Богарт явил собой особый тип героя – поставленного жизнью в трудную ситуацию, но не теряющего независимости, твердости, благородства и иронии, – и стал ролевой моделью для мужчин многих поколений. 25 декабря 2024 года исполнилось 125 лет со дня его рождения.

Детство без тепла

Хамфри Богарт родился в день католического и протестантского Рождества – для американцев тех времен это была очень умилительная деталь. Но в семье будущего актера умиляться было нечему. Родители вели себя сдержанно до холодности и нежностей не допускали – ни между собой, ни по отношению к детям (у Хамфри были две младшие сестры). Максимум, что позволяла себе мать, – одобрительно, но совершенно по-мужски хлопнуть ребенка по плечу.

Она была востребованным художником-иллюстратором, впоследствии главным редактором прогрессивного женского журнала The Delinator («Разграничитель») и активной суфражисткой. Женская самостоятельность не была для Мод Хамфри пустой фантазией – в лучшие годы она зарабатывала вдвое больше своего супруга, преуспевающего кардиохирурга Белмонта Дефореста Богарта.

Богарт – фламандская фамилия, предками актера были первые жители Новых Нидерландов, переселенческой колонии на территории нынешнего Нью-Йорка. Семья Хамфри жила в респектабельном нью-йоркском Верхнем Вест-Сайде и имела крупное землевладение у озера Канандейгуа. Можно сказать, что у маленького Хамфри было почти всё, кроме любви и человеческого тепла.

Его устраивали в самые престижные школы: Делани, Тринити, а затем и в элитную Академию Филлипса в Массачусетсе. Родители рассчитывали, что в итоге он поступит в Йельский университет, но отрок не выказывал особой любви к занятиям. Он учился на свой манер, будучи страстным книгочеем и поглощая все книги, до которых мог дотянуться. Хамфри знал наизусть почти всего Шекспира. Литература до конца жизни оставалась одним из главных его увлечений, он дружил со многими писателями и сценаристами и, как замечали некоторые, завидовал их мастерству, поскольку в глубине души мечтал быть писателем.

Моряк на мели

По каким-то причинам Богарт бросил Академию Филлипса после первого семестра. Одни пишут, что он специально завалил все экзамены, не желая идти по пути, навязанному родителями, другие – что столкнул директора в пруд. Как бы то ни было, весной 1918-го Хамфри уже числился моряком Военно-морского флота США. Шла Первая мировая, и его влекла военная романтика. «Хотелось поскорее попасть в Париж к сексуальным французским девушкам», – шутил он позднее.

Наладить тесный контакт с француженками, правда, не удалось: война закончилась, и «Левиафан», корабль, на котором служил Хамфри, занимался транспортировкой американских солдат на родину. По легенде, именно на флоте Богарт получил травму верхней губы, из-за которой она оказалась парализована, что определило его фирменную актерскую мимику и немного шепелявое произношение. Однако въедливые биографы не нашли в медицинских документах демобилизованного старшины второго класса упоминаний о травме. Похоже, знаменитый шрам на губе появился позже, предположительно, как следствие драки в баре.

Для родной семьи демобилизованный Хамфри был как отрезанный ломоть. Надежд отца, мечтавшего, что сын пойдет по его стопам, он не оправдал, да и сам Богарт-старший был на грани разорения из-за непродуманных капиталовложений. Хамфри одно время работал в береговой охране, затем без особого энтузиазма трудился торговым агентом, а когда в кармане становилось совсем пусто, играл на деньги в шахматы – а шахматистом он был блестящим. Когда Хамфри стал уже большой звездой, он среди прочего играл с американскими военнослужащими по переписке, и ФБР, вскрывая письма, заподозрило актера в шпионаже: мол, не поставляют ли ему военные какие-то секретные сведения под видом шахматных ходов?

«Вилли в белых шортах»

Между тем начинались «ревущие 1920-е»: эпоха надсадного и нервического послевоенного веселья в Америке и Европе. Богарт превратился в лихого кутилу, проводя ночи в джазовых клубах в компании таких же, как и он, представителей потерянного поколения, воспетого Хемингуэем и Фицджеральдом.

Одним из ярких явлений той эпохи стал театральный бум на Бродвее, и Богарт, встретив старого знакомого, устроился в театральную компанию World Films влиятельного продюсера Уильяма Брэйди. Он был помощником режиссера по организационным вопросам. Вообще-то Хамфри сам метил в режиссеры и драматурги, но на первых порах рад был и маленькой роли в спектакле «Дрейф» Элис Брэйди, дочери хозяина.

За ней последовали и другие второстепенные роли, преимущественно молодых богатеньких хлыщей. Богарт презрительно называл их «Вилли в белых шортах». Тем не менее спустя пару лет он уже смотрел на актерство как на свою главную профессию, хотя и категорически отказывался посещать любые артистические школы или курсы. «Я рожден жить не напрягаясь, а театр – самый легкий из ненапряжных заработков», – отшучивался Богарт.

На топливе отчаяния

В 26 лет он женился на актрисе Хелен Менкен. Их союз продлился немногим больше года, но долго без жены Богарт никогда не оставался и вскоре уже жил с Мэри Филипс, тоже актрисой. Второй брак пришелся на тяжелый период для Хамфри: он никак не мог пробиться к крупным, серьезным ролям, порой месяцами сидел без работы и, заглушая досаду, начал крепко пить и скандалить.

Подобно другим артистам он пробовал себя и в активно развивавшемся кинематографе. Несколько попыток получились удачными: «Вверх по реке» (1930) Джона Форда, где он играл со Спенсером Трейси, и «Плохая сестра» (1931) Хобарда Хенли с Бетт Дэвис.

С Трейси они стали друзьями на всю жизнь. Говорят, именно он придумал называть нашего героя Боги.

К 35 годам Богарт порядком озверел оттого, что актерская карьера, на которую он положил всю свою молодость, не ладилась. Брак с Мэри Филипс распался. 35 лет для 1930-х – это очень серьезный возраст, не то что в нынешнюю эпоху вечной юности. Богарт чувствовал, что проигрывает схватку.

Испытываемое отчаяние не могло не отразиться на его игре. Наблюдавший из-за кулис спектакль «Приглашение к убийству» продюсер Артур Хопкинс давался диву: неужели это тот самый Богарт, который полжизни разгуливал по сцене в белых шортах и с теннисной ракеткой?

Хопкинс предложил актеру роль убийцы в постановке «Окаменевшего леса» Роберта Шервуда. В нее-то Хамфри и вложил все накопившееся отчаяние и злость. Спектакль имел большой успех, а критики были поражены преображением Богарта.

Профессиональный злодей

По горячим следам решено было перенести «Окаменевший лес» на экран, но руководство Warner Bros., заинтересованное скорее в громких именах, нежели в драматических тонкостях, намеревалось отдать роль Эдварду Робинсу – тот был звезда, а Богарт почти никто.

Хамфри уж было собрался в очередной раз вернуться к разбитому корыту, но тут принципиальность проявил исполнитель главной роли Лесли Ховард. «Если фильм без Боги, тогда и без меня», – телеграфировал он продюсерам, и те, подумав, сдались. В благодарность за этот поступок много лет спустя Хамфри назвал свою дочь Лесли Ховард. Кто знает, хватило бы у него сил снова карабкаться вверх, если бы его выбросили из того проекта.

Однако успех «Окаменевшего леса» (1935) еще не был триумфом. У Боги появилось очень много работы в кино (в среднем он делал по фильму каждые два месяца), но работа эта, как и в свое время в театре, была однотипной: он так убедительно сыграл убийцу в «Лесе», что теперь его звали исключительно на роли гангстеров и головорезов. Актер сетовал, что в 20 из 34 фильмов того периода его герой был застрелен, повешен или казнен на электрическом стуле, а еще в десяти – томился в тюрьме.

Амплуа было настолько жестким, что кинокомпания Warner Bros. изменила в пресс-релизах дату рождения Богарта на 23 декабря, поскольку актер, специализирующийся на злодейских ролях, не должен ассоциироваться у зрителя со светлым праздником.

Экранный образ Богарта дополняли новости из его личной жизни. Его третья жена, Майо Метот, тоже актриса, оказалась очень ревнивой особой, а хлебнув лишнего, впадала в натуральное безумство. Выпить Богарты любили – поэтому весь Голливуд и окрестности полнились слухами об очередном дебоше в их доме. Друзья называли отношения в этой паре «продолжением Гражданской войны».

Воспитанный сильной и суровой матерью Богарт всегда тяготел к женщинам с твердым характером. С неженками ему было неинтересно. Но Майо была женщиной не только с характером, но и с психическими проблемами.

«Взвейтесь, соколы, орлами»

«Ангелы с грязными лицами» (1938) Майкла Кертиса, «Ревущие двадцатые» (1939) Рауля Уолша – эти и некоторые другие фильмы «гангстерского периода» Богарта были вполне удачными, но вся слава доставалась главной звезде – Джеймсу Кэгни, а Хамфри чувствовал, что его карьера снова буксует. Вряд ли он предполагал, что находится всего в двух шагах от небывалого успеха.

Сначала ему повезло с фильмом «Высокая Сьерра» (1940). Это была очередная бандитская история, но все топовые актеры – Кэгни, Робинсон, Пол Муни – отклонили предложение главной роли, и она досталась Боги, хотя режиссер Рауль Уолш не очень-то этого хотел. Фильм удался и явно повысил рейтинг нашего героя. Так что когда сценарист «Сьерры» Джон Хьюстон, с которым Богарт сдружился во время съемок, решил дебютировать в качестве режиссера, то без труда пробил кандидатуру Хамфри на главную роль вместо отказавшегося от нее Джорджа Рафта. Конечно, нельзя не сказать спасибо всем этим полузабытым ныне голливудским знаменитостям: если бы не их капризы и отказы, не видать Богарту крутых ролей.

Дебютом Хьюстона стал «Мальтийский сокол» (1941), экранизация популярного детектива Дэшила Хэммета; Боги играл в ней сыщика Сэма Спейда. Это был уже третий фильм по мотивам книги, и никто не ждал от него ничего особенного. Теперь же он считается первым большим фильмом нуар, эталоном жанра.

Эталонным оказался и герой Богарта – собранный и саркастичный, новый тип элегантного и мужественного человека.

«Я не нравлюсь людям»

Критики как один бросились писать о том, что Богарту достаточно шагнуть в кадр, чтобы полностью завладеть им. При этом как-то забывалось, что до «Сокола» Боги уже не один десяток раз входил в кадр, и, как правило, никто из критиков не обращал на него внимания. Возможно, Хьюстон, поместив Богарта в самый центр, помог всем наконец разглядеть своеобразную харизму актера.

Сам Боги не считал себя харизматичным, более того, полагал, что производит скорее отталкивающее впечатление. «Почему-то почти каждый разговор я превращаю в ссору. То ли дело в тоне моего голоса, то ли в выражении лица. Я, как правило, не нравлюсь людям при первом знакомстве», – признавался Хамфри. Голос у него действительно был довольно гнусавый, а лицо нередко принимало брезгливое выражение. Но одно дело жизнь, а другое – кино, и экран магическим образом превращал богартовские «недостатки» в достоинства.

Что до откровенных признаний, то ими Боги славился не меньше, чем ролями. Не стесняясь и не заботясь о том, как это скажется на карьере, он часто говорил о голливудских фильмах, их создателях и актерах всё, что думает, а редко какой фильм заслуживал его похвалы.

Независимый дух Богарта проявился и когда в конце 1940-х в Голливуде началась «охота на ведьм» – параноидальное выискивание симпатизирующих коммунистам кинематографистов. В пику охотившемуся за «красными» Комитету по расследованию антиамериканской деятельности он организовал Комитет по Первой поправке (имеется в виду первая поправка к американской Конституции, гарантирующая свободу слова) и возглавил делегацию актеров в Вашингтон.

Однако, почувствовав, что такая активность грозит обрушением едва наладившейся карьеры, Хамфри дал задний ход и написал объяснительную статью «Я не коммунист», подчеркивая, что он защищал не марксистов-ленинистов, которых любит не больше, чем глава ФБР Джон Гувер, а конституционные права американцев.

Наконец на вершине

Успех «Сокола» позволил Богарту получить роль, которую ему бы никто не дал еще за два года до того, – романтического героя Рика Блейна в «Касабланке» (1942) Майкла Кертиса.

«Касабланка», как и «Мальтийский сокол», не была в числе приоритетных проектов киностудии. Просто еще один плановый фильм. Ажиотаж вокруг него стал сюрпризом для всех, и прежде всего для боссов Warner Bros. Им и присниться не могло, что стареющий, теряющий лоск актер вторых ролей к середине 1940-х станет самой высокооплачиваемой звездой Голливуда и прежде всего благодаря «Касабланке».

Будучи еще недавно «человеком из толпы», Богарт доминировал в этом фильме так естественно, словно всю жизнь играл главные роли. Кертис собрал состав из великолепных артистов – от Ингрид Бергман до Питера Лорре, но главным откровением стал герой Богарта и его трагическое обаяние. Нарочито циничный владелец кафе в Северной Африке, Рик Блейн, ловко маневрирующий между нацистами и антифашистами, неожиданно встречает любовь всей своей жизни, с которой расстался несколько лет назад, и оказывается в ситуации, когда необходимо выбирать между долгом и чувством – такова вкратце одна из главных историй любви в мире кино.

Кстати, сам актер во время Второй мировой пытался вернуться на флот, но ему отказали из-за возраста.

«Касабланка» ввела Богарта в мир голливудских полубогов и романтических героев. Невысокий (чтобы соответствовать рослой Бергман ему пришлось носить ботинки на 7-сантиметровой подошве) и субтильный, Богарт тем не менее стал одним из главных экранных образцов настоящего мужчины, типажом, которому подражали многие. Достаточно вспомнить, как герой Бельмондо в «На последнем дыхании», вглядываясь в постер с изображением Боги, имитирует его характерный жест, проводя большим пальцем по своим губам, – и в течение фильма не раз повторяет его, тем самым как бы приобщаясь к богартовской «крутизне».

Боги был из тех, кому не нужно играть бицепсами или утрировать маскулинность, чтобы производить впечатление. Он сутулился, хмурился, цедил себе что-то под нос – но зритель чувствовал его внутреннюю силу. Главным оружием его классических героев был острый ум, а не пудовые кулаки.

Богарт принадлежал к той категории актеров, что изображают скорее некие вариации собственной личности, нежели перевоплощаются до неузнаваемости. «Он был независимым человеком, и это проявлялось в персонажах, которых он играл, – говорила Лорен Бэколл, его последняя и главная любовь. – В нем было что-то чистое и цельное, хотя играть порой приходилось не самых хороших людей. Он был человеком с убеждениями. В отличие от него, мы чем дальше, тем больше теряем свои убеждения».

Жена и соратник

Богарта и Бэколл познакомил режиссер Ховард Хоукс. Он же снял пару в двух фильмах – хемингуэевской экранизации «Иметь и не иметь» (1944) и классическом нуаре «Большой сон» (1946). 19-летняя Бэколл годилась 44-летнему Богарту в дочери, но она оказалась лучшим воплощением идеала сильной женщины, за которым он гонялся всю жизнь.

Рослая, полная достоинства, говорящая чуть ли не басом красавица с таким же, как у него, саркастически-насмешливым отношением к миру поразила Боги. В кадре она умела держаться так, что на ее фоне терялись оказавшиеся рядом мужчины (кроме, разумеется, Богарта). Говард Хоукс, ее первый наставник, считал, что в обычной жизни Бэколл продолжала играть, как в кино.

Если и играла, то так хорошо, что не терпевший в людях фальши Хамфри этого не замечал или делал вид, что не замечает. Бэколл родила Богарту сына и дочь, но их союз напоминал не столько романтическую пару, сколько buddies, приятелей: два сильных характера признали друг друга и решили, что лучше человека им уже не найти, несмотря на то, что оба время от времени заводили интрижки на стороне.

Лорен воспринимала Богарта как учителя. «Мне очень, очень повезло, что я встретила его, не говоря уже о том, что вышла за него замуж. Он был гораздо более целостной личностью, чем большинство людей. У него были такие же стандарты, как у моей матери. Их ценности были во многом схожими. У него был потрясающий характер и большое чувство чести, и он не терпел лжи, даже если его спрашивали, что он думает о фильме, в котором только что снялся», – объясняла Бэколл позже.

О крысах и людях

В конце 1940-х вокруг Богарта и Бэколл образовалась компания друзей-знаменитостей, после одного насмешливого замечания Лорен взявшая название «Крысиная стая». В нее входили певцы Фрэнк Синатра, Дин Мартин, Нэт Кинг Коул и Сэмми Дэвис, актеры Эрол Флинн, Кэри Грант, актрисы Джуди Гарланд, Ава Гарднер и другие.

Первоначально они просто весело вместе проводили время, но постепенно «стая» стала чем-то вроде делового и творческого союза, участники которого помогали друг другу. Синатра считался президентом стаи, Богарт – директором по связям с общественностью, а Бэколл – хозяйкой логова, потому что компания имела обычай собираться в их с Богартом особняке.

Участников стаи связывала не только дружба. Вскоре после смерти Богарта Бэколл и Синатра начали встречаться. Это были непростые отношения. Бэколл ощущала вину и в то же время желание начать новый этап в жизни (ей было 32 года). Синатра, возможно, чувствовал, что предает друга и нарушает негласное табу. Будучи младше Богарта почти на четверть века, Синатра смотрел на него почти как на божество.

Отношения продолжались год и оборвались после того, как газетчики написали о предстоящей помолвке, которую на самом деле вроде бы не планировали. Синатра подумал, что это хитрость Бэколл, поссорился с ней и в результате завершил явно тяготившую его историю.

«Оскар» для «Королевы»

Поздний, послевоенный Богарт – это два десятка фильмов, среди которых не так уж много проходных работ, почти неизбежных в карьере человека, до 40 лет бившегося за то, чтобы его имя на афише писалось самым крупным шрифтом.

Боги выручал старый приятель Джон Хьюстон, как правило, не делавший халтуры. Вместе они сняли «Сокровища Сьерра Мадре» (1947) – в этом фильме также играл отец режиссера, старик Уолтер Хьюстон; Богарт говорил, что это единственный актер, которому он готов уступить место в сцене, – а затем «Риф Ларго» (1948), «Африканскую королеву» (1951) и «Посрами дьявола» (1953). Как это нередко бывает, больше всего успеха досталось не самому интересному фильму в этом списке, «Королеве», за роль в которой Богарт получил свой первый и последний «Оскар».

Он и сам нахваливал эту роль, хотя явно переигрывал, изображая ворчливого капитана Чарли, на свою голову связавшегося с чинным миссионером Рози (Кэтрин Хепберн).

Рассказы о съемках «Королевы» были увлекательнее самого фильма, так как съемочной группе пришлось испытать все те же африканские злоключения, что показывались на экране, только в десятикратном размере. Все, кроме Богарта и Хьюстона, переболели дизентерией и малярией. Друзей же, по их мнению, уберегло то, что, узнав о полезных свойствах коктейля джин-тоник (в тонике содержится хинин), они не просыхали с утра до вечера. «Когда нас кусали комары, они мгновенно погибали от интоксикации», – усмехался Богарт.

Другим большим хитом стала «Сабрина» (1954) Билли Уайлдера, где Богарт играл с Одри Хепберн, но сам он этот фильм особо не жаловал.

К успехам позднего Богарта стоит отнести также два нуара Николаса Рэя – «Стучись в любую дверь» (1949) и «В укромном месте» (1950), и работы с режиссером Эдвардом Дмитрыком – «Восстание на «Кейне» 1954 года (в честь которого взял себе псевдоним Майкл Кейн) и «Левая рука Бога» (1955).

Слезы на съемочной площадке

В 1948 году свободолюбивый Богарт создал свою кинокомпанию, назвав ее Santana в честь любимой яхты (Боги был яхтсмен не менее заядлый, чем шахматист, и выиграл несколько крупных регат). Но в отличие от яхты, компания не принесла удачи: выпущенные ею фильмы нуар («Токийский Джо» 1949 года, «Сирокко» 1951-го) успеха в прокате не имели, и бизнес пришлось продать.

Последней ролью Богарта стал спортивный журналист Эдди Уиллис в боксерской драме «Тем тяжелее падение» (1956) Марка Робсона. Он снимался в ней, уже зная, что болен раком и, видимо, скоро умрет. Но никто на съемочной площадке не догадывался, что актер играет, преодолевая физическую боль, – и только потом все поняли, что за слезы стояли в глазах у Богарта, из-за которых иной раз приходилось переснимать сцены.

В начале 1956 года у Хамфри, который уже несколько месяцев испытывал недомогание, но отказывался идти к врачу, нашли рак пищевода. Операция и химиотерапия не дали большого эффекта. 13 января 1957-го друзья, Синатра, Спенсер Трейси и Кэтрин Хепберн навестили Боги дома, и он попрощался с ними. На следующий день актер умер. Ему было 57 лет.

«Он был сильным человеком, четко знал, во что верил и что для него важно. Им нельзя было помыкать или командовать, и в то же время у него была очень нежная душа», – говорила Бэколл.

Она прожила долгую жизнь, снялась во многих хороших фильмах, но люди помнили ее прежде всего как жену Хамфри Богарта, с которым она провела 12 лет из почти 90 отмеренных ей Создателем. Но Бэколл не возражала. Она знала себе цену, и она действительно была неординарной личностью. Дело было не в ней, а в том, насколько значительной оказалась фигура Богарта – актера, который полжизни не мог заставить киноиндустрию воспринимать себя всерьез. А когда наконец заставил, выяснилось, что он настоящий феномен, действие которого не ослабевает со временем.

Источник: https://profile.ru/culture/kasablanka-slezam-ne-verit-125-le...

Страна: США

Год: 1942

Режиссер: Майкл Кёртиц

Актеры: Хамфри Богарт, Ингрид Бергман, Пол Хенрейд, Клод Рейнс, Конрад Фейдт, Сидни Гринстрит, Петер Лорре, Ш.З. Шакалль, Мадлен ЛеБо, Дули Уилсон

Жанр: драма, мелодрама

Описание: Они расстались в оккупированной Франции и случайно встретились в Касабланке…

О фильме: «Касабланка» был представлен зрителю в 1942 и в 1943 году вышел в широкий прокат. К тому времени Касабланка уже была освобождена и в ней должна была состояться встреча Рузвельта и Черчилля. К этой встрече и был приурочен показ фильма. Удачный выход фильма никак не компенсировал трудности при его производстве. Никто и никак не мог предположить, что фильм когда-то станет одним из «лучших фильмов всех времен». Снималась простая камерная мелодрама, в которой исторические события проходили лишь фоном. Но звёзды сошлись как нужно и фильм «выстрелил». В основе сценария лежала пьеса Мюррея Бернетта и Джоан Элисон «Все приходят к Рику», которая была продана Warner Bros. За 20 тыс. долларов (солидные деньги по тем временам). В дело вступили Джулиус и Филип Эпстайны, а также примкнувший к ним Говард Кох. Известные сценаристы так рьяно взяли за изменение первоисточника, что сценарий приходилось изменять «на коленке», прямо во время съемок.

Вот как писала Ингрид Бергман (это был всего лишь пятый её фильм): «Работа над «Касабланкой» начиналась из рук вон плохо. Просто с самого начала велись бесконечные споры между Холом Уоллисом и писателями, братьями Эпштейн и Говардом Кохом; каждый день за ленчем [режиссер] Майкл Кёртиц спорил с Холом Уоллисом. В сценарий постоянно вносились изменения. Съемки проходили каждодневно, без всякой подготовки. Нам вручался текст, и мы пытались осмысленно произносить его. Никто не знал, как будут развиваться события в фильме дальше, чем он закончится. Это, конечно же, не помогало нам войти в образ. По утрам мы спрашивали: Кто же мы все-таки? Что мы здесь делаем? На что Майкл Кёртиц неизменно отвечал: «Мы сами пока не знаем, давайте пройдем сегодня эту сцену, а завтра посмотрим, что к чему». Это было нелепо. Ужасно. Майкл Кёртиц не знал, что он делает, потому что и ему был неведом ход сценария. Хамфри Богарт бесился, не имея ни малейшего пpeдcтaвлeния о том, что происходит. А я все это время жаждала узнать, в кого я должна быть влюблена: в Пола Хенрайда (он играл Виктора Ласло) или в Хамфри Богарта (он играл Рика)? «Мы это и сами еще не знаем. Пока просто играй что-то среднее». Но я не отваживалась смотреть с любовью на Хамфри Богарта, тогда бы мне пришлось без всякой любви смотреть на Пола Хенрайда…»

На сырость сценария накладывалось всеобщее уныние от исторических событий, никто не знал, как будет развиваться Вторая мировая война, но гитлеровская Германия была очень сильна в годы съемки фильма.

Но как бы не начинались съемки фильма цепь счастливых случайностей (а скорее всего, талант создателей) вывел фильм на вершину, с которой он будет еще долго светить новым создателям кино.

Как фильм воспринимается сейчас? Трудно сказать, чем именно берёт этот фильм. Может это давит его слава, а может он сам магическим образом притягивает к себе. Смотря его первый раз, я думал только лишь о том, как эта простенькая мелодрама, проходящая фактически в одной локации, могла завоевать зрителя. Но уже при втором просмотре (не подряд, конечно) фильм начал играть глубиной сюжета, отношений между героями и исторической подоплёкой, и я начал понимать, что он будет пересмотрен ещё раз, а может и не раз. «Касабланку» очень трудно рекомендовать, мол, посмотрите, вам обязательно понравится. Он может зацепить сразу, или с повторного просмотра, может вообще не зайти, но попробовать посмотреть стоит.

Факты:

· Когда снимали финал, еще не было до конца ясно, с кем из двух мужчин останется Ильза Лунд — с мужем или с любовником. (Если бы она выбрала любовника, мужа пришлось бы убить, сняв его гибель отдельно — в Голливуде действовал «кодекс Хейса», строгая моральная цензура, законная жена не могла на экране вот так запросто уйти к другому мужчине). Решили снимать два финала. Но один из них так всем понравился, что со вторым решили не возиться.

· Третий автор сценария, Ховард Кох, был автором нашумевшей радиопостановки «Война миров», вызвавшей панику среди миллионов американцев (они поверили в то, что на Землю напали марсиане).

· В 1944-м «Касабланка» получила три «Оскара» — за лучшие фильм, режиссуру и сценарий.

· Ни Богарт, ни Бергман не были первым выбором режиссера. Поначалу на главную роль планировался находившийся тогда в зените голливудской славы актер Рональд Рейган — будущий президент США. А ведущий женский образ должна была сыграть актриса Мишель Морган, потребовавшая гонорар в $55 тыс. Продюсер отказался платить эти деньги, когда выяснилось, что Ингрид Бергман согласна на сумму, вполовину меньше.

· В 80-х годах сценарий картины, смеха ради, разослали по разным голливудским студиям и кинокомпаниям под его первым названием. Многие не узнали в нем «Касабланку» и посчитали, что этот сценарий недостаточно хорош, чтобы по нему можно было снять приличное кино.

KnkD

Это вам не аристократические детективы Кристи, не рассказы про священника-детектива, написанные Честертоном.

Нельзя сказать, чтобы они (произведения Хэммета) были низкого качества – для детективов вполне себе на уровне, кроме того, его справедливо считают одним из отцов-основателей «крутого детектива» и «нуара», и уже в силу этого он интересен поклонникам такой литературы. И уж всяко он писал лучше того шлака, который попадался порой в очередном сборнике «Современный румынский детектив» и т.п.

И все же Хэммета издавали мало. Та же история с кино – наши режиссеры экранизировали Кристи, снимали по Чейзу (например, «Мираж»), а фильмов по Хэммету я не встречал. Хотя его романы очень «кинематографичны», что доказали два фильма, выбранные мной на эти выходные.

Первый – «Мальтийский сокол» сделал звездой Хэмфри Богарта, сыгравшего главного героя. А еще его считают первым классическим фильмом в стиле нуар. И он однозначно стоит потраченного на просмотр времени. Черно-белое кино, с минимумом спецэффектов, но замечательной работой и актеров, и режиссера, и оператора. В итоге, чувствуешь то настроение пессимизма и цинизма, которые и являются фирменной фишкой нуара. Не удивительно, что фильм фактически «разобрали на цитаты» режиссеры-последователи (имеется в виду не цитирование фраз, а использование режиссерских и операторских приемов из этого фильма).

То, что сейчас кажется уже избитыми штампами – сыщик-одиночка, роковая женщина, гангстеры с сигарами – тогда было достаточно свежим, а что-то и вовсе новым. И этот момент тоже важно учитывать при просмотре.

Второй фильм –«Телохранитель» Акиро Куросавы – отлично доказывает, что романы Хэммета можно использовать и для фильмов не про Америку. Потому что действие в фильме происходит в японской глубинке XIX века, а главный герой – не сыщик, а самурай. Но он тот самый хэмметовский герой-одиночка, выступивший против системы (в данном случае – двух враждующих банд, захвативших власть в провинциальном городке) и успешно эту систему уничтожающий. И все это сдобрено фирменным юмором «от Куросавы».

Фильм так понравился японскому зрителю – что через несколько лет вышло его продолжение, основанное уже на оригинальном сценарии. Не меньше он понравился иностранцам – и через несколько лет, Серджио Леоне снимет свой легендарный вестерн «За пригоршню долларов», который в сюжетном плане станет копировкой «Телохранителя». Похожая история произошла, кстати, с «Семью самураями» Куросавы, ставшими основой для другого знаменитого вестерна «Великолепная семерка».

В общем, оба фильма рекомендую, если не видели. Равно, как и их литературную «базу». Творчество Хэммета вполне заслуживает внимания, хоть и написано все почти столетие назад.

Но помимо отличных ролей, в истории он остался еще в качестве глагола «bogarting», произошедшего от его имени.

Значит оно — чтоб вы думали? — когда кто-то не делится чем-то общим, отжимает себе побольше.

Вот уж неожиданно!

Происхождение

Считается, что это пошло от любителей марихуаны.

Хамфри был знаменит своей любовью к курению, почти в каждой сцене его можно видеть с сигаретой. Поэтому, когда кто-то в кругу зажимал косяк и не отдавал следующему, ему говорили мол, не будет Богартом («don’t bogart»), передавай дальше.

Ну а увековечило это выражение в языке группа Fraternity of Man, чья песня «Don't Bogart Me» прозвучала в культовом «Беспечном ездоке» 1969 года.

А еще Хамфри Богарт был основателем знаменитой "Крысиной стаи" (состоящей из звезд первой величины вроде Фрэнка Синатры, Дина Мартина и Кэри Гранта), но это уже совсем другая история ...

Спасибо за прочтение!

Телеграм-канал Одно Кино: https://t.me/odno_kino

Группа ВК: https://vk.com/kinomarka