Третий тур по-американски
Северо-Американские Соединённые Штаты, как известно, настолько демократическое государство, что постоянно стремятся экспортировать идеалы демократии во всякие отсталые страны вроде России. По крайней мере, такую версию нам внушают уже лет тридцать, и некоторые в это даже верят. А между тем, ещё 3 марта 1877 газета «Нью-Йорк Сан» опубликовала официальный некролог американской демократии. Случилось это на следующий день после того, как девятнадцатым президентом Соединённых Штатов был объявлен Ратерфорд Бёрчард Хейс. Но начнём, как обычно, издалека – потому что предыстория событий имеет для их понимания колоссальную важность.
14 апреля 1865 года в театре Форда был смертельно ранен Авраам Линкольн. Освободитель рабов, победитель в Гражданской войне, и первый президент США от Республиканской партии. На следующий день Линкольн скончался, и вице-президент Эндрю Джонсон в соответствии с Конституцией принёс президентскую присягу.
Эндрю Джонсон, 17-й президент США
Джонсон, пожалуй, был одной из самых странных личностей в Белом доме. Южанин-демократ, выдвинутый Линкольном в качестве вице-президента на свой второй срок вместо старого опытного лиса Гэмлина, Джонсон, очевидно, должен был способствовать национальному примирению Севера и Юга. Лучше всего портрет этого политика рисует тот факт, что с собственной инаугурации – той самой, где было объявлено о начале программы Реконструкции – Линкольн его просто выгнал, потому что господин вице-президент был смертельно пьян и нёс страшную околесицу в присутствии иностранных дипломатов.
Поскольку Линкольн был убит буквально через месяц после повторной инаугурации (и через пять дней после капитуляции Юга), у Джонсона фактически оказалась полная президентская каденция. В истории Эндрю Джонсон остался как первый президент США, в отношении которого была запущена процедура импичмента. Ах, да, ещё: именно Джонсон купил у России Аляску, что в первую очередь показывает, какого уровня достигла при нём коррупция.
Разумеется, никаких шансов на переизбрание у него не было. Вместо Джонсона демократы выдвинули кандидатуру бывшего губернатора штата Нью-Йорк Горацио Сеймура, который с треском проиграл выборы кандидату-республиканцу, герою Гражданской войны Улиссу Гранту – тому самому, который нынче украшает пятидесятидолларовую купюру. Главным достижением Гранта на посту президента США стало принятие Пятнадцатой поправки, предоставляющей избирательное право чёрным мужчинам.
Улисс Грант, 18-й президент США
Надо сказать, что военный авторитет Гранта сделал его тем, что нынче называется «тефлоновый политик»: никакие неудачи и скандалы, сопровождавшие это президентство, не запятнали его имени и не помешали Гранту переизбраться на второй срок. Больше того: респы всерьёз обсуждали возможность его третьей баллотировки, но заложенная ещё Джорджем Вашингтоном традиция двух сроков оказалась слишком сильна, и в 1877 году республиканцам срочно понадобился новый кандидат.
И тут внезапно выяснилось (почему-то такие вещи всегда выясняются внезапно и в последний момент), что без Гранта Республиканской партии идти на выборы, в общем, не с кем. Оказалось, что Грант, никогда не бывший «карьерным» политиком, назначал на ключевые посты не профессионалов, а старых боевых товарищей, которым доверял – со всеми вытекающими последствиями. Что в стране чудовищный даже по сравнению с военными годами экономический кризис. Что коррупция достигла небывалых высот. Что резкое увеличение жалования конгрессменов и федеральных чиновников, включая самого президента, вызвала резко негативную реакцию стремительно беднеющего населения. (Что характерно, после президентства Грант пытался заниматься бизнесом, прогорел и умер почти в нищете, пожиная плоды собственной экономической политики.) К тому же, в 1874 году республиканцы впервые потерпели сокрушительное поражение от демократов на выборах в Конгресс и потеряли парламентское большинство.
Наиболее яркие представители Великой Старой партии, такие, как министр финансов Бен Бристоу или бывший спикер Палаты представителей Джеймс Блейн, оказались безнадёжно скомпрометированы. В итоге, правящая партия решила не мудрствовать лукаво и выдвинула в президенты этакого «Гранта-лайт» – бригадного генерала Хейса. Он, конечно, не был настолько популярен, но за отсутствием гербовой…
Ратерфорд Хейс, 19-й президент США
А вот демократы выставили кандидатом губернатора штата Нью-Йорк Сэмюэла Тилдена. И это был сильный ход.
Да, Тилден был тем ещё расистом. Но именно Тилден вывел на чистую воду Уильяма Твида, «самого коррумпированного политика в истории США». Очков Тилдену добавило и то, что Твид был его однопартийцем-демократом. Поэтому его поддержал не только Юг, но и многие представители «белой голытьбы», для которой он олицетворял справедливость.
На выборах 7 ноября 1876 года Хейс потерпел сокрушительное поражение, набрав 165 голосов выборщиков против 184 у Тилдена. Для республиканцев это была катастрофа. Хейс через прессу признал победу своего оппонента и поздравил того в прессе.
Однако у всё ещё правящей администрации Гранта на этот счёт было своё мнение.
На следующий день в Луизиану, Флориду и Южную Каролину – штаты, наиболее активно поддержавшие Тилдена – вошли федеральные войска. Результаты выборов оказались оспорены, было объявлено о пересчёте голосов.
Надо ли объяснять, что пересчёт, происходивший в присутствии вооружённых солдат, показал перевес уже в пользу Хейса? В итоге именно республиканский кандидат был объявлен победителем с перевесом в один голос. Это был первый из четырёх случаев в истории США, когда получивший меньшинство голосов избирателей претендент побеждал по голосованию выборщиков (тремя последующими, к слову, стали Бенджамин Гаррисон, Джордж Буш-младший и Дональд Трамп).
После публикации результатов волнения начались уже в Вашингтоне: народ Америки был готов отстоять свой выбор. Выступления были подавлены армией. 2 марта 1877 года Сенат США провозгласил президентом Хейса, а Палата представителей – Тилдена. В воздухе ощутимо запахло новой гражданской войной.
И Тилден дрогнул.
Сэмюэл Тилден, губернатор штата Нью-Йорк
Между республиканцами и демократами было подписано мировое соглашение, по которому Тилден признавал поражение, а Хейс обязывался не выдвигаться на второй срок и позволить южным штатам самостоятельно проводить политику в отношении чернокожего населения. Впоследствии это выльется в систему «Законов Джима Кроу» о расовой сегрегации, просуществовавших аж до 1964 года.
4 марта 1877 года состоялась инаугурация Хейса. Капитолий был окружён правительственными войсками, чтобы защитить «избранного» с невиданными нарушениями президента от его собственных сограждан.
Теперь вы знаете, почему за день до этого «Нью-Йорк Сан» опубликовала свой некролог.
Rest In Pease.
«Я родился с дьяволом внутри»: как американский врач создал в пригороде Чикаго «замок пыток»
Местные жители прозвали его «замком». На окружающем фоне занимавшее целый квартал здание действительно впечатляло. Аптека, парикмахерская, ювелирная лавка и другие магазины на первом этаже, выше находились меблированные комнаты — то, что позже назвали бы апарт-отелем. Однако на самом деле за представительным фасадом скрывалась настоящая машина для убийств, с потайными ходами, секретными комнатами, целой лабораторией в подвале, где человеческая жизнь в угоду алчности одного не стоила ровным счетом ничего. Дело доктора Холмса, «дьявола из Чикаго», ставшего первым серийным убийцей Америки, выглядит готовым сюжетом для современного концептуального фильма ужасов, вот только написан он действительно кровью.
В августе 1886 года из поезда, прибывшего на железнодорожный вокзал Чикаго, вышел респектабельный господин в котелке и с тростью. У 25-летнего доктора Генри Говарда Холмса были большие планы на этот город, рождавшийся после Великого пожара 1871-го заново. Несмотря на возраст, молодой человек уже успел сменить несколько мест жительства и профессий. Совсем недавно у него было даже другое имя, но богатая история афер, а возможно, и куда более тяжелых преступлений, заставила его стать беглецом.
На самом деле доктора Холмса звали Герман Вебстер Маджетт, он действительно был дипломированным врачом и фармацевтом, но остальные вехи его биографии впоследствии настолько обросли городскими легендами, что сейчас установить, что было на самом деле, а что является вымыслом бульварных газет, чрезвычайно сложно.
По всей видимости, у Маджетта-Холмса было классическое трудное детство, в той или иной степени повлиявшее на сформировавшийся в итоге характер. Он рос в небольшой деревушке в Нью-Гэмпшире в семье фермера, сочетавшего аскетическую протестантскую религиозность с пристрастием к бутылке. Несмотря на тяжелую руку отца и издевательства сверстников, Маджетт неплохо учился, что позволило ему поступить и успешно окончить престижный медицинский факультет университета Мичигана в Энн-Арборе. Преступные склонности, даже талант к аферам проявились уже на этом этапе: врачебное дело интересовало парня куда в меньшей степени, чем страсть к мошенничеству. Он разработал дерзкую, но, как ни странно, работавшую схему сравнительно бесчестного отъема денег. Маджетт еще в студенческие годы похищал из факультетских лабораторий подопытные трупы. К этому времени их «жизнь» уже была застрахована, после чего будущему доктору оставалось лишь подстроить «несчастный случай», предъявить тело в качестве доказательства и получить от страховых компаний соответствующую выплату.
Пытаясь избежать разоблачения, он неоднократно менял место жительства — переехал из Мичигана сначала в штат Нью-Йорк, а потом в Пенсильванию, — но нигде не задерживался надолго: кроме относительно безобидных махинаций со страховками, его начали подозревать в исчезновении и смерти детей, но эти обвинения в конечном итоге так никогда доказаны и не были. Летом 1886-го, спустя два года после получения диплома, он решил сменить имя и осесть в Чикаго. Город активно строился после опустошившего его Великого пожара, что открывало большое поле для потенциально незаконной деятельности.
Поначалу казалось, что новоявленный Холмс остепенился и бросил игры с законом. Он устроился фармацевтом в аптеку семьи Холтонов в зажиточном (в то время) чикагском районе Энглвуд, на пересечении Уоллас-авеню и 63-й улицы — главной местной магистрали. Впоследствии пресса, в основном таблоиды, широко распространили версию, что Холмс вошел в доверие к Холтонам, дождался естественного ухода смертельно больного мистера Холтона, а затем каким-то образом уговорил его вдову переписать аптеку на себя, после чего та бесследно исчезла. Однако, скорее всего, в данном случае сработала последующая репутация «дьявола из Чикаго»: по крайней мере, городские краеведы обнаружили на одном из кладбищ могилы обоих супругов, и, судя по датам на могильных камнях, Холтоны намного пережили Холмса.
Тем не менее доктору в его первые чикагские годы определенно сопутствовал успех. Из обычного фармацевта он быстро вырос в управляющего аптекой, а в 1887 году купил земельный участок напротив своего места работы, где развернул строительство доходного дома, которому суждено было войти в историю города под хлестким прозвищем Murder Castle — «Замок убийств».
На замок в общепринятом понимании этого слова здание было похоже мало, но в принципе на фоне разоренного огнем Чикаго и окружающего малоэтажного Энглвуда оно действительно выглядело монументально. Это была масштабная, длиной в целый квартал (49×15 метров), трехэтажная постройка, нижний уровень которой занимали общественные помещения (новая аптека, парикмахерская, несколько магазинов), а на верхних этажах находились сдаваемые в аренду комнаты. Считается, что «замок» был гостиницей, построенной к Всемирной выставке 1893 года в расчете на туристов. На самом деле ее возведение началось задолго до открытия выставки, и комнаты Холмс в основном сдавал в долгосрочную аренду. Скорее это был обычный доходный дом с очень необычным вторым этажом.
Холмс возводил «замок» пять долгих лет, и на это были свои веские причины. За это время доктор сменил десятки подрядчиков. С одной стороны, с каждым из них он расставался, не оплачивая выполненные работы и выдвигая надуманные претензии к качеству строительства. С другой — Холмс постоянно менял планировку объекта. Первый этаж с магазинами и третий с личными апартаментами хозяина выглядели более-менее традиционно, но средний (второй) этаж представлял собой настоящий лабиринт из залов, комнат, комнатушек, коридоров, ведущих в никуда, лестниц, заканчивающихся ловушками.
В общей сложности в «замке» было около 60 разнообразных помещений, но дьявол в данном случае действительно крылся в деталях. Здесь были звуконепроницаемые комнаты без окон, но с дверью, открывающейся лишь снаружи. Были комнаты, куда по специальным трубам из подвальных помещений подавался ядовитый газ. Была комната-сейф со стальными стенами и комната «висельников». Все они были оборудованы специальной сигнальной системой, позволявшей Холмсу узнавать о передвижениях постояльцев. Через все здание проходила шахта, заканчивавшаяся в подвале, где доктор устроил свою лабораторию.
В подвале находились печи-крематории, специальные ямы с известью и ванны с кислотой, стояла цистерна с тем самым газом и столы, на которых Холмс, по утверждению журналистов-современников, разделывал своих жертв. Существуют сведения, что он даже умудрялся продавать их скелеты медицинским факультетам университетов в качестве наглядных пособий.
Кто же стал жертвой «чикагского дьявола» и созданной им в «замке» машины убийств? Вопрос совсем не так прост, учитывая 120 прошедших лет и массу легенд, слухов и домыслов, выстроенных вокруг этого дела. С одной стороны, достоверно подтверждена лишь смерть одной семьи из четырех человек, причем убийства произошли уже после отъезда Холмса из Чикаго. На противоположном полюсе мнений находятся утверждения, что доктор причастен к десяткам (а то и сотням) загадочных исчезновений, произошедших в 1893-м, в год Всемирной выставки, когда в Чикаго приехало множество туристов. Сам Холмс впоследствии признался в причастности к гибели 27 человек, однако за это признание ему, уже приговоренному к смерти, заплатил газетный концерн Хёрста. Непонятно, сколько в таком купленном заявлении было правды, а сколько последнего в жизни хвастовства.
В подвалах «замка» действительно нашли останки сразу нескольких людей. В одной тайной комнате, спрятанной в глубине здания, следователи обнаружили следы крови, в другой — царапины от рук замурованной жертвы, отчаянно пытавшейся выбраться наружу. Сейчас с помощью анализа ДНК можно было бы установить точное количество погибших в доме на 63-й улице, но в конце XIX века разобраться в принадлежности обезображенных и частично истлевших останков было просто невозможно.
Иллюстрации:
С той или иной степенью достоверности можно утверждать, что в чикагский период своей деятельности доктор причастен к смерти Джулии Коннер и ее дочери, а также Минни Уильямс и ее сестры. Холмс был мошенником и убийцей, но он также был и многоженцем. Впервые он женился (и стал отцом) еще в университете, впоследствии он заключил еще два или три брака, каждый с корыстными целями. И Джулия Коннер, и Минни Уильямс были его любовницами. Свидетели позже говорили, что обе женщины (одна с дочерью, другая с сестрой) приезжали в «замок», некоторое время там жили, переписывали на хозяина здания свое имущество, после чего бесследно пропали. Тела их так и не были найдены, но с очень большой вероятностью в исчезновении этих женщин был виновен доктор Холмс.
Он был серийным убийцей, но не маньяком. За его преступлениями стояла не страсть или психическое расстройство, а лишь трезвый расчет. Даже «замок» он строил для извлечения выгоды. К 1891 году два этажа здания были готовы, работали магазины, а в комнатах жили люди. Одновременно шло сооружение третьего этажа, который был готов к 1893-му, а уже в августе этого года Холмс попытался поджечь новостройку. Расследование установило, что предварительно он оформил на здание множество страховых полисов.
План провалился. Холмсом заинтересовались не только уже неоднократно обманутые им страховщики, но и полиция, расследовавшая исчезновения мисс Коннер и мисс Уильямс. Американская экономика вновь вошла в период рецессии, и доктор решил, что пора в очередной раз исчезнуть из поля зрения правоохранительных органов и своих прежних знакомых. Впереди у него был еще целый год скитаний по различным штатам, но в ноябре 1894-го его все же арестовали частные детективы из агентства Пинкертона.
В ходе обысков, проведенных в «замке», полицейские обнаружили запутанную планировку второго этажа, следы страданий, борьбы и смерти в его секретных комнатах, человеческие останки в подвале. Бульварные газеты по всей стране смаковали подробности дела «доктора пыток». Сам Холмс то утверждал, что полностью невиновен, то заявлял, что одержим Сатаной, а в конце концов и вовсе, получив $7500 от изданий Уильяма Рэндольфа Хёрста, признался в десятках убийств, причем в том числе и людей, оказавшихся впоследствии живыми и здоровыми. Из него сделали монстра, «дьявола», создали репутацию, усугубленную тем, что правду завравшийся на судебных заседаниях доктор унес с собой в могилу.
Его повесили в мае 1896 года в филадельфийской тюрьме. Он умирал мучительно долго и завещал похоронить себя в гробу, замурованном в цемент. В 1895-м на верхнем этаже его «замка» случился пожар. Позже здание восстановили, но в 1930-е годы его окончательно снесли, построив на этой площадке почтовое отделение. Дом на перекрестке Саут-Уоллас-авеню и 63-й улицы в Энглвуде окончательно стал городской легендой, в которой за столетие с лишним накопилось больше вымысла, чем истины.
Место, где располагался «замок», сейчас:
Спасибо, за внимание!
Мои предыдущие посты, для удобства, собранные по темам:
О медицине:
pikabu.ru/@tryandwin/saved/1622470
О Мире и истории:
Красный штат
11 февраля 1873 года король Испании Амадео Савойский (первый и последний испанский король из этой династии) ввиду крайне тяжелой ситуации в стране, плавно скатывавшейся в гражданскую войну, отрекся от престола. Кортесы (испанский парламент) провозгласили Первую испанскую республику во главе с президентом Эстанислао Фигерасом. В сущности это было как мертвому припарки – республика оказалась неспособна разрешить разъедавший страну кризис, и вскоре подняли голову сепаратисты всех мастей. 12 июля 1873 года в Картахене (регион Мурсия) вспыхнула революция, которая вскоре распространилась на Валенсию, Аликанте, Кадис, Малагу и другие города. Лидеры движения выступали за радикальный федерализм и пытались создать ряд независимых кантонов (отдельных городов или конфедерацию городов) по примеру Швейцарии.
Повстанцы быстро заняли ратушу и арсенал Картахены, разогнали местных чиновников и избрали военную хунту, которая провозгласила независимость кантона Картахены. Также они сумели добиться того, что все корабли испанского военного флота, стоявшие в порту (пять фрегатов, два парохода и корвет) присоединились к восстанию – так у карликового государства в одночасье появился свои карликовые военно-морские силы. Над историческим замком Галерас же был поднят красный флаг – символ новорожденного государства. Ленину в этот момент всего три года.
Власти республики всех этих революционных движений не поняли, и спешно отрядили войска для умиротворения Картахены. Впрочем, они недооценили местную хунту, которая сумела отразить первые робкие попытки правительственных войск восстановить конституционный порядок. А тут и новоприобретенный флот пригодился – революционеры использовали его для запугивания жителей соседних прибрежных районов, которым, под угрозой обстрела из корабельных орудий, пришлось платить налог на нужды революции. В самой Картахене начала выходить газета под названием El Cantón Murciano, а также появились собственные деньги.
Однако центральное правительство в Мадриде никуда не делось, и оно вовсе не собиралось терпеть у себя под боком каких-то сепаратистов с красными флагами. Фактически, началась полноценная осада Картахены правительственными войсками. Понимая, что один на один с «большой» Испанией им не выстоять, члены хунты решили обратиться за помощью к другим известным любителям выходить из под суверенитета короны. Они написали в Вашингтон. Просьба была проста: принять их в состав США на правах нового штата. Тогдашний американский президент Улисс Симпсон Грант, герой «гражданки» и большой любитель вдарить по стакану, был очень удивлен такой просьбе и обещал как следует изучить вопрос и подумать. Вот только времени на «подумать» у мятежного кантона не было. После шести месяцев осады и интенсивных обстрелов, стерших с лица земли больше половины города, 12 января 1874 года Картахена спустила красный флаг и подняла белый. Революционная сказка закончилась. Что же до США, хотя тогда они и не обзавелись кусочком Европы, в наши дни злопыхатели нередко называют Великобританию 51-м штатом, так что не все так плохо.
Автор: Александр Свистунов
Еще больше интересного - в telegram-канале автора! Подпишись!
Паблик в ВК
Названия "Гражданской" войны в США
Для русскоязычного читателя события 1861 – 1865 гг. в Северной Америке прочно ассоциируются с термином «Гражданская война в США». Общеупотребительным термином «American Civil War» конфликт чаще всего маркируется и в англоязычном пространстве. Однако у этой войны существовало и существует ряд прочих наименований.
Для многих южан термин «Гражданская война» был неприемлем, так как подразумевал принадлежность сражающихся к некоей единой нации, тогда как конфедераты позиционировали себя отдельным народом. Наиболее употребляемым на Юге термином во время и после войны стала «Война между штатами» («War Between the States»), подчёркивающая, что с обеих сторон сражались равноценные государственные образования – Соединённые Штаты Америки и Конфедеративные Штаты Америки.
Некоторые проводили аналогии с событиями 1775 – 1783 гг. Попытки подчеркнуть преемственность от Отцов-основателей привели к употреблению терминов «Война за Южную независимость» («War for Southern Independence») и «Вторая американская революция» («Second American Revolution»). Последний термин перекочевал и в юнионистскую историографию, только там он подчёркивает грандиозный характер социально-экономических трансформаций, произошедших в США под влиянием событий 1861 – 1865 гг.
Также южане говорили о «Войне за отделение» («War of Separation») и «Северной агрессии» («War of Northern Aggression»). Иногда, в качестве реверанса некоторым группам на Севере, кто выступал против войны – ирландским иммигрантам или «медноголовой» фракции Демократической партии, конфликт маркировали «Агрессией янки» («War of Yankee Aggression»), мол не весь Север запятнан войной. «War of Separation» и его производная – «War of Secession», в итоге стали базовыми обозначениями войны во многих европейских языках: французском, итальянском, испанском, польском, немецком и т.д. Немцы. например, говорят о «Sezessionskrieg», а французы о «Guerre de Sécession».
На Севере говорили о «мятеже» («War of the Rebellion»), «Войне за Союз» («War for the Union») и «Южной агрессии» («War of Southern Aggression»).
Небезынтересны и отличия в топонимике сражений: у северян и южан одни и те же битвы зачастую назывались по-разному. Северяне – уроженцы урбанизированного региона, обращали внимание на природные объекты, прежде всего водоёмы, в то время как южане – в массе своей выходцы из сельской местности, на названия населённых пунктов или других рукотворных объектов. Именно поэтому битва при реке Булл-Ран именуется на Юге сражением при городе Манассасе, а южная победа при Гейнс-Милл (мельнице Гейнса) известна на Севере как сражение на реке Чикахомини.
Источник: https://t.me/stahlhelm/1743
Белые рабы в США
Дети - полукровки , которых родили чёрные рабыни от своих белых хозяев , тоже имели рабский статус , если отец не признавал их и не собирался освобождать.
На фото Чарли , Ребекка и Роза с родственником по матери Уилсоном обучаются грамоте .
Новый Орлеан,Луизиана , 1865 г .
Американская целина
Поселенцы Великих равнин конца 19–го века
Поселенцы, исполненные решимости начать новую жизнь в прериях, ютились в дерновых домиках, возводили хозяйственные пристройки, возделывали дикие целинные земли и расстраивали усадьбы. Американский Запад проживал важную эпоху. Соломон Батчер сохранил её историю в 3500 негативах на стеклянных пластинах, документируя жизнь пионеров Великих равнин между 1886 и 1912 годами. Он запечатлел не только становление первых фермерских хозяйств, но и строительство нового образа жизни, никогда прежде не испытанного.
Соломон Д. Батчер (Solomon D. Butcher) родился в Вирджинии в 1856 году. Среднюю школу окончил 1874 году в Иллинойсе, куда переехал с семьёй, и стал учеником мастера тинтайпа, у которого постигал искусство и науку фотографии. После этого поступил в военную школу, но проучился всего один семестр и следующие четыре года работал коммивояжером в Огайо.
В 1880 году к своему удивлению Батчер узнал, что его отец оставил работу на железной дороге, задумав построить ферму в округе Кастер, штат Небраска. Устав от жизни в разъездах, он решил последовать на запад со своей семьёй. Они отправились в путь в марте и преодолели более тысячи километров, управляя двумя крытыми повозками, в конце апреля добрались в Кастер. Молодой Батчер очень скоро признал, что плохо подходит для жизни первопроходца и через две недели вернул свою землю правительству.
В начале 1880-х годов он посещал Миннесотский медицинский колледж. И у этого начинания было лишь одно продолжение: Батчер познакомился со своей будущей женой Лилли Барбер Гамильтон. В октябре 1882 года он с невестой вернулся в Небраску. Став школьным учителем, экономил скромную зарплату и одолжил денег, чтобы приобрести землю, построить на ней непритязательное помещение и приобрести фотографическое оборудование. Это здание стало первой фотостудией в Кастере. Молодая семья прожила в ней до сентября 1883 года, пока Батчер не достроил жилое пространство из дерна рядом со студией.
Избежать финансового краха не удалось, и в течение следующих нескольких лет Батчер перевозил свою семью из города в город. В 1886 году он ухватился за идею создать фотографическую историю округа Кастер. За две недели договорился с семьюдесятью пятью фермерами, чтобы сфотографировать их для истории. Отец фотографа согласился одолжить ему фургон, и Батчер пустился в свою одиссею, которая стала наследием национальной значимости. Путешествие было сложным. Он часами добирался по бездорожью от дома к дому. Часто распечатками расплачивался за еду, ночлег и конюшню для своих лошадей.
Батчер продолжал фотографировать с 1886 по 1911. Успех его сборника «Истории пионеров округа Кастер, штат Небраска», выпущенного 1901 году, стал самым большим прижизненным достижением автора. В 1904 году он выпустил «Дерновые дома, или становление Великих американских равнин: живописная история людей и средств, которые завоевали эту замечательную страну». С годами его коллекция росла, но собрать средства на другие публикации не удалось. Батчер переезжал с места на место, а перевозить огромное собрание своих стеклянных пластин становилось всё сложнее. Он обратился в Историческое общество штата Небраска, но потребовался ещё год, прежде чем оно выкупило коллекции.
Соломон Батчер был проницательным фотографом, но умер, не осознав в полной мере значимости своих фотографий. В течение почти тридцати лет он документировал процесс заселения Великих равнин в суровых условиях Песчаных холмов Небраски, откровенно изображая повседневную жизнь в прериях. Коллекция из более 3000 его оцифрованных работ хранится в фондах Библиотеки Конгресса США. Часть изображений доступна в высоком разрешении и сопровождена описаниями фотографа.
Молодая семья, штат Небраска, 1886.
Холостяк готовит ужин, 1886.
Округ Кастер, Небраска, 1888.
Округ Кастер, штат Небраска, 1892.
Семья Вандавандер, восточный округ Кастер, штат Небраска, 1887.
Юго-запад округа Кастер, штат Небраска, 1892.
Юго-запад округа Кастер, штат Небраска, 1892.
округ Кастер, штат Небраска, 1887
Округ Кастер, неподалёку от Энсли, штат Небраска, 1888.
Ранчо, округ Черри, штат Небраска, 1901.