О рейде на Фэйрфакс в Гражданскую войну в США пишут много, но в основном короткими заметками, лишенными веселых подробностей, что как мне кажется, несправедливо!
В сегодняшней серии: генерал северян Стоутон заслуженно получит по жопе, резкий и дерзкий полковник северной кавалерии Уиндхем успевает отбыть в Вашингтон в отличие от своего коллеги подполковника Джонстона, испугавшего своим видом в ночной рубашке пол-штаба, Линкольн как всегда шутит за 300, мятежный генерал Фицхью Ли ощущает жабьи лапки на своей шее, Стюарт как всегда не сомневается, а Мосби, Мосби просто молодец!)

В предыдущих сериях:
Пишите письма…Рейд на Фэйрфакс, часть 1
У страха глаза велики!

Бутылки из-под шампанского, стол, ломящийся от деликатесов, громкая музыка — словом, полный разгром — явно не то, что ожидаешь увидеть в штабе командующего федеральными войсками в Фэйрфаксе. Этот вечер 8 марта 1863 года бригадный генерал Стоутон провел в увеселительной вечеринке. Погода была отвратительной, ветер сбивал с ног, шел сильный дождь, но тем не менее, праздник удался. Гости начали расходиться лишь к часу ночи; вскоре и сам основательно захмелевший генерал отправился в постель.

В декабре 1862 года исполняющий обязанности бригадного генерала Эдвин Стоутон был назначен командиром второй Вермонтской бригады и переместил свой штаб в Фэйрфакс.

«Фэйрфакс Корт-Хаус напомнил мне о скотном дворе, все было так грязно! Там было всего несколько маленьких бакалейных лавок и магазинов», — писал в письме Стоутон после своего назначения.

Он был на тот момент самым молодым бригадным генералом Союза (24 года). Стоутон занял один из самых красивых кирпичных домов в округе, мотивировав тем, что это гораздо лучше, чем спать в палатке. Генерал Стоутон вообще любил хорошую жизнь. Так солдаты из 2-й вермонтской бригады в количестве «17 человек…давали музыку для парадов и особых случаев» у него на приемах.

Вот  Энни Хейс в своем письме к отцу об ужине у Стоутона подмечает насчет его назначения:

«Я нашла генерала Стоутона одним из самых красивых мужчин, что я когда-либо встречала, он хорошо образован, у него элегантные манеры. И когда я скажу тебе, что его брат, которому 19 лет, уже командует полком, можешь быть уверен,что у него есть друзья в высших кругах.»

генерал Эдвин Стоутон

Из-за недавних нападений Мосби на пикеты Союза федеральными войсками было принято решение ставить одинокие пикеты ближе к их лагерям по ночам, чтобы их не пленили. Говорят, что армия Союза также убирала доски с моста Чейн Бридж, ведущего в Вашингтон, также опасаясь нападений Мосби.

Генерал Стоутон, однако, был не совсем беззаботным, как его принято изображать, о чем свидетельствует следующее его послание генералу Хайнтцельманну:

«Фэйрфакс Корт-Хаус, штат Вирджиния, 1 марта 1863 г.

Капитан С.Х. Поттер

Ваше отправление вместе с посланием из Армии Потомака, получено. Враг никак не проявлялся на виду у моих войск. Я сообщу генерал-майору, что я обнаружил, что наши кавалерийские пикеты никак не охраняются с правой стороны. Так, пикеты полковника Уиндхема справа опираются на Окс Роад, затем проходит одна-две мили, прежде чем стоит левый пикет в Дрейнсвилле. Это должно быть исправлено, потому что любой желающий может воспользоваться этой брешью. Если что-нибудь произойдет, я буду информировать тебя. Прошлой ночью, около 9 часов, пока я был в штабе, на вокзале, человек, несомненно шпион, был на станции Фэйрфакс, одетый как капитан. Он очень быстро допросил всех моих слуг, памятуя о войсках в окрестностях, спрашивал, держал ли я лошадь в седле ночью, и другие подозрительные вопросы.

Эдвин Стоутон, бригадный генерал. Фэйрфакс Корт-Хаус, Вирджиния.»

Личность таинственного капитана, на которую ссылается Стоутон, и какую роль он мог сыграть в событии, не известна.

«Сегодня я оседлаю звезды или пойду как камень ко дну»

По ту сторону фронта Мосби замысливал нечто грандиозное. Вдохновленный жаждой мести по отношению к полковнику Уиндхему (который назвал его «вором и конокрадом»), он хотел во чтобы то ни стало проучить его. Случай подвернулся довольно скоро.

Ближе к вечеру марта 8-го 1863 года Мосби и его отряд мстителей в составе 29 человек покинули Дувр, штат Вирджиния, в двух милях к западу от Алди и направились на восток вниз по реке Тёрнпайк в направлении Фэйрфакс Корт Хаус. Перед своим походом Мосби произнес, воодушевленный: «Сегодня я оседлаю звезды или пойду как камень ко дну».

Сильный снег выпал несколько дней назад, но погода была достаточно теплая. Это в сочетании с устойчивым моросящим дождем, создало сильный туман, который теперь висел низко в воздухе.

Никто, кроме Мосби, не знал, куда они идут. Люди Мосби предполагали, что они идут захватить еще один федеральный кавалерийский пикет. Такова была уверенность, которую он им внушил. Когда они выехали из Алди, Джеймс Ф. Эймс, недавний дезертир Союза, ехал рядом с Мосби.

Почти все мужчины Мосби были знакомы с дорогами вокруг Северной Вирджинии. Такие люди, как рейнджер Джон Томас, сын сенатора штата Вирджиния Генри Томаса, фактически вырос в Фэйрфакс Корт-Хаус и, следовательно, знал эти места хорошо. Однако, хотя эти люди были полезны, «Большой Янки» Эймс был ключом к успеху этого рейда из-за его знакомства с позициями войск Союза вокруг Фэйрфакс Корт-хаус. Кроме того, из-за приключений Эймса и Франкленда, Мосби знал о бреши, которая существовала в обороне врага. Одна из них находилась между Сентервиллем и Шантильи. Когда Мосби подошел к Шантильи, он повернул колонну на юг, чтобы избежать размещенных там федеральных кавалерийских пикетов, пройдя таким образом между ними и пехотой, размещенной в Сентервилле.

Скудный свет быстро угасал с заходящим солнцем. Царственная тьма окутала все. Солдаты носили прорезиненные пончо над их униформой, чтобы защитить себя от дождя, тем самым это еще больше скрывало их от глаз. Снег на земле заглушал лошадей, когда отряд украдкой пересекал сосновые заросли и поля. Колонна прошла на юго-восток, пересекая дорогу к церкви, затем прошла на юг. Примерно в полночь они вышли к Уоррентон Пайк между Фэрфакс Корт-Хаус и Сентервиллем и снова повернули на восток. Они простояли здесь достаточно долго, чтобы перерезать телеграфные провода, натянутые вдоль дороги, которая соединяла Фэйрфакс Корт-Хаус и Сентервилл.

Когда они проехали дальше на восток, несколько человек начали понимать, где они, и Мосби счел необходимым посвятить их в свои планы. Так как они подошли к Джермантауну, огни лагеря, в котором была конница Уиндхема, стали видны слева от них. Они снова повернули направо, и направились на юг, оставляя дорогу к лесу. Вскоре Мосби повернул на восток и продолжил свой маршрут через густой лес. Именно здесь часть колонны Мосби сильно отстала. Мосби был вынужден отойти назад и отыскать своих людей. После значительной задержки пропавшие люди были найдены, и колонна реформирована. Наконец они достигли дороги, которая соединяла Фэйрфакс Корт-Хаус и станцию Фэйрфакс.

Было около 2 часов ночи утра марта 9, 1863, когда Мосби и двадцать девять хорошо вооруженных всадников Конфедерации тихо въехали в Фэйрфакс Корт-Хаус. Город был в кромешной тьме. Собаки не лаяли. Так как они подошли к знакомому зданию суда, те из отряда Мосби, кто еще не понимал этого, были ошеломлены, что они подошли к Фэйрфаксу, оставив глубоко позади войска Союза (по крайней мере те находились теперь в пяти милях от них) и оказались таким образом в окружении тысячи вражеских солдат. Напротив здания суда, на главной улице, располагалась 2-я Вермонтская бригада. Говоря только шепотом, Мосби установил гостиницу как место их встречи и приказал Эймсу и Франкленду спешиться и остаться здесь в качестве наблюдателей.

Затем он разделил свои силы на три отряда. Двум отрядам было приказано найти и схватить офицеров, в то время как третьему было дано указание обыскать город и привести лошадей. Так как лучшие лошади принадлежали офицерам, они и стали приоритетными.

Джонн Скотт, один из участников рейда, вспоминает:

«В 2 часа ночи мы вышли к Фэйрфакс Корт-Хаус, и нашли улицы пустынными и едва освещенными. Все словно замерло в спячке: офицеры, солдаты, мирные граждане. Быстро и бесшумно мы промаршировали вдоль улицы что вела от станции Фэйрфакс к пункту, пересекающемуся рекой Тёрнпайк спереди отеля, что тогда был госпиталем. Здесь Мосби оставил Эймса и Франкленда, а сам с оставшимися солдатами проследовал дальше к домам мирных жителей. Те двое рейнджеров вскоре были замечены часовым, расхаживающим перед госпиталем. Он громко окликнул их. Эймс оперативно ответил, что они солдаты 5-го Нью-Йоркского кавалерийского полка, ожидают возвращения майора Уайта, — ответ, который удовлетворил часового, поскольку майор Амос Х.Уайт действительно был рядом, и солдат продолжил путь в своем ритме. Когда часовой прошел мимо них, Эймс приставил пистолет к его виску и прошипел: «Еще звук и ты покойник!». Удивленный часовой сдался.»

Мосби сопровождал отряд, который подошел к дому Томаса Дж. и Фрэнсиса А. Мюррей. Томас Мюррей, был адвокатом в Фэйрфаксе и убежденным сепаратистом. Он с готовностью сообщил Мосби, что штаб-квартира Уиндхэма расположена на другом конце города в доме Генри Томаса. Пока Мосби получал эти сведенья, один из его рейнджеров, Джозеф Нельсон, увидев недалеко свет в палатке, отправился проверить что там и поймал бригадных телеграфных операторов Роберта Вейтбрека и Ричарда Пауэра-младший. Они двое спали в своей палатке, которая находилась во дворе дома доктора Ганнелла. Перед тем как уйти, Нельсон разбил телеграф Вейтбрека на куски, гарантируя, что тот не сможет послать сигнал о помощи. Вейтбрек позже напишет об этом инциденте: «Тогда один из них превратил мой телеграф в мусор, говоря, что он не хотел бы попасть в утренние газеты или что-то типа того. Меня вытащили и посадили на лошадь без седла и уздечки и мы отправились в самый дикий дьявольский рейд,который когда-либо совершал человек.» Нельсон также захватил одинокого солдата Союза, который спал в соседней палатке.

Затем Мосби вернулся к месту встречи и намеривался уже идти к дому, где пребывал Уиндхем, когда появился Нельсон со своими тремя пленными. Один из солдат, взятый Нельсоном , назвался доктором генерала Стоутона. Услышав это, Мосби послал Эймса и нескольких других рейнджеров за Уиндхемом, а сам решил отправиться лично за генералом.

Когда Эймс прибыл к своему пункту назначения, он узнал, что объект его поисков полковник Уиндхем отбыл рано утром в Вашингтон. В то время один из рейнджеров вошел в прилегающую комнату и разбудил спящего там человека, у которого могла быть информация для Мосби. Оценив ситуацию, разбуженный быстро запротестовал, дескать, что он всего лишь маркитант, и, в подтверждение своих слов, указал на количество конфискованного товара на полках и стульях. Рейнджеры были обмануты этим представлением и повернулись уже было назад, когда подошел Эймс и узнал в маркитанте капитана 5-го Нью-Йоркского кавалерийского полка Баркера, который ранее был его командиром. Как только капитан узнал Эймса, то признался в своей хитрости и сдался.

Тем временем Мосби и его отряд подошли к дому Ганнелла. Мосби громко постучал в дверь. Окно наверху открылось и лейтенант Сэмюэль Ф. Прентисс, адъютант генерала Стоутона высунул голову и спросил, кто там был. Мосби ответил: « 5-й Нью-Йоркский кавалерийский полк с посланием для генерала Стоутона!» Прентисс побежал вниз и открыл дверь. Мосби схватил его за воротник, назвался и угрожая револьвером, потребовал, чтобы Прентисс проводил его до комнаты генерала Стоутона. Прентисс выполнил требование, Мосби и остальные рейнджеры поднялись наверх.

Когда они вошли в комнату Стоутона, они нашли его спящим на боку. Один из свидетелей вспоминал, что «генерал так сильно храпел, что сотрясались пустые бутылки, стоящие на прикроватном столике». Кто-то зажег спичку. Мосби скинул со спящего генерала одеяло - тот не отреагировал. Тогда Мосби со всей силы шлепнул Стоутона по заднице. Стоутон резко проснулся, выпрямился прямо в кровати и, возмущенный таким обращением, потребовал немедленно объяснить, что все это значит.

— Вы когда-нибудь слышали о Мосби, генерал?

— Да, вы поймали его? — ответил Стоутон.

— Нет, это он поймал вас!

Стоутон на мгновение был ошеломлен, а затем, с растущим осознанием спросил, здесь ли генерал Фитцхью Ли . Мосби быстро ответил: «Да. Кавалерия Стюарта находится в Фэйрфакс Корт-Хаус, Джексон в Сентервилле ». Стоутон растерялся, но затем попросил: «Тогда передайте меня ему, мы были одноклассниками в Вест-Пойнте». Мосби лишь ответил: «Конечно, но мы торопимся и потому пошевеливайтесь».

Стоутон был привередлив в своей одежде. Он быстро оделся, но сделал это перед зеркалом. Затем группа отступила вниз по лестнице с захваченными Стоутоном и Прентиссом. Снаружи отряд обнаружил, что оставленные на карауле рейнджеры Хэтчер и Уайткарвер взяли в плен еще шестерых. Эти люди, гвардия Стоутона, были взяты, пока спали в задней части дома. Хэтчер и Уайткарвер также обнаружили несколько прекрасных лошадей, принадлежащих генералу.

Генерала поместили на расседланную лошадь. Стоутону также не разрешили держать поводья своего коня. Мосби назначил рейнджера Уильяма Хантера держать уздечку коня Стоутона. Хантеру было поручено следить за генералом, что бы ни случилось. В спешке, чтобы уйти, Мосби и его люди так и не смогли тщательно обыскать другие комнаты дома Ганнелла.

«Джордж, вот солнце Аустерлица!»

Мосби вернулся к месту встречи. Другие отряды также возвращались со своими пленниками, включая Эймса, которого Мосби отправил на поиски Уиндхема. Эймс сообщил Мосби, что Уиндхем не в городе. Тем не менее, он гордо передал Мосби униформу Уиндхема, личные вещи и некоторых из его лошадей в качестве утешения. Эймс также представил своих двух пленников, австрийского дворянина, барона Рупольфа де Варденера, который был иностранным наблюдателем и другом полковника Уиндхема и своего бывшего командира Августуса Джеймса Баркера. Эймс практически сиял, когда он представил Баркера Мосби.

Рейнджеры были перемешаны со своими пленниками и лошадьми. Множество пленных Союза сидели верхом на худших лошадях.

Роберт С. Бигелоу, из 15-го Вермонтского пехотного полка вспоминает:

«Я был вынужден ехать на санитарной лошади, без седла, и мы были вынуждены ехать быстро ".

В почти полной темноте солдаты Союза не могли разглядеть, что они, вероятно, превосходили своих похитителей более чем в 3 раза. Ситуация очень сбивала с толку. По оценкам Мосби, из нескольких сотен солдат Союза в Фэйрфаксе, большинство было занято тем, что думали как бы скрыться, а не устраивать какое-либо организованное сопротивление. Другие, как лейтенант Прентисс, сумели тихо ускользнуть в темноте. Мосби позже пошутил: «Он оставил нас в темноте, и даже не пожелал спокойной ночи.»

Пробыв в Фэйрфаксе около полутора часов, Мосби теперь приказал двинуть колонну вниз по Бридж-роуд, намереваясь вернуться по тому же маршруту, которым они и вошли. Когда они проходили мимо дома Ганнелла, в доме слева от него открылось окно и обитатель громко крикнул:

— Чья это кавалерия? — и добавил: — Стой! Лошади нуждаются в отдыхе. Я не позволю их взять. В чем дело, черт возьми?

Он не получил никакого ответа, кроме громкого смеха нескольких рейнджеров. — Я командир этого поста и вы должны немедленно остановиться! — продолжил кричать неизвестный житель.

Мосби знал, что только офицер высокого ранга сделал бы такой вызов. Он остановил колонну и отправил Хэтчера и Нельсона за ним. Смех людей Мосби, скорее всего, предупредил офицера, 37-летнего подполковника Роберта Джонстона из 5-го Нью-Йоркского кавалерийского полка , что что-то не так. Нельсон и Хэтчер взбежали по ступенькам, распахнув входную дверь, но были встречены в коридоре женой подполковника. Она боролась с ними как львица и задержала их достаточно, чтобы полковник Джонстон успел сбежать. Он выбежал в одной ночной рубашке и спрятался в уборной в саду. О'Коннор сказал, что когда подполковник позже появился в штате он выглядел как Адам до своего падения. Сей прискорбный инцидент стал широко известен во всей федеральной армии, и прозвище "Сортирный Джонстон" преследовало незадачливого офицера до конца его жизни, разрушив карьеру и навсегда испортив семейные отношения. Как утешительный приз рейнджеры принесли назад шляпу и униформу Джонстона.

Мосби снова приказал двигаться, но для того, чтобы запутать любых потенциальных преследователей, повернул на восток. Также для прикрытия своего отступления он прошел полмили назад, затем свернул с дороги и направился на запад в большой лесной массив, граничащий с Чейн-Бридж и Уоррентон Пайк. Его обман явно сработал, потому что подполковник Джонстон позже, как сообщалось, начал преследование в неправильном направлении.

Несмотря на то, что несколько человек ехали сзади и по флангам, рейдеры потеряли много пленных и лошадей в темноте густого леса. Рядовой Зимри Мессингер, из роты Е 16-го пехотного Вермонтского полка, помогал бригаде телеграфистов. Зимри рассказал, что случилось с ним после того, как он был схвачен в доме Ганнелла:

«Я был взят в плен со Стоутоном и его окружением, 9 марта 1863 г., около двух часов утром партизанами Мосби. Наши похитители дали мне только три минуты, чтобы подготовиться к маршу. Меняя положение в строю и пользуясь темнотой, мне удалось приблизиться к арьергарду врага. Я прыгнул с лошади и спрятался под бревно, где пролежал на сырой земле почти до утра, лишь после вернувшись обратно в штаб-квартиру во второй половине дня.»

В отличие от большинства пленников, Зимри ехал на оседланной лошади. Во время своего побега он поранился о сломанное седло. Пролежав всю ночь на сырой земле, утром: «… Он услышал зов горниста, и попытался выйти навстречу полку. Через некоторое время он упал. Кавалерист, который помог ему вернуться в лагерь, доложил полковому начальству о нем и отправил его в госпиталь». Многие из лошадей, пойманных Мосби, были также потеряны в густом лесу.

Мосби быстро двинул свою колонну через лес, и достиг Уоррентон Пайк на полпути между Сентервиллом и Фэйрфаксом. Он повернул на юг и последовал за Уоррентон Пайк в сторону Сентервилла. Мосби ехал рядом со Стоутоном, который не упустил случая заметить:

«Капитан, вы сделали смелую вещь, но Вас обязательно поймают »

Пока колонна продолжала идти по дороге, Мосби остался сзади и периодически вслушивался, нет ли за ними погони. Но все, что он слышал, было тихим гудением сов. Впереди колонна остановилась за полмили до Сентервилля. Прямо перед ними был виден огонь пикетчиков Союза. Мосби поехал вперед один, чтобы посмотреть. Он обнаружил, что пост был недавно оставлен. Мосби понял, что это потому, что приближался рассвет и при дневном свете пикеты не были необходимостью. Мосби быстро свернул колонну с дороги направо и направился на север, намереваясь обогнуть Сентервилль. Пушки в их редутах и даже часовые на парапетах фортов в Сентервилле были хорошо видным силуэтом на фоне быстро освещающегося неба. Часовые, по-видимому, приняли их за группу кавалерии, покидающей Сентервилль на разведку.

В этот момент капитан Баркер развернул свою лошадь к форту в попытке убежать. Его лошадь оступилась в канаве, и Баркер упал и был отбит. За пределами Сентервилла они достигли Куб Ран, около мили вверх по течению от того места, где она пересекает Уоррентон Пайк. Они нашли обычно спокойную реку бурной и полной от дождя и тающего снега. Не колеблясь, они бросились прямо в ее воды. Хотя несколько человек снесло течением вниз, никто не пострадал. Стоутон выбрался из реки, холодный и дрожащий, и сказал Мосби: «Ну, капитан, это первое грубое обращение со мной, на которое я должен пожаловаться ».

Мосби расслабился здесь по-настоящему впервые, потому что он знал, что любые их преследователи вряд ли воспользуются таким же путем и перейдут здесь набухшую реку. Здесь он обратился к одному из рейнджеров, Слэйтеру: «Джордж, вот солнце Аустерлица!»

Они продолжили движение и пересекли Булл-Ран под Судли Форд, затем пересекли часть поля прошедшей битвы при Манассасе.

Рядовой Барни О. Пратт, из 16-го Вермонтского полка вспоминал свой опыт так:

«Как только нас взяли в плен, нам дали самых старых и изношенных лошадей, каких только могли сыскать. Люди Мосби находились с обеих сторон от нас и таким образом мы двинулись в сторону войск мятежников. Мы переплавились через Булл Ран. Они заставили нас прыгать через ямы. Лошадь, на которой я ехал, провалилась передними ногами в одну из ям и я пролетел над ее головой в кучу грязи и сломал себе что-то. Полковник Стоутон увидел, как я упал и попросил, чтобы меня оставили на ферме, но они не оставили.»

Барни Пратт перенес грыжу. Рядовой Чендлер Бейкер, также из 16-го Вермонтского, был рядом со своим другом Праттом, когда тот получил свое ранение. Бейкер заботился о генеральских лошадях. Вот что он описывает о том, что случилось дальше:

«Он с большим трудом мог стоять на ногах. Полковник Мосби приказал сесть ему на лошадь, но он не мог и они помогли ему взобраться на нее. Я помню,как он упал со своей лошади несколько раз.»

После пересечения поля битвы колонна вновь вышла к Уоррентон Пайк к Гровентону. Их поприветствовала миссис Люсинда Доган, 46-летняя вдова, вокруг чьего дома Вторая битва при Манассасе свирепствовала прошлым летом. Она вышла встретить их и предоставила им скудный завтрак. Спустя годы она вспоминала увиденного ей генерала Стоутона так:

«Он представлял собой жалкое зрелище. Он был только наполовину застегнут и у него не было шляпы. Он ехал на неоседланной лошади и его ноги болтались. У него был только один ботинок. Я дала ему немного горячего кофе и кукурузного хлеба, и он отблагодарил меня.»

Стоутон, который до этого тщательно одевался, покидая Фэйрфакс Корт-Хаус, очевидно, потерял свою шляпу и один ботинок во время трудной и поспешной поездки на расседланной лошади. Позже в тот день, когда колонна достигла Уоррентона, собрались почти все жители города и приветствовали Мосби и его людей бурными овациями.

Мосби с трофейным мундиром генерала Стоутона

Мосби пишет:

«Поскольку я пробыл в седле тридцать шесть часов, я удалился отдыхать, как только мы поужинали. На следующее утро пошел холодный дождь, но после завтрака мы отправились в штаб-квартиру генерала Фитца Ли.

Когда мы прибыли в пункт назначения, мы привязали лошадей во дворе и вошли в дом, где мы увидели Фитца Ли, который писал за столом перед камином. Мы сильно продрогли. В Первом Вирджинском кавалерийском полку мы с Фитцом Ли были хорошо знакомы. Когда я представил пленных ему, он был очень вежлив со своим старым одноклассником и офицерами, но ко мне отнесся безразлично, не попросил меня сесть у огня и не казался впечатленным тем, что я сделал.

Как исторический факт, хорошо известно, что этот эпизод вызвал сенсацию в обеих армиях, но полученный мной прием убедил меня, что я не был желанным человеком в этом штабе. Поэтому, попрощавшись с пленными и не пожав руку Фитцу Ли, Хантер и я поехали под дождем к телеграфной станции, чтобы отправить отчет Стюарту, штаб-квартира которого находилась во Фредериксбурге. Оператор сказал мне, что Стюарт направлялся в Калпепер и прибудет на поезде этим вечером, но он отправил послание, и оно было доставлено Стюарту. Я встретил его в депо и никогда не забуду радости, которую проявило его щедрое сердце, когда он встретил меня. Это была достойная награда. Майор Джон Пелхэм был со Стюартом. Это был последний раз, когда я видел Пелхэма, потому что его убили неделю спустя.

Когда мы уходили, Стюарт вручил мне назначение от губернатора Джона Летчера. Там мне давали звание в войсках Вирджинии, но, поскольку таких войск не было, это был пустой бланк, и я расценил это как издевательство. Стюарт заметил, что, как он думал, военное министерство Конфедерации осознает это. Я сказал довольно резким и возмущенным тоном: «Мне не нужно признания от правительства». Я хотел официального признания. При этом я не был равнодушен к публичной похвале. Как и любой человек, кто слишком хорош или слишком плох, чтобы жить в этом мире. Стюарт издал общий приказ, объявляющий о захвате Стоутона, и распечатал его, дав мне пятьдесят экземпляров. Это меня удовлетворило, и я вскоре вернулся назад и снова начал войну на Потомаке.»

Желание Мосби вскоре было удовлетворено; 19 марта генерал Ли официально назначает его капитаном Партизанских Рейнджеров, а затем, 26 марта, производит в майоры.

«Плоды этой экспедиции…»

Из рапорта Джона Мосби 11 марта 1863 года:

«Плоды этой экспедиции - 1 бригадный генерал (Стоутон), 2 капитана и 30 военнопленных. Мы также взяли 58 лошадей, большинство из которых были очень хорошими, принадлежащих офицерам; также значительное количество оружия. Мы оставили сотни лошадей в конюшнях и других местах, не имея возможности их забрать, так как я был уже обременен большим количеством пленных и лошадей, чем у меня было людей. Со мной было 29 человек; потерь нет. Они все вели себя превосходно.»

Генерал Джеб Стюарт зачитывал объявление о рейде Мосби по всем кавалерийским полкам Армии Северной Вирджинии, назвав его «беспримерным в этой войне».

Общие приказы.

Капитан Джон С. Мосби в течение долгого времени привлекал внимание своих генералов своей смелостью, умением и успехами, что столь ярко проявилось в его многочисленных набегах на захватчиков его родной земли. Никто не знает его дерзких предприятий и лихого героизма лучше, чем эти грязные захватчики, сами эти незнакомцы с такими благородными чертами. Его последний блестящий подвиг - захват бригадного генерала Стоутона, двух капитанов и тридцати других пленных вместе с их оружием, снаряжением и пятьдесят восемью лошадьми - оправдывает это признание в Генеральных приказах. Этот подвиг, не имеющий аналогов в войне, был совершен в окружении войск противника, в Фэйрфакс Корт-Хаус, без потерь и раненых. Бравый отряд капитана Мосби разделяет его славу, как и разделил опасность этого предприятия и он достоин такого лидера.

Дж. Э. Б. Стюарт, генерал-майор.

Когда о рейде Мосби и пленении Стоутона рассказали президенту Линкольну, то тот с грустью произнес: "Нового генерала я могу сделать за пять минут, но вот лошади обходятся нам в 125 долларов каждая». Стоутон был вскоре обменян, но не вернулся в армию. Обстоятельства его плена разрушили его карьеру как солдата. Его обвинили в халатности, позволившей врагу беспрепятственно пройти сквозь пикеты и взять без единого выстрела большое количество пленных.

деревянная монета, выпущенная Stuart-Mosby Society к годовщине рейда

https://vk.com/johnny_came_and_saw?w=wall-184370700_163