geosts

— А чем твой Человек больше всего в жизни дорожит?

— Тщеславен он сверх меры. Всегда и во всём он должен быть лучше всех. Самым умным, самым красивым, самым богатым. Да что там говорить, — продолжала сокрушаться Совесть Подлеца, — безнадёжный случай.

— Хм, — Совесть Праведника ненадолго замолчала, — я знаю, что нужно делать!

Обе Совести, пошептавшись, загадочно улыбнулись и направились каждая к своему Человеку.

Утро следующего дня застало Подлеца в постели.

«Как же мне надоела моя жена», — первым делом подумал он.

— То есть, как это — надоела? — услышал Подлец голос возмущённой супруги, — почему надоела?

«Разве я произнёс это вслух? — удивился Подлец. — Как эта старая ведьма узнала, о чем я подумал?»

— Это я старая ведьма?!

Подлец был в недоумении, у него сильно разболелась голова. Нужно было идти на работу, но он с трудом передвигался по комнате. Добравшись до телефона, Подлец набрал номер своего начальства.

— Доброе утро, — ласково произнёс он вслух, а про себя подумал: «Хоть бы скорей этот старый пень отправился на пенсию! Застрял в своём кресле, как кролик в норе!»

— Чёрт знает что такое! — в ярости воскликнул начальник. — Я тебе покажу «кролика»! Ты уволен!

Весь день Подлец не находил себе места. К вечеру он смекнул, что каким-то образом окружающие слышат все его мысли. Но самым ужасным было то, что он понятия не имел, как эти самые мысли изменить. Разве что перестать думать вовсе. Но каким образом? Он всю свою сознательную жизнь думал одно, а говорил другое. И ему верили. Его ценили, его уважали. И кто знает, может быть, даже любили. И вот — на тебе! Самое потаённое стало общественным достоянием! Подлецу ничего не оставалось, как попробовать мыслить иначе.

Это оказалось невероятно трудной задачей, потому что он привык желать сослуживцу неудачи, приятелю — бедности, нездоровья — соседу и одиночества — брату. Он тайно мечтал о крупной взятке и чужой жене, строил планы мести и завидовал более богатым, хитростью и ложью добивался намеченных целей. Теперь же все обо всём узнавали сразу.

— Бессовестный ты человек, — говорили одни.

— Да ты совсем совесть потерял, — возмущались другие.

«О чём это они? О какой такой Совести говорят? Где её найти?» — эти мысли бессонными ночами терзали Подлеца.

Он плохо ел, совсем перестал спать. От него отвернулись все, кого он раньше знал. Никто не хотел иметь дело с таким «честным» человеком. «Нужно найти эту Совесть! — доведённый до отчаяния, Подлец был готов на всё. — Только где же она обитает?»

— Я всегда рядом, — тихо произнесла Совесть Подлеца, — никуда не уходила. Просто ты меня не замечал. Я стучалась в твоё сердце, но оно наглухо было закрыто. Сейчас, когда все люди узнали, кто ты есть на самом деле, твоё сердце начало сжиматься от боли. Ты почувствовал, как страдали те, кому ты сам причинял боль. Ты разучился жить со мной в ладу, то есть по совести.

— Допустим, всё, что ты говоришь, — правда. Но я понятия не имею, что значит «жить по совести».

— Начни с того, что будешь желать другим людям только то, что пожелал бы самому себе. Когда изменишься, тогда и поговорим. А пока я оставляю тебя.

— Эй, постой! Что значит «изменишься»? В чём мне «изменяться»? В одежде? В причёске? Или купить машину новую? Слышишь, Совесть, не исчезай, объясни!

— Ты изменишься лишь тогда, когда испытаешь на себе всё то, что творил другим людям.

— У меня нет выбора, — сказал сам себе Подлец, — мне остаётся либо измениться, либо умереть. Ибо я стал изгоем.

Меняться было тяжело. Всё содеянное им в жизни возвращалось ему сторицей. Он испытал на себе коварство и предательство, обиды и насмешки, унижение и потери. День за днём, шаг за шагом он учился сострадать, жалеть, помогать и отдавать.

Годы одиночества научили его наблюдать за своими мыслями, чувствами и эмоциями. Он и не заметил, как после долгого пути из Подлеца превратился в Человека терпеливого, дружелюбного и бескорыстного. Ему открылась правда жизни.

Спустя много лет Совесть Праведника встретилась с Совестью другого Праведника.

— Как поживаешь? — спросила первая.

— Как видишь, — ответила вторая.

И обе совести, загадочно улыбнувшись, направились каждая к своему Человеку.