Rokudze

Мы с Анной отошли от трассы меньше чем на пятьсот метров, и я заметил, как быстро хвойный лес поглотил шум проезжающих автомобилей. Странное дело.
— Аня, нам ещё долго идти? — спросил я, поспевая за юркой журналисткой. Она смотрела в свой телефон, сверяясь с маршрутом на скриншоте, упорно таща за ручку чемодан постоянно подпрыгивающий на каждой неровности старой полуразрушенной асфальтированной дороги.
— Отель вверх по холму, судя по карте, — ответила она, и я посмотрел вверх.

Где-то далеко виднелся белый корпус отеля, неуклюже вписанный каменный гигант посреди красивого зелёного пейзажа. Он смотрел на нас свысока блестящими панорамными окнами. Сразу за отелем я смог разглядеть плеяду маленький очаровательных домиков, построенных на шведский манер. Минималистично и отчуждённо. В одном из этих уютных скворечников пряталась цель нашего путешествия. Единственное, что меня разочаровал, это восхождение с аппаратурой в обнимку на вершину.
— Я не понимаю, почему до отеля не ходит такси! Это так тупо! — зашипела Аня, как маленькая белая змейка.
— В любом случае, немного спорта нам не помешает.
Моя попытка разрядить обстановку не удалась. Анна остановилась и, вытерев пот со лба тыльной стороной руки, бросила на меня пронзительный озлобленный взгляд.
— Давай быстрее! Мне нужен этот материал! Если мы не успеем и он уедет, то Валерий Игоревич с нас снимет три шкуры!
— Да, барыня, — вдохнул я, и прошёл мимо неё вверх по склону, безуспешно выискивая в глубине кармана пачку сигарет.

Мисс совершенство прошипела что-то мне в спину, но я не стал обращать на неё внимание. Она была раздраженная и так же, как и я, хотела спать. Путешествие затягивалось, а сроки сдачи материала быстро подбирались к нам всё ближе и ближе. Я и сам понимал, что этот эксклюзив был крайне важен для нашего журнала. В конце концов, не каждый день автор-затворник решает нарушить молчание и дать предельно честное интервью. Да и кому? Нам. Шанс один на миллион для журнала. И для меня, чтобы не вылететь с этой работы. С содроганием сердца я думал о своём будущем и о том, как буду жить без Марго в мире, где, казалось, всё было подчинено какому-то особому ритму и расписанию, в котором мне не было места.

Идти в гору было тяжело, не считая того, что мне приходилось нести на себе рюкзак с оборудованием и ноутбуком, штатив и скромную сумку с пожитками. Но Анне, как мне показалось, было ещё тяжелее, чем мне. Раньше я никогда не чувствовал к ней такой явной симпатии, как когда она оказалась вне своего привычного окружения.

— Давай, поднажми. Осталось немного, — я вновь попытался её приободрить, и вопреки моим ожиданиям она не стала отвечать язвительной колкостью.

— Да, идём вперёд, только вперёд... — голос тихий и скрипучий заставил меня обернуться.

Позади никого не было. «Наверное, — решил я, — это ветер тихо посапывает между густых лап раскидистых елей.

Добравшись до отеля, мы не нашли ресепшн. Странное здание с тремя корпусами змеёй обвивали маленькие дорожки, проложенные среди густых кустов шиповника. Я не силён в ботанике, но некоторые растения показались мне явно не местными. Диковинки были припрятаны в густой траве, и только приглядевшись, я мог заметить золотые брызги маленьких четырёхлистных бутонов. Что же это такое?

Пока мы плутали, казалось, прошла вечность, но солнце на небе всё так же висело высоко над нами, не меняя своего положения, как ранним утром, когда мы встали на тропу по направлению к отелю. То ли от скуки, то ли благодаря удаче, мне удалось заметить довольно своеобразные геометрические символы на деревьях и малочисленных скамейках, встречающихся на нашем пути. Сперва я ошибочно принял эти узоры за эмблему отеля, но, приглядевшись получше, понял, что эти сложные геометрические фигуры были изображены даже на мусорных баках, камнях и в самых неожиданных местах.

— Да где тут вход?! Что за идиотизм?! — моя спутница закусила нижнюю губу и со злостью посмотрела по сторонам в поисках хоть кого-то, кто мог бы нам помочь. Я всё ждал, когда она скажет что-то в стиле: «Сделай что-нибудь» или «Чего встал? Ждёшь, пока я всё решу?». Но этого не произошло. День был и впрямь удивителен.

— Сложно у них тут всё как-то. И даже нет указателей, — заметил я, опуская сумки с оборудованием и вещами на землю. Моё несчастное плечо было сосредоточением боли. Я попытался размять мышцы, чтобы как-то облегчить свои страдания.

— И что, делать будем? — сморщилась Аня, стараясь сохранить опрятный вид, то и дело поправляя высокий конский хвост и зализанную на бок светлую чёлку.

— Надо искать дальше, — непринуждённо ответил я, понимая, что другого выхода, по сути, нет.

— Как у тебя всё просто! Вы посмотрите на него! Гений стратегии! — огрызнулась она, и я закатил глаза. Её следующие слова я не слышал, в моей голове включился своеобразный фильтр от претензий. Мы ведь даже не встречаемся, а ненавидит она меня так, словно мы в разводе и я должен ей алиментов на миллионы рублей. В такие моменты мысли уволиться со своей проклятой работы посещают меня назойливо часто. Однажды я уволюсь. Когда нибудь… И тогда она пожалеет. Я позволил на мгновение представить, чтобы было бы, если бы её сожрали дикие звери. На удивление, эта мысль меня чуть развеселила. Но это было ненормально, и я постарался о таком не думать.

— Я могу Вам помочь? — от внезапного вопроса из-за моей спины я резко обернулся, а Анна замолчала.

Невысокий, до безобразия худой мужчина средних лет возник посреди узкой дорожки. Он был одет в накрахмаленную белую рубашку и тёмно-синий жилет с едва виднеющимися жёлтыми ромбами. Его невзрачная и маленькая бабочка почти сливалась с жилетом, если бы не поблескивающий ромб красного цвета на ней. Но больше всего выделялись его брюки — о эти идеальные изгибы можно было порезаться. А блеск лакированных носков его туфель передавал всю безупречность подготовленного наряда. Лицо же у незнакомца было скорее треугольным, увенчанным острым небольшим носом, тонкими губами и поблёскивающими карими глазами. А его зализанные светлые волосы, несмотря на небольшую залысину у лба, наоборот, показались мне не натуральными. Они напоминали мне проволку, если бы проволока могла иметь такой цвет. Неосознанно, я начал пялиться на него, пытаясь найти что-то неестественное. Он вызывал во мне странные ощущения, не могу понять… Что с ним? То ли в морщинах на лбу, то ли в выпирающих венах на руках где-то есть подвох. Его присутствие навеяло на меня тревогу и странное смазанное впечатление. Такое какое бывает, когда ты находишь давно потерянную вещь в самом неожиданном месте.
— Месье, миледи? — вежливый, но не заискивающий голос вывел меня из транса.
— Так, вы тут работаете? — небрежно размахивая телефоном спросила Анна. Её тон, очевидно, не понравился мужчине, но он, скрывая неприязнь, лишь вежливо представился.
— Меня зовут, Яков. Я портье в Отеле «Приют». А вы должно быть… — он развернулся ко мне, и я, сам того не понимая, постарался не встречаться с ним глазами, — гости Евгения Дмитриевича?
— Вот именно. Мы тут бродим уже чёрт знает, который час. А вы, лентяи, даже указатели поставить не додумались, — Анна смело зашагала навстречу портье, таща за собой чемодан. Я знал, сейчас будет скандал, и приготовился заступаться за служащего отеля.
— Чёрт знает, — то ли повторил, то ли подтвердил мужчина. А затем сделал пару шагов к Анне и молниеносно перехватил её чемодан рукой.
— Я приношу извинения, у нас закрытая территория. И не часто в наши края приходит кто-то… по приглашению не от владельца отеля, а гостя. Но это пустое, позвольте я покажу вам ваши комнаты перед встречей с Евгением Дмитриевичем, ответил Яков.

Я не успел и моргнуть, как вдруг моя сумка оказалась на хрупких плечах портье. Он был невероятно силён. Мне стало неудобно перед ним и самим собой. Я попытался его нагнать, чтобы забрать свои вещи обратно.
— Нет-нет, Максим Витальевич, не стоит, я сам, — он учтиво улыбнулся мне, и за тонкими губами я заметил необычно красные дёсны с ровными белоснежными заострёнными зубами.
— Я не помню, чтобы говорил вам своё имя… — чуть отстав произнёс я, должно быть, слишком ошарашенным голосом.
— Разве? — резко остановился наш проводник, и Аня молча встала чуть за мной, — Ах, да-а, — сладко протянул он, — Евгений Дмитриевич упоминал Ваши имена. А перепутать, сами понимаете, невозможно.

Приглушённый смешок портье нас не развеселил. Что-то блеснуло у него за спиной, но я не успел уловить что. Когда Яков двинулся дальше, мы последовали за ним на расстоянии. В нашем поведении чувствовалось что-то звериное, что-то на языке крайней осторожности.
— Меня воротит от этого типа, — прошептала Аня, пытаясь безуспешно выйти в интернет с телефона. Я же пытался прийти в себя и понять: неужели, я и правда видел крысиный хвост? Да нет, чушь какая-то, показалось.

Наконец наше путешествие было окончено. Мы оказались посреди просторного холла у стойки регистрации. Окружение было по-настоящему величественным. Моя неуёмная фантазия рисовала образы старых потайных ходов, тайных комнат и роскошных комнат, которые могли находиться в этом здании. Моё плечо перестало болеть, даря облегчение и минуту передышки. Я достал телефон и проверил сеть — вновь ничего. Ужасно хотелось курить, но вокруг кроме статуй неизвестных мне лиц, картин и кожаных кресел не было ни единого автомата с водой, не говоря уже о том, что прилавок в углу зала служил выставкой каких-то странных колец и ключей. Но никак не еды или сигарет. Грустно.

— Прошу прощения, Яков. А у вас есть вай-фай? — осведомился я, но портье только неловко улыбнулся и покачал головой.
— Нет, месье.
Заметив моё недоумение, Яков взял со стойки у потёртого журнала регистрации свои лекторы и надел их.
— В это место люди приезжают, чтобы отдохнуть от мирской суеты. Наши гости равны в этом. Поверьте, сперва Вам покажется это неудобством, но потом вы поймёте, как замечательно остаться наедине со своими мыслями. И без того, что может вредить здоровью.

Он развернул гостевую книгу к нам и положил ручку между страниц.
— Раздельные номера, — Аня тут же взялась на неё и поставила дату с витиеватой крупной росписью.
— Нужен будет чек. Надеюсь, в вашем винтажном отеле найдётся что-то, хотя бы похожее на кассовый аппарат, — гаденько заулыбалась она.
— Непременно, мисс Анна Игоревна, — кивнул Яков и повернул гостевую книгу ко мне.
— Просто Анна. Но вы молодец — не выходите из образа, — ещё более гадко заулыбалась она и подмигнула портье, протянув раскрытую ладонь.

Поведение Ани меня самого раздражало до скрипка зубов. Я взял ручку и поставил свой скромный автограф напротив даты. И вдруг понял, что мы пишем на новой странице. Мне хотелось перелистнуть назад и посмотреть, кто ещё сейчас в отеле. Сделав это, я увидел, что страницы были пусты.
— Ан… — когда я поднял голову, то опешил.
Аня стояла неподвижно, её глаза раскрылись так широко, что напоминали два блюдца. Она тряслось всем телом, прижимая к груди сжатый ключ с синей кисточкой.
— Мисс, устала. Проводите её в комнату? — Яков смотрел на неё не мигающими глазами, и когда он посмотрел на меня, я отвёл взгляд и придержал Аню за локоть. Она была холодная.
— Да, мы справимся. Спасибо, Яков, — кивнул я, и повёл коллегу прочь. Портье проследил за нами — я спиной чувствовал его взгляд.

Мы зашли в лифт и я понял, что не взял ключ от своей комнаты.
— Побудь тут, я за кл… — я не успел договорить, как худая рука протиснулась между закрывающимися дверцами лифта, заставляя их распахнуться обратно. От неожиданности Аня прижалась к моей спине, а кулак Якова с ключом оказался у моего носа.
— Пожалуйста, не теряйте свой ключ. Иначе будут последствия. Не выходите за пределы территории отеля без ключа. Иначе Вам сложно будет вернуться обратно.

Голос Якова прозвучал тихо и скрипуче. Волосы на моём затылке встали дыбом. Словно ветер тихо посапывает между густых лап раскидистых елей. Это его я слышал на лесной тропе.

Выхватив ключ, я почувствовал толчок за спиной. Аня быстро стала нажимать на кнопку лифта, её лицо перекосило от страха и волнения. Она видела то, что не было доступно мне. Двери закрылись, и я потерял Якова из виду. Но прежде чем нас разделили в щёлочке между дверей, я увидел в карих хищных глазах портье блестящий красный зрачок.

Добравшись до комнаты бегом, мы забежали в номер Ани и захлопнули дверь. Для надёжности я подпёр её стулом и сел на пуфик в прихожей. Но увидев наши вещи в комнате, тут же подскочил на ноги. Смешанные чувства растерянности, испуга и какой-то нереальности происходящего заставляли меня делать странные вещи. В первые секунды пребывания в номере навели на меня дежавю. Я будто бывал тут раньше. От этой мысли пробежался мороз по коже, и я сглотнул.

— Ты видела? — шёпотом спросил я, принюхиваясь к себе. От меня разило потом, и теперь не ясно было это от страха или от длительного восхождения наверх в это ужасное место. Пот показался мне странным, я никогда не ощущал такого запаха.
— Звони в полицию, — трясущимся голосом попросила она, открывая свой чемодан. В нём была бутылка воды. Видимо, Аня боялась пить воду из стеклянного графина, стоящего на столе. Да я и сам теперь не хотел притрагиваться к здешней посуде.
— С чего мне позвонить в полицию? С винтажного телефона?
Я чувствовал, что вот-вот взорвусь. И, вопреки осторожности, взял гранёный стакан, наполнил его до краёв водой и осушил до дна.
— К дьяволу это всё: интервью, этого старпёра писателя. Надо убираться отсюда, Макс. Давай свалим. Я тебя очень прошу, прямо сейчас. Тут творится какая–то страшная дичь. Я очень боюсь. Я боюсь, слышишь меня? Ты видел того типа? Он не человек! Чёрт побери, я не шучу он мать твою монстр какой-то, — голос Ани дрожал. Она села на пол возле своего чемодана и схватилась за него, как за единственный в мире стабильный объектив своей жизни.

Походив по комнате в тиши пару минут, я приоткрыл занавески и посмотрел из окна вниз. Пятый этаж. Было очевидно, что из окна мы не вылезем. Странные мысли в голове перемешались между собой. Голос разума и голос тревоги кричали у меня в голове в унисон. Я отчаянно пытался сохранять спокойствие. Остаток спокойствия. Я чувствовал, что в этом месте и правда что-то не так.

Взяв телефон, я открыл галерею и посмотрел на лицо Марго. Она такая красивая: сияющая кожа, роскошные волосы, пронзительный жестокий взгляд. Беспощадная красота. Она придавала мне сил, незримо направляя мои мысли к рациональному. В далеке я вновь увидел аккуратные домики, укромно спрятанные как в траве в лесу грибы. Злость и разочарование обхватили меня своими крепкими руками. К горлу подскочила горечь.
— Нет. Мы приехали, чтобы взять интервью, и мы его возьмём.

Садясь на подоконник, я обвёл пальцем странный геометрический рисунок, вырезанный на нём.

Мы спорили, казалось, вечность. Никогда прежде такого не было. Когда Аня называла меня дураком, я будто вернулся назад во времени. Тёмная рука прошлого тянула меня за шиворот в омут моих самых грязных и постыдных воспоминаний. Я никогда не бил женщин, но тогда я действительно дал Марго оплеуху. Хлопок от удара моей ладони о её щёку прервал нашу совместную жизнь. Я слышу этот звук до сих пор. И не могу найти угла, где мне спрятаться от раскаянья. А теперь, вопреки самому себе, я хочу взять Анну за плечи и бросить из окна, лишь бы не слышать её голос. Хочу видеть, как она разбивается об асфальт, словно фарфоровая кукла.

— Сделай это, — сказал кто-то мне на ухо. Я обернулся, но вновь никого не увидел. Лишь почувствовал чьё-то дыхание.
А может, и правда, сделать это?
— Хорошо! Мы пойдём, — внезапно согласилась Аня, и я вернулся в реальный мир из своих иллюзий.

Мы договорились встретиться через тридцать минут. Я ушёл к себе в комнату. Отперев дверь, я почувствовал аромат. На столе посреди моего номера напротив кровати стоял поднос с закрытой крышкой. Мне показалось, что я почувствовал запах жареного мяса и картошки. Подняв поднос, я жадно облизнулся. Мой разум помутился, глаза залило красной пеленой. Сняв с себя всю одежду, я сел на пол и принялся уплетать еду. Она была неповторимой, сладкой и в тоже время острой. Пока я ел, жевал и рвал зубами, чувствовал себя превосходно. Я не хотел, чтобы это заканчивалось. Лишь когда тарелка была пуста, я заглянул в неё. На дне в глубокой миски была натёкшая лужа полупрозрачной крови. Я не мог съесть сырое мясо… Ужасное осознание настигло меня. Я пошёл в ванную и залез в душ, включил воду. Я не решился посмотреть в зеркало. Я знал, что мой рот и подбородок в крови. И правда, с этим отелем что-то не так. Или со мной что-то не так?
— Сперва работа… потом домой, — зажмурив глаза, я представил Марго. Моё сердце успокоилось и сразу стало чище. Но внутри моей головы зрело что-то тёмное и зловещее — странная радость и удовлетворение от кровавого ужина.

Покинув отель с сумкой и Аней, я снова стал собой. Она, казалось, тоже в новом наряде и с приподнятым настроением устремилась к домику писателя по карте. Её, как я понял, нарисовал один из работников отеля. Какой-то мальчик — я не стал вдаваться в подробности. Со временем, стало ясно, что мы оба играем роли. Тревога никуда не исчезла. Почему в отеле мы не видели гостей, но Аня якобы слышала их из-за стен? Почему кроме Якова я не видел другой прислуги? Что это за символы? И, главное, почему в этом странном месте не поют птицы? Даже бабочек нет.

Выйдя из такси, Кристина подошла к двери и нажала на кнопку домофона. Спустя время она снова позвонила. И только с третьего раза уставший и раздраженный голос матери ответил ей.

— Мама, это я, — дверь в подъезд открылась. На выходе из лифта она сразу увидела тонкую полоску: в этом узком коридоре света было обеспокоенное лицо матери. Увидев маму, Кристина обняла руками рюкзак и встала напротив открывающейся стальной двери, поджимая трясущиеся губы.

— Доча, — сказала ей мать, выходя в тапочках и халате к моментально уменьшающейся в её глазах взрослой дочери. В её бездонных любящих глазах как в зеркале отражалась маленькая девочка с разбитой коленкой и двумя рыжими хвостиками на голове.  Кристина  знала, но не задумывалась над этим, что такое быть дочерью. Заботливые мамины руки, снимающие куртку и укладывающие её на диван; тёплые ладони, держащие её плечо и поглаживающие по спине. Мама может не говорить: само её присутствие обеззараживает все раны, зашивает разорванные в лохмотья мысли и согревает изнутри, словно тёплое молоко. Мама сняла грязную обувь с ног Кристины, положила дочь на диван и укрыла одеялом. Наконец, впервые за долгое время девушка смогла уснуть. Всепоглощающая безопасность отрезала её от мира, в котором каждый хотел ей навредить.

Этот сон отличался от других.

Никогда перед ней не представали картины её детства. Словно утерянное прошлое вдруг оказалось рядом. Мама и папа шагали по обе стороны от Кристины, заботливо держа её за руки. Они шли по залитой солнцем аллее.

— Подождите, я сейчас вернусь, — сказал отец и отпустил её руку. Ей казалось, что она уже не помнит его ласковый глубокий и уверенный голос.

— Куда ты?

— Скоро узнаешь, лисёнок, — ответил он, оборачиваясь и смотря на неё с теплотой.

Кристина довольно улыбнулась, зная что это значит. Обычно он говорил так, когда у него был припасён для неё подарок. Мама покачала головой, зная как Игорь балует их единственную дочь. Она всегда знала, что выбрала в мужья самого щедрого, искреннего и доброго человека.  Они отошли в тень и сели  на скамью. Кристина подняла голову и огляделась. Над ними шуршали листья. Отец возник позади них и, нагибаясь через спинку скамейки, протянул огромное облако розовой ваты. Кристина ела её с жадностью и наслаждением, пока гордая своей семьёй мать, трепетно приговаривала: «Осторожнее, Кристина. Не торопись, не обляпайся».

Внезапно Кристина увидела киоск с разноцветными игрушками. Встав со скамейки, взяла отца за руку и насупившись стала канючить:

— Хочу игрушку! Папа, достань мне игрушку.

— Игорь, ты её разбалуешь, — мать строго посмотрела на него.

— Лиза, ну что ты в самом деле. Первый день лета бывает только раз в году.

Его тонкие губы ниточкой растянулись в очаровательной улыбке. Он потянулся и жестом руки позвал дочь с собой. Они взялись за руки и пошли к киоску, пока мать, получив минутную передышку, достала из сумочки зеркальце. Кристина сразу присмотрела себе ярко-жёлтого цыплёнка с красным бантиком на шее и огромными голубыми глазами.

— Эту? — спросил отец. Девочка  усердно закивала головой, робко перебирая в руках край футболки. Вокруг кибитки  было столпотворение детей и взрослых. Кристине казалось, что каждый хочет заполучить эту игрушку. Но она точно знала, что отец этого не допустит. И вот желанный приз был уже у неё в руках, когда она радостно бежала обратно к маме.

— Какой цыплёнок! — всплеснула руками мать.

— Это Пиксель!

— Пиксель?

— Ага, — девочка нажала на живот игрушки, и та запищала.

Это лучший день. Они возвращались домой на автобусе. Кристина сидела у окна и смотрела на проезжающие мимо машины. Добравшись до дома, она отправилась в свою детскую и закрыла дверь. Кот Байкал лениво потянулся и улёгся на её школьных учебниках. Только недавно она закончила 2-й класс, но ещё не успела сдать книги. Завтра они с папой должны отвести их в библиотеку. Он обещал помочь ей их собрать сегодня вечером.
И, как обещал, он пришёл. Его длинная худая фигура возникла в дверном проёме. Он взял кота и выставил его за дверь.

— Мама готовит ужин, — сказал отец. — Давай не будем ей мешать? Она устала.

Кристина кивнула головой, и они вместе принялись раскладывать учебники по старым продуктовым пакетам. Русский язык, литература, черчение, риторика. Рука отца накрыла её ручку. Всё происходит слишком быстро.
— Это наш с тобой секрет, — звучит каждый раз, когда мать Кристины уходит из дома. И каждый раз новая волна стыда захлестывает её, она мечется как загнанный зверёк по комнате, быстрыми перебежками по паркету из угла в угол. Хотя мать и замечает, что успеваемость дочери упала, но связывает это с тем, что она слишком много отвлекается. Недержание и кошмары связывает с болезнью, а её странное поведение мать охотно оправдывала переходный возрастом.
Вереницу страданий прерывает удар в висок. Очевидная ложь, спрятанная за раскиданными по полу игрушками.
— Ирина! Вызывай скорую! Кристина ударилась головой об батарею!
А после отец  пропал. Он растаял в горизонте словно туман,оставив после себя страшную незаживающую рану.

Она вспомнила всё. Потолок превратился в небо грязного серо-малинового цвета, поднялся ветер и ветви деревьев начали раскачиваться. Всё её тело охватил спазм. Кристина выгнулась в спине с диким воплем. Все вены опухли и стали просвечивать сквозь кожу, а глаза так сильно раскрылись, что стали похожи на два белых куриных яйца, вставленных в глазницы. Кристины больше не было.
Пока её тело извивалось, тряслось и неестественно вкручивалось, а кости и хрящи скрипели и хрустели, подобно падающим горошинами града, она стояла рядом со своим телом и смотрела перед собой. Сцепленные накрепко зубы, пузырящаяся в уголках губ пена, закопанные в сырую землю пальцы — это выглядело ужасно, но она не чувствовала страха, словно это происходит не с ней. Кристина хотела подойти к себе, но с каждым шагом отходила назад.

Что это? Очередной сон? Она обернулась и увидела, как лес перед ней расступился, открывая ранее невидимую жёлтую дверь. Земное тело Кристины забилось в быстрых конвульсиях, а сама она зажала свой рот рукой, подавляя приступ дикой тошноты от нахлынувшего на неё отвращения. Словно сама эта дверь источала запах гноя и разлагающихся на солнце звериных туш. Вдохнув поглубже, она снова посмотрела на дверь и заметила, что та открылась. За ней не было ничего кроме темноты, как в открытом ночью шкафу: только одежда висящая на вешалках и пара коробок. И вдруг Кристина оказалась напротив своего шкафа. Она стояла в комнате, где прошло её детство. Слева от неё была кровать, справа — дверь из комнаты. Кристина знала, что позади неё будет большое окно с деревянной белой рамой, стол, ещё пара шкафов. Опустив глаза, она обнаружила красный ковёр со странными пугающими её в детстве узорами. Рядом с её кроссовком лежал маленький пластмассовый бык с обгрызанными копытами. Она легонько пнула его, чтобы проверить, реальность это или нет. Бык был вполне ощутим. Пара коней рядом с ним, разбросанные карандаши, раскраска — всё было слишком реалистичным. Её затрясло, когда, смотря на дверь, она увидела тряпку. Эту тряпку она зажимала дверью, потому что иначе она не закрывалась. Никто этого не мог знать, кроме неё. Никто, кроме…

— Кристина! — раздался стук в дверь. Девушка согнулась пополам, закрывая рот обеими руками. Из распахнутых глаз покатились слёзы.

Внезапно всё стихло. Кристина открыла глаза и обнаружила, что вместо белого персидского кота держит в своих руках  полено. Она сидела посреди берёзовой рощи, упираясь спиной в жёлтую дверь. Девушка не двигалась, лишь сжимала в своих объятьях полено. Под её ногами в сырой неестественно мягкой, липкой багровой земле копошились мелкие  прозрачные личинки. Разглядев их, Кристина тут же встала на ноги и брезгливо быстро отошла на траву. Но стоило ей обратить внимание на свои ноги, как она содрогнулась и выбросила полено из рук, а после начала быстро ногтями расчёсывать кожу на ногах. Ей казалось, что личинки внутри её плоти прокладывают узкие тропинки от пяток к коленям своими острыми зубками. Пытаясь раздавить их под кожей, девушка закричала и вновь заплакала.  Искривлённые березы, переплетаясь и смешиваясь, живой изгородью окружили Кристину. Под её громкие рыдания ветви деревьев слегка наклонились к ней. Одна из длинных гроздей облепленная листьями нависла прямо над её рыжими волосами. Шелест листьев напоминал голоса, будто они насмехались над ней. Торжественный пир прервала сама девушка. Оторвав лицо от ладоней, она увидела разбросанные по стволам деревьев открытые глаза. Болезненные и сухие, они неустанно таращились в её сторону, словно умирающие от голода на долгожданную еду.

Нет такого места, нет такой щели, в которую она могла забиться, чтобы спрятаться от неизбежного. И, как раньше, она боялась позвать на помощь. Она была одна, холодная, дрожащая, заплаканная и грязная. Теперь, потеряв надежду и не чувствуя связи с миром, где была значима и любима, с людьми которые поддерживали её, Кристина стала ценным удобрением.
Жёлтая дверь открылась. Мерзкий гнилой запах ударил в нос девушки. Она закрыла рукавом лицо и дёрнулась в противоположную сторону.
Длинные костистые пальцы показались в дверном проеме, и существо в шляпе протиснулось в узкую дверь. Из глубины своей пасти оно издало сдавленный хрип, эхом распростронившийся в берёзовом саду. Оно передвигалось  медленно и скованно, как человек в неудобной обуви.  Белая кожа существа, покрытая извилистыми зелёными венами, была растянута и местами расходилась по швам, обнажая желтовато-белую плоть с ещё более бледными розовыми вкраплениями. Расправив плечи, оно подало витиеватые руки локтями вперед и опустилось на четвереньки, роняя шляпу с деформированной овальной головы, увенчанной маленькими тонкими веточками. Повернувшись в сторону сжавшиеся на поляне Кристины, оно торжественно зашелестело открытой пастью и с хрустом выгнуло спину дугой, напоминая силуэтом исполинских размеров кота, вшитого в кожаный мешок. Как животное, быстро и непринужденно передвигая передние и задние лапы, существо стремительно направилось к оцепеневшей от страха девушке. Когда оно оказалось ближе, Кристина приняла попытку к бегству, но тут же поняла, что её ноги больше не двигались так, как она приказывала им. Проникшие в её тело мелкие паразиты взорвались под кожей, оставляя после себя тёмно-синие пятна, выступившие на коже девушки. Существо взмахнуло когтистыми пальцами над рыжеволосым затылком и без труда рассекло кожу. Смесь из волос и крови повисла на пальцах монстра. Под отчаянный крик девушки оно придавило её тело к земле с устрашающей силой. Молчаливые наблюдатели убрали подальше свои нависшие ветви, словно отворачиваясь от происходящего, гоняя по верхушкам крон едва уловимый  шелест.

Боль новой волной обрушилась на плачущую девушку. С поразительным старанием, дотошно и быстро существо принялось кромсать её плоть, отбрасывая в разные стороны лохмотья мяса, кожи и одежды, пресекая всякую попытку своей жертвы на сопротивление. Долгие часы тянулся ритуал освежевания, пока земной облик Кристины — нежный и прекрасный — не превратился в оголённый, нелицеприятный, кровавый ошмёток. От перенесённого она не могла думать здраво. Её мысли и надежды на спасение из затянувшегося сна исчезли. Казалось, что только желание смерти осталось в ней, напоминая об избавлении от страданий.
Окровавленными руками существо перевернуло её на спину, и накрыло своей холодной ладонью лицо девушки, крепко врезаясь острыми ногтями в кожу. 
Монстр сорвал лицо с тела и выбросил его в сторону.
Белый туман заполонил всё пространство собой, поднимаясь над багровой землёй. В клубящихся над лицом Кристины ледяных перьях она увидела искажённый тёплым сиянием  раскачивающийся из стороны в стороны силуэт и, вопреки рассудку, он показался ей знакомым и простым. Вдруг, она начала дышать всем своим телом, как через тканое шёлковое полотно. Воздух наполнил её и проник в самую глубину, тонкой марлей окутывая не двигающиеся лёгкие. Все звуки в её ушах расщепились и стали хаотично стучать по барабанным перепонкам, пронизывая их и уничтожая, пока они не уплотнились до такой степени, что звук совсем перестал проходить. Тёплый свет ласково поднял её тело над землей, окутывая белоснежным одеялом. Острые рёбра девушки без труда раскрылись и, пронизывая плоть, устремились вверх. В затухающих глазах ей привиделось лицо Олега, улыбающегося и доброго. Громко закричал девушка протянула руки к мужу, позволяя им раздвоится на части и выпустить тонкие красивые ветви. Тьма поглотила девушку, но взамен дала ей новое зрение. Ноги её срослись между собой в толстый корень, усеянный тонкими длинными корешками. Разрыв землю длинными пальцами, существо, триумфально скрипя зубастой пастью, посадило новое стройное берёзовое дерево — такое же, как и тысячи стоящих позади. Монстр обошёл кругом новый саженец и отправился к  стоящему позади дереву. С ненавистью оторвал от него торчащий чайный гриб и отправило себе в пасть. Жёлтая дверь открылась вновь, и хранитель рощи без промедления скрылся в ней.

И не было больше слёз, не было голосов. Остался только шелест.

Конец.

Автор: Полина Барышева.

— Мне это снится. О Боже, я уснула, — произнесла она, отпрянув от окна. Её тело упало камнем на пол. Стены и потолок квартиры осыпались на неё лохмотьями сырого зёлёного мха. Кристина попыталась встать, но пол, промявшись мокрыми листьями, осыпался, и девушка с криком упала в чёрную ледяную воду.

Она погружалась всё глубже и глубже. Постепенно её плоть начала разлагаться, оставляя только красные разводы на чёрной скатерти извращенного моря. Моря забвения, по которому несло её в даль. Она открыла глаза и увидела над собой сияющее, плывущее чёрное небо, по которому извиваясь и крича летали алые, зелёные и бежевые тени. Они стенали где-то высоко над ней, но так громко, что даже она могла услышать их искаженные многочисленными страданиями голоса. Тени молили о спасении, о Боге, о конце их мук. А Кристина всё плыла и плыла, её тело до талии разъело чёрной водой. Она буквально ощущала, что от неё осталась треть. Даже её затылок был растворён. И только лицо и грудь — то, что не было покрыто водой — оставалось одетым в костюм плоти. Но боли не было. Кто-то или что-то желали, чтобы она видела всё, что окружает её саморазрушение.

Мимо её тела проплыла лодка. Кристина позвала гребца, но тот не ответил ей. Он выглядел как сияющий чистый скелет со сверкающими рубинами вместо глаз.

Она плыла по реке. Левый берег она не видела, но зато могла разглядеть правый. На том берегу земля была алой и чёрной: её цвет постоянно плыл и менялся. Старая кровь становилась густой жижой и стекала прямо в реку, а новая кровь, ложась поверх старой, цвела угасающей жизнью. Мерзкие, искаженные ужасом тела мертвецов возвышались горами над рекой, упираясь в небосвод. Истошно вопящие люди грызли руки и ноги друг друга. Их было так много, что Кристина сперва не могла отделить от них, живых и мёртвых. То ли живые убивали живых, то ли мёртвые доедали мёртвых.
Внезапно голова Кристины упёрлась в камень. Она подняла глаза и увидела белый подол платья — над ней на уступе стояла фигура. Тоненькие ручки держали скрипку. Она услышала тихие, почти теряющиеся на фоне всего безумия и кряхтения всхлипы девушки. Кристина, почти изъеденная водой, превращалась в питательный бульон для обитателей преисподней и издавала жалкие предсмертные стоны. Фигура замерла, а после медленно склонилась над её останками и встала на колени, давая Кристине разглядеть своё лицо.
Вместо милого ангельского лица и очаровательных белых кудрей она увидела голову козла с яркими отвратительными, мерзкими жёлтыми глазами. Существо опустило руку и взяло голову Кристины из воды, подняв её за рыжие волосы. Оно засунуло скрипку под мышку, а второй рукой поддержала сползающее с мышц лицо. Существо разглядывало её не без любопытства. Для него перепуганная Кристина выглядела как обычный  череп с наклеенной на него маской человека. Словно не понимая, как можно играть с таким, оно слегка покрутило рыжеволосую в своих руках.  Существо выглядело как ребёнок, нашедший в воде водоросль и не знающий куда её применить. Сама же Кристина испытывала слишком много эмоций: её глаза не могли плакать; она уже с трудом могла говорить, чувствуя, что постепенно её язык немеет. На глаза постоянно сползал лоб и волосы, её щеки обвисли в руках козлицы.

Убрав голову Кристины под бок рядом со скрипкой, козлица опять встала на четвереньки и опустила руку в воду, ловя что-то. К ужасу Кристины, это была голова девушки. Она была ещё живой и почти не изъеденной водой. Девушка схватила своими руками руку козлицы и начала барахтаться в чёрной воде. Она ужасно кричала, но когда увидела голову козла перед собой, оцепенела от ужаса. Девушка была раздета, а её русые волосы накрепко запутались в пальцах чудища.

— Не надо! — Усилием воли выдавила из себя Кристина, смотря, как козёл врезается своей пастью в синие губы человека. После пары минут шевеления своим мерзким языком во рту девушки, козлица ухватилась длинными зубами за её нежный розовый язык и вырвала его на корню. Брызги алой крови забрызгали белый подол и лицо Кристины. Козлица проглотила язык девушки и выбросила её обратно в воду с изувеченной челюстью.

— Ме..М…М…ммммм… — Существо взяло Кристину за позвоночник и подняло напротив себя, пытаясь что-то сказать.

— Нет… Хватит… Я хочу проснуться… Хватит.

— Ме-ме-ме… М… В… Кк… Кр… Крист… Кристина…

Безумие мгновенно захватило девушку. Она закричала от ужаса так громко, что её гланды выпали на камень подле копыт этого ужасающего существа. Её мозг просил остановить происходящее, но она не могла потерять сознание или умереть, пока они не позволят. Сквозь какофонию воплей, захлебываясь в собственной пене изо рта, она увидела позади огромных рогов козла две фигуры. Две фигуры в мантиях проходили мимо барахтающихся в смешенной грязи из тел, фикалий, крови и кошмаров в сторону расплывшихся ворот. Что-то, похожее на маяк, серебряное и подозрительно чистое, похожее на арку без дверей, было их целью.
Козлица развернулась и внезапно опустила голову Кристины в пустое железное ведро. Существо в чёрной шляпе, держащее его в своих длинных одеревенелых руках, издало нечто похожее на скрип. Ведро быстро наполнилось кровью, и левый глаз девушки выпал из глазницы и утонул в алом омуте.
Худое существо без колебаний устремилось к берегу. Лёгким движением руки оно сняло с себя шляпу и изящно поклонилось водам. Вода расступилась в ответ приветствуя его как старого друга. Очутившись на земле, оно чинно выступало среди бессчётного числа жертв,  продолжая свой путь, словно идя по примятым к земле опавшим листьям и поваленным ветром деревьям. Добравшись до небольшого выложенного человеческими телами поля, оно опустило длинную ветвистую ладонь в ведро и, придержав рыжую голову девушки, вылило немного крови на «благодатную» почву безумств.

Алая жидкость впиталась в ковёр из человечины — ещё живые позавидовали мёртвым. Звук треснувших костей напомнил звук падающих спиленных стволов деревьев. На поляне перед монстром скелеты, сами отделяя себя от владельцев, начали выстраиваться в подобие высокой стены. Они хватали друг друга за руки и за ноги, складывались как пазлы рёбрами, выстраивая стену, пока зеленые вены на руках монстра пульсировали от нескрываемого удовольствия. Когда стена была закончена, а ошмётки строительного материала растянулись под ногами худого существа, напоминая травянистую лужайку, оно поставило ведро и взяло голову Кристины в руки, попутно вставляя выпавший глаз обратно в глазницу. Она смотрела на растянутые и дрожащие губы монстра. Оно шелестело что-то неслышное, бессвязное на своём первородном языке.
Стена из костей начала сыпаться, как пепел перед стоящим существом. Оно обхватило длинными пальцам одну из мешавших костей и сломало её как ветвь. Создав себе дыру в стене, напоминающее окно, монстр без колебаний развернул голову Кристины по направлению во внутрь. Длинные пальцы сомкнулись на её губах замком.
Девушка раскрыла глаза. К ней вернулся голос, и её крик разрезал сон пополам.

— Кристина! Кристина! — Голос Олега и его руки вернули девушку в сознание. Она закричала и упала с кровати на пол, вцепившись в мужа. — Ты чего кричишь? С ума сошла? Кристина, что такое? Тише, тише зайка.

На грохот и крики сбежались родители Олега, и девушка закрыла лицо руками, захлебываясь в слезах.

— Домой… Хочу домой… — Заскулила Кристина и поджала колени к себе. Остальное было белым шумом. Кто-то что-то говорил, кто-то её трогал. Очутившись под одеялом, она нашла свой телефона под подушкой. Единственное её желание было купить билеты и поехать домой прямо сейчас.

— Ты куда? — Ошарашено спросил Олег, видя, как его невеста быстро скидывает без разбора вещи в рюкзак, попутно вытирая рукавом глаза и щёки. — Ты в таком состоянии никуда не пойдешь.

Олег обхватил её плечи руками.

— Отпусти меня! — Закричала девушка, напугав стоящих вокруг. Она оттолкнула отчима Олега от двери и ворвалась в коридор, не завязывая шнурки на обуви, накинула куртку и выбежала на лестницу. Мать Олега крикнула ей в след: «Психичка», но Кристина ничего не слышала. Она бежала вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступени, и врезавшись плечом в дверь подъезда выбежала на улицу, судорожно ища номер своего такси. Найдя его, она залезла в машину на заднее сиденье и попросила водителя как можно быстрее поехать. Водитель, увидев выбежавшего вслед за девушкой мужчину в одной рубашке и домашних штанах, сразу же поехал прочь.
Полный водитель в очках начал расспрашивать девушку всё ли у неё хорошо и не стоит ли отвезти её в полицию, на что Кристина вцепившись в свои плечи руками отвечала только: «Домой».

Продолжение следует...

Автор: Полина Барышева.

Добравшись до дома, пара закрылась в своей комнате и принялась искать фильм для вечернего просмотра. Со временем неприятный осадок от сна выветрился из разума девушки. Теперь она была занята тем, что разглядывала фотографии в социальных сетях и усиленно ставила лайк на особенно красивых фото с ней и с Олегом. Её мысли занимала свадьба. Она должна была быть торжественной и максимально помпезной, чтобы все видели, как они серьезно настроены. Без преувеличения — Кристина мечтала об этом так сильно, что всё, что было не связано со свадьбой, проносилось мимо её внимания.

— Кристина.

— А?

Девушка вновь вернулась из своих мыслей, протягивая руки Олегу автоматически. Принимая из его рук пакет с роллами, она совсем не заметила, как они вернулись домой, но не стала придавать этому значения.

Ночью, происходит то, что Кристина обожает и ненавидит одновременно. Её сладкая любовь омрачалась только сексом с её любимым. С юности Кристина усвоила, что никогда нельзя показывать своего недовольства, чтобы не травмировать хрупкое мужское эго. Но в какой-то момент происходит это. Неприятный запах и трение, ужасное трение. И даже её терпению приходит конец.
— Что со мной не так? Почему? — эти мысли похожи на занозы, что впиваются в пальцы. Она никогда не могла найти ответ на свои вопросы, и потому была полна невидимых заноз. Следующие разы ещё более мучительные — для неё это похоже на тренировку, после которой нет результата. Всё её тело изнывает от боли и постоянного трения, но Кристина терпит. В конце концов, это пройдёт, не так ли?

— Я люблю тебя, — говорит Олег и целует её.

— И я тебя люблю, зайка, — отвечает она и, перевернувшись на бок, смотрит на шкаф, стоящих напротив кровати. Ветка снова ударила по стеклу, и Кристина посмотрела через приоткрытую занавеску на неё. Сама не зная от чего, она тихо заплакала, смотря на эту раскачивающуюся из стороны в сторону худую, некрасивую ветку без листьев, похожую скорее на отросток. Она раздражала её. Сжав в руке одеяло, девушка подтянула свои ноги ближе к животу и опустила лицо в одеяло. Её мысли наматывались на веретено неопровержимых фактов, что она вычитала в интернете о своей проблеме. Даже Ксюша говорит, что это не неправильно; что женщина тоже имеет право на сексуальное удовлетворение, и что эту проблему надо разбирать и лечить. Голос матери Кристины упрямо стучал пустой чашкой по её голове: «Самое главное в жизни девушки — успешно выйти замуж». Кристина закрыла лицо одеялом ещё сильнее, пытаясь заглушить эти навязчивые и обидные вопросы.

Четверг. Холодный офис, шум работающего принтера. Едва тёплые листы только что напечатанной бумаги греют пальцы Кристины. Она поднимает глаза и видит в дверях худую фигуру — её начальница пришла как обычно на час позже. Очевидно, она явилась в очередной раз убедиться в том, что оставленные вчера руины и древние залежи невыполненных запросов с прошлого года так и нетронуты. Бюрократическое побоище, возникшее из-за одного дня, когда кто-то решил отложить дело на завтра, грузно легло на плечи Кристины, как мантия из бумаги А4. Девушка улыбнулась и поздоровалась с руководством, в свою очередь фигура остановилась рядом с её столом, держа в руках свою сумку, и с фальшивой дотошностью поинтересовалась:

— Как твои дела Кристина? Ты какая-то грустна? Настроения нет?

— Нет, просто ещё не проснулась, — моментально отсекла Кристина, натягивая на себя выражение неловкости и нарочитой скромности, которую так любит Евгения Алексеевна. Начальница, удовлетворившись ответом, скрылась за спиной Кристины в кабинете. Ей только оставалось проводить Елену Александровну взглядом и мельком, молча, незаметно оценить её новый наряд. Это то, что таилось в её характере: взять и разложить всё по полочкам, постараться любыми способами сделать свою жизнь такой как у всех и избавиться от постоянно возникающих на пустом месте мыслей. За свою недолгую жизнь, она успела распланировать всё и обо всём однозначно высказать собственное мнение, словно боясь, что её жизнь перестанет что–то значить, если окружающие не запомнят её. Казалось даже незнакомцев она раскладывала по особым признакам, давая каждому из них свой ярлык и вкладывая в воображаемый полиэтиленовый пакет. Она была из тех людей, кто разбирался в трендах и новых веяниях, кто проходит всевозможные курсы, чтобы освоить максимальное количество ненужных навыков, и имеющих хорошую историю в Instagram.

Спустя пять минут из дверей напротив Кристины возникла другая игрушечная, почти плюшевая фигура. Это был Сергей. Пустой взгляд, погруженный в глубину себя, и пустая кружка, сжатая в окаменелой мышиной руке, взъерошенные волосы и отпечаток похмелья на размазанном по коже лице выдавали в нём ужас от осознания, сколько за сегодня он не успеет.  Персональный подход к клиентам обязывал его быть не только собранным, но и максимально услужливым.

Какая чушь. Время утекало из пустых глазниц всякий раз, когда он садился за компьютер. В глубине души Кристина понимала его, как никто другой. Они оба были на последнем издыхании несколько лет. Короткий отпуск  мог дать им ощущение передышки в этом непростом деле — беге  по кругу за воображаемыми планами.  Но она так же знала, как только  появляется новая цель, руководство будет её добиваться любой ценой. В то время, как они будут  пытаться удержаться на своём рабочем месте. Конечно она и Сергей сами выбрали эту петлю времени.  Но какой сотрудник не взвоет, когда вокруг одни руководители, а исполнительней лишь несколько?

И вот взгляд двух загнанных лошадей столкнулся, и Кристина поздоровалась первая.

Обмен любезностями прошёл успешно.

Сергей добрался до спасительного кулера и, обойдя горшок с цветком посреди офиса, подошёл к Кристине.

— Видела цели?

— Да, надо принести выручки на три миллиона…

— Кому-то придётся в этом квартале умереть за сюзерена, — рассмеялся Сергей, и Кристина улыбнулась ему в ответ.

— Ты сегодня не в свитере? Почему?

— Кому-то из руководства не понравилось, что я сижу в белом невзрачном свитере и так встречаю клиентов, вот и сказали «привести внешний вид в порядок», — язвительно, но очень тихо проговорила Кристина.

Все понимали, что такой уровень самодурства может принадлежать только Югину. Он славился тем, что всегда находил повод надавить даже на самого ответственного сотрудника, тем самым показывая, кто тут главный. Серёжа оглянулся, проверяя наличие ушей в стенах, и так же тихо, как Кристина проговорил: «Я не удивлён».

— Как твои дела в целом? — Кристина поставила на печать документы, чтобы звук работающего принтера не останавливался.

— Ну, так, нормально, вчера, пока тебя не было, нам в офис принесли канцтовары и украшения. Видела уже, да?

— Нет, какие украшения?

— Да вон, — Сережа указал на стену напротив Кристининого стола. На стене висела картина, которую она раньше не замечала. Она заблокировала рабочий стол и вместе с Сергеем подошла к стене.

— Просто картина? — Девушка скрестила руки на груди.

— Не картина, а согласованное Евгенией Александровной, украшение, — моментально поправил Сережа, отпив воды из кружки.

— Ну да, в её вкусе. И наверное Югину нравится. Она простая такая: берёзовая роща и ничего больше, без излишеств. Интересно. И кто автор?

Сергей приподнял указательным пальцем картину от стены, и посмотрел за неё, после посмотрел по краям надеясь найти подпись автора.

— Тут не написано.

— Давай я посмотрю, — она протянула руки и сняла картину с гвоздя. В руках Кристины оказалась небольшая картина, написанная маслом, в яркой золотой, практически жёлтой дешевой рамке. На картине были изображены ряды берёз, расположенные так близко друг к другу, что, казалось, сливаясь, стволы деревьев перекрывали небольшие символические пробелы между собой. Изображение было холодным и неприветливым, отдающим несовершенством и кривизной присущей природе. Несмотря на реалистичность изображения, Кристина отметила, что деревья на картине выглядят отчаянно и чересчур безжизненно.

— Я не хочу на неё смотреть, — внезапно для самой себя проговорила она, отдавая картину в руки Сергея.

Понедельник. Шуршание бумаги, щелканье мышкой. Ей казалось, что все это происходит не с ней. Под постоянные крики клиентов она бегала из кабинета в кабинет, чтобы попытаться решить их проблему, но ей некому было помочь. Она должна как-то с этим справиться.  И эта картина! Она постоянно перед глазами. В минуты отдыха Кристина смотрит на неё, не отрывая болезненного взгляда. Берёзовая роща в ярко жёлтой рамке. Стройные ряды деревьев. Они путаются и сливаются друг с другом. Не картина, а пятно из смешанных красок. Если раньше этот кусок холста был невзрачным обыкновенным предметом интерьера, то сейчас он превратился в огромный гнойник, выступающий на ровной поверхности стен, готовый вот-вот взорваться и излить на пол всю мерзость расплавленного внутри берёзового пейзажа. Неосознанно Кристина начала замечать, что поднимая глаза от документов или отрываясь от постоянного бега из кабинета в кабинет, она смотрит на несовершенство искривлённых линий. И каждая полоса чёрного цвета раздражает её ещё сильней, чем ярко желтая рама, в которую было заточено это гнилостное безобразие, называемое искусством. Вместе с тем она поняла: всякий раз при закрытии глаз у неё звенело в ушах. Она старалась смотреть в сторону, открывая их вновь, словно боясь, что если уставится на картину, то увидит в ней что-то страшное. Этот страх удивлял её, но она ничего не могла с ним поделать. Внутренний голос подсказывал: «Не смотри». Картина настораживала её. Единственная радость заключалась в том, что скоро она увидит Олега — он встретит её после работы. Надо просто подождать, — сказала она, пытаясь отпить из кружки остывший кофе. Он был на удивление слишком сладким, словно кто-то положил ей в кружку леденец, успевший раствориться в тогда ещё горячем кофе.

Кристина усилием воли решила абстрагироваться от происходящего. Её длинные рыжие волосы затянуты в тугой высокий хвост. Она излучает добродушие и усталость, присущее офисным сотрудникам. Вы никогда не перепутаете это выражение лица, если хотя бы раз увидите: смешанное с усталостью, натянутое на кожу, как маска из резины, на которой выбито «Здравствуйте, чем Вам помочь?» Девушка отлично выполняет свою работу, как мебель и как прислуга в одном лице. К сожалению, людям свойственно испытывать чувство мнимого превосходства над другим человеком. Это занятно, когда один человек разрешает наступить на хрупкое и уязвимое ситуацией эго другого человека. А другой в свою очередь считает, что это нормально и так должно быть, а даже если не считает, то ничего не может сделать, просто потому что находится на работе и должен быть максимально стрессоустойчив. Стрессоустойчивость — это качество, которое ценится работодателями, но на язык сотрудников переводится как «обескровленность». Эмоциональное донорство, своего рода отсылающее  сферу услуг к своеобразному культу, в котором каждый стремится к концу рабочего дня быть хотя бы в треть живее, чем вчера. Кристина прячется, словно маленькая мышка, в тесной кухне, скрытой от глаз клиентов, сидя на танкетке между шкафом с одеждой и микроволновой печью. Часто её уединение нарушают коллеги, которые заходят за своими шубами или куртками. Все как они единый организм желают ей приятного аппетита и с любопытством зверей смотрят, что же эта, девчонка ест. С каждым днём давление становилось очевидным. Скорее всего, отдел кадров уже вынашивает план как от неё избавиться. «Выйдет замуж, родит ребёнка. Будет занимать вакантную должность. Придётся срочно искать ей замену. Непорядок», — представляла Кристина их мысли.

— Кристина, завтра ты рано домой не уйдешь. Нам очень много надо сделать. Этот квартал будет для тебя очень тяжёлым. Надо поработать. Это твои показатели.

И только когда начальство уходит, Кристина собирается домой.

Конец первой главы.

Автор: Полина Барышева.

Страшный, мерзкий, мучительный сон о худом человеке в шляпе не стёрся из памяти Кристины в первые секунды пробуждения, но с каждым мгновением рядом с любимым она забывала детали увиденного, а вскоре совсем потеряла цепь, ведущую к этому воспоминанию, и сон превратился для неё в набор бессвязных вспышек.
Хоть и говорят, что мозг хорошо запоминает плохое, на самом деле травмирующие вещи человек закапывает в глубине своего сознания. Они остаются там забытым семечком, закопанным под толщей приятных впечатлений в ожидании благодатной сырости, которую приносят с собой страх и уныние, чтобы прорасти сквозь толщу радости, пустить ранящие корни и отбросить тень своих жестких ветвей на солнечных полях человеческой души. Оторвав себя от кровати, Кристина пошла в ванную. Уходя, она бросила взгляд на Олега, сонно растянувшегося на их постели.

— В этом году приступы стали происходить чаще, ещё и сны какие–то дурацкие снятся, — поморщилась она. — Может и правда стоит обратиться к врачу? Может мне выпишут лекарство? В конце концов, это действительно становится проблемой.

Она села на край ванны и стала разглядывать свои пальцы на ногах. Затем посмотрела на себя в зеркало, вновь поморщилась и принялась тщательно чистить зубы.

— Нет. Тогда он будет думать, что я ненормальная. Его родители ещё узнают, и будут говорить, что он нашел себе больную на голову. Я просто сама себе навыдумывала проблем, это просто стресс из-за работы. Вот выйду в декрет, и времени на такую ерунду у меня не будет. А пока, — заключила она с важным видом, — можно и снотворным перебиться.

Девушка выбежала из ванны замотанная в полотенце, и, проходя мимо кровати, поцеловала Олега в щеку. Тот пробормотал что-то о запахе зубной пасты, но Кристина его не услышала. Она подошла к шкафу и открыла его. Надо было одеться, несомненно, красиво и со вкусом, чтобы хорошо выглядеть на фотографиях, но ни в коем случае не так, словно она уже давно знает о предстоящем предложении. Их отношения были похожи на идиллию. Каждый день они смеялись. Она просыпалась в его объятьях: он был похож на большую мягкую коалу, обнимающую дерево. Когда им было скучно, они играли с его голосовым помощником или смотрели кино. Рядом с ним для неё всё обретало смысл. Страшно было подумать, что это может закончиться. Что это может закончиться из-за неё. Она обернулась и застала Олега сидящего за компьютером. На нём были только трусы и футболка. Кристина посмотрела на часы на стене — скоро пора было выходить. Она решила не показывать недовольства, им ни к чему лишние конфликты. Девушка подошла к занавескам и одёрнула их. Комнату залило утренним светом.

Сегодня среда. В этот день они хотели пойти на каток с друзьями. Олег не любит кататься, он постоянно падает. Но сегодня особенный день: пара хотела сообщить радостную новость. При мыслях о помолвке на губах Кристины появилась улыбка. Но Олег этого не заметил, смотря в телефон. Ей хотелось максимально детально запомнить лица её друзей, когда они узнают об этом. Она представляла, как меняется выражение их лиц, брови приподнимаются, и на губах расцветает улыбка, в которой смешаны удивление и радость. От своих мыслей Кристина воодушевилась и обняла Олега за плечо, на что тот только едва заметно улыбнулся, уже привыкший к её смене настроения.

Они пригласили только самых близких им людей. Лучшая подруга Кристины, Ксюша, даже успела пару раз упасть на льду, пока они ждали их. Собрав всех в месте в стороне, Олег опустился на колено. Он плохо стоял на коньках, поэтому едва не упал на Кристину. Достав из кармана маленькую коробочку, украшенную красным бархатом, он произнёс: «Я люблю тебя, милая. Ты станешь моей женой?»

Несмотря на то, что они уже давно планировали это, на её глазах выступили слёзы. Комок в горле не позволил ей ответить, и она энергично закивала головой. Уши жениха заложило от радостного женского визга. Настя и Ксюша сразу же обняла свою подругу, и Кристина ещё больше задрала голову, купаясь во всеобщем внимании.

— Офигеть! Офигеть! — повторяла двоюродная сестра Кристины.

Пока девушки обнимались и делали фотографии, записывали сторис, невеста краем глаза окинула жениха. Олег — высокий, крепкий, завидный жених, по мнению подруг Кристины — выглядел максимально довольным и гордым собой. Его глаза поблёскивали, пока тот говорил со своими друзьями. Он без стеснения смеялся после пары шуток про его оконченную холостяцкую жизнь. Компания решила, что за это нужно выпить.
После встречи с друзьями и символической пьянки Кристина и Олег отправились домой на такси. Она не любит возвращаться домой: сейчас пара вынуждена жить с родителями Олега, чтобы не тратить деньги на съёмные квартиры. Девушка чувствовала себя неловко, постоянно находясь на глазах у его матери и отца. Внезапно Кристина скрестила руки и надула пухлые губы.

— Ты видел? Видел, как Ксюша смотрела на нас, когда ты сделал мне предложение?

— Ну, да… — осторожно ответил Олег.

— Вообще, можно их на свадьбу не звать, — заключила рыжеволосая невеста.

— Почему?

— Я думаю, они просто завидуют нам. Сейчас восемьдесят процентов пар не думают вступать в брак. Причины этому самые разные. Люди боятся что их обманут, что они потеряют своё имущество. Да, именно имущество играет огромную роль. Семья должна где-то жить, а у тебя ипотека по сниженной ставке, доля в строительстве. Через два года наш дом построят. У нас будет отличная жизнь, а Ксюше вон уже целых двадцать шесть лет, а она не замужем. Вот и смотрит, вылупив глаза: как это так, я выхожу замуж раньше неё, хотя мне всего двадцать два? — Кристина пародировала свою подругу с нескрываемым раздражением.

Такси свернуло на трассу, и девушка, успокоившись, посмотрела в окно. Мимо проплывали яркие огни ночных фонарей. Трасса, окруженная высокими стволами деревьев, устремлённых в небо. Стоящие ровным строем они перемежались с чёрными щелями, полными неизвестной, почти первобытной темноты. Она ловила глазами причудливые формы изогнутых молодых берёз и величественных тополей. Совсем неосознанно её воображение начало рисовать картинки разных лесных животных, птиц, оленей, волков, медведей, всех тех, кого она хотела изучать. Отдав три года биофаку она забыла о своей мечте стать зоологом с того самого вечера, когда высокий брюнет с густой щетиной подошёл к ней в баре год назад. Их быстрый и страстный роман заставил её забыть о парах, экзаменах и отчислении. Мечта осталась в прошлом. Ведь настоящее счастье для неё — быть рядом с любимым. Иногда Кристину настигали мысли о будущем: чаще всего в моменты затишья, совсем внезапно как снегопад. Всматриваясь в деревья, она фантазировала про себя, как идёт по траве в глубину чащи и встречает разные растения. Казалось, она подбирается к давно забытым и выцветшим воспоминаниям из детства. Тогда для неё жизнь была загадкой. Подняв руку, девушка ощупала едва заметный шрам на правом виске, спрятанный за копной рыжих волос. Её жизнь в скором времени изменится, как у гусеницы, вот-вот готовой свить свой кокон, чтобы стать бабочкой.
В свете предстоящих метаморфоз, мысль спросить у мамы, каким она была ребёнком в детстве, не казалась ей такой уж и ужасной. Машина повернула в сторону и Кристина увидела заледеневшее озеро и стройные ряды берёз вперемешку с тополями. От чего-то висок девушки прострелила звенящая боль, она тут же потёрла подушечками пальцев больное место и зажмурила один глаз. Словно вот-вот из её головы полезут, раздирая кожу как полотно, раскидистые ветви воспоминаний. Странное чувство не то свободы, не то страха сопровождалось болезненным ощущением.

Продолжение следует...

Автор: Полина Барышева.