Chigurov

Следующая серия постов - регулярное подведение итогов. В ней представлены все мои работы, как законченные, так и находящиеся в процессе, близкие или наоборот совсем ещё далёкие от завершения.

Пост подведения итогов. Часть 1

Рассказы вне циклов. Короткие истории в жанрах ужасов, фантастики и мистики (Из раннего)

Каждое произведение можно найти по ссылке в конце поста

1. ФАБРИКА ГРЕХА - Ещё один способ как продать душу. Современный способ.

2. ГЛАВАРЬ - История о мести и том, что нужно быть готовым принять последствия

3. ПОСЛЕДНИЙ ПРЕДСТАВИТЕЛЬ - Когда нельзя, но очень хочется. Фантастическая история о недалёком будущем.

4. ХОРОШИЙ МАЛЬЧИК - Альтернативная история Рождества. Страшная

5. ПОСЛЕДНЯЯ ДУША - Короткая фантастическая притча (наверное)

6. ВАД - Хоррор в российской глубинке.

https://author.today/u/ivanosenev1/works

Тихая деревня, старый дом, бумаги на столе… Казалось, дело — на час. Но двери уже закрыты, а прошлое здесь не отпускает добровольно.

Списанные в расход (Часть 1)

Дима немного повернул голову и увидел, как в погоню за солнцем отправилась луна. По спине побежали капли холодного пота, а в ногах появилась слабость, он представил, что теперь время так и будет, нестись вперёд, и он рассыплется, как нацист, выбравший неправильный Грааль. Но не успел Дима закончить мысль и дофантазировать фантазию, как движение закончилось. Луна замерла на месте, в окружении маленьких светящихся точек и ему показалось, что почувствовал не сильный толчок от резкого торможения земли. Дима некоторое время смотрел наверх, ожидая подвоха. Однако ничего не происходило. Мир вокруг наполнился обычными ночными звуками природы.

Скорее всего перегрелся на солнце, потерял сознание и мозг сыграл с ним такую штуку. Непонятно одно - как он сумел добраться до сюда. Он снова посмотрел на телефон, в надежде, что разряженный телефон — это тоже перегретое воображение, но аппарат так и продолжал изображать бесполезный чёрный кирпич. Это могло означать только одно - время всё-таки прошло достаточно, чтобы телефон успел разрядиться. Мозг играет с ним в какую-то игру. Нужно просто дойти до ближайшего дома и внести ясность с помощью независимого источника.

Он всякий случай ещё немного понаблюдал за луной, но не заметил никаких необычных движений от спутника и развернувшись спиной к лесу, уверенно зашагал по просёлочной дороге к ближайшему дому. И чем ближе он подходил, тем больше нарастала тревога, и вроде не было ничего необычного ни в окружающем пейзаже, даже небесные тела двигались с обычной скоростью. Видимо это послевкусие от тех шуток, что исполнил с ним мозг.

Если бы не было темно, он скорее всего раньше понял, что заходить в первый дом смысла не было. За покосившемся забором абсолютно заброшенный сад, сам дом зияет черными глазницами отсутствующих окон, а от входной двери и вовсе осталось только воспоминание, если о ней, конечно, было кому помнить. Он даже не стал пытаться приблизиться, а просто прошёл дальше по дороге по направлению к следующему. Но и там его ждала точно такая же картина. Деревня была полностью заброшена. Он понял это приблизительно к середине главной улицы, когда сумел разглядеть электрические столбы с закреплёнными на них плафонами для фонарей. С них, словно последняя волосинка на голове лысеющего мужика, свисали оборванные провода.

Дима медленно приближался к самому центру деревни. Он не встретил ни одного человека, не увидел ни одного, хотя бы отдалённо напоминающего, не заброшенного дома. Животных тоже не было. Но по мере приближения к центру деревни, в воздухе что-то поменялось, он стал как будто гуще и наполнился тихим гудением и лёгкими вибрациями. С каждым шагом гудение становилось громче, а вибрации сильнее. Сначала он не обращал на это внимания, но, когда гудение стало громче его дыхания и шагов, он остановился, пытаясь определить источник звук, но вымершая деревня так и оставалась вымершей. Он посчитал центром перекресток двух единственных улиц Антоновки. Дима остановился ровно по середине и огляделся. Единственное, что не выглядело заброшенным в этой деревне – это дорога. Она не проросла травой, не взорвалась трещинами разного размера. Как будто за ней кто-то ухаживал, выгнал всех жителей, чтобы не мешали и не топтали лишний раз дорожную пыль.

Дима пытался решить, что ему делать дальше. Не бывает же так, что ночью все жители покидают дома, допустим даже потому что знают, что ночью дома, словно оборотни неудачники превращаются не в сильного зверя (или в их случае не в красивый многоэтажный небоскрёб), а разрушенный покосившийся сарай. Жители просто уходят на ночь в соседнюю деревню, чтобы не погибнуть, в разваливающимся доме. Утром возвращаются, живут день, а потом по новой. Ну, может просто ему не повезло, и он попал на тот самый единственный день в году, когда это проклятие, наложенной древней ведьмой, за то, что предки тех, кто сейчас живёт в деревне сожгли её на костре за испорченный урожай. Обвинение было несправедливым, естественно, но они всё равно вынуждены покидать на ночь дома. Потому что суть проклятия заключается в том, что по ночам проклятие показывает истинное нутро жителей деревни, превращая дома в гнилые непригодные для существования халупы, или чего похуже.

Все эти мысли, конечно, замечательно подошли бы для ужастика возле костра в пионерском лагере. Но сейчас они были бесполезны. Ему необходимо принять какое-то решение, и вариантов совсем не много. Он уже свыкся с мыслью, что провалялся где-то на траве в бессознательном состоянии, пока день со злорадным спокойствием сменился на ночь, а его мозг в последствии догнал по-быстрому время и сопоставил эти события, абсолютно не приняв в расчёт, что подобная подстройка может капитально свести с ума неподготовленно к таим ментальным финтам человека. Ну да бог с ним с мозгом. В наше время и в подобной ситуации гораздо страшнее остаться без телефона, чем без мозгов. Особенно учитывая, что в ближайших домах он с абсолютной долей вероятности не сможет найти зарядку.

- Чертов дед. Мог выражаться яснее, что деревня мертва. Старый ты любитель ненужного пафоса. – В сердцах вслух сказал Дима и сразу осёкся. Его голос, тихий и спокойный, разорвал окружающую тишину, словно бомба, разнесшая японские города.

Он замолчал и прислушался, опасаясь, что если звук шаги не привлёк внимания живности, которая наверняка обитает в заброшенных домах, то уж голос человека точно разбудит каких-нибудь бродячих собак или ещё кого похуже и по опаснее. И он не ошибся, потому что сзади раздался знакомый голос.

- Я же предупреждал, что не стоит сюда ходить….

Дима обернулся и замер с открытым ртом, и наверняка расширившимися от ужаса или удивления глазами, тут уж бабка на двое сказала какое из чувств преобладало сейчас у него в душе, пытавшейся немедленно спрятаться в пятках. Перед ним стоял дед из автобуса, это был точно он, Дима без труда узнал синий плащ, сшитый словно из полиэтилена, бейсболку с надписью USA, идеально сохранившеюся ещё со времен его детства. Это был тот же самый дед, только сумок у него в руках не было.

- Как.. – Только и смог выговорить Дима, да и то не был уверен, сказал это вслух.

- Хочешь спросить, как я здесь оказался? – Невинным и казалось немного игривым голосом поинтересовался старик. – Или тебе в целом интересно что тут вообще происходит? Я тебе расскажу, но немного позже. Потому что они скоро вернуться.

Дима смотрел на старика, силуэт которого в темноте казался немного размытым, как будто из-за плохого интернета изображение загрузилось в низком качестве. Его мысли бегали из стороны в сторону, в одной стороне призывали бежать отсюда и как можно дальше, а лучше всего тем же путем, которым он сюда пришёл. С другой стороны, его так и подмывало схватить доску, в огромном количестве валяющихся возле заброшенных домов и когда-то бывших заборами и огреть что было сил этого самодовольного пенсионера, который откровенно стебётся над ним. Но он не сделал ни того ни другого, а просто стоял и смотрел на старика, неожиданного появившегося за спиной, словно поджидал одинокого путника. А может быть и действительно поджидал.

- Слишком много на тебя свалилось за последний день, сынок. – Старик покачал головой и подошёл ближе, Дима инстинктивно сделал шаг назад. – Да, не шугайся ты. Я тебе точно зла не причиню, ты должен помнить, я предупреждал, что лучше сюда не ходить.

- Что здесь вообще происходит? Почему со временем так и с солнцем? Почему деревня заброшенная? – Быстро заговорил Дима, подозрительно оглядываясь по сторонам.

- О, нет. – Усмехнулся старик. – Деревня совсем не заброшенная. Просто они ещё не вернулись.

- Кто откуда? Не вернулись. – Дима быстро напряг память, воскрешая в голове всё что знал о деревнях. – Они все в поле на работе. Но если так, почему дома в таком состоянии?

Старик подошёл ещё ближе и был уже на расстоянии вытянутой и даже согнутой в локте руки. На этот раз Дима не отстранился.

- Они уже давно не работают в поле. Поле давно пришло в негодность. – Старик посмотрел ему прямо в глаза. – Но ты и сам, наверно видел, когда сюда шёл.

- Большая часть поля ещё не сгнила, так что не вижу противоречий. – Дима медленно начинал расслабляться, делая вполне логичные вывода из ситуации. Даже взять то, что в руках у деда больше не было сумок, значит он их занёс в один из домов, в котором живёт. Может и не заброшены дома, откуда ему городскому до мозга костей и до дна колодцев, знать, как выглядят деревенские дома на самом деле.

- О, как! - Довольно громко воскликнул дед, и Дима вздрогнул и начал снова оглядываться. Старик продолжил уже тише. – С разных сторон, это выглядит по-разному. На этой половине мертво всё!

- Половине чего?

Старик не ответил. Он сделал быстрый шаг к Диме и схватил его за руку. Тот не ожидал такого выпада и не успел отдёрнуть руку. Ладонь старика была неприятно сухой, как серая шершавая бумага.

- Помолчи, они уже близко. – Прошипел старик. – Я постараюсь тебе помочь, но твоя задача слушать меня и делать то, что я скажу, иначе ты долго не протянешь.

- Кто…

- Заткнись, сказал. Пошли за мной.

Старик держал крепко, и Дима уже, кроме неприятных ощущений сухости, начал чувствовать боль.

- Отпустите руку немедленно, мне больно. – Так же тихо, как и старик сказал он.

- Один раз ты уже меня не послушал, так что будь добр слушать сейчас, пока у меня осталось хоть какое-то желание помочь тебе. – Старик замолчал и посмотрел в темноту вдоль дороги. – Пошли у нас всего несколько секунд. Неудачный же ты день выбрал, чтобы покататься на автобусе.

Дима хотел было ответить, что и сам был не рад трястись в пазике в такую жару и по таким дорогам. Но старик сильно потянул и он, вспомнив о том, как бежало по небу солнце, преследуемое луной и гнилое поле, решил не испытывать судьбу, просто последовал за старым телом. Старик тянул к ближайшему заброшенному дому. Старик тащил его за собой, словно мешок с песком или мусором. Он что-то бормотал себе под нос, но Дима не мог разобрать ни слова. Они сошли с грунтовой дороги и высокая трава защекотала ноги.

- Дальше сам. – Старик отпустил его руку и исчез в темном проеме покосившегося дома.

Дима стоял в нерешительности несколько секунд, а потом наклонился, чтобы не стукнуться об очень низкий дверной проём, и последовал за стариком. Внутри дома, помимо темноты его встретил едкий запах протухшего мяса и плесени. Дима с трудом сдержал поток рвоты, и вряд ли бы смог, если бы хоть что-то ел за последние несколько часов. Но он не подал виду, что его тошнит. А даже если бы и подал, то в такой темноте, к которой и глаза привыкнут навряд ли, разглядеть его эмоции было бы проблематично, даже несмотря на то, что старик увидел в темноте, что-то недоступное простым смертным. Что-то такое, что заставило его зайти в пропахший тухлятиной и старостью сарай, который когда-то кто-то называл домом.

Дима остановился сразу за проходом, боясь сделать следующий шаг, чтобы не напороться на гвоздь, или не провалиться под, наверняка, сгнивший пол. Его рука автоматически потянулась к карманам на шортах, где лежал телефон. Хотел включить встроенный фонарик, но вспомнил, что телефон превратился в черное зеркало и току от него не больше чем от устройства для перемотки компакт дисков (он действительно видел такое устройство в музее бесполезных изобретений). Было слышно из глубины дома шаркающие шаги старика. Тот был уверен в своих действиях, видимо когда-то жил здесь, или часто бывал в гостях, или во времена, когда ночь наступает быстрее оргазма у девственника, прятался здесь от тех, кто, по его словам, должен появиться с минуты на минуту.

- Иди сюда. – Послышался скрипучий голос из темноты.

- Куда? Я ни черта не вижу.

- Два шага влево, потом несколько шагов вперёд, и окажешься возле окна.

Дима медленно поставил вперед правую ногу, потом придвинул к ней левую, и так ещё раз. Пол под его ногами неумолимо скрипел, призывая всех присутствующих немедленно покинуть аварийный объект, поскольку оставалось ему совсем немного и такого давления он не выдержит. Несмотря на жалостливые просьбы досок, Дима выполнил указания, не провалившись в подвал, ничем не проткнув ногу, и добравшись в целости, хоть и с изрядно вымотанными нервами. Как только он остановился, старик опять схватил его за руку, протащил ещё немного вперёд и развернул. Дима действительно оказался возле окна из которого мог видеть перекрёсток, на котором они только что стояли. Дорога хорошо освещалась луной, создавая иллюзию работающего освещения.

- Что я должен увидеть? – Шёпотом спросил Дима.

- Молча смотри и постарайся не шевелиться, у них очень хороший слух. – Старик замолчал, но спустя несколько секунд добавил. – Постарайся даже не дышать.

Дима дышать, конечно, не перестал, но в остальном последовал совету странного старика. Он подавил в себе желание задавать вопросы, попытался подавить помимо прочего и обоняние, но тут было сложнее, чем хуже запах, тем он обладал большей способностью проникать в носовые пазухи и устраивать там привал на долгое время. Спустя несколько минут тишины, нарушаемой лишь хрипловатым дыханием старика и оглушительным сердцебиением самого Димитрия, освещённый луной перекрёсток пустовал. На него не вышли зомбоватого вида пенсионеры, не появились дикие и жаждущие человеческой крови лесные чудовища. Не было ни лешего, ни Кикиморы. Дима не пытался пока сопротивляться, он вполне допускал, что у старика может быть с собой нож, или топор, или даже ружье, припрятанное как раз в этом доме. Но если в ближайшее время никого не появится на перекрёстке или просто в обозримом пространстве, скорее всего он наберётся смелости и задаст некоторые вопросы своему… Он не определился кто для него этот странный дед, попутчик, случайный встречный или собрат по несчастью, оказавшийся не в то время не в том месте. Хотя, последнее, конечно вряд ли – дед здесь явно неслучайно.

Но спустя несколько минут они действительно пришли. И лучше бы это были зомбоватого вида пенсионеры, чем то, что он увидел. Пришли они не по дороге и не с той стороны куда оборачивался дед, делая вид что что-то слышит. Они пришли с той же стороны откуда Дима. И в тот момент подозрения у него только начали зарождаться. Пока части паззла не сложились в общую картину, но он уже наметил путь, по которому начнёт собирать головоломку. Всё-таки водитель автобуса не просто так сидел испуганным, а тропинка не просто так оставалась такой, словно по ней каждый день ходит множество человек. Хотя нет. Они пришли не только с той стороны откуда пришёл он. Они появлялись со всех сторон. И двигались они не по дороге.

Их движение было похоже на лёгкий ветер, заставляющий траву тихо шелестеть. Он видел множество тёмных силуэтов, которые в свете луны казались бесформенными пятнами. Они двигались плавно и практически бесшумно, слышно только шорохи, шуршание травы, и редкие громкие звуки падения досок и других вещей, потревоженных по случайности. Однако, Дима был уверен, что при необходимости, существа могли быть гораздо аккуратнее. Бесформенных призраков становилось всё больше. Дима смотрел из стороны в сторону, пытаясь уловить каждое движение. Он действительно забыл дышать, пока наблюдал за нашествием невидимых сущностей, которых становилось всё больше и все они стремились собраться на перекрёстке, совсем неподалёку от дома, где он прятался со стариком.

Возле окна зашевелилась трава – одно из существ прошло совсем рядом, и Дима инстинктивно отпрянул от окна, но старик держал его сильно.

- Нет. – Так тихо прошептал старик, что Диме покаялось, что слышал это только у себя в голове. – Они порвут тебя.

- Но…

Старик зажал ему рот и Дима почувствовал сладкий запах плесени и металлический привкус. Такой бывает у.. у крови. Он поддался и перестал сопротивляться, просто уставившись в окно, искренне сожалея о том, что между ним и улицей нет стекла.

Продолжение - Списанные в расход (Часть 4)

Авторский канал - t.me/writer_path

Тихая деревня, старый дом, бумаги на столе… Казалось, дело — на час. Но двери уже закрыты, а прошлое здесь не отпускает добровольно.

Списанные в расход (Часть 1)

Дима посмотрел вниз и увидел того самого старика с сумками. Старик не смотрел на него, он смотрел в окно, старательно избегая зрительного контакта.

- Это ещё почему?

Старик молчал и взгляд его был устремлён не на деревья, растущие вдоль дороги, казалось, что он смотрел далеко за них. Возможно, как раз на Антоновку.

- Что за детский сад! - Не выдержал Дима. – Не нужно притворяться, что ничего не сказали, и разыгрывать здесь спектакль.

- Действительно не нужно вам туда, ничего там не осталось. – Уже громче сказала одна из пенсионерок, откуда-то сзади салона. – Туда уже давно никто не ездит. И автобус этот не заезжает в Антоновку уже несколько лет. От остановки ещё пару километров идти, если дорога, конечно осталась.

Дима не удивился, если бы такие разговоры вела та самая невоспитанная молодёжь, пытаясь его подколоть штампами из фильмов ужасов. Но люди в таком возрасте, от них можно ожидать много чего – в основном недовольство и агрессию, в редких случаях понимание. В этом нет их вины, их так воспитывали их родители. Мы нормально не жили, а значит и вам нельзя. Но меньше всего сейчас Дима хотел вступать в конфликт, что-то объяснять и доказывать, ему просто хотелось поскорее покинуть душный автобус и отправиться в сторону Антоновки, встретиться там с кем нужно встретиться и вернуться домой.

- Так мне кто-нибудь скажет в какую сторону идти? У меня времени не так много, чтобы пойти не в ту сторону.

- Там. – Дед, который смотрел в окно поднял руку и указал в ту сторону, в которую смотрел. – Возле той берёзы, которую невозможно не заметить.

Дима посмотрел в сторону куда указывал дед. Там действительно росла берёза полная противоположность тем, что в стихах воспевали русские классики. В ней не было природной грации, изящности. Из толстого основания в разные стороны расползались несколько стволов разной степени изогнутости. При этом два из них были мертвыми, с черными ветками, абсолютно без листвы. Не заметить такое дерево, выделяющееся на фоне зелёных собратьев, было действительно сложно.

- Возле той берёзы есть тропа, которая приведёт в Антоновку. Только никто уже много лет не ходит в ту сторону.

- И как я найду тропу, по которой много лет никто не ходит? – Задал вполне логичный вопрос Дима. – Там трава выше меня ростом.

- Найдёшь. – Сообщил дед убедительным тоном, не терпящим противоречий. – Эта тропа никогда не зарастает. Это путь неживых.

- В каком смысле неживых? – Дима с трудом оторвал взгляд от берёзы и посмотрел на деда. – Что за фольклор ещё? Сказки для непослушных детей, которые не могут заснуть вовремя и за ними должны явиться вурдалаки из Антоновки.

- Ну почти. – Усмехнулся дед, не глядя на Диму и не сводя глаз с берёзы. – Не совсем сказки, не совсем для детей.

Дима оглядел других пассажиров. Они все так молчали, наблюдая за диалогом. Дима также молча смотрел на них.

- Ну, смотри, дед, если обманул…. – Прервал он затянувшееся молчание.

- Да я бы и рад обмануть, но тропа требует новых путников. Как не крути, дерево именно здесь упало.

- Какие вы все легковерные. – Дима покачал головой и снова посмотрел на берёзу. И на секунду ему показалось, что теперь не два, а все три ствола уродливого дерева почернели от гнили. Он зажмурился на секунду и видение пропало. – Если прямо сейчас пойду, успею до темноты?

- Успеешь, если к тому времени для тебя это ещё будет иметь значение, сынок. – Дед посмотрел ему прямо в глаза. – Ты ещё можешь отказаться от задуманного. Но как только пройдёшь рядом с берёзой, ты больше не будешь принадлежать себе, только тропе, только Антоновке.

- Ничего страшного, отец, разберусь как-нибудь. Но за заботу спасибо. – В последнее предложение Дима постарался вложить как можно больше сарказма. – Я, пожалуй, пойду, пока ещё интересного чего не придумалось, если вы не против.

Дед ничего не ответил и отвернулся к окну, а Дима повернулся к водителю, который так и сидел, вцепившись в руль, совершенно не обращая внимания на происходящее вокруг.

- Ждать смысла нет. Можно разворачиваться и ехать назад. Мы с тобой не сдвинем дерево, если ты конечно понимаешь о чём я. Нет, конечно. Ты можешь так сидеть сколько угодно, но думаю, это небольшая толпа, суммарный возраст которой способен искривлять пространство и время, не даст тебе долго прохлаждаться.

Водитель категорически его игнорировал, и Дима направился к выходу. И чем ближе становилась жаркая улица, тем громче нарастал сзади гул голосов. Да и пофиг на них. Ведут себя как дети. Он обошёл несчастный пазик, который наверняка мечтал, чтобы дерево лежало сейчас не на пыльной дороге, но на его крыше, потому что куда лучше быть списанным в утиль, чем каждый день совершать закольцованное движение по раздолбанным дорогам под управлением человека, имя которого вряд ли получится выговорить с первого раза.

Он сошёл с дороги в густую высокую траву, и его ноги в туже секунду увязли в зелёных стеблях, маленьких голубых цветах, джинсы покрылись колючками, а лёгкие сандалии наполнились прохладной влагой, скопившейся возле земли, до куда не могла добраться даже такая сильная жара. Он поблагодарил мысленно самого себя, что решил не надевать носки, хотя кто вообще, кроме детей конечно, носит носки с сандалиями. Водитель автобуса, скорее всего. Дима усмехнулся, в последний раз оглянулся на стоящий посреди дороги пазик. С этого ракурса дороги не было видно, и казалось, что автобус застыл посреди леса, как сюрреалистичный артефакт вымершей много лет назад цивилизации. А ещё ему показалось, что все пассажиры перешли на ближнюю к нему сторону и смотрят ему вслед. Достаточно ещё одного человека и автобус перевернётся на бок от их желания проводить взглядом путника, который осмелился пройти по никогда не зарастающей тропе. И вот, что понял Дима за свою жизнь, если тропа не зарастает, то объяснение этому может быть только одно, и это не сказочный лес и не какое-то необъяснимое явление. Это означает лишь то, что по этой тропе регулярно ходят. И ходят не монстры.

Он добрался до берёзы и остановился. Скинув с плеч рюкзак, достал литровую бутылку воды. Придётся экономить, в такую жару – самое плохое остаться без жидкости. Вода сильно нагрелась на жаре, но сделать несколько больших глотков всё равно было приятно. Он плотно закрыл крышку и вернул полную на две трети бутылку обратно в рюкзак. Похоже, что берёза была изгоем в растительном мире, видимо в растительном мире тоже существовали представления о красоте и нормальности и другие растения не хотели расти рядом с некрасивым деревом. Вокруг необычного дерева ровным кругом зияла чёрная земля, смотрящаяся ещё более безысходно на фоне сочной зелёной травы и цветущих лесных цветов.

- И такое бывает. – Грустно сказал Дима, положив руку на ствол берёзы, изъеденный временем и насекомыми.

Само собой, дерево ничего не ответило.

Тропинку он действительно нашёл довольно быстро. Она начиналась прямо от дерева и петляя, пропадала в траве. И он был готов поклясться, что по ней ходят толпами по несколько раз в день. Земля была утрамбована настолько, что скорее всего не впитывала воду во время дождей. Этот дед либо сумасшедший, либо с точностью до наоборот, у него сохранилось, пусть и специфическое, но всё же чувство юмора. Или из вредности решил попугать молодёжь, хотя какая из Димы молодёжь. Молодёжь в возрасте.

Решив не терять время, Дима уверена ступил на тропу и сделал несколько больших шагов по направлению к Антоновке. Странности начались почти сразу. Только Дима не сразу заметил. Или не придал значения. Тропинка ловко петляла между деревьев, заводя его всё глубже в лес. Обманное лесное разнообразие вокруг сливалось в бесконечно одинаковый цветастый ковер, совершенно не позволяющий определить сколько прошло времени и какое за спиной после берёзы осталось расстояние. Но тропинка так и оставалась сильно утоптанной, словно по ней каждый день марширует рота солдат.

Дима шел уверенно, пологая, что осталось совсем немного и уже за следующим длинным изгибом покажутся деревянные дома, покосившиеся заборы, а тропинка сольётся с широкой проселочной дорогой, по которой он и должен был попасть в конечный пункт назначения.

Изгиб следовал за изгибом, холм за холмом, но ни Антоновки, никакого либо ещё признака существования людей Дима так и не увидел. Не потерять счёт времени помогал телефон, и он регулярно смотрел время, пытаясь вычислить сколько он оставил километров позади. Формула была проста. Если считать, что в среднем он проходит пять километров в час, то учитывая, что прошло полтора часа, значит за спиной как минимум семь километров. Дима пытался вспомнить сколько времени уйдёт на дорогу, по мнению старика. Вроде бы тот говорил, что до темноты успеет дойти. Дима вышел, когда на экране телефона светились две цифры тринадцать. Успеть дойти до темноты это растяжимое понятие. Это может быть и сейчас, и через час, и ближе к шести вечера. Наверняка дед ориентировался на скорость, с которой способен передвигаться сам, а потому Дима был искренне уверен, что ещё чуть-чуть и он будет на месте.

Но разве не странно, что дерево упало именно неподалёку от странной берёзы. И что так сильно могло напугать водителя, может он действительно видел что-то такое, что заставило его вцепиться в руль и не реагировать адекватно на окружающих. Это всё жара. Вот самый правильный ответ. Водитель из страны ближнего зарубежья, просто перегрелся на солнце, такое тоже бывает, вот и померещилось. Он явно запуганный миграционной службой, даже увидел в этом охоту на себя. Так что во всём виновата только жара и сейчас, когда у него почти не осталось воды (Дима надеялся найти в воду в деревне, в любой необязательно в Антоновке, поэтому и выпил практически всю бутылку), он немного начал волноваться, что, если действительно придётся топать ещё несколько часов. От палящего солнца немного спасают ветви деревьев, но жара всё равно пробирается до человека, застревая где-то между кожей и прилипшей к ней футболке, постепенно отвоёвывая себе миллиметр за миллиметром человеческого тела.

Лес казался бесконечным, и когда в очередной раз за деревьями забрезжил просвет, Дима уже ни на что не надеялся. Он уже начинал подумывать о возвращении на дорогу. И если ему придётся развернуться и вернуться к автобусу, пассажиры которого за несколько часов успели разбежаться, а водитель наконец, убедившись, что никто и ничего не угрожают его пребыванию в России, взял в руки себя, а не руль, развернулся и уехал обратно, он будет выглядеть глупо, пусть только в своих глазах, но глупо.

Тропинка заворачивала вправо и убегала на небольшой холм, когда Дима поднялся на него, у него резко отлегло. Сразу за холмом лес кончался, плавно переходя в большое заросшее всем чем угодно, кроме сельхоз культур поле. А тропинка утыкалась в проселочную дорогу, которая издалека выглядела гораздо лучше, чем та на которой застрял автобус с испуганным водителем. А сразу за полем виднелись маленькие очертания домов. Он добрался. Зря только возмущался на старика. Конечно, это вполне может быть и не Антоновка вовсе. Но это гораздо лучше, чем до вечера идти, запинаясь о корни деревьев, а в итоге развернуться и потерять к черту весь день, так и не добравшись до цели. И даже если это не Антоновка, пусть так, по крайней мере будет у кого спросить, как добраться до нужной ему деревни.

Он спустился с холма и подошёл к дороге. Слева на обочине покоился погнутый и проржавевший дорожный указатель. Несмотря на выцветшею много дет назад краску, на указателе легко угадывалось нужное ему название. Да неужели. Дима остановился возле металлического знака, уперся руками в колени и шумно выдохнул.

- Ну спасибо, отец. Свидимся, скажу спасибо. – Обращаясь к дороге, улыбнувшись, произнес Дима.

Он выпрямился и уверенной походкой зашагал в сторону домов. В первую очередь нужно найти воды. И хотя жара заметно спала, было ощущение, что вообще наступил вечер, пить всё равно хотелось сильно. Но Дима несколько минут назад смотрел на часы и был уверен, что они показывали три часа пополудни. Ему оставалось пройти не больше ста метров, когда он увидел нечто странное. Дорога разделяла большое поле, которое некогда скорее всего было ухоженным и использовалось для выращивания пшеницы, других субкультур Дима не знал. Не знал он правильно ли называть пшеницу субкультурой. Теперь это поле напоминало ковер, которыми лет тридцать назад были поголовно завешаны квартиры. И считалось, что иметь ковёр — это престижно. Несмотря на расцветку, режущую глаз, несмотря отвратительно качество большинства изделий. Множество разных цветов, травы, и других растений создавали причудливый узор, в котором на первый, а на самом деле и последующие взгляды не было никакой системы. Это просто раскинутые по воле природы семена, споры растений, с одной лишь целью – выжить и расплодиться.

Но ковёр внезапно кончался. Резко, без плавных переходов, пушистое разнообразие превращалось в пожухлое полугнилое зрелище, если бы художник запечатлел это состояние, ему стоило бы назвать картину резкие тлен. Это выглядело не как естественное осеннее увядание, проходящее постепенно и означающее скорое новое начало. Половина поля как будто подверглась атаке неизвестных сил целью которых было превращение всего красивого и живого в мёртвое и гнилое. Стебли травы были не жёлтыми, чёрными, цветы покрыты серой субстанцией издалека напоминавшие плесень. Дима остановился и забыл о подступающей всё ближе жажде, о своём желании найти как можно быстрее источник питьевой (даже можно и не совсем питьевой) воды. Он с удивлением смотрел на контрастно разделённое поле. И единственное объяснение которое тогда пришло ему в голову – в те времена, когда ещё на этом поле росла пшеница, землю обрабатывали специальными удобрениями, той самой химией, что так боятся приверженцы здорового питания. А химия есть химия, вот и последствия. Сочтя такое объяснение более чем логичным, он продолжил путь по направлению к домикам. По пути он так и не встретил ни одного человека, ни одного животного. Но Дима не обращал на это внимания, поскольку и здесь у него было разумное объяснение – животные вполне опасались человека, а люди… А людей здесь было настолько мало, что встретить кого-то это даже не удача, а скорее чудо. А в чудеса он не верил.

Дома приближались, а вместе с ними нарастало странное чувство – смесь тревоги и предчувствия чего-то безвозвратного. Гнилое поле по обе стороны сменилось вполне зеленеющими, пусть и неухоженными лужайками с зелёной высокой травой и редкими голубыми и жёлтыми цветами. Но поменялось не только это, воздух тоже поменялся. Стало как будто прохладнее. А потом Дима замер на одном месте. Он не мог поверить глазам. Его тень быстро увеличивалась, как будто сзади был источник света, который двигался очень быстро. Он оглянулся, даже не представляя, что в ясный день может дать такой эффект и замер, широко открыв глаза. Солнце двигалось по небу стремительно направляясь к горизонту, спрятанному за высокими деревьями, откуда он вышел не далее, как полчаса назад. Редкие облака на ярко голубом небе двигались с такой скоростью, словно там наверху бушевал шквальный ветер. Они меняли форму, исчезали, появлялись вновь.

Когда, слепящий жёлтый шар почти достиг верхушек деревьев, Дима сообразил достать телефон и посмотреть на экран. Он был уверен, что часы на телефоне тоже сошли сума и цифра на экране меняются также стремительно, словно кто-то включил перемотку, стараясь угнаться за неожиданно обезумевшим светилом. Но он ошибся телефон просто не работал. Экран изображал из себя мертвое черное зеркало. Дима вдавило большим пальцем кнопку включения, но телефон превратился в бесполезный кирпич. Дима попытался вспомнить сколько показывал индикатор зарядки, когда он последний смотрел время, старясь определить сколько на сколько километров он отошёл от несчастного пазика, застывшего перед сваленным деревом. Давалось с трудом, но он был готов поклясться, что индикатор горел зелёным, а циферки рядом уверенно показывали больше шестидесяти процентов.

Солнце тем временем наполовину скрылось за деревьями и вокруг наступили сумерки, принесшие прохладу и постепенно забиравшие свет. Дима стоял не в силах пошевелиться, его мозг немного не успевал за происходящими событиями. Он не мог понять нужно ему бояться или просто удивляться происходящему вокруг, а может он просто перегрелся и сейчас лежит где-нибудь возле тропинки, потеряв сознание от солнечного удара и это всё сон или видение. Ну, действительно, не может солнце двигаться с такой скоростью, а поле сгнить ровно наполовину. Однако, было стойкое понимание, что он вполне себе в сознании, а поле действительно ровно наполовину гнилое и солнце уже почти скрылось за деревьями, а небо окрасилось в грязно бордовый и начали появляться редкие звёзды. А ещё его начала бить мелкая дрожь, от резкого перепада температур, ему казалось, что его внутренности ещё были гораздо горячее, чем быстро остывающая поверхность тела.

Продолжение - Списанные в расход (Часть 3)

Авторский канал - t.me/writer_path

Тихая деревня, старый дом, бумаги на столе… Казалось, дело — на час. Но двери уже закрыты, а прошлое здесь не отпускает добровольно.

Дима мысленно пожелал своей заднице удачи, когда на остановку подкатил древний пазик. Путь предстоял не близкий и теперь он был уверен, что время в дороге будет тянуться медленно. Причина даже не в расстоянии, которое на самом деле не такое уж и большое – шестьдесят километров по шоссе, а потом ещё около тридцати по просёлочной дороге, причина именно в древнем пазике. Справедливости ради, автобус был древним не из-за того, что сошёл с конвейера ещё при советской власти. Как раз наоборот, автобус вряд ли был старше его серебряной Киа седьмого года, которая подвела в неподходящий момент и осталась стоять в гараже, а ему пришлось искать другие способы добраться до Антоновки. Просто пазики изначально рождаются проржавевшими, со скрипучими коробками передач и самыми неудобными креслами. Однако, выбора не было, стоимость такси превышала все разумные пределы, что было вполне логично, назад водитель поехал бы порожняком, население деревни, или того, что от неё осталось вряд ли насчитывало больше двадцати человек. И все они были, как говорила его дражайшая супруга в двух минутах до конца этого света. Он сомневался, что существует таксист с настолько прокаченным уровнем удачи, что сможет зацепить клиента из Антоновки. Сам Дмитрий не собирался обратно. Ему предстояло провести в полузаброшенной деревне, как минимум, несколько часов, а может быть придётся задержать до утра следующего дня.

Ещё несколько дней назад у него не было в планах трястись по пыльному бездорожью (особенно в проржавевшем пазике). Но около недели назад, как майский незапланированный снег, поступило известие. Его дед приказал осуществлять долгую и счастливую жизнь без его дальнейшего участия. Дима ни разу не встречался с ним и, пока не пришло сообщение о смерти, он вообще не вспоминал, что у него есть такой предок, и спроси его кто-нибудь, а как собственно звали деда, он в первую очередь вспомнит отчество отца, иначе было никак. А тот свою очередь никогда не говорил или старался не говорить о своём отце. Дима не знал причины, просто у них в семье повелось так, что о деде не говорят, ни хорошего, ни плохого, словно его никогда не существовало. Ещё маленьким Дима принял эти правила игры, и так жил вплоть до прошлого четверга, когда на телефон пришло короткое смс, всего с одним словом – «позвони». Это был отец. Дима перезвонил. Отец абсолютно равнодушным тоном, в котором, даже при желании не нашлось бы ни единой нотки сожаления или чего боже упаси скорби, сообщил, что позвонили из нотариальной конторы и попросили в срочном порядке явиться для процедуры оглашения завещания. Сам отец присутствовать не мог по вполне объективным причинам – за четыре дня до звонка нотариуса, он уехал на очередную вахту и даже если бы и хотел поучаствовать не успевал ни на похороны, ни на чтение. Дима был уверен, что отец не сильно расстраивается по этому поводу, скорее наоборот. И оглашение должно было пройти именно в Антоновке. Такова воля усопшего. Словно умер какой-то граф и теперь его семья собирается, чтобы делить имущество. Только вот, не был дед графом. Или был? Дима не знал.

Как бы там не было, пазик выдвинулся с полупустым салоном, что уже было неплохо, Дима успел занять место возле окна, с расчётом на что, что ему не придётся уступать место и он спокойно, пусть и без копчика, доедет до места назначения в относительном комфорте. Какое-то время, пока автобус двигался по городу и по трассе, до поворота на проселочную дорогу, путешествие, несмотря на изнуряющую жару можно было даже так и назвать – комфортным. Вид проносящихся мимо домов, городской жизни, он как будто первый раз ехал по знакомому городу – Дима не часто был пассажиром в поездках, особенно по городу. Жена, предпочитала садиться за руль на менее проблематичных, без частых светофоров и развязок, загородных дорогах. Но после поворота на просёлочную дорогу, однообразный лесной пейзаж быстро утомил, и Дима принялся разглядывать пассажиров, которым не посчастливилось отправиться на этом чуде автобусосторения вместе с ним. Он выбрал место в центре салона, лицом по направлению движения, и мог видеть тех, кто сидит впереди. Народу мало, даже с учётом тех, кто сзади, вряд ли набиралось больше пятнадцати человек. Те же, кого он видел буквально сошли с картинок, которые обычно называются «типичный представитель деревенской маршрутки». Несколько старушек, державших в руках плетенные корзины, одетые в теплые куртки, несмотря на жаркую погоду, у каждой на голове платок, что бандана у металлиста. Старушек, надо признать было подавляющее большинство. Помимо самого Димы, присутствовал ещё один представитель мужского пола – дед, сидевший к нему спиной. На голове у него была черная бейсболка, родом из девяностых, на плечи накинута осенняя куртка. Он видел его, изъеденное морщинами лицо, когда садился в автобус. Дед тащил за собой две больших сумки, а за спиной висел внушительных размеров рюкзак. Дима с трудом представлял себе куда и откуда с такой серьёзной ручной кладью, направлялся дед. Он подозревал, что по пути большая часть пенсионеров покинет пазик на промежуточных остановках. Антоновка была конечной остановкой, а до неё было несколько деревень крупнее, несколько садовых товариществ. Он был уверен, что к тому моменту, как автобус подберётся к Антоновке, он останется в салоне один, не считая, конечно, конечно, водителя.

Дима опять уставился в окно, природа, пролетала мимо с третьей космической скоростью – водитель не жалел движка и, судя по натужному рычанию двигателя, торопился как можно быстрее завершить рейс. Дима не мог его осуждать. Он закрыл глаза и постарался расслабиться, настолько насколько позволяли дребезжащий салон, рычание двигателя и постоянная тряска, словно он ковбой на диком западе, пытающийся оседлать дикого мустанга. Но стоило ему немного провалиться в сон, как автобус резко затормозил, и беспощадно непреодолимая сила инерции бросила его вперед. Он едва успел прикрыть лицо руками, чтобы не разбить нос о дужку сиденья перед собой, с которой кто-то максимально заботливый снял мягкую поролоновую накладку. Вокруг послышались возмущённые крики.

Обошлось без серьёзных последствий, к счастью для водителя и его прав, которые Дима надеялся существуют. Он огляделся и похоже, что помощь действительно никому не требовалась. Но градус напряжения в автобусе намного превысил градус снаружи. Возмущение пенсионеров сливались в один бесконечный претензионный гул, разобрать в котором отдельные слова навряд ли представлялось возможным, но он и не ожидал услышать ничего оригинальнее - «не дрова везёшь». Его больше интересовала причина резкой остановки. Удара он не почувствовал, значит вряд ли врезались в другую машину. Скорее всего, водитель экстренно затормозил, стараясь не сбить животное или человека, неожиданно выскочившего на дорогу перед плоской мордой пазика.

Дима встал и подошёл вплотную к передней части автобуса, остановившись в нескольких сантиметрах от больших сумок, стоявших возле деда. Он привстал на носки, стараясь разглядеть, почему водитель, приезжий из стран не сильно отдалённых, решил проверить надёжность тормозов своего металлического ведра на колёсах. Он не увидел ничего, кроме пустой просёлочной дороги. И ему на секунду стало нехорошо, он ясно представил, что водитель, которого звали как-то совсем трудно произносимо для русского человека, среагировал слишком поздно, и сейчас раздавленный колёсами, пытается вдохнуть жаркие глотки воздуха пенсионер, которому не хватило реакции вовремя освободить дорогу громыхающему по кочкам пазику.

Сам водитель вцепился обеими руками в неестественно большое рулевое колесо и молча смотрел вперёд. Похоже, они действительно кого-то сбили. И очень хотелось, чтобы это был не человек. Потому что в противном случае, поездка затянется гораздо дольше, чем он планировал. Нет, человека, тоже жалко, само собой.

Дима ещё немного продвинулся вперёд, стараясь просунуть ногу между сумок.

- Что там случилось? – Спросил он и его вопрос утонул в ворчании пенсионеров. – Только не говори, что кого-то сбили.

Водитель медленно повернул голову в его сторону и посмотрел на Диму. В его черного цвета глазах, не было и намёка на понимание происходящего.

- Очнись! – Почти прокричал Дима, стараясь перекричать шум в салоне. Который казалось стал на несколько децибел громче за последние несколько секунд. – Ты кого-то сбил?

Водитель покачал головой. Капли пота на его смуглом лице на долю секунды блеснули на солнце.

- А что тогда?

Водитель всё так же молчал, но его руки пришли в движение. И он, сняв левую с руля, указал куда-то вперёд и вниз, в сторону большого лобового стекла.

- Брат, оно упало. – С сильным акцентом проговорил водитель. – Перед самым носом. Они повалили его.

- Кто повалил?

- Люди дерево, чтобы остановиться. И сбегать за кусты.

- Кто-то специально повалил дерево перед автобусом, чтобы мы остановились?

- Мне нельзя миграция, полиция отправить домой.

- Ты реально думаешь, кто-то посреди уральского леса решил отлавливать мигрантов таким образом, рискую жизнями десятка пассажиров? – Негромко поинтересовался Дима, так чтобы водитель его не услышал. Неважно что там ему померещилось в кустах, главное, что под колёсами никого нет, и салоне вроде как все целы. Только на несколько дней ближе к смерти стали. Но это нормально, если ты рискнул путешествовать на маршрутке, да ещё и за город, где ничего не ограничивает желание водителя поставить новый рекорд скорости.

Водитель ничего не ответил, он опять обеими руками вцепился в руль, уставившись вперёд. Дима ещё несколько секунд посмотрел ему в затылок и повернулся обратно в сторону салона. Он озадаченно осматривал пассажиров. Если они с водителем не смогут сдвинуть дерево, им придётся либо разворачиваться, либо идти оставшийся путь пешком. Сколько ещё идти оставалось загадкой, скорее всего только кто-то из его попутчиков мог ответить на этот вопрос. Он осмотрел салон автобуса, но ни одно вдохновленное ситуацией лицо пенсионера не выражало явного желания вступать в диалог. Дима внутренне махнул рукой и повернулся обратно к водителю.

- Пойдём дерево уберём, уж не знаю, как тебя зовут.

Водитель, однако не обратил на него никакого внимания, продолжая крепко сжимать руль и смотреть вперёд. Среди престарелых пассажиров помощников тоже не найдёшь. Дима вздохнул и уже повернулся к выходу, но понял, что дверь должен открыть водитель, а у него похоже ступор. Дима, недолго думая, перегнулся через двигатель, расположенный в салоне (почему-то неудивительно) и, не без труда дотянулся до кнопок, отвечающих за открытие дверей. Их было две, и он нажал сразу обе. Сзади послышался металлический срежет, автобус слегка качнуло. Дима оглянулся – убедиться, что выбрал правильные кнопки и, удовлетворенно кивнув, отправился на выход.

Он давно не был на природе и совсем забыл насколько чистый воздух может быть, несмотря на поднятую пыль с грунтовой просёлочной дороги. Дима вдохнул полной грудью свежий горячий аромат природы, наполненный давно забытыми оттенками леса, травы и ностальгии по детству. Его лёгкие немного обожжённые горячим воздухом отозвались сначала резкой болью, а потом так же с наслаждением расправились и по телу расплылось приятное тепло, словно он только что выпил большую кружку горячего зелёного чая, причем заваренного не из магазинного пакетика, а из собранных прямо в этом лесу чабреца и иван чая. Он поймал себя на мысли, что в общем-то и не против прогуляться немого пешком. Особенно если идти не по середине дороги, подставляя лысеющую голову беспощадному солнцу, а по обочине, где лапы вековых сосен нежно оберегают путника от солнечного удара. Не давая солнечному свету преодолеть оставшиеся до земли несколько метров.

Так и стоял бы он возле выхода из автобуса, пока сзади не послышался окрик, в котором смешались все известные этому миру негативные эмоции.

- Чё замер болезный? Леса давно не видел. Иди давай. Потом полюбуешься.

Вот так оно и бывает, любая иллюзия разрушается, сталкиваясь с неизбежной реальностью. В данном случае реальность выглядела видавшей виды старухой с ног до головы, закутанной в разношёрстную одежду всех оттенков радуги, словно вилок очень странной капусты.

- А вы куда? Скорее всего сейчас дальше поедем. – Ответил Дима с трудом сдерживая желание отойти подальше в сторону. К чёрту бы эту врожденную вежливость.

- Мне тут близко. – Ответила старуха, отодвигая Диму с дороги.

Он пожал плечами и отошёл в сторону. Несколько секунд наблюдал как старуха ковыляет по пыльной дороге, даже не стараясь отойти на обочину, где есть хоть какая-нибудь тень. На небе ни облачка. И сейчас только полдень. Будет тяжко даже в тени, даже со свежим воздухом. Пропитанным атмосферой летнего леса.

Дима обошёл автобус и посмотрел на сваленную перед ним берёзу. Объехать преграду не представлялось возможным – ствол дерева лёг аккуратно между двумя лесными массивами. Даже обойти было сложнее, чем перелезть. И с той и с другой стороны возвышались бесконечные ряды деревьев, густые кусты, высокая трава. Скрывавшие помимо прочего скопища клещей. Прививки, кстати у него не было. Если помимо всего он ещё и получит укус клеща, это, пожалуй, станет самым никчёмным днем в его жизни. Такого эта поездка точно не стоила.

Справа послышалось недовольное кряхтение. Он посмотрел через правое плечо и увидел бабку, которая бесцеремонно подвинула его возле автобуса. Она пыталась перелезть через берёзу, одновременно стараясь не уронить сумки и поминая всех родственников водителя далеко в неприглядном ключе. Дима подавил в себе желание помочь старухе и опять посмотрел на дерево. Ствол был толстым, едва ли хватит его рук чтобы обхватить, не говоря о том, чтобы сдвинуть с места. Значит идти придётся пешком. Дима достал из кармана телефон и посмотрел на экран. Из-за яркого солнца было сложно разглядеть наличие сигнала и ему пришлось прикрыть экран рукой, что увидеть два коротких слова слева вверху – нет сети. Кто бы сомневался. Теперь, даже если получится подавить жабу, и попытаться вызвать такси – ничего не выйдет. Он тут застрял надолго. Более того, Дима прекрасно понимал, что это бревно пролежит тут ещё несколько дней, если конечно, кто-то из пассажиров не обладает талантом воздействия на специализированные службы и проявит свою злющую активность не на попутчиков, а добравшись до своего места назначения изольёт всю желчь на ту организацию, которая должна отвечать за эту дорогу, если таковая конечно существовала в этой реальности.

В любом случае ситуация никак не разрешится в ближайшие несколько часов и даже совместных усилий всех пассажиров, водителя и его не хватит, чтобы сдвинуть дерево с дороги. А это значит, что ему необходимо решить куда двигаться, обратно в сторону города или всё-таки к конечной точке своего маршрута – до Антоновки. Дима махнул рукой и вернулся в салон. Водитель судя по всему до сих пор пребывал в состоянии шока, хотя ничего страшного и непоправимого на самом деле не произошло – ему просто придётся развернуться в обратную сторону, не закончив маршрут и отвезти тех, кто пожелает обратно, дождаться следующего автобуса. А, действительно кто как не транспортная кампания, которой принадлежит маршрут номер 53, должна решать подобные проблемы, в конце концов это в их интересах.

- Значит так, как я понимаю. Автобус дальше не поедет. – Сказал он достаточно громко, чтобы привлечь внимание оставшихся в салоне пассажиров. Недовольный гул постепенно затих, и Дима продолжил. – Дерево перегородило дорогу, скорее всего придётся развернуться и ехать обратно…

- А кто нам деньги за билет вернёт? - Раздался дребезжавший старческий голос, перебивший Диму.

- Ну уж точно не я! – Грубо ответил Дима. Бесит, когда перебивают, вроде люди все в возрасте, а манеры и воспитание отсутствуют. И потом они же сокрушаются, глядя на так называемую молодёжь. Ребят, алё, а кто их воспитал так, что теперь не нравится, не вы ли сами? – Я просто констатирую факт. Автобус дальше не поедет. Кто и как будет действовать дальше мне всё равно по большому счёту. Кто хочет пусть возвращается в город и разбирается с транспортной кампанией. Кому осталось недалеко могут идти пешком. А мне нужно попасть в Антоновку. Может мне кто сказать имеет ли смысл идти туда пешком, сколько примерно осталось до деревни?

После упоминания названия деревни в салоне неожиданно повисла невидимой паутиной тишина. Диме даже показалось, что он оглох на несколько секунд. Но лес вокруг не умолкал, только пассажиры в автобусе неожиданно стали тише, как будто им уже не нужны были деньги за билеты, не нужно было попасть в сады и домой. Он не мог сказать сколько длилось это своеобразное ковбойское затишье, как показывают в фильмах, когда незнакомец заходит в салун и повисает тишина, а завсегдатаи заведения молча смотрят на вошедшего, пока резко не возобновляются все звуки, опять играет пианино и возвращаются пьяные разговоры. Обычно после этого следуют словесный конфликт, а потом перестрелка, из которой, как правило, незнакомец, обладатель банального имени Малыш Джо, выходит победителем. Обычно победителем, но не всегда. Но в отличии от классических вестернов, разговоры так и не вернулись.

- Что никто не знает, где находится Антоновка? И никому туда не надо? – Дима внимательно смотрел на попутчиков, но все старательно прятали взгляд.

- Не нужно тебе туда, сынок. – Тихий голос почти потерялся в волнистом жарком воздухе.

Продолжение - Списанные в расход (Часть 2)

Авторский канал - t.me/writer_path

Добро пожаловать обратно на самую необычную улицу города. Здесь в подвалах шепчутся мертвецы, в чердачной пыли прячутся чужие воспоминания.
Они действительно думали, что едут за брошенными деньгами? Не смешите. В этом доме собирают совсем другие трофеи.
Второй эпизод второго сезона сериала коротких рассказов

Улица ужасов. Сезон 2. Эпизод 1. Возрождение

Дождь стучал по крыше черной "Четырки" 2007 года выпуска, словно тысячи крохотных пальцев, требующих впустить их внутрь. Машина, пожалуй, лучший представитель российского автопрома, теперь спустя больше десяти лет после выхода с конвейра, представляла собой клубок ржавчины и скрипящих деталей, пахнущих бензином, потом и чем-то затхлым - как будто предыдущий владелец возил в багажнике разлагающуюся дичь. Салон украшали треснувшая приборная панель, облезлый рычаг КПП и икона Николая Угодника, болтающаяся на скрипящей пружинке.

Игорь вцепился в руль своими квадратными лапами бывшего тяжелоатлета. На его правом предплечье красовался кривой якорь - наколка, сделанная пьяным татуировщиком в подвале общежития Спортивного университета, откуда его выперли два года назад "за нереализованный потенциал". Именно так выразился тренер Сидоров, его бывший кумир, чей портрет Игорь теперь регулярно использовал для упражнений в меткости с дартсом.

- Ну что, герои, ещё не передумали? - Раздался с заднего сиденья голос, напоминающий звук ржавых качелей. Саша, костлявый блондин с лицом вечного насмешника, раскуривал сигарету "Мальборо", отчего салон наполнился запахом табака. Его длинные пальцы с обкусанными ногтями нервно барабанили по сиденью. - А то мне уже мерещится, что мы в пяти минутах дешёвого ужастика. Знаешь, таких, где идиоты едут в лес, несмотря на все звоночки? Кстати, ты слышал, как скрипит левая задняя дверь? Прямо как в том фильме, где...

- Заткнись, Саш! - Прервала его Катя, сжимая подлокотник до побеления костяшек. Её тонкие пальцы с остатками лака (вчера ещё идеального маникюра) напоминали паучков, застывших в ожидании добычи. Она отвернулась к окну, где капли дождя, подсвеченные фонарями, стекали по стеклу. - Место какое-то... недоброе. – Тихо сказала она, чувствуя, как мурашки бегут по спине.

Игорь фыркнул, и его квадратная челюсть напряглась:

- О, спасибо, мисс Кларисса Старлинг. Ты же сама ныла, что хочешь настоящего уединения. Ну вот, пожалуйста - ни души на километры. - Он резко переключил передачу, и коробка издала звук, похожий на крик раненого животного.

На переднем пассажирском сиденье Дима молча курил, наблюдая, как отражение молний играет в стекле. Его угловатое лицо с глубоко посаженными глазами напоминало маску, вырезанную из тёмного дерева.

- Ты уверен, что это правильный поворот? - Наконец произнёс он, выпуская кольцо дыма. Его голос звучал так, будто доносился из глубины колодца.

- Сто процентов. - Соврал Игорь, вспоминая, как неделю назад наспех срисовал маршрут с карты в библиотеке. Его пальцы непроизвольно сжали руль сильнее.

На заднем сиденье Маша молча подняла свою зеркалку Nikon. Затвор щёлкнул с металлическим звуком, фиксируя момент. Вспышка осветила стволы сосен на секунду - достаточно, чтобы поймать в кадр что-то белое, мелькнувшее между деревьев.

- Опять свои арт-объекты создаёшь? - Саша склонился к ней, и его дыхание пахло табаком и дешёвым энергетиком. - Может, снимешь, как мы все дружно сдохнем в этом лесу? Назовёшь серию «Последние мгновения идиотов»?"

Маша не ответила.

Внезапно "Четырка" резко дёрнулась, и все пассажиры дружно наклонились вперёд.

- Чёрт! - Выругался Игорь, ударив по рулю. - Опять эта проклятая...

Он не договорил. В свете фар, в двадцати метрах перед ними, стоял человек. Высокий. В длинном пальто. С лицом, скрытым тенью капюшона. Он не двигался, просто стоял, будто ждал их.

Все замолчали. Даже Саша, у которого были комментарии на все случаи жизни.

Потом человек медленно поднял руку. В его пальцах что-то блеснуло.

- Блин, - прошептала Катя, чувствуя, как её сердце готово вырваться из груди. - Это... это нож?

Дима медленно повернул голову к Игорю:

- Ты сказал, здесь никого нет.

В этот момент фигура вдруг исчезла - будто растворилась в дожде.

- Видишь же нет никого. – Криво усмехнулся Игорь.

- Всё, я не шучу, давайте отсюда... - Начала Катя, но Игорь уже давил на газ.

Машина рванула вперёд, оставляя за собой только брызги грязи и чувство надвигающейся беды.

------------------------------------------------

Через полчаса жуткой тряски и тягучего молчания, "Четырка" остановилась перед двухэтажным срубом. Дом стоял, перекошенный временем, как старый пьяница у барной стойки. Бревна, некогда золотистые, почернели от влаги и покрылись мхом. Окна первого этажа смотрели на приезжих пустыми глазницами, стекла были выбиты, оставив лишь оскаленные осколки по краям. Верхние окна, однако, сохранились — и за ними шевелились грязные занавески, будто кто-то только что отшатнулся от стекла.

- Ну что, вот и прибыли на курорт. - Саша распахнул дверь, и в салон ворвался запах гниющих листьев.

Катя вышла последней, её кроссовки утонули в мокром ковре из хвои. Она подняла глаза на фасад - над дверью висел перекошенный фонарь, его ржавая цепь скрипела на ветру. Но страннее всего была дверь — массивная, дубовая, с новеньким стальным замком, который явно не подходил к облику этого разваливающегося места.

- Кто-то заботится о неприкосновенности этого... этого... - Катя искала слово.

- Склепа? - предложила Маша, уже снимая дом на камеру. Затвор щелкнул, и на дисплее мелькнуло что-то в верхнем окне — белое пятно, похожее на лицо.

Игорь пнул дверь, петли прибитые к гнилому дереву отлетели в сторону, новенький замок упал с металлическим грохотом. Дверь открылась с громким скрипом, словно петли не знали смазки с момента постройки.

- Всем внутрь, - бросил он. - Пока темнота не решила нас съесть.

Дима задержался на пороге, его пальцы провели по косяку — там, почти стёртые временем, но всё ещё различимые, были зарубки.

Одна.

Две.

Три...

Всего семь. Последняя - самая свежая, будто сделана неделю назад.

- Дима? - Обернулась Катя.

Он быстро убрал руку, но не сумел скрыть дрожь в пальцах.

- Просто проверяю, не рухнет ли нам на головы. - Быстро ответил он, шагая внутрь, где уже витал тот самый запах - сладковатый, как испорченная ветчина.

Гостиная встретила их выдохом мертвеца — воздух был ледяной, густой, словно его не проветривали десятилетиями. Пыль кружилась в луче фонарика, как микроскопические призраки, поднятые их вторжением.

Катя чихнула, прикрыв нос рукавом свитера.

- Боже, здесь... - Она не договорила, язык буквально прилип к нёбу от странного привкуса - что-то сладковатое, гнилостное.

На стене, криво вися на одном гвозде, часы с желтым циферблатом замерли на 3:17. Стрелки покрылись рыжей патиной.

- Веселенькое местечко. — Саша пытался сохранять спокойствие, но его голос заметно дрожал.

- О, смотрите-ка. - Саша наклонился, его пальцы дрогнули, когда он поднял потрёпанную фотографию с пола. Снимок был выцветший, но отчетливо видны семь фигур на крыльце. — Наши предшественники?

Катя выхватила фото.

- Это же... - Голос сорвался. - Те самые студенты из города. Те, что исчезли.

Маша молча поднесла камеру. Щелчок. Вспышка.

Семь пар глаз смотрели на них сквозь время. Семь молодых лиц, застывших в неестественно радостных улыбках перед крыльцом этого же дома. Солнечный свет на снимке выглядел кощунственно ярким, словно, специально выделяя странные места на фото. У девушки в красной кофте рука неестественно вывернута за спину, у парня с гитарой отсутствуют пальцы левой руки, рядом с ним кудрявый мальчишка, его как будто прислонили к стене в неестественной позе.

- Бл@дь... — Игорь вырвал фото из рук Кати. — Это же...

Катя прижала ладонь ко рту. Ее взгляд метнулся к окну - туда, где они только что стояли.

- Те самые. Те самые студенты. Их искали... - Её голос стал тонким, как лезвие. — Их вещи нашли через месяц в нескольких километрах отсюда.

Маша медленно подняла камеру. Щелчок. Вспышка осветила и без того бледное лицо Кати.

На фото на груди у одного парня значок – черный кругляк с надписью белыми буквами «Вся жизнь кино», точно такой же, какой сейчас носит Дима.

- Дим... - Саша обернулся. Дима стоял в дверном проеме, его лицо было белее свежего снега. – Это была твоя идея приехать сюда. Но ты не рассказал, что знал кого-то из тех студентов. Ты обещал немного другое.

- Да, друг. – Неожиданно испуганным голосом проговорил здоровяк Игорь. – Ты ничего не говорил об этом. Так дела не делаются.

Фотография дрожала в руках Игоря. Его пальцы внезапно вспотели, оставив мокрые отпечатки на глянцевых краях.

- По-моему, у нас тут маленький детектив... - Он повернул снимок к Диме, тыча пальцем в изображение. - Видишь этого парня? Слева?

Дима не шелохнулся. Только его зрачки резко сузились.

- Ну и?

Катя медленно подняла глаза на Диму.

- Это ведь твой брат?

Тишину разорвал громкий хлопок - Игорь швырнул на пол пустую бутылку.

- Твою мать, Дима! Ты что, нас специально сюда заманил?!

Дима вдруг улыбнулся. Не той своей обычной сдержанной улыбкой, а чем-то странным, растянутым, будто кожа на лице вдруг стала слишком тесной.

- Не я. - Он повернулся к Маше, которая стояла в тени, прижимая к груди свою камеру. - Она попросила.

Маша молчала. Ее пальцы лишь крепче сжали объектив.

- Что за херня здесь творится?! — Игорь отшвырнул фото, оно заскользило по полу, остановившись у ног Кати.

Дима вздохнул, потер переносицу:

- Маша нашла меня месяц назад. Сказала... - Он замолчал, глядя в окно, где тьма сгущалась все плотнее. - Что знает, как найти моего брата.

Катя ахнула:

- Твой... Но твой брат пропал без вести.

- Пропал. Да. Пять лет назад. — Дима резко обернулся к Маше. — А она сказала, что видела его фотографию, уже после того как он пропал. Я чуть не ударил тогда её. Но потом, когда она показала доказательства, у меня не было другого выбора, кроме как поехать сюда.

Маша медленно кивнула.

- Она остановила меня возле ПаркХауса. - Голос Димы звучал глухо, будто доносился из-под земли. – Сказала, что я удивительно похож на того парня с фотографии. Особенно когда морщу лоб.

- Но ты сказал, что вы давно знакомы с ней.

- Соврал немного… - Пожал плечами Дима.

Катя обхватила себя руками, её ногти впились в кожу предплечий.

- Какого... фотографии?

Дима медленно открыл кошелёк. За потёртой пластиковой плёнкой лежала фотография: два молодых человека, обнявшись, стояли на фоне реки. Близнецы.

- Мой брат. Пропал три года назад.

Маша положила фотоаппарат на стол и молча достала телефон, её пальцы скользнули по экрану. Через несколько секунд она продемонстрировала ребятам экран телефона.

- Мой отец - начальник архива в ГУВД. - Её голос звучал механически, будто она читала доклад. – И я немного знаю про его работу, иногда он позволяет мне смотреть дела в архиве. Особенно фотографии. У меня большое будущее в судмедэкспертизе, ведь фотографировать места преступлений - это искусство, так он говорит.

На экране телефона фотография полицейского протокола. Размытые строчки, чёрно-белое фото... Этот дом. 14 октября 2020 года. Последнее место, где видели Егора Дмитриева.

Саша резко закашлялся:

- Погоди-ка... Ты говоришь, твой папаня-мент...

- Офицер полиции. - Поправила Маша, не отрываясь от экрана. - Дело было закрыто через неделю. Официальная версия – пропали без вести в лесу. Поиски прекратить по причине нецелесообразности, ну или какая-то такая формулировка, я уже не помню.

Дима встал, его тень на стене стала вдруг неестественно длинной.

- Но есть вторая страница. - Продолжила Маша. Её голос дрогнул впервые. - Заключение судмедэкспертизы и фото всех пропавших, которые изъяли у родственников. Там я и увидела брата Димы, а через несколько дней встретила его возле ПаркХауса.

На экране мелькнула фотография - что-то тёмное, бесформенное.

- А ещё они нашли части тел. В лесу. В трёх километрах отсюда. Но самое интересное вот... - Маша увеличила изображение.

В углу фотографии виднелась рука - на запястье был чётко виден...

- Это браслет, который я подарил Егору незадолго до исчезновения. – Безэмоционально сообщил Дима. Его глаза стали стеклянными. – Полиция пустила дело на самотёк, никто не хотел очередной висяк, никто не захотел портить статистику. И студенты просто пропали. Официально останков не было, официально ничего не нашли. Хотя было известно и про этот дом тоже.

Тишина повисла тяжёлым одеялом, пропитанным запахом плесени.

- Так это всё... про деньги было враньё? - Игорь говорил сквозь зубы, его челюсть двигалась медленно и тяжело, будто он пережёвывал стекло. – И про грабителей, которым пришлось здесь бросить награбленное.

Дима кивнул, не поднимая глаз.

- Мы знали, что просто так вы не поедете. Особенно ты. - Он бросил взгляд на Сашу, которого...

Которого не было в комнате.

- Где... - Катя обернулась, её голос сорвался на фальцет.

- Грабители, потерявшие деньги - это классика. - Продолжал Дима, будто не замечая пропажи Саши. Его пальцы нервно теребили значок. - Кто же откажется от лёгкой наживы?

Катя, бледная как простыня прислонилась к стене.

- А на самом деле? - спросила она, но в её глазах уже читался ответ.

- На самом деле... - Дима глубоко вдохнул. - Мне нужно было знать. Хоть что-то. Любой осколок правды. Я просто обязан найти хоть какой-то ответ. И Маша тоже была уверена в том, что здесь что-то есть. А ещё я хотел встретить того, кто забрал у меня брата.

Сверху раздался скрип - точь-в-точь как звук передвигаемой мебели. Все замерли.

- Ты привёл нас в ловушку ради каких-то фантомов? - Игорь сделал шаг вперёд, его кулаки сжались. - Твой брат мёртв, Дима. Разорван на куски, как сказано в документах! На фото всё что от него осталось. Или ты надеешься, что он жив и сможешь обменять нас на него.

- Нет! - Дима ударил кулаком по столу, отчего подпрыгнула бутылка с мутной жидкостью.

Громкий хлопок сверху прервал его. Затем - шаги. Медленные.

- Саша? - позвала Катя.

Шаги стали быстрее.

- Нам нужно уходить. - Прошептала Катя. Она пыталась набрать номер на телефоне, её пальцы дрожали. - Сейчас же.

Но Дима не двигался. Его глаза были прикованы к лестнице на второй этаж, где в темноте мелькнуло... что-то белое.

Игорь дёрнул дверную ручку так, что та оторвалась с мясом, оставив в ладони ржавый металлический обрубок.

- На хер вашего Сашу! На хер твоего брата! - Его голос трещал, как перегруженная электросеть. Слюна брызгала изо рта, смешиваясь с потом на подбородке. - Мы все сдохнем здесь, как...

Катя вцепилась ему в руку, её ногти прочертили кровавые дорожки на коже.

- Мы не можем его бросить! Он же...

- Я знаю, что он мёртв. - Его голос звучал ровно, как у хирурга перед операцией. - Но убийца до сих пор на свободе. Его ведь никто не удосужился поймать, правда, Маша?

Из темноты коридора выплыла белая фигура.

Медленно.

Церемонно.

Балахон свисал мешком, скрывая очертания тела, но не скрывал нож — длинный, узкий, отполированный до зеркального блеска.

Игорь застыл. Катя ещё сильнее прижалась к стене, сдирая спиной мох, растущий на брёвнах сруба. Именно так выглядит настоящий страх.

Человек в балахоне двигался плавно, как профессиональная балерина. Он проскользил мимо застывшей от ужаса Кати, прямо к Игорю. Тот попытался рвануть в сторону, но врезался в стол. Бутылки с грохотом разбились, распространяя запах протухшего содержимого — сладкий, как разлагающаяся плоть.

- ДИМА! ПОМОГИ, БЛЯ...- Последнее слово потонуло в бульканье.

Нож вошёл чуть ниже рёбер с лёгким хрустом, как ножницы, разрезающие упаковочную плёнку. Игорь захрипел, его глаза округлились, будто увидели что-то невероятно смешное… Или страшное.

В тот же момент, Катя вышла из ступора и закричала. Это был не женский испуганный визг, а рёв раненого животного - горловой, хриплый, вырывающийся из самых глубин.

Убийца выдернул нож. Кровь брызнула на белый капюшон, создавая абстрактный узор.

Дима наблюдал.

Спокойно. Как будто смотрел документальный фильм о природе.

- Ты убил моего брата. - Сказал он, не повышая голоса.

Убийца повернулся к нему. Капюшон скрывал лицо, но ощущалось — там, в темноте, кто-то улыбался.

Катя метнулась к двери, её пальцы скользили по шершавому дереву, цепляя занозы. Лак с ногтей откалывался кусочками, оставляя на металле кровавые смазанные отпечатки.

- ДИМА! РАДИ БОГА! СДЕЛАЙ ХОТЬ… - Её крик разорвал пыльный воздух.

Убийца повернулся к ней с театральной грацией. Белая ткань колыхнулась, обнажив на мгновение руку — бледную, с синими прожилками, с ногтями, подстриженными до мяса. Катя отпрянула, ударившись спиной о стену. В её глазах мелькнуло безумие загнанного зверя. Она схватила первую попавшуюся вещь - пустую бутылку - и разбила её о стену. Осколки брызнули грязными кусочками в разные стороны.

- Не подходи... не подходи, сука! – С губ капала слюна. Она выставила перед собой руку и разбитой бутылкой.

Убийца замер. Затем — стремительный бросок.

Катя успела взмахнуть «розочкой». Острое грань впилась в ткань, прочертив кровавую линию на руке убийцы. Но это лишь разозлило его. Могучий удар в живот. Катя сложилась пополам, воздух вышел из лёгких со стоном. Нож взметнулся вверх, поймав лунный свет испачканной кровью сталью.

Первый удар — в бедро. Лезвие вошло по рукоять, разрезая мышцы, как тёплую глину. Катя не закричала. Лишь издала странный гавкающий звук.

Второй удар — в живот. Клинок вошёл под рёбра, сделав аккуратный разрез. Рот девушки заполнился кровью.

Он занёс руку с ножом для третьего удара….

Но тут Дима наконец сдвинулся с места. В его руке сверкнул топорик, как серебряная молния.

- Я пришёл за тобой. - Прошептал он, и в его голосе не было ни страха, ни ярости. Лишь холодная, безжизненная уверенность.

Но остриё топора не успело вонзиться в спину убийцы с глухим чавкающим звуком. Топорик замер в воздухе. Дима уже чувствовал, как рубит плоть ублюдка убившего его брата, он уже предоставлял как достанет его сердце... Но в следующий момент острая боль разлилась по черепу, будто кто-то вбил гвоздь прямо в мозг. Перед глазами вспыхнули миллионы белых огоньков. Его колени подкосились, тело стало ватным, непослушным. Последнее, что увидел Дима перед тем, как тьма поглотила его сознание — лицо Маши. Её расширенные зрачки, блестящие, как мокрый уголь. И в руках — тяжелую чугунную сковороду, края которой были в его крови

Маша бросила сковороду на пол. Металл гулко звякнул, отскакивая от деревянных досок.

- Почему так долго, папа? Ты даже не представляешь, как я устала от этих придурков. - Сказала она спокойно, вытирая ладони о джинсы.

Катя, истекающая кровью у стены, слабо застонала. Её пальцы дрожали, пытаясь зажать рану на животе, но кровь сочилась сквозь пальцы, как вода сквозь решето.

- Поч... почему... - Прошептала она, глаза закатывались, веки тяжелели.

Маша наклонилась к ней, её дыхание было теплым на щеке Кати.

- Потому что мы семья. - Прошептала она.

Убийца медленно снял капюшон, открывая лицо — бледное, изможденное, с темными кругами под глазами.

- Спокойной ночи, Катя. - Сказала Маша и её губы растянулись в улыбке, которая могла запросто сразить любого парня.

--------------

Сознание вернулось к Диме волной тошноты. Что-то тёплое и липкое стекало по виску медленной змеёй. Кровь. Его кровь. Память вспыхнула обрывками: белый балахон, топорик в руке, затем - чёрный взрыв боли и лицо Маши, искажённое странной решимостью, когда она стояла с той самой чугунной сковородой...

Он с трудом открыл глаза. Перед глазами плавали красные пятна - последствия удара. Перед ним во всей красе стоял двухэтажный деревянный сруб, рядом черная «четырка» Игоря. А возле крыльца были беспорядочно свалены тела его друзей. Они лежали у крыльца в неестественных позах, как сброшенные куклы. Катя - с раскинутыми руками. Саша - лицом вниз, пальцы вцепились в землю, будто он пытался уползти в последний момент. Игорь... огромный, сильный Игорь - теперь просто окровавленный комок плоти у колеса своей машины.

Глубоко в ноздри въелся запах сырой земли и свежей травы. Руки за спиной были стянуты проволокой, впивающейся в запястья.

- Ты очнулся. - Её голос звучал ласково, будто она говорила с ребёнком.

Дима попытался пошевелиться. Проволока впилась глубже, причиняя острую боль и он прекратил попытки.

- Не дергайся. – Теперь она говорила с лёгким укором. - Иначе придётся перевязывать.

Холодный палец коснулся кончика его носа. Дима вздрогнул - прикосновение было неприятно ледяным, как у трупа.

- Ты что творишь, сука! – Дима постарался придать голосу угрожающие оттенки, но получилось плохо. – Немедленно развяжи меня.

- Тссс. – Её палец переместитлся к его губам, он почувствовал едкий запах спёкшейся крови. – Надеюсь я не слишком сильно ударила, и ты сможешь оценить мою работу чистым и незатуманенным разумом.

Дима сдался. Шея болела, но он смог повернуть голову, чтобы встретиться с ней глазами.

- Какую работу? – Спросил он, глядя ей в глаза.

- Как? Ты ещё не понял? – Она вздёрнула брови в искреннем удивлении. – Я создаю новый арт объект. И ты станешь его центральной частью. Правда, круто? Мой папа всегда говорил, что из меня получится отличный фотограф.

Дима посмотрел за её спину и увидел, как человек в белом балахоне аккуратно перетаскивает тела к крыльцу.

- Ты долбанутая сука… - Негромко прошептал Дима.

- Да. – Равнодушно ответила Маша. – Это мне тоже говорили.

Её рука исчезла в кармане и появилась снова, сжимая что-то металлическое. Дима успел разглядеть блеск лезвия, прежде чем она наклонилась к нему, закрывая собой всё обозримое пространство

- Улыбнись. - Прошептала Маша. - Ты попадёшь в историю.

Конец

Авторский канал - t.me/writer_path

Добро пожаловать обратно на самую необычную улицу города. Здесь в подвалах шепчутся мертвецы, в чердачной пыли прячутся чужие воспоминания, а новенький риелтор всегда знает, кому "случайно" забыть показать подвал. Во втором сезоне "Улицы ужасов" вас ждут шесть новых адресов с пропуском в кошмар. Просто подпишите договор... и не читайте пункт 7.3.
Первый эпизод второго сезона сериала коротких рассказов

Улица ужасов. Сезон 1

Эпизод 1. Возрождение

Клиника «Светлая сосна» закрылась осенью 1987 года. В газетах писали, что здание «не соответствует санитарным нормам» - мол, прогнившие перекрытия, плесень в операционных. Но старики на рынке шептались о другом. О том, как в последнюю ночь перед закрытием из морга сбежал санитар, оравший что-то про «живые трупы», а утром нашли семь тел, аккуратно разложенных в ряд. У всех были вскрыты черепа (мозги словно кто-то тщательно промыл), а вместо языков — комки ваты, пропитанные йодом.

Я узнал эти подробности слишком поздно - уже после того, как подписал договор купли-продажи. Дом рядом с клиникой продавали за бесценок: три комнаты, печное отопление и подвал, который риелтор настойчиво избегал показывать. Мужчина в слишком дорогом костюме (пахнущий одеколоном с нотками формалина) торопливо тыкал пальцем в пункт 7.3: «Покупатель соглашается, что не имеет претензий к истории объекта и его прежним владельцам».

Когда я спросил, что это значит, он лишь неестественно широко улыбнулся:

- Обычная формальность! Здесь же раньше… детский сад был. Воспитатели иногда шлёпали детей - вот и судились.

Его левый глаз дёргался, будто в него влили кислоту. Неудивительно, такая явная ложь. Никакой полиграф не нужен, чтобы уличить этого парня.

- А почему окна в подвале заколочены? - спросил я, уже подписывая бумаги.

Риелтор резко замер, его пальцы на мгновение сжали ручку так, что костяшки побелели. Затем он неестественно расслабился и протянул мне визитку с надписью: "Служба экологической очистки".

- Видите ли, предыдущие хозяева хранили там овощи, - голос его звучал слишком гладко, будто заученный текст. - Всё сгнило, образовалась плесень. Очень опасный вид - чёрная, знаете ли. - Он нервно провёл пальцем по воротнику, где проступили капельки пота. - Мы уже вызвали специалистов, но пока лучше туда не спускаться. Для вашей же безопасности.

Когда он передавал мне ключи, я заметил, что его ладони были неестественно влажными и липкими, будто покрытыми тонким слоем какого-то раствора. Визитка в моих руках оказалась слегка шершавой на ощупь, с размытыми буквами, словно её напечатали кустарно и в спешке, совершенно не заботясь о дизайне. Я не задумываясь сунул её в карман.

--------

Ключ застрял в замке, будто старый дом не хотел впускать нового жильца. Пришлось немного подёргать, и тогда железо сдалось с протяжным скрипом, похожим на стон. Риелтор, бросивший на прощание что-то невнятное про "обязательно загляну на днях", уже мчался к своей потрёпанной Toyota, оставляя за собой шлейф пыли и моих сомнений.

Первое, что ударило в нос - тяжёлый, спёртый воздух, пропитанный ароматами запустения: пыль вековой выдержки, прогорклое дерево и... что-то ещё. Сладковатый, приторный запах, напоминающий испорченный мёд, смешанный с лекарственной горечью. Нос сам собой сморщился, а в горле запершило. Я переступил порог, и старые половицы сразу закачались под ногами, издавая слишком громкие для пустого помещения звуки. Скрип раздался не только под моими шагами - где-то в глубине дома тоже послышались ответные потрескивания, будто жилище пробуждалось ото сна.

Прихожая оказалась тесной и недружелюбной. Обои с блёклыми ромашками местами отставали от стен, открывая взгляду чёрные узоры плесени, которые при ближайшем рассмотрении складывались в странные очертания - то ли лица, то ли искажённые гримасы. На стене одиноко торчал крюк для одежды, под которым застыла тёмно-коричневая капля. Я машинально провёл пальцем - субстанция оказалась засохшей, но на ощупь... липкой. Не ржавчина, точно.

Гостиная встретила простором и запустением. В углу стоял провалившийся диван, обтянутый тканью неопределённого цвета - нечто среднее между засохшей кровью и выцветшим бордо. Над ним висело овальное зеркало в посеребрённой раме, стекло которого покрыла мутная дымка. Моё отражение казалось размытым, нечётким, будто смотрело на меня сквозь толщу воды. Когда я провёл пальцем по поверхности, на мгновение показалось, что отражение движется с небольшой задержкой, а в глубине стекла мелькнуло что-то тёмное...

На кухне царил беспорядок. Дверцы шкафов были приоткрыты, словно кто-то недавно рылся в них. Внутри рядами стояли пустые стеклянные банки с пожелтевшими этикетками. Одна из них лежала на боку, открывая взгляду полустёртую надпись: "Обр. 1987". Холодильник, который я точно не включал, вдруг гулко заработал, заставив меня вздрогнуть. А под раковиной... Под раковиной зияли свежие, глубокие царапины, будто отчаянные следы когтей. Кто-то или что-то явно пыталось выбраться наружу, и, судя по блестящим на свету зазубринам на дереве, случилось это совсем недавно.

Я уже направился к лестнице, чтобы осмотреть спальни, когда услышал. Лёгкий, но отчётливый стук. Не сверху, не с улицы. Откуда-то снизу, из-под пола. Точно такие же звуки, что оставили эти зловещие отметины под раковиной. В доме явно было что-то ещё. И оно знало, что я здесь.

Я замер, прислушиваясь. Стук повторился - теперь уже четче, настойчивее.

«Крысы», — попытался я убедить себя, хотя прекрасно понимал: никакая крыса не издает такие размеренные звуки.

Темнело. В доме не было электричества - или его просто не подключили, - поэтому я зажёг свечу, найденную на кухне рядом с пустыми банками. Оранжевый свет дрожал на стенах, оживляя тени, и от этого казалось, будто по углам кто-то шевелится.

Я решил осмотреть дом до конца. В спальне стоял старый шкаф с потертыми створками. Когда я потянул за ручку, одна из дверей застряла, будто что-то мешало ей открыться. Пришлось дёрнуть сильнее — и с глухим стуком на пол выпала потрёпанная кожаная папка.

На обложке, вытисненная золотыми буквами, надпись:

«Дневник наблюдений. Доктор В.Г. Лисов. 1984–1986»

Страницы пожелтели от времени, но чернила сохранились. Первая же запись заставила меня замереть:

«3 ноября 1984 г. Сегодня получил разрешение на проведение экспериментальной терапии. Пациенты - жители района, добровольцы. Все они страдают от неизлечимых заболеваний, но я верю, что смогу им помочь. Главное - не допустить паники. О результатах - только в этом дневнике»

Я перевернул страницу. Далее шли медицинские записи, схемы, графики с пометками. Но чем дальше, тем больше менялось содержание:

«17 декабря 1984. Пациент №4 демонстрирует невероятную регенерацию тканей. Раны затягиваются за считанные часы. Но... побочные эффекты. Он больше не спит. Говорит, что слышит шёпот по ночам»

«9 января 1985. Пациент №7 пытался покончить с собой. Перерезал вены. К утру они заросли. Он плачет и просит, чтобы я «отпустил его». Но я не могу. Мы так близки к прорыву»

Последние страницы были исписаны нервным, дрожащим почерком:

«Они больше не умирают. Они меняются. Кожа бледнеет, глаза становятся светлее... Они смотрят на меня и улыбаются. Они благодарны. И это ужасает»

«Если кто-то найдёт этот дневник... Бегите. Они уже не те, кем были. Они ищут новых. Им нужно больше тел»

Я резко захлопнул дневник.

За окном что-то упало, а потом стало тихо. Слишком тихо. Как будто кто-то притаился и слушал.

Я не смог остаться.

Свеча догорала, тени на стенах удлинялись, а тишина в доме стала слишком плотной, словно само здание затаило дыхание. Дневник лежал на столе, его страницы слегка шевелились от сквозняка, будто кто-то невидимый листал их.

Я схватил ключи, выбежал на улицу и, не оглядываясь, уехал в город. Даже не запомнил, закрыл я дверь или нет.

-------------

На следующий день я вернулся.

Солнце стояло в зените, но улица казалась неестественно пустой. Ни детей, ни собак, ни старушек на лавочках. Только редкие фигуры, поспешно скрывающиеся в тени. Мой сосед, пожилой мужчина в выцветшей кепке, копался в гараже. Когда я поздоровался, он резко вздрогнул, не поднимая головы, и пробормотал что-то невнятное. Его руки дрожали.

- Прекрасная погода, да? - попытался я завести разговор.

Он резко кашлянул, отвернулся и, не сказав ни слова, скрылся в темноте гаража. Дверь захлопнулась за ним с глухим стуком.

Я постоял, озадаченный, и направился к дому. По пути заметил еще двоих - женщину с мальчиком. Они шли по противоположной стороне улицы, неестественно вытянув шеи, будто стараясь не поворачивать голову в мою сторону. Женщина что-то шептала ребенку, и он прижался к ней, ускорив шаг.

В этот момент из-за калитки соседнего дома вышла пожилая женщина — единственный человек на улице, который не выглядел готовым сбежать при моём появлении. Она несла в руках жестяную лейку, но, увидев меня, остановилась и пристально посмотрела.

- Вы новый жилец, - сказала она негромко. Не вопрос, а утверждение.

Я кивнул, делая шаг в её сторону. Она не отпрянула, но её пальцы сжали лейку так, что костяшки побелели.

- Вам не следовало сюда возвращаться, - прошептала она, оглядываясь по сторонам.

- Почему? Что здесь происходит?

Старуха наклонилась ближе, и я учуял запах лаванды и чего-то ещё — лекарственного, горького.

- Они до сих пор здесь, - её голос дрожал. - Те, кто согласился участвовать. Врач обещал им исцеление, вечную молодость... а дал нечто другое.

Она снова оглянулась, затем резко взяла меня за руку и потянула к себе во двор. Её ладонь была холодной и сухой, как бумага. Заперев калитку, она усадила меня на скамейку, скрытую от посторонних глаз разросшимися кустами смородины.

- Тридцать лет назад, - начала она, - почти все жители этой улицы были... больны. Неизлечимо. Когда доктор Лисов предложил им экспериментальное лечение, они согласились. Кто-то - за деньги, кто-то - из-за отчаяния.

Она замолчала, прислушиваясь к звукам с улицы.

- Первое время всё было хорошо. Люди действительно выздоравливали. А потом... начались исчезновения. Сначала те, кто отказался от "терапии". Потом - те, кто задавал слишком много вопросов.

- Что с ними случилось? - Cпросил я, хотя часть меня уже не хотела знать ответ.

Старуха медленно покачала головой.

- Они никуда не исчезали. Они просто... изменились. И теперь нуждаются в новых телах.

В этот момент где-то рядом хрустнула ветка. Старуха резко вскочила, её глаза расширились от ужаса.

- Уходите. Сейчас же. И если увидите, что ваши соседи выходят ночью - не смотрите. Ни в коем случае не смотрите им в глаза.

Она толкнула меня в сторону задней калитки, ведущей к переулку.

- Но...

- И сожгите этот дневник! - бросила она мне вдогонку. - Пока они не поняли, что вы его прочитали.

- Как вы узнали, что я нашёл дневник? – Почти прокричал я, но калитка уже захлопнулась у меня за спиной.

--------

Я решил остаться.

После разговора со старухой страх сменился странным, почти болезненным любопытством. Я не мог просто взять и уехать - не узнав, что здесь происходит на самом деле.

Дом встретил меня гнетущей тишиной. Я зажёг все свечи, какие нашёл, но свет казался неестественно тусклым, будто стены впитывали его. Дневник доктора Лисова лежал на столе, и я вновь перечитал последние страницы - те, где почерк становился неровным, а записи всё бессвязнее:

«Они ходят по ночам. Шепчутся. Смотрят на меня своими бледными глазами и улыбаются, будто знают что-то, чего не знаю я»

Я задремал в кресле, но проснулся от звука.

Гул. Низкий, вибрирующий, будто десятки голосов скандировали что-то в отдалении. Он шёл со стороны заброшенной больницы — того самого здания, которое все здесь так старательно избегали. Я подошёл к окну. Ночь была лунной, и в её синеватом свете больница выделялась чёрным силуэтом. Окна, заколоченные досками, теперь зияли пустотой. Доски лежали на земле.

А из распахнутой двери лился тот самый гул.

Я стоял у окна, пальцы непроизвольно впились в подоконник. "Не ходи туда" - голос разума шептал рациональные доводы. Но было уже поздно - любопытство, это древнее, первобытное чувство, пересилило страх. Я не должен был идти. Но пошёл.

Улица встретила меня гробовой тишиной. Даже сверчки не нарушали этот мёртвый покой. Мои шаги гулко отдавались в ночи, будто кто-то шёл параллельно мне - в тени, за домами. Я обернулся. Никого.

"Просто нервы", - попытался убедить себя, но спину уже обливал холодный пот.

Больница росла передо мной, её фасад, покрытый трещинами, напоминал паутину гигантского членистоногого. Воздух вокруг стал гуще, тяжелее, с явственным привкусом меди и... чего-то ещё. Сладковатого. Гниющего.

Я остановился перед входом. Рука сама потянулась к карману - проверить телефон, фонарик. "Последний шанс повернуть назад".

Но вместо этого я переступил порог.

Темнота внутри была не просто отсутствием света - она казалась живой, вязкой субстанцией. Фонарик выхватил из мрака облупившиеся стены с пятнами плесени, складывающейся в подобие лиц, разбросанные медицинские инструменты — скальпели, заржавевшие ножницы, тёмные пятна на полу... Слишком тёмные. Слишком правильной формы.

"Не думай об этом. Просто иди".

Гул нарастал, исходя явно из подвала. Я нашёл лестницу - узкую, крутую, с проваливающимися ступенями.

С каждым шагом вниз воздух становился гуще, сладковатый запах теперь смешивался с чем-то химическим. Температура падала, но я продолжал потеть.

Голоса теперь можно было разобрать. Но язык мне был непонятен.

"Почему я это делаю? Почему не убегаю?" - пронеслось в голове. Но ноги продолжали движение.

Последняя ступень. Я замер. Передо мной - дверь. Старая, дубовая, с выцарапанными символами, которые пульсировали в свете фонаря. И она была приоткрыта. Из щели сочился жёлтый, неровный свет. Там явно горели свечи или факелы. Рука сама потянулась к круглой медной ручке...

Дверь со скрипом поддалась, и я застыл на пороге, пытаясь осознать открывшуюся картину.

"Это невозможно. Этого не может быть..."

Подвал был огромным, освещённым дрожащим светом десятков чёрных свечей. Их воск стекал кровавыми ручейками по ржавым металлическим стойкам. В центре — каменный алтарь, на котором лежал обнажённый мужчина. Его кожа была покрыта странными шрамами - точёными, аккуратными, будто кто-то практиковался на нём.

"Беги. Сейчас же беги!" - кричало внутри меня, но ноги словно приросли к полу.

Вокруг алтаря стояли фигуры в чёрных балахонах. Их капюшоны скрывали лица, но из-под ткани доносилось мерзкое, булькающее дыхание. Они хором повторяли слова на том же странном языке, что и соседи днём.

И тогда я увидел их.

Стеклянные цилиндры - десятки, может сотни - стояли вдоль стен, заполненные мутной жидкостью. В каждом...

"Боже... В каждом было тело!"

Бледные, почти прозрачные, с закрытыми глазами. Они плавали, как образцы в лаборатории. Но самое ужасное - некоторые из них шевелились.

"Это не может быть правдой. Это сон. Кошмар!"

Один из цилиндров стоял особняком, ближе к алтарю. В нём плавало тело молодой женщины. И в тот момент, когда мой взгляд упал на неё, её глаза резко открылись.

Я подавил крик, отшатнувшись назад.

- Новый доброволец пришёл. - Раздался знакомый голос.

Из-за алтаря вышел человек в белом халате. Его лицо было скрыто тенью, но когда он поднял голову, свечи осветили черты...

"Нет. Нет, этого не может быть!"

Передо мной стоял доктор Лисов. Тот самый, чей дневник я нашёл. Но как? Ведь записи датировались 80-ми!

- Мы ждали тебя. - Сказал он, и его голос звучал слишком молодо для этого морщинистого лица.

Я рванул к выходу, но сильные руки схватили меня сзади. Холодный металл скальпеля прижался к горлу.

- Не бойся. - Прошептал голос доктора Лисова прямо в ухо. - Это не конец. Это... переход.

Меня повалили на каменный стол. Последнее, что я увидел перед тем, как сознание помутнело - это своё собственное отражение в стеклянной стенке цилиндра. И ужасающую улыбку доктора.

"Они... они используют их как сосуды!" - пронеслось в голове.

Я вспомнил последнюю запись в дневнике:

«Бегите. Они уже не те, кем были. Они ищут новых. Им нужно больше тел...»

Тьма сомкнулась вокруг.

-------

[Последняя запись в дневнике, почерк неровный, чернила свежие]

Они не умирают. Они пересаживают своё сознание. Я видел это своими глазами. Доктор Лисов уже трижды менял тела. Теперь я знаю слишком много...

Завтра утром ко мне придёт новый жилец. Риелтор уже подготовил договор. И когда он подпишет пункт 7.3, я смогу наконец покинуть это старое, изношенное тело.

Ведь все мы здесь - добровольцы. Просто кто-то ещё не знает об этом. И как же неуютно в этом чертовом подвале.

[Приписка другим почерком, аккуратная, медицинская]

Эксперимент №147 успешно завершён. Сознание полностью перенесено. Новый сосуд идеален. Старое тело подготовить к утилизации.

Доктор В.Г. Лисов

Герцена 16 (Часть 1)

Цикл рассказов Заозёрный

Заозёрный - цикл рассказов, связанных местом действия - городом Заозёрный. Каждый рассказ вполне самостоятельное произведение, которое можно читать отдельно. История за историей вырисовывает цельную картину происходящего в городе, подводя к развязке.

Свора

Свора. День Второй

Кто не спрятался, я не виноват-

8

Во второй раз, вооружённая новой информацией и твёрдым намерением, Ольга подготовилась к походу в подвал куда основательнее. Помимо стандартного набора - фонарика, высоких резиновых сапог и респиратора с угольным фильтром - она захватила плотные хозяйственные перчатки, какие используют дворники. Подвал теперь казался ей менее угрожающим - как старый пёс, прикованный цепью: рычать ещё может, но укусить уже вряд ли получится.

Теперь не нужно было опасаться ни случайных бомжей (живых или уже успевших превратиться в часть интерьера), ни неожиданных ям, заполненных бог знает чем. Цель находилась буквально в нескольких шагах - спуститься по скрипучей лестнице, сделать пять шагов вдоль сырой стены. Если, конечно, старик не наврал. Если это не было частью продуманного плана тех самых "средовых визитёров", предназначенного для того, чтобы запутать любопытных и навсегда избавиться от слишком любопытных. Сегодня конечно, не среда, да и не ночь на дворе, а раннее утро, но всё равно неприятное чувство, что её водят вокруг пальца, не покидало ни на секунду.

Хотя что вообще можно прятать в этом подвале - разве что доказательства того, что скука бывает смертельной, - мелькнуло у неё в голове, пока она перебирала снаряжение.

На следующее утро, после разговора с Дмитрием Васильевичем, Ольга снова стояла перед той же деревянной дверью, покрашенной когда-то в зелёный цвет, но теперь больше напоминающей шкуру больного животного. На этот раз спуск дался легче. Возможно, дело было в новом респираторе, который действительно лучше фильтровал воздух. Или она просто начала привыкать к этому специфическому запаху - смеси сырости, плесени и чего-то ещё, что не поддавалось определению. А может, всё объяснялось проще - предвкушение разгадки делало её менее восприимчивой к внешним раздражителям. Даже затхлый воздух подвала дома №16 по улице Герцена казался теперь не таким противным.

Она почти сразу нашла то самое место, которое старик показывал ей на размытой фотографии. Стена здесь ничем не отличалась от остальных - та же облупившаяся штукатурка, те же тёмные разводы сырости. Ольга поставила включённый фонарь на узкий выступ напротив, направив свет на участок, где, по словам старика, должен был скрываться кнопочный блок. Свет дрожал на стене, как больной в лихорадке, отбрасывая неровные тени.

Сняв с плеч небольшой походный рюкзак (чёрный, уже покрытый лёгким слоем подвальной пыли), она на секунду задумалась, стоит ли ставить его на сырой пол, но махнула мысленно рукой - всё здесь уже пропиталось этой затхлостью. Из рюкзака она достала узкий шпатель с деревянной ручкой - купленный специально для этого случая в ближайшем строительном магазине.

Работать оказалось неудобно. Её же собственное тело перекрывало часть света, создавая движущуюся тень именно там, где нужно было искать. Попытка переставить фонарь ни к чему не привела - других выступов поблизости не было. Архитектор этого подвала явно не предполагал, что здесь кто-то будет заниматься ремонтом - или поисками скрытых панелей," - с раздражением подумала Ольга. Первый же уверенный взмах шпателем обрушил на неё дождь из влажной штукатурки и трухи гнилого дерева. Мелкие кусочки застряли в складках одежды, несколько крупных упали прямо на сапоги.

"Чёрт возьми, - мысленно выругалась она, - здесь даже воздух мокрый".

Несмотря на утреннюю прохладу, по её спине уже катились струйки пота. Капли скапливались на лбу, противно щекотали кожу, угрожая скатиться в глаза. Ольга яростно заморгала, пытаясь согнать каплю с ресниц. Протереть лицо она не решалась - перчатки были покрыты слоем плесневелой грязи, и одно неосторожное движение могло обеспечить ей как минимум неделю лечения от аллергии.

Она яростно скоблила стену, с каждым взмахом шпателя теряя надежду. Облупившаяся штукатурка превращалась в пыль, а дерево рассыпалось трухой, словно столетний труп. Казалось, сам подвал посмеивается над ней. Мысль бросить это безумие становилась всё навязчивее. Вот она - Ольга, облачённая в резиновые сапоги и перчатки, с инструментом в руке, копошащаяся в вонючем подвале - настоящий археолог абсурда, раскапывающий мусорную свалку городских легенд. Стоило ли доверять записке из архива и бредням старика, чей единственный талант - заваривать чай и придумывать истории для собственного развлечения. Но именно в этот момент шпатель звякнул о что-то металлическое.

Ольга замерла. Конечно, это могло быть что угодно. Кусок арматуры, ржавый гвоздь, или ещё какой элемент перекрытий дома, о котором она не знала. Но в холодном свете фонаря мелькнул блестящий кусочек металла, выглядевший артефактом в сердцевине трухлявого дерева. Такого чистого металла здесь просто не может быть. Она остановилась. Пот заливал глаза, мешая разглядеть находку. Она глубоко продохнула и отбросила шпатель в сторону.

Как золотая пломба в гниющем зубе, - подумала Ольга.

Она резко вытерла рукавом пот, щипавший глаза, и медленно, будто боясь спугнуть, протянула руку к находке. Перчатки полетели на пол - они только мешали теперь. Пальцы впились в рыхлую древесину, которая рассыпалась под ними, как тысячелетние мощи. Каждый кусок, отваливавшийся со стены, падал на пол с глухим стуком, сливаясь с общим слоем трухи, покрывавшей пол. Дерево крошилось с неестественной податливостью, будто кто-то специально размягчил его за долгие годы, готовя к этому моменту. Сначала показался металлический короб кабель-канала. Он тянулся строго вертикально вверх, будто пуповина, соединяющая подвал с чем-то в его глубинах. Ольга последовала за ним, отбрасывая в стороны куски древесины. Ладонью она ощущала странную вибрацию - слабую, едва уловимую, будто по проводам внутри до сих пор бежал ток.

Металлический червяк повернул направо под прямым углом, напомнив знаменитую змейку из игры, популярной на старых мобильных телефонах. Ещё полметра раскопок. Ещё тонна трухи, осевшей под ногами. И вот - металлическая пластина размером с ладонь, вмурованная в стену. Круглые кнопки с цифрами, потускневший экран над ними. Точно такой же как у старика на фото.

Значит, Дмитрий Васильевич не врал. Кнопочный блок действительно существовал - холодный, покрытый тонким слоем пыли, будто его только вчера замуровали в эту стену. Старик не смог найти его потому, что они перенесли механизм, тщательно замаскировав кабель-канал под слоем гниющей древесины.

И вдруг ей стало по-настоящему страшно. Это был не тот примитивный страх перед темнотой или уличными гопниками. Нечто новое, незнакомое - страх оказаться правой. Что все её худшие предположения: правительственные агенты у двери, угрозы и запреты на публикации. И самое ужасное - никогда не узнать, что скрывает эта дверь. Как будто она случайно нашла чужой дневник, и теперь обязана дочитать его до конца, даже зная, что последняя страница вырвана.

Ольга вытащила телефон из кармана, оставив на экране грязные разводы. С третьей попытки ей удалось открыть галерею - грязные подушечки пальцев скользили по стеклу, будто пытаясь саботировать её действия. Найдя фото записки, она машинально потянулась к цифре "6". Наверняка код уже сменили, - мелькнула мысль-оправдание, но палец уже нажимал кнопку. К её удивлению, клавиша поддалась с неестественной лёгкостью, будто её нажимали всего час назад. Как кнопка лифта в здании мэрии - отполированная тысячами пальцев чиновников. Её голову посетила очередная странная мысль.

Несколько секунд ничего не происходило. Скорее всего комбинация уже недействительная. Если цифры на записке вообще имели отношение к этому подвалу. Ольга ощутила странное противоречие, смесь разочарования и облегчения. И причина обоих чувств была одна – она никогда не узнает тайну.

Но, словно в ответ на её мысли, экран вспыхнул ярким красным светом. И на нем появилась созданная из шести полосок цифра 6. Конечно, это означала лишь то, что кнопочный блок работал. Не факт, что им пользовались. Но что-то внутри, где-то в районе солнечного сплетения, словно маленький червячок, упрямо царапалось твердым чувством убеждения, что код верный.

Каждое нажатие кнопки отзывалось тихим щелчком, и на экране, как капли крови, появлялись новые цифры. 6... 7... 8... Ольга вводила код медленно, будто боялась разбудить спящий механизм. Последняя цифра "8" вспыхнула - экран заполнился полностью, превратившись в яркое красное пятно. И в подвале воцарилась тишина. Густая как масло. Следующие секунды показались Ольге вечностью. Она молча стояла напротив кнопочного блока в круге света, смешанного светло-голубого от её фонаря и ярко-красного от экрана. Казалось весь мир вокруг замер.

А потом, где-то в глубине подвала раздался громкий щелчок и послышалось шипение воздуха, как будто она стояла не в подвале дома на Герцена, 16, а в шлюзовой камере какого-то футуристического корабля, готовясь к выходу в открытый космос.

Секунды тянулись, превращаясь в минуты. Ольга даже перестала моргать, боясь пропустить малейшее изменение.

А затем оглушающий, разрезающий тишину теплым ножом, мир вокруг заполнил скрип - металл по металлу, словно что-то массивное начало двигаться. В этот момент Ольга осознала три вещи одновременно: код сработал, она была права насчёт тайны дома и теперь она часть этой тайны.

Ольга медленно повернула голову, словно движимая не собственной волей, а невидимой рукой режиссёра этого сюрреалистического момента. За её спиной стена ожила. Стена, до этого момента казавшаяся монолитной, теперь двигалась с кинематографичной плавностью - как декорации в дорогом фантастическом фильме. Гнилые доски рассыпались, словно пепел от сигареты. Стальные панели за стеной скользили в стороны, обнажая освещённый холодным неоновым светом коридор, стены из матового металла и пологий спуск, теряющийся в глубине. Это выглядело так, будто старый дом на Герцена вдруг раскрыл свою настоящую сущность - космический корабль, десятилетиями маскировавшийся под ветхое строение.

Ольга не заметила, как пальцы разжались сами собой, телефон совершил два медленных оборота в воздухе и упал экраном вниз на деревянную труху, издав глухой "хлоп", слишком тихий на фоне происходящего. Она медленно сняла респиратор, будучи уверенной, что в подвале больше не пахнет гнилью и сыростью. И действительно в воздухе пахло озоном и чем-то ещё, она не могла понять, чем.

В груди всё сжалось - не страх, не восторг, а осознание. Она стояла на пороге чего-то, что изменит всё. И всё что ей оставалось – сделать шаг навстречу этому. И она его сделала.

Конец

Необходимое дополнение.

Рассказ Герцена 16 является частью цикла Заозёрный. История обязательно получит развитие в одном из следующих рассказов. А пока можно ознакомиться с другими произведениями из этого цикла, чтобы ещё больше погрузиться в историю города Заозёрный.

Авторский канал - t.me/writer_path