Мальчик Какибяк был странный мальчик, он ходил по базару и просил денежки у больших дядь и тёть. А странный он был лишь потому, что один глаз у него был голубого цвета, а другой - карего, почти чёрного, и поэтому у людей он вызывал страх. Малыш знал, что он не такой как все, поэтому приходилось сдабривать свой неприятный вид - улыбкой. Какибяк удивлялся, почему люди так относятся к нему, ведь если посмотреть в профиль с одной стороны, то он был обаятельный голубоглазый мальчик, а если глянуть с другой – то тоже, весьма симпатичный кареглазый малый. И всё равно, люди отводили взгляд в сторону и, иногда, давали копеечку на еду, лишь бы отвязаться от навязчивости просителя, а иногда, давали подзатыльник - это уж как повезёт.

И у него не было друзей, все его на базаре сторонились. Даже пьяницы и грязные попрошайки не хотели иметь ничего общего с мальчишкой. Вечером, после рабочего дня, он шёл домой и приносил своим родителям заработанные денежки. Они всегда были пьяные и часто били его, если им казалось, что мало Какибяк заработал. Если так случалось, то его запирали в кладовке и оставляли без еды и света.

Иногда Какибяк плакал от обиды в своей кладовке, но это он делал тихо и беззвучно, потому что за такое папа хлестал его шнуром от утюга… утюга давно уже не было, а шнур остался. Зато он был в тепле по ночам… а какие там еще плюсы от семьи, он не знал. На улице ему часто встречались сверстники, они были чистенькие и пухленькие, и вечно торопились в школу. А вот Какибяку повезло, ему не надо было заниматься этой ерундой. Мама так и говорила, когда конечно получалось связать слова, «учёба – это амно на палочке!». Но, всё равно, почему-то, мальчишка хотел быть таким же, как эти пухляки.

Ещё у мальчика был один секрет, вечерами, под покровом темноты, он залазил на дерево и заглядывал в окно сорок пятой квартиры, находящейся на втором этаже. Там жила маленькая девочка и ближе к девяти, её родители включали телевизор с мультиками. Но не мультики привлекали внимание мальчика, а другое… хотя мультики тоже. Папа девочки садился на диван и брал дочку на коленки. Рядом присаживалась мать и облокачивала свою голову на плечо мужу, взяв ладошку ребёнка в свои руки. Все втроем улыбались и что-то говорили. Слов разговора этой семьи, Какибяк не мог разобрать, не смотря на открытую форточку. Эта идиллия завораживала Какибяка, он так хотел быть там, с ними... но он шёл домой, к своим родителям.

Однажды, Какибяку избили на рынке местные беспризорники, им надоело, что мальчику подавали «за глаза». И впервые, за долгое время, в синяках и порванной куртке, он шёл домой в середине дня. Дома его ждала хорошая взбучка от папки, ведь он почти не заработал, да ещё и куртку порвал.

Войдя во двор, он увидел, на детской площадке ту девочку, из окна. Она одиноко сидела на лавке и улыбалась, подставив ветерку своё лицо. Какибяк забыв про боль, от сегодняшних тумаков, стал подходить к сидящей девочке. При солнечном свете от неё исходило какое-то необычное сияние.

— Привет! – прожурчал детский девчачий голосок, как ручеёк. Девочка повернула лицо в сторону подошедшего мальчика. Глаза у неё были голубые и немного блеклые, что-то было не так с ними.

— Привет! – поздоровался Какибяк, немного смутившись за свою порванную одежду. Девочка была в красивом платьице, в белых сандалиях и с розовым бантом в русых волосах.

- А я тебя знаю… ты тот мальчик, который сидит на дереве!

У Какибяка глаза расширились от удивления. Как? Как она могла увидеть его в кромешной темноте из освещённой комнаты? Сердце учащённо забухало. – Как ты… увидела меня?

— А я и не видела, я тебя уже давно чувствую и слышу. Я слепая. – Просто ответила девочка, и только теперь мальчик увидел, что девочка не смотрела в глаза Какибяке, и вообще, зрачки постоянно у неё были направлены вверх.

— Ого! – то ли удивился, то ли восхитился мальчик, присаживаясь рядом, на лавку, к девочке, – прям совсем не видишь? Ни граммулички?

— Совсем! – утвердительно ответила девочка, продолжая обворожительно улыбаться.

— А почему тогда вы, втроем, смотрите мультяшки вечером? Ты же слепая?

— А смотрят мои родители и рассказывают мне! А я слушаю их, и не только их, ещё слушаю и нюхаю, что происходит на улице, через открытое окно!

— Прикольно! – мальчик был поражён и удивлён, одновременно.

— Вы вот зрячие смотрите и видите, а я слушаю и нюхаю и еще щупаю… - девочка замерла, и её лицо немного изменилось, как будто она хотела что-то сказать. Набравшись смелости, она все же спросила: — …Мальчик, можно мне пощупать твоё лицо?

— Ну… да, наверно… - неуверенно согласился Какибяк и повернул свою голову к слепой. Девочка стала водить подушечками пальцев по лицу мальчишки, почти не прикасаясь к коже. Немного, правда, было щекотно, и он даже чуть-чуть хихикнул.

— Ты добрый и красивый! - закончила девочка и улыбнулась, зрачки всё так же были направлены вверх.

— Ты тоже… красивая… - разволновался Какибяк, впервые в жизни он услышал такие приятные слова, обычно, в свой адрес, он слышал совсем другие выражения, — …девочка, а как тебя зовут?

— Вера, а мама называет солнышко… а тебя как звать?

— Какибяк…

— Фу… это какое-то нечеловеческое имя…

— Лёша, зови меня Лёша… - тут же назвался Какибяк, и в самом деле, как-то глупо звучала кличка перед этой девочкой.

— Лёша, а у тебя много друзей? У меня вот, вообще нет… я слепая, и со мной не дают играть родители других детей. Они думают, что слепота заразная… - почувствовав, как Леша немного отодвинулся, девочка быстро продолжила: — …это не так, Лёша, не бойся!

— Я и не боюсь… у меня тоже нет друзей… я немного другой и меня боятся даже взрослые…

— Какая глупость… и что же в тебе другое?

— У меня разного цвета глаза. Один – голубого, а другой – карего… и люди бояться смотреть на меня…

— А я вот не знаю, что такое – «цвета»… и даже представить не могу - как это…

— Ты даже когда очень маленькая была, не видела? – Какибяк представить не мог, как жить не видя? И так жалко стало девочку.

— Да, я родилась такой… – выражение лица у девочки было, как будто она рассказывала очень весёлую историю.

— Но это же ужасно не видеть это всё!

— Нисколечьки не ужасно, я ведь слышу… чую и чувствую всё, и живу этим… иногда я слышу, как мама ночами плачет, но ведь зря! Я, можно сказать, вижу, но не глазами, а вот этим! – она вытянула свои ладони вперед, потом пальцем указала на нос и уши.

— Вера, а ты сны видишь?

— Конечно, только чувствами. Запахи, звуки и шершавые предметы мне снятся. Иногда такие интересные сны… Папа сниться – это запах табака и мяты и морщинки его, которые я знаю наизусть. Мама снится – это запах виноградного шампуня и духов «Донны». Их объятия… я так люблю это!…

Какибяк сидел и слушал девочку и понимал, что ей повезло гораздо больше чем ему, зрячему. Девочка была как явившийся ангел именно для него.

— Вера, хочешь, я буду твоим другом? – немного сконфуженно спросил Какибяк, прервав девочку.

— Конечно, хочу! Тогда я буду для тебя подругой! – ещё сильней заулыбалась девочка и взяла мальчика за руки.

Так они и сидели на лавочке и беседовали. Ветер нежно обдувал их лица, а солнце с теплом смотрело на них. А за их спинами, замерев, стояла мама девочки со слезами на глазах и слушала детей. Сначала она хотела прогнать этого грязного мальчишку от дочки, но потом передумала…