Kurganov1945

Карл Маннергейм говорит о планах захвата (по мнению его самого "освобождения") советской территории.  
Эту клятву финны пытались сдержать всеми силами.  
Произошло несколько военных авантюр финских националистов с целью  присоединения Восточной (Русской) Карелии к  Финляндии.  
В этих  походах особенно отличился  Пааво Талвела.

В 1916 он бежал в Германию, где в 1916—1917 годах получил военное образование в финском Егерском батальоне и участвовал в боях на восточном германском фронте, в том числе на реке Мисе и в Рижском заливе.
К слову, многие известные финские военачальники периода Гражданской, а затем и Советско-Финляндских войн  проходили службу в Егерском батальное армии Кайзера и принимали участие в боях с русскими войсками, например, известный  Ялмар Сииласвуо.
Но вернемся к  Талвела.
После подписания в 1920 году Тартуского мирного договора не соглашался на вывод войск из Карелии ещё в течение двух лет, ведя партизанскую войну. В 1922 году с остатками отряда вернулся в Финляндию, где встречен как национальный герой.
Иными словами говоря, он действовал в составе незаконных бандформирований, которые не подчинялись официальному Финскому правительству. Но и правительство поощряло деятельность подобных подразделений. 
В межвоенные годы Талвела был  принял активное участие в формировании Лапуаского движения, ставившего своей целью борьбу с коммунистами в Финляндии.
7 июля 1930 года был организован «Крестьянский марш». Высшее политическое руководство страны вынуждено было учитывать требования движения, которое получило широкую поддержку в обществе: правительство ушло в отставку, пришедший на смену кабинет в значительно большей степени устраивал народное движение. Это свидетельствует о том, что большая часть населения так или иначе поддерживала идеи этой организации (в том числе и экспансию в Восточную Карелию и образование Великой Финляндии).
Однако в 1932 году Лапуаское движение было запрещено вследствие неудачной попытки государственного общенационального переворота.  Но это никак не отразилось на огромном количестве людей, мечтающих о  тут же, 5 июня 1932 года, было основано Патриотическое народное движение (IKL), ставшее фактическим легальным преемником запрещённого движения Лапуа.
Эта фактически ультраправая партия отстаивала идеи "Великой Финляндии". Кроме этого IKL располагала военизированным формированием, была связана с профдвижением и предпринимательством, имела представительство в Эдускунте. Во внешней политике IKL стояла на позициях крайнего антисоветизма, выступала за сотрудничество с Третьим рейхом и фашистской Италией, помощь франкистам в испанской гражданской войне.  
А кто же являлся членами IKL?
Социальную базу IKL составили преимущественно зажиточные крестьяне (, образованный средний класс, отчасти госслужащие, лютеранские священнослужители, студенты. IKL отрицала свою буржуазийную природу с целью найти еще больше союзников среди бывших противников, однако отметим, что Лапуаское движение действовало от имени крестьянства и буржуазии. 
Главным противником IKL являлся министр Урхо Кекконен (послевоенный президент, проводивший политику сближения с СССР), неоднократно ставивший вопрос о запрете IKL как организации экстремистской, антигосударственной и располагающей частной силовой структурой. Кекконен заявлял, что запрет IKL так же необходим, как подавление коммунистов в 1918. Однако запретить партию по суду не удалось.  Ее влияние было велико.  IKL жёстко критиковала правительство за неудачное по их мнению ведение Зимней войны и территориальные уступки по Московскому мирному договору. Эта критика была воспринята в обществе. Правительственный курс стал более антисоветским и даже антирусским.
19 сентября 1944 администрация Маннергейма заключила соглашение о перемирии с СССР и Великобританией. Статья 21 соглашения предусматривала «прекращение фашистской пропаганды» и «запрет фашистских организаций» Финляндии. На этом основании деятельность IKL была запрещена 23 сентября 1944.
Только после войны IKL утратила былое влияние, но отметим, что большая  часть бывших высокопоставленных членов партии не только не были репрессированы, но и продолжили успешно заниматься политикой. 
Сейчас в Финляндии существует партия "Истинные финны" - официальный, но чуть более умеренный  приемник IKL. После парламентских выборов 2015 года это вторая по числу представителей в эдускунте (финском парламенте) партия в стране.
Но вновь вернемся к Талвела.  
В середине 1939 года вернулся на военную службу в качестве помощника начальника Управления военной экономики Министерства обороны и начальника штаба Совета вооружений.
В Советско-Финской войне он действовал довольно  успешно: насел поражение двум советским дивизиям, хотя при этом его отдельная группа потеряла 25 процентов численности.  19 февраля 1940 года назначен командиром 3-го корпуса, действовавшего на Карельском перешейке. Успешно оборонялся от наступавших войск 13-й советской армии, не позволяя ей до конца войны прорваться к Кексгольму.  
В сентябре 1940 года в качестве личного представителя Маннергейма провёл в Берлине раунд переговоров с представителями германского Генштаба, была достигнута договорённость о сотрудничестве Генштабов Финляндии и Германии. Затем ещё несколько раз выезжал в Германию; во многом благодаря его дипломатическим успехам в плане «Барбаросса» для финской армии была предусмотрена активная роль в будущей захватнической войне.

А теперь, наконец, перейдем к войне 1941-1944 годов.  
Осуществление гитлеровского плана «Барбаросса» началось в северной Балтике вечером 21 июня, когда 7 немецких минных заградителей, базировавшихся в финских портах, выставили два минных поля в Финском заливе. Эти минные поля в конечном счёте смогли запереть советский Балтийский флот в восточной части Финского залива. Позже тем же вечером немецкие бомбардировщики, пролетев вдоль Финского залива, заминировали гавань Ленинграда (кронштадтский рейд) и Неву. На обратном пути самолёты дозаправились на финском аэродроме в Утти.
В 4:30 22 июня финский десант под прикрытием боевых кораблей, перейдя границу территориальных вод, начал высадку на Аландских островах (операция "Регата"), который считались демилитаризованной зоной. Запрет на строительство укреплений на Аландских островах восходит к заключению Парижского мира 1856 г., но с переходом по решению Лиги Наций архипелага к Финляндии он на основании международной Женевской конвенции от 20 октября 1921 г. был объявлен нейтральной и демилитаризованной территорией. Поскольку Советский Союз в то время не был членом Лиги Наций, он остался за бортом принятых решений. По этой причине он никогда их не признавал и заключил с Финляндией 11 октября 1940 г. свое соглашение о нейтралитете Аландских островов.
В связи с началом собственной мобилизации (17 июня 1941 года) Финляндия смогла сосредоточить в юго-западных районах страны войска и корабли, предназначенные для Аландских островов.
19 июня 1941 г. Главный штаб отдал предварительный приказ о готовности к проведению операции «Регата». Исходя из него, штаб военно-морских сил 20 июня 1941 г. отдал свой приказ, согласно которому операция должна была начаться 21 июня в 16 часов 15 минут. В результате хорошо спланированная и тщательно подготовленная переброска финских войск из Турку, Уусикаупунки и Раума на Аландские острова была проведена за несколько часов до начала Барбароссы. За одну ночь с материка на архипелаг на 23 кораблях было переброшено 5000 солдат с боевой техникой, включавшей в числе прочего 69 орудий. В порты назначения заблаговременно были отправлены офицеры для организации приема. Весь прибрежный флот, в том числе обладавшие сильной огневой мощью линкоры «Вяйнямёйнен» и «Илмаринен», прикрывали проведение операции.
Военные корабли Финляндии уже днем 21 июня 1941 г. передислоцировались в район Науво-Корппо, куда за ними вечером проследовали транспорты с войсками. Ночью, правда остановились на границе территориальных вод, ожидая подтверждения германского нападения на Советский Союз...
Так  Вяйнямёйнен выглядел на открытой воде без камуфляжа.

Около 6 часов утра советские бомбардировщики появились в этом районе и попытались бомбардировать линкоры, укрепления Алскари и канонерку, но без особого успеха. Разгрузка транспортных судов прошла быстро в то же самое утро. Можно лишь спросить, откуда Финляндия знала «точное время» именно в ночь Барбароссы, чтобы осуществить столь крупную операцию в водах демилитаризованных Аландских островов? Финляндия признала себя в состоянии войны только через три дня, вечером 25 июня 1941 г.  
Сначала СССР пытался предотвратить вступление Финляндии в войну дипломатическими методами: 23 июня народный комиссар иностранных дел СССР В. М. Молотов вызвал к себе финского поверенного в делах Хюннинена и спросил его о том, что означает выступление Гитлера от 22 июня, в котором говорилось о немецких войсках, которые «в союзе с финскими товарищами … защищают финскую землю», но Хюннинен ответа дать не смог. Тогда Молотов потребовал от Финляндии чёткого определения её позиции — выступает ли она на стороне Германии или придерживается нейтралитета. Пограничникам было приказано открывать огонь только после начала финской атаки.  
29 июня с территории Финляндии против СССР началось совместное наступление финских и германских войск.
10 июля Маннергейм написал в своем приказе № 3, что «… во время войны за независимость в 1918 году он обещал, что не вложит свой меч в ножны, пока „последний вояка Ленина и хулиган“ не будет изгнан из Финляндии и Беломорской Карелии».

Беломорская Карелия включает в себя Лоухский, Калевальский, Кемский, Беломорский район Карелии, Кандалакшский район Мурманской области и Костомукшский городской округ. Иногда сюда же относят Муезерский и Сегежский районы Карелии.  Эти районы принадлежали СССР. То есть здесь мы можем убедиться в том, что Финляндия не остановилась на границах до 1940 года, а пошла дальше, вглубь советской территории.  
А теперь чуть подробнее мы поговорим о боях на Карельском перешейке.
Крупномасштабное наступление финнов здесь началось 30 июля 1941 года.
Положение советский войск на Карельском перешейке принципиально отличалось от положения финнов декабре 1939 года. Большая протяженность границы 1940 года к северу от Ленинграда привела к тому, что советские дивизии занимали оборону на широком фронте.  Плотность наших войск была недостаточна для ведения эффективных оборонительных действий.  
Последним звеном в цепи обстоятельств, ставивших 23-ю армию в весьма уязвимое положение была недооценка планов противника: более вероятным считалось развитие наступления на петрозаводском направлении.
Утром 31 июля  после короткой артиллерийской  и авиационной подготовки финны перешли в наступление.  
1 августа были введены в бой основные силы II финского корпуса. Наступление против растянутых по фронту советских соединений развивалось вполне успешно. С 1 по 3 августа во всей полосе 19-го стрелкового корпуса шли ожесточенные бои. В течение 4—6 августа командование 23-й армии пыталось организовать контрудар с привлечением 50-го стрелкового корпуса, действовавшего в районе Выборга. Но переломить ситуацию в свою пользу советским войскам не удалось. Для стабилизации обстановки на Карельском перешейке командование Северо-Западного направления было вынуждено использовать свои резервы. Уже 6 августа в распоряжение 23-й армии поступила 265-я дивизия, формировавшаяся по вышеуказанному приказу Л. П. Берии из кадров НКВД. Тем временем 8 августа 10-я и 15-я пехотные дивизии финнов вышли к проходящей по берегу Ладожского озера дороге на Кексгольм. Тем самым были прерваны коммуникации правофланговых дивизий 23-й армии. 9 августа финны заняли город Лахденпохья, что означало расчленение прижатых к северному берегу Ладожского озера советских войск на две изолированные группировки.  
Бой за город Лахденпохья.

Первую образовывали части 168-й стрелковой дивизии, находившиеся между Сортавалой и Лахденпохья, атакуемые смежными флангами II и I финских корпусов. Вторую составляли части 142-й стрелковой и 198-й моторизованной дивизий к юго-западу от Лахденпохья. 10 августа был организован контрудар силами двух полков прибывшей 265-й стрелковой дивизии во фланг наступавшей на Кексгольм группировке финских войск, однако восстановить связь с правофланговыми дивизиями 23-й армии этим контрударом не удалось.

Спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Командиры 142-й и 198-й дивизий приняли решение в ночь на 12 августа организованно отвести части в шхерный район Ладоги на остров Килпола. Командование корпуса санкционировало отход. Остров Килпола с материком соединял мост. По этому мосту под огнем артиллерии и ударами немецкой и финской авиации отходили части двух советских дивизий. С острова они должны были эвакуироваться судами Ладожской флотилии. Первоначально идея прекратить сопротивление и вывезти дивизии по Ладоге в районе Кексгольма для построения нового фронта не вызвала поддержки в штабе Северо-Западного направления. Утром 12 августа последовало строгое распоряжение главкома К. Е. Ворошилова, продиктованное по телефону начальником штаба фронта:

«Решение командующего 23 А о вывозе 142 и 198 сд водой в Кексгольм неверно. Потребовать выполнения ранее поставленной задачи, т.е. удара на ст. Оярви навстречу наступающей с юга 265 сд. Вывоз средствами Ладожской флотилии только раненых, тяжелой артиллерии. 3. 168 сд желательно сохранить за собой район Сортавала...»

Однако дальнейшее развитие событий вынудило пересмотреть это решение. Наступление финнов на кексгольмском направлении продолжалось, и сдерживать его было нечем. В этих условиях Военный совет Северного фронта принял решение на эвакуацию изолированных на северном берегу Ладожского озера групп войск. Боевым распоряжением № 83 17.8.41 16.15 Военный совет 23-й армии обязывается «организовать лично вывод и эвакуацию 168-й, 142-й и 198-й сд в район южнее Кексгольма. Эвакуацию 168-й сд предварительно производить на остров Валаам, в последующем к югу от Кексгольма. К эвакуации приступить немедленно».

Эвакуация 168-й стрелковой дивизии фактически началась за день до этого распоряжения, 16 августа. Первоначально дивизию намечалось перебросить на новую линию обороны 23-й армии по реке Вуокса. Но затем были внесены изменения, и части высаживались в Шлиссельбурге и сосредоточивались в районе Катула — Гарболово — Вуолы — Коркино. Арьергардные бои финских и советских войск на островах у северного побережья Ладожского озера продолжались до 20 августа. К 23 августа острова опустели.

Выход II финского корпуса к вуоксинской водной системе открывал перед финским командованием перспективу удара во фланг и тыл войскам 23-й армии в районе Выборга, в обход Выборгского укрепрайона. Противник стремился окружить 43-ю, 115-ю и 123-ю стрелковые дивизии. 21 августа ознаменовалось началом наступления финнов на всем Карельском перешейке, в бой на выборгском направлении вступил IV финский корпус генерала Оэша. Корпус должен был сковать  с фронта окружаемые советские части. В свою очередь, со стороны Вуокси подошел к Выборгу на 12 километров II финский корпус. Для перехвата идущих из Выборга на юг коммуникаций финны переправились на южный берег Выборгского залива и перерезали дороги, проходившие по берегу Финского залива. Тяжелые бои на Лужском рубеже, развернувшиеся к югу от Ленинграда, не позволяли командованию Северо-Западного направления перебросить на Карельский перешеек резервы с целью нанесения контрудара и разгрома вклинившихся в построение 23-й армии финских войск. К 25 августа все дорожные магистрали, связывавшие войска 19-го стрелкового корпуса с тылом, были перерезаны.

В этих условиях советское командование решило эвакуировать блокированные в районе Выборга соединения по морю. Флот перевез более 27 тыс. бойцов и командиров, 188 артиллерийских орудий, 950 автомашин и более 2 тыс. лошадей. 28 августа финны заняли оставленный советскими войсками Выборг и провели парад. 

Отход и последующая эвакуация неизбежно приводили к потерям людей и техники. Финнами было заявлено о захвате 9 тыс. пленных, 306 различных орудий, 246 минометов, 55 танков, 673 автомашин, 4500 лошадей (нет сомнения, что эти числа завышены в целях пропаганды). По решению Военного совета Ленинградского фронта, принятому 1 сентября, войска 23-й армии заняли рубеж от Финского залива вдоль берега реки Сестры к Ладожскому озеру. Опорой 23-й армии, большая часть соединений которой пережила окружение и вывоз из него по воде, стал Карельский УР, сохранившийся «островок» «линии Сталина».
Финские солдаты осматривают БОТ из башни МС-1. Карельский УР.

Карельский УР был одним из первых укрепленных районов, построенных в СССР. На Карельском перешейке граница проходила всего в 32—50 км от крупного политического и промышленного центра страны — Ленинграда. Приказ о строительстве УРа был подписан К. Е. Ворошиловым 19 марта 1928 г.  Последние сооружения КаУРа были возведены в 1938—1939 гг. После «зимней войны» КаУР, казалось, потерял свое значение Его ДОТы были законсервированы, орудия и пулеметы были сняты с целью вооружения строившегося в 1940—1941 гг. Выборгского УРа. В июле 1941 г. начались спешные работы по расконсервации и вооружению Карельского укрепрайона. С помощью ленинградских метростроевцев строились дополнительные сооружения, отрывались траншеи и блиндажи.

КаУР вступил в бой позднее других укрепрайонов «линии Сталина». Только 4 сентября передовые части финской 18-й пехотной дивизии переправились через р. Сестра и заняли поселок Белоостров. Буквально в  нескольких сотнях метров от реки располагался самый крупный ДОТ КаУРа — двухпушечный полукапонир «Миллионер» постройки 1938 г., вооруженный двумя 76-мм пушками и двумя пулеметами. Поскольку полевое заполнение отсутствовало, финским пехотинцам удалось захватить вынесенный вперед «Миллионер». Дальше финны пройти не смогли — перед ними лежало заболоченное пространство и противотанковый ров, простреливающиеся другими ДОТами КаУРа. Вскоре оборону в КаУРе заняли части вывезенных из Выборга дивизий. Преодоление занятого укрепленного района не входило в планы финского командования, но оно стремилось максимально использовать успех предыдущих боев. Нежелание солдат переходить границу жестко наказывалось. В финском 48-м пехотном полку 83 солдата, упорствовавших в нежелании продвигаться дальше, получили по 10 лет тюремного заключения. Маннергейм использовал в своем приказе от 3 сентября формулировку «Граница достигнута, борьба продолжается». Однако Карельский перешеек после выхода финских войск на линию, примерно соответствующую границе 1939 г., стал второстепенным направлением. Во второй половине сентября на КаУРе произошли столкновения локального значения, в частности было предпринято несколько попыток отбить «Миллионер». Но все они были неудачными, и советский ДОТ надолго стал узлом финской обороны. Фронт на северных подступах к Ленинграду стабилизировался до июня 1944 г.

Намного интенсивнее «борьба продолжилась» на петрозаводском направлении. Существовавшая до «зимней войны» граница между СССР и Финляндией была достигнута еще в конце июля. Однако 2 августа в финскую армию поступила просьба немецкого Верховного командования сухопутных войск перебросить главные силы финской армии в район Лодейного Поля к реке Свирь. Успешное наступление на Карельском  перешейке позволило финнам проводить наступление на Свирь без опасения за фланги.

4 сентября финскую Ставку с визитом посетил начальник штаба оперативного руководства вермахта генерал Йодль. От имени Гитлера он вручил Маннергейму железные кресты всех трех степеней, а также пообещал поставить Финляндии 15 000 тонн ржи, чтобы финны смогли спокойно дожить до нового урожая. В свою очередь, финский главнокомандующий уведомил Йодля, что Карельская армия в тот же день предпримет новое наступление в направлении Свири. Это означало, что он согласен выполнить пожелание, неоднократно высказываемое немецким союзником. Легенда о том, что финская армия ставила только задачу вернуть отобранное Советским Союзом в 1940 г., была позднее выдумана задним числом. Если на Карельском перешейке переход через границу 1939 г. носил эпизодический характер и был вызван тактическими задачами, то между Ладожским и Онежским озерами старая граница была пересечена на всем ее протяжении и на большую глубину.

Повинуясь отданному 27 августа приказу Маннергейма и опьяненные успехами предыдущих месяцев, финские войска перешли старую границу с СССР и устремились к Свири.

Для наступления между Ладожским и Онежским озерами в Карельской армии были созданы три ударные группировки: 1) VI армейский корпус (1-я егерская бригада, 5-я и 17-я пехотные дивизии) с задачей: выйти на Свирь с перспективой ее форсирования; 2) VII армейский корпус (1-я и 11-я пехотные дивизии), получивший задачу захватить Петрозаводск и выйти к Онеге на широком фронте, перерезав Мурманскую железную дорогу; 3) Оперативная группа «О» (кавалерийская и 2-я егерская бригады) должна была  овладеть Медвежьегорском с перспективой дальнейшего наступления с целью захвата железнодорожной станции Сорока (Беломорск).

В резерве на петрозаводском направлении находились 7-я финская и 163-я немецкая пехотные дивизии.

Рано утром 4 сентября Карельская армия начала наступление, отбрасывая к югу войска советской 7-й отдельной армии. На правом фланге армии располагался VI корпус, усиленный 7-й дивизией, а к левому флангу присоединился VII корпус, заново сформированный из 1-й и 11-й дивизий. 7 сентября финские части достигли реки Свирь в районе Лодейного Поля. На следующий день была перерезана Мурманская железная дорога в районе станции Свирь. Левофланговый VII корпус генерала Хягглунда, усиленный 4-й дивизией, переброшенной с Карельского перешейка, занял Пряшу — узел дорог в 40 км западнее Петрозаводска. Далее бои перешли в позиционную фазу. Блокированный Петрозаводск был занят финнами 1 октября 1941 г. Финские армии, выйдя на рубеж Свири, стали ожидать выхода им навстречу войск группы армий «Север», с тем чтобы окончательно прервать сообщение Ленинграда с Большой землей. Финляндия окончательно перешла Рубикон и из обиженной «зимней войной» страны, возвращавшей захваченное, сама стала агрессором и активным пособником Германии в реализации ее самых мрачных и жестоких планов.
Занятый финнами Петрозаводск.  Город был  переименован в Яанислинна (фин. Äänislinna) и Онегаборг (швед. Onegaborg).

А завершим стать окончанием истории Пааво Талвела.  

В 1946 году  он вышел в отставку и уехал в Латинскую Америку, где вновь занялся бизнесом, однако уже в 1949, составив крупное состояние, вернулся в Финляндию. В 1951 году, после смерти Маннергейма создал и возглавил общество памяти маршала. Занимался политикой на муниципальном уровне.

Пааво Талвела скончался в 1973 г.

Спасибо за внимание!
С уважением.

Вот его наградной лист. Обратите внимание, что он был неоднократно ранен, что свидетельствует о том, что его заградительный отряд  не раз вступал в бой.

Теперь мне хотелось бы рассказать о Бачурине Федоре Антоновиче.

Он родился 2 марта 1924 года в большой крестьянской семье. Мать и отец, а затем и подрастающие дети работали в колхозе в деревне Слободка Измалковского района. Фёдор закончил 5 классов сельской школы и в 1939 году уехал учиться в город Славянск Сталинской области. На курсах фабрично-заводского обучения получил специальность слесаря-сборщика.

В 1942 году ушёл на фронт. Сначала — учебный батальон в городе Липецк, затем — воинская часть под городом Ливны Орловской области, где он командовал отделением автоматчиков.

Участвовал в Курской битве. В бою под Понырями был ранен. Его считали убитым, домой в деревню пришла «похоронка». Но солдат выжил — оказался в госпитале соседней части.

После госпиталя Фёдора забрали вербовщики. Как рассказывал он сам, ему даже не сказали, где предстоит воевать. Привезли в какой-то населённый пункт и только тогда сообщили, что дальше придётся служить в заградительном отряде при штабе 43 армии 1-го Прибалтийского фронта под командованием полковника Белобородова. Здесь солдатам был зачитан приказ № 227 «Ни шагу назад!», подписанный И. В. Сталиным в июле 1942 года.

В заградительные отряды брали и коммунистов, и беспартийных, лишь бы никогда не выступали против Советской власти. Заградительные отряды шли в наступление за основными частями, которым поручали атаковать.  "Впереди — минные поля и шквальный огонь противника, позади — свои с автоматами. Куда же деваться бедному солдату-штрафнику? Вперёд — смерть, и назад — тоже смерть. Страшные последствия в случае бегства ожидали не только его, но и всех его родственников", — вспоминал с горечью Фёдор Антонович. Непосредственно перед атакой личному составу ставилась задача: «Ни шагу назад!» И все выполняли приказ — шли вперёд, на врага. И  штрафники, и бойцы заградительных отрядов.

Вот так с заградотрядом и боями  он дошёл  до Восточной Пруссии. Кенигсберг — город-крепость. Сильно укреплён. Там были военные корабли, доки для подводных лодок и даже оборудованный бункер для Гитлера. Ходили слухи, якобы фюрер посещал Кенигсберг. Это была мощная военная база, которую немцы отстаивали яростно. На один из участков наступления бросили штрафников, сумевших совместно с бойцами заградотряда смять оборону противника и ворваться в город.

Затем Данциг, Гдыня, Штеттин, Нойштеттин и другие местечки Польши, где Федор Антонович встретил Великую Победу, получил медаль «За победу над Германией».

Бывший боец заградотряда и участник Курской битвы читал книги о войне, очень любил рассказывать своим внукам и правнукам о том, как он воевал. Ходил 9 Мая на Парад Победы, встречался с однополчанами.

Среди бойцов заградительных отрядов было два Героя Советского Союза. Вспомним о них.

Мухамед Зиангиров родился в 1923 году на территории современного Янгиюльского района Ташкентской области Узбекистана. После окончания начальной школы работал в колхозе. В 1942 году Зиангиров был призван на службу в Рабоче-крестьянскую Красную Армию и направлен на фронт Великой Отечественной войны. К сентябрю 1943 года ефрейтор Мухамед Зиангиров был автоматчиком 198-го отдельного стрелкового отряда 6-й армии Юго-Западного фронта. Отличился во время битвы за Днепр.

26 сентября 1943 года во время переправы через Днепр в районе села Войсковое Солонянского района Днепропетровской области Украинской ССР вражеский снаряд разбил понтон. Рискуя своей жизнью, Зиангиров спас из воды товарища. На западном берегу Днепра он принял активное участие в захвате и удержании плацдарма, несколько раз ходил в разведку, добывая важные данные о противнике. 27-28 сентября отражал немецкие контратаки, получил ранение, но продолжал сражаться. 30 сентября Зиангиров погиб в бою. Похоронен в Войсковом.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 марта 1944 года ефрейтор Мухамед Зиангиров посмертно был удостоен высокого звания Героя Советского Союза. Также был награждён орденами Ленина и Отечественной войны 1-й степени, медалью.

Иван Васильевич Раевский родился в 1906 году в губернском городе Москве Российской империи (ныне город, столица Российской Федерации) в семье рабочего. Русский. Образование среднее. До призыва на военную службу работал на 1-м государственном автомобильном заводе имени И. В. Сталина.

Член ВКП(б) с 1930 года. В ряды Рабоче-крестьянской Красной Армии И. В. Раевский был призван по спецнабору военного отдела ЦК ВКП(б) в 1937 году. Перед войной получил военное образование. В боях с немецко-фашистскими захватчиками Иван Васильевич с 1941 года. Воевал на Западном и Юго-Западном фронтах. В декабре 1942 года был тяжело ранен, около трёх месяцев лечился в госпитале. В начале апреля 1943 года старший лейтенант И. В. Раевский получил назначение на должность заместителя командира по строевой части 198-го отдельного армейского заградительного отряда 6-й армии Юго-Западного фронта.

С первых дней пребывания в должности Иван Васильевич проявил себя как волевой и решительный командир, способный решать любые поставленные перед ним задачи. Он существенно повысил воинскую дисциплину в отряде, поднял на новый уровень боевую выучку и моральный дух личного состава. В период проведения Донбасской операции отряд осуществлял охрану ближних тылов 6-й армии, боролся с вражескими шпионами и диверсантами, охранял склады и стратегически важные объекты военной инфраструктуры. С выходом частей армии к Днепру из личного состава 198-го отдельного армейского заградительного отряда было сформировано несколько десантно-штурмовых групп, одну из которых возглавил старший лейтенант И. В. Раевский.

В ночь с 25 на 26 сентября 1943 года отряд Раевского под ураганным огнём противника форсировал Днепр и высадился на правом берегу реки у южной окраины села Войсковое Солонянского района Днепропетровской области. Сразу после высадки отряд получил задачу помочь попавшему в окружение батальону 78-го гвардейского стрелкового полка 25-й гвардейской стрелковой дивизии и овладеть господствующей высотой 130,3. Быстро развернув отряд, старший лейтенант И. В. Раевский стремительным броском ворвался на склоны высоты. В ожесточённой схватке бойцы Раевского сломили сопротивление врага и обратили его в бегство. К утру 26 сентября стратегически важная высота была в руках советских солдат.

Намереваясь вернуть утраченные позиции, с утра 26 сентября немцы предпринимали беспрерывные яростные контратаки при поддержке артиллерии и танков. Не считаясь с потерями, они пытались сбросить десантников в Днепр, но бойцы Раевского, демонстрируя образцы стойкости и мужества, более двух суток прочно удерживали занимаемые рубежи и не дали противнику прорваться к переправе. Противник понёс большие потери и был физически и морально измотан. Во второй половине дня 28 сентября перед отрядом Раевского была поставлена задача перейти в наступление и, прорвав немецкую оборону, расширить плацдарм на правом берегу Днепра в глубину. Грамотно распределив силы и огневые средства, стремительным ударом старший лейтенант И. В. Раевский со своими бойцами ворвался во вражеские траншеи и выбил противника с занимаемых рубежей. Преследуя бегущего врага и не давая ему закрепиться на новых рубежах, отряд Раевского продвинулся вперёд на четыре километра, существенно улучшив положение десанта на плацдарме.

Противник бросил на ликвидацию плацдарма крупные резервы и подтягивал к месту боёв новые силы. Напряжение на плацдарме нарастало. Ожесточённые сражения на участке Вовниги — Войсковое не прекращались ни днём, ни ночью. 30 сентября 1943 года при отражении очередной контратаки немцев старший лейтенант И. В. Раевский геройски погиб. За образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом отвагу и геройство указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 марта 1944 года старшему лейтенанту Раевскому Ивану Васильевичу было присвоено звание Героя Советского Союза посмертно. Похоронен И. В. Раевский в братской могиле советских воинов в центре села Войсковое Солонянского района Днепропетровской области Украины.
И в завершение мне хотелось бы процитировать генерала армии и Героя Советского Союза П. Н. Лащенко:

"Да, были заградительные отряды. Но я не знаю, чтобы кто-нибудь из них стрелял по своим, по крайней мере на нашем участке фронта. Уже сейчас я запрашивал архивные документы на этот счёт, таких документов не нашлось. Заградотряды находились в удалении от передовой, прикрывали войска с тыла от диверсантов и вражеского десанта, задерживали дезертиров, которые, к сожалению, были; наводили порядок на переправах, направляли отбившихся от своих подразделений солдат на сборные пункты.

Скажу больше, фронт получал пополнение, естественно, необстрелянное, как говорится, пороху не нюхавшее, и заградительные отряды, состоявшие исключительно из солдат уже обстрелянных, наиболее стойких и мужественных, были как бы надёжным и сильным плечом старшего. Бывало нередко и так, что заградотряды оказывались с глазу на глаз с теми же немецкими танками, цепями немецких автоматчиков и в боях несли большие потери. Это факт неопровержимый."
Спасибо за внимание.
С уважением.

Это подразделение, считавшееся элитным, было создано в 1936 в Мадриде.  
Полк имел все необходимые службы; военные школы и курсы, на которых готовились командные кадры, мастерские и предприятия по производству военных материалов и ремонту вооружения, что являлось большой редкостью для подразделений республиканцев.  
Огромная работа коммунистов по сплочению полка сделала его наиболее боеспособной частью всей республиканской армии. Его бойцы отличились на многих фронтах, особенно в защите Мадрида. Пятый полк был главной силой обороны столицы.
Сам Энрике Листер с 1932 года жил в Москве,  где работал на строительстве Московского метро и учился с 1932 по 1935 год в Академии Фрунзе. Вот его цитаты о своей жизни:
"За три года пребывания в Советском Союзе я прошел замечательную школу. Особенно памятен год, который я провел на строительстве метро, работая и живя вместе с советскими рабочими и ежедневно являясь свидетелем их огромного героизма и беззаветного личного и коллективного самопожертвования."
"Когда же я стал работать на строительстве метро, то почувствовал себя таким же гражданином, как остальные, моя жизнь ничем не отличалась от их жизни. В первый же месяц я завоевал звание ударника, выполнив норму на 132 процента. Ниже этой нормы я никогда не давал, а в последующие месяцы даже превысил ее."  
Цитаты привожу по его книге, кстати, изданной в СССР.

В 1935 году вернулся в Испанию и стал работать в вооружённых силах Республики по заданию Коммунистической партии Испании. С началом гражданской войны оказался одним из самых подготовленных военных специалистов в КПИ. Ему было поручено формирование народного ополчения. Участвовал в битвах при Хараме, Гвадалахаре, Теруэле, Эбро.
Однако его ярая верность Советскому Союзу и стремление к дисциплине нравилось не всем.
Однажды, во время битвы при Брунете,  у Листера произошел конфликт с Сиприано Мерой, анархистом и командиром 14-ой  дивизии.  
Когда Листер и Мера находились в одной траншее, между ними вспыхнула дискуссия. В какой-то момент Листер выскочил из траншеи, показывая тем самым, насколько он не боится обстрела со стороны франкистов. Мера в ответ тоже поднялся из траншеи, продолжая диалог. После этого Листер попросил стул, на который сел под огнем противника. Тогда Сиприано Мера взял листок папиросной бумаги, спокойно свернул себе сигарету и закурил, выпустив дым в лицо своему собеседнику. Дело кончилось тем, что оба конфликтующих  решили вернуться назад в траншею.
К слову, Мера был не совсем лоялен Республике.  В конце гражданской войны в 1939 году,  вместе с одним из лидеров правого крыла ИСРП (Испанская социалистическая рабочая партия)  Хулианом Бестейро поддержал путч полковника Касадо, выступавшего за переговоры с Франко, но генералиссимус отверг такую возможность, настаивая на сдаче без всяких условий.

После поражения Второй Испанской Республики жил в иммиграции в Москве. Получил звание полковника. В годы Великой Отечественной войны сражался в рядах Красной Армии под именем Лисицына Эдуарда Эдуардовича.  22 февраля 1944 года получил звание генерал-майора. 
Участвовал в снятии блокады Ленинграда, что интересно,  его подразделение приняло участие в боях с 250-ой дивизией испанских добровольцев (Голубой дивизией).  
Тооварищи Эдуард Эдуардович Лисицын, Георгий Георгиевич Морозов и Антон Антонович Кузнецов (на самом деле - Хуан Модесто, Антонио Кордон и Энрике Листер)

23 февраля 1945 года состоялась встреча Сталина, Берия и Маленкова с Долорес Ибаррури и ее секретарем Игнасио Гальего, ей обещали поставки оружия для испанских отрядов во Франции и в Испании. "Можете рассчитывать на нас. Испанские антифашистские бойцы - наши союзники", - так, по воспоминаниям Ибаррури, сказал Сталин.  
Это предшествовала встреча Листера и Сталина в октябре 1944 года.  
После этого 7 ноября 1944 года товарищи Эдуард Эдуардович Лисицын, Георгий Георгиевич Морозов и Антон Антонович Кузнецов  специальным самолетом вылетели из Москвы в Бухарест, а далее через Белград  (Кордон остался в Югославии еще на год) в феврале 1945 года прибыли Париж, где и находились до мая 1945 года. 
В 1946 Энрике Листер перебрался в Югославию, там получил звание генерала.
Таким образом, он является единственным генералом трех армий в истории.  
А на этом фотоснимке Листер с бойцами-испанцами, проходящими службу в РККА.

Большинство из испанских добровольцев сражалось в партизанских и диверсионных подразделениях, действовавших в тылу противника. Вот что пишем Дмитрий Медведев  в свое книге "Это было под Ровно":
"В Москве тогда было много испанских товарищей, которые в свое время

боролись за свободную Испанию и потом вынуждены были эмигрировать.

Когда началась война с гитлеровцами, испанцы стали просить советское

правительство об отправке их на фронт. Многие, узнав, что формируются партизанские отряды, настаивали, чтобы их включили в эти отряды. Восемнадцать испанцев добровольно вступили в мой отряд. При первой же встрече они заявили, что, участвуя в войне Советского Союза против фашистской Германии, они тем самым помогают освобождению всех стран,захваченных гитлеровцами."

С 1941 Дмитрий Медведев возглавлял отряд специального назначения — с августа 1941 г. по январь 1942 г. возглавлял опергруппу «Митя». Отряд «Митя» (разведывательно-диверсионная резидентура № 4/70 войск Особой группы при НКВД СССР) под командованием Д. Н. Медведева стал первым подразделением из состава ОМСБОН (сформированной из Войск Особой группы при НКВД СССР), заброшенным в тыл немецких войск в начале сентября 1941 года. Отряд действовал до января 1942 года на территории Смоленской, Брянской, Могилевской областей, провёл свыше 50 крупных операций.  
В этих операциях активное участие принимали и испанские добровольцы.  

Когда в октябре 1941 г. советские войска уходили из Харькова, в районе города оставалась для ведения партизанских действий часть полковника И.Г.Старинова. Старинов около года воевал в Испании, и среди рабочих тракторного завода он не без удивления обнаружил своего старого знакомого – бывшего подполковника республиканской армии Доминго Унгриа. Так в группу Старинова влились 22 испанца.

Был в этой группе студент Института иностранных языков Франсиско Гульон. Скоро он превратится в одного из самых заметных испанских партизанских командиров. Именно он будет руководить операциями во льдах Азовского моря – партизаны перебирались по замерзшему Таганрогскому заливу с южного берега на северный, оккупированный немцами, и, установив мины, возвращались обратно.

Франциско Гульон родился 13 февраля 1920 года в Мадриде, в семье учителя. У него были брат и сестра. Отучившись в средней школе, Гульон попал в ряды испанской республиканской армии. И сразу – на место командира: уже в семнадцать лет ему доверили корпус разведки стрелковой дивизии.

Спустя три года, в 1939-ом, из испанского командира Гульон вдруг превратился в штамповщика на Челябинском тракторном заводе. Исследователи не исключают, что талантливый и харизматичный военный оказался в СССР не случайно. На заводе испанец проработал год. А затем поступил в Харьковский институт иностранных языков на французское отделение.  
Но доучиться помешала война и судьбоносная встреча с Ильей Стариновым – человеком, которого окрестили «богом диверсии»: он стоял у истоков партизанского движения и изобрел практически все мины, которые были в ходу у партизан. Со Стариновым Гульон познакомился еще в 1936-ом, когда он приезжал в Испанию консультировать республиканцев.
Партизанским крещением для Гульона стал подрыв окруженного Харькова: вышли без потерь. До конца 1941 года Гульон был инструктором в оперативном учебном центре Западного фронта. Следующие полгода – уже старшим инструктором на Южном фронте: дали указ бить фашистов на северном берегу Таганрогского залива. Для этого под руководством Старинова там организовали три партизанских базы.

Всего за год из инструктора Гульон стал помощником начальника оперативно-инженерной группы. В июне 1942-го Гульон отправился на Калининский фронт в качестве инженера-подрывника инженерной бригады особого назначения. Эту бригаду создал Старинов, чтобы готовить саперов, минеров и диверсантов для регулярных частей Красной армии. Она стала прообразом спецназа ГРУ.

Но вопрос с обучение искусству диверсии партизан оставался открытым. Поэтому вскоре на базе бригады открыли Высшую отдельную школу особого назначения. Квартировала школа в подмосковном Быково и выпускала партизан-диверсантов для всего фронта.
В августе под Москвой собрали интернациональный партизанский отряд. В него вошли более 130 человек: 32 испанца, 78 русских (в том числе четыре или пять ленинградцев), двенадцать украинцев, три белоруса, три еврея, грузин, эстонец и армянин. Отряд стал самым крупным испанским подразделением в Советском Союзе. Командование им принял 22-летний Гульон.
Главной целью интернационального отряда было распропагандировать немецкую «голубую дивизию». Но сработать по назначению не успели: враги переместились в Пулково.

За день до десантирования самолеты прибыли в поселок Хвойная (ныне Новгородская область, тогда – Ленинградская). Здесь была центральная база Ленинградского штаба партизанского движения. Гульон попросил перенести дату десантирования: посчитал, что летчики абсолютно не готовы. В штабе отказали.

29 сентября 1942 года, под покровом ночи, отряд стали группами сбрасывать с неба. Предполагалось, что бойцы встретятся на Будановских болотах. Первой десантировалась группа под командованием Анхеля Альберки. Она высадилась на Шутово озеро. Дул сильный ветер, и трое рухнувших в воду партизан погибли.

С группой Гульона промахнулись на восемьдесят с лишним километров. Ее высадили неподалеку от деревни Маклаково, что в Ломоносовском районе.

Третья группа под командованием Царевского вообще высадилась в Вологодской области. Партизанам пришлось сесть на поезд и вернуться в Хвойную, чтобы десантироваться снова.

Гульон со своими людьми пошел к тому месту, где наметили сбор. По пути взрывали вражеские эшелоны и грузовики с немецкими солдатами. На Будановских болотах группы встретились только через месяц. Причем группа Царевского к отряду так и не присоединилась: известно лишь, что позже она воевала в составе партизанской бригады.
Борьба интернационального отряда длилась 160 дней. К весне в живых осталось семнадцать человек. В марте пришел приказ двигаться, но место назначения постоянно менялось. В конце концов, люди Гульона соединились с другим отрядом. Но на хвост партизанам сели каратели.
Начались бои. В заслон попал Гульон со своими товарищами, силы были неравными. После схватки и отступления к прежнему лагерю на болотах вернулись только восемь человек. Изможденные, партизаны двинулись к Мясному бору: хотели перейти линию фронта и попасть к нашим.

– В ночь на 20 марта, переходя линию фронта, они увидели дот, – рассказывает Вячеслав Савельев. – Решили узнать: вдруг наши. Крикнули: «Кто там?». В ответ – выстрелы. Отряд двинулся в сторону нашей обороны, но и наши начали обстрел.

Под перекрестным огнем выжило шестеро. Альберку смертельно ранили, Повассару разнесло голову гранатой. Одному из партизан перебило пулями обе ноги, и его выносили из-под обстрела на руках. А Гульон получил слепое ранение в живот, причем со стороны советской обороны. Его нес соратник и друг Хоакин Гомес. 
Молодого командира отправили в госпиталь в Хвойную. Подлечившись, он вернулся в Москву. Надобности в партизанах уже практически не было. Гульон остался в белокаменной и стал работать со своим братом Луисом в испанской редакции радио «Голос России». 
В свои 24 года Гульон очень тяжело ходил: его, как и всех партизан, которые то по пояс в снегу, то по пояс в воде, мучили страшные боли в ногах. Сказывалось и ранение в живот. Вдобавок он заболел воспалением легких.
Выздороветь Гульон так и не смог. Он умер 3 ноября 1944 года. Гроб партизана несли по Москве на руках. На похороны пришли все испанцы, которые были тогда в городе.

В заболоченный Лужский район в шестидесятых приехали оставшиеся в живых испанцы отряда – Хоакин Гомес и Перес Лобо. Они участвовали в поисках своих соратников.

А вот  фотографии и документы Бенсиона Шлейфера.

Одно из них - удостоверение члена Ленинградского областного комитета Международной Организации Помощи Борцам Революции (МОПР) выдано в 1931 году, тем же годом датировано редкое удостоверение члена Президиума Ленинградского областного правления Общества по землеустройству трудящихся евреев СССР (ОЗЕТ). Третье удостоверение - почетного члена Общества испанских политэмигрантов в СССР выдано в 1968 году.

Бенсион Шлейфер был беженцем из франкистской Испании, о чем свидетельствует его фото в испанской кадетской форме. Следующее вото сделано в СССР около 1940 года - в форме старшего сержанта РККА. Третье фото датировано 12 июня 1942 года: на нем он изображен без знаков различия, судя по всему, в одном из партизанских или диверсионных отрядов.
Cудя по всему, он прожил долгую и насыщенную жизнь.

Однако не только в диверсионной и командирской работе были задействованы испанцы.

Многие были и в действующей армии, на флоте. Информации о них крайне мало.
Но здесь будет уместно рассказать о баске Рубене Ибаррури, старшем лейтенанте, а затем и капитане. Рубен был сыном Долорес Ибаррури, долгие годы возглавлявшей Коммунистическую партию Испании.  
Фотоснимок примерно 1940, тут Рубен в форме курсанта.

Рубен Руис-Ибаррури родился 9 января 1920 года в Испании в семье будущего лидера Коммунистической партии Испании Долорес Ибаррури и шахтёра-социалиста, одного из основателей КПИ, Хулиана Руиса.  
В 1935 году после ареста матери выехал вместе с другими детьми в СССР. Поступил учеником в ПУ №1 (в настоящее время Колледж №31) при Московском автозаводе ЗИЛ. В СССР жил и воспитывался в семье старых большевиков О. Б. и П. Н. Лепешинских, положив начало долгой семейной традиции брать на воспитание детей, оказавшихся без родителей. С началом Гражданской войны в Испании Рубен отправился воевать в составе испанских интернациональных бригад. По окончании войны вернулся в СССР.

На фронтах Великой Отечественной войны Рубен Ибаррури с первых дней. Первый бой лейтенант Ибаррури принял возле города Борисов. Прикрывая отход полка, Рубен Ибаррури и его солдаты в течение шести часов удерживали мост через реку Березина. Когда был уничтожен последний пулемёт подразделения, Рубен Ибаррури с группой оставшихся в живых пулемётчиков, вооружившись гранатами, бросился в атаку на немецкие танки. В том бою он был ранен. За этот бой Рубен Ибаррури был награждён орденом Красного Знамени.

Летом 1942 года, командуя пулемётной ротой, проявил исключительную храбрость. 23 августа немецкая танковая группировка прорвалась в районе станции Котлубань (участок Иловля — Гумрак Сталинградской железной дороги) и угрожала отрезать Сталинград от основной группировки советских войск. Навстречу противнику была выдвинута 35-я гвардейская дивизия. Поскольку основные части дивизии были ещё на марше, то в район станции был выдвинуты стрелковый батальон и пулемётная рота. Около суток отряд сдерживал наступление противника. На рассвете 24 августа немецкие войска пошли в атаку. Во время боя погиб командир батальона, и Рубен Ибаррури принял командование. Сначала шквальным огнём пулемётной роты и батальона немцы были остановлены, а затем Рубен Ибаррури поднял солдат в контратаку и отбросил противника. Немцы оставили на поле боя около 100 трупов своих солдат и офицеров, пушки, миномёты и другое оружие. В этом бою Рубен Ибаррури был тяжело ранен. Он был эвакуирован за Волгу, но 3 сентября 1942 года скончался в госпитале.
Звание Героя Советского Союза ему было присвоено указом Президиума Верховного Союза СССР 22 августа 1956 года...
Его мать прожила 93 года...

Многие испанцы служили в ВВС РККА.  Испанские  летчики были разбросаны по различным подразделениям по два-три человека. Затем практически всегда испанцы брали советские фамилии и имена (процесс обратный тому, который наблюдался среди советских добровольцев в ходе гражданской войны в Испании).

Первоначально у советского командования были планы организации "испанской" эскадрильи или даже полка по примеру "Нормандии", однако в дальнейшем из-за разных причин (прежде всего политического характера - Испания в конце концов объявила себя нейтральной страной) от этой идеи отказались. Самым большим количеством испанцев может "похвастаться" только 439-й ИАП, в составе которого воевали сразу 9 испанцев, причем 2-я эскадрилья этого полка имела неофициальное название "испанской", так как из 10 летчиков пять были испанцами. 

По-разному попадали испанские летчики в Советский Союз. Самая большая часть из них после капитуляции Испанской республики через французские лагеря была эвакуирована в СССР в 1939 году. В большинстве своем это были хорошо подготовленные летчики, имевшие богатый боевой опыт, было даже несколько асов. Многие из них стали асами и на Восточном фронте.  
С началом Великой Отечественной все испанские летчики предложили свои услуги своей новой социалистической Родине и предложили направить на фронт. Несмотря на авиационную подготовку советское командование большую их часть направило в партизанские отряды. Однако положение на фронте было тяжелым и в конце июля 1941 года из испанцев формируют разведывательную спецгруппу. Курировало ее НИИ ВВС и базировалась она в глубоком тылу - на Урале (к сожалению, точного места на сегодняшний день установить не удалось).Туда передали 12 трофейных немецких самолета: по три Ju-88, Do-215, Bf-110 и Bf-109. Руководили обучением испанских летчиков майор В. И. Хомяков и капитан Капустин. Выбор естественно был не случайным - оба "прошли Испанию" и имели опыт общения. В составе группы были: Франсиско Мероньо, Фернандо Бланко, Хосе Паскуаль, Антонио Ариас, Мануэль Леон, Хосе Агинага (бортмеханик), Висенте Бельтран, Гарсия Кано, Хуан Ларио, Ладислао Дуарте, Франсиско Бенито, Альфредо Фернандес Виньялон, Доминго Бонилья, механик Хесус Ривас Консехо и радиоспецилиаст Анхел Гусман. Обучение продолжалось до начала ноября 1941 года, но ни один летчик так и не сделал ни одного разведывательного вылета и тогда же всех отправили в срочном порядке на фронт-под Москву. Период обучения был омрачен всего одной аварией.

В одном из очередных вылетов в конце октября командир группы - один из лучших советских летчиков-испытателей -- Ф.Ф Опадчий проверял подготовку испанского экипажа в составе штурмана Игнасио Хосе и летчика Леона Мануэля. Во время взлета на Ju-88 возник пожар. Опадчий и Леон смогли выбраться без приключений, в вот Игансио Хосе Агинага сильно пострадал, так как сломал ногу и не смог вовремя покинуть горящий самолет. Всех сразу отправили в госпиталь, однако только Агинага выбыл из строя: у него были частично ампутированы обе ноги. Известно, что за мужество испанец получил Орден Великой Отечественной войны.

Таким образом, на фронт отправилась группа из 15 испанских летчиков. Все они были определены в 1-ю авиабригаду в Быково. Правда тут отобрали двух лучших штурманов группы (Дамьяна Макайя и Рамона Моретонеса) и направили в бомбардировочную авиацию (АДД). Оба воевали на Ил-4 и совершили несколько десятков вылетов в глубокий тыл Рейха. В начале 1942 года при ночном налете на Кенигсберг бомбардировщик, где штурманом был Макайя, был сбит огнем ПВО. Экипаж спасся и попал в плен. Немцы в соответствии с международными соглашениями передали испанца Франко, где он был вскоре расстрелян в тюрьме г. Барселоны. Моретонес благополучно пережил войну, был награжден Орденом Великой Отечественной войны.
Большая часть летчиков воевала на Ленинградском направлении, а после снятия блокады участвовали в боях в небе над Белоруссией.  

Внесли свой вклад испанцы и в освобождение Европы. Недалеко от озера Балатон (Венгрия) в октябре 1944 года был сбит и погиб летчик Ил-2 лейтенант Селестино Мартинес. Уже упоминавшийся Хуан Ларио в 1945 году, летая на "Спитфайре" Мк.IX, участвовал в боях на территории Польши и Германии. Ладислао Дуарте свою последнюю победу в войне (Ю-88) одержал над Кенигсбергом.

Однако, к концу войны многие испанские летчики уже были инструкторами в летных училищах, как например, майор Мануэль Ороско Ровира. Этот испанец вообще считался одним из лучших инструкторов в СССР по тактике ночного боя. За время своей инструкторской деятельности он подготовил значительное число советских истребителей-ночников, из которых был сформирован даже полк ночных истребителей. Тот же Антонио Ариас к концу войны был штурманом полка в 439 ИАП.

Демобилизация испанских летчиков из рядов ВВС СССР прошла в 1948 году, причем в экстренном порядке. И этому есть свои причины. Дело в том, что два испанца, служивших на Северном Кавказе (к сожалению, доподлинно установить в каком именно полку (481-м или 961-м) на данный момент не удалось), угнали в Турцию По-2 (или Як-11, в любом случае двухместный самолет). После этого случая и последовало сначала запрет на полеты, а потом и досрочное увольнение в запас. Только единицы остались на военной службе, остальным пришлось заняться мирным трудом.

В 60-е годы часть из них были направлена на Кубу, оказывая помощь в укреплении завоеваний Кубинской революции. Имевший богатый боевой опыт (кроме гражданской войны прошел всю Великую Отечественную) Ладислао Дуарте стоял у истоков военно-воздушных сил молодой Кубинской республики. Некоторые вернулись во франкистскую Испанию, где их, к счастью, совершенно не преследовали.  
О летчиках-испанцах есть еще достаточно информации, если хотите, то как-нибудь опубликую о них отдельный пост.
Спасибо за внимание.
С уважением.