Фэнтези истории

У мертвеца зазвонил телефон. Вибрация, и громкий тяжелый рок нарушили тишину. Женщина выпрямилась, не убирая кортик от горла врага. Наконец, когда голос из телефона перешел ко второму куплету, Хартман раздраженно пнула своего босса по ноге.

– Хорошая работа,- мелодия затихла, и вокруг воцарилась тишина, которую нарушил мужской голос. Но на том конце трубки ему не ответили, а потом и вовсе отключились. Мужчина встал на ноги, поправил выбившуюся прядь из челки, забранной наверх, ворот накрахмаленной рубашки и, посмотрев на телефон, засунул его в карман. Элизабет убрала оружие и встала рядом с ним. Из-за отключившегося звонка, у него не было информации о том сработал ли план «Б» так, как надо, но и отступать было некуда, так что, решив довериться своим людям, мужчина продолжил, как ни в чем не бывало,- Продолжаем разговор... Лисята у нас, каков ваш следующий ход?

На диване, через стол, сидел мужчина средних лет, одетый в обычный серый деловой костюм. И напоминал офисного служащего намного больше, чем члены «Офиса». Сразу и не скажешь, что он был главарем некоей преступной организации, продающей Странности коллекционерам. К сожалению, подобное в этом городе случалось слишком часто. Таких людей заводила жизнь, существующая по другим правилам, отличных от человеческих. Излишне говорить, что это было незаконно и этим должен был заниматься Департамент. Так почему за это дело взялись они? Все очень просто - поступил запрос, и клиент не хотел огласки.

– Не думал, что среди вас и правда есть бессмертные…

– Вы не выглядите удивленным.

– Я удивлен,- он как-то странно улыбнулся, печально, но с примесью безумия,- Просто это несколько усложняет дело…

Мужчина убрал пистолет и достал сигарету. Человек, стоящий за его спиной, воспринимающийся раньше не больше, чем безмолвным телохранителем, наклонился и поднес зажигалку. Дым небольшим облачком подлетел в воздух. Какое-то странное чувство не давало Рихарду покоя. Почему он такой спокойный? Словно его совершенно не волнует происходящее, лишь узнав, что Хоффман бессмертный, он немного оживился, но ненадолго. На долю секунды показалось, словно он попал в липкую паутину или трясину, что засасывает его. Главарь поднял руку и щелкнул пальцами, после чего все приобрело смысл.

– Лиз, ложись,- прокричал мужчина, роняя подопечную на пол, прежде чем их оглушил залп автоматной очереди.

То, что в баре полно людей противника, было понятно с самого начала (слишком оживленно для бара в дневное время суток), но никто не ожидал, что они откроют огонь в помещении, наплевав на риск задеть кого-то из своих, тем более лидера. Их спас диван, пожертвовавший собой, а вот мужчине напротив повезло гораздо меньше, как и его телохранителю. Одна из пуль задела Рихарда, который закрыл собой Хартман.

Когда все затихло на перезарядку, женщина вылезла из-под своего начальника и моментально оказалась в другой части зала, обезвреживая противников одного за другим ударами в солнечное сплетение или под дых. Когда она схватила кого-то из них за ворот, намереваясь выбить какие-никакие ответы, мужчина лишь криво усмехнулся, показав ей средний палец, и раскусил капсулу, которую держал под языком. Глаза расширились, словно пытаясь выпрыгнуть из орбит, изо рта полились слюни и пена, он стал корчиться в агонии. Женщина отпустила его и тело, упав на пол, застыло в скрючившейся позе. А потом тоже самое стало происходить и с другими.

– Останови кого-нибудь, хоть одного..,- хрипло сказал Рихард, сидевший на остатках дивана и державшийся за плечо рукой,- Будет подарок Спецназу, мало ли, когда пригодится их помощь…

Но было уже поздно, лишь когда Хартман обвела помещение взглядом, она увидела, что в живых остался только один. Похоже она приложила ему сильнее прочих, так что капсула выпала у него изо рта. Мужчина пытался подобрать один из автоматов, но она вовремя наступила ему на руку, а потом, подняв оружие, ударила противника прикладом, вырубив того. Элизабет выбросила «дубинку», и подошла к боссу, решив осмотреть его плечо.

– Всегда было обидно, что регенерация работает только после смерти,- сказал мужчина, слабо улыбнувшись. Откуда-то с пола зазвонил телефон...

***

Ной очнулась спустя десять минут. Она лежала на мягком боке белого зверя, укрытая черным плащом. Демон все еще пребывала в полудреме, но вспомнив, наконец, о том, что случилось, она приподнялась и огляделась.

Медиум держал маленькую лисичку на плечах, а её старший брат сидел на спине у волка, держась за железный обруч, что сковал шею альбиноса. Они были примерно на одной высоте, что очень забавляло обоих. Дети весело смеялись, а мужчина искренне улыбался. Даже волк терпеливо ожидал, пока закончатся все проказы и первым заметил движение со стороны демона.

Она не желала рушить создавшуюся идиллию, но, когда попыталась встать, привлекла к себе все внимание. Даже опираясь на спину зверя, девушка не смогла нормально подняться, упав на колени. Ноги не были сломаны, но отказывались держать её и ноюще болели.

Виктор, опустив девочку на землю, подошел к ней. В его взгляде она читала беспокойство. Почувствовав по какой-то причине себя виноватой, демон перевела взгляд в сторону, не желая смотреть ему в глаза. Он помог ей сесть обратно и забрал свой плащ, надев его. После этого медиум вновь опустился на корточки, зарываясь пальцами под челку, прикасаясь ладонью к ее лбу. Девушка все еще горела и явно ощущала слабость.

– Все хорошо, просто нужно больше времени. И желательно более равномерное течение Эфира...

– Глупая!- он щелкнул ее по лбу, прерывая,- И что же здесь хорошего?..

Виктор взял ее на руки и поднялся. Девушка от неожиданности потеряла дар речи, чем он и поспешил воспользоваться:

– Ты снова похудела?.. Сколько раз мне повторять, чтобы питалась нормальной пищей, каждый чертов день..,- последние слова он проговорил более четко и настойчиво, делая между ними небольшие паузы,- Сегодня ужинаешь со мной. И ничего не хочу слышать. К тому же… У нас есть повод для пира,- Он самодовольно улыбнулся,- А сейчас мы пойдем в бар, ждать начальника.

«Фурин» был местом встречи, если все шло не по плану или в других подобных обстоятельствах. Скорее всего, Виктор уже связался с Рихардом и доложил обстановку, получив новые указания, но прежде чем уйти им пришлось дожидаться, пока девушка проснется.

Ной промолчала, ведь мужчина был прав во всем и ей нечего было возразить. Она почувствовала себя уставшей и положила голову ему на плечо, закрыв глаза. Чем быстрее она восстановится, тем лучше. Виктор усмехнулся, довольный ее реакцией, повернулся к волку и заговорил уже с ним:

– Можешь принять человеческий облик?

Зверь отрицательно покачал головой. Он повернул морду, указав на толстую цепь и ошейник, сковывающих его. Медиум еще раньше догадался, что они были усилены магией и, скорее всего, имели и другие скрытые свойства, поэтому не удивился.

– Ты слишком приметный в этой форме. Подождешь меня здесь. Я проконсультируюсь с сестрой и вернусь. А дети пойдут с нами.

Волк кивнул. Лисенок, сидевший на его спине, слез по цепи и подошел к своей сестре, взяв ее за руку, улыбаясь. Зверь встал, отряхнулся и медленно ушел, исчезнув в оставленном им же проеме…

Ёшимитсу размял затекшие плечи, с улыбкой наблюдая, как Чизу принимает очередной заказ у одного из столиков. В «Фурине», наконец, наступило временное затишье и оборотень мог заняться менее важными делами, которые накапливались каждый день, словно снежный ком. Но и в этот раз в его планы бесцеремонно вмешались другие люди.

Дверь бара распахнулась и в помещение забежали дети, с интересом и звериным любопытством оглядываясь вокруг. После них, придерживая Ной, которой все еще было сложно нормально передвигать ногами, зашел Виктор. Он проводил ее до дальнего дивана, возле рояля, а сам отошел к барной стойке.

– Сестра у себя?- спросил он оборотня, на что получил отрицательный ответ:

– Вышла по делам, но должна уже скоро вернуться,- пес оглянулся на него и вздохнул.

Подобные визиты иногда имели место быть, поэтому он совсем не удивился, но это не значило, что ему нравилась их деятельность. Считая себя близким другом для обоих, он бы хотел, чтобы они реже влипали в неприятности. А еще лучше бросили подобную работу совсем. Но прекрасно осознавал, что ему не удастся их переубедить, ведь у каждого были свои причины там работать. К тому же, по большей части, это все же были исключения из правил, и помимо таких заданий, «Офис» помогал различным Организациям города, облегчая их быт. Они даже время от времени убирали улицы и помогали в организации фестивалей и праздников.

Цукумогами подошла к демону, предложив принести что-нибудь согревающее или успокаивающее, но девушка отказалась, заверив, что она почти пришла в себя, благодаря тому, что Эфир здесь имеет более быстрое и равномерное течение. После чего она сказала, что вместо этого можно принести какое-нибудь угощение детям. Мальчик и девочка переглянулись и заулыбались сильнее прежнего, когда Чизу протянула им одно меню на двоих. Глаза их загорелись при выборе сладостей. Ёшимитсу и Виктор смотрели на эту сцену по доброму улыбаясь.

– Ну, тогда может и мне..,- было сказал медиум, поворачиваясь к оборотню, но тот его быстро оборвал:

– Алкоголь днем не подаем.

– Ладно,- театрально расстроившись, сказал Виктор,- Тогда давай кофе…

Когда вторая чашка уже была выпита, а детские угощения съедены, лисята стали играть в исследователей, осматривая бар.

Это было продолговатое помещение, слегка загибающееся дугой. Большие окна обеспечивали освещение до самого вечера. Ближе к середине зала располагались круглые столики со стульями, а к стене - прямоугольные с закругленными углами, в обрамлении кожаных диванов. С другой стороны находилась длинная барная стойка, вдоль которой стояли высокие крутящиеся стулья. А возле нее широкая, спиралевидная лестница на второй этаж. С этой же стороны, но чуть ближе к середине, была небольшая сцена, на которой стоял черный рояль. За ним тоже было большое окно, но занавешенное шторами.

Увидев его, дети моментально оживились и побежали играть. Виктор невольно вздрогнул, когда осознал это, но, к его счастью, им не удалось и пальцем коснуться клавиш. Ной перехватила их раньше, мягко попросив не трогать инструмент, а вместо этого предложив поиграть в прятки на улице. Она к этому времени уже оправилась, и могла нормально двигаться, а дети, задобренные угощением, перестали ее бояться и даже полюбили. В знак своей серьезности, девушка закрыла глаза и начала отсчет. Они рассмеялись и побежали наружу. Когда дверь закрылась, демон, не прекращая считать, встала и медленно пошла за ними.

– Спасибо,- коротко сказал Виктор, когда она проходила мимо него, на что девушка лишь улыбнулась, ведь все еще была занята отсчетом…

Через полчаса различных игр, включающих прятки, догонялки и менее активные, такие, как ладушки и колыбель для кошки, за детьми, наконец, пришли. Лисята, увидев, с кем пришел Рихард, бросили все игры и подбежали к девушке. Та, присев на корточки, обняла их, в глазах всех троих стояли слезы. Несмотря на расовую принадлежность, а была она простым человеком, эта девушка находилась в очень близких отношениях с Лисьим кланом и непосредственно с Богиней Столичного Храма. Заметив, как Ной подходит к ним, она встала и поклонилась, поблагодарив.

– Только не говорите, что эта девочка..,- начала демон. Какое-то время царило безмолвие, а потом ей спокойно ответили:

– Будущая Богиня,- что-то внутри демона оборвалось от той интонации, с какой она это сказала, а потом стало еще хуже, когда дети начали интересоваться, сможет ли лисичка есть и делать все, что захочет, когда станет Богиней. Ной пыталась держать себя в руках. Дети просто еще не понимали, и вряд ли успеют понять, что значит «стать Богиней» - когда твою личность объединят с другой, и твое сознание поглотит этот многолетний ком из других сознаний…

– Сколько еще это будет продолжаться?..

Тихо спросила Ной, пламя внутри хотело вырваться наружу. Она почувствовала руку у себя на плече и подняла взгляд. Рихард покачал головой, сжимая ладонь. Хватит и одного раза, тогда я позволил тебе слишком много, хочет сказать он. И она не может с ним спорить. Лисий клан и Храм Лисьей Богини имели слишком большое значение для города. Так проблему не решить, они просто найдут другой сосуд, вот и все. Рассел почувствовала себя такой беспомощной. Она не может в одиночку выступить против них. К тому же, демон знала, что они не плохие, среди них есть много хороших людей, просто таковы их ритуалы...

– А вот это полностью зависит от тебя… Возможно, последний раз, а может и нет.

– Вы говорили что-то подобное и в прошлый раз… Но я не понимаю, причем здесь я?

– Всему свое время,- лишь обронила девушка, завершая разговор. Хоффман подошел к ней и они о чем заговорили. Демон почувствовала, как ее тянут за рукав рубахи и опустила взгляд, а потом присела на корточки перед детьми, улыбнувшись.

– Мы пойдем попрощаемся с Братиком?- спросил мальчик, Ной кивнула. «Братиком» они называли Виктора. Всего за полтора часа медиум успел стать им практически лучшим другом.

– Да. Думаю, он тоже захочет с вами попрощаться,- сказала девушка, после чего встала и проводила их взглядом...

Через пять минут, они вышли из бара вместе с медиумом. Маленькие оборотни подбежали к девушке и, помахав на прощание, они ушли, улыбаясь и переговариваясь о чем-то своем.

– Совсем забыл… Звонили из «Солнечного места», им не хватает рук, просили прислать тебя,- сказал Рихард, подойдя к Ной.

Она уже успела забыть, что ее телефон разбился. Виктор подобрал его, после того, как девушка потеряла сознание, и теперь он бесполезно лежал у нее в кармане.

«Солнечное место» так назывался пансионат для пожилых людей, располагавшийся недалеко от торгового района. Демон подрабатывала там от лица «Офиса», помогая по мелочам, но сегодня у нее был выходной.

Сказав, что хотел, бессмертный ушел. Девушка оглянулась на медиума, заметив у него в руке букет белых лилий, и замешкалась, не зная, что делать. Увидев на ее лице тень сомнения, он вздохнул и подошел ближе.

– Глупая,- мужчина положил свободную руку ей на голову, потрепав,- Иди, конечно, нечего и думать. Со мной все в порядке, Ной. Мы можем сходить вдвоем в любой другой день, а сейчас я и один неплохо справлюсь... Ну же, все хорошо. Встретимся чуть позже, в «Офисе».

Ной кивнула, слабо улыбнувшись. Все, что она могла это довериться ему. Виктор проводил ее взглядом и ушел в противоположную сторону...

Мужчина, изящным движением правой руки, поправил очки в тонкой оправе, и поднял глаза. Несмотря ни на что, по, безразличному ко всему, небесному пространству, всё плывут облака. А на земле, сколько бы ни прошло времени, люди все еще грабят, убивают и умирают сами.

Да, поняла. Передам.

Женский голос нарушил создавшуюся ненадолго тишину, чем привлек внимание всех собравшихся.

В городе замечена еще одна цель – Макс и Пауло преследуют её.

Мэй Вон, убирая телефон обратно в карман пиджака, подошла к мужчине в очках. Новость шокировала убийц не меньше, чем ливень средь ясного неба. Кто-то даже успел чертыхнуться.

Глен Рассел, достав из кармана начатую пачку сигарет, вынул зажигалку и закурил. Одного взгляда на него, без особого волнения объявившего «перекур», было достаточно, чтобы окружающие успокоились, и напряжение резко спало. Словно маяк, указывающий путь кораблям в ночи, он горел для этих людей, доступным только им светом.

Внезапное движение со стороны «убранных» тел, привлекло внимание находящихся на крыше людей. Вопреки произошедшему ранее, рука, что тянулась в сторону Глена, и, затянутый туманом, но все же более эмоциональный, чем был до этого, взгляд чуть приоткрытого глаза, заставили собравшихся застыть в ступоре. Да, не их это дело – убивать. Особенно, молодых девушек, пускай и ведущих себя, словно марионетки.

Один из десятка клонов, казалось, пытался позвать на помощь, или что-то сказать, но ничего, кроме прогремевшего выстрела, никто не услышал.

Рассел вынул пулю из «барабана» своего револьвера, тут же зарядил его новой, четким движением вбок захлопнул раму, и выстрелил еще раз. Больше в груде органических останков, движения не наблюдалось, так что, убрав оружие в кобуру на поясе, мужчина повернулся и сделал первый шаг, лишь подол бежевого плаща, догоняя его, развивался сзади.

Окурок сигареты был выброшен за спину. Приземлившись в лужу крови, он с легким шипением погас, в последний раз выбросив облако серого дыма.

Мэй, переглянувшись с измученной пятеркой, молча последовала за магом, оставляя горе-убийц позади.

***

По пешеходной улице проносится холодный ветер. На все еще голубом небе медленно собираются тяжелые серые тучи. Людей, обычно с удовольствием прогуливающихся по мощеным тротуарам, стало гораздо меньше. И тем заметнее становится сцена погони двух молодых людей за невысокой фигурой в темном балахоне. Расстояние между ними неуклонно сокращается с каждой секундой.

Она заворачивает за угол и задевает кого-то плечом, ненадолго теряя равновесие. Капюшон падает, открывая лицо убегающего: молодая девушка с глазами цвета морской волны, застланными легким туманом, что и не разберёшь испытывает ли их обладатель какие-либо эмоции, светлые волосы, забранные с боков назад в низкий хвост, густая челка закрывает лоб.

Она продолжает бежать дальше, не обращая внимания на человека, в которого врезалась и, заворачивая в ближайший переулок, скрывается из виду.

Иногда Виктор не способен отличить реальность от собственного больного воображения. Он стоит и боится, повернувшись назад, вновь увидеть то, чего не может существовать в этом мире, хотя должен бы уже привыкнуть. Когда он все же приходит в себя, понимает, что демона нет рядом. Мужчина резко поворачивается назад, ведь потерять ее гораздо хуже, чем лишиться рассудка.

Черная бабочка парит в воздухе и Ной протянула к ней руку, казалось, желая дотянуться до чего-то несуществующего, но это было слишком далеко от нее. Что-то нехорошее зарождается внутри него. И так всякий раз, как она, позабыв о нем, словно загипнотизированная, преследует ускользающее прошлое. Пересилив себя, медиум зовет ее по имени, и девушка, словно бы очнувшись ото сна, поворачивается к нему. Она кидает последний взгляд обратно на насекомое, а потом догоняет мужчину и они идут дальше...

***

Мэй ненавидела этот чертов Теневой портал – темно, хоть глаз выколи, а без света, как известно, просыпается страх и одиночество, если бы не спина в бежевом плаще, от которой она не отрывала своих глаз, это место вынуло бы из неё всю душу – такое ощущение складывалось, когда она находилась здесь.

И, казалось, даже её огненные крылья потускнели не в силах осветить это пространство. Но мужчина, что шел впереди, не испытывал ни малейшего страха. Человек, которым она восхищалась, сам напоминал яркий факел – огонь, на который слетаются мотыльки.

Наконец, они вышли из этой тьмы и их ослепил дневной свет. Когда Вон открыла глаза, револьвер уже дымился, бесшумно выплюнув пулю. Тело распадалось на куски, пока от него не осталось лишь тусклое свечение Эфира в воздухе. Это зрелище выворачивало наизнанку и Мэй невольно отвела взгляд, посмотрев на мужчину. Без тени сожаления он откручивал глушитель, убирая оружие в кобуру на поясе.

Она не могла до конца понять его, хоть и знала без малого четыре года – одинаково любила и боялась, верила и сомневалась, боготворила и сжималась от безжалостности, с которой он спускал курок. И это касалось не только её – все в «Маяке» разделяли с ней эти чувства.

Маг смотрел на место, откуда только что исчезло тело. Он вспомнил взгляд, с которым один из клонов пытался позвать на помощь. Гору конечностей, распадающихся на полигоны. Что-то беспокоило его, помимо феноменальной схожести. Феникс вышла вперед, встречая подбежавших мужчин и стала о чем-то переговариваться с ними. Глен сделал шаг прочь. Когда же она заметила это, то последовала за ним.

– Мэй, подвезешь меня кое-куда чуть позже?- останавливая её, спросил Рассел. Девушка кивнула.

– Спасибо. Я позвоню. Скажи всем – сегодня работы больше не будет. Пусть возвращаются на базу, если хотят... Хорошо поработали.

Он развернулся и ушел, а черная бабочка с серебряной каймой крылышек догнала его и полетела следом. Глен достал телефон и набрал номер диспетчерской одного из филиалов сотовой связи. Женский голос с механической ноткой поприветствовал его.

– Добрый день. Хочу оставить сообщение на номер (…)

– Диктуйте.

***

Что такое человек? Сознание? Тело? Душа? Или же объединение всего этого? Можно ли убрать душу из тела и переместить её в другое? Последует ли за ней сознание? И что тогда будет с физической оболочкой?..

Маг давно перестал задавать вопросы, окропляя свои руки в крови. Чего бы это ни стоило, он должен разбудить её – с такими мыслями Глен продолжал существовать. Это была его вина. Он оставил её одну. В этом городе, что имеет тысячи обличий и пожирает тебя без остатка. Он ушел и оставил её наедине с этим ужасным местом. Она не должна была приезжать сюда. Они не должны были звать её. И, чтобы хоть как-то искупить содеянное, мужчина был готов зайти еще дальше. Пробивать лбом столько стен, сколько будет необходимо. Сокрушать все преграды на своем пути. Даже если однажды ему придется…

Стоило вернуться в этот город и его нашли неприятности. Суть работы проста – уничтожить остатки от старого эксперимента, сжечь лабораторию и все данные. Это был не их профиль. Но что-то заставило мужчину согласиться. Среди ученых Старого города мало кто выделялся так, как он – один из тройки выживших гомункулов семьи Барбати – Юлий. Скучающий ученый, которому осточертел этот мир, и вызывает интерес только его безумные эксперименты. Допустим, будет ли регенерировать бессмертный, если убрать весь Эфир внутри ограниченного пространства? Или... Что будет, если клонировать демона?

В полумраке лаборатории находилось с десяток криогенных камер. Но все они были пусты. Он осмотрел помещение и двинулся дальше. На столе справа лежала кипа бумаг, несколько аудиокассет и магнитофон для их прослушивания. Рассел вдавил кнопку воспроизведения, пленка внутри монотонно начала вращение. Несколько секунд динамики издавали лишь скрип и шорох помех, но потом среди шума стал пробиваться мужской голос.

– …Н–ый день эксперимента,- донеслось до ушей мага, пока он рассматривал папки с документами. В голосе на пленке не было и намека на заинтересованность, скорее наоборот, ему было до безобразия скучно,- Ничего не изменилось. Все показатели в норме, но в сознание так и не приходит. Похоже, клоны и оригинальное тело каким-то образом связаны. Пока есть хоть одна копия…

Глен остановил воспроизведение, мотанул немногим вперед и вновь включил запись.

– …Чем больше клонов – тем менее они сознательны. Один-два еще могут принимать решения, их разум близок к шестилетнему ребенку. Но с десяток даже перестают реагировать на внешние раздражители и выполнять команды. А-аа-ах, какая глупость… Как же скучно. Маргарет,- среди внешних шумов стал слышен звук шагов, падения и шелест бумаг, а также тихий женский голос,- Разберись со всем. В этом нет смысла…

– Хорошо, сэр,- на этом запись оборвалась. Маг еще раз обвел комнату взглядом.

Он бросил папку с досье на стол. Какая-то часть информации совпадала с тем, что мужчина уже знал. С другой стороны, множество фактов ее биографии были ему неизвестны. Допустим, настоящее имя - Кристина де ла Рэй. Теперь понятно, почему она назвалась «Рэйна» - фамилия и последний слог имени - все, что смогла вспомнить…

За матовыми тонкими стенками горел свет, Глен отодвинул дверь в сторону и прошел внутрь, замерев. Цилиндрический аквариум до самого потолка, внутри которого спала девушка, предстал его взору. Он был подключен к различной аппаратуре, множество проводов тянулись со всех сторон. Маг сделал еще шаг и поднял руку, приложив ладонь к стеклу, что было ледяным. Она медленно открыла глаза, отзываясь на движение. Голубые, как и его, но они все еще напоминали лазурь, которой так часто затянуты небеса. А волосы, словно солнце. Всего каких-то полчаса назад этот облик был обезображен очередной пулей, раздирающей плоть, превращая его в сияющие полигоны света. С другой стороны стекла она приложила свою ладонь к его, палец к пальцу.

Маг достал из кармана кусок мела, начертив им рунический знак на стекле аквариума. Несмотря на то, что рисунок был нечетким, печать сработала. Стенки сосуда разбились множеством маленьких осколков, и, подобно водопаду, вода разлилась по полу, забегая под подошвы его кожаных туфель. Он поймал её, падающую ему в руки, словно была перышком, и опустился на пол, поддерживая хрупкое тело. Девушка и правда почти ничего не весила и присутствие её ощущалось очень слабо, подобно пламени догорающей свечи.

Глен взял её на руки и встал. Рунический знак, начерченный на стекле одной из камер, вспыхнул пламенем. Здание лаборатории полыхало за спиной мужчины, пока тот не воспользовался Теневым порталом…

***

– И все-таки дело «тупик»,- сказала Ляо, когда они получили результаты вскрытия на руки, и причиной смерти там значилась лишь «внезапная остановка сердца»,- Если бы ты сразу меня послушался, мы могли бы сэкономить время...

Они стояли на улице, возле служебной машины, припаркованной напротив морга, ожидая Консультантов. Алекс промолчал, хотя его злила ворчливость лисицы. И не только это. Во-первых, есть определенный свод правил, предписанный к исполнению. Если сил Департамента недостаточно, можно было обратиться за помощью к одобренным Организациям, но это был крайний случай, как сейчас. Во-вторых, ему не нравилась ее мотивация и, словно бы прочитав его мысли, Ляо бросилась обнимать и тискать только-только появившуюся в поле видимости маленькую девочку, которая от неожиданности и страха потеряла дар речи. Мужчина, что пришел с ней, только стоял рядом и улыбался, ничего не предпринимая. Алхимик вздохнул, подбежал к слишком возбужденному оборотню и оттащил ее за ворот майки.

– Прости, не уследил,- как можно более миролюбиво обратился парень к ребенку, что быстро спряталась за спиной мужчины, выглядывая оттуда со слезами на глазах,- Обещаю, она больше так не сделает. Не сделает же?

Алекс повернулся к лисице. Та кивнула, но в искренность этого жеста верилось с трудом. Он, наконец, отпустил ее. Оборотень повисла в воздухе, продолжая хищно улыбаться. Иногда игривость лисицы и ее любовь ко всему милому (точнее, к тому, что она считала милым) переходили все разумные пределы. Если взрослый человек (например, Ной) еще могли терпеть или сопротивляться ее порывам, то у маленькой девочки не было и шанса.

– Все в порядке, Шев,- сказал мужчина, присаживаясь на корточки рядом с ней и гладя по голове,- Ты же помнишь Алекса? Ему снова нужна твоя помощь.

– Не говори «снова» будто это моя вина…

Мужчина рассмеялся. Его звали Константин Орт, а девочку - Шева. Когда-то он был одним из «Дворняг», там они с Алексом и познакомились. Теперь же он жил в гостинице своего деда в черте города и работал Консультантом при невыясненных обстоятельствах. А все благодаря девочке, что, наконец, успокоилась, но все еще держалась за его одежду и искоса поглядывала на Ляо.

Они прошли внутрь здания и подошли к одному из столов. Алекс сверил номер на бирке, привязанной к ноге трупа и кивнул, подняв взгляд на мужчину, а потом опустив его на девочку. Она сделала несколько шагов вперед и, завернув край ткани, которой была укрыта женщина, укусила ту за руку, впиваясь клыками до крови. Одной из ее расовых способностей была возможность заглянуть в воспоминания человека через кровь. Когда все закончилось, Шева подбежала к Орту, и сказала что-то тому на ухо. Мужчина выслушал ее, кивая и, похвалив за работу, мягко погладил по голове, из-за чего она буквально расцвела, после чего повернулся к Алексу и встал.

– Тебе это не понравится, но… Похоже здесь замешаны военные лаборатории. За последние дни ее память полностью подчищена, не за что зацепиться. Но несколько месяцев назад, она принимала участие в каком-то эксперименте. Угадай, чьем… Даю подсказку, его фамилия совпадает с твоей.

Алекс вздохнул. Этого еще не хватало…

– Спасибо. Я разберусь,- он протянул мужчине руку для рукопожатия. А потом улыбнулся Шев, поблагодарив и ее.

Они вышли из здания. Ляо вела себя спокойно, махая на прощание Консультантам, а потом повернулась к своему медиуму.

– Что будешь делать?

– И правда?.. Свяжусь с Кирой, пусть сами разбираются со своим братцем..,- ответил алхимик, доставая из кармана маленькую черную коробочку и с удивлением читая пришедшее внезапно сообщение, после чего они сели в машину и уехали...

***

– Я пойду вперед!..

Ной остановила его, оттянув пальцами рукав плаща. Они стояли напротив здания, отмеченного на электронной карте. Это был заброшенный район. Демон чувствовала себя не в своей тарелке из-за того, что рядом не было ни души. Она словно бы находилась внутри полностью запертой комнаты, совсем без движения воздуха.

– Все в порядке?

Азимов послушно отошел в сторону, но обеспокоенно посмотрел на свою спутницу.

– Не знаю. Просто... Плохое предчувствие…

Вызывая меч, что словно бы появился из столпа пламени, она делает пару шагов вперед и останавливается, вновь поворачиваясь к Виктору:

Не заходи, пока я не позову...

Еще раз осматривает строение. Это чувство... Кажется, его называют дежавю. Девушка закрывает глаза, выдыхает, пытаясь прогнать нарастающую тревогу, и скрывается внутри.

Просторная, пустая комната, без мебели. Видно, что её долго не использовали. Вокруг темно из-за забитых окон, свет ложится редкими полосами, проникая через щели от досок. Она поднимает повыше Грам, охваченный пламенем, словно факел.

Возле стены, по правую сторону, прижавшись друг к другу, сидят дети. Шерсть на лисьих ушах и хвостах выдает испуг. Мальчик постарше пытается казаться храбрым и рычит, девочка хватается за него – её трясет от страха, в глазах стоят слезы. Их хорошо видно, тогда как вся дальняя стена в пелене густой тьмы.

Ной убирает меч, чтобы не пугать маленьких оборотней еще больше. Она делает шаг, чтобы осмотреть все помещение, но шум со стороны спины останавливает её. Виктор заходит без разрешения. Он останавливается рядом и осматривается.

– Как я могла забыть – ты никогда не слушаешь, что тебе говорят другие…

Ной мотает головой, вздыхая и поворачивается к нему, забыв, что хотела сделать, но она злится только для вида. Девушка знает его лучше, чем кто-либо другой. Знает, что он не останется в стороне, если ей угрожает опасность, пусть даже потенциальная. И это одна из множества черт, за которые демон его любит.

Медиум лишь улыбается её высказыванию и подходит к детям. Девочка прячется за спиной брата, схватившись за его одежду, а тот агрессивно поднял шерсть на ушах и хвосте, всем видом показывая, что не даст сестру в обиду.

Ной стоит на месте и наблюдает за тем, что происходит дальше. Они и не догадываются, кто перед ними – «Гамельнский дудочник» – ловец детских сердец. Его улыбка заставляет улыбаться в ответ, а слова – доверять и открываться. Искренен с детьми, но полон фальши в любое другое время...

Эти двое напоминают девушке о прошлом – оно предстает перед глазами, клубится, перекрывая собой реальность.

Возможно, от него не исходило агрессии, но спина старшего брата была для неё идеальной защитой – не имеющей недостатков, неприступной стеной. Где он сейчас? Её защитник. Как далеко, и главное – почему?..

Когда Ной, наконец, избавляется от наваждения, все уже закончилось. Виктор легко нашел общий язык с детьми и преодолел барьер недоверия. Его улыбка в такие моменты способна осветить даже самое черное сердце.

Демон подходит ближе, но держится на достаточном расстоянии, чтобы не напугать их снова. Она никогда бы так не смогла. Ей сложно сходиться с людьми, особенно с детьми нечеловеческой расы, которые подсознательно ощущают исходящую от неё угрозу, но еще не научились скрывать и контролировать свою реакцию.

Девушка достает телефон, чтобы набрать Рихарда. Трубку долго не берут, а когда щелчок все же оповещает об ответе, ей уже не до того. Помещение сотрясает рык, покрывающий мурашками и парализующий. Как беспечно. Она и забыла, что еще не проверила ту часть, что в тени и расслабляться рано. Но и проклинать себя уже поздно…

Все, что успел заметить Виктор – белое облако, с бешеной скоростью пролетевшее мимо и сбившее Ной, проделав в стене дыру. По экрану её мобильного телефона прошлась трещина и он погас, встретившись с бетонным полом помещения.

Внезапно все тело пробрала дрожь. Он согнулся от адской боли, пронзившей грудь, будто все кости дали трещину и сломались одна за другой. Упал на колени. В глазах потемнело. Сглотнул, почувствовав неприятный привкус стали во рту. Казалось, старуха с косой уже стоит за спиной, не иначе. Пока вой снаружи не вернул его в реальность, где не было ни боли, ни крови, один лишь страх и замешательство. И сердцебиение, отзывающееся гулким эхом в голове, не давая нормально мыслить.

– Ной…

Вспомнив, что произошло и убедившись, что с детьми все нормально, Азимов поспешил в проем. Рука легла на пистолеты, но в очередной раз замерла, не в силах даже вытащить их – Виктор чертыхнулся, вспоминая, что недавно его уже предупреждали о подобном исходе.

Дыхание все еще было сбито, а во рту ощущался вкус крови. Медиум сглотнул, закрыл на пару секунд глаза, перед которыми все расплывалось, и медленно вдохнул-выдохнул, прежде чем выглянуть наружу.

Пушистый хвост, массивная лапа со стальными когтями, оставляющими следы на асфальте, белоснежная шерсть – перед ним волк-альбинос. Он скалил клыки, пытаясь подобраться к маленькому, по сравнению с ним, существу, что сдерживала его, упираясь руками в морду.

Словно огромная змея, по телу зверя расположилась толстая железная цепь. Чем больше он двигался, тем сильнее она сковывала его, причиняя дикую боль, и тем злее он становился, все сильнее напирая на девушку.

Пальцы утопали в жесткой шерсти. Ноги пробуравили асфальт, останавливая зверя раньше, чем они врезались бы в стену противоположного здания. От её тела исходит легкое сияние, подсвечивая золотом пространство вокруг. Только руки светились рыжим – обладающим успокаивающими свойствами, теплым Эфиром.

Ной поднимает голову и смотрит волку в глаза, которые постепенно возвращают свой естественный оттенок. Через пару минут такого противостояния он вновь полностью контролирует себя, делая шаг назад, и девушка улыбается, поглаживая зверя по широкому лбу.

Виктор проводит рукой по затылку, облегченно выдыхает и выходит на улицу. Но останавливается, когда замечает, как время словно бы замедлило бег. Его бросает в дрожь. Снова? Боль возвращается, как и присутствие смерти, привкус стали. Медленно поднимает взгляд. Волк и Ной исчезли. Здание впереди разрушено, среди остатков стены тело мужчины в знакомом плаще, запачканном кровью…

Ведомые лисьим любопытством, дети следуют за медиумом. Их звонкий смех вновь возвращает его в реальность. Он старается не думать о участившихся галлюцинациях и лишь усилием воли заставляет себя сделать шаг вперед.

Демон тоже попыталась двинуться к ним навстречу, но ноги налились свинцом из-за напряжения, и она потеряла равновесие, падая на вовремя подставленную руку. Тело перестало слушаться её, ослабев. Голова ныла тупой болью, и она закрыла глаза. Под запах сигарет, пыли и совсем чуть-чуть стирального порошка, под звуки его сердца, почему-то отбивающего чечётку, девушка провалилась в сон, полностью доверяясь в руки мужчине, что отвечал ей нежной улыбкой и сбивчивым шепотом: «Хорошая работа».

Волк, выпустивший из пасти часть порванного шарфа, лег рядом и Азимов посмотрел на него неодобрительным взглядом. Зверь же показательно отвернулся, и положил голову на лапы, но быстро поднял её, когда почувствовал, как дети вырывают ему шерсть, пытаясь забраться на спину…

О природе этого явления мало, что знали. Еще меньше было предано огласке. «Предмет, генерирующий Эфир» для одних, для других – «Великий Дар человечеству от Бога». Его идеализировали, обожествляли, ему поклонялись. К нему относились с опаской и уважением. Ценили и желали. Но чаще всего изучали, пытаясь понять, что же он такое на самом деле и как здесь оказался, ведь даже самое опасное оружие современного мира не было способно и поцарапать его.

Прошло сто лет, мир потихоньку ломался – деталь за деталью, город за городом.

За это время минуло две войны: одна за магический потенциал, другая – «за человечество». В первой жаждали власти, во второй – крови. Одну остановила общая беда, заставившая человечество скрываться за высокими Стенами Крепостей. Вторую – время и усилия тех, кто был против. Но распри никуда не делись. Война продолжалась, но теперь незримо для обывателя – за кулисами этого театра, имя которому Жизнь.

И Рассел находился в гуще событий, потому что снова вернулся в этот город, примагниченный к нему, словно кусок железа…

***

Сонное солнце, взирая с небосвода, словно с золотого трона, переливалось на черной шерсти всеми оттенками серого цвета. Тонкий хвост её лениво дёргал кончиком, показывая легкое недовольство хозяйки.

Она чего-то ждала. В этом полузабытом месте, где только деревья, да кустарники, во всю хвалятся своим пестрым июльским нарядом, должен был появиться некто, кого она желала увидеть.

Уловив недоступный человеческому слуху звук, треугольное ухо с закругленным кончиком медленно повернулось в нужном направлении.

В пронзительно голубых глазах, словно бы копирующих бескрайнее небо, отразилась узкая аллея, на мощеный тротуар которой только что вступила нога в черной лакированной туфле.

Невольно хвост её распушился и забил по отвесной стене, возле которой она лежала.

Тень, что отбрасывала нога, тянулась вертикально в воздух, вопреки всем законам физики, словно волна из черной субстанции, медленно двигаясь по спирали, образовывала дверь, что, казалось, вела в бесконечную пропасть.

И лишь когда, вслед за остальными частями человеческого обихода, подол бежевого плаща полностью оказался на улице, тень начала сужаться, пока не исчезла совсем.

Мужчина, что воспользовался таким странным обходным путем, был высокого роста, с темной копной волос, в прямоугольных очках в тонкой оправе, за которыми скрывались ярко-голубые глаза. В руке он нес картонную коробку из популярной ныне сети магазинов с выпечкой.

Всего за какие-то полторы минуты добравшись до четырехэтажного здания, маг остановился на дороге, что пролегала меж его стеной и аллеей.

Кошка наблюдала за ним со своего места. Отныне хвост её удовлетворенно лежал на асфальте. Через полминуты, в течении которых они просто смотрели друг на друга, она закрыла глаза и вздохнула с таким облегчением, как делают только матери, которым посчастливилось, наконец, увидеть блудного сына.

Кому-кому, а двадцатичетырехлетнему отпрыску семьи Рассел, вздохнуть хотелось не меньше. Поправив свободной рукой очки, Глен выпустил из легких накопившийся воздух, прошел оставшиеся пару метров и, сев на корточки, взял небольшое, покрытое шерстью, тело на руки.

Он вошел в здание, скрывшись за электронной дверью, реагирующей на вес…

«Рассел Н.П.».

Табличка с этой надписью приковала взгляд, когда рука потянулась к дверной ручке, чтобы повернуть её. Она всегда зомбировала его, словно обладая невиданной силой, способной парализовывать человеческое тело.

Кошка послушно ждала, удобно устроившись у него на плече, и пытаясь пригладить топорщуюся черную шерсть, с достоинством взрослой женщины, принявшей детскую шалость.

Когда они прошли через электронные двери, одна из девушек в белых халатах подошла, приветствуя их. Рассел с вежливой улыбкой протянул ей картонную коробку. Девушка засуетилась, но он, отказавшись от чая, сделал шаг к лестнице, поднявшись на второй этаж.

Всякий раз, как возвращался в этот город и приходил сюда, он надеялся, что все это обернется дурным сном. И, на самом деле, эта комната пуста, а та, что лежит здесь – там, где ей и следовало бы быть – здорова и, главное, в сознании. Вот сейчас он убедится в этом, посмеется и наберет её номер, чтобы услышать желанный голос и поделиться тем, в каком глупом сне он пребывал все это время...

Взяв себя в руки, Глен, наконец, открыл дверь все еще находясь под воздействием своих иллюзий. Кошка спрыгнула с его плеча и вошла в комнату еще до того, как он полностью распахнул её. Сделав шаг, маг последовал за ней.

Но истина за этой дверью никогда не менялась, сколько бы сил он не прикладывал. Как бы не просил небеса вернуть её – они были глухи к его мольбам, а она не прислушивалась к его просьбам. Лишь писк медицинской аппаратуры нарушал тишину, царившую в этой комнате.

Глен закрыл за собой дверь и прошел внутрь. Кошка уже запрыгнула на кровать, что занимала большую часть помещения. Он снял плащ, повесив его на спинку стула, и открыл окно. Холодный воздух влетел в комнату, зашевелив длинные черные волосы, спиралями ниспадающие с кровати. Кошка повернула голову к окну и посмотрела на небо – все еще голубое, как и её глаза.

– Ох, неужто уже время?- женский голос прокатился волной по помещению,- Я надеялась, что в этом году теплые деньки задержатся подольше. Видно, у лис свой календарь.

Мужчина смотрел в окно. Голос, возникший так внезапно, не стал для него откровением, мало того, он прекрасно знал, что эта женщина не умеет молчать подолгу. Заметив, что она внимательно смотрит на него, ожидая, маг вздохнул и повернулся. Кошка сидела на краю кровати, рядом с её лапами лежала фотокарточка и небольшой лист бумаги.

– Я хочу, чтобы ты передал записку этому человеку,- Патриция указала на единственного парня на фото. Глен взял его, рассматривая.

С этим снимком что-то было не так, словно каждый из изображенных на нем раздваивался в отдельную расплывчатую тень. Данных эффект был заметен только, если долго и внимательно присматриваться. Каждый из «призраков» идеально повторял фигуру оригинала. Мужчина уже слышал о подобном феномене - о фотографиях, на которых проявляется истинная сущность запечатленного.

– Что это значит?..

– Просто плохое предчувствие… Ты и сам должен был почувствовать это.

Он вновь обратил внимание на фотографию. Этот снимок вызывал в нем спектр самых разных эмоций – от злости и раздражения, до какого-то странного облегчения и спокойствия. И все это можно было заметить лишь во взгляде, что скрывался за стеклами очков.

То, о чем она говорила - «Волна». И, если существо, запечатленное на этом фото, обладает теми же воспоминаниями и личностными характеристиками, что и его сестра - быть беде. Глена передернуло от самой мысли о возможности этого, но он взял себя в руки:

– Ладно..,- убирая записку и снимок во внутренний карман плаща, сказал мужчина,- Я передам.

– Спасибо.

Глен подошел к деревянному пианино, коснувшись клавиш. Кошка, свернувшись в клубок, легла ближе к инструменту и закрыла глаза, прислушиваясь к его игре, в которой можно было расслышать всю печаль, что испытывал мужчина…

***

Солнце проникало в комнату и ложилось на стопки книг, разложенные по всей комнате: на полу, кофейном столике, навесных полках и внутри шкафов – всюду, куда было возможно. Оно огибало их переплеты, отсвечивало от блестящих обложек, нежно грело страницы.

Книги. Это первое, что бросалось в глаза, и обо что можно было запнуться. Второе – занимающая практически всю стену, карта Мира. Изрисованная цветными стрелками, с воткнутыми флажками, и статьями из газет и журналов. Заголовки вырезок кричали о магических происшествиях, названия книг – о эзотерических теориях, великих практиках и опасных заклинаниях.

Один лишь нижний угол (над кроватью) был предназначен для фотографий. Счастливых моментов прошлого. Лица со снимков улыбались, дурачились, и, казалось, могли поделиться своим счастьем с окружающей действительностью. Этой ночью на один такой клочок бумаги стало больше.

Кровать еле расстелена. В подушку впились острые, неровные края рогов. В некоторых местах наволочка порвалась, в других – уже давно зашита неровными стежками ниток. Из глаз тонкой струйкой текут слезы. В ушах ровным потоком несется печальная мелодия клавишных, но взгляд упирается в непроглядную тьму.

Снова. Как и каждый месяц до этого. Ей снится одно и то же… Словно кто-то зовет её, откуда-то из черноты закрытых век, кто-то держит за руку. Она хочет открыть глаза, что-то сказать, двинуть хоть пальцем, но не может. И слышит их – знакомые, столь желаемые, но недоступные, голоса людей, которых любит, рядом с собой…

Ной резко открыла глаза, наполненные слезами. Мелодия становится тише, но не пропадает совсем. Демон прекрасно знает, что это было доступно ей одной. Она поднимает верхнюю часть тела, убирает челку с глаз. От неё несет перегаром, но бывало и хуже. Голова раскалывается, словно какой-то дятел долбит её, как дерево. Впрочем, все ожидаемо…

Девушка смотрит на правую руку, которая кажется ей полупрозрачной. Это началось не так давно. Словно с каждым днем её становится все меньше и, казалось, скоро она совсем исчезнет. Стоит сделать вдох-выдох, успокоившись, и все возвращается в норму.

Шатаясь, поднимается, опираясь на стену, где, под её рукой, с одной из фотографий, трио закадычных друзей улыбаются под зеленым деревом – снимок щемящего прошлого.

Мысли смывает холодный поток воды, льющейся из душа. Ей становится легче. Она вновь одевается в привычную, но чистую одежду. Намазывает зубную пасту на щетку. Возвращается в комнату. Щетка перемещается туда-сюда. Демон подбирает упавшую книгу и возвращает её в ближайшую стопку, пробирается между ними так, чтобы не повалить остальные и, наконец, выбирается к окну.

Открыв раму, Ной прищурилась из-за холодного воздуха, что подул ей в лицо. По сравнению со вчерашним, сегодняшнее утро, скорее, напоминало конец весны, чем середину лета. Миска с кошачьей едой на подоконнике, что выходил на улицу, была не тронута – все-таки она еще не вернулась… Девушка поменяла еду, и закрыла окно. Она прополоскала рот и умылась под проточной водой, после чего вышла из дома, лишь набросив сверху теплый шарф.

Демон жила в многоквартирном комплексе, в квартире, которая принадлежит её брату. Это было самое высокое здание в городе. Комплекс состоял из двух свечек, которые называли «Близнецами». Между ними находился крытый рынок, через который можно было попасть в Торговый район.

Проходя мимо ларьков, она невольно бросила взгляд на книжный. Продавец доброжелательно улыбнулся ей, поприветствовав. Когда Ной подошла к нему, он протянул нынешние новинки, прокомментировав некоторые из них.

Демона не интересовала обычная литература – теория магии, лекции профессоров из Академии, древние тома, которые неподвластны людям, и прочее-прочее. Она собирала книги, которые могли бы приглянуться ему. Словно ждала его из командировки. Её дом был похож на библиотеку старой ведьмы.

Она купила одну из тех книг, что ей порекомендовали и, улыбаясь, побрела дальше. Община, в которой девушка провела все свое детство, называлась «Большой Библиотекой» – они были хранителями знаний, а также ясновидцами и гипнотизерами. По сравнению с тем складом книг, в котором они с братом провели большую часть детства, завал в квартире казался лишь каплей в море. И все же, чем дальше, тем все более непригодной для жизни она становилась, но девушка просто не могла остановиться. Словно от этого что-то непременно изменится. Демон была одержима, она и сама понимала, что это так, но ничего не могла с собой поделать – рука тянулась за новым экземпляром, который утопал среди собратьев по несчастью, похороненный в завалах её «библиотеки»…

***

Когда Александр проснулся, голова отозвалась болью в висках. Но, как оказалось, звенело не только в ушах. Небольшая коробочка в кармане джинсов монотонно издавала звук полученного сообщения. Срочный вызов с работы.

Оглянувшись, Барбати вспомнил, где он и как здесь оказался. Чтоб еще хоть раз согласился на подобное мероприятие. Алхимик чувствовал себя таким лишним, беспомощным, потому что она не обращала на него внимания, пока он сам не привлек его, глупой выходкой.

«Забудь, ничего не изменилось…»

Он невесело усмехнулся и встал с дивана. Лисица предпочитала спать в его подсознании, так что рядом её не было. К тому же, после вчерашней пьянки, она какое-то время будет отсыпаться. Они с медиумом играли в «кто больше выпьет», как и всегда, но у них не бывает «победителя» или «проигравшего» – эти двое слишком хорошо ладят…

Алекс вышел в пустой зал. Кафе-бар еще не открылся, но оборотень уже был на ногах, занимаясь какими-то своими делами. Ёшимитсу поприветствовал его, предложив чай, кофе или чего покрепче, но алхимик отказался, поблагодарив, и вышел на улицу.

Кемпер стоял на площади. Солнце отражалось от чистых поверхностей машины, словно материализуя её радость от встречи с хозяином. Парень провел по капоту рукой, поощряя за ожидание, и сел за руль. Прежде чем ехать на место, необходимо было поменять автомобиль – это было правило, которого он придерживался: дом на колесах, в котором жил, и на который так долго копил, никогда не будет использоваться для служебных нужд.

Припарковавшись подальше, часть пути до места преступления парень прошел пешком. Показав корочку Департамента, где были его инициалы, название отдела и занимаемая должность, алхимика пустили за ограждение.

Алекс был Инспектором Полиции. Его должность предусматривала осмотр места преступления, опрос свидетелей, общение с судмедэкспертами и передачу дела дальше. Обычно, на этом его работа заканчивалась. Времена бравых блюстителей закона прошли вместе со смертью его отца, занимающего не последнее место в полиции того времени. Точнее, сама полиция тогда играла совершенную иную роль и одна поддерживала порядок, но эти времена давно закончились. Этот слишком шумный город нуждался в круглосуточном надзоре. И лучше, чем Департамент с этим никто бы не справился.

Это было тело женщины, но следов насильственной смерти не обнаружено. Ни ножевых, ни пулевых ран. Ни проломленного черепа. Ни следов от укуса. Она казалась спящей, но сон её был слишком глубоким. Если дело в магии, нужно передать Отделу по борьбе с Магическими преступлениями (в народе их окрестили проще - Анти-Маги). Если в этом замешан кто-то из Странностей, то стоит подключить «Дворняг», и тогда он сможет позвонить Ной. Неосознанно, алхимик стал надеяться, что по городу разгуливает нечисть, пожирающая души бедных девственниц. В любом случае, ему самому этого не узнать. Никаких зацепок. Её нашли случайные прохожие. По показаниям они не слышали и не видели ничего подозрительного или необычного (насколько это было возможно в этом городе).

– Дело «тупик»?- Ляо материализовалась рядом, зевая и потягиваясь. Его бурная мозговая деятельность и подпрыгнувшее слегка настроение разбудили её,- Тогда стоит пригласить Консультантов.

– Рано. Еще даже не было вскрытия,- Алекс подписал протянутые ему бумаги, и тело женщины забрали на экспертизу. Проводив фургон взглядом, алхимик осознал, что на ближайшие час-полтора оказался абсолютно свободен. И, словно наконец прислушавшись к собственному телу, парень понял, что проголодался,- Пойдем позавтракаем, что ли? Пока есть время...

Лисица его бурно поддержала, хотя, застряв между жизнью и смертью, она не нуждалась ни в еде, ни в воде, и тем более в выпивке. Они вновь сели в машину и уехали…

***

Кто сказал, что утро начинается с кофе?..

Очередное утро этого человека начинается с похмелья – жуткой головной боли, жажды и легкого подташнивания. А также частичной потери памяти, словно выпитое вчера спиртное довело до состояния зеленых человечков на розовых слониках, поющих «Желтую субмарину».

Проморгавшись, мужчина открыл глаза. Взгляд пал на, расплывшийся непонятными символами, черный текст, вместо голубого неба, как следовало бы ожидать. Убирая книгу, Виктор выдохнул и согнулся, упираясь лицом в ладонь. Все тело ломит, словно прошлой ночью он таскал рояли на крышу высотного здания, а не отсиживался в баре, желая утопиться в бокале...

Но сильнее всего ноет правое предплечье. Мужчина посмотрел на руку, отрывая её от лица – согнул пальцы, разжал, вновь сжал в кулак, и проделал так несколько раз с каждым по очереди. Потом подвигал плечом, локтем, изрезанным запястьем – все в порядке. Боль всего лишь напоминание о том дне, ровно пять лет назад…

Подняв руку и проведя ей по шее, он выдохнул, выпустив еле заметный дракончик пара изо рта. Чертыхнулся, проклиная лис с их танцами и встал. Мечтая о холодном душе, что смывает тревогу и лишние мысли, медиум скрылся за дверью ванной комнаты…

Самодельная пепельница из старой консервной банки, приделанная к поручню тонкой проволокой, постепенно наполняется окурками.

Выкуривая за утро вторую сигарету, Виктор стоит на узком пространстве лестничной площадки напротив собственного дома, а по совместительству места работы, рассматривая черный Куб, который видно практически с любой точки города.

Дым серым дракончиком поднимается в голубые небеса, растворяясь в них. С черных волос все еще капает вода. Чистая рубашка пахнет стиральным порошком, а только что вынутый из гардероба короткий черный плащ – пылью и куревом. Настроение с каждой минутой все паршивее, а воздух – холоднее. И теперь это не просто стильный элемент одежды, но необходимость.

Чьи-то шаги по стальным ступеням выдергивают его из бесполезного созерцания пустого пространства. Ной замерла на последней, не решаясь пройти дальше. Она ощущает его плохое настроение даже находясь на приличном расстоянии – слишком очевидно: он дал слабину, позволил пожалеть себя. Не то, чтобы это было в первый раз...

Девушка вздыхает и решает оставить медиума на время в покое. Ной делает шаг и молча проходит мимо, за его спиной. Когда подходит ближе, Виктор различает несколько пакетов в её руках – всего лишь беглый взгляд, но и его хватило, чтобы заметить знакомый логотип книжной лавки. Она снова за старое, сколько бы он не повторял ей не делать этого. Что все это болезненное напоминание и ничего больше…

– Прекрати! То, что ты делаешь, называется мазохизмом…

Колкое выражение срывается с его уст раньше, чем он успевает отдернуть себя. Азимов думает о том, какой же он подлец, но уже слишком поздно. Ной делает вид, что не услышала его. Время неожиданно замедляется, причиняя физическую боль – от каждого её шага в голове бьют барабаны. Чувство вины иногда проявляет себя и так…

Нечто небольшое, легкое, но с острыми углами, прилетает ему в голову, отлетает от затылка и приземляется под ноги. Дверь «Офиса» со щелчком захлопнулась, скрывая девушку внутри здания. Вздыхая, Виктор выбрасывает окурок в пепельницу и поворачивается по направлению к прилетевшей вещи. Замечая оставленный пластиковый пакет, мужчина проводит рукой по затылку, взъерошивая волосы – глупая привычка от которой практически невозможно избавиться, всегда выдающая его с потрохами.

Поднимает коробочку с лекарством от похмелья и достает бутылку с водой. Ной знает его, как облупленного. Решая, как бы извиниться на этот раз (очевидно), он делает глоток, запивая белый порошок и прислоняется спиной к стальной двери, ощущая её незримое присутствие рядом, и именно это лечит лучше любого лекарства.

Ной так же, как и он, прислонилась к двери с другой стороны, прижимая пакет с книгами к груди. Фраза, что он бросил ей, словно заезженная пленка, повторяется снова и снова в черепной коробке, причиняя боль.

Девушка знала, что он прав – это переходило все границы разумного. Но что она может изменить? Те крупицы информации, что умудряется добывать, квартира и книги, которые ему бы приглянулись – единственное, что сейчас связывало её со старшим братом. Нечто ощутимое…

Она также понимала, что медиум не хотел задеть её. Просто плохое настроение, просто похмелье, просто… Непростой день. Как доказательство, демон выпустила еле заметный дракончик пара изо рта, выдохнув.

Одновременно, словно сговорившись наперед, они делают шаг в разные стороны. Она – разуваясь в небольшой прихожей, вглубь здания; Азимов же вниз по лестнице.

Ной кладет пакет с книгами на низкий стол, окруженный диваном и креслами, когда замечает оставленный на нем прибор – электронная карта.

Оглядывается – большое помещение, зрительно поделенное на три небольших, в легком сумраке. Здесь неуютно, когда пусто.

Поднимая и включая небольшую плоскую коробочку, девушка рассматривает экран электронной карты. Цветной флажок горит над одним из зданий в заброшенной части района. Ни записки объясняющей, что это значит, кроме единственного слова «Дети», появившегося рядом с указателем, ни сообщения, ни звонка – ничего. Что-то вроде «догадаетесь, когда доберетесь». Как будто от этого человека можно было ожидать чего-то другого…

Кофе – один из немногих способов загладить вину. Виктор ожидал на том же месте, в той же позе. Когда третья сигарета практически догорает до фильтра, Ной выходит из помещения и встает по правую сторону от него.

Она смотрит вперед и произносит единственное слово «Легче?» – оно прозвучало спокойно, но очень тихо. Молча кивнув, медиум протягивает ей банку с горячим напитком и улыбается. И это его способ сказать: «Спасибо и извини», но не произносить этого вслух.

Вздыхая от собственной беспомощности, девушка принимает дар и припадает к его плечу. Её лицо украшает улыбка. И теперь запах табака смешивается с тонким ароматом кофе. Похмелья больше нет, как и фантомной боли в правом предплечье, которого она касается своим. Холодный воздух нагрет исходящим от неё теплом и кажется даже тревога, сковавшая сердце, улеглась до поры, до времени.

Это утреннее время – особый «ритуал», только для них двоих…

Ежегодно, за эти несколько дней он выкуривает столько же, сколько обычно уходит за пару недель.

Курение давно превратилось в привычку, от которой уже не получаешь столько же удовольствия, как прежде. Но бывают такие дни, когда единственный выход – изображать из себя паровоз. А он ведь всегда считал, что может бросить в любой момент. Раньше, возможно, так и было...

Но сейчас, Виктор, с видом уставшего взрослого, зажигает очередную сигарету и молча наблюдает за ними, припав спиной к стене соседнего дома.

Ной беседует с Барбати, которого они случайно встретили по пути. «Случайность» этой встречи маловероятна – интерес этого парня виден невооруженным глазом, и только Ной, как всегда, предпочитает делать вид, что не замечает очевидного. А, возможно, пытается убедить себя, что ей просто кажется...

Словно лисий воротник, на её шее повисла Фонг. Демон терпеливо ждет, когда игривость девушки пройдет, и смеется. Её улыбка на вес золота, поэтому медиум не вмешивается в их игры, хотя всегда подвергал сомнению искренность лисицы.

Виктор ощущает себя ворчливым родителем, слишком опекающим свою единственную дочь, и ухмыляется этим мыслям. Он бы желал, чтобы такие моменты происходили чаще и длились как можно дольше – тогда на её лице не было бы того выражения Вселенской тоски, что поселилось там последние несколько лет…

Когда пейджер алхимика возвещает о новом сообщении, – готовы результаты судмедэкспертизы, – они садятся в служебную машину, возле которой поджидали их, и уезжают.

Виктор выбрасывает окурок в переносную пепельницу, и, переглянувшись, они идут дальше, начиная обсуждать предстоящую работу.

Единственное правило «Офиса» гласило – «Сделанное должно быть во благо города и его жителей».

Впрочем, право на отказ организация оставляла за собой, а «город» ставился в приоритет. Помощь одному жителю не должна была идти во вред множеству других.

Вместо «Организации благотворительной помощи», как написано в документах, их давно уже воспринимают «Мастерами на все руки», готовых помочь в любой ситуации. Поэтому одно слово «Дети» могло значит, что угодно, а могло не значить ничего особенного…

Следующие несколько часов, Ной предстояло развлекать себя подслушиванием чужих разговор, собственными мыслями, и осушением бокалов с чем-то спиртным. А также редкими диалогами с барменом, или же подходящими знакомыми. Позвонить ей, напроситься, зная, что одна она не придет, а потом развлекаться с другими, пока не останется сил – это было в его духе. Иногда медиум не желал пить в одиночестве, и тогда она приводила ему компанию, при этом сама редко участвуя. А если и участвуя, то уже под конец, когда сил остается только на то, чтобы молчать. А когда и это надоест, можно разбредаться по домам.

– И тебя устраивает эта участь – быть ему нянькой?- не выдержав, спросил Ёшимитсу, наливая ей очередной коктейль,- В смысле, почему бы не сделать что-нибудь? Ну, не знаю, выбей из него всю дурь, чтоб повзрослел…

– Ха-ха, когда-нибудь, обязательно,- рассмеялась девушка,- Но… Сегодня можно и потерпеть.

Она подняла взгляд на календарь. Он все еще показывал пятнадцатое число июля. Оборотень лишь вздохнул, отходя от неё. Сделай она так, он потерял бы ценного клиента, зато обрел бы гораздо больше – спокойствие.

Ной скрыла печальную улыбку в бокале. Она, как никто другой, знала – для Виктора сегодняшний и завтрашний самые тяжелые дни в году. Он не покажет своего волнения, но этого и не требуется. Это уже третий раз, когда они переживают это вместе…

***

Даже если они просто молча сидели рядом, их окружала странная атмосфера взаимопонимания, словно им не нужны были слова, взгляды и даже касания – было достаточно находиться рядом и невидимые провода пролегали между ними, соединяя.

И он не мог понять, почему, испытывая нечто подобное, эти двое до сих пор не вместе…

В этом мире есть вещи до которых не дотянешься, как не протягивай руки. И всякая попытка добиться этого лишь расширяет пустоту в душе.

Алекс знал это чувство, как никто другой. Он осушил залпом очередной стакан с пивом и встал со стула. Между Ной и Виктором было свободное пространство и нацелившись вписаться туда, алхимик сделал шаг. Он встал между ними с таким шумом, что они одновременно повернули к нему головы, одна только Ляо осталась безразлична к этому событию, зная все наперед.

Алхимик лежал на своих руках, на барной стойке, и всем уже показалось, что он уснул, как обычно это бывает после выпитой дозы, но парень повернул голову и Ной неосознанно взглянула ему в глаза. Белобрысая челка торчала в разные стороны, придавленная полоской ткани, а в изумрудных зеркалах отражалась смесь из восхищения и печали, заставившая пробежаться мурашкам по спине девушки.

– Так, парень, с тебя хватит – давай на боковую,- появление оборотня рассеяло странную атмосферу, царившую добрые полминуты, показавшиеся девушке вечностью. Он похлопал парня по плечу, намекая, что пора и честь знать. Алхимик выпрямился.

– Если она тебе не нужна, может, отдашь её мне?- шепотом, чтобы расслышал один только Виктор, произнес Алекс, когда проходил мимо. Его уложили в одной из верхних комнат, а лисица через какое-то время присоединилась к нему.

– Что ты о нем думаешь?

– Хм?.. Алекс, ну…

Девушка ненадолго задумалась, подбирая нужное слово. Медиум рассмотрел на её лице нежную улыбку:

– Да, пожалуй, он… Добрый.

– Он-то, добрый?..

С недоверием и издевкой произнес Виктор. К нему Алекс никогда не был «добрым».

– Ага, совсем, как ты когда-то…

Пригубив из своего бокала, девушка смотрела на него бездной синих глаз. Теперь она улыбалась, словно бы дразня его. Мужчина отвернулся, с усмешкой натягивая свою привычную «комедию»:

– Ясно. Значит, добрый?..

– Верно,- вновь отворачиваясь к своему бокалу,- Добрый…

Ной кивнула, и они вновь погрузились в тишину, каждый со своими выводами в головах.

Для демона Алекс был хорошим другом – первым за последние несколько лет, кого она могла назвать этим словом. Единственным, кому смогла довериться и в чью искренность поверить.

С другой стороны…

Их отношения с Виктором с самого начала невозможно было описать так однозначно. Им не подходил ни один из общеизвестных терминов – его чувства всегда были покрыты легким туманом неизвестности и сомнений, а её - просвечивали насквозь, как бы она не пыталась скрыть их.

Иногда он вел себя, как родитель, бывало притворялся учителем, был лучшим другом, мог в открытую проявлять симпатию, но почти никогда не переходил невидимую грань, которую когда-то сам для себя определил.

Единственное, что Ной знала наверняка – что бы не случилось, их пути сойдутся вновь, как бы они не пытались отдалиться друг от друга, словно были частью одного моста, который лишь изредка разводили, чтобы пропускать корабли…

***

Шумная компания зашла в бар. Они прошли за спиной у Виктора и сели за дальний столик, возле рояля. Было видно, что это не первое место, посещенное этими людьми за вечер. Один из пятерки, должно быть самый трезвый, задержался у стойки и заказал пива, после чего присоединился к обсуждаемой его друзьями теме.

На свободный стул возле Виктора села женщина. До ушей медиума дошел знакомый голос, но он остался безразличен к этому. Барбати и лисица ушли спать, Ной же сидела от него через стул с другой стороны. Они уже более получаса играли в молчанку, просто наслаждаясь своими напитками и компанией друг друга. Ёшимитсу, привыкший к их играм, не обращал на это никакого внимания, лишь хвост выдавал его беспокойство. Он налил Ольге ее напиток и ушел разбираться с остальным заказом. Азимов сделал очередной глоток. Играла спокойная музыка, в голове был легкий приятный туман, мешающий надоедливым мыслям, присутствие демона успокаивало и грело душу. Это был идеальный момент затишья, которого так не хватало в повседневной жизни, но, к сожалению, подобно маленькому зверьку, такое состояние было легко спугнуть. Допустим, пьяными разговорами...

Чизу принесла мужчинам часть заказа и один из них начал шутливо флиртовать с ней, после чего на стол с отчетливым звуком была поставлена еще одна кружка. По лицу можно было понять, что оборотень не шутит, но вслух он ничего не сказал. Официантка, абсолютно не обратившая на это внимание, продолжила заниматься рабочими делами, направившись к другим столикам.

– Как дети малые, ей-богу,- наблюдая издалека за развернувшейся сценкой, пожаловалась Ольга, улыбаясь.

– А ты, должно быть, здесь за воспитателя,- парировал Виктор,- Следишь за ясельной группой детского сада?

– Не дай бог..,- она отвернулась, и несколько секунд просто смотрела на поверхность напитка, словно искала в себе силы продолжить,- Нет, я такая же, как они, просто более сознательная, наверное. Как староста... А воспитателя... Мы давно уже потеряли. Должно быть, это моя кара за непослушание.

Она залпом выпила свой коктейль и показала оборотню, чтобы тот налил ей вновь. Азимов сделал тоже самое, на что получил недовольный взгляд от Ёшимитсу, и легкую улыбку от Ной, которая витала в своих мыслях.

Ольга вновь оглянулась на веселящихся, словно в последний раз, взрослых людей. Ее взгляд остановился на одном из них. Она никак не могла отделаться от чувства дежавю, навязчивой мысли - «Они так похожи, но при этом, в чем-то очень далеки друг от друга».

Потеряв Барса - человека, которым восхищалась и уважала, она долго не могла принять Соболева - такого простого, приземленного и безрассудного. Быстро занявший свою нишу, ставший неотъемлемой частью команды. Всего за три года он доказал свое право на лидерство. Его приказам доверяли, потому что он всегда прислушивался к своим людям, и сам шел в первых рядах.

Их прежний лидер был другим. Барс ненавидел смерть, всегда старался минимизировать риски, если возможно, избежать жертв, как среди друзей, так и врагов. Он досконально изучил способности каждого из своих людей, сам занимался разведкой.

Если Соболев свой «в доску», то Барс был взрослым - тем, на кого всегда полагались, чьим приказам беспрекословно подчинялись, потому что доверяли без тени сомнения. Но и его, как многих других, снесло бурным потоком, имя которому Смерть. Где-то рядом с гордостью за своих родителей, за наставника, в сердце Кунак тлели ненависть и боль - именно эти чувства были топливом для любой ее деятельности. И памятью о тех, кого любила, она поклялась отомстить... Наконец, спустя три бесплодных года, ей представился шанс. Так чем она, черт побери, занимается?..

Ольга заплатила за свои заказы и направилась к выходу, под обеспокоенный взгляд, провожающий ее…

***

Старый город. Эта часть закрыта от посторонних глаз за высокой Стеной, но это не значит, что здесь нет жизни - военные лаборатории, штаб и служебные помещения Департамента, и, наконец, огромный черный Куб.

Ольга приходит на крышу одного из высотных зданий, когда хочет потренироваться в стрельбе или что-то гнетет ее. В углу стоят деревянные ящики, а рядом с ними лежит ковер - не такой уж старый, но уже потрепанный жизнью. Женщина включила небольшой напольный фонарь, стоящий в ногах. Тусклый свет разогнал тьму, и, казалось, она даже огрызнулась, попрятавшись и наблюдая из щелей. Кунак поднялась и подошла к краю, оперевшись локтями на ограждение и глядя на противоположное здание, где в окнах виднелись силуэты фанерных преступников. В груди что-то сжалось. На долю секунды ее обуяла злость и тоска по «напарнику», а ведь прошло от силы полдня. Выдохнув, Ольга закрыла глаза, пытаясь прийти в гармонию с самой собой.

Дверь, ведущая на крышу, скрипнула, а потом послышались чьи-то шаги, приближающиеся к краю. Кунак так и стояла, не открывая глаз. Она попыталась сконцентрироваться на звуках, представляя, что происходит у нее за спиной. Несколько неустойчивой походкой к ней приближался мужчина. Губы, почему-то, сами растянулись в улыбке. Он забирается на ящики и садится спиной к пропасти, поеживаясь от холодного ветра. В тишине проходит минута, две, пять… И Ольгой невольно овладевает дрема.

Все та же крыша. Она лежит на ковре, глядя в прицел своей снайперской винтовки. На том конце противоположное здание, где фанерный преступник держит «на мушке» маленькую девочку. Его лицо обезображено гримасой злобы, но вызывает скорее улыбку тем, как плохо нарисовано. В других окнах - другие сюжеты. Когда голос рядом называет один из них, она должна, как можно быстрее найти и предотвратить преступление. После десятка выстрелов Ольга, наконец, откладывает оружие. Она приподнимает голову, тайком глядя на мужчину, что сидит на ящиках, наблюдая за ее работой в бинокль. Он поднимает два пальца вверх и улыбается, и от этого ей становится так светло и радостно на душе, словно она маленький ребенок, которого похвалили за рисунок. Они продолжают до самого вечера. Когда на небе появляются первые звезды, Кунак бережно укладывает винтовку в футляр. Барс сидит на ящиках и напевает что-то себе под нос, глядя на звезды, на его лице вездесущая улыбка. Ветер играется с его волосами, будто шепчет ему на ухо последние новости. В такие моменты он почему-то кажется ей каким-то далеким, словно и не здесь вовсе, а там - где снег большую часть года, где солнце белесое от постоянных ветров, где его «братья» и «сестры», одетые в мохнатые пятнистые шкуры, грациозно и властно обходят свои угодья. Где ночи освещаются космическими гирляндами и можно расслышать шепот других миров…

Ольга встрепенулась и резко открыла глаза. Она выпрямляется и поворачивается в сторону ящиков. И на долю секунды, ей мерещится, что он здесь, ровно такой же, как и в ее воспоминаниях. Вот только это не может быть правдой - мертвых к жизни не вернуть. Почувствовав на себе ее взгляд, Соболев перестает насвистывать и опускает голову, вопросительно глядя на нее.

Потерявшая равновесие, в один момент опущенная с небес на землю, она уходит с крыши, не обращая внимание на голос, зовущий ее...

***

Когда помещение бара опустело, пора было расходиться по домам. Виктор чувствовал, что ему этого мало, но и желания продолжать тоже не ощущал. Потому что еще чуть-чуть и придется просить Ной заменить собой подушку, и ведь она, вот глупая, с радостью согласится.

Как человек на диете в окружении вкусной, но вредной еды, медиум вынужден сдерживаться изо всех сил, чтобы не сорваться.

Оборотень интересуется их состоянием и предлагает остаться – наверху полно незанятых комнат, которые они могут приватизировать на ночь. Сразу видно, что обращается он, в основном, к девушке, игнорируя пьяного медиума. Ощущая потребность в глотке свежего воздуха и небольшой прогулке, они отказываются от его заманчивого предложения и уходят по опустевшим улицам Торгового района, освещенным светом фонарей.

В окружении звездной братии, на небе ярко светит луна. «Завтра полнолуние», без особых эмоций произносит медиум, когда неровный диск привлекает внимание Ной. Время, проведенное в волчьей стае, дает о себе знать совершенно лишней информацией и пристрастиями. Он замолкает, продолжая путь и девушка следует за ним – сзади и слегка сбоку. На лице демона меланхоличная улыбка, а взгляд сверлит ему спину. Она терпелива, иногда даже слишком. Наконец, Виктор останавливается, предчувствуя холодный поток воздуха, приближающийся к ним навстречу. Девушка повторяет за ним. Ветер проносится мимо, обдувая и остужая голову. Она придерживает рукой волосы и переводит взгляд вдаль. А мужчина рад, что никто, кроме Ной, не видит выражение, застывшее на его лице в этот момент.

– Хочешь я останусь с тобой?

Спина прислоняется к спине. Рука, нащупав ладонь, закрывает замок из пальцев, воткнув их меж его. Виктор отвечает на её жест, сгибая свои:

– Нет.

От этого слова разит ложью. Она одна может чувствовать это – этот «запах», меняющий смысл сказанного. Его действия отличаются от слов. Девушка улыбается, поднимает голову к небу и произносит с придыханием:

– Какая прекрасная ночь.

И он с ней полностью солидарен – ночь, действительно, прекрасна, и не только она…

Они подходят к многоквартирному комплексу, где сейчас живет Ной. Квартира принадлежит её брату, но он не возвращался сюда последние пять лет, и, ночуя здесь, она все еще надеялась, что однажды это изменится и все станет, как прежде.

Мужчина же относился к этому скептически…

Для медиума этот дом «окрашен» во множество цветов, но самая едкая из красок давно смешала все в черное месиво. Раньше Виктор проводил здесь практически каждый день, застревая до самой ночи, когда ни один трамвай уже не ходит. Спать с ними в одной комнате было невыносимо, поэтому он уходил на кухню, где долго не мог уснуть из-за разрывающих нутро ноющих чувств, поднятых алкоголем со дна его души. Тогда же он пристрастился к черному кофе и полуночной охоте за звуками. А еще к рассветам, запаху дыма от сигарет и гудкам, что раздаются в трубке сотового телефона.

Просыпаясь ранним утром, когда двое других еще в царстве Морфея, медиум вновь поднимался на крышу – самую высокую точку в городе – и, закуривая, смотрел на постепенно меняющееся небо, в ожидании, пока взойдет солнце. Золотой диск поднимался над домами, и он чувствовал, что начался еще один бесполезный день его жизни. Когда же медиум возвращался назад, его ждал завтрак с друзьями и стандартная рутина тянущихся, словно резина, серых будней…

Ной скрывается за стеклянными дверьми и входит в лифт. Виктор ухмыляется, потому что ушла она уж очень послушно…

Рука вскидывается к затылку и проводит снизу вверх, взлохмачивая и так непослушные волосы еще сильнее. Он достает из кармана пачку сигарет, замечая, что та практически пуста, и поджигая последнюю, делает шаг прочь.

На подходе к дому медиум оглядывает помещение пекарни, но она закрыта – свет не горит и даже радио не слышно. Похоже, у Хэльсинга очередная ночная вылазка, Виктор поднимает взгляд в небо – среди десятка звезд, неровный круг белого золота. Убежал на свидание. Значит, его не будет ближайшие несколько дней...

Вздыхает, но улыбается. Благо, как раз для таких случаев, имеется запасной ключ. Медиум входит внутрь и подходит к автомату с сигаретами в конце кафетерия. Рядом стоит такой же с напитками. Покупает пачку сигарет и выходит, закрывая за собой дверь.

В помещении «Ателье» темно, но, благодаря большому окну, луны и фонаря на улице хватает, чтобы различать даже самые мелкие детали. Выбросив сигареты на стол, Виктор падает на диван, ненадолго закрывая глаза и потирая переносицу. Голова ноет тупой болью и страшно представить, что будет завтра (уже сегодня?) – последний стакан явно был лишним…

Вопреки всему, сна ни в одном глазу. Нащупав рукой книгу, он раскрывает её, но вместо того, чтобы читать, кладет текстом на лицо, проваливаясь глубоко к себе в подсознание.

Эта небольшая комната с одним большим окном, одновременно и реальна, и иллюзорна. Книга в его руках стала больше. Но, на самом деле, уменьшился он сам. Ему всего семь, и с некоторых пор медиум не меняет этого обличия.

Виктор оглядывается. Ничего не изменилось с его последнего визита сюда: пол устлан мягким ковром; к стене приставлен старенький пыльный телевизор, к которому подключена такая же древняя игровая приставка и более современные наушники; большая кровать с одной стороны; небольшой низкий стол – с другой и чуть сзади. И все это заливает солнечным светом, проникающим откуда-то снаружи. Все, что видно из окна – ветви кустарника, отражающие реальность (то есть, сейчас они полны зелени).

Есть в этом месте, правда, и черное пятно, даже несмотря на то, что расположено оно возле окна, словно находящийся там предмет утонул в густой тьме, специально скрытый с глаз…

– И почему ты никогда не приходишь сюда взрослым?..

Он не может сдержать улыбки. Эта девушка вызывает бурю самых искренних эмоций, которые невозможно контролировать и скрывать. Любые маски становятся бесполезны, когда они наедине. Виктор прячет лицо в страницах книги, чтобы не выдавать себя.

– Я же…

– Поэтому я и здесь…,- перебивает его Ной,- Но ты и сам прекрасно знал, что я приду. И если бы не хотел этого, то и не дал бы мне войти…

Она все еще обижается, вздыхает медиум. Да, он знал. Потому что эта девушка видит его, подобно рентгену – насквозь. И будет ложью, если он скажет, что ему все равно. Её забота и чувства слишком обременительны – завтра будет проклинать себя за то, что поддался и позволил ей зайти так далеко…

– Ну, так как?..

Ной все еще ждет ответа на свой вопрос.

– Она же «Детская», вот и…

Увиливает от ответа и пожимает плечами медиум. Он не солгал ей, но и не сказал всей правды – сделанного здесь не воротишь, как и не стереть его грехов...

Подобные места, действительно, назывались «Детскими». Потому что использовались магами для обучения своих подопечных. Этот небольшой мир, словно сон, который можно контролировать. Он принимает тот вид, в котором хозяину легче всего успокоиться и почувствовать себя в безопасности.

Она улыбается, сидя на кровати, прижав к себе ноги и обхватив колени руками. Просто наблюдает за ним с нескрываемым выражением нежной тоски и молчит – терпеливо выжидая случая, словно хищник в засаде.

Виктор притворяется, словно читает, всеми силами стараясь побороть улыбку и желание любоваться этой девушкой, чья внешность всегда зомбировала его. И слишком поздно понимает, что перестарался – кровать пуста, Ной опустилась на пол и подкралась сзади, усаживая его к себе на колени и прижимая к груди. Сейчас именно она здесь старше и сильнее, а значит может поступать так, как захочет...

– Что ты делаешь?

Спрашивает Виктор чуть погодя, придя в себя. Улыбается, словно они соревновались и, после сложной, но честной борьбы, она выиграла. Вместо ответа девушка берет книгу и начинает читать вслух. Нарочито растягивая слова и перегибая с интонациями, Ной зачитывает первые пару абзацев, прежде чем устает и перестает дурачиться.

Её голос успокаивает. Прикосновения лечат теплом. Полулежа на её груди, медиум чувствует себя словно птенец в гнезде – сытый и закрытый от ветра или палящего солнца телом матери-птицы. И не замечает, как проваливается в тихий, глубокий сон без снов. Ведь только в её объятиях он не видит кошмаров…

***

– «Братик»?

Маленькая Ной, словно щенок, которому впервые дали команду, вопросительно склонила голову набок. Женщина перед ней улыбалась, сидя в мягком кресле и показывая старое фото:

– Да, далеко-далеко отсюда…

– Дальше, чем Академия?

– Гораздо дальше… На большом материке, куда иногда уходим мы с папой.

– И тогда вы с ним видитесь?

– Нет, к сожалению… Даже тогда не видимся.

Улыбка женщины исказилась легкой грустью.

– Бедный… Ему, наверное, одиноко без мамы.

Представив этого несчастного мальчика, который где-то там, один и без мамы, на глазах девочки выступили слезы. Патриция тихонько рассмеялась и взяла её на руки.

– Он не один. У него тоже есть сестричка, только она старше, и..,- голос женщины стал тише,- добрый папа. Думаю, с ним все хорошо.

Она вытерла слезы с её лица и прижала спиной к груди, упираясь подбородком в макушку ребенка.

– Но, если тебе и правда жаль его, ты можешь кое-что сделать… Нет, на самом деле, только ты можешь сделать это.

– Что?

Лицо маленького демона озарилось любопытством и восторгом от того, что она может чем-то помочь. Ной подняла голову вверх, желая рассмотреть мать. Женщина вновь широко улыбнулась.

– Достаточно перед сном, когда уже устроилась поудобнее и закрыла глаза…

Демон внимательно слушала её, повторяя каждое слово про себя, запоминая.

– Подумать о нем.

– И все?

Ошарашенная простотой действия, спросила девочка.

– И все. Уверена твои чувства достигнут его.

Патриция развернулась к стоящему рядом пианино и заиграла уже привычную мелодию, пока Ной сидела у неё на коленях, рассматривала фотографию и думала о том, как сегодня ночью обязательно подумает об еще одном братике, который живет на большой земле, далеко-далеко отсюда, вместе со старшей сестрой и папой, но без мамы. Ей было искренне жаль его, потому что Мама была самой красивой и доброй на всем белом свете…

***

– «…».

Ной дошла до очередной точки, где как раз заканчивалась глава. Она перевела дыхание и посмотрела вниз. «Ребенок» на её руках уже заснул, положив голову ей на грудь. Она все-таки стала для него подушкой, хоть первый размер и не предполагал особого комфорта…

Нежная улыбка расползлась по лицу демона. Девушка закрыла книгу и аккуратно придвинулась к кровати. Обнимая его, она тоже провалилась в сон.

И даже уснувшие в разных местах, их сердца стучали в унисон…

***

– Скажи, Бурый, зачем тебе эта война? За что ты сражаешься, человек?..

Ночь освещается фарами внедорожника. Звезды безграничным полотном смотрят на них свысока. Простирающееся во все стороны пространство съедает тишину, пропитываясь различными мелодиями бытия.

Напротив Медведева, через костер, сидят двое – мужчина и женщина. Они женаты. Он знает их дольше, чем идет эта война.

Она спит на коленях мужа, как на подушке, прикрывшись его курткой, но он знает, что лишь притворяется – слушает их голоса, треск костра, колыбельную ветра – упиваясь звуками. Вслушивается и запоминает, улавливает интонации, пытается представить лица – забавная игра, которая позволяет отогнать назойливые мысли. Они завели интересный разговор, так что она прислушивается сильнее и дыхание её замирает.

Медведев не замечает, как начинает улыбаться, уставившись на её длинные волосы за языками пламени, делая вид, что смотрит на огонь. Он никогда не сможет до конца подавить эти чувства, будет хранить вечно, как клеймо. Их контуры неровные и размытые, но цвета все еще яркие. Краска пропитала его душу сладким запахом печали. Но мужчину это устраивает – он может видеть и говорить с ней. О большем и просить глупо…

Друг смотрит на него улыбаясь и ждет ответа. Но он давно известен. Просто им скучно. Медведев молчит в задумчивости. Они направляются домой – там их ждет дочь. Но для него это бессмысленно – уже давно не осталось никого, кто бы ждал его. Эта война унесла всех. Теперь его берлога рядом с ними, поэтому он сражается. Поэтому он здесь, чтобы видеть её, чтобы помочь им отвоевать свое право на жизнь. Место в этом мире. Но так ли это на самом деле?

– За справедливость?..

Медведев не уверен. Он – человек, видя, как поступают другие, уже давно потерял уверенность в том, кто прав, а кто – нет. Нечисть скалит клыки, люди точат ножи – в чем разница и кто виноват? Что такое «справедливость»? Что справедливо для одного, смертный приговор для другого…

– А что насчет тебя?- неизменный вопрос, словно реплика актера в театральной постановке. Да, это всего лишь игра – он просто следует сценарию. Эта война фарс – она полна вопросов и не имеет смысла, точнее он есть, но его давно утопили в крови невинных жизней…

– Если уж и хвататься за абстрактные понятия, почему бы не использовать слово «будущее»?.. Я сражаюсь за то, чтобы моя семья жила спокойно, не тревожась, что завтра кому-то не понравится их сущность. И хочу, чтобы моя дочь росла в мире, где её будут принимать такой, какая она есть, независимо от того наградили её сверхчеловеческими способностями или нет…

Да, верно. Именно таков этот человек. Его силуэт в пламени костра, словно алое знамя на ветру. Его улыбка приковывает к себе и заставляет следовать за ним, позабыв все сомнения. Даже если, в конце концов, и её забрала смерть…

Медведев проснулся, но перед глазами все еще стояла та ночь. Эти утопические идеи, что затмевали им головы в то время, теперь кажутся такими смешными. Он видел собственными глазами на что способны обе стороны. Все это время, мужчина стоял на границе, которую так и не смог перешагнуть – человек, который сражался за справедливость…

И где теперь эта «справедливость»? В этом месте, что примагничивает к себе и не делает различий, он сталкивается с несправедливостью каждый день… Ничего не изменилось. Эта война никуда не ушла, просто теперь она скрыта от глаз. Все актеры за кулисами – ждут, когда звонок известит о новом спектакле.

За что он сражался все это время и почему так устал?..

Из окна струится лунный свет, оставляя тень на рабочем столе. Среди горы бумаг и папок, стоят две фотографии в деревянных рамках.

На одной – мужчина и женщина, что, улыбаясь, держат на руках младенца. Эту фотографию Медведев снимал сам. Она бередит душу, вновь поднимая сладкий запах, что ударяет в нос и вызывает слабое подобие улыбки.

На другой – он сам и девочка, что уже давно выросла в девушку, столь похожую на своих родителей, что диву даешься и улыбаешься, как идиот в свои-то годы… Особенно глаза. Прекрасные изумрудные глаза, которые видят все – такие же, как и у её матери.

Комната в полумраке. Не напрягая зрение не разглядеть, что творится внутри. Лишь стол освещен этой прекрасной ночью перед полнолунием. Он откидывается на спинку стула, потирая переносицу, пытаясь прогнать сон.

И лишь открывая глаза, мужчина понимает, что не один в помещении. За ним наблюдают, не прерывая тишину, ожидая, пока он сам не выкажет желания говорить. Будь его воля, давно бы прервал эти странные связи. Устало вздыхая, смотрит через плечо – в окно, где, куда ни кинь взгляд, всюду наткнешься на стены.

Старый город – молчун, здесь даже звезды не шепчут, словно страшась потревожить чей-то покой. Но так бывает не всегда. Раз в год веселье добирается и сюда. Шумные соседи будят это место своими плясками, которые распространяются на весь город. Даже высокие Стены им не преграда. Это длится две недели, потом все вновь затихает до поры, до времени…

– Все идет согласно плану,- прервал тишину Медведев. Тень шевельнулась, откликаясь на его слова. В сумраке комнаты различим лишь невысокий рост фигуры.

– Сможешь ли ты завершить то, что начал?- женский голос, где слабо различались эмоции, казалось, исходил со всех направлений, заполняя комнату.

– Я знаю. Мне нужно больше времени, но… Я сделаю это. Отступать некуда…

Удовлетворившись его ответом, фигура полностью вошла в тень и скрылась в ночи. Выдохнув, Медведев вновь прикрыл глаза, погружаясь с головой в омут мыслей, где его уже поджидали черти…