Когда я вижу сосновый лес или ощущаю запах песка Финского залива, улавливаю тонкий аромат шиповника, мои мысли невольно уносятся в детство. Каждое лето до первого класса школы (который случился в 1994 году), я проводил в посёлке Пески. Моя семья снимала там старый дом. Он уже тогда был не в лучшем состоянии… Но его запах… Я до сих пор помню его запах… Утром солнце пробивалось через смешные занавески, на которых ёж нёс на себе яблоки и грибы. Эти занавески потом превратились в половые тряпки на новой даче… Мне было больно на это смотреть. Всё, что связано с памятью об этом месте наполнено болью, если честно.
Первый класс – вся жизнь изменилась, и мои родители достроили собственную дачу. Они, правда, почему-то не верили в то, что мне трудно покидать старые места. Как вы понимаете, возможности самостоятельно вернуться туда, хотя бы для того, чтобы просто посмотреть как теперь там дела, у меня не было. Однажды мы приехали на денёк в Пески где-то в 1997-м или 98-м году, но больше я там не появлялся, не было никакого шанса. На любую просьбу ответ был примерно таким: что там делать?
А как объяснить словами, если сердце просит на своём языке?
Пески снились мне регулярно все эти годы. На новой даче я отыскивал места похожие на любимый берег Финского залива, и находил эти миниатюрки то тут, то там… Но нигде не было ничего похожего по размаху и масштабу… Не было тех невероятных возвышенностей, которые вели сквозь орешники, папоротник и прочую буйную растительность к берегу на котором расположились огромные древние валуны.
Не было и кораблей, которые неспешно шли по воде где-то далеко почти у горизонта. Не было этих огромных древних валунов.
Как-то на долгие годы у меня закрепилась мысль, психологический блок, что попасть в Пески невозможно, но мечта об этом не покидала меня никогда. Сны всегда напоминали мне о том, что я как-будто что-то там оставил, с кем-то о чём-то не договорил, что я не достаточно хорошо попрощался с теми местами. Где-то в 2015 году желание посетить места детства усилилось, когда я услышал в случайном разговоре, что в Песках строят участки с помощью экскаваторов… Тогда я понял, что там происходит что-то не очень здоровое.
Конечно, стало куда понятнее, что там идёт масштабная застройка, когда я увидел карту местности. Самые лучшие и самые красивые места, там где сквозь прибрежные чащи шли тропинки, по которым можно было уйти очень далеко, стали выглядеть как квадраты участков разделённых дорогами. Вот в этот момент мне стало очень не по себе.
Но это был приступ сентиментальности, который лечится пониманием того, что всё изменчиво в мире. Всё без исключения.
Когда у меня появился велосипед, одна из первых мыслей была: надо посетить Пески, надо доехать! Но расстояние от Петербурга до тех мест около 75 километров. Дорога туда-обратно пока что трудна для меня. Я год пытался расшырить возможности организма… Но 150 км за день для меня всё-равно много. В этом году я принял великолепное решение – отдохнуть в Зеленогорске с семьёй и доехать до Песков на велосипеде, а то, знаете ли, есть мысли, что скоро мир закончится, с такими тенденциями как сейчас, а я так и не воссоединился с чем-то очень родным, тем, что уже пропитано ощущениями от тех многочисленных снов, которые не давали мне покоя.
Когда я рано утром катил по шоссе от Зеленогорска до места назначения, я попал в настоящую сказку в районе Ушково, где ещё осталось что-то от старых детских лагерей, мимо Смолячково с его невероятной природой… После Приветинского и Молодёжного начался тот самый инопланетный ландшафт с песчаной почвой и более выраженными прибрежными возышенностями. И вот я на месте.
Грунтовка стала асфальтированной, у многих старых домов провалилась крыша. Я приехал рано и не видел людей… Меня приветствовал громким ко-кооо петух… Как раньше утром… Дом в котором я жил находится за металлическим забором, за которым ничего не видно. Раньше была просто проволока. Две ёлки, мимо которых я выходил на дорогу ещё живы и стоят на месте. Берёзы до которой мама отпускала меня прокатиться на велосипеде больше нет. Даже пенька не осталось. Тропинка по которой я добирался до залива зажата между старыми участками и возникшими в лесу новыми домами. Это было то, чего я ожидал.
Но между деревней и заливом было примерно 400 метров леса, который покрывал то, что мы называли обрывом. Крутой и живописный спуск к берегу. Проход туда с тропинки закрыт забором и дверью, запертой на ключ. За забором улица, вокруг нереально роскошные дома. Никаких полянок больше по пути к берегу, на которых я гулял с собакой, никакого орешника, никакой земляники и папоротника – теперь там заборы и дома. Но пока я чувствовал себя хорошо и думал в том ключе, что всё меняется, всё так и должно быть. Нечто угнетающее и необъяснимое произошло далее.
Я нашёл способ попасть на те самые новые улицы. Стройка в тех местах идёт до сих пор. С применением экскаваторов. Чтобы попасть на берег мне пришлось смотреть на карту. И вот я еду по хорошему асфальту, мимо домов, которые стоят десятки или сотни миллионов рублей и не узнаю этих лучших на всём белом свете мест. Вместо уникальной природы я вижу названия улиц посёлка Золотые Пески: Алтынная, Миллионная, Казначейская, Банковский переулок, Перекупной переулок, Гривенная улица… Других названий там просто нет… И вот эти названия навели на меня какой-то ужас. От чего именно ужас? Нет не уныние, раздражение или гнев – ужас. Жуть.
Когда я нашёл тот выход к заливу, который пересекал много раз в детстве этот ужас достиг того уровня, что я ощущал, будто меня отравили ртутью. Берег остался тем же, если не считать домов построенных максимально близко к песку побережья. Всё те же камни и валуны. Только по ним я узнал, что это оно, родное место, с которым так и не удалось в своё время нормально попрощаться. А возможно ли было?
В этот момент, при всей моей готовности встретить кардинальные изменения, я ощущал, что мне очень тяжело всё это переживать. Понятно что всё изменчиво и с этим нельзя бороться, а ещё понятно, что природа бессильна перед человеком. Красота бессильна перед человеком… Каждый из нас бессилен. Бессильны и те кто способен купить такие дома. Всё к чему они прикасаются становится золотым. Пески золотые, улицы Алтынные и Миллионные, переулки Банковские и Гривенные… А жизни нет. Видимо они хотели купить эту жизнь…
У меня было ощущение, что я нахожусь на месте гибели огромного существа, точнее, на трупе этого существа. Его до сих пор кромсают, разделывают, чтобы ценное мясо подать к роскошному столу. Вкус этого мяса мимолётен, оно быстро надоест и захочется новых впечатлений, а это существо больше никогда не будет живым.
Пытаясь найти выход оттуда, я увидел возвышающуюся над этим белокаменную церковь. В голове голосом Епифанцева заговорил Пелевин: солидный Господь для солидных Господ.
Храм возвышающийся над Алтынными улицами, над миллионами, убившими что-то живое…
Да что я ною? Я же просто ехал в своё детство и думал, что я его найду там. На что я надеялся? Да, я надеялся вернуться туда, где мне было легко и все были такими молодыми и улыбчивыми… Где когда-то один крутой по тем временам дядька устроил турнир по футболу за ящик лимонада… Где было солнце, лес, ветер, друзья, родители, молодёжь, почему-то, считавшая модным одевать ватники, их мотоциклы, песни, корабли на заливе, пауки на окне, орешники и земляника…
Пока на сердце груз, но мне легче от того, что я написал этот весьма эмоциональный и от этого беспорядочный пост. Я знаю, что эта поездка урок для меня. Всё изменчиво, жажда людей неутолима… Но, может быть, мы будем чуть менее жадными и будем ценить и беречь природу? Об этом так часто говорят, что это превратилось в пустой звук… Но, это не пустой звук.
