Москва, наши дни…

Трое молодых людей на детской площадке негромко посмеялись и умолкли. Последний час они распивали двушку пива и травили друг другу байки. Приятели с радостью зависали бы и дальше, но кончились истории о вписках и гоп-стопах, кончилось пойло в бутылке без этикетки, кончились и запасы курева. Пришла пора прощаться.

На часах было немногим за полночь, когда Лёха вышел из двора на хорошо освещённую улицу и побрёл к метро. Город молчал: ни прохожих вокруг, ни автомобилей. Только где-то неподалёку надрывалась колымага.

Парень быстро шагал, пошатываясь от выпитого. Он сосредоточенно смотрел себе под ноги, ни о чём особенно не думая, и не сразу заметил, как заморгали фонари и редкие вывески. Лампочки тихо жужжали под напряжением, свет то почти затухал, то разгорался так, что жёг сетчатку.

Температура вокруг тем временем даже не опустилась, а сорвалась с отвесной скалы. Лёха вдруг поймал себя на мысли, что залип на рыхлые облачка пара, которые выдыхал. Он опомнился, лишь когда застучали друг о друга челюсти, и быстро надел висевшую на поясе толстовку, застегнул её до самого горла.

Бешеное мерцание фонарей не прекращалось. Напротив, свет стал моргать чаще. «Перебои, что ли, на подстанции?» – подумал Лёха, оглядывая улицу. Она напомнила ему большую гирлянду.

Поблизости шумел мощный движок. По мере того, как учащались припадки освещения, нарастал и его рокот. Судя по звуку, автомобиль был совсем близко, вот-вот пронесётся мимо, но ни с одной, ни с другой стороны улицы он так и не показался. Более того: неясно было, откуда именно доносился шум.

Лёха суетливо оглядывался, беспокойство нещадно боксировало по его сердцу. Он накинул капюшон и хотел было свалить от греха подальше, как вдруг погасшие разом лампы утопили улицу во тьме. Лёха замер на месте, ещё даже не осознав до конца, что произошло. А рокот невидимой машины доносился всё ближе, всё громче и, казалось, отовсюду разом.

По позвоночнику быстро, как пожарный по шесту, спустился липкий холодок. По всему телу выступила испарина, во рту пересохло, обветренные губы слиплись, а язык приклеился к нёбу. Лёха не шевелился, пытаясь слиться с темнотой.

Машина сбавила обороты, и движок рокотал теперь тише. Может, она катилась по инерции или вовсе остановилась. Колымага была уже совсем рядом, но на глаза так и не показывалась. Воздух остро запах бензином.

Ночь выдалась на редкость тёмной: луна укуталась в плед облаков. Как только глаза Лёхи привыкли к темноте, он смог различить контуры зданий и близстоящих фонарных столбов, в лампах которых тускло светились раскалённые нити. Однако очертаний рокочущей машины он так и не заметил.

«Может, где-то во дворе? – размышлял Лёха. – Да, во дворе. Просто акустика тут такая… Всякое бывает. Или телек кто громко включил. Очень громко. Или слуховые галлюцинации. Да, точно! Глюки!»

Он нервно сглотнул и рывком затянул шнурки на капюшоне. Повернувшись Лёха сделал несколько шагов, а за его спиной коротко сверкнул один из фонарей. Парень остановился, чувствуя, как холодело нутро. Ещё одна вспышка. За ней ещё две и снова темнота. Невидимая машина, будто большой дикий кот, грозно мурчала совсем близко...

Продолжение следует...

☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆

☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆

☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆

☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆

☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆

☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆

☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆

☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆

☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆

☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆

☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆

☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆

☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆

☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆

☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆

☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆

☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆

☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆

☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆

#comment_146264925

Итак, сразу говорю, что художественная ценность сомнительна. Эти фото стоит воспринимать исключительно вместе, как случайные куски одного дня. Это важно, ибо я чаще всего делаю фотоальбомы. Если кому интересно - фото были сделаны на фотоаппарат nikon D3200 с оптикой - af-s nikkor 18-105mm 1.3.5-5.6g ed, режим приоритета диафрагмы.