Новогодние сказки. Креативный отдел городского счастья
Великаншу-ель, царственно возвышавшуюся на опушке, срубили в тот самый момент, когда лесовичок Степан Степаныч проводил планерку по вопросам сезонной миграции мхов. Последнее, что он увидел, — это испуганно вспорхнувшая стайка снегирей и гигантская тень, медленно и неумолимо падающая на заснеженный папоротник. Вместе с ветвями, шишками и недоеденными белкой запасами рухнул в снег весь цвет местного магического сообщества.
Дальше происходил кромешный, беспросветный ужас. Сначала — грохот и визг бензопил, ругань лесорубов, рёв тяжёлой техники; потом — долгая тряска в кузове; затем — опять грохот, шум, ругань. Ёлка так и ходила ходуном, пока её закрепляли в подставке и на растяжках. Некоторые из младших духов, вроде парочки замшелых чертишек, от страха совсем расколдовались и превратились в перепуганных ежат. А те, что постарше, в стрессовую спячку залегли — что и немудрено вовсе. Как ещё живы остались после таких-то мытарств!
Когда всё наконец замерло, их встретил не тихий шёпот спящего леса, а ослепительный шок. Яркий, режущий свет гирлянд, в котором тонули знакомые созвездия; оглушительный гул толпы, смешанный с музыкой из динамиков, от которой дрожала земля; и пронзительные, как падающие сосульки, трели детского смеха, звучащие в тысячу раз громче, чем пение лесных ручьев.
Кикимора Маркиза III Болотная, особа с утончённым вкусом и страстью ко всему блестящему, сначала попыталась устроить истерику — её изящные уши с кисточками болезненно подрагивали от какофонии звуков. Но тут её взгляд упал на мишуру. Она увидела не просто блестящие полоски, а целые водопады серебра и золота, переливающиеся в свете прожекторов.
— Каков шик! Какова красота-то... — прошептала она, заворожённо ловя отблеск синей гирлянды на своём подбитом рыбьим мехом зимнем полушубке в модном оттенке «акватический бирюзовый». — Никакие кувшинки и болотные огни не сравнятся! Это... это высокое искусство!
Лесовичок Степан Степаныч, дух уюта и атмосферы, поправил сбежавшую на нос мшистую шапку, причесал пальцами окладистую бороду, в которую вцепилась заледеневшая хвоя, и сурово нахмурился. Всё происходящее было ему не по нутру. Его лесное царство пахло влажной землей, грибами, палой листвой — по природе всё, по вековому разумению и пользы для. Здесь же в воздухе витали запахи блинов, сдобной выпечки, сладкой ваты — и выхлопных газов. И детей в такую сутолоку волокут, угощениями с прилавка открытого кормят. Никуда не годится!
— Беспорядок! — проворчал он, наблюдая, как люди бесцельно снуют туда-сюда, сталкиваются, кричат. — Суета сует. Никакой гармонии. Ни тебе плавного течения, ни размеренного шуршания.
Рядом, свернувшись в три мохнатых, дрожащих клубка, спали, забывшись тяжёлым сном, лесавки — кровные родственницы лесовичка. Знамо дело, перепугались сильно, не по годам им уже таковские вот злоключения переносить. Их тёмно-бурые шубки слились с корой, и только кончики носов подрагивали, улавливая странные городские ароматы.
Их разбудил не шум, а неестественно тёплый для зимнего леса воздух, пахнущий чем-то сладким и пряным.
— Степаша, голубчик, мы по весне проснулись? — проскрипела старшая, Матрёна, с трудом разжимая слипшиеся от сна глазки-бусинки. — Или это уже следующая осень наступила? Папоротник, что ли, так странно цветет? — она подслеповато уставилась на мерцающие разноцветные лампочки.
— Это, матушка, нечто похуже, — мрачно ответил Лесовичок, с тоской глядя на асфальт, где ему мерещилась погребённая под бездушным покрытием земля. — Сам ещё не разобрался.
Но долго предаваться унынию было некогда. Духи — существа практичные. Чтобы выжить в новом мире, нужно быть полезными — и они быстро нашли свою нишу. Отчаяние постепенно сменилось азартом первооткрывателей.
Так был создан «Креативный отдел счастья» прямо на ветвях новогодней ели.
Лесовичок Степан Степаныч взял на себя логистику и создание атмосферы. Невидимый для людей, он мягко подталкивал задумавшихся родителей в сторону от шумных толп и опасных для детей креплений, направлял потоки людей так, чтобы никто не толпился, а в самом центре площади, вокруг елки, создавал зону абсолютного, почти лесного умиротворения. Уже к конце первого дня на новой службе он нашёл способ направлять дуновения ветра так, чтобы они доносили до людей запах хвои и мандаринов, а не выхлопных газов.
Кикимора Маркиза III Болотная стала арт-директором. Кому, как не ей, обладающей развитым чувством прекрасного, было отвечать за эстетику? Ведь это её эко-хижина в трясине была самым ярким объектом на три болота, благодаря коллекции металлических бутылочных крышечек и фольги от шоколадок. Теперь она регулировала блеск гирлянд, делая его то нежным и мерцающим, как светлячки над болотом, то ослепительно-праздничным для идеальных селфи, и шептала на ушко работникам ярмарки, как красивее разложить пряники и куда поставить самовары, чтобы их медный блеск ласкал взгляд.
Проснувшиеся лесавки — Матрёна, Аграфена и Дарья — несмотря на солидный возраст, с энтузиазмом взялись за работу с публикой. Их маленькие мохнатые лапки были идеальны для того, чтобы незаметно подшивать оторвавшиеся помпоны на детских шапочках, вытаскивать зацепившуюся за шарфы жвачку и направлять задувший ветерок так, чтобы он приятно трепал волосы, а не морозил докрасна носы. Они трудились, весело перешептываясь, будто снова собирали осенний листопад.
Но настоящими звёздами отдела стали трое других — молодых и скромных.
Зеленица, дух почек, вечно юная и энергичная, стала специалистом по wellness-настроению. Она была так мала, что могла устроиться на плече у прохожего, и так нежна, что её присутствие ощущалось как лёгкий, бодрящий прилив сил. Она шептала уставшим мамам: «Всё хорошо, вы прекрасны», а сердитым, погруженным в заботы людям, спешащим на работу, напоминала: «Посмотрите, как искрится снег!». Она следила, чтобы никто не забывал засиять от улыбки.
Птичич, большеглазый и суетливый дух, взял под крыло звуковое сопровождение. Он договаривался с местными воробьями и синицами, подкармливая их крошками от панировочных сухарей с ярмарки, и те в нужный момент начинали слаженно чирикать, заглушая неприятные уличные шумы. А для влюблённых пар он устраивал целые концерты — стоило им пройти под елкой, как ветер заставлял бряцать тысячи ледяных трубочек на ветвях, создавая романтическую фоновую музыку, тонкую и хрустальную.
Но главным козырем отдела была Аука — длинная, полупрозрачная дева, дух лесного эха. Она стала главным пиарщиком и создателем вирального контента. Стоило счастливому ребёнку заливисто рассмеяться, как Аука тут же подхватывала его смех, умножала его, очищала от усталости и обид, и разносила по всей площади, заражая лёгким, искренним весельем сотни людей. Счастливые возгласы, восторженные «ой!» и радостные крики «С Новым годом!» — всё это была её работа. Она превращала личное, мимолетное счастье в общее, мощное настроение, в настоящую эпидемию радости.
Работа кипела. Площадь стала самым популярным и атмосферным местом в городе. О «волшебной ёлке» писали в блогах, снимали репортажи. Люди уходили отсюда с волнительным чувством — будто заглянули в другой, более добрый мир, и уносили его частичку с собой.
После праздников судьбу елки решила дочь озеленителя, девочка с двумя русыми косичками, которая, как и положено детям, видела чуть больше взрослых. Она упросила отца отвезти «ту самую, самую красивую и добрую» ёлку в зоопарк, в вольер к оленям, «чтобы им тоже было весело».
Креативный отдел с комфортом переехал. Но вольер скоро стал тесен для их амбиций. И как-то раз Птичич, вернувшись с разведки, сообщил: он нашёл идеальный офис — старые, могучие липы и дубы на улице Тенистой, в историческом районе города.
Теперь «Креативный отдел городского счастья» базируется там, в удобных обустроенных дуплах.
Лесовичок следит, чтобы на скамейках было уютно сидеть влюблённым. Кикимора Маркиза III Болотная днём на добровольных началах работает консультантом по стилю в ближайшем сэконд-хэнде, помогает местным студентам одеваться модно и недорого, а по ночам инспектирует близлежащие бутики и художественные магазины, украшает витрины и поправляет криво висящие вывески. Зеленица неустанно следит, чтобы деревья на улице не забывали, что они живые. Благодаря ей почки на старых липах набухают на неделю раньше, чем в других районах. Птичич наладил работу пернатых и обеспечивает приятное звуковое сопровождение. Теперь вороны на Тенистой каркают мелодично, голуби синхронно воркуют, а воробьи деловито чирикают, распределяя крошки.
А что же старушки-лесавки, Матрёна, Аграфена и Дарья? Они нашли себе идеальную работу — занимает буквально пару часов в день. Зимой незаметно чистят прохожим обувь от налипшего снега, а весной и летом стелят всем «лёгкую дорожку», чтобы ноги не уставали даже от самых долгих прогулок. Осенью же они с удовольствием шелестят опавшими листьями, создавая у горожан ощущение лёгкой, приятной ностальгии. Это их вклад в общую атмосферу. Всё остальное время они мирно спят в благоустроенном дупле, в тепле и комфорте.
Креативный отдел работает как часы. Женатые мужчины, проходя по Тенистой, вдруг вспоминают, что давно не дарили женам цветы — и заходят в лавку, где Зеленица всегда рада нашептать им самый волшебный букет, от которого любовь между супругами вспыхивает с новой силой. Влюблённые здесь всегда быстро мирятся, потому что Аука доносит до каждого из них не обидные, сказанные сгоряча слова, а тихое «тебя любит... любит... любит...». Лекарства, купленные в аптеке на Тенистой улице, обладают особенной силой и способны исцелить даже разбитое сердце — ведь лесовичок Степан Степаныч знает толк в лесных травах и эффективной психотерапии, которая заключается прежде всего в умении выслушать. Впрочем, люди, которым повезло жить на Тенистой, редко болеют. Оно и не удивительно — с такой-то душевной атмосферой!
Никто не знает о существовании отдела. Люди просто считают, что Тенистая — какая-то особенная, «везучая» улица. А духи, глядя на улыбающихся прохожих, только переглядываются, и в их глазах теплится тихая профессиональная гордость.
И да, каждый, кто проходит по Тенистой, хотя бы раз непременно улыбается. Люди не знают почему. Просто воздух здесь особенный. Просто счастье в нём разлито, что ли…
Может, и разлито. Счастья тут вправду много — бывшая болотная кикимора с безупречным вкусом и её дружная, высокопрофессиональная команда делятся им безоглядно, потому что знают, что от этого счастье лишь приумножится. И пока на старых липах шумят листья, а в дуплах теплится магия, Тенистая улица будет оставаться тем самым местом, где город становится чуточку лесом, а жизнь — чуточку сказкой. Приходите, убедитесь сами: здесь вам всегда искренне рады.
Авторов двое: Юлия Зубарева и Ирина Валерина.
Сказку публикуем на https://author.today/work/507769
