Меня пару раз выдвигали... на исключение из пионерской организации.
Сперва - за драку с девчонками, которые навалились скопом, и туго повязанный пионерский галстук стал меня реально душить. Галстук я инстинктивно развязала и оставила в руках одноклассниц, которые на следующий день предъявили его как вещдок: по их версии, я "бросила его на землю, по которой ходят ногами, а это же кусочек красного знамени!" Свидетелей против меня было целых несколько, а коллективу тогда верили безоговорочно. Мой цинизм заключался еще и в том, что я тут же купила себе новый галстук - копеек за сорок, если правильно помню, - и повязала в школу, как ни в чем не бывало.

Второй раз - за то, что я перечила учителю, которая сказала: "Религия - опиум для народа. Бога нет". Я возразила: "Это невозможно доказать" (то, что Бога нет). На помощь позвали завуча, которая всех успокоила: "Те явления природы, которые люди не могли объяснить, они приписывали Богу. "Ну они называли это Богом, вы - Природой - какая разница? - настаивала я" . Мне доходчиво объяснили, что настоящие пионерки так не размышляют.

Я предпочла остаться в пионерках, потому что вовсе не отстаивала абстрактную для меня единицу - Бога. Я отстаивала логику. Но одноклассница Света тайно привела меня к своей бабушке: "Вот, это Вероника, она верит в Бога". И бабушка ее меня перекрестила, и сказала, что я молодец. Мне стало смешно. Мне было десять.

Однажды учительница встретила меня упреком: «Галстук забыла? А голову ты не забыла?» «Какого голого? - удивилась я». «Голову свою!» И тогда у меня возникла сложная логическая цепочка: галстук - гильотина. Я даже представила, как отваливается голова, если его потуже затянуть.

В тринадцать я сопровождала знаменосца на какой-то линейке. Нужно было синхронно маршировать - с этим проблем не было. Но меня очень беспокоили колготки, которые морщились на коленках, как старушки: они были из хлопка без примеси эластана. До развала СССР все колготки были ужасными. Я всю линейку жалела, что сейчас не лето: белые гольфы меня бы спасли.

В четырнадцать меня выдвинули в "Совет Дружины". Остальным было просто лень туда идти. Уже начинались мальчики, кому нужны эти знамена? Я обрадовалась, потому что нас часто освобождали от уроков. И на самом деле там тоже были мальчики. Даже лучше, чем в классе. Некоторые даже старше.

А потом, по партийной линии меня отправили в черноморский "Орленок". В конце смены вожатый Тагир не хотел награждать меня "орлятским" значком, считая, что я его недостойна. Он сказал, что я политически ненадежная. Но пионеры проголосовали единогласно за то, что я, наоборот, надежная. Коллективу тогда верили безоговорочно, и значок этот у меня где-то был...

Я думала вступать в комсомол, потому что стала, наконец, сознательной и готова была за партию сражаться с любыми абстрактными единицами, но не успела - все развалилось из-за "Перестройки". А десять лет назад мой сын-подросток прочитал аббревиатуру ВЛКСМ на комсомольском значке, как английское ВЭЛКОМ. И тогда я поняла, что ушла эпоха. Наконец-то.

Фото с галстуком не нашла. Нашла воинствующее из "Орленка". Топор выпиливала сама лобзиком, представляя, как рублю голову вожатому Тагиру.