Смерть денег (5)
Продолжаю рассказываеть о книге Джеймса Ричардса "Смерть денег".
В продолжение своего анализа Джим обратился к очередному глобальному центру силы – Европе. Он делает исторический экскурс, начав со времён Карла Великого, затем упоминает мрачное и кровавое Средневековье и заканчивает зарождением современного Европейского Союза. Рикардс видит в интегративном проекте Карла прообраз ЕС, упоминая, что современный девиз Союза «единство в многообразии» равно применим уже и к тем далёким временам. Между этими политическими проектами пролегают столетия раздоров и разрухи, а в первые послевоенные годы ведущие западноевропейские страны стали строить новую жизнь вместе, начав с экономики. Так было положено начало мирному и устойчивому развитию на десятилетия вперёд. В наше время общая валюта – евро – продолжает служить делу мира, устраняя возможность ведения валютных войн между странами-участниками Еврозоны. Джиму нравятся принципы просвещённой политики Карла и он в целом видит позитивное будущее как для всего Европейского Союза, так и для его основной валюты.
Европа как один из ведущих центров мировых финансов является участником глобальной системы денег, нормы поведения в которой Джим систематизировал во времени в три эпохи: Бреттон-Вудс, вашингтонский и пекинский консенсус. После коллапса бреттон-вудской системы правилами игры стали либеральные принципы вашингтонского консенсуса, взятые впервые на вооружение американским президентом Рейганом в восьмидесятых: фискальная дисциплина в сочетании со снижением налогов и вообще государственного регулирования и свободой движения капитала. Вашингтон, добившийся в конце восьмидесятых глобального доминирования, оказался в состоянии навязать свои правила игры всему миру и способствовать дальнейшему продвижению американских корпораций на мировых рынках. Но время шло. На сцену вышли молодые тигры из Юго-Восточной Азии во главе с Китаем, которые видели в гегемонии доллара ущерб своим интересам. Возникло новое, альтернативное представление о «правилах игры» - пекинский консенсус , включающий в себя элементы протекционизма и государственного регулирования. По сути это принципы, лежащие в основе китайской экономической политики.
После финансового кризиса 2008 года на сцену вышел новый консенсус – берлинский. Он носит черты немецкой экономической модели и включает в себя среди всего прочего сдерживание инфляции, конкурентоспособные (читай «сравнительно низкие») зарплаты и мобильность трудовых ресурсов, а также кооперацию, инвестиции в инфраструктуру и тому подобное. Эти принципы, которые помогают выдержать немецкой экономике конкурентное давление из Азии, стремятся раздвинуть теперь уже на всю Европу, и Джим полон оптимизма в этом отношении. На аргументы евроскептиков он отвечает, что даже серьёзнейший «греческий» кризис евро удалось преодолеть, во многом благодаря и поддержке со стороны США и Китая. Да, европейские банки слабы, да, южная Европа страдает от безработицы, да, экономика Европы до сих пор не является единым целым. Но слабость банков – не значит слабость валюты, юг Европы медленно, но верно «оживает», да и проект ЕС – прежде всего политический, а не экономический. Если придерживаться берлинского консенсуса (заставить греков, да и всю остальную Европу, работать по немецким лекалам, т.е. снизить корпоративные налоги, и урезать зарплаты и социалку), то всё будет хорошо. Если прибавить к этому ещё более тесную финансовую интеграцию (банковский союз, а а также фонды финансовой взаимопомощи), то Европейский Союз с неявным немецким лидеством, в который вступает всё больше стран, ждёт блестящее будущее. Европа, с её финансовыми рынками, твёрдой валютой и золотыми резервами, имеет хорошие шансы на то, чтобы евро сместил доллар в качестве ведущей резервной валюты уже к 2025 году.
Трудно не заметить, что Джим предпочитает именно такое развитие событий. Такой ход истории сохранил бы относительную стабильность в мире и не дал бы Китаю подмять под себя всех остальных. Однако уже спустя первые годы после выхода книги картина розового будущего Европы, написанная Рикардсом, стала ощутимо тускнеть. Проблема беженцев, Brexit и Трамп начинают хоронить европейскую мечту. Но я бы сказал, что идея европейского единства во многообразии была с самого начала мертворождённой.
Если объяснить в двух словах, то народы Европы, объединённые элитариями-евробюрократами в один большой колхоз, не хотят поступаться своим суверенитетом, а по-прежнему хотят принимать важнейшие решения самостоятельно. Наглядно это выразилось в истории принятия европейской конституции, которую прокатили на нескольких национальных регионах. Бюрократы не сдались и протащили необходимые законы под видом лиссабонских договоров. Но в долгосрочной перспективе у них нет шансов: слишком разные интересы у народов и элит разных стран.
Когда несколько территорий объединяются единым рынком со свободой обращения капитала, труда и факторов производства, неизбежно образование точек бурного роста, а также депрессивных регионов, причём этот процесс самоускоряющийся. Представим себе крестьян, заселяющих целинные земли. Каждый получает поровну земли и имущества и начинает вести хозяйство с нуля. Плодородность земли распределена, однако, неравномерно, и неизбежно у кого-то получается лучше, а у кого-то хуже. Тот, у кого дела хорошо, может позволить себе купить более качественный семенной материал, а также технику, нанять батраков из числа бедняков. И результат в будущем у него будет ещё лучше. Дальше - больше. Те, кому не повезло с землёй, вынуждены сводить концы с концами и покупать только самое необходимое, надеясь, что погода не подведёт. Но когда-нибудь погода подводит, и кончается дело тем, что бывший хозяин лишается своего участка за долги и уходит батрачить.
Так и в больших территориальных образованиях с общим рынком товаров, труда и капитала неизбежно образование небольшого количества преуспевающих регионов, окружённых "неудачниками", которых по законам статистики будет количественно больше. Эта картина известна любой большой стране. Чтобы обеспечить выплату зарплат чиновникам, а также поддерживать инфраструктуру в должном состоянии, депрессивным регионам не хватает собственных средств, и их дотируют из Центра. Даже в пределах одной страны есть достаточно много недовольных таким перераспределением средств, чего уж говорить о таможенных и прочих союзах. Если члены союза сохраняют свой суверенитет, то, помаявшись долгое время в бедности, они вынуждены будут в конце концов сделать выбор: или, пожертвовав своей независимостью, войти в состав более успешных стран-соседей, став дотационным регионом, или выйти из состава союза, отделив свой рынок.
Создатели Евросоюза предвидели проблему неравномерного экономического развития, и придумали для этого общий бюджет, в который богатые страны платят, дотируя бедные. Надежда на то, что бедные смогут с течением времени подтянуться. Но на самом деле ничего не получится, я выше объяснял, почему. Бедные страны будут проедать дотации, из них побегут капиталы, они будут терять самые квалифицированные кадры, что только ухудшит их перспективы на будущее. Ставка на то, что зарплаты упадут и добавят конкурентоспособности слабым экономикам европейской периферии, себя не оправдает хотя бы в силу того, что ниже определённого прожиточного минимума они упасть не могут, а этот минимум по всему Евросоюзу не слишком различается в силу общего рынка. Более того, перераспределение финансовых потоков неизбежно натолкнётся на противодействие тех стран, которые потеряют деньги вследствие этого перераспределения, и эта история будет повторятся при каждом раунде такого перераспределения. Как раз сейчас хотят больше денег направить на юг, взяв их у стран Восточной Европы, и понятным образом, эта идея встречает бурное отторжение у последних.
Если бы дело происходило где-нибудь в Азии, население депрессивных стран прозябало бы в бедности десятилетиями, но ведь это же Европа. Там демократия, при которой недовольное население способно привести к власти радикальные партии, которым и придётся делать выбор, и далеко не факт, что выбор будет в пользу полной сдачи суверенитета.
Одна из драм в наши дни развивается в Италии, экономика которой медленно, но верно сдаёт позиции немцам и французам, что и выражается во многолетней депрессии и задолженности. В результате выборы выигрывает кто угодно, только не центристы, и страну будет продолжать лихорадить. А любой пришедший со стороны стресс способен обанкротить полстраны, что чревато уже настоящими социальными потрясениями. Поэтому, если где-то "бахнет", то итальянцев будет спасать ЕЦБ, печатая деньги всё больше и больше. Если с Грецией это в своё время прокатило, то с Италией может не получиться, во-первых потому что она больше, а во-вторых, времена уже другие, и Трамп, в отличие от Обамы, может уже и не помочь при этом. А без сторонней помощи евро обречён на инфляцию и потерю доверия со стороны мировых инвесторов.
В свете вышеизложенного мне трудно разделить оптимизм Джима касательно судьбы евро и вообще европейского проекта. Недовольные проигравшие в экономическом соревновании (а их, повторюсь, всегда численно больше, чем победителей) рано или поздно "сделают ноги" из ЕС, похоронив и общий рынок, и общую валюту. И первыми уже уходят британцы, экономика которых фактически претерпела ползучую деиндустриализацию, начиная со времён Маргарет Тэтчер. С истощением нефтяных запасов Северного моря у них по большому счёту останутся только банки, которые не хотят и не будут тащить на себе всю страну. Но англичанам хорошо, у них своя валюта, поэтому они ещё легко отделаются. Страны-члены Еврозоны будет по-настоящему ломать, когда им придётся резать по живому и снова чертить границы (кстати, заборы и стены уже кое-где построены). Но это будет уже совсем другая история.
