Предыдущая часть: Глава 17. И тут и там

— Статус перехода: открыто.

Металлический и равнодушный голос советского искусственного интеллекта было последним, что я услышал перед тем, как меня и Ксюшу поглотило зеркало.
Хотя нет, соврал. Последним звуком была не фраза ЭВР Л-2, а шипение тумана, стремительно приближавшегося к объекту "Зеркало".

А потом все звуки просто-напросто пропали. Как и другие ощущения. Вот я только что сжимал руку Ксюши, а теперь я даже своих рук не ощущаю. Остального тела, впрочем, тоже. Все ушло. Остались только мои мысли, плавающие посреди темноты. Это плохо? Я не знаю. Эмоции тоже пропали, безразличность ко всему захлестнула меня, из-за чего даже думать стало лень. Мне просто хотелось... Да ничего мне не хотелось.

Пришло воспоминание из детства. Мы с ребятами играли в сталкеров. Была такая игра когда-то. Мол на территории Чернобыльской зоны отчуждения случилась какая-то еще катастрофа, появились мутанты, аномалии... В общем все то, что произошло десятки лет спустя в Башкирии. Только без участия Чернобыльской АЭС. Да и вообще без участия какой-либо АЭС, если уж на то пошло.

Играли мы в сталкеров. Не знаю зачем вообще мне это вспомнилось. Я с друзьями тогда воображал себя всесильным воякой, способным победить любую нечисть, обойти любую ловушку, способную поджарить тебя или разорвать на части.

Никто из нас и не думал, что подобное может появиться в реальности. И уж тогда тот пацан, играющий во дворе даже предположить не мог, что его детское воображение станет реальностью.

Вот только реальность гораздо хуже, мрачнее и зловещее, чем в какой-то книжке или компьютерной игре. Впрочем, воспоминание уже угасло. Вместе со всем остальным.

В момент, когда мое Я почти полностью растворилось в бестелесной тьме, вдруг резко вернулось все: ощущения, мысли, желания, эмоции. Я сжал ксюшину руку, которую, как оказалось, я так и не выпустил, и понял, что мне очень сильно хочется свалить отсюда.

Через секунду вернулось зрение. Вокруг нас был тот же самый зал с объектом "Зеркало". Только никакого тумана не было. Как и пятерки выживших, которые доверились нам. В помещении стояли только мы: Куница, Ксюша, да ваш покорный слуга. Однако что-то мне подсказывало, что скоро и мы можем прекратить свое жалкое существование.

— Статус перехода в пузырь под номером двести тридцать восемь: закрыто, — проскрежетал знакомый металлический голос ИИ. — Уровень активности ката-пространства пять баллов по шкале Кайманова. Добро пожаловать в изначальную реальность.

Пауза, сопровождаемая гудением думающих частей машины.

— Я не испытываю эмоции, однако могу предположить, что у человека было бы именно это чувство. В связи с этим выводом, хочу вам сообщить. К моему глубокому сожалению, вероятность вашей смерти в здании станции "Луч" оценивается в 99,7 процента.

Искусственный интеллект затих. Вот сволочь. Еще и подначивает. Или он наоборот, посочувствовал? Кто знает, что в голове у этой железяки.

Мы оглянулись. Куница держал в руках распечатанный план здания и вдумчиво в него вглядывался.

— Что-то не так?

Он кивнул.

— Видишь на бумаге дверь? — Серега ткнул пальцем в один из выходов, а затем показал на сплошную стену. — Она должна быть тут. За ней самый короткий путь на поверхность.

Блядство, не иначе. Ну план-то девяносто второго года. За несколько десятилетий, вы думаете, "Парадокс" не приложил лапки к разработкам "Луча"? Да никогда бы не поверил.

— Зато тут есть другая, — подала голос Ксюша. И действительно. Рядом с одним шкафом, сплошь усеянном какими-то тумблерами, красовалась невзрачная дверь, больше похожая на ведущую в подсобку, нежели на выход. На плане ее, при этом, не было.

— Ну что ж, — выдохнул я. — Погнали.

Дверь легко поддалась и пустила нас в небольшой освещенный коридор. Он вывел нас в парочку идущих друг за другом помещений, который были по щиколотку залиты водой. За второй подсобкой обнаружилась винтовая лестница, ведущая вверх. Куда нам, собственно, было и нужно.

— Подозрительно тихо, — вырвалось у меня. Серега согласно кивнул.

Поднимались мы долго. Не знаю как Куница, но мы с Ксюшей шарахались от каждого звука. А их тут было действительно много. Про капающую периодически откуда-то сверху воду и скрежет металла лестницы я и не говорю. Но буквально из ниоткуда временами раздавался булькающий звук, напоминающий одновременно смех старого человека и втягивание воды в слив раковины. Ксюша шепотом пожаловалась мне, что ей слышится настойчивый лай гиен.

В один момент показалось, что мне на плечо легла чья-то рука. Я рывком повернул голову, но увидел только небольшие волны на стене рядом. Ксюша вопросительно посмотрела на меня, но я просто покачал головой.

Отец Аркадий развлекался, мать его.

— Измором берет, — сплюнул Куница, когда мы поднялись по лестнице и вошли в первую комнату. Видимо он тоже слышал какую-то потустороннюю какофонию.

Это было первое помещение, в котором оказались окна. Мы подошли поближе. Снаружи слышались грохочущие звуки выстрелов смесь отдаленного рычания, визга, лая. В общем всего, чем могли похвастаться мутанты.

И пахло паленым. Очень сильно. Чем именно паленым? Всем. Пластиком, деревом. Кажется горелым мясом и волосами.

Я выглянул в окно, мягко отстранив захотевшую посмотреть Ксюшу. Третий этаж, не спрыгнешь. Окно выходило на площадку перед станцией. Чисто. Вдалеке за забором начинались хрущевки одной из окраин Стерлитамака-16. Там уже бродили какие-то смутные человеческие силуэты. Явно не люди.

Высота этажа не позволяла рассмотреть, сколько домов в городе загорелось. Но судя по дыму, который дошел даже до отдаленной станции "Луч", горело несколько кварталов.

— Сань. Наверх посмотри, — как-то сдавленно сказал Куница, стоя у соседнего окна.

Я поднял глаза. Через зарево пожара, охватившего город, виднелось небо. Светлеющее небо.

Твою. Же. Мать.

— Установкам пиздец, — резюмировал Серега. Не защищает этот город больше ничего. Скоро в нашем слепом пятне появятся аномалии. Если уже нет.

— Серег, ты...

— Да проведу я, обещал же. Только нужно отсюда как-то выбраться, — он подошел к двери, поманил нас. — Не забывайте о фанатике-мутанте. А мы без оружия.

Перспектива — говно. Но в последние дни у нас было как-то по-другому? Кажется, что нет. Какой только пиздец не пришлось пережить. А начиналось-то все с Нового года. С обычного, теплого, уютного Нового года. Если выберемся... Точнее, когда выберемся, надо будет все-таки с Ксюшей отпраздновать по-человечески. Нет. С ребятам. И проставиться перед Серегой. Искатель нас уже выручал. И еще обещается вывести отсюда. Чую, что буду ему должен по гроб жизни. Если, конечно же, нас не убьет прямо здесь эта инфернальная тварина.

— Кстати, да, а почему бы ему не поторопиться? Пушек у нас нет, бери и убивай тепленькими, — Ксюша вздрогнула в этот момент. Дурак. Следи за языком.

Друг только пожал плечами. Видимо, он также как и я ничего не понимал.

— А почему вы решили, что он хочет вас убить? — раздался позади детский вкрадчивый голосок.

Мы втроем как по команде обернулись, у меня внутри пробежал холодок.

Посреди комнаты не касаясь ступнями пола висел мальчик. Обычный ребенок лет семи-восьми. В простой джинсовой куртке, черных штанах.

Вот только к обычным детям сверху прямиком из потолка не свешивается двухметровая рука с несколькими суставами и бледной, местами разорванной кожей. Ладонь твари держала ребенка за голову спиной к нам. Пальцы настолько сильно вдавили в кожу, что, казалось, они срослись с черепом. Или так на самом деле и было. На месте, откуда росла конечность, по местами обшарпанной штукатурке потолка исходили волны. Будто камень кинули в озеро. Сама рука подрагивала, и качалась вместе со своим грузом. Влево. Вправо. Влево. Вправо.

— Дяди и тетя, — вдруг сказал пацан. — Вы меня не слышите? Я задал вопрос.

Последнее слово он произнес медленно, угрожающе. Куница тихонько пытался открыть дверь, но безуспешно. Будто бы ее держало что-то снаружи.

Рука медленно повернула висящего ребенка к нам лицом. Ксюша вжалась ко мне в спину. Наверняка моя девочка закрыла глаза, и правильно сделала. Но я этого не видел. Все мое внимание поглотило лицо мальчика. Такое чужое и далекое, но одновременно со знакомыми чертами лица. Хоть и искаженными.

Эта тварь скопировала меня. Меня в детстве. Скопировала то ли не умеючи, то ли нехотя. Левая часть лица оплыла, словно при инсульте, правая наоборот дергалась, пытаясь приподнять уголок рта в подобие односторонней улыбки. Глаз не было, вместо них росли две маленькие, словно у младенца, уродливые ручонки с когтями. Они непрерывно шевелились, ощупывая искривленное лицо.

— Сука, я тебя урою! — закричал я. Не знаю зачем. Но стоять молча и ждать, пока эта скотина с нами расправится, мне не хотелось.

— Почему же? Разве я навредил вам? Разве ты не хочешь узнать, кто я. Саш? Я ведь тебя спрашиваю.

— Серег, что это за тварь? — крикнул я.

— Сань, я хуй его знает, надо валить!

— Вы никуда не уйдете, — прозвенел детский голосок. — Ответь Саша. Кто я?

— Ты тупой, фанатичный, мерзкий уродец!

Покачивание остановилось.

— Неправильный ответ.

Ручонки, растущий из его лица, вдруг удлинились и увеличились в размерах. Схватили меня за куртку, притянули вплотную к ребенку. Его рот зашевелился и я увидел за зубами клубки из живых червяков.

— Я настоящий Саша! — Заорал он мне в лицо. Голос стал совсем не детским, больше напоминающим какого-то демона. — Я настоящий мальчик, который ненавидел приезжать к своей бабушке! Я, а не ты, провел эти долгие года в этом карманном мире, откуда ты меня выпустил. Ты не саша, ты всего жалкий клон с искусственными воспоминаниями!

Руки отшвырнули меня в сторону Сереги. Я свалился на друга, попытался сразу же вскочить, споткнулся и снова упал, но на этот раз на бетон. Почувствовал руки, уже было отшатнулся, но понял, что меня поднимают Ксюша с Куницей.

— Что... Ты такое говоришь, — только сейчас я начал осознавать смысл слов, сказанных чудовищем. — Этого просто не может быть.

Я повернулся к ребенку, но там уже никого не было. Только ботинок втягивался в потолок, расплескивая странные волны по штукатурке.

— Саш, что он только что такое сказал? — Ксюша была близка к истерике. Да и Серега смотрел на меня с плохо скрываемым недоумением.

Какой клон, к чертям, какие воспоминания. Что я сейчас только что услышал? Я попытался вспомнить свое детство. Получалось эпизодами. Но так ведь у многих людей, верно? Видимо последнее предложение я выкрикнул, так как Ксюша испуганно отшатнулась, а откуда-то из стены послышался булькающий смех.

— Поверил, малец? — голос отца Аркадия раздавался будто бы отовсюду сразу. — Какие же вы люди легко внушаемые. Стоит наплести вам сходу придуманный бред, как сразу сомнения, сразу мысли, сразу вот это вот все ваше, человеческое.

— Ты и сам недавно был человеком, — крикнул Куница. Из стены рядом с ним высунулась рука, похожая на ту, которая держала парня. Ладонь открылась, показывая рот. Он заговорил.

— Был. Ключевое слово — был. Как видишь, человечек, я теперь нечто большее.

Сразу после этих слов из стен полезли руки. Сотни конечностей с трупными пятнами, десятками суставов, облезшей местами бледной кожей, когтями и неровным количеством пальцев. Мы с Серегой, не сговариваясь с небольшого разбегу протаранили дверь, которую не удавалось открыть. Замок с треском вылетел и дверь распахнулась. Я успел схватить Ксюшу, которая, как завороженная смотрела на приближающиеся руки.

"Бегите", — прозвенело в голове. Отличный совет, мутировавший сектант.

И мы побежали. В который раз за последние дни. Со всех стен к нам тянулись конечности этой твари, вырастали из пола, пытаясь нас остановить. Куница бежал спереди. Он где-то подобрал небольшую арматурину и отмахивался от рук, расчищая путь. Ксюшу и меня уже успели полоснуть несколько когтей, но в пылу погони я не придал этому особого значения.

Комната, коридор, еще комната. Из нее мы вышли на лестничную площадку, буквально слетели вниз на три этажа. Впереди замаячил выход. Еще секунда и мы выберемся...

Серега упал, споткнувшись за одну из вылезших прямо перед ним рук. Я тянул Ксюшу за руку и не успел остановиться во время, пробежав мимо по инерции. Остановился уже возле распахнутых дверей выхода. Возле меня лежала арматурина, которую Куница выронил при падении. Я быстро схватил ее. Железка выскальзывала из потных ладоней. Пришлось сжать ее двумя руками. Два быстрых шага и я оказался около друга. Серегу уже облепили десятки мутировавших рук. Сразу четыре ухватились за голову, одна заткнула рот. Все они утаскивали его прямо в пол. Я, не разбираясь, начал ударять по конечностям. Некоторые, получив ранение, втягивались внутрь, но на смену им сразу приходили еще несколько. При этом откуда-то раздавался истошный крик.

Серега мычал, пытаясь вырваться. Кажется кричала и Ксюша, но сейчас мне было не до этого. Я, некстати, вспомнил момент из детства, где мы с пацанами били палкой крапиву, представляя, что это щупальца неведомого кальмара или мифической Гидры пришедших к нам из глубин соседней речки.

Крапива тогда, естественно, падала под нашим натиском. Куда ей-то против палок! Только сейчас эта чертова Гидра была настоящая. Очнулся я только тогда, когда понял, что удары мои приходятся не на мягкие полусгнившие ткани рук, а на откалывающийся от столкновений с арматурой кафель.

Эта тварь втянула моего друга. Я тяжело дышал, сердце колотилось где-то в районе горла. А в ушах до сих пор стояло его мычание, полное безысходности.

— Саша! — послышался крик сзади. Кричала Ксюша, я попытался сразу развернуться и побежать к ней, но наткнулся на чьи-то ноги.

— При-вет, а-ы-а-а, — донеслось сверху.

Я попытался оттолкнуть неизвестного, но тот стоял как влитой. Я поднял глаза и увидел вросшего в пол отца Аркадия собственной персоной. Его обезображенное лицо исказила странная гримаса. Смесь бешенства и какой-то инфернальной радости. Будто этот урод сам не знал, какую эмоцию ему нужно отобразить. Он дернул головой, словно повинуясь какому-то нервному тику.

Прямо за ним на пороге станции стояла Ксюша. Ее ноги обхватили несколько чудовищных рук, выросших прямо из-под нее.

— Отпусти ее, тварь!

На его лице появилась безумная улыбка.

— Я и не хочу вас убивать. Помучить. Только помучить, малец. Ы-а-а-а, — он вдруг изогнулся, издал вопль, а затем снова вернулся в прямое положение.

— Ты серьезно думаешь, а-ы-ы... Что, я не убил бы вас, если бы захотел? За... За-хо-тел. Ы-а-а-а.

Отец Аркадий вдруг несколько раз дернулся, остановился и уставился в одну точку. Взгляд его остекленел.

Вот он. Момент.

Я замахнулся и ударил его арматурой прямо во впадину челюсти под подбородок. Металл разорвал ткани, пробил верхнюю челюсть, череп и вышел в районе затылка. Тварь взревела так, что у меня заложило уши. Ничего человеческого в голосе настоятеля не осталось. Крик был испуганным и пугающим одновременно. Что-то первобытное послышалось в нем, звериное. Так, наверное, мог кричать загнанный в угол саблезубый тигр, в которого впивались копья древних людей.

Или копья тогда еще не изобрели? Мне-то откуда знать. Охоту точно изобрели, зуб даю.

Уже через секунду я оказался около кричащей от ужаса Ксюши, оставив арматуру в голове агонизирующего отца Аркадия. Руки, сдерживающие ее, пропали, поэтому я схватил ее за куртку, и вместе мы побежали из этой проклятой станции.

Продолжение следует...

Хей-хей, посвящается всем тем, кто ждал (вас немного, но вы тут). Предвкушая вопросы, - прода на следующей неделе. Всем желаю кайфовых выходных, ведь впереди еще и воскресенье. Ну да, за ним понедельник, но сначала-то воскресенье, чего огорчаться?

Я усталь, я спать (нет), а вы прогуляйтесь по ссылочкам:

https://author.today/u/nikkitoxic

https://t.me/anomalkontrol

https://vk.com/anomalkontrol

И новостной проект, непосредственно имеющий отношение к лору происходящей хтони: https://t.me/angnk13

Меня другое беспокоит. Нахуя они нас учат русскому языку. На, в... Сами как нибудь разьеремся как правильно, вы в рот наберите и дальше мовой размовляйте на своем суржике. Гвинтокрыл, вiртольот, блеать.