Дух улья

El espíritu de la colmena 1973 Виктор Эрисе

Главный персонаж фильма – это невинная девочка по имени Анна из маленькой деревушки в Испании. Друзей у нее не много, а точнее одна подруга, и та сестра. Их родители очень любят своих девочек. Отец почти все время проводит, ухаживая за пчелами, а мать находится в ожидании писем от сына (мне казалось это был любовник). Единственным занятием в глухой деревушке является посещения кинотеатров, которые периодически к ним заезжают. В 1940 году, а именно в это время происходит действие, популярна картина «Франкинштейн». Анна остается очень впечатлена кинолентой, настолько, что она стала жить верой в то, что монстр может придти к ней по первому зову…

В самом начале фильма нам показывают как в деревню привозят кино о Франкенштейне и тут чрезвычайно важна цитата

это фильм о жизни и смерти)) неужели вам никогда не было интересно узнать что лежит за гранью изведанного, вам никогда не хотелось заглянуть выше облаков и звёзд? и узнать отчего растут деревья и меняются тени, стоит начать об этом говорить как тебя называют безумцем, но если я смогу ответить хотя бы на один из этих вопросов, например, что есть вечность, мне будет абсолютно не важно если меня назовут сумасшедшим.

Тут кстати очень важен этот эпизод, который вообще то вырезали из фильма Джеймса Уэйла 31г. о том как монстр встречает у реки девочку, она дарит ему цветы, он бросает их в воду, они очень красиво плывут и в экстазе он бросает в воду и девочку, воображая, что она тоже сейчас красиво поплывёт, но девочка тонет и как бы монстр в этом не виноват, но этот эпизод вырезали и Анна остаётся в недоумении почему монстр убивает девочку? ведь по фильму отлично видно что он не злой. В отличи, кстати, от финала самого Духа улья, в котором Анна встречает монстра и видно как она дрожит и боится его и это загримированный отец Анны!

Ваще сам фильм о Франкенштейне и миф о новом Прометее, человеке который взял на себя функции бога очень важен для понимания фильма. Ведь кино в этом аспекте тоже какой-то мерой пытается создать или имитировать жизнь на экране. Сама история Франкенштейна как и в фильме это история о взрослении, о кровной связи и об отрыве от семьи, от собственной истории страны и об искусстве кино- как такой попытке рождения сознания этого улья, которая приводит к неоднозначным результатам))

Очень часто Анну якобы противопоставляют улью, но лично мне кажется что она точно такая же пчёлка и никак не отличается от остальных личинок))

Какой же он дух улья? в фильме почему-то обходят тему религии! и это в Испании! ни одной церквушки. ни одного падре, колокольного звона или молитвы, всё что я заметил это одно распятие и иконка в детской комнате, как будто молится здесь умеют только дети. Возможно это сделано намеренно для такого-то фильма? типа как религия это такое детство духа улья)) а на самом деле каждая пчела дух воображает по- своему)) в школе это дон Хосе- макет которому вставляют органы, у матери Анны это любовник или сын, которому она пишет письма, а потом сжигает его ответ, которые её наверное разочаровал, у отца Анны это его книга о пчёлах и улье... только у Изабель, которая притворяется мёртвой, душит кота, мажет кровью губы нет духа? она больше очарована смертью? и придумывает духа для своей сестры. Ну и для всей Испании 1940 года это диктатура Франко?

Интересно что каждый раз люди убивают своего духа или разочаровываются в нём. Убивают монстра в Франкенштейне, убивают духа Анны, мать Анны сжигает разочаровывающие её письма, про диктатуру Франко и так понятно. Но каждый раз люди выдумывают новый дух и стремятся к нему. У Анны этот новый дух сливается с её отцом, уж не знаю как это трактовать)) комплекс Электры?

и ещё тут есть некоторые любопытные моменты: картины в доме, архангел Рафаил ведёт Товию, который потом излечит глаза отца и нам показывают эпизод когда Анна вставляет дону Хосе глаза! а над столом отца весит картина Иеронима со львом и черепом- переводчик Вульгаты и сам отец Анны постоянно пытается писать своё святое писание о пчёлах и улье.

интересный фильм, слегка нудноват и поэтичен, но стоит глянуть))

Британский писатель и публицист Джордж Оруэлл, известный такими книгами как «Скотный двор» и «1984», во время Испанской революции сражался добровольцем в рядах одного из милиционных отрядов союзников НКТ партии ПОУМ. Оруэлл тщательно зафиксировал свои воспоминания о гражданской войне, и выразил своё восхищение в книге «Памяти Каталонии».

На фотографии Джордж Оруэлл. Боец-интернационалист. (самый высокий).

«Памяти Каталонии».

Более или менее случайно я попал в единственный во всей Западной Европе массовый коллектив, в котором политическая сознательность и неверие в капитализм воспринимались как нечто нормальное. На Арагонском фронте я находился среди десятков тысяч людей, в большинстве своем — хотя не исключительно — рабочих, живших в одинаковых условиях, на основах равенства. В принципе, это было абсолютное равенство, почти таким же было оно и на деле. В определенном смысле это было неким предвкушением социализма, вернее мы жили в атмосфере социализма. Многие из общепринятых побуждений — снобизм, жажда наживы, страх перед начальством и т. д. — просто-напросто исчезли из нашей жизни. В пропитанном запахом денег воздухе Англии нельзя себе даже представить, до какой степени исчезли на фронте обычные классовые различия. Здесь были только крестьяне и мы — все остальные. Все были равны.

Конечно, такое положение не могло сохраняться долго. Это был лишь непродолжительный и местный эпизод гигантской игры, ареной которой служит вся земля. Но этот эпизод продолжался достаточно долго, чтобы наложить свой отпечаток на всех, кто в нем участвовал. Как бы мы в то время ни проклинали всех и вся, позднее мы поняли, что соприкоснулись с чем-то необычным и в высшей степени ценным. Мы жили в обществе, в котором надежда, а не апатия или цинизм, были нормальным состоянием духа, где слово «товарищ» действительно означало товарищество и не применялось, как в большинстве стран, для отвода глаз. Мы дышали воздухом равенства.
Я хорошо знаю, что теперь принято отрицать, будто социализм имеет что-либо общее с равенством. Во всех странах мира многочисленное племя партийных аппаратчиков и вкрадчивых профессоришек трудится, «доказывая», что социализм, это всего-навсего плановый государственный капитализм оставляющий в полной сохранности жажду наживы как движущую силу. К счастью, существует и совершенно иное представление о социализме. Идея равенства — вот, что привлекает рядовых людей в социализме, именно за нее они готовы рисковать своей шкурой. Вот в чем «мистика» социализма. Для подавляющего большинства людей — социализм означает бесклассовое общество. Без него нет социализма. Вот почему так ценны были для меня те несколько месяцев, что я прослужил в рядах ополчения. Испанское ополчение, пока оно существовало, было ячейкой бесклассового общества. В этом коллективе, где никто не стремился занять место получше, где всего всегда не хватало, но не было ни привилегированных, ни лизоблюдов, — возможно, было предвкушение того, чем могли бы стать первые этапы социалистического общества. И в результате, вместо того, чтобы разочаровать, социализм по-настоящему привлек меня. Теперь, гораздо сильнее, чем раньше, мне хочется увидеть торжество социализма. Возможно, это частично объясняется тем, что я имел счастье оказаться среди испанцев, чья врожденная честность и никогда не исчезающий налет анархизма, могут сделать приемлемыми даже начальные стадии социализма.

Продолжая, Оруэлл описывает свои общие ощущения нового общества, создававшегося в рамках старого, предлагая конкретные наработки по эффективному уничтожению социальной иерархии, которые он прочувствовал в анархистской Испании:

Было это в конце декабря 1936 года, то есть менее семи месяцев назад, но время это кажется ушедшим в далекое, далекое прошлое. Позднейшие события вытравили его из памяти более основательно, чем 1935 или даже 1905 год. Я приехал в Испанию с неопределенными планами писать газетные корреспонденции, но почти сразу же записался в ополчение, ибо в атмосфере того времени такой шаг казался единственно правильным.
Фактическая власть в Каталонии по-прежнему принадлежала анархистам, революция все ещё была на подъёме. Тому, кто находился здесь с самого начала, могло показаться, что в декабре или январе революционный период уже близился к концу. Но для человека, явившегося сюда прямо из Англии, Барселона представлялась городом необычным и захватывающим. Я впервые находился в городе, власть в котором перешла в руки рабочих. Почти все крупные здания были реквизированы рабочими и украшены красными знаменами либо красно-черными флагами анархистов, на всех стенах были намалеваны серп и молот и названия революционных партий; все церкви были разорены, а изображения святых брошены в огонь. То и дело встречались рабочие бригады, занимавшиеся систематическим сносом церквей. На всех магазинах и кафе были вывешены надписи, извещавшие, что предприятие обобществлено, даже чистильщики сапог, покрасившие свои ящики в красно-чёрный цвет, стали общественной собственностью. Официанты и продавцы глядели клиентам прямо в лицо и обращались с ними как с равными, подобострастные и даже почтительные формы обращения временно исчезли из обихода. Никто не говорил больше «сеньор» или «дон», не говорили даже «вы», — все обращались друг к другу «товарищ» либо «ты» и вместо «Buenos dias» говорили «Salud!»
Чаевые были запрещены законом. Сразу же по приезде я получил первый урок — заведующий гостиницей отчитал меня за попытку дать на чай лифтёру. Реквизированы были и частные автомобили, а трамваи, такси и большая часть других видов транспорта были покрашены в красно-чёрный цвет. Повсюду бросались в глаза революционные плакаты, пылавшие на стенах яркими красками — красной и синей, немногие сохранившиеся рекламные объявления казались рядом с плакатами всего лишь грязными пятнами. Толпы народа, текшие во всех направлениях, заполняли центральную улицу города — Рамблас, из громкоговорителей до поздней ночи гремели революционные песни.

Но удивительнее всего был облик самой толпы. Глядя на одежду, можно было подумать, что в городе не осталось состоятельных людей. К «прилично» одетым можно было причислить лишь немногих женщин и иностранцев, — почти все без исключения ходили в рабочем платье, в синих комбинезонах или в одном из вариантов формы народного ополчения. Это было непривычно и волновало. Многое из того, что я видел, было мне непонятно и кое в чём даже не нравилось, но я сразу же понял, что за это стоит бороться. Я верил также в соответствие между внешним видом и внутренней сутью вещей, верил, что нахожусь в рабочем государстве, из которого бежали все буржуа, а оставшиеся были уничтожены или перешли на сторону рабочих. Я не подозревал тогда, что многие буржуа просто притаились и до поры до времени прикидывались пролетариями.
К ощущению новизны примешивался зловещий привкус войны. Город имел вид мрачный и неряшливый, дороги и дома нуждались в ремонте, по ночам улицы едва освещались — предосторожность на случай воздушного налёта, — полки запущенных магазинов стояли полупустыми. Мясо появлялось очень редко, почти совсем исчезло молоко, не хватало угля, сахара, бензина; кроме того, давала себя знать нехватка хлеба. Уже в этот период за ним выстраивались стометровые очереди. И все же, насколько я мог судить, народ был доволен и полон надежд. Исчезла безработица и жизнь подешевела; на улице редко попадались люди, бедность которых бросалась в глаза. Не видно было нищих, если не считать цыган. Главное же — была вера в революцию и будущее, чувство внезапного прыжка в эру равенства и свободы. Человек старался вести себя как человек, а не как винтик в капиталистической машине.

Оруэлл был демократическим социалистом и сочувствовал либертарным идеям, выражал с солидарность с анархистским движением и социальной революцией. В частности он высказывался, что «Уже долгое время я открыто заявлял всем, что собираюсь уйти из P.O.U.M. Следуя своим личным симпатиям, я охотнее всего пошел бы к анархистам».

Еще несколько отрывков из книги.

...

Я был совершенно убежден, что мы — сторонники правительства — ведем войну, ничем не похожую на обычную, империалистическую войну. Но наша военная пропаганда не давала оснований для такого вывода. Едва начались бои, как красные и правые газеты одновременно начали злоупотреблять бранью. Памятен заголовок в «Дейли мейл»: «Красные распинают монахинь!» В это же время «Дейли уоркер» писала, что Иностранный легион Франко «состоит из убийц, торговцев женщинами, наркоманов и отребья всех стран Европы». В октябре 1937 года «Нью стейтсмен» потчевала нас россказнями о фашистских баррикадах, сложенных из живых детей (чрезвычайно неудобный материал для возведения баррикад), а мистер Артур Брайан уверял, что в республиканской Испании «отпиливание ног консервативным купцам» дело «самое обычное». Люди, которые пишут подобные вещи, сами никогда не воюют; они, возможно, полагают, будто подобная писанина вполне заменяет участие в сражении. Всегда происходит то же самое: солдаты воюют, журналисты вопят, и ни один истинный патриот не считает нужным приблизиться к окопам, кроме как во время коротеньких пропагандистских вылазок. Иногда я с удовлетворением думаю о том, что самолеты меняют условия войны. Возможно, когда наступит следующая большая война, мы увидим то, чего до сих пор не знала история — ура-патриота, отхватившего пулю.

...

Следует сказать, что на этом участке фронта в этот период самым действенным оружием была не винтовка, а мегафон. Не имея возможности убить врага, мы на него кричали. Этот метод ведения войны настолько необычен, что нуждается в разъяснении.
Если вражеские окопы находились на достаточно близком расстоянии, начиналось перекрикива-ние. Мы кричали: «Fascistas — maricones!» Фашисты отвечали: «Viva España! Viva Franco!» Если они знали, что напротив находятся англичане, они орали: «Англичане, го хоум! Нам иностранцы не нужны!» Республиканские войска, партийные ополченцы создали целую технику «кричания», с целью разложения врага. При каждом удобном случае бойцов, обычно пулеметчиков, снабжали мегафонами и посылали пропагандировать.

Им давали заранее подготовленный материал, лозунги, проникнутые революционным пафосом, которые должны были объяснить фашистским солдатам, что они наймиты мирового капитала, воюющие против своих же братьев по классу и т. д. и т. п. Фашистских солдат уговаривали перейти на нашу сторону. Эти лозунги выкрикивались без передышки: бойцы сменяли друг друга у мегафонов. Так продолжалось иногда ночи напролет. Пропаганда, несомненно, давала результаты; все соглашались с тем, что струйка дезертиров, которая текла в нашем направлении, была частично вызвана ею. И можно понять, что на продрогшего на посту часового, бывшего членом социалистических или анархистских профсоюзов, мобилизованного насильно в фашистскую армию, действовал гремевший всю ночь напролет лозунг: «Не воюйте с братьями по классу!» Такая ночь могла стать последней каплей для человека, колебавшегося — дезертировать или не дезертировать.
Но такой способ ведения войны совершенно расходился с английскими понятиями. Должен признаться, что я был удивлен и шокирован, впервые познакомившись с ним. Переубеждать врага вместо того, чтобы в него стрелять? Сейчас я убежден, что со всех точек зрения это был вполне оправданный маневр. В обычной позиционной войне, не имея артиллерии, очень трудно нанести потери неприятелю, не потеряв самим примерно столько же людей. Если вы можете убедить какое-то число вражеских солдат дезертировать, тем лучше; по существу дезертиры для вас полезнее трупов, ибо они могут дать информацию. Но на первых порах мы все были обескуражены; нам казалось, что испанцы недостаточно серьезно относятся к войне. На позиции, занимаемой справа от нас отрядом P.S.U.C. пропаганду вел истинный мастер своего дела. Иногда, вместо того, чтобы выкрикивать революционные лозунги, он начинал рассказывать фашистам, насколько нас кормят лучше, чем их. В отсутствии фантазии, при рассказе о республиканских рационах, его упрекнуть нельзя. «Гренки с маслом! — его голос отдавался раскатами эхо по всей долине. — Сейчас мы садимся есть гренки с маслом! Замечательные гренки с маслом!» Я не сомневаюсь, что как и все мы, он не видел масла недели, если не месяцы, но фашисты, услышав в ледяной ночи, крики о гренках с маслом, должно быть, пускали слюнки. Впрочем, у меня самого текли слюнки, хотя я хорошо знал, что он врет.

Привет, это Франко. И я бы хотел устроить аукцион среди моих подписчиков и читателей. У меня есть следующий экспонат в моей коллекции. Вино 1978 года из Португалии. Я его специально купил на аукционе, перед новым годом, но оно не вписывается ну никак в мою коллекцию, ибо я коллекционирую испанские вина. Вот так выглядит бутылка размера Магнум (1.5 литра) 1978 года:

Это вино. Красное. Сухое. Урожай провинции Дяо - Португалия. Сверстник с конституцией Испании (1978), только из-за этого я его купил на аукционе. 1978 год был знаменателен для данной страны + эксклюзив бутылки заключается в том, что осталось мизерное колличество бутылок данного урожая в виде бутылки "Магнум", т.е. 1.5 литра.

Я решил сделать с этой бутылкой следующее - пожертвовать её нуждающимся (не выпить эту бутылку, а продать с целью помочь нуждающимся).

Для этого, не стоит мне отсылать деньги, или ещё что-либо. Я хочу, если разрешит @moderator, Пикабу, выложить данную бутылку на аукцион внутри данного сообщества, ибо она у меня стоит без дела, а могла бы помочь людям, если её выгодно продать, а на вырученные деньги устроить благотворительность. Хорошая же идея!

Пользователи мне напишут, сколько они готовы выложить денег за данную бутылку в личном сообщении на почту или в комментариях.

По итогу торгов с максимальной ставкой, я отдам бутылку предложившему самую высокую цену за данный лот.

Я отсылаю владельцу бутылку данного вина (на честном слове - т.е. никаких предоплат), которую он приобрел, но деньги он должен будет направить в благотворительный фонд и продемонстрировать нам, что деньги реально дошли по назначению (отчет перед зрителями):

Мне бы хотелось пожертвовать деньги: Помощь детям России (сиротам) или же в Фонд Защиты Животных. Главное, что бы ваши инвестиции принесли пользу обществу.

Отправка бутылки, будет осуществленна в ящике, "суперхрупкий груз" - DHL или любой вип почтой за мой счет. С покупателя остаётся одно - пожертвовать деньги в фонд за предложенную стоимость бутылки вина. Думаю, что меня не кинут и правда всё это осуществится!

Поэтому, все кто хотят, хоть как-то переделать "глупый барский подарок", в действительно что-то нужное, то пишите мне на почту:

Dmaespanya@gmail.com

Или же оставляйте комментарии (реальный ценник даже опытные спецы не могут предположить, ибо такое встречается в таком формате - редко).

С Уважением,

Франко.

Привет, это Франко.

Извиняюсь за отсутствие - болел немного. Хотя для вас я приготовил кое что особенное, а именно, я вам покажу, как выглядит Верховный суд Испании в Мадриде. Находится он во дворце Барбары Браганзы.

Если честно, я в нём бывал пару раз до этого, поскольку я всё же связан с миграционным юридическим правом, а тут была возможность пройтись с товарищем, по всем кабинетам и почти всем залам, где идут слушания, "особых дел" Королевства Испания. Сам суд с улицы, я не стал фотографировать, ибо cейчас осень и деревья ещё зеленые. Листва закрывает дворец, в котором он находится, поэтому взял из гугла фотку сделанную зимой:

Сверху он выглядит вот так. Огроменый дворец в центре города.

В общем, всё начинается, как обычно, с КПП и прочих проверок на металлодетекторе. Дежурит везде там национальная полиция, выглядят они внушительно и с автоматами вот так: 

Итак начнём: Это главный холл, в который все попадают после КПП проверки на запрещенные предметы.

Ну собственно это я. Стою у входа в "святыню" правосудия. Вы спросите, какого черта меня туда пустили?!

Просто у меня там работает один друг и он нас пригласил в гости. Ибо делать мне собственно в данном суде нечего, так как моё место работы, это миграционная полиция на "Альфонсе 13" в Мадриде.

Как вы видите, масштабы дворца просто ебические. И вы не поверите, ведь когда-то этот замок построили для королевы Барбары Браганзы (жена короля Испании Фернандо шестого). Но суть в том, что она умерла и этот замок использовали, как монастырь и детский приют для сирот. В начале 20 века, там было 2 больших пожара, в итоге его перестроили и сделали здесь Верховный Суд Испании, который работает по сей день. Выглядит здание, жесть, как пафосно.

Ну и для справки, кому интересно. Испания, это 3 страна в мире, которая приняла конституцию. Сначала первыми США, потом Франция и соответственно Испания. Вот, как-то так.

Как вы видите, замок построен просто охренительном убранстве и некоторые элементы, удалось спасти при пожаре, вот например эту мозайку на полу. И так поднимимся на второй этаж, где находятся все залы заседания.

Залов слушаний всего 5. И каждый украшен фресками и картинами библейскими карами, за тот или иной грех (в нашем случае - преступление). В каждом зале обязательно висит Иссус, на которого смотрит тот, кто ходатайствует за стойкой допрашиваемого. Всё по фен-шую ...

И так, есть следующие залы:

1. Гражданские дела.

2. Военные дела.

3. Уголовные дела.

4. Социальные дела.

5. Судебно-административные дела.

Что бы вам обратиться возможно было в этот суд, вы до этого должны пройти все инстанции страны, что логично. Поэтому, я не знаю, насколько упорным надо быть человеком, что бы ваше дело рассматривали здесь, но слушания происходят несколько раз в неделю, и если вы хотите посмотреть на тот или иной процесс в качестве зрителя, вам нужно подать заявку и если её одобрят, то "велком", считайте вы побываете на процессе, прямо, как в "голливудских фильмах". Например, как в фильме: "Признайте меня виновным". Но скажу вам, это не так эпично, как в фильмах - скорее скучно и нудно.

Так же есть особый зал, который приготовлен исключительно для встреч Короля Филиппе 6 (действующий король Испании) и президентом или же генеральным судьей. Как видите, всё подготовленно к принятию "особой персоны страны". До Филлипе VI, здесь побывали диктатор Франциско Франко и король Хуан-Карлос I.

Мне чем-то напомнило это "Белый Дом" в Вашингтоне. "Ты просто зацени потолок в этой комнате!" (с)

Потолок в "круглом зале" приёма Короля:

Кстати, в тот момент когда я был, мне очень повезло. На месте оказался президент суда и генеральный судья - о чём-то совещались административном в круглом зале (не тот, что у короля).

Я набрался наглости и решил попроситься с ними сфотографироваться, в чём мне не отказали (а думал пошлют в задницу).

Мы с ними поболтали, я им рассказал, что я юрист по мирационному праву, в чем они очень удивились, что я выбрал настолько узкую специальность, особенно их удивило-то, что я именно занимаюсь беженцами исключительно.

Ну и собственно сам президент суда за работой. Не плохой у него кабинет:

Как вы можете видить, на убранство суда, как я уже и говорил - не скупились нисколько. Например, это оригинальное стекло 18 века с гербом Испании. Я для сравнения сижу на диване. Высота его настолько огромна, что я просто не смог бы сфоткать его при всём желании в полный размер.

В этом же коридоре есть опять же мозайка на полу, но поскольку её занесли в список Юнеско, то теперь даже судьям и прокурорам запрещено по ней ходить. Уот так уот!

На потолке висят люстры и фрески, думаю по сотне тысяч евро за штуку. Такое чувство, что если продать этот дворец кому-то целиком, со всем содержимым внутри, то можно, мне кажется, внешний долг Испании закрыть нахер, ибо суд, напоминает собор Святого Петра в Ватикане.

"Кони с Фемидой" на фреске, изображают правосудие и кару, над теми, кто совершил преступление. Для всех дантистов и адвокатов, уже заготовленно место в аду ...

Ну и в конце, покажу вам комнату с флагами. Здесь стоят флаги всех областей и автономий Испании, так же флаг самой Испании и Евросоюза. Прикол в том, что многие спрашивают, а уберут ли флаг Каталонии, на что мне наш проводник сказал - "хуй знает" =)

На этом всё, надеюсь было познавательно и интересно. Сорри, за большое количество фоток с собой, ибо фоткал в инстаграмм для себя и заодно решил вам показать.

Всем чао-чао!