Выкладывался,этот перепост 3 года назад.Что сподвигло:очередной

скандал дома.Залез в нет и вот,что одна дама написала:

Большинство пар распадается не из-за измен, дурных привычек, финансовых, интимных или бытовых проблем. Самая распространённая причина разрывов заключается в том, что женщины выносят мозг своим мужикам, убивая тем самым по отношению к себе всё живое.

Он терпит, срывается, ругается, бунтует, а потом уходит в ночь или тоже в ночь или романтический вечер к любовнице, которая всегда является следствием, но никогда -- причиной.

Все мои подруги развелись только потому, что трахали своих мужей в голову. На поверхности причины их разводов не похожи одна на другую, но если копнуть глубже, можно увидеть общее: изначально мужчина отдалился из-за того, что на него давили.

Когда я говорила им, рыдающим от якобы несправедливости мужа: «Притормози! Харе! Отстань от него!», все они отвечали следующее: «Ты просто не понимаешь, как это обидно, потому что живёшь одна».

Я-то как раз понимаю, но только не то, что подруги пытались мне объяснить, а что им хотели донести мужья, а именно: «Хватит ебать мне мозг, сука! Всё это очень плохо закончится. Остановись, дорогая! Остановись, пока не случилось страшное».

Редко какая женщина может понять значение фразы «ебать мозг». Я -- одна из немногих, и не потому, что такая мудрая, деликатная или проницательная. Просто мои родители ставили перед собой целью воспитать, прежде всего, независимого и свободного человека, а не удобную для общества курицу.

«Ты должна быть послушной. Не лезь на рожон. Ты -- будущая женщина», -- внушали большинству девочек с детства. Во взрослой жизни такие девочки будут спокойно относиться к тому, что на них давят: их к этому готовили, давление на себя они не считают противоестественным.

А раз они не чувствуют давление на себе, не страдают от него, то и ситуации, когда такое давление исходит от них, девочки не видят, не понимают, не чувствуют.

Внутренние радары этих вчерашних девочек не улавливают давление ни в каком виде: ни когда оно направлено на них, ни когда оно исходит от них.

Меня родители учили не уступать, а отстаивать свои интересы, не нарушая при этом интересы других людей. Такие установки больше распространены в воспитании мальчиков. Наверное, поэтому я так хорошо понимаю мужчин.

В результате такого воспитания, я не выношу даже малейших поползновений на то, чтобы меня продавить. Когда кто-то пытается поелозить ментальным половым органом между моими мозговыми полушариями, у меня в прямом смысле слова поднимается температура. Более того, меня может вырвать.

Женщины, в подавляющем большинстве своём, так остро на попытки давления не реагируют. И это, на первый взгляд, хорошо. Плохо то, что, не реагируя на давление в свою сторону, не понимая, насколько это неприятно, больно, жестоко, они давят сами.

Казалось бы, в мелочах. Казалось бы, невинно. Казалось бы, что в этом такого.

Простой реальный пример. Жена ждёт мужа с работы, приготовила ужин. Муж приходит, она радостно накрывает на стол: соскучилась, сама хочет есть, но терпела, ждала его.

Муж идёт в ванную мыть руки и там зависает на толчке с телефоном: читает ленту «Фейсбука» или играет в «птичек». Из кухни доносится: «Зай! Ужин -- на столе!» «Зая» продолжает сидеть на толчке, и он имеет на это право.

Может быть, это его единственные 10 минут уединения за последние 24 часа. А, может, его всё достало. Может, он встал под душ, закрыл глаза и смывает с себя всю долбёжку рабочего дня. А, может, просто дрочит. И на то, чтобы дёргать свой личный член без вашего участия, он тоже имеет право, представьте себе.

А курица за дверью не унимается: «Зая! Остынет!» Оладух пытается отбиться словом: «Идуу!» Но курица не может ждать: у неё, сукаблять, остывает. И она орёт: «Зай! Ну, остывает же! Что ты там делаешь?!»

Настойчивое пернатое не имеет в планах ничего плохого. Наоборот: она старалась, ждала и искренне хочет, чтобы муж поел горячей еды, а не остывших помоев. А муж в это время хочет одного -- убить дуру, которая выносит ему мозг своим «остынет».

Другой пример: наконец-то, суббота. Мужчина позавтракал, а теперь хочет лежать на диване. Кто скажет, что он не имеет на это права? Конечно, жена! Она, родимая!

Курица считает, что отдыхать нужно активно или, по крайней мере, тащиться в «Ашан» за продуктами на неделю. Женщина хочет как лучше: чтобы муж не валялся овощем, отращивая пузо, а двигался с пользой для здоровья. Или она хочет экономить семейный бюджет, закупаясь на неделю в дешёвых супермаркетах, а не каждый день в дорогом возле дома. Кто обвинит её в том, что она плохая и хочет зла? Никто. Кто её в этот момент ненавидит? Муж, из которого курица тянет жилы со своим активным отдыхом или «Ашаном».

Это женщина думает, что делает всё во благо и «для семьи». На самом деле, этой долбёжкой она семью разрушает.

Если ты говоришь человеку одно и то же несколько раз, рассчитывая выжать из него нужную тебе реакцию, это значит, что ты ебёшь мозг.

И пусть муж отмалчивается, пусть даже тебе уступает, не обольщайся: ты не ведаешь, что творишь, дура. Ты сама роешь могилу вашим отношениям.

Давление, долбёжка, вынос мозга -- как хочешь назови -- это всегда моральное изнасилование. Это ты думаешь, что ничего такого нет в том, что ты три раза позвала ужинать. На самом деле, ты совершила моральное насилие над мужем, которое убивает не то, что его любовь к тебе, а сколь-нибудь человеческое отношение.

Когда ты его долбишь, ты не являешься для него любимой или маленькой девочкой или как там ещё он тебя называет. Ты становишься для него тварью, которую он хочет уебать с ноги в живот. И только воспитание мешает ему это сделать.

С ноги он тебя, скорее всего, не уебёт, но рано или поздно сольёт. В этом можешь не сомневаться. Он может дожить с тобой под одной крышей до глубокой старости, но в душе поставит между собой и тобой такой высокий забор, через который ты никогда не перелезешь. И будете вы сидеть под одной крышей -- два чужих и чуждых человека, которым просто некуда деться друг от друга.

Если ты находишься в отношениях с человеком, принимай его желания. Не можешь принять? Расставайся. Но то, чего делать категорически нельзя, -- это продавливать.

Девочки, вы не виноваты в том, что вас воспитали, не научив остро чувствовать давление. Наоборот: вас целенаправленно учили на него не реагировать. Но раз не умеете, послушайте меня -- человека, который чувствует давление и, может быть, даже слишком остро. Это так больно, так унизительно, так невыносимо, что ни одна любовь -- какой бы сильной она ни была -- не выживет.

Один раз сказала? Промолчал? Заткнись, дура. Не можешь? Уходи. Только не выноси мозг. Пожалуйста.

Любить -- это, прежде всего, жалеть, а не насильно осчастливливать в попытке «дойти до самой сути».

Ссылка:https://miss-tramell.livejournal.com/571542.html

Данное произведение принадлежит не мне, а моей близкой подруге.

Часть 18-9
К истоку

Утро красило нежным светом стены новгородского Кремля, а иноземные гости дорогие собирались в дорогу дальнюю, длинной в сто пятьдесят километров до села, рядом с которым раскинулось озеро Светлояр. Вчера к вечеру с помощью аптечных средств и наваристого супчика с потрошками Рафаил отошел от выпитого накануне и требовал продолжения поездки. Аполлону еле удалось отговорить его от порыва выдвинуться в ночь холодную. Выезд был назначен на после завтрака.
Дорога была прямой, кортеж из трех микроавтобусов быстро двигался по трассе, но поворот на Владимирское был перекрыт. Стоянка рядом с ним оказалась переполненной. Стояли автобусы с туристами, легковушки, водители фур лениво переругивались с полицией, которая никого не пускала за кордон. Вован, возглавивший на время отсутствия Воеводина его бригаду, пошел на разборки. Через несколько минут он вернулся обратно:
- Шеф, там кароч, такие дела, внатуре. Кароч хер проедем, голяк полный. Менты какую-то падлу ловят, грят мудак какой-то с этапа свинтил. Кароч, они его памают, а потом тока нас пустят.
Архангелы с интересом слушали тираду:
- Что он говорит?
- Дорогу перекрыла полиция. Разыскивают сбежавшего преступника, - пояснил Илья.
- О, внатуре, мужик, мля, ты четко всё по понятиям разложил, мля, - одобрил Вован.
- С кем приходится работать… - пробормотал Громов. – Ладно, я пойду, поговорю. Кто там старший?
- Там в ГАЗельке, кароч, чувак, типа начальник. 
- Типа начальник… Ладно, разберусь.
Вернулся Илья несколько обескураженным:
- Это просто непробиваемый твердолоб какой-то… - развел он руками. – Стенка каменная. Одна извилина от фуражки.
- Может давай я его? – Аполлон расправил плечи.
- Давай обойдемся без жертв, по крайней мере сейчас. Мы всё таки живем в цивилизованном мире, да и лишнее внимание нам ни к чему. К тому же на такой случай было предусмотрено кое-что, точнее, кое-то.
Аполлон удивленно посмотрел на бога грома. Тот сделал звонок в соседнюю машину. Дверь в фургон распахнулась и в ярких лучах полуденного солнца блеснули огненно-рыжие волосы, собранные в пышный хвост. Девушка в обтягивающих джинсах и тугой майке с рвущимся из нее пышным бюстом над тоненькой талией улыбаясь заглянула в фургон.
- Звали? – она очаровательно взмахнула ресницами. Гавриил уставился на девушку, подбирая челюсть Рафаилу. Аполлон галантно поймал её руку с целью прильнуть губами. У Громова вытянулось лицо
- Я вам не шлюху вызвал, недоумки. Это наш проводник, Алиса. 
- Ну что, мальчики, какие могилы вскрывать будем? – девушка взмахнула хвостом и подмигнула незадачливым воздыхателям.
- Так как прамоезжий путь закрыт, пойдем в обход, как нормальные герои, - вздохнул Громов. 
- Легко! – воскликнула рыжая красотка, оценила водителя. – Слышь, ты, жопу в сторону подвинул!
- Ты чо? – возмутился браток, но Громов показал ему на дверь.
- Уступи даме место.
Рыжая уселась в водительское сидение, поправила руль и зеркала, подвинула ближе к педалям кресло и завела двигатель. Машина, визгнув тормозами, с места рванула вперед.
- Тут крюк километров сорок, но разве это расстояние для бешеной собаки?
Гавриил и Рафаил обменялись взглядами.
- Может, помолимся, просто на всякий случай? – предложил Гавриил.
- Не возражаю, - согласился Рафаил.
Архангелы молились, Алиса рулила по проселку, Аполлона и Илью кидало по всей машине. Сзади старался не отстать кортеж. Наконец, девушка резко затормозила перед перегородившим дорогу деревом. 
- Ну всё, мальчики, привал, пока ваши шестерки не освободят дорогу, - сообщила она, повернувшись к своим пассажирам и лучезарно улыбаясь.
- Слава тебе господи… - архангелы поспешили вылезти наружу. За ними размять ноги выбрались Аполлон и Илья.
Шумел лес. Тихо пели птички. Пасторальную картину нарушали только мат и переругивания охраны пытавшейся отодвинуть вековой дуб, плотно улегшийся поперек дороги.
- Слы, начальник, тут без бензопилы, а лучше без тягача не разобраться. Мы в ближайший поселок мотнемся, Лиска сказала, что покажет куда. И сразу сюда, вот те крест, - Вован преданно смотрел на Илью. Тот махнул рукой, мол делайте как хотите. 
Алиса повела братву к ближайшему поселку. Братки такими глазами смотрели на Громова, предвкушая первак, что тому ничего не оставалось, как согласиться отпустить их с провожатой, мол девушка, одна, в лесу, конечно нехорошо, хотя сам Илья был уверен, что единственная опасность на ближайшие сто километров исходила как раз от бригады. 
Шло время, но подмога не появлялась. Аполлон залез в машину и задремал. Архангелы уселись на поваленный дуб и, свесив ноги, о чем-то болтали. А Илья беспокойно ходил туда-сюда. Внутри него нарастала тревога. Он хотел позвать грека, и уже открыл рот, но в этот момент раздался громкий свист. Он проникал в каждую клетку, взрываясь ужасом и паникой, раздирал на части нервы, заставляя бежать куда-то далеко, без оглядки. Мощный поток воздуха сбивал с ног, вырывая с корнями гигантские деревья, унося их в даль, швыряя одно на другое. Машины сдвинулись с места, архангелов сдуло под дуб. Илья наклонился в сторону, откуда дул ветер, пытаясь удержаться на ногах. 
- Ах ты ж волчья сыть, травяной мешок! – крикнул он. 
Свист смолк также внезапно, как зазвучал. Ветер тут же успокоился, и Илья поспешил вытаскивать из корней запутавшихся в них архангелов. Гавриил с достоинством вылез сам, стряхнул с колен комья земли.
- Это что, особенности местной фауны?
- Соловушка, мать его… Поймаю, все зубы в глотку вобью, - пообещал Илья лесу. – Думаю, это его ловят. Только хрен поймают. Это всё равно, что ветер в поле искать. Ну ничего, найду я на него управу…
Он полез в машину, искать припрятанный термос с кофе с коньяком. Архангелы переглянулись и, предоставив русскому самому решать его национальную проблему, вернулись к беседе. Аполлон поправил кудри:
- Нам лучше избавиться от помехи.
- Этим и займусь, - пообещал Громов.
Вскоре вернулось их сопровождение. Дуб оттащили с дороги, и кортеж смог двинуться дальше:
- Может, заночуем в деревне? Поздно уже, а по лесу ночью лучше не ехать, - предложила Алиса. Аполлон пожал плечами:
- Мне всё равно. Можно и переночевать.
- Вот и замечательно. Там уже и избы подобрали. Вас к председателю поселят. 
- Как это мило с их стороны…
Кортеж заехал в деревню, остановился на центральной площади с неизменным памятником Ленину, где их уже ждало почти все местное население. Бабки улыбались, мужчины смотрели со смесью сдержанного интереса и недоверия к чужакам, а председатель широко улыбался, приглашая дорогих гостей не побрезговать угощением. Дорогие гости решили не отказываться, и вскоре за длинным столом, накрытым под открытым небом, рекой полился самогон, застучали ложки о тарелки, раскладывая картошечку с зеленью, жареных кур и свининку. Зеленел молодой лук, краснела редиска, краснели щеки местных девиц от шуток понаехавших пришельцев. А Илья мрачно пил стопку за стопкой, но хмель не брал старого бога. 
Постепенно шум праздника стих, бригада разбрелась по домам на постой. Архангелов погрузили на кровать, где они тихонечко засопели. Перун же долго не мог уснуть, ворочаясь с бока на бок. В его ушах звучал молодецкий свист.

Утро того же дня разбудило Ивана и его новых знакомых прохладой и воплем петуха. Парни сползали с сеновала и обгоняя друг друга побежали к колодцу, умываться. Старичок уже поставил самовар и поджидал парней. Иван чуть отстал от остальных. Он подобрал с земли кусок мела, засунул его в карман. Следом отправился сыр с крупными дырами. Потом он вызвал переполох в курятнике, выдернув из хвоста петуха самое крупное перо. Дед Матвеич делал вид, что не замечал его действий.
- Отведайте пирогов на дорожку, да и в путь-дорогу.
- Вы нам провожатого обещали, - напомнил Сват.
- Обещал, как есть обещал, - закивал дед. – Вот, сидит, вас дожидается.
На бампере УАЗика сидела горлица и чистила перышки. 
- Она же мне всю краску испортит… - застонал Сват, хватаясь за голову.
- Ты не окраске, а о Павке переживай, - посмотрел на него Петр. 
- А на кой хрен нам эта птичка? Согнать её, и делов то! – Миша грозно вскинул руку.
- Вот ты большим вырос, а разуме не набрался, - старичок хитро прищурился. – Путеводная она. Куда полетит, туда и вы езжайте. И будет вам счастье.
- А звучит как полная ерунда, - не унимался Миша. Старичок задорно улыбался.
- Прояви уважение, - вступился за деда Сват. – Конечно, мы поедем за горлицей. Подумаешь, пустяки, дело житейское, птицы путеводные. Не клубок какой, уже спасибо скажи…
- А булавок у Вас не найдется? – спросил Иван. Дед прищурился:
- Отчего не найдется. Найдется, коли попросите…
- Попросим.
Старик принес семь булавок, протянул Ивану. Тот потряс их в кулаке, раздал парням:
- Приколите так, чтобы их не было видно. Хуже точно не будет.
Все удивлялись, но видя, что сам Иван пристраивает булавку на майку, и сами начали их подкалывать. Покончив с булавками и быстро выпив чаю, компания попрощалась с гостеприимным старичком и загрузилась в машину. Сват завел двигатель. Горлица взлетела, сделала круг над машиной, и полетела вперед, в метре перед машиной, указывая ребятам дорогу. 
- Видел я бездорожье… - Сват вытер пот со лба, - но не до такой же степени…
Справа и слева от машины стеной стоял лес, но горлица летела вперед, и перед её крыльями деревья словно расступались. Когда Сват выдохся, его место занял Петр, и машина продолжила свой путь к подворью Кощея. Пока ребята менялись, горлица сидела на капоте, взлетев как только Петр положил руки на руль. И, наконец, к вечеру они подъехали к подворью, огороженному высоким частоколом. Кованые ворота выглядели крепко запертыми. Горлица сделала последний круг над машиной, оставила после себя пару перьев и отход жизнедеятельности на лобовом стекле и скрылась в вечернем небе. 
- Вот зараза, - Сват включил дворники, смывая помет. – Ну, ваши предложения?
Иван усмехнулся:
- Не съедят же они нас. Пойдем, заявим о своих правах. Как говорится, смелость города берет.
Семеро парней вышли из машины и подошли к воротам. Петр оглянулся и, видя одобрение друзей, стукнул кулаком в ворота, отозвавшиеся гулом, звучно разнесшимся по округе. 
- Открывайте ворота, встречайте дорогих гостей! – крикнул Петр и повторно стукнул по воротам.
- Не откроют через пять минут – выбьем дверь, - пожал плечами Дима. Иван оглядел столбы у ворот. На одном из них светился глазок камеры:
- А они неплохо подготовлены… - он помахал рукой наблюдателям, доставая мел и проводя черту перед воротами. 
- Наблюдательный, падла, - в комнате с мониторами выругался крепкий невысокий мужчина, казавшийся еще ниже из-за горбатой спины. Он почтительно стоял сбоку от кожаного кресла, в котором удобно сидел длинноволосый седой мужчина с резкими чертами лица и глубокими морщинами, избороздившими его высокий лоб. Он перебирал папки с личными делами парней, стоявших сейчас перед порогом его обители.
- Кто-то из них в любом случае догадался бы… Прасковья, это непростительная ошибка, о чем мы поговорим позднее…
- Я ему же прямо в лицо! И доза была правильная, даже с запасиком, и слова верные! Не губи, родимый! – женщина в цветастом платке, которую Петр и Иван встретили на автовокзале упала на колени, заливаясь слезами.
- Ревом горю не поможешь… - Кощей Чернобогов поправил кольцо с крупным белым янтарем с прожилками золотого цвета. – И тут только шесть досье. А где данные на седьмого? 
- Этот чурка только позавчера в городе объявился. Про него никто ничего не знает, как чертик из табакерки выскочил. Вроде как с ним Павелина Кощеевна день провести изволила, но кто он и откуда – неизвестно, - сказал ему невзрачный мужчина с крупными залысинами, одетый в свободно висящий на нем костюм в полоску, который был совершенно не к месту в этой местности.
- Ну так узнайте! – раздраженно воскликнул Кощей. – Я Вам плачу за информацию! И очень бы хотелось знать, как они миновали кордоны!
- Выясним, - пообещал горбун. – Так что с ними делать то? Собак спустить?
- Ну нет, почему же… - Кощей стучал пальцами по столу. – Пусть проходят… Извести мы их всегда успеем. Прасковья, подготовь для них особое угощение…
Женщина подхватилась на ноги и побежала выполнять указание хозяина. По его знаку тяжелые ворота распахнулись, пропуская гостей на широкий двор. Иван посмотрел на парней. Через плечо Петра была перекинута дедовская котомка.
- Помните то, о чем нам говорили, напутствуя в дорогу, - тихо сказал азиат. – Теперь от этого зависят ваши жизни…
Он первым пересек белую черту. Следом её переступили и остальные. Иван осмотрелся по сторонам. 
Круглый двор с клумбой посредине был окружен аккуратными домиками. Напротив ворот стоял, по всей видимости, главный дом: двухэтажный сруб с высоким резным крыльцом. Со ступеней спускался горбатый мужик, хмуро смотревший на пришельцев:
- Ну заходите, коли не шутите… - поприветствовал он пришедших. – Хозяин ждут. 
Парни пошли за горбуном. Иван шел последним. 
В большом зале, явно служившим импровизированной часовней для поклонения себе, любимому, и посему, потенциально вмещавшему всю паству, на резном кресле, обитом кожей, сидел Кощей Васильевич Чернобогов собственной персоной. Руки его покоились на тяжелых подлокотниках, к креслу был прислонен деревянный посох с навершием из изогнутых корней. Он смотрел на вновьприбывших из-под тяжелых бровей. Горбун подошел к нему и встал по правую руку. От вида этой картины Ивану захотелось прижать ладонь к лицу, но потом он вспомнил то, от чего в своё время отказался, и передумал. Его внимание переключил на себя сидевший на крепком табурете по левую руку от Кощея высокий мужик с лицом, не обезображенным интеллектом и с явно неместной внешностью. Сидя он был выше стоящего горбуна. Заметив его, Иван переместился за Димину широкую спину. Петр сжал от волнения кулаки и выступил вперед:
- Мы пришли за Павелиной. Отпусти ее с нами, Кощей.
- За Павелиной, говоришь… - усмехнулся тот. – А может, не хочет она с тобой идти, голодранец. Её ждет хороший дом в Германии, уважаемый жених, который её ценит, даже провожатого за ней прислал…
Здоровяк, сидевший по левую руку от Кощея, важно кивнул:
- Я есть приехаль за фройляйн Паулин. Фсё бить зер гут!
- Зер гут, зер гут. Шнеле бы ты отсюда, дядя, - встрял вспыльчивый Миша. Здоровяк начал приподниматься, но Кощей поднял руку:
- По нашим традициям, сначала следует проявить гостеприимство… А уж потом о деле разговаривать…
Он хлопнул в ладоши. Из бокового хода тут же вытащили здоровенный стол, уставленный наедками и напитками. Кощей холодно улыбнулся:
- Садитесь, гости дорогие, к столу. Угощайтесь. А после и поговорим…
Ребята переглядывались, не решаясь сделать первый шаг, и Иван решил взять инициативу на себя:
- Разве это стол? Тут на двоих еле хватит! Правда, Дмитрии? – он выразительно посмотрел на тощего и тонкого. Те закивали. Заметив азиата, немец прищурился, потом нехорошо усмехнулся. Парень его старательно игнорировал.
- Ну-с, закусим… - сказал Дима.
- Ну-с, накатим… - сказал Митя.
Они уселись за стол и сначала робко, а потом всё увереннее начали накладывать себе еды и наливать выпивку. Блюда исчезали одно за другим в ненасытной утробе Димы, спиртное лилось в глотку Мити, а им, казалось, всё было мало. Не успел Кощей должным образом удивиться, как на столе остались только огрызки. Дима довольно оттопырил пузо:
- А десерт будет? – спросил он, сыто рыгнув. Митя мечтательно вытер усы:
- Я б еще столько же. А до ветру где сходить?
Кощей раздраженно вскочил с места. 
- Утро вечера мудренее. После сна скажу вам своё слово!
Иван выступил вперед:
- Не вели казнить, вели слово молвить… Если на девушку претендуют двое, дай задание, которое мы должны выполнить. Если справимся – ты отдашь нам её по хорошему… Если нет – отправимся восвояси… 
- Ты хоть знаешь с кем говоришь, червь? – взревел Кощей, потрясая посохом. Иван без выражения смотрел на него:
- Древние законы никто не отменял. Уж от кого, а от того, кто назвал себя проклятым именем, этого стоило ожидать… - голос азиата звучал негромко, но твердо. Лицо Кощея исказилось:
- Ты еще пожалеешь о сказанном. И молись, что я такой добрый и чту древние устои, а не то… Утром я скажу своё решение! – он вышел вон. 
- За мной идите, я покажу вам место для сна… - сказал горбун. Иван выходил из зала последним. Его остановил немец:
- Мой хозяин прислал меня за девчонкой, и я не уйду, пока не заберу причитающееся, - сказал он на родном языке.
- Не мешай мне, огр, - ответил Иван на том же языке. 
- Это ты не мешай, проклятый. Ты мне не соперник, у нас все знают как с тобой поступили. Ты умен, но против силы у тебя нет ничего. Так что я возьму, что мне принадлежит, а ты ничего не сделаешь. 
- Посмотрим, огр… Посмотрим… 
- Тогда я заслужу вечную славу, отправив в небытие проклятого. Мной будут гордиться и прославлять моё имя, - огр поднялся во весь свой исполинский рост и захохотал. Иван усмехнулся:
- Еще увидимся, - сказал он на прощанье и присоединился к остальным. Горбун, которого, как выяснилось, звали Игорь, привел их в пустующую коморку и, когда парни устроились, запер двери.
- А в уборную как ходить? – выкрикнул в узенькое окошко Митя.
- До утра потерпите… - проворчал горбун и ушел.

- Вот мудила! – возмутился Миша. Сват устроился поудобнее:
- Посмотрим, что они завтра запоют. А пока отбой.
Парни утихли, а Иван сел, прислонившись спиной к доскам коморки. Он понятия не имел чего ожидать от местного Кощея, но подозревал, что неприятности у них только начинаются.

Кощей, оставив пришельцев на попечение Игоря, отправился на кухню, где на краешке стула сидела Прасковья. Кощей подошел к ней, и женщина робко посмотрела снизу вверх на своего хозяина.
- Так, говоришь, еда и питье были отравлены? – почти нежно улыбаясь спросил Кощей.
- Как есть, отравлены. Лучшие яды брала… - быстро затараторила она, но оборвала речь на полуслове видя, как потемнело его лицо.
- Ты что, шутить со мной вздумала?! – взревел он. – Говоришь, яд лучший?
- Как есть… - она отпрянула. Кощей схватил останки вина в графине и, запрокинув ведьме голову, насильно влил в неё жидкость. Она плевалась и кашляла, извиваясь в его руках, но он всё же заставил её сделать несколько глотков. Изо рта Прасковьи пошла пена, она захрипела. Мужчина с отвращением отбросил её в сторону и презрительно смотрел, как она корчилась в судорогах.
- Убрать падаль, - приказал он, когда ведьма наконец затихла. – Эти чертовы ублюдки, принесло их, иху мать на мою шею. Ну ничего, будет еще бабушка и Юрьев день…Всех сгною, всех урою!
Он гордо удалился, пока его подручные вытаскивали бездыханное тело. Вскоре у поленницы заполыхало яркое пламя, в котором двое методично уничтожали останки

Задолго до того как Ермак перебрался через Каменный пояс и начал воевать с ханом Кучумом за Сибирь, на берегах  реки Тагил жили вогулы. Собственно они еще и потом долго тут жили, но к настоящему времени куда-то запропастились - то ли ушли на север, то ли еще куда. Но суть в том что на многочисленных скалах реки Тагил они оставили не менее многочисленные рисунки. И вот мы задались целью ознакомиться с творчеством древних художников которые, по некоторым данным, творили  тысячу +/- лет назад.

Ввечеру добрались микроавтобусом до села Медведево, что расположено на реке Салде близ её устья, и на лыжах по зимнику вышли на берег Тагила. Благодаря аномально малоснежной зиме лед крепкий, а снег тонкий. Изредка видны Нивы рыбаков и следы снегоходов.  

На высоком левом берегу деревня Новожилово, от которой остался один дом с хозпостройками

Скалы  с рисунками в основном ближе к бывшему селу Гаево, от которого не осталось даже одного дома. Но зато в нём сохранились руины каменной церкви. Ни вогулов ни русских в настоящее время там не проживает. Только стоит домик- бытовка и несколько единиц техники в состоянии металлолом.

Так как названия скал с писанцами перепутались у меня в голове, то могу их вам назвать вразнобой: Маскальская, Балабан, Зенковская и Караульный камень. Может там еще какие-то были, но  их я уже не запомнил.

Ну и рисунки, конечно:

Некоторые видны совсем плохо: расплылись в невнятное красное пятно или скрыты известковыми потёками, но часть видна прекрасно, правда чтобы понять что там нарисовано надо иметь очень развитое воображение.

Один из наиболее хорошо сохранившихся рисунков некий не очень умный человек использовал в качестве мишени. Если приглядется видны следы дроби

Чуть выше Гаево по реке в скале небольшая пещерка в которую с некоторым трудом можно протиснуться. Замечательна тем, что несмотря на небольшой объем имеет свой микроклимат. В частности там весьма комфортно чувствуют себя комары и мотыльки и две летучих мыши. И если комары с бабочками вполне индифферентно отнестись к нашему появлению, то мышь мы заметили именно по злобному возмущенному писку. Размер у неё с воробья, а зубы как у саблезубого тигра, злобность же размером с обозримую  Вселенную.

Более двух человек в пещерку не влазит, но маленьких можно три.

На этом описание достопримечательностей реки Тагил в промежутке от Медведево до Гаево  можно закрыть - ничего более мы не обнаружили