shipilev86

Если вы когда-нибудь пытались разобраться в том, что представляет собой Уотергейтский скандал 1974 года, то наверное решили, что это ужасно запутанное дело. То, что начиналось как несерьезный политический конфуз, разворачивается клубком, из которого торчат сотни нитей. От имен и действующих лиц начинает болеть голова: Ричард Никсон, ЦРУ, ФБР, демократы, республиканцы, все три ветви власти, пресса как четвертая власть, Хантер Томпсон, сошедший с ума от счастья, когда президента поймали на горячем.

Но, стоит всему этому устаканиться, и оказывается, что величайший политический скандал Америки — это настоящий курьез и комедия положений с простым сюжетом.

Он был свиньей, а не человеком и простофилей, а не президентом. Он был злым человеком — злым в том смысле, что только те, кто верит в физическое существование Дьявола, могут его понять.

— Так о Ричарде Никсоне, 37 президенте, погоревшем на Уотергейте, писал Хантер Томпсон, автор «Страха и отвращения в Лас-Вегасе» и создатель гонзо-журналистики.

В двух словах история Ричарда, которого прозвали Tricky Dick (игра слов — дословно «Ушлый Хер») выглядит так:

Никсон был президентом, который выиграл с величайшим отрывом в истории американских выборов. Удивительнее всего то, что этот человек с внешностью настоящего хмыря умело отыгрывал роль хорошего парня.

На пороге второго президентского срока Ричард отправил несколько своих особо неразборчивых сотрудников в штаб Демократической партии. Они поставили там прослушку, собрали пару-тройку документов и тут же погорели. Их поймали с поличным, как котов, у которых вся морда в сметане.

Что делает Ричард? Пытается выгородить своих холуев, а когда не получается, начинает препятствовать следствию, грубо нарушает законы и использует свое положение, чтобы остаться не при делах. Чем больше он трепыхается, тем больше его затягивает трясина. Вся страна следит за расследованием — замять его уже не получится. А там уже свидетели, компромат, пленки с записями — даже мама Никсона не поверила бы в его невиновность.

Тогда он уходит с поста президента, чтобы не получить импичмент. Бежит, плачет на камеру, говорит о том, что его попутал бес, извиняется за то, что подвел избирателей. Но никто ему не верит. Теперь он уже не самый популярный президент в истории, а «Ушлый Хер. Иначе его уже, кажется, никто и не зовет.

А теперь несколько подробнее: История шелудивого пса Ричарда Никсона

Никсон победил в 48 штатах в 1972 году, а Рейган — в 49 штатах в 1984-м. Избиратели любили их, но они оба были порочны как черви-паразиты, и даже их близкие и друзья в конце концов были вынуждены осудить их.

— Хантер Томпсон, «Большая охота на Акул»

Ричард Никсон был карикатурной внешности квакером, которому удалось завоевать всенародную любовь. Посмотрите на него: несуразный, с порочными и злобными глазками, он полюбился людям, доказав им, что он — добрый и простой американец, соль нации. Но не все так просто, в это же самое время он разыгрывал карту плохого парня, настоящего bad-ass: непредсказуемого, опасного, даже мудаковатого. Балансируя между этими двумя противоположностями, он и стал президентом, обойдя демократа Макговерна, который делал упор только на положительный образ.

У Никсона было «обаяние действительно плохого парня». Первая же ассоциация, которая всплывает сейчас, — это Дональд Трамп, который использовал тот же проверенный трюк и получил президентское место. Но на фоне Никсона он выглядит всего лишь дилетантом — вот где был профессионал-манипулятор.

За что Никсона следовало любить, так это за внешнюю политику: он наладил связи с Советами и Китаем, вывел войска из Вьетнама. За что его не любили? Собственно, за все остальное: выиграл он во многом за счет обещаний прекратить вьетнамскую, но сделал это только на втором сроке, тянул годы и годы до последнего. Его авторитарная политика нравилась простому народу до тех пор, пока тот не столкнулся с реальным лицом Трики Дика. Пока солдаты лупили и расстреливали хиппи, рядовому американцу все нравилось. Как только стало понятно, что все годы правления Ричард строил свою маленькую империю, подминая под себя власть, а сограждан считая за быдло, любовь сошла на нет.

Лузеры из ЦРУ: взлом штаб-квартиры демократов

Отель Уотергейт

Уотергейтский скандал, стоивший Никсону президентского места, начался как маленькая интрижка, приключеньице с играми в шпионов. В июне 1972 года пятеро взломщиков, четверо из которых были кубинцами и на суде назвали себя «профессиональными борцами с коммунизмом», забрались в штаб-квартиру Демократической партии, тот самый отель Уотергейт. Они слегка пошарились там, притащили прослушивающие устройства и принялись рыться в документах. Спалились на глупости: наклеили на двери кусочки скотча, чтобы те не захлопнулись. Это заметил сторож, который вызвал полицию, а уже та задержала взломщиков.

Дальше начинается политический цирк, который продлился два года.

Аппаратура, найденная у взломщиков

Взломщиков посадили на серьезные сроки, что вызвало у тех удивление. Они явно были уверены, что их отмажут. Их мораль пала, и в какой-то момент, чуть позже, они начнут давать показания. Кроме того, два простых репортера из Вашингтон Пост, Бернстайн и Вудворт, начавшие свое собственное расследование, выяснили, что задержанные — ЦРУ-шники, а их записные книжки ведут к одиозному офицеру разведки Говарду Ханту.

Глубокая глотка сливает информацию

Карл Бернстайн и Боб Вудворт

В какой-то момент на связь с журналистами выходит некая крупная шишка из ФБР, которая начинает сливать компромат на администрацию Никсона. Агент получил довольно оскорбительное прозвище «Глубокая Глотка» (ну, да именно в честь популярного порнофильма).

Лишь спустя почти полвека, в 2005 году, его имя станет известно: это был Марк Фелт, заместитель директора ФБР. Скорее всего, репортеры понятия не имели о том, насколько крупного калибра их осведомитель.

Марк Фелт, агент «Глубокая Глотка»

Почти два года, 1972 и 1973, идет вялотекущее расследование. Но тектонические плиты уже начали движение: под Никсона, сами того не зная, начали копать ФБР, а с ними Сенат и, позже, Верховный суд. Все четыре ветви власти — судебная, исполнительная, законодательная и пресса — собирают компромат на парня, который каждый день машет рукой с экранов телевизоров.

Специальный прокурор прессует Никсона

Арчибальд Кокс

Дело доходит до того, что правительство назначает специального прокурора Арчибальда Кокса. А это — уже чертовски серьезно. Спецпрокурор не подчиняется даже генеральному прокурору и, фактически, является бомбой, подложенной под исполнительную власть. Никсон начинает дергаться уже явным образом. Он увольняет кучу собственных ставленников, чтобы за этим массовым непредсказуемым увольнением не заметили попавшего под ураган сокращений Кокса.

Никсон всегда гордился своей удачливостью. Он был уродцем, никто из коллег его никогда любил и не уважал, но череда счастливых случайностей позволила ему всплыть на вершину и уже там развернуться. Теперь его Фортуна отвернулась, и череда досадных промахов и неудач начала преследовать его до самой отставки.

На место специального прокурора назначают Леона Яворски — лояльного Никсону юриста, который готов на сотрудничество и салютует любимому президенту. Но когда Леон берет в руки материалы дела, от его лояльности не остается и следа. Разочарованный и разозленный, он начинает копать под президента в два раза эффективнее, чем «независимый» Кокс.

Леон Яворски

Материалы копятся и копятся, а взятые с поличным ЦРУ-шники начинают колоться как орехи, лишь бы им уменьшили срок. А тут еще агент Глубокая Глотка рассказывает настолько дикие вещи, что журналисты каждое его появление празднуют всей редакцией. В общем, Ричард «Ушлый Хер» Никсон попал.

Взрывные пленки, дело доходит до Верховного суда

В итоге третьесортный политический скандальчик доходит сначала до Сената, а затем и до Верховного суда. Дело раздуто до предела. Каждый американец уже с нетерпением ждет, чем кончится дело. Он ждет возмездия и кары для злых правительственных шишек. Мало кто еще понимает, что основным виновником окажется всенародно любимый рубаха-парень Никсон.

И тут происходит просто ядерный взрыв. Ужас Никсона, скандальнейшее событие 70-х

Во время рядового допроса в суде один из свидетелей нечаянно проговаривается о том, что все разговоры, происходящие в резиденции вице-президента Спиро Агню (то есть правой руки Никсона), записываются. Черт возьми, какая же буря начинается из-за этой нечаянно оброненной фразы!

Оказывается, что сам Ричард все это время записывал все самые секретные разговоры на пленку. Не иначе как для потомков. И все это существует, прямо здесь, неподалеку от здания Верховного суда! Начинается настоящая клоунада. Никсон отнекивается, ревет белугой, вице-президент Спиро летит с поста. Президент пытается запретить прослушивание пленок, ведь на них «интимная информация» и вообще, просто дружеский треп.

Интимная информация, оказавшаяся на пленках, повергла всю Америку в шок. Если бы Ричард Никсон, 37-й президент США, признавался на ней, что трахает проституток и нюхает кокс, его бы просто осудили. Но то, что там было, вызвало по всей стране бурю негодования и презрение.

Ричард не просто записал компромат о Уотергейте, даже это ему бы могли простить. Нет, он рассуждал об Америке и американцах. Всенародный лидер с таким презрением отзывался о соотечественниках, о всех ветвях власти, о всех коллегах и стране в целом, что его просто возненавидели. Малыш Дик оказался двуличным снобом, с наслаждением называющим выбравший его народ быдлом.

Дальше можно было либо стреляться (но на это не хватило духу), или надеяться на удачу. Никсон выступил с сообщением, в котором заявил легендарное «I’m not a crook!» («Я не мошенник!»). Но никто ему, разумеется, не поверил.

Никсон уходит от импичмента

…Но он был лишен привлекательности, и в итоге его выгнали из Вашингтона как отвратительного тролля. Ему еще повезло, что он унес оттуда ноги живым.

— Хантер Томпсон

Никсону грозил импичмент. Отстранение от власти, позор, пинок под зад, как шелудивому псу. Но он и здесь умудрился извернуться, провернув рискованную операцию. Президент официально самоустранился от власти, написав знаменитое отречение на пару строк:

Уважаемый г-н секретарь:

Сим покидаю пост президента Соединенных Штатов
Искренне ваш
Ричард Никсон

Место президента занял назначенный им же вице-президент Джеральд Форд. Первое, что тот сделал на правах главы государства, — подписал помилование своему ушедшему на покой боссу. С точки зрения закона все было гладко, Никсон избежал реального тюремного срока, но, как говорится, осадок остался. До конца жизни Ричард будет жупелом, огородным пугалом американской политики. Говоря фразу «Ушлый Хер» простые американцы еще долго будут вспоминать именно его, их самого большого любимца и шелудивого пса.

— Форд только что даровал Никсону полное помилование.
Я рывком сел, шаря вокруг себя, что бы разбить.
— Нет! — взревел я. — Невозможно!
— А вот и да. Я по радио слышала.
Я снова уставился на руки, чувствуя, как в груди собирается гнев, а в горле крик.
— Глупая лживая сволочь! Господи! Кто только голосует за вероломных подлецов! Даже тупицам нельзя верить! Только посмотри на Форда! Он слишком глуп, чтобы провернуть такую сделку! Черт, да у него лгать ума не хватит!
Сэнди пожала плечами.
— Он и пленки Никсону отдал.
— Срань господня!

— Хантер Томпсон, «Большая охота на Акул»

P.S.: Спасибо всем кто читает, подписывается, ставит "+" и поддерживает рублем (https://pay.cloudtips.ru/p/9c59405f). Всем хорошего настроения и удачного дня! Еще увидимся)

Источник

30 января 1703 года произошла знаменитая месть Ако, или возмездие 47 ронинов — происшествие, на основе которого было создано сначала народное предание, а потом и многочисленные пьесы японского театра кабуки. Эта история пережила не только несколько сотен лет, но и множество экранизаций разной степени фантастичности. Как же все было на самом деле?

Время и место действия — Япония времен сегуната Токугавы

В начале XVIII века Япония представляла собой феодальное общество с довольно необычным для нас укладом. Дело в том, что страной, при живом императоре, управлял сегун — нечто вроде главнокомандующего войсками. Формально он признавал над собой власть монарха, который считался сыном богини Аматерасу. Однако все важные решения сегун принимал сам, без оглядки на мнение божественного потомка.

Во время описываемых событий страной правил Токугава Цунаеси, эксцентричный сегун, сочетавший в своем мировоззрении конфуцианство и буддизм, правда, в диковинном виде. От конфуцианства он взял любовь к ритуализации обыденной жизни, поэтому придворные обязаны были досконально знать все церемонии и ни в коем случае не ошибиться в мелких деталях одежды или поведения.

«Собачий сегун» Токугава Цунаеси

От буддизма же Токугава взял сострадание к живым существам, правда понимал он его довольно странно. Свое прозвище «Собачий сегун» Цунаеси получил не зря. Он под страхом смерти запретил подданным бить и уж тем более убивать бродячих собак. Если пес забирался на участок крестьянина, тот даже не имел права кричать на пса, а должен был вежливо попросить его уйти. За малейшее причинение вреда собакам крестьянина могли лишить жизни. А однажды из за такого случая вообще казнили целую деревню.

Естественно, бродячие псы расплодились с ужасной скоростью и дикие стаи начали нападать на людей, за что народ не особо любил своего правителя.

Завязка конфликта

Именно ко двору этого помешанного на церемониале сегуна и были приглашены основные действующие лица — дайме Асано Наганори, феодал из Ако, а также дайме по имени Камеи Сама. Они были довольно неопытны в плане церемоний, поэтому их сразу определили к местному высокопоставленному чиновнику по имени Кира Есинака, который славился не только скверным нравом, но и корыстолюбием.

Асано Наганори. Ключевой персонаж истории

Подарки, которые получил Кира от двух своих учеников, не удовлетворили его, и он начал изводить их придирками и даже прямыми оскорблениями. Чиновник открыто пользовался своим положением и тем, что за обнажение оружия в покоях сегуна провинившимся светила не только смертная казнь, но и позор, падавший на весь его род.

Нападками Кира пытался выманить еще большие подарки. Дайме лишь терпели, но в какой-то момент один из страдальцев, Камеи Сама, не выдержал, и сказал своим людям, что готов убить зарвавшегося чиновника. Его люди посовещались и решили скинуться и принести церемониймейстеру подарки. Кира тут же показал свою продажность, немедленно поменяв свое отношение к Камеи: он начал вежливо с ним разговаривать и даже извинился за прошлую грубость — типичный вымогатель.

Но другой дайме, Асано Наганори, не догадался еще раз подкупить чиновника, что в итоге стоило им обоим жизни. Однажды Асано не выдержал и, после того, как его в очередной раз назвали «неотесанной деревенщиной», то ли выхватил меч и рассек лицо Кире, то ли ткнул в глаз принесенным ножом. Детали истории разнятся.

Асано Наганори нападает на Есинаку

Нападение не удалось, Кира отделался лишь легкими ранами, но для Асано и его рода наступили темные времена. Сам дайме был приговорен взбешенным сегуном к ритуальному самоубийству, а его самураи, лишившись хозяина, стали ронинами — бродячими воинами. Семья же Асано была лишена имени клана и имущества, как опозоренная поступком главы рода.

Ронины берутся за дело

Ронины чем то похожи на безземельных рыцарей в Европе, но со своими особенностями. Это были самураи, лишившиеся покровительства своего господина, а значит и постоянного дохода. Они могли стать торговцами (но это считалось позорным делом для воинов), а могли уйти в вольные поэты или музыканты. Последнее, впрочем, требовало таланта, и далеко не у всех он был. Однако чаще всего бедный и неприкаянный воин становился разбойником или наемным убийцей, поэтому ронинов в Японии того времени не особо жаловали.

После казни Асано осталось около двухсот самураев, неожиданно для себя ставших ронинами. И если большинство приняли эту судьбу, то сорок семь во главе с советником Оиси Кураносукэ решили, что честь господина требует отмщения. При этом они прекрасно понимали, что после мести их ждет неминуемая казнь, но пошли на это, руководствуясь кодексом Бусидо, правилами поведения самурая.

Взявшись за дело, опозоренные воины, прежде всего, затаились, ведь Кира прекрасно понимал, что они могут отомстить и был постоянно под охраной. Для маскировки ронины разъехались по Японии, ведя разгульный образ жизни. Сам же Оиси вообще развелся с женой, взял себе наложницу и постоянно проводил время в пьянках, валяясь в грязи, а проходившие мимо люди осыпали его презрительными насмешками.

Один человек из княжества Сацума и вовсе обозвал бывшего советника дураком и мерзавцем, недостойным звания самурая, пнув спящего ногой и плюнув ему прямо в лицо. Естественно, слухи о таком поведении возможных мстителей дошли до Киры, и со временем он расслабился, перестав так много сил уделять охране своей персоны. А зря.

Месть сорока семи ронинов

30 января 1703 года ронины двумя отрядами по сигналу барабана ворвались в поместье Киры Еситаки в городе Эдо, по пути перебив шестнадцать и ранив более двадцати человек.

Ворота было решено разбить топором, и чтобы окружающие люди не обеспокоились, к ним были посланы гонцы с примерно таким посланием:

«Мы, ронины, состоявшие прежде на службе у Асано Такуми-но-Ками, собираемся этой ночью ворваться во дворец Кира Кодзукэ-но–Сукэ, чтобы отомстить за нашего господина. Мы не ночные грабители и не хулиганы и не причиним вреда соседним домам. Просим вас не беспокоиться».

Также, существует легенда, согласно которой ронины, чтобы отличать друг друга в темноте, повязали головы белой тканью, и теперь в Японии такие повязки считаются знаком решительных намерений, называются «Хатимаки», и надеваются перед атакой для поднятия боевого духа.

Услышав шум, Кира вместе с детьми и женой спрятался в чулане, и его долго не могли найти. Однако Оиси все же отыскал его тайное убежище и, объявив о том, что пришел отомстить за своего господина, предложил Кире сделать себе сэппуку. Тот отказался, после чего ему просто отрубили голову.

Собравшись вместе, ронины с отрубленной головой Киры в ведре прошли торжественным маршем по Эдо. Отнеся свой окровавленный трофей в буддийский монастырь, на могилу хозяина, они сдались властям и отправили самого младшего в качестве гонца в Ако, чтобы сообщить о свершившемся возмездии.

Конец сорока семи ронинов

Сегун оказался в щекотливом положении. С одной стороны, его власть попрали: в его собственной столице был убит один из самых высокопоставленных чиновников. С другой — ронины поступили в духе кодекса Бусидо, и стали невероятно популярны в народе. Токугава поступил мудро: он велел казнить всех ронинов, но не на виселице, как воров и убийц, а посредством почетного ритуального самоубийства.

Клан Асано возвратил себе доброе имя, ему даже вернули часть владений. Род же Киры, наоборот, лишился наследственной должности кокэ (мастера церемоний), его владения были урезаны, а внук и наследник рода, Кира Еситака, был приговорен к смерти за то, что, будучи самураем, не смог защитить свою семью.

Сорок шесть ронинов вспороли себе животы и были похоронены рядом с господином, молодого же гонца, когда он вернулся из Ако и тоже сдался властям, простили, и он прожил до 78 лет, после смерти заняв место рядом с соратниками.

Казнь 47 ронинов

Любопытно, что рядом с сорока семи ронинами покоится еще один человек. После похорон жители Эдо приходили в храм воздать дань богам. Прибыл сюда и уроженец провинции Сацума, тот самый, что когда-то плюнул в лежащего на земле Оиси Кураносукэ. Узнав всю правду о поступке ронинов, и особенно Оиси, он воскликнул:

«Когда я нашел тебя пьяным в Киото, я не знал что ты готовишь план мщения врагу своего господина. Я считал тебя бесчестным человеком, я пихнул тебя ногой и плюнул в лицо. Теперь я пришел сюда, чтобы просить прощения и искупить свою вину».

Произнеся этот монолог, он вынул короткий меч и пронзил себе живот. Настоятель храма решил похоронить этого человека рядом с сорока семью воинами.

Могила 47 ронинов

Эта история приносит нам из глубины веков дух средневековой Японии — загадочной, непостижимой и кровавой.

P.S.: Аригато! всем кто читает, подписывается, ставит "+" и поддерживает рублем (https://pay.cloudtips.ru/p/9c59405f). Всем хорошего настроения и удачного дня! Еще увидимся)

Источник

Хантер Томпсон был колоссальным засранцем, гением и эталонным нонконформистом. Его лучше всего помнят по книге «Страх и отвращение в Лас-Вегасе» и созданному им жанру гонзо-журналистики. А еще по жизни рок-звезды и совершенно безумной биографии. Он отслужил в ВВС, где спал с дочерью полковника, водил дружбу с голландским убийцей-психопатом, год прожил в банде «Ангелы Ада», был доверенным лицом кандидата в президенты, закидывался всеми известными психоактивными веществами и однажды подкинул Джеку Николсону окровавленное лосиное сердце.

Уродливая и восхитительная колонна высотой с 12-этажный дом стоит посреди девственной долины в Колорадо. Пушка, размещенная в пылающем «кулаке» монумента, выстреливает смесью пороха и праха Хантера С. Томпсона прямо над толпой из 300 орущих человек. Среди присутствующих гостей напиваются и (по настроению) принимают запрещенные вещества Джек Николсон, Билл Мюррей, Бенисио Дель Торо, Шон Пенн и бывший кандидат в президенты Макговерн. У подножия колонны с ужасом взирает на происходящее пластиковый президент Никсон. Пока прах рассеивается над долиной, оглушительно играет Mr. Tambourine Man — еще одна часть завещания усопшего. Джонни Депп лично оплатил все расходы, отдав на все это 3 миллиона долларов.

Лучшие похороны, какие только можно придумать

Хантер Томпсон теряет отца, заводит врага в полиции, спит с мамашей приятеля — и все это в школьные годы

Хантер Стоктон Томпсон родился в семье ветерана Первой мировой и библиотекарши из Кентукки.

Хантер гораздо быстрее своих сверстников понял, что мир — не самый дружелюбный аттракцион. Однажды, когда ему было 9, он с парнями из школы перевернул гигантский почтовый ящик и сбросил его под колеса школьного автобуса — так дети решили отомстить за то, что его водитель был редкостным мерзавцем. В дом Томпсонов пришли федералы — подельники сдали сопливого малыша Хантера с потрохами и назвали инициатором преступления. Получить ремнем по заднице было не так обидно, как осознать, что лучшие друзья готовы выдать тебя при первом же появлении копов.

Когда Хантеру было 14, его отец умер от миастении или «мышечной слабости». Он и два других младших брата остались на попечении у матери, которая так и не оправилась, начала пить и очень быстро превратилась в вечно пьяную развалину.

Следующие годы до окончания школы быстро выросший акселерат Томпсон провел играя в бейсбол, неплохо схватывая материал в школе, попивая пиво, соблазняя ровесниц и ввязываясь в хулиганские делишки. В 14 лет Хантер впервые занимается сексом — причем не с какой-нибудь одноклассницей Мэри-Джейн, а со зрелой дамой, знакомой семьи. Во время приступа страсти женщина вгрызается зубами в лицо паренька, да так, что остаются шрамы, и тот начинает вопить словно резаный. История быстро становится известна общественности, но Хантеру это только на руку — после такого уважение сверстников обеспечено на долгие годы.

«Она использовала меня как прыщавую секс-игрушку, я же считал ее любовью всей своей жизни… С чего ей взбрело в голову вцепиться мне зубами в лицо, я так и не понял», — напишет он в своих мемуарах за пару лет до самоубийства.

Последние четыре года у него даже был собственный лютый враг — узколобый кентуккийский жлоб и по совместительству коп Дотсон. Тот поднимал свои показатели за счет мнимого «раскрытия» подростковых преступлений, и Томпсон был любимым объектом его придирок.

Одна из рядовых выходок Хантера серьезно испортила ему жизнь. Всего за пару недель до сдачи последних экзаменов и выпускного он вместе с друзьями катался по окрестностям, празднуя грядущее окончание школы, горланя песни и попивая пиво. Затем одному из них, здоровяку Максу, захотелось стрельнуть сигарет у компании таких же молодых людей — он получил отказ, нахамил и пообещал «перебить их всех, а их девчонок трахнуть». Хантер затащил Макса обратно в машину, и пьяные товарищи уехали, моментально забыв об этой перепалке.

Тем же вечером парней загребли полицейские, и юный Томпсон получил второй после выходки со школьным автобусом важный урок. Всех, кроме него, даже Макса, сразу же отпустили — они были выходцами из благополучных семей среднего класса. Дело Томпсона досталось Дотсону, и тот оторвался по полной, обвинив паренька в попытке изнасилования и расправы. Впрочем, они жили в маленьком городке, где все друг друга знали, и посадить Хантера удалось лишь на 60 суток. Причем о его невиновности заявили даже «жертвы» из компании, к которой так неудачно подъехал Томпсон.

Хантер пропустил экзамены, выпускной и не получил аттестата об образовании в старших классах. Формально он остался неучем — отвратительная перспектива для дальнейшей жизни.

Хантер Томпсон в армии: полковая журналистика и шашни с дочерью полковника

Выйдя из заключения, Томпсон обнаруживает себя во взрослом мире, где нужно зарабатывать на жизнь. Он начинает работать на отца девчонки, с которой встречался в школе, но вскоре все портит. Спустя две недели Хантер на доверенном ему грузовике врезается в машину на парковке — ничего особенного, но он приходит в настоящий ужас. Перепуганный паренек делает очередную глупость, которая меняет его судьбу. Через час после аварии он бежит записываться добровольцем в армию, чтобы избежать гнева отца своей бывшей, а заодно уехать подальше от матери-алкоголички и вездесущего Дотсона.

Томпсон сдает экзамены приемной комиссии на 97 баллов из 100, и ему советуют отправиться во Флориду, служить в ВВС. Естественно, никаким пилотом ему быть не хотелось — его главной амбицией в этот момент было уклонение от наказания за разбитый грузовик.

В армии Хантер быстро осваивается, записывается на усиленные вечерние курсы во Флоридском университете и, фактически, получает что-то вроде высшего образования. Ему удается занять место редактора в армейской спортивной газете The Command Courier. Предыдущего, кстати, отстранили за беспробудное пьянство и систематическое осквернение городских зданий посредством уринации.

Кроме того, втайне от начальства он пишет под псевдонимом и для других изданий. Место журналиста давало ему невероятные по меркам простого кадета возможности: кататься по стране со спортивными командами, ходить в гражданском, отлучаться из части и вообще забывать об армейской рутине на месяцы.

Хантер во время работы полковым журналистом на авиабазе

Здесь же, в ВВС, будущий гений впервые пробует амфетамин и начинает спать с 25-летней дочерью полковника. Благодаря работе спортивным журналистом он впервые видит трагическую смерть прямо перед носом: его однофамильца, фотографа по имени Джордж Томпсон, расплющивает болидом во время гран-при «Формулы-1». Хантеру приходится в тот же день писать некролог о коллеге, который на его глазах превратился в фарш. После этого у него случился нервный срыв, недельный запой, и он окончательно понял, что хочет покинуть армию.

Уйти просто так было нельзя — по контракту он был обязан провести в ВВС еще два года. Поэтому Томпсон начинает вести себя пассивно-агрессивно — формально соблюдает все правила и субординацию, но действует так вызывающе и высокомерно, что в 1957 его «увольняют с почетом», да еще и с припиской о его дурном влиянии на других солдат.

Хантер начинает карьеру журналиста и едет работать в Латинскую Америку
(где много дерется и дружит с убийцей-психопатом)

Распрощавшись с ВВС, Хантер Томпсон едет в Нью-Йорк, где по армейской программе проходит курсы в Колумбийском университете. После этого он устраивается простым посыльным в «Нью-Йорк Таймс», а по вечерам перепечатывает на машинке романы Фицджеральда и Хемингуэя, чтобы проникнуться их стилем. Вскоре Томпсон получает место корреспондента в газетенке The Middletown Daily Record. Оттуда он с треском вылетает после того, как в ярости разбивает автомат для продажи конфет и избивает местного ресторатора, который оказывается спонсором его издания.

С такой рекомендацией делать в США ему было нечего. Однако тут же подвернулся вариант в Южной Америке. Хантера пригласили в Пуэрто-Рико — работать корреспондентом в газете El Sportivo. Та, впрочем, быстро накрылась, но к тому времени Томпсон уже обзавелся нужными связями и начал писать как внештатный сотрудник нескольких южноамериканских изданий.

Поколесив по Южной Америке, которая тогда была царством чистого безумия и насилия, Хантер снова возвращается в США и проезжает всю страну автостопом с запада на восток. Доехав до океана, он остается работать сторожем на горячих источниках Биг Сура. За эти 8 месяцев он пишет два романа: «Принц Медуза» и «Ромовый дневник». Последний стал автобиографическим рассказом о работе репортером в Пуэрто-Рико и впоследствии был экранизирован.

Хантер умудряется потерять даже работу сторожа после того, как описывает неприглядную жизнь местной богемы и отсылает текст в популярный мужской журнал Rogue, бывший прямым конкурентом Playboy.

С 1962 по 1963 год Хантер Томпсон проводит в Бразилии, работая в англоязычном издании Brazil Herald. В Рио он женится на давней подруге Сандре Конклин, и у них рождается сын, которого назвали Хуаном Фицджеральдом. Здесь же они в ужасе пережидают Карибский кризис, и здесь же Хантер встречает Гирлингиса, с которым проводит пьяные ночи в драках и ожидании ядерного Армагеддона.

«Гирлингс был 33-летним красавцем-голландцем с телосложением монстроузного культуриста… Гирлингс бежал из Голландии, потому что находился в розыске за убийство — он кокнул каких-то фашиков из кольта 45-го калибра, который украл у убитого американца. Гирлингс вырос во время Второй Мировой войны в оккупированной Голландии и ненавидел немцев, как своих кровников». — «Царство страха».

Хантер Томпсон со своей женой Сандрой Конклин

С этим же персонажем связана одна из самых диких историй, в которые попадал Хантер. Однажды выходя из бара, они наткнулись на двух молодых, неадекватных, но стильно одетых людей, которые прямо посреди Копакабаны истязали пса, пытаясь оторвать ему ноги. Ни Томпсон, ни Гирлингис такого вытерпеть не могли и бросились избивать живодеров. Те попытались сбежать, началась погоня с избиением, свидетелями которой стали сотни человек.

Несчастная псина была спасена, а негодяи наказаны. Однако выяснилось, что оба они — дети каких-то местных воротил (сам Томпсон называл одного из них сыном министра, но наверняка приврал). Учитывая, что Гирлингис был в розыске за убийство, а у Томпсона в кармане лежал заряженный револьвер, история вышла так себе. Голландцу удалось сбежать, прихватив хантеровский пистолет, так что действительно ужасающего скандала не вышло. Дело замяли, а Хантер с семьей в спешке отправился обратно в США.

Хантер Томпсон живет с «Ангелами Ада» и пишет о них книгу

Вернувшись в Штаты, Томпсон остается жить в Сан-Франциско, где погружается в местную контркультурную жизнь: много общается с хиппи, поэтами и писателями и пишет обо всех них в подпольной газете Spyder. Однажды он приходит к вдове Хемингуэя, чтобы написать о нем материал, и ворует на память лосиные рога — трофей, которым он будет гордиться до конца жизни.

В 1965 году The Nation предлагает Хантеру Томпсону совершенно сумасбродный контракт. Ему предстоит влиться в банду байкеров «Ангелы Ада» и регулярно писать о них серию материалов. Хантер год живет их жизнью: сотни раз рискует на трассах, участвует в стычках, пьет и принимает все наркотики, какие были способны достать «Ангелы».

Если сначала жизнь с байкерами пришлась ему по вкусу, то вскоре в их отношениях начался серьезный разлад. Многие из них начали считать, что Хантер получает неслыханные деньги и не делится. Следующим ударом по их отношениям стала кислотная вечеринка у писателя Кена Кизи, где «Ангелы» устроили групповуху, в которой были согласны участвовать далеко не все приглашенные женщины. Хантер воспользовался портативной камерой и записал часть оргии. Пленка стала культовой и расходилась среди битников как реликвия.

Вскоре «Ангелы» окончательно разочаровали Томпсона, когда выступили на стороне полиции и устроили показательное избиение студентов-демонстрантов:

«Идиллия закончилась резким разрывом 16 октября, когда Ангелы Ада атаковали демонстрацию под лозунгом «Вон из Вьетнама!» на границе Окленда с Беркли. Экзистенциальные герои, передававшие по кругу косяки вместе с радикалами из Беркли на вечеринках Кизи, неожиданно превратились в злобных, ядовитых тварей, набросившись на тех же самых либералов, размахивая кулаками и крича: «Предатели, коммунисты, битники!»… Ангелы Ада твердо сомкнули ряды с копами, Пентагоном и Обществом Джона Берча». — «Ангелы Ада».

В конце концов байкеры жестоко избили самого Томпсона во время перепалки в баре.

История о репортере, прожившем год в самой обсуждаемой банде Америки, имела бешеный успех у обывателей и контркультурной публики. Издательство Random House предложило опубликовать записи Хантера в виде книги, а телевидение начало приглашать его на различные шоу в качестве важнейшего в стране эксперта по «Ангелам Ада».

Отношения с «Ангелами Ада» закончились навсегда, но Томпсон сохранил любовь к диким скоростям и мотоциклам до конца жизни. Даже в возрасте за сорок он продолжал совершать безумные трюки и поездки по самым опасным трассам Америки. Еще одно странное увлечение Хантера: собирать информацию о наиболее гиблых участках дорог и отправляться покорять их, словно в паломничество.

Страх и отвращение в Лас-Вегасе или смерть американской мечты

Какими бы ни были достижения Хантера в журналистике или политике, больше всего он все же известен как автор книги «Страх и отвращение в Лас-Вегасе. Дикое путешествие в сердце Американской мечты».

Она — синоним его творчества и гонзо-журналистики вообще. Даже если это звучит чертовски банально, «Страх и отвращение» — действительно самая глубокая по содержанию из крупных работ Хантера. В 1972 году, когда она вышла, писатель был на максимальном подъеме — самый злой, самый растерянный, но при этом жадный до правды и впечатлений Томпсон.

Хантер утверждает, что эта история — даже не роман, а развернутое и точное описание его поездки в Лас-Вегас. В книге мы видим двух героев — Рауля Дюка и Доктора Гонзо, за которыми скрываются сам Томпсон и его друг Оскар Зета Акоста — мексиканский правозащитник, адвокат, бешеный тип, «слишком дикий, чтобы жить, слишком редкий, чтобы сдохнуть».

Хантер Томпсон и Оскар Зета Акоста

Акоста, пожалуй, — единственный из окружения Томпсона, кто может сравниться с ним по энергии, ненависти к президенту Никсону и любви к запрещенным веществам. Тем, кто знаком с историей лишь по фильму, может показаться, что их с Хантером поездка в Вегас — это просто наркотрип двух безумцев, окончательно расплавивших свои мозги в Америке 60-х.

Но это вовсе не так.

Все началось в 1968, когда издательство Random House, видевшее в Томпсоне золотую жилу, дало ему 6000 долларов авансом и абстрактное задание написать об американской мечте. Хантер начал метаться по стране и оказался в Чикаго во время садистского и бессмысленного подавления демонстраций. Увидев, как полиция забивает протестующих, словно скот, он понимает, что американская мечта издохла как раз на излете 60-х. За пару месяцев до этого был убит Роберт Кеннеди, брат того самого Джона Кеннеди, и у страны не осталось достойного кандидата. Писать, вроде как, было уже не о чем.

В 1970 случилось событие, которое снова заставило броситься на поиски американской мечты. Во время антивоенных демонстраций полицией был застрелен журналист и хороший знакомый Хантера Рубен Салазар. Нити расследования вели из Лос-Анджелеса в Лас-Вегас. К тому же, Томпсону дали задание описать два события, которые как раз должны были случиться в Вегасе: мотогонка «Минт 400» и антинаркотический съезд полиции.

Пасьянс сошелся: расследование смерти друга, мотоциклы и наркотики смешались с американской мечтой, которая, казалось, осталась только в Лас-Вегасе. Хантер и Акоста под завязку набили багажник целым музеем психоактивных веществ и отправились в город, переполненный всеми сортами человеческих отбросов.

Рауль Дюк и Доктор Гонзо едут в Лас-Вегас. Рисунок Ральфа Стедмана

Вместо американской мечты они нашли то самое место, в котором она умерла и, кажется, уже начала смердеть. Вегас, полный проституток, мошенников и копов, приехавших на конференцию, заставляет Томпсона задуматься о протестном движении. Именно тогда оно было на самом пике: хиппи заполнили каждую щель в Америке, рок-н-ролл звучал повсюду, а сексуальная революция была в разгаре. Казалось, еще пара лет, и ход истории поменяется раз и навсегда. Но Хантер говорит нечто совершенно неожиданное: весь этот балаган с Миром и Любовью подходит к концу, революция хиппи провалилась, дети цветов превратятся в торчков или остепенятся и найдут работу.

Вскоре так и случилось. Праздник 60-х кончился, и началось похмелье 70-х. Пришло время огребать от копов с дубинками или идти в клерки и смириться с приходом Никсона.

Хантер рвется в политику и пытается стать шерифом от партии фриков

У Хантера Томпсона были тяжелые формы зависимости от многих вещей: мотоциклов, оружия, павлинов, наркотиков и прочего. Но политика была одной из первых в его списке — ее он ставил выше секса. Даже несмотря на всю свою любовь к оргиям.

Выборы Томпсон видел как азартный злой спорт и однажды решил к нему подключиться. В 1970 он баллотировался на пост шерифа округа Питкин в Колорадо и едва не выиграл гонку. Хантер сам тогда жил в городе Аспен. Тот как раз стал местом притяжения всевозможных «фриков»: хиппи, байкеров, фанатов психоделики и битников. Томпсон решил, что сделав ставку на них можно здорово подняться. Расчет был следующий: такие элементы почти никогда не голосуют, но если начнут, то могут стать решающей силой.

Программа Томпсона включала легализацию наркотиков, снос всех зданий, которые загораживали горы, а также переименование Аспена в «Жирдяево» (Fat City), чтобы отпугнуть от города инвесторов и сохранить его очарование глухомани. Как видно по этим пунктам, на победу он особо не надеялся. При этом Томпсон умудрился набрать 44% голосов и, если бы не вмешательство властей, мог бы стать новым шерифом округа.

Хантер с самого начала сделал одну фатальную ошибку: еще до старта предвыборной гонки отправился в Rolling Stone и рассказал эту историю, заявив, что с удовольствием напишет о ней во всех подробностях. Попутно Томпсон с успехом пытался эпатировать редактора: притащил с собой 6 париков, которые менял по ходу рассказа. К тому же он пришел с паком пива и выпил его весь прямо во время собеседования.

Благодаря публикации забавная провинциальная история превратилась едва ли не в дело национальной важности. Она привлекла слишком много внимания, чтобы от нее отвели взгляд крупные политики. Если сначала власти округа вообще не воспринимали Томпсона и его партию фриков всерьез, то после публикаций забили тревогу и подключили административные ресурсы. К тому же, в Rolling Stone написали о том, что кандидат от фриков сам даже не надеется на победу. Из-за этого он потерял множество избирателей.

Хантер Томпсон во время оглашения результатов выборов

В какой-то момент дело приняло серьезный оборот. Хантеру и его семье начали поступать угрозы, источники в полиции сообщали о возможной вооруженной засаде на кандидата от фриков, и его сторонники начали повсюду таскаться за ним с оружием, чем только накаляли обстановку. Сам Томпсон вспоминает, что в последнюю ночь перед выборами он и его товарищи забаррикадировались в доме с заряженным оружием — трезвые и ждущие вооруженного нападения или «коктейля Молотова» в окно.

Кроме прочего, местная администрация отправляла в штаб Хантера стукачей и провокаторов. Один из них, Бромли, вообще оказался агентом ФБР. Этот неудачливый и узколобый байкер ходил повсюду с обрезом, угрожал Томпсону взорвать его дом, а потом агрессивно лез в телохранители Хантера. Затем, когда Бромли несколько раз погорел то на оружии, то на наркотиках, но федералы каждый раз вытаскивали его на свободу, стало понятно, на кого и как он работает. История о Броули попала в Rolling Stone, так что неудачливый агент прославился на всю страну.

Хантер становится доверенным лицом кандидата в президенты, а его злейший враг катает его на своем автомобиле

Томпсон и Макговерн

В 1972 году Хантер Томпсон, уже плотно сотрудничающий с Rolling Stone, взялся освещать предвыборную гонку. Казалось, что в ней не будет ничего особо интересного. Ричард Никсон, про которого Хантер сказал: «Он был свиньей, а не человеком, и простофилей, а не президентом», планировал переизбраться на второй срок, и демократы не могли ему в этом помешать. Но Томпсон, присоединившийся к избирательному штабу кандидата в президенты Макговерна, заглянул за кулисы большой политики и вытряхнул оттуда наружу всю грязь.

Несмотря на то, что изначально Хантер рьяно поддерживал Макговерна (он был бы готов поддержать хоть самого Сатану, если бы тот выступил против Никсона), досталось в результате всем. Ни демократы, ни республиканцы не избежали осмеяния и потоков желчи.

Забавный момент: однажды во время этой кампании Никсон подбросил Томпсона на своей машине до аэропорта. В дороге президент предложил ему обсудить политику, но тот отказался, и всю дорогу они болтали о футболе. В конце пути Хантер даже признал, что у Никсона есть свое обаяние — притягательность действительно плохого парня. Нация любила плохих парней и выбрала его снова.

Ричард Никсон, президент, заслуженно получивший прозвище Tricky Dick

Результатом политической авантюры стала книга «Страх и отвращение предвыборной гонки ‘72», которую вскоре признали классикой политической документалистики и гонзо-журналистики. Многие неожиданно для себя открыли, что Томпсон — это не только тот психопат, который пишет про психопатов, но и автор, который действительно разбирается в современной политике и готов обсуждать ее с сумасшедшим упоением азартного игрока.

Потом Томпсон будет много и часто писать о выборах и войнах, но такого большого и мощного материала так и не создаст.

Хантер Томпсон становится воротилой порно-бизнеса и военным корреспондентом

В 1974 году в Томпсоне что-то ломается. Возможно, сыграли роль наркотики, всеобщее признание или уход Никсона — потеряв злейшего в своей жизни врага, Хантер начал чахнуть. В августе ненавистный (теперь уже всей стране) президент досрочно вылетел из Белого дома как пробка из-под шампанского. А уже в октябре Томпсон теряет всякий вкус к жизни.

Тревожным симптомом стал «Грохот в Джунглях» — великий боксерский поединок между Мохаммедом Али и Джорджем Форманом, который прошел в африканском Заире. Хантер прибыл в Киншасу вместе со своим другом Ральфом Стедманом с заданием от Rolling Stone освещать бой. Но вместо этого он проводит все время поединка в омерзительном состоянии в бассейне, даже не взглянув на битву по телевизору. Задание было провалено, Томпсон впал в писательский ступор и, кажется, больше никогда не смог работать с таким же рвением, как раньше.

Следующие десять лет выдались для него невероятно странными. Он посвятил себя двум вещам: секс-бизнесу и военной журналистике.

Хантер отправляется посмотреть на последние аккорды Вьетнамской войны в Сайгон прямо перед его сдачей войскам коммунистического Северного Вьетнама. Там он застает мрачную и дьявольскую картину массового отступления, и войны, которая идет на каждом квадратном метре страны:

«Пока зловещий хор «Бай-бай, мисс Американ Пай» выл у нас над головой в ресторане, где мы ели крабов, я с ненавистью разглядывал противоположный замусоренный берег реки Сайгон. Там, за горизонтом, земля дрожала от взрывов вьетконговских бомб, и рисовые делянки разлетались на длинные чистые лоскутья, словно на рукаве рубашки разошелся шов. Ковровые бомбардировки, артобстрелы, последнее обреченное рычание империи белого человека в Азии». — «Царство Страха».

Затем Томпсона отсылают на Гранаду во время вторжения туда американских войск. На маленьком клочке суши, с зачисткой которой справился бы пьяный отряд «Ангелов Ада», высаживаются тысячи десантников. Вертолеты, бронетехника и авианосцы превращают остров в одну гигантскую траншею.

После такого безумия Хантер бросает военную журналистику и берется написать о феномене «феминистического порно» для Playboy. Не исключено, что он сам придумал этот термин, и до него никто о подобном даже не думал. Этот маленький эпизод приводит к совершенно невероятным последствиям.

Пытаясь разобраться в том, чем живет современное ему порно, Хантер едет на встречу с секс-магнатами братьями Митчеллами. После интервью они оказываются настолько впечатлены хваткой и напором Томпсона, что приглашают его стать ночным менеджером своего порно-стрип-клуба «Театр О’Фаррелл». В качестве зарплаты предлагается такая сумма, что Хантер соглашается немедленно.

Братья Митчеллы — воротилы секс-индустрии и ушлые подонки

В действительности, роль Томпсона в этом бизнесе была куда тоньше и важнее. Работа ночного менеджера лишь давала Митчеллам повод платить ему большие деньги. На самом деле, главная услуга, которую оказывал Хантер — политические и медийные консультации. Братья были гениальными хапугами и матерыми бизнесменами секс-индустрии. Но они поднялись так высоко, что начали задевать потолок политики и таких сфер, о существовании которых лишь догадывались. Хантер как раз был нужен для того, чтобы вовремя одергивать их от необдуманных действий или давать стратегические советы. Говоря языком мафии, он был их консильери.

Хантер Томпсон с работницами «Театра О’Фаррелл»

Весь 1985 год Томпсон прожил как король во время бунта. Он обитал в царских апартаментах с видом на виллы крупнейших шишек города и позволял себе стрелять там из пистолета по мишеням. При этом его едва ли не ежедневно таскали по судам — слишком многим мешали Митчеллы и их новый любимчик-выскочка.

Хантер проработал консультантом порно-воротил около года. Окончательно же эта история закончилась в 1991 году, когда один из братьев застрелил другого во время ссоры.

Хантер становится звездой, но теряет хватку. Дерется с Биллом Мюррем, подбрасывает Джеку Николсону сердце и умирает

Дальнейшая жизнь Хантера С. Томпсона была сумбурной, а истории о ней остались скомканные и противоречивые.

С середины 70-х Хантер стал настоящей рок-звездой от журналистики. В его уединенное поместье в Колорадо постоянно приезжали гости, прихлебатели, друзья, поэты, актеры и музыканты. Встретить Джека Николсона или музыкантов Rolling Stones здесь было проще, чем на съемках или концерте.

Но Томпсон спекся, в нем что-то сломалось. Создание статей и книг шло с трудом, им начали овладевать ярость и тоска. Он продолжал вести безумный образ жизни, выпивал по бутылке бурбона в день, стрелял из своей коллекции оружия по кабанам, взрывал самодельную взрывчатку, тащил в дом толпы порнозвезд и согласных на все актрис. В том же 80-м его жена Сандра Конклин, уставшая от измен, уходит вместе с сыном.

Обстановку разряжает второй брак, выход фильма «Страх и ненависть в Лас-Вегасе» 1998 года с Джонни Деппом и Бенисио Дель Торо, а также 11 сентября и Джордж Буш. Война с терроризмом и приход президента, сравнимого с Никсоном по опасности для страны, сначала побудили снова броситься в политическую журналистику как в былые годы, но затем лишь удвоили злобу и подавленность.

Хантер начинает чудить и попадает в передряги, из которых ему уже не так просто выбраться как раньше. К примеру, оказывается в центре уличной драки в Монреале вместе с Биллом Мюрреем:

«Мы вышли наружу подышать свежим воздухом и увидели, как пьяный француз на Камаро зет-28 сбил двух людей на узкой улице недалеко от клуба и попытался скрыться, но запаниковал и врезался в хлебный фургон. Разъяренная толпа погналась за ним и била, пока он не признал свою вину… У меня были свои причины присоединиться к толпе, что я и сделал — вместе с Билом Мюрреем, и Бобом Эйрамом, и с десятком панков, кричавших «Ублюдок! Ублюдок!» и «J’accuse!» (Я обвиняю (франц.)». — «Поколение свиней».

Или, к примеру, однажды он вызывает панику и доводит до панической атаки гостившего недалеко от него Джека Николсона. Хантер по приятельски подбрасывает ему окровавленное лосиное сердце в качестве подарка. Как оказалось, по «счастливой» случайности, за актером как раз охотился какой-то маньяк, который обещал убить Джека и всю его семью. Николсон реагирует соответственно: вызывает полицию, которая, ясное дело, выходит на Хантера. Но все разрешается благополучно.

В 1990 году с Томпсоном происходит совершенно идиотская и крайне паршивая история. Он устраивает скандал с прибывшей к нему в поместье порно-звездой Гэйл Палмер. Женщина была невероятно раздражающей, наглой и, к тому же, приехала для того, чтобы прочитать Хантеру лекцию о том, что он совершенно ничего не понимает в феминистическом порно, а все его статьи — просто мусор. Томпсон без особых церемоний вышвыривает мутную (и пьяную) посетительницу. Та немедленно идет в полицию и заявляет о попытке изнасилования и убийства. Приехавшие копы, естественно, в нагрузку находят у писателя наркотики и взрывчатку.

Судебные разбирательства продлились 13 лет, закончившись полным оправданием Хантера в 2002. Гэйл Палмер оказалась посрамлена и вынуждена была принести извинения. Но осадок, понятное дело, остался.

В 2003 Томпсон выпускает мемуары, в которых признается в таких вещах, что будь ему поменьше лет, судебная система снова взялась бы за него со всей яростью.

В 2005 году Хантер Томпсон оставляет жене записку маркером на бумаге:

«Никаких больше игр. Никаких бомб. Никаких прогулок. Никакого веселья. Никакого плавания. 67. Это на 17 лет больше, чем 50. На 17 больше того, в чем я нуждался или чего хотел. Скучно. Я всегда злобный. Никакого веселья ни для кого. 67. Ты становишься жадным. Веди себя на свой возраст. Расслабься — будет не больно»

20 февраля 2005 года Хантер печатает слово «Адвокат» на печатной машинке и тут же, за столом, стреляет себе в голову из пистолета. Домашние, которые как раз гостили в поместье, принимают хлопок за звук упавшей книги и не придают ему значения. Через какое-то время вошедший в комнату сын Хантера Хуан обнаруживает тело отца. Он берет дробовик, заряжает его, выходит на заснеженную улицу и трижды стреляет в воздух, чтобы воздать почести величайшему нонконформисту XX века.

P.S.: Спасибо всем кто читает, подписывается, ставит "+" и поддерживает рублем (https://pay.cloudtips.ru/p/9c59405f). Всем хорошего настроения и удачного дня! Еще увидимся)

Источник

Забудьте о выдвижных клинках, гашише, райских садах с гуриями и разборках с тамплиерами.

Первой жертвой основателя ордена стал его школьный товарищ

Хасан ибн Саббах, основатель ордена ассасинов по прозвищу «Старец горы», родился в семье умеренных шиитов, однако после учебы в Каире перешел в более радикальное учение низаритов. Показательно, что он был однокашником многих влиятельных и даже великих людей того времени, среди которых были Омар Хайям и Низам аль-Мульк, визирь в империи сельджуков.

Памятник Низаму аль-Мульку в Иране

Именно с Низама аль-Мулька началась история ассасинов как организации убийц. Бывшие школьные товарищи стали политическими соперниками, и в какой-то момент Хасан устранил противника: к нему был послан убийца, переодетый странником-дервишем, и визирь был убит прямо посреди своего роскошного дворца в окружении стражи и множества свидетелей.

Крепость Аламут, главный оплот ассасинов, была захвачена ими без единой капли крови

Руины крепости Аламут

Когда Хасан ибн Саббах выбирал место для своей базы, он остановился на крепости Аламут близ Каспийского моря. Она действительно была практически неприступной для войск, но осаждать ее и не пришлось. Выдав себя за учителя и странника, будущий пророк подготовил почву для своей грядущей империи: большая часть местных жителей была обращена в его ярых последователей.

Однажды комендант крепости обнаружил, что ни единый человек не повинуется его приказам, и ему пришлось бежать, оставив свою вотчину. Так ассасины неожиданно заявили о своей независимости; после захвата Аламута ими было построено еще более сотни крепостей, а занятые ими территории по праву считались отдельным государством.

Ассасины были террористами, а не скрытными убийцами

Ассасины были не совсем орденом тайных убийц. По современным представлениям их скорее можно назвать террористами, поскольку они предпочитали не столько скрытные операции, сколько громкие (и желательно кровавые) политические убийства, которые совершались при большом скоплении народа. Устранение важного деятеля было не столько самоцелью, сколько методом политического террора. Более того, многие из убийц не сбегали с места события, но оставались и яростно выкрикивали политические и религиозные воззвания к народу, до тех пор, пока не были схвачены или убиты охраной. Примечательно, что своими главными врагами ассасины провозгласили весь класс чиновников и бюрократов.

Фразу «Ничто не истина. Все дозволено» придумали не ассасины

Существует мнение, что фраза служила ассасинам девизом во время крестовых походов. В действительности цитата принадлежит Берроузу и взята из его «Городов красной ночи». Более того, Берроуз не только был увлечен ассасинами, но и, насколько можно судить, передал этот интерес Курту Кобейну. Они записали совместный аудиорассказ «Они называли его священником» и планировали создать что-то подобное и об ассасинах. Смерть Кобейна помешала этим планам.

Ассасины и гашиш никак не связаны

Одно из расхожих мнений об ассасинах состоит в том, что они, во-первых, использовали гашиш в своих обрядах и тренировках, а во-вторых заслужили благодаря этому увлечению и свое название. Орден и вправду назывался «хашишины», но это связано либо с именем их лидера, Хасана, либо происходит от их уничижительного прозвища — «травоеды», то есть нищенствующие. Что же касается использования каннабиса в подготовке убийц, то это кажется весьма маловероятным:

Если бы ассасины принимали гашиш, то их видения и галлюцинации сами по себе делали ненужным создание рукотворного «рая» с гуриями и реками вина. Многомесячное пребывание в чужом обличии требовало от ассасина огромного самообладания и выдержки. Они понимали, что неожиданное преждевременное разоблачение и совершение убийства для них могли закончится только неизбежной и очень мучительной смертью. Такие длительные и высокопрофессиональные действия не могли совершаться ни под действием гашиша, ни по принуждению, ни по приказу

Александр Андреев, Максим Андреев "Восточные ордена: ассасины, ваххабиты, басмачи, дервиши"

Отдельно по этой теории прошелся Эдди Иззард, показавший, насколько абсурдными были бы ассасины под гашишом:

Ассасины верили в сверхъестественного мессию, который жил в их столице

Одной из центральных идей низаритов как секты было существование некоего «скрытого» имама, потомка Мухаммеда, который спасся от врагов и явит себя в качестве мессии. Саббах сумел убедить последователей, что лично высвободил «скрытого имама» из плена еще в младенчестве и даже сам воспитал божественное дитя, поселив в тайных покоях крепости. Низариты верили, что в Аламуте жил и пророк (то есть Саббах), и некий потусторонний посланник Аллаха. Последующие «Старцы горы» провозгласили этим сверхъестественным существом уже себя.

Претенденты отбирались по тому же принципу, что и монахи в дзен-буддизме

Метод отбора претендентов в младшее звено ассасинов (фидаидов) напоминает способ отбора монахов в дзен-буддистские монастыри. Желающего стать орудием ордена встречали лишь закрытые ворота, он обязан был просидеть у них в ожидании несколько дней до тех пор пока сам глава общины не снизойдет до встречи. Все это время новичок подвергался унижению, угрозам и даже избиению со стороны старших. Выдержавшие это испытание допускались к следующим экзаменам. Идея подобной проверки при вступлении в сообщество была использована в «Бойцовском клубе».

Как минимум один европеец действительно побывал в крепости Аламут

Низариты демонстрируют презрение к смерти

Этим человеком был Генрих, граф Шампанский. Именно ему мы обязаны рассказами о том, что люди Хасана готовы спрыгнуть с обрыва или зарезать себя ножом по одному лишь его велению. Самоубийство нескольких членов общины было продемонстрировано гостю с поистине театральным пафосом.

Ассасины активно занимались вымогательством

Придворная жизнь сельджуков

Знать турков-сельджуков и арабов была настолько напугана террором ассасинов, что даже в мирное время практически поголовно носила кольчуги. Единственным более-менее серьезным способом обезопасить себя было втайне подкупать «Старца Горы». Фактически, сложилась система, подобная рэкету: дворяне платили огромные деньги незаконной организации за «страховку от несчастного случая». Разумеется, единственной опасностью, от которой защищал страховой договор, были сами низариты.

Ассасины были побеждены монголами-крестоносцами

Сейчас это кажется удивительным, но когда-то степняки стояли на распутье в выборе религии и больше склонялись к христианству несторианского толка. Александр Невский в свое время даже побратался с сыном Батыя, который исповедовал христианство. В какой-то момент кочевники все же выбрали путь исламизации, но именно в период войны с ассасинами они развернули настоящую религиозную войну против мусульман. Этот поход был назван «Желтым крестовым походом» — его целью было освобождение Гроба Господня. Теперь такое трудно представить, но тогда монголы были восприняты как защитники христианской веры и крестоносцы стали их союзниками.

Монголы подошли к походу на Аламут и следующие за ним города Средней Азии с максимальной серьезностью. Были построены горные мосты и переправы, подогнаны осадные машины и даже китайские войска, вооруженные пороховым оружием. Таким образом, крепости ассасинов стали одними из первых сооружений, для взятия которых был использован порох.

Последняя крепость ассасинов сопротивлялась осаде 20 лет

Руины крепости ассасинов

Однако значительная часть ассасинов не сдалась даже после приказа их вождя и продолжала сопротивляться монгольскому нашествию. Самый невероятный случай — осада крепости Гирдсхук, которая длилась 20 лет (очевидно, монголам просто не удавалось пресечь тайные пути доставки продовольствия и снаряжения).

Двое из восьмерых повелителей ассасинов были убиты своими же наследниками

Последним из «Старцев горы» стал Рукн ад-Дин Хуршах, который не только убил своего отца, чтобы занять его место, но и отдал Аламут и большую часть крепостей монголам практически без боя. Сам же Хуршах, сдавшийся на милость победителей, был ими впоследствии убит. Монголы пытались выдать это за несчастный случай, но у них, в отличие от ассасинов, в этом было гораздо меньше сноровки, и убийство получилось очень неаккуратным.

Хуршах, молодой человек, унаследовавший власть от своего отца. Это был любитель вина и женщин, поощрявший интриги при своем дворе. Он мог бы еще долго сидеть в своем замке, но у него сдали нервы. Узнав, что ему лично обещана жизнь, он явился в 1256 г. в ставку Хулагу. Тот отправил его в Монголию, но Мункэ терпеть не мог изменников и приказал убить Хуршаха в пути.

Династия правителей ассасинов не прервалась и существует до сих пор

Принц Карим Ага-хан IV на встрече с Владимиром Путиным

Принц Карим Ага-хан IV — мультимиллионер, духовный лидер низаритов и гражданин Швейцарии. Он получил прекрасное образование в Гарварде, лучше чувствует себя в Европе, нежели Азии и лично встречался с королевой Великобритании и Владимиром Путиным. Карим Ага-хан IV — прямой потомок последнего из «Старцев горы» и формальновсе еще наследник титула повелителя ассасинов.

Ассасины и тхаги-душители не только имели много общего, но и знали друг о друге

Когда ассасины спасались от монгольского нашествия, буквально тысячи их сбежали в Индию, а значит, должны были столкнуться с другим подобным орденом — тхагами-душителями. До сих пор неизвестно, каким образом сложились их отношения и контактировали ли они вообще. Тхагов, также как и ассасинов, обвиняли в том, что в своих церемониях они использовали некий наркотик, называвшийся «сахар причастия» (гур). Считалось, что отведав этого «сахара» душители не могли противиться воле старейшин и бездумно шли убивать тех, кого им удалось выследить.

Тхаги — еще один религиозный орден убийц.

«Сахар причастия» тайного общества вполне мог стать прообразом лунного сахара и скумы из The Elder Scrolls, однако у этого наркотика есть еще один аспект, который может пролить свет на природу ассасинов и тхагов. Существует мнение, что дурманящее вещество — это вовсе не некая реальная субстанция, а метафора убийства как такового. Кроме лежащей на поверхности идеи о чисто садистском удовольствии есть и более глубокая концепция.

В жестком кастовом обществе Индии и в Персии, захваченной арабами, а затем тюрками, тайные общества убийц стали едва ли не единственным способом метафорически и метафизически взять этот мир и судьбу за глотку. Понятно, что человек, вошедший в орден убийц, сталкивался с еще более жесткой иерархией, но парадоксальным образом чувствовал себя освобожденным. Вчерашний выходец из крестьян или ремесленников внезапно оказывался в системе, которая занималась уничтожением элиты общества, которое он считал порочным и несправедливым. Причем большее удовлетворение приносило даже не само поведение хищника, а избавление от унизительного статуса прирожденной жертвы. Вот последнее и являлось тем самым дурманящим зельем, которое «Старец горы» подарил своим последователям.

Ассасины — это не только убийцы, но и клуб богемных декадентов

В XIX веке в Париже существовал так называемый «Клуб Ассасинов». Это было литературное объединение дерзких, но популярных поэтов и прозаиков, в которое в том числе входили Бодлер, Дюма-отец, Гюго и Бальзак. Помимо экспериментов с давамеском эти столпы литературы прославились популяризацией образа ассасинов и Хасана ибн Саббаха, загадочного мистика и повелителя Аламута. Многие из клише, оставшихся в массовой-культуре, были созданы именно ими и с них же начинается традиция художественного искажения фактов о низаритах.

P.S.: Спасибо всем кто читает, подписывается, ставит "+" и поддерживает рублем (https://pay.cloudtips.ru/p/9c59405f). Всем хорошего настроения и удачного дня! Еще увидимся)

P.P.S.: Отдельное спасибо мистеру @VanDerVaalc и сэру @Artaazar, за упоминание хашишинов в комментах под постом про ниндзей.

Источник