Эзотерика и магия

Более ранний пример оригинальной интерпретации персонажа можно найти в книге Т. Х. Уайта «Меч в камне» (1938), которая потом превратилась в первую часть знаменитой трилогии. В ней волшебник Мерлин обучает будущего короля Артура, превращая его в различных существ и отправляя на поиски приключений. В романе дается блестящее объяснение мудрости и проницательности Мерлина: он обладает странной способностью жить в обратном потоке времени, таким образом он знает будущее Артура из своего прошлого. Воздавая дань уважения Уайту, я тоже расскажу о том, как менялся образа Мерлина, в обратном порядке — от поздних представлений к самым ранним.

Начнем с Гальфрида Монмутского — речь об этом авторе шла в предыдущей главе, — трудившегося в первой половине XII века. Каждому, кто хочет познакомиться с легендарной историей Британии, придется иметь дело с Гальфридом. В этой книге мы еще неоднократно встретимся с ним. Вероятно, Гальфрид был бриттом: возможно, валлийцем или бретонцем. Очевидно, что писал он для англо-нормандской аудитории, а валлийским языком, судя по всему, владел посредственно. Именно благодаря его «Истории королей Британии» в средневековой Европе примерно с 1138 года пошла мода на короля Артура. Раздел книги, посвященный Артуру, был лишь частью проекта по созданию обширной и последовательной истории острова Британия. Похоже, норманны, завоевав Англию, проявляли немалый интерес к легендарному прошлому своих новых владений — возможно, чтобы преодолеть чувство отчужденности.

Однако первая работа Гальфрида, написанная на латыни, была не об Артуре, а о Мерлине. В странном тексте под названием «Пророчества Мерлина» (Prophetiae Merlini) волшебник предстает ребенком, этаким вундеркиндом. Он изрекает ряд намеренно путаных политических пророчеств, завершающихся предсказанием космической катастрофы, в которой перепутаются знаки зодиака, а вселенная перевернется с ног на голову. Современникам нетрудно было разглядеть в этом хаотичном апокалиптическом тексте аллегорию на свое время. После того как в 1120 году утонул единственный наследник Генриха I Вильгельм Аделин, в Англии наступил династический кризис, который после смерти самого Генриха в 1135 году перерос в гражданскую войну.

Период хаоса и беззакония вошел в историю острова под названием «Анархия». Первые читатели Гальфрида наверняка видели в пророчествах Мерлина предостережение.

В этом загадочном, сумбурном тексте бросаются в глаза две особенности Мерлина. Во-первых, он мальчик, во-вторых, пророк и ясновидящий. Подобные мотивы характерны для валлийских сказаний. Жадный до ярких образов Гальфрид подобрал их, как сорока подбирает блестящие предметы, и приспособил к истории, хоть изначально они не были связаны с Мерлином. Гальфрид целиком заимствовал образ пророка-вундеркинда из валлийского источника и переименовал его в Мерлина (лат. Merlinus). В оригинале мальчика звали Амвросий — по-валлийски Эмрис (Emrys). Мы уже встречали его в уже известном читателю труде — «Истории бриттов», написанной анонимным священником, который жил в Гвинеде примерно в 830-х годах и говорил на валлийском языке.

История Амвросия (Амброзиуса, Эмриса) — одна из самых известных валлийских легенд, и ей стоит уделить особое внимание. Перед нами, без сомнения, фрагмент фольклорного предания, включенный в текст «Истории бриттов». В центре повествования — тиран Вортигерн (Гвортигирн), правивший Британией примерно в то же время, когда началось вторжение саксов. Он позволил им поселиться на своих землях в обмен на руку дочери саксонского предводителя Хенгиста. И совершил ошибку, потому что вскоре саксы начали ему угрожать. Дела пошли совсем плохо, когда Вортигерн женился на собственной дочери и в результате кровосмесительной связи родился сын, что вызвало резкое осуждение святого Германа, самого влиятельного христианского проповедника Британии того времени. Вортигерн попытался построить убежище в горах Сноудонии, но все воздвигнутое за день было разрушено ночью таинственными силами. Автор «Истории бриттов» продолжает:

И Гвортигирн, опять призвав к себе колдунов, спросил у них, в чем причина этой напасти и что здесь происходит. Они на это ответили: «Пока ты не отыщешь ребенка, у которого нет отца, и этот ребенок не будет убит, а земля, на которой ты собираешься возвести крепость, окроплена его кровью, крепость никоим образом никогда не будет построена».

И, вняв их совету, он по всей Британии разослал гонцов, дабы те разыскали ребенка, у которого нет отца. Обойдя множество областей и краев, они добрались до равнины Эллети, которая находится в области, носящей название Глегвиссинг. Здесь они заметили играющих в мяч подростков. Между двумя из них внезапно вспыхнула ссора, и один прокричал другому: «О, человек, у которого нет отца, не взять тебе верх надо мной!» Тогда гонцы тщательно расспросили мальчика и всех остальных и стали допытываться у его матери, есть ли у ее сына отец. На это она ответила отрицательно: «Я и сама не знаю, как он был зачат в чреве моем, я знаю только одно, что во всю мою жизнь я не познала мужчины». И она им поклялась, что отца у мальчика нет. И гонцы Гвортигирна взяли с собою мальчика и доставили его пред лицо короля.

Колдуны Вортигерна — это, несомненно, его советники, которые выполняют в повествовании ту же роль, что и друиды в житиях ранних ирландских святых; возможно, мотив тирана и мудрецов был заимствован из ирландских источников. Однако мальчик без отца обладает гораздо более мощным пророческим даром, чем они. Подобно двенадцатилетнему Иисусу, который, согласно Евангелию от Луки, превзошел разумом ученых мужей в Иерусалимском храме, мальчик, назвавшийся Амвросием, посрамляет колдунов. Он приказывает людям Вортигерна копать на том месте, где должна была стоять крепость. Под землей обнаруживается водоем, а в нем — два чана (видимо, сообщающихся), а в них — холст, в котором они нашли двух змей (или драконов). Мальчик спрашивает колдунов-советников, что означает это чудесное предзнаменование, но те не знают ответа. Тогда мальчик обращается к королю:

Сия тайна открыта мне, и я вас к ней приобщу: холст — образ твоего королевства, о король; два змия, то два дракона; багряный дракон — твой, а водоем — образ нашего мира. Белый дракон — дракон народа, что захватил в Британии множество областей и подчинил себе множество обитающих в ней народов, и он будет властвовать в ней почти от моря до моря. Но в последующем поднимется наш народ и вышвырнет народ англов за море.

Монументальное пророчество о борьбе коренных бриттов с чужаками-саксами эхом отдавалось на протяжении веков; эта же тема поднималась и в валлийской пророческой поэзии. Когда Генрих Тюдор, валлиец по происхождению, занял в 1485 году английский престол, валлийские поэты провозгласили, что ему суждено исполнить древнее предсказание. Красный дракон британцев до сих пор изображен на флаге Уэльса.

Гальфрид Монмутский заимствовал историю мальчика-пророка Амвросия из «Истории бриттов», переименовав его в «Амвросия Мерлина». Позже он включил произведение «Пророчества Мерлина» в главный труд своей жизни, «Историю королей Британии». Так Мерлин впервые оказался связан с легендами об Артуре.

Из всего этого можно сделать два вывода. Во-первых, Гальфрид Монмутский был знаком с «Историей бриттов». Во-вторых, он знал, что персонаж по имени Мерлин (валл. Мирдин, Myrddin) считался в валлийской традиции великим провидцем, однако, возможно, не владел более подробной информацией о нем. Гальфрид даже переименовал его. Латинский вариант валлийского Myrddin выглядел бы как Merdinus — не самое благозвучное имя для франкоговорящей англо-нормандской знати. Оно слишком напоминало бранное французское слово merde («дерьмо»), так что Гальфрид деликатно заменил «д» на «л».

Однако ближе к середине XII века Гальфрид вновь обратился к образу Мерлина. За те двадцать лет, что прошли после создания «Пророчеств Мерлина», он собрал много информации о Мирдине из древних валлийских источников и воплотил их в поэме «Жизнь Мерлина» (Vita Merlini), написанной на безупречном и изысканном латинском языке. Благодаря этому произведению мы имеем доступ к гораздо более древней легенде о кельтском дикаре. Его история «бродила» между Ирландией, Южной Шотландией и Уэльсом по меньшей мере в трех разных вариантах. Все они приобрели литературную форму примерно в одно и то же время — в XII веке.

«Жизнь Мерлина» Гальфрида Монмутского состоит из одной тысячи пятисот двадцати девяти строк. Попробуем вкратце изложить ее запутанное содержание. В поэме Мерлин — пророк и повелитель королевства Дивед на юго-западе Уэльса. Вместе с Передуром, королем Гвинеда, и Риддерхом, королем Стратклайда, он сражается в безымянной битве против Гвенддолеу, королШотландии. В книге Гальфрид дает всем местам и людям латинизированные имена. Я использую их валлийские формы, чтобы в дальнейшем было легче сравнивать поэму с другими источниками. Гвенддолеу терпит поражение, но Мерлин так потрясен произошедшей резней, что теряет рассудок. Он убегает в Каледонский лес и живет там, питаясь травой и плодами. Его сестра Гвендид, супруга короля Риддерха, узнает о местонахождении брата и отправляет гонца на его поиски. Посланник встречает Мерлина, который жалуется на жестокий зимний холод, и в ответ поет ему о печали Гвендид и Гвендолен, его жены (невероятно, но у Мерлина есть жена!). Песня успокаивает Мерлина, в состоянии просветления он соглашается навестить сестру.

Но оказавшись при дворе короля Риддерха, вновь впадает в безумие, и его сковывают, чтобы не дать вернуться в лес.

Далее следует череда событий, в которых безумие Мерлина служит источником горьких и ироничных озарений. Мерлин видит лист, застрявший в волосах сестры, и смеется, но отказывается объяснить причину смеха, пока его не отпустят. Просьбу исполняют, и тогда он рассказывает Риддерху, что лист попал в волосы Гвендид, когда та возлежала с любовником под открытым небом. Пристыженная Гвендид отрицает ясновидческий дар Мерлина. Она присылает к нему по очереди трех мальчиков — а на самом деле одного и того же в разных одеждах — и требует, чтобы брат предсказал, как каждый из них умрет. В первый раз Мерлин отвечает, что мальчик погибнет, упав со скалы, во второй — что тот умрет на дереве, а в третий — в реке. Риддерх понимает, что доверять его предсказаниям не стоит. Потом Мерлина спрашивают, может ли его жена вновь выйти замуж. Он отвечает утвердительно, но предупреждает, что будущий муж должен его остерегаться. Далее Гальфрид рассказывает о судьбе мальчика: тот упал со скалы, запутался в ветвях дерева, что росло ниже по склону, и повис так, что его голова оказалась в воде. Все это доказывает правоту Мерлина.

Вернувшись в лес, Мерлин читает по звездам, что Гвендолен снова выходит замуж. Он врывается на свадьбу верхом на олене. Вырвав у бедного животного рога, он швыряет их в жениха и убивает его, после чего вновь оказывается пленником при дворе Риддерха. Там он видит сначала нищего, а затем молодого человека, покупающего кожу для починки башмаков, и вновь смеется. Риддерх обещает ему свободу, если он объяснит причину смеха, и Мерлин отвечает, что нищий, не зная о том, стоял на зарытом сокровище, а молодой человек утонет прежде, чем успеет надеть починенную обувь. Его предсказания сбываются, и Риддерх отпускает его.

В лесу Мерлин занимается астрологическими наблюдениями в башне, построенной для него сестрой, и предсказывает будущее Британии вплоть до нормандского завоевания.

Риддерх умирает, и Гвендид скорбит о нем. Тут появляется знакомый нам «легендарный» Талиесин и отправляется в лес, чтобы навестить Мерлина. Они ведут ученые беседы на разные темы, включая космографию, острова и, как ни странно, рыбу.

Вдруг из ниоткуда возникает источник, испив из которого, Мерлин избавляется от безумия. Он благодарит Бога за исцеление, а всезнайка Талиесин пользуется случаем, чтобы поговорить о родниках и источниках по всему миру. Узнав, что Мерлин здоров, несколько правителей навещают его в лесу и уговаривают вернуться на престол, но он отказывается. Появляется сумасшедший, в котором Мерлин узнает друга юности Маелдина. Тот лишился рассудка после того, как съел отравленные яблоки, предназначенные Мерлину. Он пьет из источника и тоже исцеляется. Вчетвером Маелдин, Талиесин, Мерлин и Гвендид остаются в лесу и никогда больше не выходят во внешний мир. Поэма завершается пророчеством Гвендид. Она подробно описывает события, которым суждено произойти в правление короля Стефана, после чего Мерлин торжественно отрекается от своего дара предвидения.

«Жизнь Мерлина» — это изысканная и мудрая поэма, затрагивающая множеством тем, интересовавших интеллектуалов середины XII века. Среди них, например, астрология — относительно новое для тех времен искусство, позаимствованное западным миром у арабов. Но поскольку многие детали произведения отсылают к валлийской и ирландской литературе, можно сделать вывод, что Гальфрид был знаком с легендой бриттов о дикаре и пророке, которую он превратил в остроумную поэму на латинском языке. Эту теорию подтверждают и другие источники из средневековой Шотландии и Уэльса. Сложность в том, что они называют главного героя по-разному. Чтобы избежать путаницы, я буду использовать определение «дикарь». Если объединить эти источники и найти в них пересечения с «Жизнью Мерлина» Гальфрида Монмутского, то можно представить примерный сюжет древней легенды бриттов. Действие разворачивается на территории современной Южной Шотландии. Дикарь некогда был королем или знатным человеком, как-то связанным с королем Риддерхом из Стратклайда. Он принимал участие в сражении, известном как битва при Арвдеридде, между королем Риддерхом и королем Шотландии Гвенддолеу. «Анналы Уэльса» датируют эту битву 573 годом; вероятно, она произошла рядом с местечком Артурет под Карлайлом в Камбрии. В ходе битвы дикарь потерял рассудок и бежал в Каледонский лес, вызвав гнев Риддерха. Там он провел много лет в ужасе и безумии вместе с другими отшельниками. Однако его психическое расстройство пробудило в нем пророческий дар. Сестра дикаря пыталась успокоить его и вернуть обратно в замок. Иногда он издавал странный смех, за которым следовали предсказания, неизменно точные. В конце концов он умер «тройной смертью»: пронзенный, утонувший и упавший с высоты или повешенный.

Источник

В эпоху Ренессанса интерес к магии кратно возрастает, и ее начинают изучать весьма известные ученые — Марсилио Фичино, Джованни Пико делла Мирандола, Агриппа Неттесгеймский, Парацельс и другие. Их магические теории были строгими и основанными на авторитетных в то время книгах, переводах с иностранных языков, в том числе иврита и арабского. После этого магия в Европе укрепила свое положение и стала пользоваться еще большей популярностью у ученых и в аристократических кругах — магией занимались римские Папы (Бонифаций VIII), короли и императоры (Карл V, Рудольф II), они часто и спонсировали авторов книг на эту тему.

— Как технически работала средневековая европейская магия — как конечному пользователю объяснялся механизм ее действия? Хочется развеять стереотип, мол, «просто в Средние века все были дремучие» и увидеть логику, которой люди руководствовались тогда.

— Логика была довольно строгая, в соответствии с common knowledge и интеллектуальными установками той эпохи — если магический рецепт или заклинание найдено в авторитетной книге, то, значит, это должно работать. Нам сейчас это сложно понимать, потому что книжки сегодня ничего не стоят, но тогда люди порой тратили свой месячный, а то и годовой заработок, чтобы приобрести редкую, богато украшенную рукопись с полезными знаниями.

К тому же магические сочинения в рекламных целях нередко подписывали именами известных личностей. Магами считали Вергилия или Аристотеля, а их слова не могли не казаться убедительными. Авторитетность автора и вера в золотую эпоху, в которую всё было лучше, чем сейчас, давало средневековым магам первичную установку на то, что колдовство в принципе работает. Тем более вокруг только и говорили что о ведьмах и знахарях, и это добавляло уверенности в возможности чуда.

Люди, которые хорошо знали Библию и каждый день слушали выдержки из нее на проповеди, не должны были удивляться рецепту создания летающего трона или приворота, ведь в Писании приводились чудеса гораздо более удивительные. Святые в житиях постоянно контактировали то с благими ангелами, то со зловредными демонами — так почему простым людям не сделать то же самое с помощью передовых знаний, приобретенных за большие деньги?

Механизм действия, соответственно, был очень простой: магия — это просто божественные силы, взятые как бы напрокат у демона или ангела, находящегося под контролем колдуна. Поэтому средневековая магия часто обещает вещи, очень непохожие на древнюю симпатическую или контагиозную магию — например, демон будто бы может построить дворец в пустыне за секунду или дать успех у противоположного пола и энную сумму денег на определенное количество лет.

— Рядом со словами «магические знания» очень часто стоит слово «тайные». В чем логика корреляции между силой магии и ограничением ее использования (в науке ровно наоборот)? От кого или чего прятали свои знания маги?

— Я не сказал бы, что сегодня в науке нет тайны. Если бы все знания мира были доступны любому желающему, случилась бы настоящая образовательная революция. Но научные статьи надежно оберегаются издательствами, требующими за них по 50 фунтов за штуку, академические книги издаются крохотными тиражами, и за нужным экземпляром иногда нужно ехать в библиотеку под Нью-Йорком, потому что стоимость поездки почти равна стоимости заказа книги. Поступление в хороший университет, ценный в первую очередь статусностью и связями, тоже стоит дорого. В этом плане и средневековая магия недалеко отошла от того, что мы имеем сейчас.

Были какие-то всем известные вещи — фолк-колдовство, вроде приворотов и простейших зелий, все об этом знали, и если не все решались это применять самостоятельно, то уж точно было известно, к кому пойти в случае чего. А вот знания «высокой магии» были за пейволлом высокой стоимости книг и в целом их недоступности для простых смертных без связей в определенных кругах. Нужно было как минимум быть включенным в религиозную или студенческую среду, а лучше быть богатым интеллектуалом, чтобы получить доступ к гримуарам.

В XVII–XVIII веках ситуация несколько меняется, поскольку книги о магии всё чаще начинают печатать, но всё равно даже печатная книга стоила целое состояние. А наибольшей эксклюзивностью обладали книги, специально созданные для своих заказчиков.

Важный момент — одной книгой расходы не ограничивались. Во-первых, нужно было книгу — а она была, скорее всего, написана на латыни — уметь прочитать. Это уже предполагает определенный уровень образования и трат на него. Ее нужно было понять — то есть читающий должен был обладать эрудицией, понимать отсылки к Библии и т. д. Во-вторых, магические ритуалы подразумевали настолько колоссальные траты, что в некоторых гримуарах прямым текстом написано — вы не сможете колдовать, если у вас нет достаточно денег, чтобы купить все инструменты, нанять достаточное количество слуг и отправить семью в отпуск на время ритуала.

— Где и как в Европе учили магов? Верно ли, что маги были в большей степени городским феноменом, профессией с возможностью теоретизировать, а в деревне правили бал ведьмы и знахари с чисто практическим подходом?

— Если мы говорим о гримуарной магии, то, конечно, это был городской феномен, и учителей колдовства искали, как сегодня ищут хороших репетиторов. Университетов волшебства не существовало, хотя мифы об этом появлялись по всей Европе. После Ренессанса магия проникает в ученые круги, и начинают появляться кружки интересующихся этими знаниями.

Впрочем, в народной среде колдовство передавалось чаще всего внутри семьи или по принципу принадлежности к магическому племени — например, на севере Италии в XVI–XVII веках считалось, что если человек родился в рубашке, то он колдун, и его соответственно готовили.

— В чем заключалась работа условного среднего профессионального мага? Как измерялась его эффективность, в чем состояла его сила?

— Вся магическая сила была в руках ангелов и лапах демонов. Маг только призывал их и пользовался их услугами во имя Господа Бога. Его собственная сила заключалась скорее в усердии и способности грамотно воспроизвести ритуалы призыва, удержания и отправления магического помощника обратно в потусторонний мир. В этом плане современные представления о маге как экстрасенсе, мечущем искры из глаз и файрболы из кулаков, совсем не сочетаются со средневековыми.

Но это если мы говорим о тех людях, которые действительно считали себя магами. В мифических историях о Мерлине или Вергилии всё могло быть наоборот — хотя и по божьему повелению, тем не менее сам маг мог обладать невероятными силами.

— Вернемся к магическим книгам: правда, что встречались переплеты из человеческой кожи и всё такое? Вообще сколько теоретически может прожить древняя книга в архиве, какие источники по магии самые старые?

— На самом деле вещи вроде книги с необычным переплетом появляются очень поздно, ближе к XX веку, когда возникают многочисленные оккультные течения, и все хотят иметь запоминающуюся атрибутику. В Средневековье гримуары были, как правило, бумажные, ну, или, если вы очень богатый человек, — из пергамента. Обложки не представляли из себя ничего выдающегося, мне довелось увидеть только одну книжку с хоть сколько-нибудь заслуживающей обсуждения обложкой — черной и с магическими сигилами. Остальные внешне напоминают любую другую книгу, отличаются только содержанием.

В архиве книга пролежит сколько нужно, вопрос в том, где она хранилась до этого. Поэтому сегодня среди ранних европейских трудов по магии мы имеем лишь несколько раннесредневековых источников, к примеру, так называемые «Мерзебургские заклинания». Записанные, вероятно, в IX–X веках поверх богословской рукописи, они упоминают еще дохристианских германских богов. Одно заклинание призвано помочь плененному воину освободиться от оков, а второе — исцелить хромую лошадь. В более поздних источниках этот заговор избавляется от языческих мотивов, в нем появляются призывы к Богу и другие элементы молитвы: так древняя магия продолжила жить в новой, христианской Европе.

Похожая трансформация произошла и с другим старейшим источником, «Заклинанием девяти трав», написанном в X веке в Англии и повествующем о том, как приготовить исцеляющую мазь и какими заговорами сопроводить ее нанесение: рядом с германским Одином там упоминается Христос.

— Очень интересные заклинания, наткнулась на замечательный текст из той же серии, где предлагается вылечить карлика с помощью человека-паука.

— Эти разрозненные листки, появляющиеся всего в нескольких книгах, никак не связанных с колдовством, через несколько веков превратятся в полноценные магические сборники. Их в архивах сотни тысяч — магия в XV–XVII веках была очень популярна.

Другое дело, что для магов были очень важны материалы всех остальных вещей, которых они касались во время ритуала. Внутри магического круга они раскладывали предметы, которые обычно были сделаны специально для ритуала — такие вещи или материалы назывались девственными, то есть ранее ни для чего не использовавшимися. Среди них мог быть был стол, сколоченный в определенный день, распятие, свечи, которые побывали в руках у покойника, меч, который стал причиной смерти человека или служил орудием палача, а также различные курения. Ингредиенты для магической операции, если они не изготавливались эксклюзивно для ритуала, советовали хотя бы покупать не торгуясь, чтобы демону не за что было бы упрекнуть волшебника.

— В анонсе курса прочла про ангелическую магию — вызов добрых ангелов. Она гораздо меньше известна сейчас, чем демоническая. Почему, она была менее распространена или демоническая просто эффектнее выглядит? Как вообще объяснялась возможность вызывать ангелов и использовать их в качестве наставников, разве это не противоречит христианской доктрине?

— Многие современные авторы пытаются провести различие между гримуарами по ангельской и демонической магии. Однако для людей Средневековья этого различения не существовало, как мы прекрасно видим по гримуарам, в которых находятся рецепты по вызову как нечистой, так и поднебесной силы. В сознании выросшего в христианском мире человека демоны — те же ангелы. Хоть они и были не обычными, но падшими, тем не менее эти существа обладали нужной магической силой. Однако если Бог лишил падших ангелов многих сил, можно представить, каким могуществом обладали те, что еще восседали на небесах. Всё это делало призыв ангелов не менее прибыльным колдовским занятием, чем вызов демонов.

Заклинания по вызову небесных посланников впервые упоминаются в магических книгах XII–XIII веков. Здесь на европейскую магию повлияла еврейская магическая традиция, в которой давались инструкции по призыву ангелов, находящихся на различных небесных сферах, и описания, как они могли помочь колдуну. Тогда же возникает специфический жанр ars notoria, или искусства памяти.

Согласно преданиям, эта наука была обязана своим возникновением царю Соломону. Господь открыл ему ее в видении, в котором даровал царю мудрость и великие знания.

Волшебник, который хотел ими тоже овладеть, должен был читать определенные молитвы, медитировать на ритуальные диаграммы, называемые notae, а также практиковать длительные посты и аскезу в течение многих недель. По завершению вышеперечисленного магу с небес даровались уникальные знания, в частности — мгновенное обучение определенным наукам, особенно магическим, а также прекрасная память, красноречие и другие способности.

Само собой, в Средневековье идея мгновенного обучения не могла не прельщать — ведь в этот период знания вдалбливались в головы монахов и других ученых людей бесконечной схоластической зубрежкой, часто — повторением священных текстов без понимания их смысла. Неудивительно, что ars notoria была невероятно популярна среди студентов средневековых университетов, желавших запомнить всю необходимую информацию без какого-либо интеллектуального усилия.

Кроме того, прилежным адептом достигались и духовные цели — ведь получив откровение от Бога, он одновременно обретал спасение, становясь безгрешным существом, и обязывался применять полученные с небес знания лишь во славу Божию. При этом многие христианские богословы были против такого ангельского «репетиторства» — Фома Аквинский, к примеру, рьяно осуждал искусство памяти.

— Ты пишешь, что в антикварных лавках по сей день можно найти черные зеркала, гримуары и колокольчики для вызова духов… Куда бежать, где эти лавки? Какие сейчас сохранились центры, где живо наследие европейской магии — треугольник Лион — Прага — Турин, Лондон, где-то еще? Есть ли трушные источники, где можно что-то купить онлайн?

— Ну в основном эти трушные вещи уже давно осели в музеях или частных коллекциях (страшная вещь — если вы не знакомы с коллекционером, то, скорее всего, никогда даже не узнаете о их существовании). Тем не менее шанс ознакомиться с ними есть.

Во-первых, можно посмотреть на них в музеях. В Венском и Британском музеях есть прекрасные подборки предметов для колдовства, принадлежащих Джону Ди, Эдварду Келли и другим известным европейским колдунам. Во-вторых, на аукционах всё еще продаются какие-то подобные вещи, хотя их и быстро покупают музеи. В-третьих, довольно много винтажных вещей (XVIII–XX веков) можно обнаружить в антикварных шопах в Европе, где то тут, то там всплывают классные предметы — атрибуты тайных орденов или какие-нибудь лягушки в гробиках, банки с кротовьими лапками или сундуки ведьм. Конечно, это уже в основном не средневековые предметы. Где их найдешь — это уж как повезет. В глухой прибрежной деревне в Греции или в центре Лондона — зависит от везения и количества часов рисерча.

— Краткая история инквизиции в одном вопросе: на первый взгляд из современности, эта организация была чисто политическим инструментом, позволяющим церкви уничтожать неугодных и таким образом сохранять свое влияние и земли, на которые всегда претендовали светские властители. Как в этот контекст ложатся процессы над ведьмами, почему инквизиция обрушилась на женщин? Действительно ли в историческом контексте фигура ведьмы связана с эмансипацией, как это подчеркивается в современном феминистском дискурсе? Какими были результаты охоты на ведьм глобально, кто выиграл от этого?

— Знаменитый трактат «Молот ведьм» опровергает устоявшееся мнение о том, что колдовство — это наваждение, иллюзии демонов, а потому верить в него нельзя, и утверждает, что оно, как и сами колдуны, вполне реально. Авторы подчеркивают, что ведьма вредит человеку не сама, а с помощью сил Сатаны. Следовательно, колдуны (в трактате они называются «малефиками», то есть «совершающими злонамеренное колдовство») не просто преступники, но еретики, то есть люди, которые специально нарушают божий закон и выступают против «правильной» версии христианства.

Малефики практикуют особую дурную религию, «суеверие», и пользуются магией, предоставленной им сверхъестественными силами дьявола.

Ведьмы не просто отвергают христианского Бога, они поклоняются Сатане. Это уже квалифицируется как особо тяжелое преступление, требующее пыток и смертной казни, особенно сжигания на костре — казни, которой обычно подвергали еретиков. «Молот ведьм» даже в своем названии содержит намек на сугубо женскую сущность этого феномена. Женская похоть подчеркивается особо.

После заключения пакта с дьяволом ведьмы занимаются с ним сексом (женщины — с инкубом, мужчины — с суккубом), летают проведать Сатану на шабаше (на котором проходят грязные оргии) и, конечно же, начинают практиковать колдовство, вредя окружающим христианам и их детям.

Вслед за трактатами о ведьмах и по следам впечатлений от судебных процессов против них возник распространенный стереотип о колдунье и ее внешнем виде. Первоначально их изображали как обычных женщин, чтобы подчеркнуть, что ведьмой может быть абсолютно любая, даже ваша соседка, и только позже фантазия художников стала выписывать ведьм или как обнаженных похотливых красавиц в роскошных украшениях, или как нарочито уродливых старух с крючковатыми носами и в остроконечных шляпах (оба эти атрибута, скорее всего, позаимствованы из юдофобской пропагандистской карикатуры Нового времени — евреев тоже рисовали с горбатыми носами в шапках-юденхутах).

Нужно особо отметить, что вопреки распространенному мнению, ведьм в Средневековье не то чтобы совсем не преследовали, но делали это гораздо менее массово, чем в Новое время (XVI–XVIII века). Гонения на колдуний были во всех уголках Европы, а также в бывших колониях (например, в США). Самые жестокие процессы проходили на территориях современных Германии, Франции, Люксембурга и Швейцарии, где большинство обвиняемых умерщвлялись, а иногда сжигались целые населенные пункты. В других странах, например Англии или Италии, ведьм чаще всего отпускали или давали им не такие суровые наказания.

Несмотря на то что в разных странах Европы был создан специальный карательный орган — Инквизиция, ведьм в основном судили власти на местах по наводкам обеспокоенных жителей или клириков. Обычно всё начиналось с соседей. Малейшая неудача: град побил урожай, заболел ребенок, пропала скотина, ушел муж — и суеверные крестьяне или горожане, а иногда и аристократы думали о том, не вмешательство ли это злых сил. Поэтому они присматривались к тем, кто жил рядом с ними, — не колдуют ли они? Люди, обитавшие на окраине, одинокие, странно выглядящие, развратные, порочные, редко ходившие в церковь, болеющие чем-то необычным, со странными метками на теле (бородавки, родинки), практикующие специфические профессии (например, мельники — они тоже всегда жили на окраине) вызывали особое подозрение. Некоторые люди и не скрывали, что они знают, как обращаться с травами, или даже предлагали некие магические услуги — их в первую очередь могли назвать ведьмами. Такие обвинения часто несли в местные суды, а затем против колдунов возбуждали дело, которое иногда доходило до заключения или казни. Чаще, впрочем, их оправдывали — если не было достаточно свидетелей, доказательств или не происходило признания.

Считается, что всего было убито где-то в районе 50 000 «ведьм». Только четверть из них были мужчинами — так работали теологические схемы, внедренные в массовое сознание и судебную систему демонологами и инквизиторами. В основном это были бедные крестьянки или горожанки, за которых некому было заступиться, особенно те, чьи родственники-мужчины умерли на войне (их одиночество или излишняя самостоятельность сами по себе казались необычными и подозрительными). Аристократок, гораздо реже, могли обвинить в колдовстве в ходе дворцовых интриг или с умыслом обогащения за их счет.

— Когда закончилась эпоха магии в Европе, кто был последними великими магами и что с ними стало?

— Я не торопился бы с утверждением, что эпоха магии закончилась. Были такие замечательные маги, как Алистер Кроули, Джеральд Гарднер, они основывали новые оккультные ордена и даже религиозные движения, которые существуют до сих пор — вроде телемы или викки, неоведьмовства. Поэтому сегодня магов, пожалуй, даже больше, чем в Средневековье. А про последних самых-пресамых великих магов XX века можно почитать в моем материале про сотрудничество магов с британской разведкой.

— В книге «Средневековая магия» ты классно описываешь, как таинство магических практик превратилось в хлеб и зрелища, стало элементом поп-культуры. Что, по-твоему, будет происходить в этой области дальше, в ближайшие 20–50 лет?

— Думается, примерно то же самое. У нас сегодня столько новых средств выражения, что из этой темы можно выжимать все соки бесконечно. Хотелось бы, конечно, предсказать появление какой-нибудь новой техно-магии или колдовского искусственного интеллекта, но, думаю, всё будет примерно и дальше крутиться вокруг уже известных тем — франшиза Гарри Поттера, экстрасенсы, гадания в социальных сетях, фильмы ужасов про призраков. Всё это можно крутить в инстаграме и тиктоке туда-сюда, тем более каждые 10–15 лет появляется новое поколение людей, которым снова нужно рассказывать про магию и которые этому опять удивляются.

С другой стороны, технологии во все времена давали магии глоток свежего воздуха. Месмер проводил свои эксперименты по «животному магнетизму» под впечатлением от ранних попыток психоанализа и опытов с электричеством, советские оккультисты изучали телепатию в эпоху радиоточки и телефона, а Кашпировский заряжал банки с водой через телевизор. Конечно, это всё тоже в некоем роде магические феномены, и в дальнейшем усилится влияние интернета, появятся суеверия, связанные с какими-то современными реалиями и привычками.

— Тем, кто только начинает интересоваться исторической магической традицией, с чего лучше начать ее изучение? И по каким критериям несведущий читатель, желающий обратиться к теме магии, мог бы отличать эзотерический контент, зачастую не очень качественный, от качественного научно-популярного?

— На самом деле тут ключевой момент — отделение академической литературы от непосредственно источников, то есть эзотерических книжек из магазина, где пахнет восточными благовониями. Даже если какой-то человек написал книгу с названием «История магии», это еще не значит, что она научная — возможно, через нее он транслирует какие-то свои магические или религиозные убеждения. Поэтому тут нужно всегда внимательно смотреть на регалии автора — если это независимый исследователь, полжизни пропутешествовавший по Азии, скорее всего, его книга эзотерическая. Это не значит, что она плохая — просто это источник, а не энциклопедия. Такую литературу можно и нужно изучать с научной точки зрения, чтобы следить за всё новыми магическими направлениями, которые возникают прямо сейчас. Ну а у автора с научными намерениями обязательно найдутся какие-нибудь аффилиации с университетами.

На русском книжек об истории магии, кроме нашей, не так уж и много. Для введения в тему почитать Марселя Мосса, например «О некоторых первобытных формах классификации» или, если есть больше времени, «Социальные функции священного», а для введения в контекст античной магии книгу Филиппа Матышака «Древняя магия. От драконов и оборотней до зелий и защиты от темных сил». Можно вспомнить недавний перевод «Истории магии и экспериментальной науки» Линна Торндайка или перевод труда Оуэна Дэвиса про гримуары.

Чего на русском правда много, так это переводов непосредственно источников, часто, кстати, хороших. На английском литературы об истории магии более чем достаточно, чего стоит только одна серия книг Magic in History от Пенсильванского университета и многочисленные комментированные эдишены гримуаров.

— Как происходит твоя работа исследователя магического: ты надеваешь черный плащ, спешишь в подвальный архив по пропуску… или как это происходит? Есть ли сейчас в Европе авторитетные научные институции по изучению магии, в рамках каких дисциплин это происходит и в какие плоды выливается эта работа?

— Ну, я всегда одеваюсь в черный плащ и прочие черные вещи, и всем рекомендую. Но если серьезно, я часто путешествую в архивы, чтобы посмотреть и пофоткать магические и алхимические трактаты. Их номера и описания приходится искать или в специализированной литературе, или самому на сайте или в каталоге библиотеки на месте, иногда наугад. Часто помогают соцсети и форумы, где иногда постят полезные ссылки на местоположение интересующих меня трактатов.

Пока что удалось побывать в библиотеках с подобными собраниями в десятках стран Европы, а также в США, Турции и на территории бывшего СССР.

Магические рукописи есть почти в любой крупной библиотеке — особенно в Германии, Франции, Италии, Британии, но и не только — есть они и в Ленинке, и в библиотеках в Новосибирске или Красноярске. Главное хорошо поискать в каталогах перед визитом.

В России библиотеки порой напоминают тюрьмы строгого режима — чтобы войти в отдел рукописей РНБ, нужно пройти три кордона, выворачивать сумки и показывать пропуска с печатями. Есть, конечно, и менее удобные библиотеки — в Иране, например, разрешают брать только рукописи одного трактата в год, а магические и алхимические сочинения и вовсе запрещено исследовать по религиозным соображениям… В Европе чаще всего можно просто написать письмо, какие рукописи нужны, и когда вы придете, они уже будут лежать на столе, а из пропусков вас максимум попросят оформить читательский билет.

Затем работники библиотеки выдают вам гримуары — иногда сразу все, что вы заказали, иногда разрешено выдавать их только по одному. Где-то заставляют надевать перчатки, но чаще всего можно просто листать книжку руками (средневековые тома вообще очень крепкие и их сложно повредить). Потом нужно часами их листать и фотографировать, выискивая нужные тексты и интересные картинки. Дома, разложив заметки и фотографии по папкам в ноутбуке, можно приступить к транскрибированию и переводу нужных фрагментов, анализу изображений. Через какое-то время готова статья или книжка — и можно ехать в поход по архивам снова.

В целом мне эта работа напоминает поход в частную художественную галерею, которая открыта только для пары десятков избранных людей — сидишь в красивом интерьере, листаешь красивые картинки демонов, которые, скорее всего, никто до тебя не открывал десятки или даже сотни лет. Но на самом деле доступ в такие архивы открыт для всех, нужно только знать, что искать.

В Европе есть попытка институционализации того, что нидерландский исследователь Вотер Ханеграаф назвал Western esotericism: у них есть свой центр History of Hermetic Philosophy and Related Currents на базе гуманитарного факультета университета Амстердама. Есть соответствующее научное сообщество исследователей эзотеризма ESSWE с отделениями в России и других постсоветских странах. В РФ даже есть магистерская программа Центра эзотеризма и мистицизма на базе питерского университета РХГА.

Но, конечно, этим сообщество исследователей магии не ограничивается. Есть историки, филологи, искусствоведы, которые изучают те или иные аспекты магического. В такой специализации сегодня нет ничего предосудительного — можно хоть с точки зрения гендерной теории изучать гримуары, если захочется.

— И напоследок: в каких художественных книжках, по твоему мнению, богаче всего отражена европейская магическая традиция?

— Тех, кто интересуется магией, однозначно порадуют Артур Мейчен, Густав Майринк, Уильям Батлер Йейтс и Ахим фон Арним.

Источник

Праздник солнцеворота

Жизнь деревни и ее традиции были основаны на сельскохозяйственном цикле. Само измерение времени понадобилось человеку сразу же, как только он перешел от собирательства и охоты к ведению сельского хозяйства: появилась необходимость «засекать», когда нужно начинать засевание полей, какими именно культурами, когда собирать урожай и т. д.

Солнцестояния и равноденствия — наиболее заметные и легко измеримые астрономические события, и во всех культурах, в том числе и русской, их отмечали радениями (массовыми ритуальными собраниями).

Они должны были умилостивить силы природы и просить их о плодородии и достатке. Солнцестояние и период вокруг него — «время перехода», когда мир прошлого года отмирает, а новый мир рождается. В этом разломе проявляются и позволяют общаться с собой потусторонние силы, поэтому святочные недели носили ритуальный характер и были «оснащены» системой правил и запретов. Запрещалось работать во все время Святок и особенно в канун самих Рождества, Нового года, Богоявления, Крещения. Особенно опасной считалась женская работа: вязание, шитье, прядение. Иногда на Святки прялку даже выносили в сени или прятали. Дрова рубить следовало заранее, топор в руки не брать; под Святки следовало отдать все долги, замирить ссоры, избавиться от ненужных вещей, чтобы войти в новый мир чистыми и свободными.

Все работы по уборке дома заканчивались в обед дня накануне Рождества. На стол ставилась ритуальная пища (каша и хлеб) вместе с необмолоченным снопом — продукты прошлогоднего урожая, призванные привлечь новый урожай. За постной трапезой, начинавшейся после появления первой звезды, часть еды «предлагалась» природе и духам: кисель и кутью выставляли на улицу, а на ночь не убирали еду со стола — оставляли для духов предков.

После Рождества начинался период святочных ритуальных действий. Главную роль в них играла деревенская молодежь — ведь именно от молодых зависело процветание общины.

«Общими» для мужчин и женщин действиями были: ритуальные обходы местности с песнями и славлениями (колядование), переодевания в зверей и персонажей фольклора и святочные посиделки с парными играми. Исключительно «мужским» развлечением был кулачный бой — символическое окропление земли кровью, жертва во имя будущего урожая. Девушки же развлекались гаданиями, в основном гадали на будущих женихов — тоже символическое моление о плодородии.

Колядование

Обходные обряды, в представлении крестьян, обеспечивали плодородие полей, приплод скота и защиту от злых сил. В нашей традиции такие обходы называются колядованием (происхождение слова «коляда» до сих пор точно не определено). В древности обходные обряды исполнялись под предводительством жрецов (сравните с крестным ходом в церкви), но и в колядках одни участники обряда (например, мехоноша — человек, который носил мешок для подношений, или запевала, задававший тон распевам) считались «главнее» других.

Колядование в течение Святок совершалось несколько раз: в Рождественский и Крещенский сочельники, утром в Рождество и утром 1 января — в самые «переходные» моменты.

Впоследствии к колядованию прибавилось христославление: вместо веселых частушек молодежь пела тропари (краткие молитвенные песнопения) во славу Христа.

Эти два вида обходов сосуществовали, хотя церковь и стремилась запретить «бесовское» колядование.

Содержание песен-колядок — самое невинное: это поздравления, пожелания счастья в хозяйстве и семейной жизни; отказывать колядующим было не принято. Они не столько выпрашивали угощение, сколько справляли магический обряд, в котором должны были сыграть роль и хозяева-дарители, если они хотели благополучия в будущем. Дарили съестное: обрядовое печенье в виде животных, конфеты.

Колядование неразрывно связано с ряженьем — переодеванием колядующих в «личины» животных и персонажей. В первой половине святок («святые недели») больше всего было «звериных» личин: конь, символизирующий солнце; бык или корова, символ плодородия; птица, символ добрых вестей и наступления весны. Наряды были незамысловатые: кожаная или тряпичная маска-личина и вывернутый наизнанку тулуп или шуба в качестве «шкуры» часто составляли весь реквизит. Однако важным было сохранить анонимность, если ряженого узнавали односельчане, он должен был «выйти из игры». Ряженые особо активизировались во второй половине Святок («страшные недели») — после Нового года и до Крещения. Считалось, что в этот период нечистая сила свободно гуляет по земле. Поэтому наряжались в чертей, кикимор, покойников, придавая себе пугающий облик.

В рот вставляли длинные зубы из брюквы, лицо мазали сажей, прицепляли бороду из мочала. Такие ряженые обычно шалили: крали вещи, затыкали тряпьем печные трубы, подпирали снаружи двери, пачкали навозом дверные ручки, рассыпали поленницы.

Ряженье воспринималось в первую очередь не как развлечение, а как функция: в «страшные» маски рядились мужчины или молодые парни, иногда бойкие бабы, но никогда незамужние девушки и дети. Выбирали ряженых по жребию, а после окончания Святок все, кто обряжался в «личины», обязательно купались в проруби на Богоявление, чтобы смыть с себя грехи и начать год с чистого листа.

Посиделки

Посиделки, или вечорки, — форма досуга молодежи, которой заправляет женская половина деревенского общества. Посиделки различались по возрасту девушек, причем во «взрослую» посиделку юных девчонок принимали с инициационными обрядами в виде ритуальных песен или танцев: «Какой-нибудь парень приглашает намеченную девушку „идти в проводки“. Та отказывается. Тогда подходит еще один парень и, взяв ее под руки с другой стороны, начинают водить по полу (то есть по центру комнаты) взад и вперед под песню девушек: „Пошел по полу водиться, пособи Бог научиться“. Вот девушка и введена в свет».

Главной целью посиделок было обретение девушкой пары (напомню, Святки полны обрядами плодородия, и логично именно в это время сходиться для создания семьи).

Именно поэтому на посиделках желанными гостями были парни, из этой или соседних деревень. Чтобы «привечать» молодых людей, девушки перед посиделкой вместе выметали дорожку от крыльца до калитки, а когда парни приходили в избу, в печь клали поварешку, «чтобы подольше не уходили».

Новые девушки на вечорке садились у входа, а готовые на выданье невесты — на лучших местах, они и управляли ходом посиделки. Пришедшие молодые люди подсаживались к девушкам, вели с ними беседы, а также показывали свою удаль в танцах и коллективных играх. Понравившуюся девушку парень вызывал для беседы с глазу на глаз на крыльцо, и в случае обоюдного согласия формировалась пара — теперь парень становился ее «вечеровальником». Отвергнуть «вечеровальника» было непросто — по крайней мере передумавшая девушка была должна откупиться от него очень большой для крестьян суммой (рубль или больше) или вещью — кисетом, платком, ремнем для гармони.

Посиделки «дополнялись» срамными играми — например, по жребию девушки сидели на коленях у парней или целовали их по очереди. Были и более жесткие игры, в которых девушек хватали за мягкие места, «проверяя» на плодородность.

Ну а уж содержание частушек было таким, что неопытные девки сгорали со стыда.

Кроме как в святочные недели, такие эротические игры запрещались деревенским обществом, да и плясать и петь песни особо не дозволялось. За порядком на посиделках могли следить замужние женщины или старики, которые, как и малые дети, тоже могли присутствовать на посиделках, чтобы возбужденная молодежь не позволила себе совсем уж откровенного срама. Заканчивались посиделки далеко за полночь, когда «вечеровальники» шли провожать своих подруг домой — а затем нередко гуляли по деревне, устраивая переполох соседям.

Гадания и ворожба

Девичьи гадания на суженого были делом однозначно «бесовским», однако неискоренимым. Видов гаданий было множество. Гадали в хлеву — наугад выдергивая клочок шерсти у подвернувшейся скотины, определяли, какого цвета волосы будут у суженого. Гадали на пряже — поджигали колечко шерсти: если пепел летит вверх — будущий жених придет сегодня на вечорку. Гадали в бане — совали руку в баню (где, по поверьям, обитал банник — недобрый дух) ночью и ждали прикосновения банника: если лапа голая — жених бедный будет, а мохнатая — богатый (такой вид гадания предоставлял деревенским парням прекрасную возможность изрядно потешиться над гадальщицами).

Распространенным видом гадания были «подблюдные песни». В этом случае в блюдо или миску клали предмет, накрывали миску платком и начинали трясти.

Все девушки в это время пели песни, каждый куплет которых как-то толковался («к добру», «к худу», «к замужеству», «к смерти», «жениха в солдаты возьмут» и пр.). По очереди девушки подходили к ведущей, в чьих руках была миска, и пытались с одного раза достать из нее предмет (например, колечко). Под какой куплет удавалось его достать — такова и будет судьба.

Еще одно очень популярное гадание сохранилось в нашей культуре по сей день в виде игры «в бутылочку». На полу в избе, где шла девичья посиделка, рисовали круг, по его краям буквами или цифрами обозначали деревенских парней, а затем клали на бок веретено и раскручивали его — на кого укажет веретено, тот и будет суженым.

Гадали также об урожае, здоровье, достатке и прочем. Особняком стояли «мужские» виды гадания, встречавшиеся реже: например, с размаху кидали об пол полено, у кого громче оно зазвенит, у того «невеста крепче будет». Недвусмысленный подтекст был в таком мужском гадании: на ночь возле столба на дворе мужик ставил кадку с водой и говорил: «Суженая-ряженая, приходи столбушку мыть!» Во сне в эту ночь должна была показаться будущая невеста. Однако гадать обычно было делом не мужским — свои магические функции мужчины традиционно «выполняли» во время святочных игр и в ходе кулачного боя.

Кулачный бой

Кулачные бои были отдельным традиционным мужским развлечением, происходили с незапамятной древности и вообще выходили за рамки Святок. Начинались поздней осенью. На Святки, Масленицу и Пасху бились особенно часто, а полностью завершались бои в июне, на Петров день.

Кулачные бои как традиция были гарантией минимальной боеспособности мужского населения страны.

Напомню, до введения рекрутского набора Петром I рядовые бойцы русских войск — крестьяне в обычной жизни — приводились на сборы служилыми помещиками, владевшими их землей. Выходит, что для такого войска кулачные бои выполняли функцию начальной боевой подготовки.

Духовенство опять-таки было против кулачных боев как «бесовской забавы». Однако когда в 40-е годы XVIII века Священный Синод ходатайствовал перед правительством о повсеместном запрещении «скачек, ристаний, кулачного боя и других бесчинств», Сенат постановил, что «подобные общие забавы в свободные от работы праздничные дни служат для народного полирования, а не для какого безобразия».

Бои могли длиться с перерывам и день, и несколько дней подряд, а «поболеть» сбегалась вся деревенская округа. Популярны бои были не только среди крестьян. Поклонниками боев в XVIII веке были братья Орловы — фаворит Екатерины Григорий Григорьевич и его брат Алексей Григорьевич; известно об участии в боях и московского генерал-губернатора, графа Ф. В. Ростопчина, который учился боксу в Англии. Чего уж говорить о простых дворянах и представителях других сословий. Когда бои происходили в городах, смотреть приезжали купцы, фабриканты, офицеры… Они делали ставки, заключали пари, бросали в толпу деньги. Для купца или заводчика считалось престижным иметь у себя в магазине или на фабрике «ловкого на кулачках» мужика — нередки были состязания между заводами, артелями, торговыми рядами.

Кулачный бой подчинялся немногочисленным простым правилам. Основных видов боя было два — «сцеплянка-свалка», когда две стороны борющихся смешивались и дрались маленькими группами, и «стенка на стенку», когда каждая из сторон образовывала плотный ряд бойцов и сходилась с противником.

Бои проводились на городских площадях, пустырях, но главным образом зимой на льду рек и озер. Целью боя было вытеснить вражескую «стенку» с границ поля — например, со льда на берег.

Начинался бой со взаимных задираний и шуточных оскорблений, потом между собой сходились группы подростков, между которыми завязывались драки. Поддержать их вступали бойцы постарше («выростки»), лет 16–18. Но это был только «зачин», после него выходили уже шеренги «женихов», «холостых», которые, схлестнувшись, переходили на «крылья» идущих за ними «взрослых», «женатых». Возрастной ранжир нужен был для того, чтобы в бою не сталкивались шеренги неравных соперников и не было явного перевеса. Когда начинался «взрослый» бой, подростки и «выростки» выходили из сражения или образовывали свой бой рядом с основным.

Победа в бою «стенка на стенку» достигалась не столько силой, сколько тактикой: удачными маневрами, фальшивыми отступлениями, внезапными атаками.

У каждой «стенки» был вожак, который накануне определял с наиболее опытными бойцами тактику поединка, а в самом бою раздавал указания, определял время и направление решительных ударов, командовал сменой шеренг и вводом свежих сил. Особым шиком считалось в трудную минуту ввести в драку силачей, «надежа-бойцов», которые, лихо раскидывая противников, могли подбодрить уже подсдавших товарищей, вдохновить их на бой с новой силой.

Конечно, существовали и всем известные правила, которые позволяли удержать борющихся от смертоубийства: 1) лежачего не бить; 2) не бить зрителей и прохожих; 3) нельзя класть в рукавицы тяжелых предметов (за нарушение этого правила наказывали даже «свои»); 4) кулак — единственное оружие (не дрались ногами и тем более предметами); 5) нельзя было «перебегать» на сторону противника. Злостные нарушители этих правил изгонялись с поля и вообще из кулачных боев.

Состязания с перерывами шли с утра до самого вечера; в перерывах избитые, окровавленные, опухшие бойцы мирно беседовали друг с другом; принято было, чтобы бой проходил в дружественной состязательной атмосфере, где удачный, профессиональный удар и техничная победа ценится и победителем, и побежденным.

Источник

Казачьи торжества начинались с Рождества Христова и продолжались почти две недели. На Дону существует множество традиций празднования Нового года. Подробнее о некоторых из них рассказала руководитель международного сетевого взаимодействия АНО «Мир просвещения» Светлана Усенко.

Святочные гадания

Традиции Дона очень разнообразны и широки, ведь они смешали в себе территориальные обычаи разных народов и религий. Одной из таких традиций было новогоднее гадание, пришедшее к нам из язычества. Девушки собирались и гадали на судьбу и, конечно же, на суженого.

«Представить казачек, молодых девушек, не гадающих на своего будущего мужа в период Святок невозможно» - говорит Светлана Усенко.

Эта традиция сохранилась и по сей день. Старый новый год считается особым временем для гаданий: в ночь с 13 на 14 января вся семья собирается за столом, чтобы слепили вареники с сюрпризом. Существует множество начинок, но они обязательно должны иметь символическое значение. Выбирают первый попавшийся вареник и по начинке смотрят, чего же ждать в новом году.

"Бабья каша"

На Дону был распространен еще один специфический рождественский обряд «Бабья каша». Исторически, это гулянье казачек у самой старшей женщины в станице, назначающееся на второй день Рождества. Этим обрядом женщины показывали уважительное отношение к продолжению и таинству родства.

«Когда я еще была маленькая девочка, с бабушкой ходила на «Бабью кашу». Раньше это были повитухи, потом это были самые пожилые женщины, которые проживают в станице. К ним собирались, особенно под рождество, огромное количество казачек, которые приходили с небольшими подарочками, с угощениями. И на стол хозяйка готовила «Бабью кашу». Это была смесь трех круп на молоке, с медом, что очень вкусно. Сверху запекались взбитые сливки. Нам девочкам было интересно такое чисто женское общение. Приходили заранее с вязанием, у кого шитье, у кого-то еще что-то и шутили. Самое главное, что в этот день можно было засиживаться допоздна. Для детей это была особая радость.» - рассказывает Усенко.

Христославие

Еще одним обычаем было колядование и щедрование. 13 января, в канун старого Нового года, наступал щедрый вечер. В этот вечер дети и взрослые ходили «Христа славить».

«Большие компании детей собирались. Нас, конечно, бабушки сопровождали, потому что это было уже поздно. Ходили колядовать, когда сумерки сгущались. С собой, естественно, носили кашу, это была кутья, и узвар.»

Тех, кто угощал кутьей и пел колядку в гостях, было принято одаривать деньгами, конфетами или пирогами. Обычай «колядовать» до сих пор сохранился в некоторых казачьих станицах. Однако он встречается все реже, да и старинные «колядки» дети не всегда знают.