А ещё был весьма забавный случай. Звонок на номер мужика моего. Он со словами:«Заебали бля» уже было сбросил, но тут я говорю: «Дай поговорю» и беру трубку, в общем не сразу на том конце провода поняли что не может мужик таким голосом разговаривать и со словами «Да бля» бросили трубку.

Тагиров неопределённо покачал головой.

- А, точно, тебе же на другую остановку. - Захаров махнул рукой. - А там понаписано, понаплёвано, урну своротили, лавочку поломали. А всякие активные граждане потом по отделениям ходят и спрашивают, мол, а что ж вы не ищете-то виновников? И вот тут-то мы им и говорим: а вот смотрите, небезразличные вы наши, вот вам протокол задержания, вот вам виновный, вот мы с ним провели беседу - да и отпустили. Паспорта при себе не имел, данные записаны со слов задержанного. И, знаешь, что самое интересное? Они же сразу успокаиваются! Есть такие, которые начинают причитать, конечно, что: "Вот, да обманул он вас, да не так его зовут, что ж вы не проверили-то его? По отпечаткам пальцев, по телефону его?" Мы им в ответ: "В базах отпечатков не значится, телефон на другого человека оформлен". Есть те, что ещё дальше идут - требуют предъявить живьём. А мы им: "Ну, мы его один раз нашли, чего ещё второй раз-то дёргать?". - Захаров почесал подбородок. - Грубо, конечно, но они сами хороши. Так вот, вернёмся к человечкам. Ты вот его свернул, посмотрел на него, представил - кто он вообще по жизни, что ты ему предъявить хочешь, бумажку написал - не поленись, дойди до обезьянника, дверку открой, на скамейку его поставь, да и выходи.

Тагиров задумчиво почесал затылок.

- А ты сам себе отметочку ставишь, что, мол, был такой, поторчал тут, да и отпустили его. С утра баб Маня придёт, она их аккуратно всех соберёт да и выбросит. Хочешь - сам перед сдачей смены зайди, забери. Тут, конечно, все понимающие, но молодые-ранние могут и вопросы начать задавать. - Захаров отставил в сторону выбранного раньше человечка. - Вот ты, к примеру, ничего спрашивать не стал. Стоишь, молчишь, слушаешь. Молодец, Тагиров, далеко пойдёшь!

В ответ сержант благодарно козырнул.

- Всё, иди работай. - Захаров махнул рукой в сторону двери из кабинета.

Вот тогда Тагиров и понял всю суть.

В отличии от Захарова, запасов он не делал - все бумажные фигурки летели в мусорную корзину в конце дежурства. Тагиров вечно старался что-то ещё положить сверху, прикрыть все эти белые руки и ноги, окостеневшие, торчащие из мусора то тут, то там.

Пару раз он сжигал человечков на перекуре. Шёл дождь, пожара можно было не бояться, а хлопья бумаги, почерневшей, лёгкой, вбивал в землю дождь, перемешивая с уличной грязью.

Вот и сейчас он задумчиво отвлёкся на пачку сигарет рядом, пересчитал маленькие бумажные, наполненные за него, цилиндры, после чего отложил пачку.

Человечки молча смотрели на него со стола. Тагиров пару минут посидел, переводя взгляд с одной фигурки на другую, после чего ухватился за одну из центра - она была из неровного листа бумаги, оттого вся голова у неё была неровная, вихрастая, поставил его перед собой, после чего начал заполнять бумаги.

"Воскобойников." - начал он. Хорошая фамилия. Вроде и не вызывающая какая-то - а он помнил, как с него пытались спросить за Карачаева-Черкесова, и как майор потом, когда отбил его, в своём кабинете объяснял, что тут-то выдумывать не нужно ничего, чем распространённее, чем лучше.

Главное было - не уйти в другую крайность. В дежурства прапорщика Иванова, к примеру, все задержанные оказывались Ивановыми - либо сами по себе, либо детьми. Стопка Ивановых и Ивановичей, которая накапливалась к утру, затем разбиралась на части поменьше - и перемешивалась с другими протоколами, на всякий случай. Исключением стали две недели после отпуска - следующей смене приходилось выбрасывать многочисленных (прапорщику Иванову делать на дежурствах было решительно нечего) Иоаннидисов в мусорную корзину.

"Николай Юрьевич. Да, годится. Воскобойников Николай Юрьевич. Лет вам будет двадцать девять, жену вам дадим, можем даже ребёнка. Вы, кстати, его рождение отмечали - оттого и тут. Перебрали, Николай Юрьевич, перебрали" - он перевёл взгляд на человечка перед ним, провёл пальцем по вихру на голове, после чего продолжил заполнять протокол.

"Задержан... В общественном месте... опьянения..." - пальцы плели привычный узор на клавиатуре, а глаза Тагирова вглядывались в это лицо перед ним - бесчувственное, пустое, чистый лист, и с каждой строкой на экране проступали черты - вопросительно вздёрнутая губа, сведённые над переносицей брови, нос, который с характерным звуком то и дело вытирают рукавом или рукой.

"В качестве...временного...задержание..." - и вот уже фигурка оказывается за решёткой, на грубо обструганной доске, привалившись горячими лопатками к холодной стене, полуприкрыв глаза, и наблюдает за тем, как мир вокруг не меняется - только ветер, только сквозняки, гуляющие по отеделнию, напоминают о том, что есть что-то снаружи, а тут даже свет из окон разбавляется электрическим под потолком, как сухое молоко - водой.

В дверь постучали, после чего, не дожидаясь ответа Тагирова, ввели человека. Вслед за фигурой в капюшоне появился сержант Бойков. Он кивнул головой на задержанного.

- Оформляй. Вообще не стеснялся - мы едем, а он, скотина, стену поливает. И из бутылки догоняется. Берега попутал. Мы его задерживать выходим, а он к нам, ширинку даже застегнуть не пытался, бутылку в руки суёт - мол, мужики, давайте со мной. Долбодятел. - припечатал Бойков. - Ладно хоть хозяйство своё спрятал. И это, Тагиров, ты с ним не церемонься. Он на твои вопросы может и из-за решётки отвечать.

Тагиров покивал в ответ. Бойков ткнул задержанного в затылок - голова того мотнулась вперёд - и потом стянул капюшон. Волосы тянулись за ним, вставали дыбом - и оставались на своём месте.

Глаза у задержанного и правда были полуприкрыты. Он недовольно осматривался, пока взгляд его не остановился на Тагирове.

- Ща соловьём петь будет. - хохотнул Бойков. - Всё, мы обратно.

Дверь за сержантом хлопнула. Тагиров рассматривал сидящего перед ним человека, и отмечал, что тот, видимо, что-то начинает понимать - лоб разгладился, а брови, не задерживаясь, поползли вверх.

- В-воскобойников. - пробормотал мужчина, глядя на Тагирова. - Николай Юрьевич. Вы же и так спросите, верно?

Тагиров кивнул.

- Лет мне, - задержанный даже не ждал вопросов, будто зная всю эту процедуру. - Двадцать девять. Слушайте, ну бывает такое, товарищ... - он прищурился, глядя на погоны. - Товарищ старшина! Ну, праздновал, грешен, с пацанами сидели, мелкий у меня будет, что ж мне теперь, насухую жить-то с этим? Засиделся, заговорился, домой шёл, и так меня, товарищ старшина, прихватило - ну мочи нет! К стене привалился, только начал - а тут сзади гирлянда загорелась. А я пошутить хотел, а товарищи ваши меня дубиналом - да в кузов.

Тагиров продолжал пристально смотреть на задержанного.

- Так и было всё, товарищ старшина! - у того вдруг затряслась губа. - Вы это, вы мне напишите, когда прийти, могу на воспитательную беседу, могу в выходной - мне сейчас домой, а то жене обещал, что буду, а если меня тут до утра проморочат, она ж нервничать начнёт - а ей нельзя. Сейчас-то точно нельзя.

Тагиров опустил глаза и увидел перед собой стоящего отдельно человечка. Потом снова поднял взгляд.

- Вот ты меня сейчас туда воткнёшь, ну, в обезьянник, а сам что? Тебе вот одна эта палка на погон не упадёт, сам знаешь. А человеку, может быть, с завтрашнего дня новую жизнь начинать. Может, я сегодня взял вот так, - Воскобойников сложил пальцы в щепоть и сделал движение, будто отрывает что-то. - С чистого листа решил жить начать, а тут ты - сидишь передо мной, глаза, как жаба, пучишь, горлом двигаешь - и ни слова... - Николай осёкся. - Простите, товарищ старшина, я, видать, и правда лишнего сказал.

Тагиров сложил руки на груди - собачка на кителе предательстки поползла вниз, словно раскрывая душу, и молча смотрел на человека перед собой.

- А знаешь что, старшина? А сажай давай. Давай, давай, вставай, задницу свою с тёплого места поднимай, да тащи меня в конуру вашу. Тебе-то что? Тебе-то на меня положить. Буду потом ребёнка ментами пугать. Будет он шарахаться от вашего брата, будет думать, что у вас хлястик для того, чтобы, когда в свисток дуете, морду не порвало.

Тагиров взял со стола бумажного человечка, повертел его в руках - Воскобойников смотрел на это недоумённо, но зло - после чего протянул его задержанному.

- С-свободны. - челюсти Тагирова разомкнулись. - З-завтра з-зайдите, б-б-б...

- Беседу проведёте? Хорошо, товарищ старшина, зайду, обязательно зайду. Спасибо, товарищ старшина, спасибо! - Воскобойников переменился - он вскочил на ноги, начал трясти протянутую руку, сминая человечка, зажатого в пальцах. - Вы меня прям выручили! Эх, товарищ старшина, вас как зовут-то? А то я сына в вашу честь назову, в благодарность!

Тагиров махнул свободной рукой.

- Да, согласен, перебарщиваю. Ну вы это, товарищ старшина, не болейте! Охраняйте покой общественный! Мне ж направо из кабинета, правильно? - дождавшись кивка, Воскобойников выпрямился, развёл руки в стороны, потянулся - хохолок волос на его голове, поднятый капюшоном, чуть не коснулся свисающей с потолка лампы, после чего прошёл к двери и скрылся за ней.

Человечек, измятый и покалеченный - бумага порвалась прямо посередине лба и теперь бумажное лицо пересекала черта - снова оказался перед Тагировым. Тот почесал лоб, посмотрел на фигурку перед ним, открыл ящик стола и аккуратно положил поделку туда.

"Вернётся - заберёт" - подумал он как обычно, смотря на аккуратную стопку потёртых жизнью фигурок.

Со скрипом открылась входная дверь в отделение.

Где-то вдалеке дом, еле-еле видимый из окон дежурной части, моргнул на полсекунды красным, затем - синим.

Сержант Тагиров потянулся за новым листком.