В интересах третьих лиц - Глава 2 - Часть 2 - "Дима"
Дима
Николай Викторович уже несколько часов ехал без остановок на своей машине по автостраде и наслаждался любимым сборником музыки. Играла его любимая песня группы Iggy Pop «Passenger», и он в миллионный раз наслаждался чувством безграничной свободы, будто это он такой беспечный катается по городу, никуда не торопится и никому ничего не должен. Осенний лес радовал взгляд яркими красками, а солнце иногда ослепляло, выглядывая из просек.
Он ехал из Выборга, командировку в который он сам подстроил. Кроме двух скучных дней с подопечными коллегами, он провёл две прекрасных ночи на конспиративной квартире. Эти две ночи он скрывал от всех и в первую очередь от коллег. Никто не должен был знать где он проводит эти ночи и тем более с кем.
Эти две незабываемые ночи подарили Николаю второе дыхание, пробудили его разум из спячки рутины, и он воспрял духом и телом, как феникс из пепла. Такое с ним могло произойти только в одном случае – он встретился со своей женой, которую не видел уже больше двух с половиной лет. Вернее, это была формально бывшая жена, с которой он уже лет десять как в разводе и которая якобы после развода с ним уехала вместе с детьми жить в Европу. По крайней мере так выглядела публичная официальная версия. А на самом деле это был грамотно спланированный план вывода семьи из любого потенциального удара связанного с работой Николая.
Две ночи он наслаждался, слушая её голос, вдыхая аромат её волос, прикасаясь к её плечам и целуя её глаза. Все эти две ночи они провели в разговорах и любовании друг другом. Они были родственными душами, все друзья юности и родственники знали, что нет людей более сложных и более подходящих друг другу чем эти двое. Им было всё по плечу, когда они были вместе и весь мир замолкал, когда они встречались взглядами.
Операция по организации секретного приезда жены и их встрече была тщательно спланирована и безупречно исполнена. Он уже знал что его связной перевез её через границу в Финляндию и её снова не стало в его жизни как и прежде. Но он знал, что она есть, она всё ещё только его и когда-нибудь они снова встретятся и уже не будут расставаться никогда.
На телефоне зазвенел ненавистный рингтон – видимо снова появилась связь. Николай Викторович привычным движением руки выключил музыку. Он взглянул на экран телефона и увидел, что по спецсвязи звонит дежурный из конторы.
– Слушаю, - строгим голосом произнёс Николай в трубку.
– Здравия желаю, Николай Викторович. Примите оповещение: «Код 00012. Жёлтый. Точка сбора Псков».
– Принял, - сказал Николай и повесил трубку.
Настроение было безвозвратно потеряно. Код с тремя нулями означал наивысшую степень угрозы национальной безопасности, остальные цифры означали непосредственную угрозу первому лицу государства. Получить такой код – врагу не пожелаешь. Жёлтый же означал что пока перемещение не сильно осложнено и нужно со всех ног мчать на точку сбора.
Тут же посыпались смс и оповещения о пропущенных звонках – связь возвращалась, что означало что Москва уже совсем близко.
Николай прибавил газа. «Псков» – это один из опорных пунктов для оперативной работы, под неприметной вывеской НИИ «Почвоведения и селекции растений». Через час он уже подъезжал к старому здания советской эпохи «почтовых ящиков» - пять железобетонных этажей вверх и минимум три вниз. Он бывал на минус втором этаже, про минус третий догадался по конструкции лестницы, а про минус четвертый ходили непроверенные легенды.
Подъезжая, Николай обратил внимание что вывеска на старых воротах внутреннего двора сохранилась ещё с советских времен и даже смогла избежать новояза во времена тотального переименования во ФГУПы и ДОГУЗы. Но внутри всё давно уже было оборудовано по последнему слову часто враждебной техники.
Так же на подъезде к точке сбора, Николай заметил несколько знакомых дорогих машин его коллег, которые стояли снаружи, а кто-то уже даже отъезжал. То, что коллеги приехали сюда на своих совсем не скромных машинах, говорило только об одном – их вызвали сюда слишком быстро и они не успели пересесть на более скромные машины, чтобы их видом не нервировать начальство.
Николай припарковался чуть ли не в последнем свободном месте внутреннего дворика, который был заставлен большими внедорожниками с рогами спецсвязи и наглухо затонированными стеклами. Несколько стоящих снаружи человек молча поклонились в уважительном приветствии Николаю Викторовичу, а он на ходу ответил им тем же.
Вбежав внутрь здания, Николай наткнулся на своего коллегу из другого управления.
– Здорово, Викторович. Можешь уже не торопиться – всё уже утрясли более-менее.
– Здорово, Борь! Что случилось?
– Тебе пытались дозвониться, но у тебя телефон был вне зоны действия сети.
– Так я только из Выборга приехал. На подъезде к Москве получил оповещение и сразу сюда. Что случилось?
– А ты не в курсе?
– Нет.
– Пошли покурим.
Они вышли на улицу и отошли в дальний ото всех стоящих на улице людей угол квадратного двора, огороженного со всех сторон зданием и только одним выездом через арку.
– Тут у нас серьёзный замес – покушение на Первого было сегодня, - почти шёпотом начал рассказ Борис и выпустил густую струю дыма, – Прямо у него в малом зале заседаний во время утренней планерки в узком кругу. Его «пудель» пришёл сегодня помятый немного более чем обычно, но вроде как трезвый и в здравом уме. ФСОшники проверили его – всё как обычно, ну может перенюхал кокоса вчера – с кем не бывает. Всю планёрку он сидел в углу что-то записывал в блокнот, попивал Кока-колу из банки. Потом смял банку и разорвал её пополам. Ну пошелестел алюминиевой банкой немного – никто не обратил на это внимания. А когда все стали расходиться, то он накинулся на Первого с одной половинкой этой банки и металлической ручкой. Этот придурок умудрился порвать банку так чтобы образовался острый край, которым он пытался перерезать горло Первому, а ручку воткнуть в шею для верности. Хорошо охрана среагировала вовремя, и он только щёку Первому поцарапать успел.
– Что за бред? Он же штатский, беззубый по своей сути, шут, - пытался нащупать логику произошедшего Николай.
– В том то и дело, что наш Дима, «пудель» Первого, оказался кем-то большим чем все думали, либо за ним стоит кто-то больший. А мы это прохлопали, – Борис в задумчивости потупил глаза на землю и притоптал брошенный окурок ботинком.
– Так пусть ФСО и контрразведка с ним разбирается. Мы то тут при чём?
– Ты же знаешь какой Первый совсем нервный в последнее время, а тут у себя в кабинете такой сюрприз получить. Он сам уже закрылся в бункере, а на верх дал приказ мочить всех.
– Плять, - не сдержался Николай.
– Короче, Михалычу кто-то видно оперативно донёс, и он тут же в своём генеральском кабинете пустил себе пулю в висок, Николаич, который курировал «пуделя», пустился в бега, но за ним уже поехали мои ребята. К вечеру привезут уже, наверное. ФСОшников всех из смены уже сняли и мудохают в СИЗО.
– А мы как в этой истории сейчас участвуем?
– А мы Коль, как обычно – разгребать это всё будем, неспеша, методично и по порядку. Да и кому ещё такое доверить? АП с Конторой сейчас в масштабную контру вступили, доверие на нуле, никто не знает кто предатель и кто кого так пытался подставить. Всех профильных либо уже похерили, либо сменят в ближайшее временем, а наш «папа» сказал тебя срочно вводить в курс дела и передавать тебе этого клоуна-террориста. Короче теперь ты курируешь дело «пуделя» и допрашивать ты его будешь. Его там слегка помяли, но сейчас вроде уже оклемался и говорить сможет. С ним пытались провести беседу, но он не колется – несет какую-то ахинею, что сам всё и никто за ним не стоит. Так что принимай пассажира и начинай допрос, а потом может на кого-то скинем из контрразведчиков или ещё кого. Наш «папа» сказал, чтоб ты его пощупал со всех ракурсов и потом доложил ему лично. Он сам уже уехал на Площадь с кем-то встречаться. Шуму наделал этот мудила – Первый теперь месяц не вылезет из своего бункера – везде измену будет ждать.
– А дом и жену уже пробили?
– Да, там чисто. Жена сказала, что она его утром не видела – она проснулась только когда он её поцеловал перед уходом, типа рано встал, быстро собрался и убежал чтобы не опоздать на совещание. По камерам и наружке всё посмотрели – никого лишнего, всё чисто. Телефон его был постоянно на связи, без перемещений и никаких звонков с него никому не было.
– Странно.
– Да, странно. Ладно, мне в контору пора ехать. Расскажи потом что он тебе поведает, террорист херов.
– Хорошо, принял. Если что я тут буду – материалы пока изучу и поговорю может с «пассажиром».
Борис пожал руку Николаю и откланялся. После его отъезда Николай решил выкурить ещё одну сигарету прежде, чем начать заниматься новой задачей. Он стоял и думал, как же всё-таки изменчива и непредсказуема судьба – ещё вчера ты любимый придворный шут, пресс-секретарь вроде как именно под эту категорию подпадает, ну или минимум глашатай, а сегодня уже об тебя вытирают ботинки «конторские» дознаватели. Чего же ты так обкурился или обнюхался, чтобы отчудить такое? Ты же изначально был обречён. И как только тебя не пристрелили на месте? Видимо Первый был слишком близко и не хотели его испачкать брызгами мозгов террориста-неудачника.
После часа сбора информации от коллег и всех дежурных, надев белый врачебный халат, Николай неспешно спускался по ступенькам на минус второй этаж, там, где была камера с новоиспеченным «цареубийцей». Череда металлических межэтажных и меж секционных дверей с дежурными и кодовыми ключами как бы напоминали, насколько глубоко по социальной лестнице опустился человек в данной ситуации и как ему будет тяжело из этого положения снова выйти хотя бы на уровень нуля.
В коридоре у стола дежурного стояли пара человек в штатском и четверо СОБРовцев в форме морпехов околачивались в дальнем конце коридора. Николай показал бейджик старшему из людей в штатском. Николай Викторович уже видел его где-то раньше. Профессиональная память работала на автопилоте.
– Здравья желаю, товарищ полковник.
– Мне надо поговорить с арестованным.
– Есть, - сказал младший из людей в штатском и открыл дверь камеры.
Камера была небольшой, но достаточно хорошо оборудованной. Окна не было. Вместо него на угрюмой зеленой краске стены был нарисован прямоугольник немного менее угрюмой салатовой краской, а свет давала только плоская встроенная в потолок панель. На кровати лежал почти новый чистый матрац, небольшой узкий столик, раковина и унитаз из нержавейки. Арестант, одетый в брюки без ремня и белую рубашку поверх белой футболки, лежал на кровати лицом к стене, что-то тихо бормотал и ковырял пальцем стену. Ноги арестованного были без носок и совершенно белого цвета.
Николай Викторович прошел к столу, сел на прикрученный к полу табурет и облокотился о стол. Человек на кровати перестал бормотать, будто прислушался к присутствию в помещении другого человека и обернулся.
Николай Викторович увидел его лицо. Его явно ударили по лицу, но не хотели сильно травмировать. Логично – возможно его лицо надо будет где-то ещё показать. Но пара маленьких капель крови с разбитой губы всё же капнули на белую рубашку и небольшое красное пятно осталось на его седых усах. «Молодцы – профессионально сработали», - отметил он для себя в молчании.
– А, это вы, - с какой-то болезненной улыбкой и интересом произнёс арестант и спустил ноги с кровати, повернувшись к столу и Николаю Викторовичу. – Простите, не помню, как вас зовут.
– Николай Викторович, меня зовут. Я хотел бы с вами обсудить сегодняшнее происшествие, - строгим, но достаточно дружелюбным тоном произнёс Николай.
– Опять? - ваши коллеги уже беседовали со мной.
– Вам понравилось?
– Нет, - обиженно произнёс арестант.
– Тогда давайте без лишней траты времени – расскажите кто вас послал на это задание и на кого вы работаете.
– Ну вот вы туда же, - вспылил арестант. – Никто меня не посылал, я сам так хотел.
– Что хотел?
– Сделать что-то хорошее и важное в своей жизни.
– Убить главу нашего государства – это, по-вашему, хорошее?
Арестант смутился, обхватил локти руками и стал облизывать разбитую губу.
– Дмитрий, я знаю вас много лет, вы же не сумасшедший и не террорист. Что случилось? Он вас чем-то обидел? – максимально дружеским тоном произнёс Николай Викторович. Он умел входить в доверие, когда это было нужно.
– Нет, я сам так решил. Устал я от всего этого, надо было что-то сделать чтобы как-то исправить… - Дмитрий замолчал и опустил взгляд куда-то под стол.
– Давайте вы мне всё расскажете, а я даже записывать ничего не буду. Видите, у меня даже вашего дела с собой нет, – слукавил Николай Викторович. Он знал, что эта камера, по сути, высококачественная студия звуко- и видеозаписи. Под потолком в каждом углу и в светильнике были встроены микроскопические видеокамеры, которые снимали всё происходящее в камере 24 часа в сутки в супер HD качестве, а микрофоном в ней было минимум восемь. Так что тут можно было шептаться сколько угодно и всё это в режиме онлайн ложилось протоколом в дела каждого из участвовавших в разговоре лиц.
– А какой в этом смысл? Вы мне оружие своё не дадите, а в то, что я вам расскажу – не поверите.
– Ну почему же не поверю. А оружие вам моё зачем?
– Мне бы застрелиться – как офицеру, который опорочил свою честь, а то ведь вы меня отсюда не выпустите. Замучаете и спишете на самоубийство. А мне зачем лишние страдания – я и так жить не хочу уже тут.
– Расскажете всё и честно, тогда можно будет договориться чтобы вас не на Землю Франца-Иосифа отправили, а тут где-нибудь посидите свой срок тихонечко, с семьей сможете видеться.
– А мне что тут, что на Земле Франца-Иосифа всё равно уж лучше не жить вовсе. Ад пропитал всё вокруг – что тут, что там. Некуда мне бежать. Только вот может если пустить себе пулю в лоб…
– Какой ад? Дмитрий, вы про что? В религию ударились? Давно?
– Нет, его мне она вчера показала, и я всё понял. И главное вот оно всё тут – никуда проваливаться не надо. А мы то тоже красавцы – играем во всё это, как умалишённые. – Дмитрий сидел и смотрел перед собой словно сквозь пространство и время.
Николай Викторович вспомнил слова коллеги про спутанное сознание арестанта, но такого резкого изменения он ещё никогда не наблюдал. Тем более, когда человек постоянно находится на виду и периодически проходит освидетельствования. Что-то тут не так, подумал Николай и решил довериться своему природному чутью и копнуть глубже больное сознание арестанта.
– Она говорите? Кто она?
– О…, - задумчиво сказал Дмитрий и его нервно передернуло всем телом, — Это дьявол… Знаете, как она умеет? Я вот пытался и бить её и убегать от неё, но всё бессмысленно. Она выглядит вроде как настоящая, а я её хотел в лицо ударить, а она как из мрамора – чуть руку не сломал. Дергаю за ручку двери, а она поворачивается, но не открывается. Я знаю, что точно должна открываться. А она – нет, не поддаётся. Я уже и Таню попытался разбудить, толкал её, а она не реагирует – стала на ощупь как диванная подушка и не реагирует вообще. Кричать пытался, но слышу свой голос как будто в глубине под землёй сижу, а не в квартире у себя.
Николай смотрел на Дмитрия с интересом и не узнавал его. В этом возбуждённом, полоумном, избитом человеке было невозможно узнать вчерашнего респектабельного человека, одни часы которого стоят под миллион долларов, который вхож во все высокие кабинеты, имеет самый близкий доступ к Первому, а сейчас несёт какой-то полурелигиозный бред и на полном серьёзе просит табельное оружие чтобы покончить с собой.
– Так, давайте по порядку. С чего всё началось, о ком вы говорите?
Нехотя Дмитрий начал свой рассказ, в который было действительно очень непросто поверить. Всё началось поздним вечером, когда Дмитрий засиделся в гостиной, а жена уже легла спать. Время было около полуночи или часа ночи – он не мог точно вспомнить. Вдруг он увидел, что в соседнем кресле в его гостиной сидит незнакомая женщина. Очень прилично одетая, в стильном черном пальто. Он даже сначала подумал, что это какая-то подруга жены осталась у них ночевать, но нет. Незнакомка сказала, что пришла к нему за долгом. Долг, как она объяснила – ответить за свои слова. Ему стало интересно что за розыгрыш, и он решил с ней поговорить. Она ему сказала, что раз он обещал размазывать печень протестующих об асфальт, то, как минимум одному он точно должен её размазать, а лучше паре или тройке – для верности. А то как-то не по-мужски – за свои слова надо отвечать. Сказал – сделай.
Сначала он не воспринял её всерьёз, потом попытался послать, потом хотел выпроводить, но его слова ничего не изменили в её планах. Тогда он попытался применить к ней силу чтобы силой вытолкать её из квартиры. Тут он взял её за локоть и понял, что он держит локоть античной статуи. По крайней мере иначе он не мог себе объяснить почему он не смог ни на миллиметр сдвинуть ни руку, ни тело незнакомки. Он позвал жену из спальни. Та не ответила и тогда он пошёл за ней. Пытался разбудить её, но она будто превратилась в диванную подушку из рогожи. Тут у него начался нервный приступ – он пытался кричать, кидаться мебелью в незнакомку, тормошить жену, пытался открыть входную дверь чтобы выбежать в подъезд, но всё было тщетно. Он пытался звонить по телефону, но ни один из телефонов не реагировал на его нажатия пальцами, а мебель разлеталась в щепки от ударов о проклятую незнакомку.
Гостья же в это время надменно смотрела на него, слегка улыбалась какой-то загадочной улыбкой и говорила, что ему не нужно драматизировать ситуацию. Просто надо восстановить какой-то баланс мировых то ли сил, то ли энергий и тогда он сможет дальше продолжить спокойно жить.
Когда он сдался, то попросил объяснить ему что происходит и что он должен сделать чтобы она от него отстала. Она встала из кресла и взглядом пригласила его подойти вместе с ней к окну. Он подошёл и увидел со своего тридцать восьмого этажа не привычный вид на Москву, город, поглощенный адом – какие-то здания и дома были разрушены, везде были пожары и из-за горизонта виднелось зарево пожаров, трупы лежали на улицах, а обгорелые люди бесцельно шатались между ними и казалось, что они не просто шатаются как зомби, а идут по своим делам.
– Вам какой город больше нравится – каким вы его помните или вот такой? – с издёвкой спросила незнакомка.
Дмитрий не нашёлся что ей ответить. Он потерял дар речи и холодный пот заструился по его спине. Дальше сопротивляться было бессмысленно, и он подчинился гостье. Она повела его в гардеробную комнату, но вместо гардероба и шкафов с одеждой там оказался проход в подземный коридор с заржавевшими и дверями как в заброшенном подземном бункере.
Стоял жуткий смрад, пахло сырой землёй и гниением. А в конце грязного коридора последней оказалась дверь в комнату несколькими людьми, в грязных одеждах и с привязанными за руками к потолку. Они смотрели на Дмитрия как в полусне и их взгляд был не столько замученным, сколько обреченным и безразличным. Он ходил и пытался понять кто это и знакомы ли были они ранее, но всегда хорошая на лица память молчала.
– Ну, можете начинать, - сказала Тина с некоторой ухмылкой и интересом, потирая руки, как бы разогревая их.
– Что начинать? - спросил Дмитрий.
– Размазывать печень.
– Я не умею.
– А вы начните, а там поймёте, что к чему. Дело то не хитрое.
Дмитрий обреченно пригляделся к своим жертвам, попытался изобразить виноватый вид, но потом окончательно принял правила игры и начал избивать полу висящих людей по бокам. Дмитрий про себя отметил, насколько странно его жертвы реагировали на его удары – они не кричали, хотя их рты были свободны, ни говорили с ним, не стонали, а только разочарованно вздыхали и тем ещё больше раздражали его. Через пару минут он уже колотил свои «боксёрские груши» всеми ногами и руками от всей души и даже где-то глубоко в душе получал маленькое боязливое удовольствие от процесса.
Через какое-то время он взмок, выдохся и посмотрел на свою гостью, или хозяйку – в тот момент он уже пребывал в полном разладе с объективной реальностью, логикой и здравомыслием. Она взглянула на него снисходительно и слегка улыбнулась.
– Вы получили удовольствие Дмитрий Сергеевич? Правда приятно избавляться от долгов и восстанавливать справедливость?
– Да, есть немного, - запыхаясь, ответил Дмитрий.
– Тогда можно переходить ко второй части.
– Что ещё вам от меня нужно?
– Закрепление материала. Вы же понимаете, что любое действие имеет последствие и любая власть имеет обратную сторону.
– Какую?
– Ответственность. Полную, ничем не ограниченную, личную, персональную ответственность, - с каким-то диким удовольствием и улыбкой произнесла Тина.
За спиной у себя Дмитрий услышал, как люди, которых он около получаса околачивал, вдруг упали на пол и разразились дичайшими воплями на все только вообразимые голоса. Они стонали от боли и ползли к нему. Их вопли и стоны были и мужскими, и женскими, и взрослыми, и детскими, и незнакомыми, и совсем родными, и близкими, и далекими как из колодца. Они ползли и хватались за него своими израненными пальцами, пытались заглянуть в его глаза, а он метался и искал выход. Но двери не было. Была только идеально квадратная комната, в которой он был заперт неизвестной силой с полулюдьми или полу зомби. Дмитрий совершенно не заметил куда улизнула в мгновение Тина и куда подевалась дверь.
Он не помнит сколько он от них отбивался и как в итоге выбрался, но он отчётливо понял что-то новое для себя в своём мире, давно ставшим слишком комфортным и сытым.
– Потом я очнулся уже рано утром в гардеробе на полу. Руки вот остались чем-то исцарапаны и костяшки разбиты. Никаких признаков погрома, который я устроил с вечера, в квартире не было. Я же говорю – она сущий дьявол.
– Тина говорите, её зовут? А фамилию не знаете? Не Канделаки?
– Нет, не знаю. Точно не Канделаки.
– Описать сможете?
– Высокая, стройная, в пальто.
– А лицо помните?
– Глаза черные, или темно карие, - сказал Дмитрий и его рефлекторно передёрнуло всем телом.
– Особые приметы есть какие-то?
– Да, волосы огненно-красного цвета.
– Последний вопрос – почему именно банка из-под Кока-колы?
– Не знаю – ничего другого в голову не пришло. Ничего другого бы охрана не разрешила бы внести с собой, - сказал Дмитрий и погрузился в какие-то свои мысли, потупив взор на свои босые ноги.
Николай понял, что он получил максимум той информации, которую можно в принципе получить от террориста-неудачника и вышел из камеры.
