Фэнтези истории

Демон стояла через дорогу от пансионата. Вокруг не было ни души, хотя сегодня был особый день - должны были собраться близкие и друзья постояльцев. Это был ежегодный праздник. Время радостного смеха, счастливых улыбок и тепла. Так почему же сейчас здесь царит такая тишина?..

Представившись, как Чума - один из Всадников Апокалипсиса, ведьма рассказывала о своих деяниях, как о героических подвигах. Девушка неестественно двигалась. Она напоминала марионетку - куклу на ниточках, которую заставляют двигаться против ее воли. Но это было не так. Ей никто не управлял. Её желание убивать хорошо ощущалось даже на приличном расстоянии - несло смертью и кровью. Демона же от этих запахов выворачивало.

Ной не выдержала, когда она стала предлагать присоединиться к веселью, намекая, что они «одного поля ягоды». В мгновение ока преодолев расстояние между ними, демон вызвала из пламени меч и полоснула по диагонали чуть в стороне от ведьмы - так, чтобы лишь слегка задеть ее смолистые волосы. Девушка уклонилась и прекратила паясничать, почувствовав реальную угрозу для своей жизни. Улыбка исчезла с ее лица. Глаза демона сделались безжизненными, словно все эмоции ушли, оставив вместо себя только холод и расчетливость. Тяжелый двуручный меч, острый, как бритва, отразил, непонятно откуда взявшийся, солнечный луч, и словно бы заулыбался, предвкушая трапезу. Но, когда Ной выпрямилась и повернулась назад, ведьмы уже и след простыл. Обратившись крысой, она убегала прочь, только пятки сверкали. Решив, что нет времени преследовать неприятеля, девушка обернулась назад, окинув здание взглядом.

Когда Ной подошла ближе к пансионату, то почувствовала слабый удар током - местность вокруг была обнесена магическим барьером, который скрывал от глаз и мешал другим воспринимать действительность, то есть для окружающих этой улицы не существовало и что-то заставляло их обходить ее стороной. Похоже, демон была исключением. На долю секунды она почувствовала себя виноватой, словно все это было сделано с одной целью - привлечь ее внимание.

Внутри не горел свет. На полу в холле кровью нарисована печать. Раскрытая книга лежала в центре основного круга. Ной ее узнала. Общину, в которой девушка выросла, не зря называли Хранилищем - в Главной Библиотеке содержалось множество разных манускриптов и особое место среди них занимали те, которые имели скрытые свойства. Гримуары - магические тома, способные дать хозяину не только знания, но и какую-либо практическую силу. Когда их писали, магия была не больше, чем вымысел, но сейчас при сильной вере и правильном посыле все, что угодно могло стать заклинанием. То, что нечто подобное оказалось в руках чужака, тем более ведьмы, для Ной казалось чем-то невероятным и неправильным. Неужели что-то случилось в Общине?..

Поток беспокойных мыслей прервал шум сзади. Девушка, вздрогнув, обернулась, сделав несколько шагов назад. Это была женщина в форме медсестры и очках. Демон выдохнула с облегчением, когда узнала в ней свою наставницу. Но что-то в ее поведении заставило Ной вновь ощутить тревогу. Она ничего не ответила, когда к ней обратились, лишь прерывисто дышала и сгорбившись стояла, пока…

Удар кулаком в живот заставил женщину согнуться и отлететь на несколько метров, упав на пол. Но не издав ни стона боли, она медленно поднялась на ноги и вновь, так же внезапно и с такой же невероятной скоростью, напала на демона. Ной снова отбросила ее назад, но теперь не стала ждать, пока та вновь поднимется, а, оказавшись сзади, заломала ей руки за спину, удерживая.

Глаза ее вновь сделались безучастными, словно из них убрали все признаки жизни. Такое происходило время от времени - Ной словно бы теряла управление над своим телом и включался автопилот. Единственное, что было приоритетом в такие моменты - собственная безопасность: жизнь и здоровье. Женщина пыталась навредить ей и в таком состоянии демон была способна даже убить ее, если посчитает это единственно верным решением, но кое-какие отголоски здравого смысла все же оставались - результат ее действий не должен был сильно влиять на психическое здоровье «оригинала». Она прекрасно чувствовала опасность для жизни и никогда не переходила грань. Даже в тот раз…

Сила, с которой женщина извивалась, пытаясь освободиться, не соответствовала возможностям ее тела. В какой-то момент, Ной послышалось, как хрустят кости, и она ослабила хватку, чем позволила ей вырваться и снова напасть. Лицо остановилось всего в паре сантиметров от шеи девушки. По лезвию меча, проткнувшего сердце, текла темно-алая жидкость, залепляя пальцы. Но женщина не умерла, все еще пытаясь впиться зубами в мягкую плоть и словно бы совершенно не ощущая жуткой боли. Ной откинула ее назад, а потом подалась вперед и взмахнула мечом. У нее не было другого выбора, кроме как отрубить ей голову. Всему происходящему могло быть лишь одно объяснение - магический ритуал был завершен и результатом его стала какая-то мутация, превратившая женщину в неразумного монстра, жаждущего только человеческой плоти и крови. И в доказательство этого она перестала двигаться или хоть как-то проявлять признаки жизни.

Ной осмотрела холл, где было неестественно темно и пусто, а потом перевела взгляд на лестницу. Когда же она практически поднялась на второй этаж, звуки шагов и тяжелого дыхания стали более отчетливы. Стоило ей пройти вглубь, как все силуэты во тьме обратили на нее свой взор и двинулись навстречу. Демон крепче сжала Грам, выставляя его перед собой, но не решаясь сделать и шаг. Неужели она уже не способна ничем помочь им? Может их можно еще спасти? Неужели настолько бессильна и может только убивать?..

Пока Ной сомневалась, ее окружили. Вот и первая опасность - кто-то схватил за руку. Посмотрев туда, демон оцепенела. Старик лишь сипло хрипел и тяжело дышал, пытаясь укусить, но ей отчетливо послышалось какое-то слово. Он кого-то звал, и осознание этого для Ной было невыносимо. Все эти люди с нетерпением ждали сегодняшний день. Девушке нравилось приходить сюда и наблюдать за их улыбками, слушая то, насколько важен этот праздник. Эти люди ни в чем не виноваты. Они ничего плохого не сделали. Так почему?...

Не выдержав, Ной закричала от боли и отчаянья, и тогда появилось пламя, обвившись вокруг нее, устремившись столпом вверх, а потом ударной волной пробежав по комнате, выбив стекла и выглядывая в окна. От мощного выброса энергии барьер разбился, открывая здание для окружающих, которых быстро привлек шум. Демон перехватила меч и двинулась вперед. Слезы бежали по ее щекам. Все, что она могла сейчас сделать для них - дать умереть так, чтобы больше никто не смог надругаться над их жизнями. Отрубить головы, спалить дотла тела. Тогда их души, возможно, найдут покой. Оставалось еще два этажа…

Ной вышла через запасной выход, избегая толпу, и двинулась по безлюдным переулкам, пока, медленно махая крыльями, перед ней не пролетела черная бабочка. Это заставило прийти в себя и поднять взгляд. Грам, который все это время волочился по асфальту, оставляя кровавые следы, был отпущен и исчез в пламени.

Он стоял чуть впереди, задрав голову, ожидая пока насекомое усядется ему на палец. Сердце ускорило темп. Ной затаила дыхание, словно одно неверное движение, взгляд, да даже вдох, и он исчезнет, подобно иллюзионисту в дымке. Она знала, что он способен на это. Сколько раз до этого ей приходилось смотреть, как песок проходит меж пальцев, осыпаясь пылью. Ей так ни разу и не удалось даже увидеть его, хотя казалось он был совсем рядом – так, что можно было бы коснуться, но как бы она не протягивала руки – все бесполезно.

Так ли легко поймать бабочку, даже если охотишься на неё с сачком?..

Несколько секунд Глен смотрел на своего информатора, а потом опустил голову. Ничего не выдавало его удивления.

Высокий мужчина в бежевом впол плаще, что развивался хвостом сзади. Деловой костюм. Прямоугольные очки в тонкой оправе. Черные волосы аккуратно расчесаны. Пробор на челке, как у матери, как и голубые пронзительные глаза. Высокий рост, спокойный, рассудительный характер – наследие отца.

Ной бросило в дрожь, стоило им встретиться взглядами. Снежная пустыня. Температура заметно упала. Вода под ногами покрыта тонкой корочкой льда – она обездвиживает, покрывает тело гусиной кожей, заставляет выпускать дракончиков пара изо рта. Впереди высокий айсберг, надвигающийся, плывущий тебе на встречу, словно бы желая раздавить. Ной неосознанно сделала шаг назад.

Этот холодный взгляд не отличается от того, каким он смотрит на чужих – почему? Она задает этот вопрос вслух, поддается вперед и протягивает руку, желая достичь его. Долгие годы она ищет на него ответ – почему он бросил её, почему не сказал, что она сделала не так – ведь всегда терпеливо объяснял все, чего она не понимала – никогда не врет, никогда не льстит, слишком прямолинеен и упрям, так почему он просто ушел, не сказав ни слова и так долго избегал встречи?..

– Бра….

Ной не успевает договорить, остаток слова перекрывает громкий звук. Это выстрел, но ей показалось трещит лед под её ногами. Она проваливается в воду, медленно опускаясь на дно. Холод пробирает до костей, проникая внутрь.

В его руках дымится револьвер. Семейная реликвия. Полностью подчиненный хозяину, неспособный промахнуться, если этого не желает человек, владеющий им.

– Не смей произносить это слово, Faker!

Этот взгляд, полный ненависти. Ной касается щеки. Тонкая полоса, всего пара капель. Но, когда она смотрит на свои руки, они оказываются в чужой крови. Голову разрывает от боли, и девушка хватается за неё, зажмурившись. Падает на колени, словно невидимые цепи притягивают её к земле. Колокольчики жалобно звенят, стараясь напомнить о себе человеку напротив.

Следующую сцену Ной слышит, словно бы через толщу воды. Приближающийся знакомый голос. Крашеные пряди волос, топорщащиеся, выглядывающие над банданой, повязанной на рокерский манер. Милитаризированная куртка болотного цвета. Алхимик обеспокоенно что-то спрашивает, но она плохо слышит его и не способна ответить. Головная боль лишь усиливается.

– Это уже слишком, Глен,- произносит он,- Я закрывал глаза на многое… Но это…

– Я предупреждал...

Это голос её брата. Она перестала понимать, что происходит… Они знакомы? Полицейский еще что-то говорит...

Он больше ничего не делает, холодное безразличие берет вверх, Глен убирает револьвер и, поворачиваясь, уходит.

Как не протягивай руку к солнцу, эта ледяная корка не даст выбраться наружу, и она вынуждена продолжать падение в темную бездну, где нет ничего, кроме боли, холода и темноты. И даже огонь внутри неё не способен здесь согреть или осветить это место...

«Фальшивка». Голос в голове все еще повторяет это слово, словно сломанный магнитофон. Почему он произнес его? Что она сделала не так? Ной чувствует это – ответ где-то на поверхности, в её забытых воспоминаниях. Подобно слову, что вертится на языке, ей кажется она сейчас ухватит, вспомнит хоть что-то, но это самообман, и сводит с ума…

– Я..,- произносит она, заикаясь,- Что я?..

– Не вспоминай!

Кричит алхимик, он хватает её за плечи и заставляет смотреть в глаза, очень близко к лицу.

− Нет нужды вспоминать…

Прижимая её к груди, он еще долго повторяет «не нужно», словно знает о чем говорит. Знает о том, что было.

Оказавшись придавленной к нему, Ной обмякла, словно какая-то пружина, наконец, выпрямилась внутри неё. Прежде чем закрыть глаза и потерять сознание, девушка вновь видит парящую в воздухе бабочку, но, как и всегда, она находится вне досягаемости для её протянутой руки…

***

Мужчина склонился над колыбелькой, где спал младенец. В помещении было еще с десяток таких кроваток, но все они были пусты. Он взял её на руки с таким благоговением и аккуратностью, словно она состояла из льда и могла растаять от любого прикосновения.

Его лицо озаряла искренняя улыбка, а карие глаза смотрели с нежностью. Грудная клетка малышки медленно приподнималась и опускалась, вторя тихому дыханию, а голову «украшали» два небольших нароста из серой кости – это была главная причина, почему её оставили здесь одну.

Она не проснулась даже когда он дотронулся до неё, даже когда приподнял над колыбелькой, даже после того, как здание сотрясло очередным взрывом, доносившимся снаружи.

Комната тускло освещалась верхним светом единственной лампы, которая погасла от тряски, а стекла окон подсвечивали яркие вспышки магических заклинаний.

Мужчина и ребенок растворились в воздухе, словно по мановению волшебной палочки, как раз перед тем, как здание перестало существовать, сложившись карточным домиком, и выбрасывая в воздух облака строительной пыли.

Они появились на улице, в каких-то десяти метрах от разрушенного роддома. Мужчина и не дрогнул, когда мимо него пронесся огненный шар. Он описал дугу и врезался в землю. Пламя стало танцевать на земле и тянуться своими языками прямо к ним, словно желая коснуться. Отовсюду доносились крики, проклятья, произносились заклинания – они взрывались и ветер разносил огненные искры по всему городу.

Ребенок на его руках проснулся, но не столько от шума и яркого света, сколько от того, что почувствовал намерения мужчины. Он осмотрелся, после чего подошел к бетонной плите, которая совсем недавно была стеной и положил малышку на холодную поверхность. Глаза его сделались печальными, но он понимал, что так будет лучше. Проведя со всей возможной нежностью большим пальцем ей по щеке, мужчина поцеловал малышку в лоб, и исчез.

Девочка начала плакать, она впервые почувствовала страх и одиночество, и это заставило звать на помощь, умоляя своим детским языком кого-нибудь о защите. И через несколько минут ожидания её мольбы были услышаны.

Свет загородила чья-то голова, ярко-голубые блюдца смотрели на неё удивленно и малышка забыла о том, как плохо и страшно было всего секунду назад. Она засмеялась и протянула к ней свои маленькие ладошки, в ответ фигура улыбнулась ей тонкими губами, а потом пропала. Чуть опустив голову, малышка вновь увидела её, и еще одного человека мужского пола. Они о чем-то разговаривали, в их голосах она различила то, что вселило в неё новое чувство – надежду.

Всего через несколько секунд, женщина вновь подошла к ребенку и взяла её на руки, успокаивая звуками своего ласкового голоса. Женщина и мужчина, которых отныне она будет звать «мамой» и «папой», переглянулись широко улыбаясь друг другу.

Заметив золотой круг, выглядывающий среди толщи туч, Нойен протянула к нему свои маленькие ручки, весело «агукая» и казалось солнце отвечает ей тем же, одаривая теплом, а может, это было пламя от пролетающего мимо очередного заклинания…

***

Война закончилась в тот же год – в год её появления на свет. Родители, работающие полевыми магами, вернулись на время домой.

Их Община была одной из самых малочисленных, находилась на одном из крайних полуостровов Архипелага Магов, и исполняла роль Хранилища Знаний. «Большая Библиотека» – место для сбора стариной макулатуры и пыли, что, казалось, покрывала собой все. Даже если сто лет назад никто не умел колдовать, знания и теории копились, а люди верили в магию, собирая материал и изучая потусторонние силы. Семья Рассел, чье фамильное имя наследовали все члены, произошла от таких людей - что из поколения в поколение собирали информацию по крупицам.

Глен начал изучать магию еще до того, как научился читать или писать, а делать и то, и другое он начал довольно рано. В свои четыре года, он мог составлять магические круги и печати, которые не всегда поддавались и взрослым. И на него возлагали большие надежды. Само его рождение было предсказано и спланировано семьей – будущее было открыто, словно лежало на ладони. Это была прямая дорога, с которой не было ответвлений.

И, если бы кто-нибудь сказал, что это в один момент изменится, а все из-за его родителей, что принесли с собой младенца, да не простого, а демона, и этот кричащий комок слюней и костей будет звать его никак иначе, как «братиком», он бы ни за что не поверил, и вежливо попросил бы заткнуться того, кто посмел брякнуть такую глупость.

Но это было правдой. Его оглушили этой новостью и заставили отложить очередной толстый том магической теории.

Родителей, договаривающихся со Старейшинами Общины о том, чтобы оставить малышку, не было в комнате, поэтому мальчик проскочил незамеченным.

Дверь слегка скрипнула, пропуская его внутрь, после чего с таким же звуком закрылась за ним. Он прошел на цыпочках к колыбельке, где спал ребенок, чтобы не разбудить её. Было в этом что-то таинственное и волнующее – в конце концов, он никогда не видел настоящего демона.

Посмотрев через прутья решетчатой стенки, мальчик даже удивился тому, что девочка ничем не отличается от любого другого младенца – то, что пока являло собой рожки, он даже не приметил сразу.

Во всех старых книгах демоны изображались уродливыми кровопийцами, или же прекрасными искусителями, но это существо слишком напоминало самого обычного человека – такого, как он или его родители.

Мальчик разочарованно вздохнул и, протиснув руку меж решеткой, дотронулся пальцем до её щеки. Она оказалась мягкой, а кожа гладкой и нежной.

Девочка проснулась и медленно открыла глаза, жалобно «агукая», словно ругаясь на того, кто потревожил её сон. Они встретились взглядами. И сейчас он заметил еще одну отличительную черту демона – узкие зрачки – синий океан, который, казалось, магическим образом приковывал к себе.

Потом она улыбнулась и засмеялась. Глен пришел в себя и вновь ткнул в неё пальцем:

– Ну, и чего ты лыбишься? … Ишь ты, весело ей…

Девочка лишь рассмеялась сильнее и схватила его палец своей маленькой ладошкой, не отрывая взгляда. Где-то, за толстыми стеклами очков, в глубине его холодных глаз что-то изменилось – тронулся лед, который он так долго наращивал, пытаясь защититься от всего, что может навредить. Губы его растянулись в слабом подобии улыбки.

Так зародилось настоящее, искренней чувство, завязавшись нитью на их запястьях…

***

– Смотри, Ной…

Его мягкий голос заставил её поднять глаза и посмотреть в зеркало.

Он забинтовал то, что осталось от её рогов – теперь они еще уродливее, чем были. На полу валяются сломанные ножницы и ошметки того, от чего ей все-таки удалось избавиться. Дверь висит на одной петле, замок выбит с корнем. Кое-какая мебель в комнате перевернута. Она тихо всхлипывает и опускает голову на ладони – слезы все не хотят останавливаться.

Глен – слишком рослый для двенадцатилетнего – вздыхает и присаживается на корточки, чтобы быть с ней лицом к лицу. Он проводит по её голове рукой, чем тушит тонкие языки пламени, танцующие на волосах. Это пламя лишь слегка теплое, не чета тому, что было в прошлый раз…

Если присмотреться на его правой ладони старый шрам от ожога – уродливый крест, тянущийся от самых пальцев до запястья. Тогда она была слишком напугана – его голос не мог достичь её, сколько бы не звал. С тех пор, парень не боится открытого огня.

На плечи накинута кофта – так, чтобы не было видно отпечатков её рук, еще более уродливых, чем шрам на ладони. Она не вовремя зашла, когда он переодевался. Стоило увидеть во что она превратила его тело, пусть и ненамеренно, и терпению пришел конец. Считая, что сила спит в рогах, девочка ошибалась. Огонь не снаружи – это пламя внутри неё. Оно оберегает, защищает. Вовсе не враг. Но учить обращаться и контролировать его было некому – никто и не знал, как это делать. Демонов принято истреблять еще в колыбели…

– Хватит плакать.

Он все еще гладит её по голове, убирая челку с глаз, зарываясь под неё пальцами и касаясь лба широкой теплой ладонью.

− Боже, ничего не поделаешь…

Чуть тише добавляя «я еще не закончил, но…», он достает что-то из кармана.

Ной слышит тихий звон и поднимает голову. Одними пальцами он держит две кроваво-красных ленточки, заплетенные косичками, к ним привязано два бубенчика. Они серебряные, и на них практически нет свободного места – десятки различных символов и знаков набиты так тесно, что практически налезают друг на друга.

Гравировка блестит в свете искусственного освещения. Они притягивают её взгляд и заставляют прислушиваться к звукам. Глен улыбается, добившись нужной реакции, и от того, что ему приятно её восхищение.

– Слушай, я же не уезжаю далеко и надолго… Буду приезжать на выходных, а летом мы вновь будем вместе, обещаю…

Произнося это, он привязывал ленточки к её левому рогу. Из-за всего этого она практически забыла, что он уезжает в Академию Магии. Его приняли даже без вступительных испытаний – слава шла впереди. Она гордилась знаниями и умениями старшего брата, как своими. Но он оставляет её одну так надолго. Раньше они расставались максимум на пару дней. Ной не хотела этого. Боялась того, что последует за его исчезновением. Он всегда появлялся в нужный момент, словно знал все наперед. Мог рассмешить, когда было грустно, и улыбался вместе с ней, когда весело. Защищал от тех, кто не признавал. Рядом с ним её пламя успокаивается, растекаясь теплыми потоками по телу.

– Теперь они позаботятся о тебе за меня.

Он коснулся колокольчиков, и они громко звякнули.

− Слушай меня, Ной. Это не просто украшение – я разрабатывал их несколько недель. Это заклинание, запечатывающее пламя… Печать.

В его глазах, где волнами плескалась вода, было что-то притягательное и мистическое. Они притянули её взгляд и заставили замереть, затаив дыхание. Звон, ярко-голубая бухта – сердце забилось чуть чаще.

Глену тоже было непросто расставаться с ней. Но домашнего обучения недостаточно, библиотеку он давно прочитал от корки до корки, многие книги и не один раз. Парень хотел большего, потому что верил – если продолжит усиленно заниматься, однажды, сможет освободиться от своего «проклятья». Он всегда притягивал людей, но все видели лишь то, что хотели видеть. Что бы не делал Глен, что бы ни говорил, ничего не меняло их устоявшегося отношения к нему…

А сейчас он врал. Но его ложь не была ложью. Это был сеанс гипноза – одно из семейных умений. Дар, говорили другие. Проклятье, повторял Глен. Его талант зашкаливал, а желание познавать и использовать приумножало способности, но ему самому этого казалось мало… Если он станет сильней… Сильнее кого бы то ни было... Сможет всегда быть рядом. Защитить её. И ей больше никогда не придется плакать из-за его слабости, как сейчас...

– Когда ты услышишь этот звук,- он вновь провел длинными пальцами, потревожив колокольчики,- Пламя успокоится. Пока они звенят, пока привязаны к рогу – все будет хорошо, обещаю.

Они не имели таких способностей, но иногда одной веры во что-то достаточно. Знаки и символы на них могли разве что уберечь от болезни или неудачи. Он попытался создать такие комбинации, которые бы смогли защитить её от дурного намерения, пока его нет рядом. Он не закончил, но у него еще есть время исправить это, а пока… Главным же было убедить её, заставить поверить в них. И она поверила, потому что «старший брат не может ошибаться».

– Угу,- Ной, наконец, улыбнулась и подняла глаза, пытаясь рассмотреть их. Звон заполнил комнату, а компанию ему составлял её радостный смех….

– План Б. Рассчитываю на вас,- сказав это, он сбрасывает, выключая аппарат, прекрасно осознавая, что она попытается перезвонить. Боль усиливается, голова начинает кружиться. Сзади подлетает бабочка, она зарывается ему в волосы и, замирая, передает сообщение. Шатаясь, мужчина поворачивается назад и делает шаг прочь.

Острие двуручного меча волочилось по асфальту, оставляя кровавые следы. Она специально выбрала безлюдный переулок, чтобы незаметно добраться домой. В голове все перемешалось. Произошедшее до этого казалось дурным сном. Ной останавливается и поднимает голову. Стоило увидеть его и все потеряло значимость. Она замерла, не в силах сделать шаг. Почему именно сейчас? Демон боится пошевелиться, словно одно неверное движение и он исчезнет.

Мужчина медленно подходит к ней все ближе, но в один момент просто теряет равновесие и падает. Грам отпущен и исчезает в пламени. Ной подрывается с места, опуская перед ним на колени. Глен переворачивается на спину. Пот льет с него в три ручья. Дыхание сбито, сердце болью пульсирует внутри. Видно, что он мучается. Демон пытается докричаться до него, узнать, что случилось, но все бесполезно. Пытаясь хоть как-то помочь, она использует Эфир, но магия - не чудо. Она не может вылечить то, чего не понимает и не видит, и это не жар, который просто могла бы забрать себе. От беспомощности из глаз водопадом начинают течь слезы.

– Нет, ты можешь вот так появиться и вновь исчезнуть из моей жизни. Только не так…

Наконец, до нее доходит, что нужно достать телефон и позвонить в скорую, но пытаясь подняться она вновь опускается на колени, руки дрожат и все в чужой крови, поэтому трубка просто выскальзывает из ее ладоней, падая на землю. В глазах внезапно потемнело. Ной хватается за голову. Почему же беда никогда не приходит одна? Ужасное самочувствие с самого утра из-за приближающейся Волны, к тому же девушка истратила свой Эфир в бессмысленных попытках хоть что-то сделать. Почему же она такая бесполезная? Ее накрывает истерика.

Глен открывает глаза. Видит ее плачущую над ним. Но сильнее прочего его привлекают колокольчики, что жалобно звенят, напоминая о себе. Из последних сил он поднимает руку, чтобы коснуться их. Из-под его очков тонкой струйкой бежит одинокая алая слеза. Почувствовав, что сердце остановилось, Ной в страхе открывает глаза и пытается поймать его руку, но она проходит насквозь. Очередной приступ головной боли вырубает ее, и девушка падает магу на грудь без сознания.

В следующую секунду рой бабочек вылетает из тела мужчины в хмурые небеса, рассыпаясь в разные стороны. Одна из них приземляется на щеку Ной, двигая усиками…

***

Кэмпер подъехал к месту пожара, остановившись чуть в стороне. Алекс вышел из машины, осматривая здание пансионата и пожарных, суетящихся над его ликвидацией. Огонь вылазил в разбитые окна, дым закрыл собой небеса. Каждый из четырех этажей, казалось, представлял собой угодья самого Сатаны. Это поднимало из глубин его подсознания не самые приятные воспоминания, которые перекрывали собой реальность.

– А-ал… кс… Алекс! Очнись,- наконец, до него доходит крик лисицы, и прошлое отпускает, возвращая в этот мир. Он поворачивается к ней, убеждая, что все нормально - просто задумался. Но ее не устраивает такой ответ. Она обеспокоенно смотрит на него, но молчит. Парень вновь переводит взгляд на здание, а потом оглядывается вокруг, словно в поисках чего-то,- Эй, смотри.

Ляо показывает куда-то в сторону. На асфальте тонкий кровавый след, такой, что и не заметишь, если специально не искать. Алхимик вновь садится в машину и заводит мотор. Но не успел он двинуться с места, как их внимание привлек рой насекомых, разлетающихся в разные стороны. Догадавшись, что это неспроста, Алекс решает, что им нужно туда…

***

Алхимик воспользовался сотовым Ной, чтобы позвонить медиуму и объяснить ситуацию. Ему пришлось засвидетельствовать смерть Глена, но демона он незаметно привез домой.

Отменив все планы, Виктор примчался сразу же. Девушка не просыпалась уже несколько часов. И все это время мужчина ждал, нервно перелистывая страницы какой-то книги, но читать никак не получалось – буквы все продолжали складываться в какие-то другие слова. Хотелось курить, но он не желал оставлять её одну, поэтому смирился.

«Глупая, сколько можно спать… Просыпайся». И она действительно очнулась, словно бы услышав его мольбы. Ной открыла глаза и уставилась в потолок, потом она приподнялась и огляделась. Шум привлек его внимание, и он подался вперед, вставая с насиженного места.

– Ты как?- его голос дрогнул несмотря на попытки сдержать волнение.

Ной смотрела на него потерянным взглядом. Потом перевела его за окно – там было сумрачно, словно ночь медленно менялась местами с утром. Воспоминания, словно пазл, складывались в полную картину произошедшего. Девушка подняла голову, испуганно взглянув на Виктора.

– Мне жаль,- лишь сказал тот, потупив взгляд.

В голове внезапно что-то щелкнуло. Почему она спит? Что она… Должна теперь делать? Что делают в таких случаях? Погребальный костер? Могила? Похороны...

– Ной?

Она и сама не заметила, как начала бормотать что-то себе под нос. Девушка встала с кровати, но голова закружилась, и она пошатнулась. Виктор успел вовремя, чтобы не дать ей упасть. Опираясь на него, она выпрямилась и молча сделала шаг к выходу из комнаты. Даже книги, разложенные по всей комнате и попадающиеся под ноги, не останавливали ее. Азимов опешил, но быстро пришел в себя, и последовал за ней, останавливая за руку. К его удивлению, демон вырвалась и двинулась дальше.

– Ной, погоди, куда ты идешь?- он вновь останавливает её, поворачивая к себе. Девушка выглядела очень бледной. Её била мелкая дрожь, стук сердца отдавался в висках. Она забилась в истерике, пытаясь освободиться и уйти. Мужчина крепко держал её за руки и звал по имени. Но она словно бы не слышала его,- Прекрати же. Еще слишком рано, Ной – все закрыто. Даже если пойдешь сейчас… Нойен!

Он крепко держит ее и заставляет смотреть в глаза. Ной перестает вырываться, казалось, его взгляд зачаровал ее. Виктор отпускает девушку, всматриваясь в синий океан, что словно бы проливается дождем на эту землю.

– Обещаю, я разберусь со всем сам,- он вытирает слезы с её щеки, и обнимает, прижимая к груди,- Ни о чем не беспокойся. Не сейчас…

Глава 5.2.2 Девятнадцатое июля

Все утро Виктор провел в делах, улаживая формальности, как и обещал ей, и вернулся к комплексу только ближе к обеду. Судмедэкспертиза не выявила никаких нарушений работы органов, ран и инородных элементов тоже - сердце просто остановилось, вот и все. Это был не первый такой случай, так что им разрешили кремировать его уже завтра.

Когда медиум уходил, Ной все еще спала свернувшись клубком, как кошка. Это была защитная реакция организма на приближающийся катаклизм. К тому же, из-за боли от потери близкого человека, она просто закрылась в себе, и ее перестала интересовать окружающая действительность. Медиум не мог скрыть беспокойства, но старался держать себя в руках, а маски – на лице.

– Что ты намерен делать?

– Не сейчас, Алекс. Я поиграю с тобой позже…

– Катись к черту со своими шуточками, Азимов!- парень схватил его за ворот плаща,- Я серьезно. У тебя есть план?

– План?- Виктор рассмеялся, освобождаясь,- Вооружиться огнетушителем и молиться, ожидая конца – вот мой план. А что еще прикажешь делать?..

Это все равно, как пытаться вычерпать океан одним ведром, но...

– Уехать..,- чуть помедлив, сказал Барбати.

– Уехать? Куда?.. Ты явно чего-то не понимаешь… От этого невозможно «уехать».

– Можно,- Алекс впихнул медиуму в руки какие-то бумаги,- На её Родину.

– Что это?- мужчина не мог поверить глазам и алхимик, наконец, усмехнулся.

– Пропуск на Архипелаг.

– Я вижу, откуда это у тебя?..

– Не важно. Там еще карта. Нарисована со слов и от руки, но, думаю, разберешься…

– И? Почему ты отдаешь это мне?..

– Не тупи, Азимов… Может я и эгоист, но…

Что он может дать ей сейчас? Что он может сделать, при этом не сломив её окончательно?.. Как не смотри, сколько не думай – ответ один. Ничего. Он ничего не может, потому что… Всего лишь... Друг. Как бы не раздражало, это – истина, и она одна.

– В любом случае… Есть еще несколько условий. Слушай внимательно – второй раз повторять не буду…

– Не думай, что это конец,- сказал алхимик, провожая их,- Я не отказываюсь от своих слов… Просто сейчас у нас нет иного выхода.

Азимов усмехнулся, припоминая прошлый вечер. Тогда они еще не знали, что всего через каких-то двадцать четыре часа все так кардинально изменится.

– Поэтому позаботься о ней… (кхм) Виктор,- он протянул медиуму руку,- Сделай так, чтобы в следующую нашу встречу, она улыбалась. И тогда я уж точно отобью её у тебя...

– И не надейся, приятель,- усмехнулся мужчина, принимая рукопожатие,- Но ты прав. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы она пришла в себя…

– Постарайся не уснуть, Ной.

Благодаря наушникам, подключенным к телефону, она четко слышала его голос, несмотря на шлем и рев мотора. Виктор о чем-то расспрашивал её на протяжении всего пути. Ему приходилось несколько раз повторять один и тот же вопрос, непременно добиваясь ответа, лишь бы девушка оставалась в сознании.

В данном случае, мотоцикл, проворно объезжающий редкие машины на дороге, был не самым разумным, но быстрым способом передвижения. Железный конь слушался медиума во всем, разрезая воздух и оставляя после себя клубы дыма.

– Мы скоро приедем – потерпи еще немного.

Сказал медиум, когда они въезжали на мост, соединяющий Архипелаг магов с остальным миром. Солнце, отразившееся на глади воды, на долю секунды ослепило его, после чего взору предстала неописуемая по красоте картина. Он усмехнулся, припоминая слово, которое произнес алхимик.

− Смотри, Ной… Твоя «Родина».

Откликаясь на его голос, она медленно подняла голову. Из-за яркого света ей пришлось зажмуриться и переждать вспышки боли, но, когда вновь открыла глаза, девушка увидела, как небо и вода, отражающие друг друга, образуют единое полотно. Картину дополняли все оттенки зеленого. Сердце невольно сжалось от тоски по этому месту.

Они остановились на контрольно-пропускном пункте. У Виктора не было другого выхода, кроме как слепо довериться плану алхимика. Как ни посмотри, но все магические печати и подписи на той бумаге были подлинны. По крайней мере, он имел полное право въезжать и находиться на территории Архипелага сроком до двух недель.

Что же касается Ной… Это было невозможно с какой стороны не посмотри. Маги в этом месте имели нерушимые принципы и очень редко, когда шли на компромиссы. И, похоже, она полностью исчерпала лимит «чудес».

Все, что он знал – слухи. Демон никогда не говорила ему, а он никогда не спрашивал. Это было негласное правило, которого они придерживались, табу – не говорить о прошлом, не задевать больные темы. Молча поддерживать друг друга. Ей всегда удавалось это лучше…

Когда подошла их очередь, Виктор снял свой шлем и передал пропуск подошедшему к ним молодому человеку. Медиум его узнал, но не подал виду. Их глаза встретились и можно было различить, как еле заметно поднялись уголки его губ. Он махнул рукой мужчине на шлагбауме, разрешая въезд и Азимов стал надевать шлем.

Рёв мотора заглушил пожелание удачи. Шлагбаум поднимается, и железный конь вырывается вперед, недовольно фыркая. На достаточном расстоянии от заставы, Виктор останавливается возле обочины. Раздражает та аккуратность, с какой нарисована карта – не разберется только дурак. У Барбати похоже скрытый талант… Медиум сложил бумагу и убрал ее во внутренний карман, осматривая окрестности, а потом завел мотор, и они поехали дальше.

– Должно быть, это здесь.

Снимая шлем, Виктор осматривается. Деревянная хижина, куда они приехали, находится на берегу пролива, соединяющего внутренние воды с океаном. Это было очень красивое место. И, почему-то, оно казалось ему смутно знакомым.

Повернув голову, медиум заметил, как по воде плывут бумажные фонарики, освещаемые изнутри тусклым красным сиянием. Такие отправляли вместе с телом умершего при морских похоронах. Ной уже видела нечто подобное, но голова не хотела работать и вспоминать, где и при каких обстоятельствах это было.

Виктор держал демона за руку, и вел за собой. Сложно было сказать бодрствует девушка или спит с открытыми глазами. Но она слушалась его во всем. Что бы не сказал мужчина, Ной исполняла это, пусть и с небольшой задержкой.

Они вошли внутрь и осмотрели помещение: зал, объединенный с кухней и столовой, а также несколько небольших комнат, включающих ванную и туалет. Отправив девушку в душ, медиум прошел в ту часть помещения, где была кухня, намереваясь приготовить ужин.

Не надеясь на то, что в холодильнике будут продукты, и смирившись с тем, что придется рыбачить, Виктор был приятно удивлен тем, что он наполнен едой. Предположив, что у Ной не будет аппетита, медиум решил сделать что-нибудь легкое и быстрое в приготовлении.

Послушно исполняя все его приказы, словно бы действуя на автомате, она разделась, сбросив с себя одежду, которую этим утром для нее выбрал медиум. Желание уснуть и не просыпаться не покидало ее. Даже когда из душа окатило ледяной водой, девушка не сразу осознала это и сделала теплее. Стеклянными глазами она смотрела на брызги, что бежали по стене. Холод уже проник внутрь. Ничего более не грело ее, система работала с перебоями. Она не хочет чувствовать это. Ей нужен огонь или, по крайней мере… Источник тепла. Девушка подняла руку, коснувшись пальцами груди, застывших от холода сосков, а другой медленно опустилась по животу и ниже...

Медиум выключил плитку и закрыл сковороду крышкой. Ной все еще была в душе, и мужчина обеспокоено вздохнул. Он решил, что пора вытаскивать ее оттуда, когда что-то отвлекло его.

На стареньком телевизоре стояло несколько фотографий в деревянных рамках. Но привлекло его именно то, что находилось в центре. Семейное фото - отец, мать, старший сын и маленькая дочь. Он уже видел несколько их совместных фотокарточек, созданных в разные периоды жизни, поэтому легко узнал Глена и Ной. С мужчиной медиум знаком не был, но решил, что это их отец. Усмехнулся. Теперь понятно от кого вокруг мага эта атмосфера и рост...

Медиум замер, когда перевел взгляд, чтобы внимательно рассмотреть мать. Ему всегда было интересно, как выглядит эта женщина. Потому что, во-первых, она была тезкой его собственной матери. А, во-вторых, их отношения с сыном не складывались, но она имела очень сильное влияние на него. Хоть открыто не признавал и пытался не демонстрировать это, Глен всегда прислушивался к ее мнению. Они часто ссорились. Но их объединяла любовь к Ной. Женщина сделала все, чтобы девочка осталась в общине, а для мага таким местом стала Академия.

Он поднял руку, прикоснувшись кончиками пальцев к стеклу, за которым улыбалась женщина. В их доме была всего одна фотография матери. Она стояла у отца на рабочем столе. Мальчик любил незаметно пробираться к нему в кабинет, чтобы посмотреть на нее. Пока, в один момент, его не застукали. Заходить в это место было запрещено, но причина, которая побудила его сделать это, была еще хуже. Отец не кричал, он никогда не повышал голоса, что бы не случилось. Просто вытащил фото из рамки и порвал его на глазах у ребенка, а потом наказал, лишив ужина. Это воспоминание до сих пор живет в его сознании, хотя детали его и померкли. Чувства, что он тогда испытал невозможно было забыть…

Услышав скрип открывающейся двери и звук шагов, Виктор обернулся. Шум воды все еще раздавался из ванной, но Ной стояла в проеме, а глаза ее закрывала мокрая челка. Она была абсолютно голой. С волос, по коже бежала вода, образуя на полу лужу…

Демон опередила его действия, и даже мысли, быстро пересекая помещение. Мужчина столкнулся спиной с телевизором, из-за чего с шумом упали фотографии.

И почему он не предвидел такой простой исход? Все ведь было так очевидно… Не надо было оставлять ее одну. Нельзя сейчас поддаваться этому, но… Слишком поздно. Ведь всегда так сложно было держать эти чувства запертыми где-то в глубине, чтобы не повторить своих ошибок вновь. И сейчас он просто не может сопротивляться её напору, отвечая. И приходит в себя только, когда она уже опустилась на колени, расстегивая ремень его брюк...

– Перестань, Ной… На самом деле, ты не хочешь этого,- Азимов останавливает ее, хватая за руки и опускаясь на пол. Она не сопротивляется. Виктор чувствует, как девушка дрожит.

– Мне холодно...

Все верно. Она просто запуталась. Решила, что таким образом согреется. Однажды, эта девушка спасла его, одолжив на время свое тело, теперь его очередь спасать ее. Но именно поэтому он прекрасно знает, что это иллюзия, ловушка. Да, им будет жарко, но после этого тьма лишь станет глубже, а там нет тепла, там – пробирающий до костей холод, и удушающая пустота. Падение, которое не прекращается, никогда…

– Я знаю... Но поверь мне, это путь в никуда,- он полностью садится на пол, выпрямляя ноги, снимая свой черный плащ, мужчина накидывает его на плечи девушке, и ткань подклада моментально впитывает воду в себя,- Иди ко мне… Я согрею тебя.

Ной ложится ему на грудь и медиум обнимает ее, крепко прижимая к себе. И начинает о чем-то говорить. Его успокаивающий голос раздается в пустом помещении, заполняя его, как и биение сердца, что проникает ей в душу…

– Что это?

Он приподнимает плащ. Небольшая бабочка незаметно примостилась на её спине, чуть ниже плеча, раскрыв свои красивые черно-серебристые крылья. Он провел по ней пальцами, которые скользнули по гладкой коже поверх рисунка. Виктор усмехнулся:

− Знаешь, даже после смерти, ты такой проблемный..,- потом он обращается к Ной,- Надо выключить воду, и найти во что тебе одеться. Еда стынет, ты ведь со вчерашнего дня ничего не ела. А потом… Давай прогуляемся, Ной – подышим свежим воздухом.

Они делают так, как он сказал, и, в конце концов, выходят на улицу. День медленно угасал, но все еще было светло. Тишину нарушало плескание волн, бьющихся о берег. Фонариков стало больше. Когда Виктор смотрит вдаль, пытаясь разобрать, что за мерцающий силуэт приближается к ним, то понимает, что зря затеял все это.

– Это уже не просто невезение. Госпожа Фортуна явно ненавидит нас…

Ной поднимает взгляд. В ее глазах отражается пламя, танцующее на воде. Она вспомнила, где уже видела нечто подобное – в далеком прошлом. Тогда хоронили одну из Старейшин. Пожилую женщину, которая часто кормила Ной сладостями и хвалила девочку за её голос. Для Ной пение было способом выплеснуть эмоции. В детстве она любила напевать при любом удобном случае.

Виктор никогда не спутает ее пение ни с чем. Плескание волн, свист ветра в перьях летящей птицы или треск огня. Оно подобно звону сотни колокольчиков. Голос демона наполнен магией. Он поднимает множество ярких искр с земли, и они кружат в танце, стремясь ввысь.

Но ее пение слышат не только те, кто стоит рядом. Оно будит тех, кого не следовало бы тревожить. Они поворачивают свои головы, похожие на обезьяньи, выглядывая из огня. Расправляют крылья, маленькими лапками приглаживают топорщяющуюся рыжую шерсть и летят к ним. Темные глаза – бездны, в них играет озорной огонек. Их приторные голоса заманивают в глубины, из которых не выбраться…

«Никогда не пой рядом с умершими»,- точно, так сказал брат. Теперь она вспомнила. Они также стояли на берегу. Он всегда вел себя взрослее, чем был на самом деле. Но рядом с ней, Глен менялся – становился наполовину ребенком, а наполовину волшебником из старых сказок – тем, что творит чудеса и показывает фокусы. Пытаясь отвлечь ее от грустных мыслей, маг поднял руку и через несколько секунд на его палец села бабочка. Что бы он не делал, для Ной это казалось чудом.

Но сейчас его нет рядом с ней. И теперь это не изменится…

Виктор не может разобрать, что они говорят. С его места не видно, но Ной уже на крючке – в её глазах туман, и она делает шаг к берегу. Они благосклонны к демону и предлагают сыграть. Но медиум понимает, чем закончатся эти игры. Он хватает её за руку и обнимает за плечи сзади, не позволяя идти дальше. Они шипят и злятся на него, пока…

Яркая вспышка света ослепляет. Они улетают с писком, словно обожглись обо что-то горячее. Виктор открывает глаза и поднимает взгляд. Черная бабочка медленно кружится в воздухе, улетая вдаль – это то, что видит Ной. Для медиума сцена несколько отличается – яркие пятнышки отражаются в линзах очков, улыбка медленно расплывается и исчезает. Мужчина сильнее прижимает девушку к груди. Демон протягивает вперед руку и пытается сделать шаг, но что-то мешает ей.

– Ты нужна мне, Ной… Прошу тебя, не иди туда,- она слышит его голос, останавливаясь. Хочется кричать, но не хватает воздуха – душат слезы. Виктор хотел бы сказать, что все будет хорошо, но это не так – ничего уже не будет «хорошо», этот мир отобрал у них еще одного близкого человека…

Они все продолжали стоять так даже когда на небе стали появляться звезды. Заметив какое-то сияние, медиум поднимает голову – вода светится, словно бы укрытая белым ватным одеялом. Потом он чувствует, как ее тело обмякло в его руках. Девушка потеряла сознание. Он взял ее на руки и понес в хижину. Бабочки более не было на ее спине...

Но их идиллию быстро прервали. К «Офису» подъехал серебристый автомобиль. Из него вышла женщина, сейчас она была одета в военную униформу, а волосы забраны в пучок на затылке. Глаза скрывались за солнцезащитными очками. Виноградова отодвинула их и посмотрела поверх, ухмыляясь чему-то.

– Кажется, я не вовремя…

Ной молчала. Во взгляде её не читалось ничего плохого, скорее, полное безразличие – не в первый раз случается подобный казус, когда его ночные бабочки видят их близость, и трактуют на свой извращенный лад.

Виктор открыл глаза и отстранился от девушки, после чего, наигранно зевая, взял футляр, что был приставлен к стене и спустился вниз. «Он, и правда, всю ночь работал», подумала Ной…

– Какой-то ты сонный…

– И кто же в этом виноват? …

Они о чем-то разговаривали, а Ной так и стояла, глядя сверху вниз. Женщина забрала снайперскую винтовку. Потом она передала ему небольшой квадратный чемоданчик, Виктор принял его не открывая.

– Рада, что срочный заказ прошлым вечером оправдал себя..,- женщина посмотрела на Ной лукаво. А на лице девушки заиграло легкое удивление. Женщина улыбнулась ей и обратилась к Азимову еще с чем-то…

Демон прищурилась от внезапной боли и поэтому пропустила её отъезд. Она не хотела волновать Виктора, поэтому притворилась, словно ничего не произошло, когда он вернулся к ней. В последнее время голова отзывается болью все чаще. Этому могла быть лишь одна причина – Куб и приближающаяся Волна. Любые изменения в плотности Эфира сказываются на её состоянии...

– Что за работа? Мне следует сопровождать тебя?

– Нет, это не имеет отношения к «Офису». Не беспокойся, ничего опасного – курьерские дела.

– Знаю я твою «не опасную» работу..,- она вздохнула, но спорить не стала,- Ладно, мне уже пора. Увидимся позже.

– Увидимся,- он улыбнулся и скрылся за дверью «Ателье», а девушка спустилась вниз и ушла в Пансионат, в котором сегодня был праздник и ей предстояло провести там весь день…

***

Виктор поставил чемоданчик на стол и открыл его. Там лежали пистолеты и небольшой серебряный кулон, представляющий собой старую монетку на цепочке.

Мужчина достал сначала один ствол из специального отделения. Осмотрев его, медиум провел пальцами по гладкой, блестящей поверхности – комбинации различных знаков зажигались под его рукой и гасли – и убрал в кобуру за спиной. Потом он повторил это же с другим.

Эти пистолеты ему подарили друзья. И… Именно они убили её. После смерти Рэйны, он переделал их, вживив магический код и изготовив специальные пули – теперь они не были способны кого-либо убить. Если не стрелять в голову, конечно. И все же… Он никак не может заставить себя использовать их по назначению. И все равно таскает с собой. Без них Виктор чувствует себя не в своей тарелке – пустым и беззащитным.

Потом мужчина взял в руку монетку. Он перевернул её обратной стороной несколько раз, осматривая. Медведь стоял на задних лапах и настороженно смотрел куда-то в сторону. В передних он держал еловую ветвь. Сзади на дерево взбирался медвежонок. На заднем фоне - изба и солнце. Эта монета давно потеряла ценность: сувенир из далекого-далекого прошлого, не больше и не меньше.

Медиум улыбнулся и спрятал её в карман плаща. Закрыв чемоданчик и оставив его на столе, с которого взял черную бейсболку, Виктор вышел из «Ателье», натягивая её на голову…

***

Столица полна сюрпризов. Небольших скверов, словно бы спрятанных от любопытных глаз. Аллей и парков. Закутков с разномастной архитектурой.

Желая счастливой жизни, люди со всех уголков земного шара собираются в этом месте. Они преодолевают тысячи километров, сбиваясь в караваны. Несмотря на опасность. И все ради мнимого спокойствия и иллюзорных благ. Столица не идеальна. Столица устрашает. У нее тысяча лиц, она моментально меняет настроение - сегодня ты любим Фортуной, а завтра по тебе поют реквием. Стоит привыкнуть к этому и назад дороги нет. Так можно и потерять все то, что делает тебя тобой. Поэтому, чтобы не забыть об этом, каждый привносит сюда частичку себя, окружает привычными вещами - так плодится хаос. А за порядком следит Департамент - более полусотни отделов, стремящихся сделать жизнь в городе лучше и безопаснее. Но остающихся такими же смертными, как и те, кого они защищают. Борющиеся за одно, оставшиеся в живых чтят память и храбрость павших сооружая мемориальные плиты и военные кладбища.

Один из таких памятников находился в Старом городе - полукруглая площадь со скульптурой посередине. Он часто приходил сюда, зажигал сигарету и смотрел, как каменная женщина протягивает руки к окружившим ее детям. Под ее ногами лежало множество цветов, а свечи горели вокруг полукольцом. Просто стоял и смотрел в эти пустые глаза, словно бы ища в них нечто живое и прощающее.

Услышав чьи-то шаги, мужчина не шелохнулся. Виктор прошел за его спиной и встал рядом с правой стороны. Он нагнулся, чтобы зажечь свечу и выпрямился. Минута прошла в тишине.

– Не будет сигареты?- спросил Медведев, повернув к нему голову. Дав положительный ответ, медиум залез в карман плаща и вытащил пачку, полностью вложив ее в руку просящему.

– Забирай себе,- сказал Виктор и вскинув руку, сделал шаг в сторону. Мужчина перевел взгляд на «подарок», усмехнувшись. Серебряный кулон в виде монетки лежал сверху на пачке, зверями вверх - еще одни пустые глаза. Должно быть и у него такие же.

Открыв пачку, так, чтобы не упала монета, он вытащил сигарету, сунув ее в рот и закурив. Убрав все в карман, выхватил из кобуры пистолет, направив в спину медиума. «Если уходить, так с музыкой».

Прогремел выстрел. Пуля попала в пистолет возле самых пальцев, выбив его до того, как был спущен курок. Руку обожгло, но не сильно. Слегка задело куском разлетевшейся пули, пошла кровь, рисуя узоры на рукавах формы. Следующий снаряд угодил в землю, ближе к ногам. Еще один. И еще.

– Никудышный у вас снайпер,- сказал Медведев, поднимая руки за голову, пока его окружали люди Спецназа. Знакомые все лица. Они прижали его лицом к земле и надели наручники.

Соболев поднялся на крышу. Он был среди тех, кто задержал Медведева, но теперь у него было еще одно дело. Ольга стояла и просто смотрела вдаль. На полу лежала винтовка. С его позиции не было понятно плачет она или нет. Мужчина встал рядом с ней. Солнце медленно всходило освещая пространство бледными лучами.

– Думаю, нам пора в отпуск,- сказал он, сплетая пальцы с ее…

Виктор шел не оборачиваясь. На долю секунды он почувствовал острую боль, молнией пробежавшую по всему телу, но и тогда не остановился, вплоть до серебристого автомобиля. Женщина стояла в дверях, улыбаясь ему. Он отдал ей кепку и наклонился, чтобы забрать картонную коробку из салона. Не прощаясь, медиум ушел по своим делам.

Он шел по пустынной улице Старого города, когда заметил в небе что-то странное. Рой бабочек летел куда-то вдаль. Медиум остановился и, замерев, смотрел, пока его не потревожил звонок телефона. Вытащив аппарат, медиума невольно накрыло нехорошее предчувствие…

Такая разная Столица - залитая солнцем и утопающая в густой тьме. Многое можно увидеть, если Судьба заведет не туда. В темном переулке первыми привлекали внимание горящие глаза, рычание, мяуканье и писк. Острые зубы впивались в серые шеи, ломая их с хрустом. Вокруг с десяток бродячих кошек и тела мертвых крыс.

Патриция в образе черной кошки сидела на одном из деревянных ящиков, приставленных к стене и смотрела на бойню внизу, сощурив голубые глаза. Вспорхнувший откуда-то с крыши ворон и упавший снег, заставили ее повернуть туда голову, всматриваясь в пустое пространство небес. На сердце почему-то стало неспокойно…

– Ответь мне! Кто ты такой?

Когда они уже были возле выхода, Кунак вытащила у него один из пистолетов Виктора. Мужчина быстро среагировал и теперь их разделяла пара метров. Он поднял руки и какое-то время молчал, потом пристально взглянул ей в глаза, улыбнулся и сказал:

– «Стреляй! Это приказ».

Дальше все произошло очень быстро. Она нажала на курок, но теперь это была ее воля, ведь его способность действует только один раз на человека. Мужчина моментально вытащил второй ствол и навел на нее, выстрелив. Пуля попала ему в плечо, но, несмотря на пронзившую боль, он быстро пересек пространство между ними и поймал женщину до того, как она бы упала, и сам опустился на пол. Женщина также была «ранена» в плечо и сейчас была безсознания. Он почувствовал, как и его затягивает в сон, но все еще мог сопротивляться этому. Услышав рядом чьи-то шаги, мужчина из последних сил поднял руку с пистолетом и навел на Медведева. С полминуты они просто смотрели друг на друга, пока в помещение не ворвались оперативники, а Соболев не потерял сознание, упав рядом с Кунак…

У Виноградовой зазвонил телефон. Она находилась в помещении склада, пытаясь найти хоть какую-то зацепку, но все было тщетно - это просто одноразовое убежище, ничего больше. Когда оперативники окружили Медведева, оказалось, что его здесь давно уже нет. Пули прошли мимо, рассеивая иллюзию и опасно отрекошетив от стен. И только этого им не хватало… Они и так довольно долго пытались скрыть наличие магии в этом деле, и если теперь им придется отдать его Анти-магам, или же работать с ними сообща - нет, с этими снобами никто не хотел иметь дело…

Татьяна выслушала просьбу Виктора, согласившись помочь ему, но попросила об ответной услуге, завершая разговор…

***

Когда медиум вернулся к себе домой, то застал там ужасный бардак. Все его вещи были перевернуты, книги валялись на полу. Словно кто-то искал какую-то определенную вещь, но не знал, где она может находиться, поэтому перерыл все. В общем, его ограбили. Но окинув бардак взглядом, не заметил, чтобы пропало что-то действительно ценное. Он наклоняется, чтобы подобрать несколько помятых томов в мягких обложках, когда его телефон возвещает о звонке.

Виктор кладет их на стол, сбрасывает вызов и выходит из «Ателье». В его руках пакеты с едой. Серебристый автомобиль ожидает его, освещая улицу фарами. Пока он спускается, женщина вылезает из машины и в руках у нее корзинка с цветами. Она протягивает ее ему.

– Спасибо. Ты меня выручила…

– Не за что. Будем считать, это частью твоей оплаты,- она лукаво улыбалась,- Вернусь завтра утром. Надеюсь на тебя.

Сказав это, она села в машину и уехала. Виктор, проводив ее взглядом, обошел здание и вошел в пекарню, которая была уже закрыта. Волк вышел к нему, с немым вопросом глядя на корзинку с цветами, но не проронив и слова.

– Куплю у тебя кофе,- медиум оставил пакеты на одном из столов, а потом прошел к автомату с напитками, купив две банки. Вернувшись, он стал укладывать это так, чтобы все вошло. А закончив, медиум взял корзинку со стола и направился к выходу, когда его позвал Хэльсинг.

– Зайдешь ко мне, как вернешься. Есть разговор,- мужчина повернулся к нему, а потом коротко кивнул и вышел. Он уже догадывался, о чем пойдет речь…

***

Ной сидела возле стены на своей кровати, обхватив руками колени и думала. Думала обо всем, что сегодня произошло. Она все еще безумно влюблена – это чувство, словно лампочку, протерли и оно вновь светится, даже ярче, чем раньше. Но одной лампочки слишком мало, чтобы осветить целую жизнь. И девушка никак не может понять горит ли вторая, потому что она слишком непостоянна – так было всегда... И пока демон пыталась понять это, рядом внезапно загорелась еще одна. Но так ли внезапно? Возможно, она просто старалась не замечать ее? Если верить его словам, эта лампочка появилась там гораздо раньше, чем Ной впервые заметила ее. «Ты дважды спасала мне жизнь» – сказал Алекс, но Ной не разделяла его мнения. Она сама была виновата, что так получилось. И не заслуживает такого отношения с его стороны. А второй?.. Девушка такого не помнила. Когда конкретно это было? Почему она никогда не спрашивала?..

Демон просидела в раздумьях больше, чем полчаса, прежде чем вздрогнуть из-за раздавшегося неожиданно звонка в дверь. Потом она услышала, как звонит ее телефон. Ей не нужно было и смотреть на экран, чтобы догадаться, кто это. Ной затаила дыхание, словно он мог услышать его, и молчала. Если она сейчас откроет ему, все снова повторится. Ей не хватило времени. Когда все затихло, раздался короткий разовый сигнал, и вновь воцарилась тишина.

Девушка выдохнула, коснувшись затылком стены. Она, наконец, взяла телефон и открыла сообщение, где значилось: «Оставил тебе еды. Обязательно поешь. Увидимся завтра». От упоминания, ее живот протяжно завыл от голода. Ной упала боком на кровать и зарылась головой в подушку, издав тихий стон, проклинающий ее бестолковость… Подушка же гневно плевалась перьями.

Она встала, вышла в коридор, и открыла входную дверь. На полу стояла большая корзина, набитая ее любимыми цветами, в середину был вставлен небольшой контейнер с едой и пара банок с кофе. Девушка занесла ее внутрь. Она прошла в комнату, поставила ее на столик, предварительно убрав с него книги, и села на пол рядом.

Внутри корзинки так же была толстая книга, Ной ее узнала – экземпляр свода Законов, который она отдала лидеру «Чёрных котов». Так вот, что он имел в виду под «победу Закона…», и почему так хотел закатить пир. Девушка открыла том. В записке внутри книги значилось «Спасибо», еще была бумажка, приложенная к еде, там было написано «Приятного аппетита».

«Какой же ты дурак…»

Она прижала записки к губам, почувствовав легкий запах сигарет, и улыбнулась. Он не стал извиняться, понимая, что ей станет от этого лишь хуже. Ведь виноватых не было. И ссоры не было. Просто алкоголь ударил в голову…

***

И все же он надеялся, что она откроет ему. Что он вручит корзинку лично, сам скажет: «Спасибо», обнимет ее, с нескрываемым удовольствием пронаблюдает, как она уплетает его стряпню, а, возможно, и переночует рядом. Хотя нет, у него есть работа, которую необходимо сегодня выполнить, поэтому впереди его ждала лишь бессонная ночь и ничего больше.

Мужчина повернул голову через плечо, выискивая ее окошко, в котором даже не горел свет. Когда он зажегся, медиуму стало заметно легче на душе и губы сами растянулись в улыбке. Ладно, даже если без него, Ной все равно поест и ляжет спать, чтобы привести мысли в порядок и завтра между ними все стало, как прежде. И они снова могли притворяться, что все хорошо. Но сколько еще так сможет продолжаться, пока кто-то из них не сломается?..

Виктор дошел до пекарни и вновь вошел внутрь. Волк рассматривал себя в небольшом переносном зеркале. Увидев это, медиум вспомнил об еще одном обещании и вздохнул - длинная будет ночка…

Почуяв его, Хэльсинг отложил это занятие и поднял голову. И Азимов понял, что конкретно он так пристально рассматривал в зеркале - одна из прядей в черной челке была белая, как и его шерсть. Это был плохой знак.

Белых волков издавна считают духами - Хранителями тех мест, где они обитают. Но это истина лишь наполовину. Да, они гораздо крупнее своих сородичей и обладают сверхъестественным даром. После смерти могли стать духами-защитниками, если им поклонялись люди вокруг. Но в остальном такие же звери - из крови и плоти. А человеческий облик лишь чары, которые помогают им выживать в современном мире.

Срок жизни волка гораздо меньше, чем у человека. Хэльсинг выглядел на тридцать, но его звериной натуре было чуть больше семнадцати - возраст седых волос. Чем старше, тем сложнее контролировать чары, что в свою очередь сказывается на здоровье, особенно, ментальном. Приступы неконтролируемой агрессии, выливающиеся в безумие.

Страшно подумать, что было бы, если бы они с Ной не нашли его раньше. «Дворняги» могли убить без суда и следствия, как реальную угрозу для других жителей. Демон была одной из них, но всегда работала в одиночку, потому что каждому пыталась помочь - иногда у нее это удавалось, но чаще всего - нет. Ей единственной Барбати это разрешали, сама должность Охотника-одиночки была создана для нее. Один человек из прошлого научил их этому - «не все то зло, что выкрашено в черный цвет», а демон закрепила результат. Больше в этот отдел людей не принимали, только Странностей. Медиум хотел бы избавить Ной от чувства вины, но это было невозможно - слишком давно оно поселилось там, задолго до того, как она переехала в Столицу…

Волк вышел из-за прилавка и прошел мимо медиума, на улицу, где вновь повалил снег. Тот последовал за ним.

– Что случилось вчера?- спросил Виктор, остановившись в дверном проеме.

– Это мой вопрос,- прищурившись от холодного ветра, отшутился Хэльсинг, оскалив клыки, но медиуму было не до смеха.

– Хэль, я серьезно,- волк посмотрел в лицо медиуму, вставшему рядом с ним, и вновь усмехнулся.

«Так не честно» - подумалось ему. Только в такие моменты он называет его этим именем, но на этот раз ему не удастся перевести стрелки. Волку просто пора на покой - перестать притворяться человеком и уйти в лес, дожить там свои дни, может, даже годы. Но, при всем желании, он не может сделать этого, пока медиум в таком состоянии.

– Я тоже… И почему ты вечно печешься о других, но плюешь на себя? По-твоему, никто не беспокоится о тебе? Рядом нет никого, кто поможет, выслушает? Ты и правда так думаешь?..

Виктор с раздражением выдохнул. Он оперся спиной об один из косяков, достал сигареты и закурил. Что с этими оборотнями не так? Ему уже который день пытаются промыть мозги. Сначала тот байкер - ему-то, везет? Чтоб он понимал. Потом Ёшимитсу - разве может такой, как он сделать счастливой ту, которую любит? Уверен, что нет. И помочь с ее проблемами тоже не может. Единственное, что у него хорошо получается - доводить ее до слез… Теперь вот волк - тот, от кого он меньше всего хотел бы выслушивать нравоучения. И ведь не может разозлиться на него, как на других… А Хэльсинг все не унимался:

– Чего тебе не хватает? Почему ты не можешь позволить себе быть счастливым? Открой, наконец, глаза, Виктор, и посмотри по сторонам. Никто не ненавидит тебя больше, чем ты сам себя!

– Ты закончил?- потушив сигарету, спросил медиум. Вся их эта «любовь» лишь камень, что тянет его ко дну, а он уже устал тонуть. Действительно устал…

Хэльсинг потер меж бровей и провел рукой по голове, взлохматив челку и выдохнув. Нет, он не тот, кто сможет помочь ему - медиум лишь снова и снова закрывается в своей скорлупе и ничего не хочет слышать. На это способен лишь один человек, но насколько же она не уверена в себе, и на это есть свои причины - волк понимал это. Что же ему делать и как помочь им? Неужели единственный способ - довести все до точки невозврата, когда медиуму придется столкнуться со своими страхами, хочет он того или нет? Но сможет ли он одержать победу в этой битве? И останется ли после этого хоть кто-нибудь целым?..

– Я не могу больше оставаться здесь, Виктор. Не решил еще точно, когда уйду, но это неизбежно,- мужчина посмотрел на него,- Ты и сам все прекрасно знаешь. Никакая магия здесь не поможет - это нечто разрывающее нас изнутри. С этим сложно бороться.

– Да, я понимаю…

Невесело улыбнулся Виктор. Если бы волк был в своей звериной форме, одного взгляда на медиума хватило бы, чтобы его шерсть встала дыбом. Он превосходно научился скрывать свои мысли и чувства, и это причиняло жуткую боль всем, кто хорошо знал его.

Говорят, все, что ни делается - к лучшему. Виктору внезапно стало чуть легче, словно одетая им на лицо маска «комедии» запирает все чувства в железобетонный ящик, тонущий в зыбучих песках его подсознания, оставляя на поверхности лишь боль, которой он наказывает себя - боль от десятка нитей, что оплетают разные части его тела. Когда же ему, наконец, удастся избавиться от них - всех, до единой?..

***

«И что теперь делать?»

Этот вопрос полностью поглотил алхимика.

Он сидел на лавочке и держал в руке банку с каким-то напитком. Александр даже не мог вспомнить, как выбирал и доставал это из автомата. Все смешалось в его голове сейчас.

Он признался и его практически отвергли. Почувствовав, что не выдержит этого, парень просто не дал ей договорить, потащив за собой. Потом они, конечно, все обсудили и по-доброму попрощались. Он сказал, что она не обязана отвечать ему сейчас. И будет ждать столько, сколько понадобится. Он ни на секунду не пожалел о содеянном, ведь это было неизбежно, но, что же ему теперь делать? Что, если она завтра же отвергнет его? Смогут ли они остаться друзьями в таком случае? Больше всего он боялся навсегда потерять всякую возможность видеть, слышать и разговаривать с ней…

С небес вновь повалил снег, застилая землю. Перед ним появилась лисица. Хвосты её не двигались. Зеленые глаза смотрели на него сверху вниз, ожидая каких-либо действий, но парень даже не поднял на неё голову, полностью погруженный в свои переживания.

Что значит для неё этот человек? Что их связывает? Кроме одной жизни на двоих. Она невольно впитывала его эмоции, понимала, что он чувствует – это было взаимно, он тоже знал, что она злится, хоть и не до конца понимал причины. Их держит цепь, что состояла в одинаковой мере из духовного и физического. Чувства были неизбежны. Но можно ли назвать их искренними? Настоящими?..

– Так и будешь сидеть здесь с несчастным видом?..

Алхимик молчал. Он посмотрел в сторону, не желая говорить. Больше всего лисицу раздражало, когда её пытаются игнорировать, чтобы не затевать ссоры – отмолчаться, словно это решит проблему.

Глаза кицунэ не по-доброму сверкнули, отражая свет фонаря. Лисица набросилась на него, повалив на землю с другой стороны лавки, оказавшись сверху. Напиток разлился рядом, образуя лужицу непонятного цвета. Она обратилась в ярко-рыжего зверя, оскалив клыки. Её вид устрашал, и алхимик на время затих, поглощенный этим видом. Страха не было, это просто было неожиданно.

– И это всё? Уже сдался? Какой же ты трус… Если правда любишь её – добивайся! Это единственный выход.

И? Что он здесь делает? Боже, как глупо. Алхимик рассмеялся, представляя свою физиономию все это время. Ляо перестала рычать и, превратившись назад, слезла с него.

Это на него не похоже, так зарыться в мысли, довести лисицу до гнева. Заставить ее перевоплотиться… Что делать? Все просто, он добьется своего, как добивался всего в этой жизни. Своими силами.

Это не первая его любовь, но единственная, которую он не может подавить и, которой не хочет сопротивляться. Он должен попытаться, должен завоевать свое место в её сердце, как и обещал ей, даже если придется просить помощи у соперника…

У Александра уже был готов план, пусть и родился он каких-то пару секунд назад. Парень неожиданно вспомнил с какими эмоциями она смотрела на снег. Словно тоже бы хотела беспрепятственно коснуться его, но не могла. Возможно, есть какой-то способ выполнить её желание. Может, рукавицы или перчатки? И единственный, кто сможет ему в этом помочь – Азимов.

Парня передернуло, но он встал, и лисица не стала останавливать его:

«Правильно, действуй… В этом твоя сила, мой герой. У тебя все получится».

Её тело медленно исчезло начиная с печальной улыбки…

Алекс сделал шаг, направляясь к зданию «Офиса». Но встретился он с Виктором чуть раньше. Мужчина разговаривал с хозяином пекарни, которому Алекс симпатизировал, ведь тот часто давал ему советы. Для него волк был словно старший братец, у которого всегда можно было чему-то научиться. Когда парень подошел ближе, они уже закончили и разошлись.

Азимов улыбался, как всегда, словно ничего и не произошло. Он идеально скрывал свои настоящие эмоции, и Барбати не мог понять, что на самом деле испытывает медиум по отношению к нему. Но свои чувства он скрывать не собирался, даже если бы умел это делать. Это была открытая неприязнь. Она была вызвана в большей степени именно таким поведением. Мужчина никогда не отвечал ему, не переходил в нападение, и при этом был неуловимо в чем-то лучше. Алхимик всегда проигрывал, даже если по факту это была его победа. Не просто видеть день за днем, как кто-то, имея все, к чему ты так стремишься, не ценит и не боится это потерять…

И самое главное его поражение – в любви. Ной предпочитала компанию этого человека, даже когда он использовал ее, даже когда причинял боль, как сегодня – всегда. Парень считал, что эта любовь слепа…

Александр прошел до него и остановился сбоку. Его взгляд был обращен вперед:

– Я признался Ной,- повернув голову, бросая вызов,- И обязательно завоюю свое место в её сердце. Ни за что не отдам её такому, как ты!

Азимов на долю секунды выглядел шокированным, но это выражение так же быстро ушло с его лица, уступив место улыбке. Он машинально поднял руку к шее, словно бы дотронувшись до чего-то. Возможно, совсем скоро ему удастся избавиться от всех уз, что сковали его и не дают спокойно уйти...

– Ну, удачи!..

Виктор положил руку на плечо алхимика, но тот резко сбросил ее. Ему показалось, медиум издевается над ним, смеется, считая его слова пустой угрозой. Но Александр на этом остановился, потому что для его плана нужна была помощь этого человека. Он сжал кулаки, выдыхая…

– У меня есть работа для тебя…

***

Глен вернулся с «Острова» лишь вечером и сразу же отправился в палату. Передав кровь одной из медсестер на ресепшене, он поднялся на второй этаж. Дверь была чуть приоткрыта и мужчина моментально взялся за револьвер. Он вошел внутрь и огляделся. На подоконнике сидел мужчина, со смертельной скукой на лице рассматривая что-то в оставленной магом книге. Свет фонарей отражался от его очков.

Не убирая оружие, Глен сделал несколько шагов внутрь, закрыв за собой дверь, и остановился на середине комнаты. Рядом с изголовью кровати стояла Маргарет. Вид у нее был такой, словно ее держали под прицелом пистолета. Рассел перевел взгляд обратно на Юлия и вздохнул.

– Это не лаборатория, а проходной двор,- устало сказал он. Сначала один, потом второй. И всем что-то надо,- Я выполнил твою работу. Все, как ты и просил. Что-то еще?

Ученый закрыл книгу, остановившись на обложке, словно стараясь запомнить название, и положил на подоконник. Все это нарочито медленно, растягивая каждое действие, желая вывести ждущих из себя. Но маг был спокоен, никакие его чувства не отразились на лице.

– Ты такой скучный - никаких эмоций,- сказал мужчина, опускаясь на пол,- Жаль, что это всего лишь маска.

Стоило ему сделать шаг к кровати, Рассел моментально преодолел расстояние между ними, практически уткнув дуло револьвера в лоб незваному гостю.

– Что и требовалось доказать,- улыбался мужчина.

Казалось, выводить людей из себя - его любимая игра. Вопреки нависшей угрозе, он протянул руки к магу, снимая с него очки. То, что у Глена идеальное зрение, знала всего пара человек. В детстве люди всегда пугались глядя ему в глаза. Отрицательные эмоции, царившие внутри него, принимали вид густой тьмы, которая будто бы затягивала в бездну. В то время он был вынужден прятать все чувства глубоко внутри себя. И всего за четыре года своей жизни, успел нарастить столько льда, что позавидовал бы и айсберг, потопивший Титаник. Тогда Валентин дал ему очки, как когда-то это же сделал и его отец. После этого маг практически не снимал их. Ведь он не хотел пугать Ной. Только рядом с ней, лед в его глазах таял и становился водой. Он так хотел сохранить это. Благодаря ей он не чувствовал себя чудовищем, или марионеткой, рожденным ради чьих-то амбиций, но самим собой. Лишь после ее появления в его жизни, маг поверил, что только он сам решает, кто такой и кем станет, больше никто.

– Я благодарен вашей семье, но тебе не доверяю. Сделаешь еще шаг к моей сестре - получишь пулю в лоб. Усек?

– Окей,- мужчина сделал шаг назад, наигранно поднимая вверх руки, и возвращая очки хозяину, а тот убрал их пока в карман. Револьвер все еще был наведен на ученого.

– Так зачем пожаловал? Поиздеваться? С тебя станется,- вновь поинтересовался Глен.

– Хотелось бы только для этого, да ты не выполнил условия работы,- повисла тишина. Расселу не нравилось то, к чему шел разговор, хотя он с самого начала ожидал чего-то такого. Гомункулу нравится выводить людей на эмоции, смотреть, как они с ними справляются. Это и безумные эксперименты - единственное, что его интересовало.

– О чем ты? Я избавился от лаборатории, сжег все данные, убил всех клонов - таков был уговор.

– Да, и это было скучно. Мог бы изобразить больше сожаления на лице. Разве ты ничего не почувствовал, когда приходилось убивать их?..

– Они это не она… В любом случае, это не относится к работе.

– Уверен?

– Что ты хочешь этим сказать?

– По крайней мере, одна из них не была клоном, верно?

Маг до сих пор не мог понять действительно ли та, что сейчас находится у них в штабе, его невеста, или же кто-то другой, и пока не выяснит это сдавать ее не собирался.

– Не понимаю о чем ты…

– Да ладно, я знаю, что ты не убивал «Оригинал», и, скорее всего, уже разговаривал с ней,- он заметно оживился, будто встретив такого же фанатика, как и он сам,- Ну, так, что думаешь? Разве никакие мысли не появились в твоей черепной коробке?

Внутри закипала злость. То, на что он намекал, уже не относилось к их договору - к Рэй или Кристине. Уже пять лет этот псих тянет лапы к Ной. Его очень интересует ее состояние. Возможно, даже весь этот эксперимент был создан специально, чтобы проверить какую-то его теорию. И больше всего раздражает, что он прав - такие мысли и правда засели у Глена в голове: что если та фальшивка - клон, и ему нужно лишь…

– Хватит нести чушь! У меня нет желания тратить время на твои ребусы, Барбати…

– Ладно,- заметно поникнув, сказал Юлий, вновь сделав скучающий вид. У этого типа явные проблемы с башкой, с такими-то перепадами настроения,- Тогда я скажу прямо. Закончи то, что начал. Иначе…

Глен почувствовал, словно обо что-то укололся шеей. Прихлопнув комара, он посмотрел на руку, а потом вновь поднял голову на ученого.

– Нанотехнологии это так удобно. Ну кто будет обращать внимание на маленького комарика, верно?... Выбирай чья жизнь тебе дороже. Только помни, что ты сам - стена на моем пути. Надеюсь на тебя.

После этого мужчина спокойно покинул помещение, улыбаясь. Маргарет, бросив на Глена извиняющийся взгляд, последовала за ним. Маг вновь посмотрел на раздавленное насекомое. Сейчас почему-то он был уверен, что этот человек не врет - фиг знает, что ему вкололи, но это явно смертельно опасно.

Рассел перевел взгляд на кровать, посмотрев в умиротворенно спящее лицо своей сестры, и потянулся в карман за очками…

***

Первое, что бросилось в глаза, когда он вошел в комнату - белые перья, медленно падающие вниз. Анна сидела на коленях, обхватив плечи руками.  Крылья грозно нависли над ней, ощетинившись. Иногда, в моменты нестабильности, ей было сложно контролировать их. Они подрагивали, вызывая приступы резкой боли, что молнией пробегала по всей спине, вдоль позвоночника.

На полу вокруг нее лежало с десяток листов бумаги. Черные кляксы и линии закрывали собой рисунки. Это повторяется из раза в раз, стоит ей попытаться изобразить свой портрет. Только с этим были проблемы. Она никак не могла найти себя, сколько бы не вглядывалась в зеркала, срисовывая оттуда, потом не узнавала себя на рисунках. Это превратилось в идею фикс. Она рисовала снова и снова, но ничего кроме боли это не приносило.

Виктор медленно прошел в комнату, опустившись перед ней на пол. Стал успокаивать, поглаживая по спине, между крыльями. Когда стало легче, он помог ей перебраться на диван. Девушка молчала и мужчина не давил на нее, расчесывая мягкой щеткой перья. Он не мог не восхищаться ими. С первого взгляда влюбился в этих красавцев. Тогда ему и правда показалось, что Ангел спустился с небес на землю.

Анна же рассматривала картины, что можно было увидеть по всей комнате. На них изображался примерно один сюжет - поле алых маков. Отличалась цветовая гамма или же время суток. На одних картинах было закатное солнце, на других - голубое небо, рассвет. Если какое-то время всматриваться в это красное море, казалось, оно засасывает тебя внутрь. В зале тоже висели картины.

Закончив, Виктор встал. Дел еще было выше крыши, а ночь не резиновая. Но девушка схватила его за руку, не давая уйти. Тогда он пообещал ей, что завтра утром обязательно придет вновь навестить ее и сводит в город, развеяться.

Когда она заснула, Виктор вышел из комнаты в зал. За одним из столиков сидела Роксана. В белой чашке черная жидкость дразнила запахом. Она поблагодарила его за заботу о девушке, встала и вошла в кухню. Виктор сел за соседний стул. Женщина принесла ему кофе и вернулась на свое место.

– Завтра все в силе?- спросил Виктор.

– Это у тебя надо спросить,- ответила она, поставив чашку на столешницу,- Все соберутся, а твоя задача - отвлечь ее. И еще кое-что…

Азимов посмотрел на нее, ожидая продолжения.

– Нам нужен торт…

Ей это не нравилось. Конечно, Ной осознавала, что в ней играет ревность, но больше всего причиняло боль не это. Если бы он поступал так для собственного удовольствия, но, когда она видела его в компании других девушек, ей казалось его лицо подобно кожаной маске. Демон даже не сразу могла узнать медиума в такие моменты. Словно тот, с кем они занимаются любовью, кто угодно, только не Виктор...

Из потока мыслей ее выбросило на берег знакомых голосов. Она и не заметила, как добралась до места назначения – здания «Офиса». Алекс помахал ей, широко улыбаясь, Ляо выглянула из-за его плеча и позвала по имени. В руках у парня было несколько шуршащих пакетов, сквозь которые просвечивали банки с пивом и закуска. По довольному лицу лисицы можно было догадаться, что они решили устроить очередную пьянку. Ной вздохнула и неосознанно кинула взгляд на дверь «Ателье», и только потом вспомнила, что помещение было пусто, и печально улыбнувшись, шагнула к ним.

Ее остановил скрип и открывающаяся дверь «Офиса», откуда вышло еще двое. Рихард держал во рту незажженную сигарету – это была старая привычка, от которой становилось чуть легче, при этом не вредила здоровью, за которое так рьяно выступала его помощница. Хартман, как всегда, женственна и неприступна, о чем-то рассказывала ему, по ее тону и лицу Хоффмана стало ясно, что это был скучный разговор по работе. В руках она держала какие-то бумаги.

Они спустились со второго этажа и остановились. Алхимик незаметно спрятал пакеты за спиной, хотя не сильно-то он и старался, их все равно было видно. Тираду, которая могла бы начаться, остановил босс, заступившийся за них, предупредивший о том, чтобы все было чисто и пожелавший «Приятного вечера». Женщина обвинила его в излишней «мягкости», но больше ничего говорить не стала. Они ушли, и все выдохнули. Пить собирались в помещении «Офиса», которое все чаще становилось местом для отдыха, а не работы.

Ной повернула голову вправо и заметила маленького снеговика. Она вспомнила, как вчера видела детей, играющих с идущим снегом. Искренняя улыбка поселилась на ее лице. Им бы не хватило материала, чтобы сделать его побольше, и снежный человек выглядел очень несчастным, голова наполовину осыпалась. Еще утром, волк, считавший, что это его работа, как хозяина, сгреб весь снег с дороги к невысокой каменной стене забора напротив, и оказалось, что за ночь его навалило столько, что можно было слепить целую семью, пусть и небольшого размера.

Она присела возле снеговика на корточки, и попыталась дотронуться. Снег возле ее пальцев таял, проливаясь каплями на землю. Девушка быстро убрала руку. Снежный человек стал еще печальнее. Ной грустно улыбнулась. С самого детства она мечтала играть в зимние забавы, как и все дети, но рядом с ней снег всегда превращался в дождь. Если она все же успевала собрать снежок и спрессовать его, он становился слишком твердым, и игра такими редко заканчивалась хорошо. К тому же, стоило ей передержать его в руках, и в них оставалась только вода…

Не дождавшись, когда она до них доберется, двое других подошли сами. Выразив свои соболезнования, Алекс передал пакеты Ляо, и тоже сел рядом. Обычную кожаную куртку теперь заменяла «милитаризированная», болотного цвета. Она была распахнута, а под ней - футболка с какой-то надписью. Он набрал снег в руку и ловким движением поправил голову снеговику. Приделал ему рот и глаза, и занялся телом. Ной смотрела на это с интересом и улыбкой. Через десять минут, компанию ему составляли и другие снежные существа, включая собаку, которая подозрительно смахивала на лису.

Они встали и отошли на пару шагов подальше, чтобы лучше рассмотреть то, что получилось. Парень мял пальцы, окоченевшие от постоянного соприкосновения со снегом. Ной заметила это. Демон встала к нему лицом, и взяла его руки в свои, закрыв глаза и сосредоточившись. Алекс еле заметно вздрогнул от внезапного контакта, а потом почувствовал, как тепло бьет волнами, покалывая пальцы, словно он держал ладони над костром. Через полминуты алхимик даже забыл о том, что они замерзали. Так продолжалось, пока в него не прилетел снежок. Ляо довольно ухмылялась, собирая снег для нового снаряда. Они обменялись несколькими снежками, а потом развеселые пошли наверх…

С десяток банок пива, соленые закуски и пудинг, расположились на низком кофейном столике в серединной «комнате» «Офиса». Помещение было одно, но зрительно его делили на три – письменный стол босса за которым высокое окно, а стены закрывают шкафы с цветными папками для бумаг и книгами; посередине располагалась гостевая, где принимали клиентов или составлялись расписания – большой экран на стене и кофейный столик в окружении дивана и кресел; кухню от этого места отделяла стойка, которая иногда заменяла кухонный стол, возле нее располагалась дверь в уборную. На кухне тоже было большое окно. Так же, как в Ателье, они занимали половину высоты стены и брали себе потолок.

Друзья расположились вокруг стола и каждый открыл банку пива. Алекс мог выпить не больше трех таких банок, прежде чем его затягивало в сон. Сегодня он осушил две, но к тому времени все уже навеселились и в комнате стало гораздо тише. Поэтому он просто лег, уставившись в потолок. Оборотень листала какой-то журнал, а Ной отошла к окну, прислонившись к столу босса.

Пространство на улице подсвечивали фонари, и она увидела, как снеговики блестят в их свете. Потом стало еще ярче из-за фар подъезжающей машины. Она узнала этот серебристый автомобиль и встала, подойдя к стеклу. Как она и думала, дверь открылась и показался его затылок. Так же, как и раньше, он обошел машину, а женщина вылезла с водительского места, протягивая ему пакеты. Удостоверившись, что он вернулся домой, демон было хотела отойти в глубь комнаты, но застыла и не сделала этого, увидев, как они поцеловались.

Алекс следил за ней со своего места. За тем, как меняется выражение на ее лице. От печального до удивленно-покинутого. И кулаки начинают чесаться, но он лишь сжимает их сильнее, мысленно проклиная этого придурка, и ее недалекость.

Ничего более не произошло, они не поднялись к нему, как можно было бы предположить. Женщина еще раз поцеловала медиума, но теперь в щеку, ближе к губам, села в машину и уехала. Виктор проводил ее взглядом, поднял голову и, увидев свет в окне «Офиса», улыбнулся, подойдя к лестнице. Ной к тому времени вновь вернулась к столу Рихарда и смотрела через стекло на небо, с банкой пива в руке.

Медиум разулся в небольшой прихожей, снял плащ и поздоровался со всеми. Ему никто не ответил. И он вздохнул с немым вопросом: «Уже напились?».

– Надеюсь, в вас ещё что-нибудь влезет, иначе зачем я заходил в магазин?..

Он прошел на кухню, и, положив пакеты на стойку, открыл холодильник, чтобы убрать туда продукты. В «Ателье» почти не было кухонной утвари, чаще всего он готовил здесь, поэтому всегда вел себя, как хозяин. Готовка – одно из тех занятий, которые приносили ему удовольствие. Особенно, когда его стряпню ели другие и она вызывала у них восхищение.

– Сегодня празднуем победу Закона над мелкими бандами.

Алекс притворялся спящим, Ляо погрузившейся в чтение, и никто ему не отвечал. Но больше всего его волновала девушка, уставившаяся молча в окно. Он пересек помещение, и посмотрел ей в лицо. Она выглядела задумчивой и еще более печальной, чем обычно, а потом…

– Я домой.

Проронив это, она поставила банку на стол и сделала шаг в сторону. Он взял ее за руку, останавливая.

– Погоди. Я сейчас приготовлю что-нибудь по-быстрому, возьмешь с собой. Ты ведь даже не обедала, я прав?..

Она молчала, не поворачиваясь к нему лицом, и он догадался, что его рассуждения верны. Вчера они так и не смогли поужинать вместе, как он обещал. Поэтому медиум решил устроить пир сегодня, но опоздал – они уже выпили без него, а значит и есть не будут. А теперь ее что-то беспокоит, и она не хочет даже смотреть ему в глаза, хотя расстались они в дружеских отношениях. Верно же? Что он уже успел сделать не так?..

– Что случилось, Ной?

Наконец, девушка вырывается и оказывается к нему лицом. Она смотрит на него мокрыми глазами и хмурит брови, желая высказаться. Виктор замер, ожидая ее дальнейших действий, в недоумении.

Читая в его глазах непонимание, демон лишь опускает голову так, что из-за челки не видно глаз. Как глупо… Все верно, нет причин для ссоры. Ничего такого ведь не произошло. Просто… Алкоголь ударил в голову. Как же обидно. Пара банок пива лишь увеличивает чувствительность. Она ненавидела эту особенность своего организма, лучше бы просто вырубало, как Алекса. Но нет, должна чувствовать себя паршиво – беспомощной, не способной ничего изменить, только смотреть и ждать. Таиться в клетке, и бояться выйти, лишь бы ничего не испортить.

Ной поднимает голову, а потом касается его щеки. Девушка проводит по ней большим пальцем, стирая след от ярко-красной губной помады, чем лишь растирает ее, и опускает руку.

– Я не голодна,- как можно более обычным тоном говорит Нойен, но это ложь – она бы съела и целого слона, если его приготовит он,- У меня завтра много дел. Я иду домой.

Несколько секунд ждет его реакции, а потом уходит. Ной задерживается возле кресла, на котором скинуты их куртки, и смотрит на свою. Но не берет ее, а уходит в одной рубашке. Девушка выходит на лестничную площадку, ее шаги звучат мелодичным ритмом. Она останавливается на середине, и некоторое время чего-то ждет, но дверь закрывается за ней с хлопком, и ничего не происходит. Он не сдвинулся с места, не попытался ее остановить, ничего не сказал. Неужели рассчитывала на что-то другое? Какая же она глупая. Демон делает шаг и спускается, почти сбегая с лестницы.

Больше, чем Алекс, себя ненавидит сам Виктор. Он касается места, куда его поцеловали, и помада все еще оставляет бледно-розовые следы на пальцах.

Между ними не все так однозначно, но в этом виноват он сам. Не желая пятнать её еще больше, чем уже сделал это, он игнорирует любые намеки, взгляды и касания. И знает, что она не будет настаивать, но молча останется рядом, пока они не перестанут нуждаться друг в друге. И все же старался скрывать свои похождения, был предельно осторожен, или ему так казалось. А ведь попался на такой глупости…

Он быстро пересекает комнату, практически столкнувшись с Алексом, который кинул на него испепеляющий взгляд, взял куртки и вышел вон.

Азимов открыл кран, и вымыл лицо, уничтожая все улики своего «преступления». Вода водопадом стекает с его лица и волос, но ему этого кажется мало, появляется желание содрать кожу. То место зудит, словно его «поцеловал» комар или оса.

Он поднимает голову и взгляд попадает на отражение. Ударяя по стеклу кулаком в том месте, где находится он сам – стекло жалобно дрожит, но остается целым – Виктор чертыхается и, выключая воду, достает телефон из кармана.

– Да, это я… На самом деле, у меня есть просьба…

Ляо, все это время наблюдавшая за ним, исчезает…

Ной брела по улице, ноги сами несли ее домой. Прохладный воздух остудил голову. Девушка останавливается на светофоре и замечает влюбленную парочку на другой стороне. Они выглядят такими счастливыми, что она невольно начинает ненавидеть их. Потом понимает, как это глупо и садится на корточки, обхватив колени и пряча в них лицо. Слез не было, но на душе – ужасно плохо. А светофор, как назло, не менялся. Хотя это было уже не важно.

Девушка различает звук чьих-то шагов сзади и догадывается кто это. Но ей стыдно поднять голову. Демон хочет провалиться сквозь землю. На плечи падает куртка, и девушка произносит сдавленное «Спасибо, Алекс».

Алхимик встает по правую сторону от нее, и тоже замечает парочку, которые начинают движение к ним навстречу. Настроение у него странно двоякое. Пиво приподнимает его, но сцена между девушкой, которую он любит и объектом ее внимания, который ведет себя по-свински, опускает его до плинтуса. Из-за этого его лицо странно перекошено. Он выдыхает и произносит:

– Тебе не кажется, что нам всем надо меньше пить?..

– Кажется..,- практически перебивает его девушка и резко поворачивает к нему голову. Через несколько секунд напряженного молчания, улыбка зарождается на их лицах, и вот, они уже смеются над всей этой ситуацией.

Она встает на ноги, чувствуя себя чуть лучше, и отряхивается, надевая куртку нормально. Поворачивается лицом к парню, поправляя длинные волосы, которые красиво струятся водопадом за спину. Это зрелище зомбирует его, а алкоголь раскрепощает – у него в руках ее шарф, он накидывает его и повязывает на шее несколькими слоями, а потом тянет на себя, заставляя ее приблизиться к нему…

Девушка опешила, широко раскрыв глаза. Он не пытался лезть к ней с языком, потому что понимал – это было бы слишком, парень и так рисковал их отношениями. Но терпеть больше не мог.

– Я люблю тебя.

То, что все и так знали без слов, он определил, обозначил, сделал явным и понятным. Как бы долго она не отгоняла от себя подобные мысли, считая их просто игрой воображения, а его действия - дружеской заботой, теперь этого сделать не выйдет, он больше не позволит ей думать так.

Лицо его озаряла улыбка. Широкая и зубастая, как у акулы, но добрая и счастливая, как у кота. От нее невозможно было отвести взгляд. Ной пришла в себя чуть погодя, она не улыбалась. Это мог быть только отказ.

– Я…- начала девушка, не зная, как сказать такое человеку в лицо, тем более другу, который всегда так добр к ней. Но Александр схватил ее за руку, не дав договорить, и потащил за собой.

Пока они бежали, Ной оглянулась на окно «Офиса», и увидела, что там все еще горит свет…

– Если узнаю, что ты вновь подходил к моему брату..,- сказала женщина, дотронувшись до рукояти меча, взгляд её, казалось, уже разрезал врага надвое,- Ладно, проехали… Ты ведь не с повинной сюда пришел… Зачем пожаловал?..

Через десять минут Глен вышел из комнаты на втором этаже «Фурина» с артефактом медиумов в руках, и спустился на первый. В кафе-баре почти никого не было. У окна стоял рояль, пройдя мимо которого мужчина провел по крышке своими длинными пальцами – это заведение было одним из памятных мест, особенно этот угол, но теперь, похоже, он не скоро вновь сможет заглянуть сюда…

***

Держа в руке некий магический предмет, напоминающий старинный ручной фонарь, маг продвигался вперед посреди абсолютной тьмы.

Это был артефакт, указывающий направление, который использовался, в основном, медиумами. Принадлежал он хозяйке Столичного бара, с которой у Глена были не самые простые отношения, но, если дело касалось бизнеса, все разногласия уходили на второй, а то и на десятый, план.

Места, куда направлялся мужчина, не знал и он сам. Густой лес где-то на другой стороне земного шара. Глен сделал последний шаг, перешагнув через «порог», отделяющий тьму портала и Внешний мир, и встал на землю, примяв ногами траву.

Широкая поляна, окруженная высокими деревьями, с парящим над ней «островом» – Воздушным Эсминцем. Летающая деревня, состоящая из стали, камня и стекла, что держится в воздухе за счет россыпи наномашин, потребляющих эфир и перерабатывающих его в энергию. Детище, объединившее науку и магию воедино. Артефакт старой Войны Сломанного мира…

Мужчина огляделся. Вся поляна была заставлена палатками, туда-сюда сновали люди, занимаясь своими делами. Но большинство просто сидело на земле, стараясь всеми фибрами души ощутить и запомнить безопасность твердой почвы, под которой не находилось пропасти.

Посреди лагеря стоял стол, на столешнице лежала карта, циркуль и карандаш. Вокруг него находилось пять человек – от всех остальных их отличала одежда, если так можно назвать угловатые доспехи, поверх обычных кофт и штанов, и оружие.

Каждый из пятерки обладал определенными способностями, которые начинали работать только при взаимодействии с конкретным сплавом, из которого и были созданы доспехи и оружие. За это отвечала их кровь. Таких людей называли «Рыцарями», а технология принадлежала одной из Крепостей.

Прежде чем мужчина успел подойти к пятерке, его заметила кучка ребятишек, играющих неподалеку. Для детей, с нетерпением ожидающих «старшего братца с Далекой Земли», Глен был главным развлечением, ведь всегда привозил с собой множество интересных вещей и историй.

Маг, с детства возившийся с младшей сестренкой, не боялся и легко ладил с детьми, но предпочитал перекладывать это дело на кого-нибудь другого, и всегда удивлялся тому, с каким удовольствием Виктор играет с теми, кто младше. Это была одна из тех сторон характера медиума, которая заставляла мага дивиться.

Вот уже пять лет, как он работал «бродячим торговцем», точнее промышлял бартером – обменом товара на товар. Так как деньги использовали, в основном, Крепости, в число которых входила и Столица, города и общины поменьше предпочитали использовать бартер, обменивая между собой товары и услуги, производимые только в их части света.

«Остров», где были свои сельхоз поля, не голодал, и мог позволить себе обмениваться с другими товарами, что делал своими руками.

«Маяк», как прозвали Глена и его команду (хотя он никогда никого не нанимал), по сути, работал, как посредник – брал товар у одного заказчика, менял его на другой, и передавал в первые руки. Иногда они брали плату частью товара, бывало, услугами, но и от денег не отказывались. Кто как мог, так и выкручивался.

Так, допустим, Эсминец мог предложить алкоголь, изготовленный по рецепту своей далекой родины, который перепродавался «на ура», но для этого им приходилось предоставлять часть ингредиентов. Впрочем, с помощью связей бара, где и предлагали этот напиток клиентам, ингредиенты всегда были вовремя. В обмен на это, Глен продавал им информацию и вещи первой необходимости. Так и работала система взаимовыручки в Сломанном Мире.

Маг, окруженный детьми, кинул взгляд в сторону стола, и наткнулся им на лучезарную улыбку девушки, которая, заметив это, взмахнула несколько раз руками и, словно по мановению волшебной палочки, вновь ушла с головой в разговор с другими людьми в доспехах.

Мало кто мог с первого взгляда догадаться, какое место занимала эта восемнадцатилетняя особа на большом воздушном корабле, бороздящем небесные просторы. «Спасительница», надежный лидер, практически Богиня Освободительница, разве что памятника еще не поставили.

Глен вздохнул: «Поговорим позже», да?…

Наконец, ближе к ночи, когда детей увели ужинать и спать, а взрослые, прослушав все новости, которыми располагал маг, тоже разошлись по своим делам, он смог ненадолго отлучиться.

Возвращаясь в лагерь, маг наткнулся на ручей с ледяной водой, и решил остаться ненадолго возле него. В высокой траве пели сверчки, изредка прерываясь на басистое «Ква» от местных лягушек. На небе светила группа звёзд, которую еще не успела скрыть прибывающая грозовая туча.

– Привет, Валёк!

Звонкий женский голос и хлопок по спине возле руки, вывели из состояния дремы, что на долю секунды охватила его, благодаря журчанию воды, приятному ветерку и полутьме.

– Глен…

Устало повторил маг, потирая внезапно заболевшее плечо – сколько же силы в этом хрупком теле?

Валентин – имя отца. Есть такая традиция в нашей семье: имена родителей – второе имя детей.

Сколько раз он уже повторял это? Давно сбился со счета. Но девушка и не слушала его, она снимала ботинки и носки, чтобы войти в воду. Встав со «стула», которым являлся небольшой камень, маг подошел к берегу поближе, чтобы вовремя схватить девушку за предплечье, и она, поскользнувшись, не упала в воду. Детей слишком легко предсказать. А никем иным, кроме как ребенком, Глен не представлял это солнечное существо, по ошибке, никак иначе, ставшее лидером большой группы людей. На самом деле, маг прекрасно знал, что никакой ошибки здесь не было. Это был действительно надежный человек, несмотря на малый возраст – пора бы уже бросать привычку полагаться на такую вещь, как количество прожитых лет, слишком многое изменилось, в конце концов, Мир давно сломался…

Тучи, наконец, полностью закрывшие небосвод, внезапно заплакали ливнем, для описания которого подошло бы выражение «как из ведра».

Кинувшись в лагерь, парочка наткнулась на горную породу, которая, словно купол, образовывала пещеру, и решили переждать непогоду. Места хватало лишь на то, чтобы стоять, прикасаясь друг к другу спиной.

Бежевый плащ мужчины промок до нитки, и он снял его, держа в руках. Под белой рубашкой, прилипшей к телу, можно было различить результаты физической подготовки, а на плечах - шрамы от ожогов, в которых уже давно не различались отпечатки детских ладошек.

– Что ты делаешь?- спросил маг, почувствовав у себя на груди чужие руки, неуверенно ласкающие ее,- Прекрати дразнить меня. Я ведь не железный. Потом сама жалеть будешь…

– Не буду. Я уже не та маленькая девочка, которую ты встретил пять лет назад,- она расстегнула верхнюю пуговицу его рубахи.

Мужчина схватил ее за руку и резко развернулся назад, прижимая всем телом к стене пещеры, и нависая. Она замерла и смотрела на него так, словно совсем не ожидала такого поворота. Маг усмехнулся, потрепал ее по голове, словно провинившегося ребенка и вышел из укрытия. Дождь как раз кончился, оставив миру прохладу чистого воздуха. Туча ушла, освободив вид на мириады белых точек, которые светили еще ярче, словно с них смыли звездную пыль.

– Научишься звать людей по их именам, тогда и поговорим,- сказал Глен. Девушка надула щеки и смотрела ему вслед. Выкрикнув ругательства, она последовала за мужчиной. Когда они дошли до лагеря, их уже ждали остальные члены «рыцарской» власти. Передав нужную информацию, он помог им проложить маршрут и, взяв кровь, ушел домой.

***

Виктор провел несколько часов вне дома. Он как раз шел в сторону пекарни, когда почувствовал, как что-то оттягивает ему рукав плаща сзади. Медиум поворачивается и видит Чизу, что таким образом окликнула его. Он улыбается.

– Привет. Что такое, Чизу? Опять потерялась?

– Нет. Клиент. Пришел в «Фурин». Спрашивал тебя.

– А что, телефоны еще не изобрели?- саркастично шутит Виктор, но цукумогами не понимает этого.

– Случайность. Шла мимо. Увидела тебя.

– Ладно. Я понял. Идем,- копируя ее манеру речи, все еще улыбаясь, проговорил медиум.

Когда они добираются до «Фурина», Виктора накрывает плохое предчувствие. Женщина, что ждет его – знакомая, и встреча с ней не предвещает для него ничего хорошего. На ней было вечернее платье и высокие каблуки. Волосы были распущены, а на лице – косметика. Увидев его, она улыбнулась, обнажая ровный ряд белых зубов…

***

Оборотень обслуживал посетителя, когда какой-то шорох заставил его ухо дернуться в сторону. Мужчина отдал кофе клиенту и окинул потолок взглядом. Только этого не хватало. Крыса...

– Отойду на пять минут,- крикнул он Чизу, на что та лишь безразлично повернулась к нему. Пес уловил еле заметный кивок.

Он вышел из-за барной стойки и направился вверх по лестнице, ориентируясь на звуки, что улавливали уши. Охотничьи инстинкты заставляли совершать только осторожные и беззвучные движения, скрывая свое присутствие. Оборотень остановился напротив одной из дверей, и резко отворил ее, после чего застыл в ступоре. Внизу, девушка вспомнила, что не предупредила бармена о Викторе, который взял у нее ключи от одной из верхних комнат, но осталась к этому безразлична, продолжая принимать заказ...

Два голых тела. Кровать. Задвинутые шторы и приглушенный свет. Действие было в самом разгаре, но процесс остановился стоило ему войти. Никто не решался прервать создавшуюся тишину. Никто, кроме грызуна, что вновь завозился где-то в комнате. Ухо оборотня дернулось и он резко подался в сторону, доставая из-под комода виновника всей сложившейся ситуации. Пес держал пепельно-серую крысу за хвост, пока та извивалась и пищала.

– А? Что значит фамильяр?- сказал инугами,- Да плевать я хотел!- крыса еще что-то пропищала,- Убив тебя, могу навредить и твоему хозяину?!.. Знаешь же, как убеждать, чертовка!..

– Ты закончил?.. Проваливай!- раздался женский крик. Повернувшись, чтобы что-то ответить, оборотень получил подушкой в лицо, и, прежде чем еще одна долетела бы до него, он ретировался, закрывая за собой дверь.

– Остановимся?- поинтересовался медиум, через некоторое время после того, как ушел Ёшимитсу.

– Еще чего,- сказала женщина, страстно целуя его…

– Что это с ними?- возмутился пес, стоя в коридоре. Крыса подняла лапы так, словно бы пожала плечами. Он вышел на улицу и отпустил зверька на землю. Встав лапами на твердую поверхность, крыса развернулась и посмотрела на него,- Так, нам не нужны здесь разносчики заразы… Это частная собственность, личная жизнь клиентов неприкосновенна. На первый раз прощаю, но в следующий раз – съем, не подавившись. Так и передай своему хозяину.

Он оскалил клыки, улыбнувшись и фамильяр убежала прочь, испугавшись…

Три года назад именно Виноградова вернула ему пистолеты, после чего предложила «работать» на нее. Ей нужен был кто-то, к кому она могла бы ездить по личным делам - любовник, для прикрытия. Медиум согласился. Во-первых, он чувствовал ответственность за случившееся. Во-вторых, ему все еще нравилось консультировать их. После этого у него появилась новая мания - помогать людям, но иногда это переходило все границы разумного…

На столе лежал открытый чемоданчик. Виктор убрал туда свои пистолеты и закрыл крышку, остановившись на пару секунд - расставаться с ними было тяжелее, чем он себе представлял. Еще там была карта с магическим вмешательством, указывающая на один из заброшенных складов Торгового района.

Медиум взял свой плащ и пошел к двери, когда его окликнула женщина:

– Куда ты сейчас? Давай подвезу.

– Нет, все в порядке. Я еще в магазин собирался заскочить,- Виктор самодовольно улыбнулся - обещал ведь пир горой, вчера не получилось, значит - сегодня.

– О, тогда я тем более с тобой, а то в моей квартире в холодильнике только пыль…

***

– Я, кажется, говорил тебе не превращать это место в бордель?..

Бросил оборотень, спускающемуся по лестнице Виктору. Медиум сел на один из пустующих вдоль барной стойки стульев, ожидая женщину, что была с ним.

– Это были непредвиденные обстоятельства. Я оплачу комнату.

– Я не об этом..,- вздохнул Ёшимитсу,- Слушай, я вовсе не планировал читать тебе нотации или учить жизни, просто… Тебе самому-то не противно? Ведь ты ничего к ним не чувствуешь – ко всем этим девушкам...

– Сильное заявление, тебе не кажется?..

– Брось, Виктор. Я знаю тебя без малого пять лет, заочно так все семь. Твоя сестра спасла нас,- он поднял голову и посмотрел на девушку, что протирала столы, и улыбнулся, наблюдая за ней,- Превращение не проходит бесследно. Я три дня валялся с лихорадкой, а потом осознал себя человеком – к прошлому не вернуться, будущего нет. Сестрица выходила меня. Она подобрала нас. Позволила здесь остаться, но не просто спрятала… Я до сих пор не знаю, чем… Как она заплатила, но она выкупила нас – это факт, поэтому мы можем чувствовать себя свободными и делать то, что считаем нужным, ходить, где хотим. Я безмерно уважаю её, как человека. И буду преданно служить, как «хозяину». Поэтому то, что дорого ей – дорого мне. Даже такая заноза в заднице, как ты…

– Ну, спасибо, наверное… Я не понимаю, что ты хочешь этим сказать, Ёшимитсу..,- медленно копилось раздражение, как и всегда, когда ему пытаются промыть мозги и читают нотации.

Он не просто так прослыл вторым барменом в каком бы заведении не выпивал. Стоило остаться без компании, как его находили одинокие женщины. И каждой необходимо было что-то свое - кому-то достаточно напиться и выговориться, другим нужен был секс и внимание. Третьим же более конкретная помощь. Если не мог помочь сам, подключал связи и знакомства. Они всегда приходили сами, бывало выжидали его днями. А он не отказывал никому, меняя маски и идеально подстраиваясь под партнерш. Детство, проведенное в обществе Жнецов не прошло даром. Единственное, что было под запретом - любовь. Если он начинал ощущать, что внутри прорывается росток симпатии, душил его в зачатке. Ведь не мог позволить себе вновь сорваться. Таким вот образом прошлое вновь вставляет ему палки в колеса и мешает жить настоящим.

– Оглянись вокруг. Разве нет рядом человека, с которым ты бы засыпал ночью и встречал рассвет?.. Человека, о котором ты думаешь в первую очередь, когда видишь что-нибудь красивое или же, когда тебе грустно?..

– Не приплетай её сюда, она здесь не причем,- Виктор резко встает. Интонация, с которой он сказал это, способна убить. Оборотень наступил на мину. Их отношения с Ной – запретная тема. Бармен устало вздохнул, провожая его взглядом.

Медиум даже не представляет, чего ей стоит оставаться рядом, ожидая пока он созреет, и игнорировать бесконечный поток внимания. Однажды, она позволит кому-то приблизиться к себе достаточно близко, и тогда он осознает, что давно уже привык к её вниманию, и без этого придется туго. Ревность загрызет его. И дай Бог, к тому моменту, медиум примет свои чувства, и для этого не окажется слишком поздно…

Женщина спустилась вниз. На немой вопрос о том, где Виктор, бармен молча указал на дверь. Она подошла к стойке и положила на нее чемоданчик, улыбнувшись. Ёшимитсу поднял на нее взгляд.

– Передадите это нашему человеку? Он должен будет подойти. В долгу не останемся.

Не дожидаясь ответа, Виноградова пошла к выходу. Оборотень тяжело вздохнул, убирая пистолеты и небольшой конверт под столешницу. Вот только проблем ему не хватало…

***

Ольга очнулась от звука чьих-то голосов. В общежитии были тонкие стены, поэтому это было не удивительно. Лишь гудящая от боли голова, да странная поза - сидя - заставили ее усомниться в том, что находится в собственной комнате, а не где-то еще. Кунак медленно открыла глаза и подняла голову. Бетонный пол, обшарпанные стены, битые окна под потолком, в которые лениво сочился свет. Это явно не военное общежитие.

Она сидела на стуле, руки были крепко связаны за спиной. Пытаясь понять, что происходит, эспер вспомнила вчерашний вечер. Получив сообщение от Отца, выехала в штаб, но офис был пуст. Последнее, что видела, прежде чем потерять сознание от удара по голове, чей-то силуэт. От напряжения боль лишь усилилась.

Женщина еще раз огляделась. В стороне стояли и разговаривали люди. И как только она умудрилась их не заметить в первый раз. Один из них был к ней спиной и женщина не могла рассмотреть его лицо. Еще там было три девушки. Одна из них держала в руках крысу, и что-то объясняла человеку рядом. Две другие стояли не проявляя никакого интереса. Они быстро заметили, что Ольга пришла в себя. Она поняла это по их интонациям и движениям.

До самого конца не хотела признавать это, но… Мужчина повернулся к ней лицом. Головная боль, вспышка белого света, и темный силуэт в ее воспоминаниях также принял четкие очертания. Она застонала, прикрывая глаза и опуская голову. Он быстро подошел к ней, осведомляясь о состоянии. Захотелось съязвить. Накричать. Но единственное, что это даст - боль, сильную боль.

– Что происходит?- спокойно спросила она, поднимая на него голову. Ольга уже перестала понимать, кто друг, кто враг; кто честен, а чьи слова - вранье. Или все, чем она жила все это время одна сплошная ложь? Разве можно так просто поверить в это?

Мужчина молчал. Он встал, отошел к тем девушкам. Выслушав его, они ушли. Медведев взял стул и, поставив напротив Ольги, сел на него, опустив локти на колени и пристально глядя на нее. Тишина воцарилась в помещении на ближайшие несколько минут, пока он, наконец, не заговорил, объясняя ей все…

***

Единственный выживший в последнем сражении. Война закончилась, так и не дав ему шанса отыграться. Цена спасения была слишком высока для одного человека. В тот момент, время для него остановилось на том поле боя. Там, где погибли его друзья. А сам он здесь лишь ради одной-единственной цели - должен выполнить давнее обещание…

Одинокий домик с террасой приветствовал его воспоминаниями. Долго смотрел на него издалека, собираясь с силами. Потом все же зашел в калитку, но не успел постучаться, дверь распахнулась и оттуда вышла маленькая девочка. Она посмотрела по сторонам, словно бы в поисках чего-то, но не найдя, расстроилась. Медведев слабо улыбался, пытаясь выглядеть миролюбиво в глазах ребенка.

– Привет,- она молча смотрела на него,- Не возражаешь, если я войду?

Немного подумав, Ольга кивнула и, оставив дверь открытой, убежала внутрь. Мужчина услышал, как шумит вода в раковине на кухне, и прошел туда. Девочка поставила чайник на плиту, стараясь вести себя, как взрослый и гостеприимный хозяин. Потом она открыла холодильник, вытащив оттуда масло и колбасу. Глядя на то, как ребенок старается, он расплылся в улыбке. Подошел к столу, взял булку хлеба и стал нарезать. Чаепитие прошло в тишине. Когда все было съедено и выпито, Ольга убрала посуду в раковину. Смысла затягивать не было, так что он подозвал ее к себе, а сам опустился на колени, чтобы быть с ней на одной высоте. Мужчина попытался подобрать слова правильно, но слезы это не остановило. Не зная, что должен делать, он просто сидел рядом, пока ребенок не устала плакать…

Похороны прошли тихо. Помимо людей из О.А и нескольких знакомых никого не было. Оба родителя были сиротами. После службы возле могилы они остались вдвоем. Медведев держал Ольгу за руку. Девочка положила цветок возле надгробия их семьи. И они пошли домой, где теперь жили вдвоем. Но больше в том доме никто не смеялся…

Полная луна топила ночь в медовом сиропе. Мужчина сидел в кресле с книгой в руках, но глаза его были слепы и не воспринимали текст, а мысли где-то далеко. Уже какую ночь подряд он спал от силы пару часов, потому что его будили кошмары. Спины, закрывающие от смерти. Руки, скрепленные в замок. Он с самого начала был лишний. И, в конце концов, остался один. Вынужденный влачить жалкое существование из-за данного давным-давно обещания. Единственное, что у него осталось. Смысл его жизни.

Скрип открывающейся двери вывел его из транса. В проеме стояла Ольга. В пижамке и с плюшевым животным в руках.

– Что такое? Не спится?- улыбаясь, спросил мужчина, убирая книгу и слезая с кресла, присев перед ней на корточки.

– Почему ты улыбаешься? Это неправильно. Когда страшно и грустно - не улыбаются.

Дмитрий замер, не поверив своим ушам, а потом спросил:

– Что ты имеешь ввиду? Мне не…

– Улыбаются, когда весело. Когда вот тут..,- она показала пальчиком ему на грудь, ближе к сердцу,- …хорошо. А когда страшно нельзя оставаться одному. Надо, чтобы кто-нибудь был рядом и обнял.

Она подалась вперед, выронив игрушку и обняла его за шею.

– Когда грустно можно плакать, но только если кто-нибудь будет рядом. Так мама говорила. Я побуду рядом, так что все хорошо, ты можешь плакать.

На долю секунды ему показалось, что перед ним не маленький ребенок, вынужденный привстать на носочки, чтобы дотянуться; что обнимают его не эти крохотные ручки; и эти слова произносит не этот детский голосок. Слезы сами полились из глаз, и как бы он не пытался остановить их - это было невозможно. Словно у закрытого на долгие годы крана слетел вентиль.

Эту ночь они провели в одной комнате и заснули рядом. А утром взялись за уборку дома, готовку вкусного обеда, чтение найденных книг, за распитие вкусного чая с вареньем и много-много других вещей, делающих счастливыми.

Больше ему не снились кошмары, а смех снова поселился в этом доме.

Через несколько лет ему предложили работу в Столице - в новом подразделении, за которое отвечала бывшая Объединенная Армия. После недолгих раздумий, он согласился - кто бы отказался жить в Крепости, пусть даже в Столице. Ольга могла бы пойти в школу. Завести друзей. Вести более активный образ жизни. Он тоже бы не сидел на месте.

Как бы не было трудно покидать родной дом, девочка понимала, что так будет лучше. Да и работа ее нового Отца была ей по душе, ведь для нее он, как и родители, был героем, а герои помогают людям. Она ждала его в их новом доме, где царила тишина, глядя вниз с балкона. А когда он возвращался, вместе с ним, казалось, возвращались и звуки.

Так продолжалось долгие годы. Девочка росла, а мужчина практически не менялся. Но они все еще проводили много времени вместе. Когда ей исполнилось четырнадцать, Ольга впервые всерьез заговорила о том, что хочет идти по стопам родителей и помогать людям так же, как он. Они сидели вдвоем на балконе, провожая день. Поначалу Медведеву это не понравилось, но в ее речах, в изумрудных глазах, он все больше узнавал ее мать, и понимал, что это необратимо - они упрямы в выбранном пути, поэтому ему ничего не осталось, кроме как смириться.

В восемнадцать он провожал ее в Военную Академию. Мужчина помог занести чемодан, и вышел на перрон. Они несколько минут смотрели друг на друга, а потом Ольга подняла руку ко лбу, отдав ему честь. Медведев, слабо улыбнувшись, сделав тоже самое. Гудок возвестил об отправлении и двери закрылись, разделяя их створками. Состав тронулся, оставляя после себя лишь клубы дыма.

В тот же вечер он впервые за много лет почувствовал себя одиноким. Вместе с этим вернулась и бессонница. Лишь на работе он мог не думать ни о чем, кроме текущих проблем. Но, сколько бы жизней они не спасли, преступности, дискриминации, несправедливости меньше не становилось. И ради этого будущего они проливали свою кровь целых десять лет? Ради этого погибли его друзья? Нет, так не должно быть. Просто им не дали довести все до конца. Это не то будущее, которого они желали.

Чтобы заглушить боль, мысли и что-то тянущее его куда-то далеко, Медведев все вечера стал проводить вне дома, где гулкая тишина не давала ему уснуть. Застревая до самого закрытия в барах, напиваясь до отключки.

Что-то невидимое словно бы отрезало его от Ольги. Теперь, даже когда они созванивались, ему не дышалось свободнее. Почему все так получилось? Разве им плохо жилось? Почему он должен всегда жертвовать чем-то? Ради кого? В конце концов, она предала его так же, как и ее родители, как и этот мир.

Но что-то всегда удерживало его от того, чтобы оборвать все - данное ли слово, или все же что-то другое? Время, остановившееся в том сражении. Что ему сделать, чтобы вновь завести эти часы?..

***

– Этому миру нужна еще одна война, Ольга. Только так мы можем спасти его. Это зло во благо.

Женщина рассмеялась, а потом печально улыбнулась и посмотрела на своего Отца. И как она раньше не замечала этого? Того, насколько же он разбит. Маленькой она была проницательней.

У каждого свой путь. Перед ней всегда были образы великих героев, спасающих землю, и она искренне хотела быть такой же. Даже ценой чьей-то жизни. Наверное, раньше она бы согласилась с ним. Но потом повстречала другого героя. Героя, который ненавидел смерть, и боролся именно с ней. Сможет ли она назвать выжженный войной Ад своим домом? Нет. Даже если его отбелят бравыми речами о Мире, Ад останется Адом.

– Прости меня,- сказала женщина. Нет, этот человек не желает ада, он в нем застрял. Ей жаль, что, ослепленная чужими идеалами, она не смогла разглядеть этого раньше. Слишком большая ноша для одного человека. Любой бы устал нести ее. Она хотела сказать что-то еще, но слова не приходили на ум. Действительно ли она бессильна?

Медведев смотрел ей глаза и чувствовал, словно с него снимают кожу, оголяя всю его сущность. Поступает ли он правильно? Хочет ли он, на самом деле, утопить этот мир в крови? Злится ли он так сильно, чтобы желать этого? Нет. Но повернуть назад уже не состоянии. Слишком поздно. Вновь завести часы внутри него можно только так. И он не может умереть, пока они стоят на месте. Иначе больше никогда с ними не увидится. Это то, во что он был искренне уверован.

– Мне тоже очень жаль…