О переводной фантастике весны — конспирология, метапроза и Война Правок
Какая реальность на самом деле стоит за терактами 11 сентября 2001 года, кто скрывался под именем Килгора Траута и чем знаменит вирус под названием Король в Желтом — читайте об этом в обзоре Василия Владимирского, посвященном новинкам переводной фантастики.
Кристофер Прист. Американская история
Во время теракта 11 сентября 2001 года британский научный журналист Бенджамин Мэтсон потерял свою возлюбленную — но и двадцать лет спустя он все еще точно не знает, при каких обстоятельствах та погибла. Девушка могла оказаться среди пассажиров «Боинга» «Американских авиалиний», который врезался в Пентагон, однако официальные лица не готовы ни подтвердить, ни опровергнуть эту теорию. Жизнь идет дальше, но по профессиональной привычке систематизировать информацию Бен продолжает собирать факты о трагедии — без фанатизма, в фоновом режиме. И чем дальше, тем меньше его устраивает версия, оглашенная в 2004 году американской комиссией по расследованию теракта. Почему конструкция башен-близнецов, рассчитанная на куда большие нагрузки, не выдержала таран и пожар? Почему небоскребы обрушились внутрь себя, а не завалились на бок, по направлению наименьшего сопротивления? Что за взрывы слышали первые свидетели? Почему наблюдатели, видевшие атаку на Пентагон, описывали военный самолет, а не «Боинг»? Что стало с черными ящиками самолетов? И так далее и тому подобное — вопросы множатся, а ответы американских бюрократов не выдерживают критики.
Действие романа Кристофера Приста разворачивается в альтернативной вселенной: например, Шотландия здесь в одностороннем порядке вышла из состава Соединенного Королевства и вступила в ЕС как отдельное государство (писатель, надо сказать, пророчит распад Великобритании уже не первое десятилетие, как минимум со времен романа 1977 года «Сны об Уэссексе»). Но отталкивается автор от материалов реальных независимых расследований, что придает книге слегка сенсационный, даже скандальный оттенок. Бенджамин Мэтсон, человек с рациональным складом ума, никак не может нащупать почву под ногами: слишком много противоречивых свидетельств и мелких деталей, которые не укладываются ни в официальную версию событий, ни в один из популярных конспирологических сценариев. И тут на выручку приходит эксцентричный профессор Кирилл Татаров, персонаж, будто сбежавший со страниц классического НФ-романа «золотого века». Гениальный американский математик русского происхождения, работающий в области, связанной с квантовой механикой и теорией поля, он предлагает Мэтсону взглянуть на катастрофу с новой точки зрения: события 11 сентября и история событий 11 сентября — не одно и то же. Между двумя этими версиями реальности существует ощутимый зазор, но на будущее мира влияет только одна из них. «Если ситуации определяются людьми как реальные, они реальны по своим последствиям. Иными словами, толкование ситуации порождает действие». Если человек искренне убежден, что некое событие случилось, он действует так, будто это событие действительно случилось. Откровение так себе, в духе Капитана Очевидность, особенно для журналиста, много лет профессионально работающего с нарративами. Однако чудесным образом эта фраза не то чтобы успокаивает Бена, но помогает ему примириться с потерей, переключиться с личной трагедии на более общие материи.
«Американская история» сильна не фабулой и не идеями, все это как раз довольно тривиально. Кристоферу Присту удалось другое: точно передать ощущение жизни внутри антиутопии, с неявной цензурой, правительственными заговорами, политическими убийствами, кровавыми и бессмысленными войнами по надуманному поводу, где люди тем не менее могут наслаждаться простыми радостями и бытовым комфортом, не задумываясь обо всем этом, выкинув лишнее из головы. Антиутопия антиутопией, а жизнь жизнью — еще две параллельные реальности, которые успешно сосуществуют в одной точке пространства-времени.
Филип Хосе Фармер. Венера на половинке раковины
В 1990-х романы Филипа Фармера издавали в России пачками — особенно повезло циклу «Мир Реки», основанному на «философии общего дела» Николая Федорова. Но со временем поток иссяк: после 2009 года на русском языке, не считая любительских малотиражек, вышла всего одна книга американского фантаста. Появление сборника «Венера на половинке раковины» — еще одно «громкое возвращение», хотя, конечно, по значимости до возвращения Харлана Эллисона не дотягивает.
Роман, давший этой книге название, интересен не столько сам по себе, сколько скандальной историей появления на свет. Впервые «Венера» вышла под именем Килгора Траута — сквозного персонажа и альтер эго Курта Воннегута, неудачливого писателя-фантаста и космического путешественника. Роман с таким названием мельком упоминался в книге «Дай вам Бог здоровья, мистер Розуотер», и Фармеру пришло в голову развернуть краткую аннотацию в полноценное законченное произведение. По воспоминаниям Ф.Х.Ф., он загорелся этой идеей в первой половине 1970-х, с трудом достучался до Воннегута и получил неохотное разрешение на использование псевдонима. Автор «Бойни номер пять» терпеть не мог фантастику, не горел желанием, чтобы его имя связывали с этим видом литературы, но после долгих уговоров по телефону все-таки смягчился. Фармер же Воннегута, напротив, любил нежно и трепетно, а с Килгором Траутом себя не без оснований идентифицировал. «Основное различие между Траутом и мной заключалось в том, что я пусть немного, но зарабатывал, и ни один из моих рассказов не появился в пошлых порнографических журнальчиках, где, в случае Траута, они выступали в качестве заполнителей места между фотографиями голых или полуголых женщин», — признается Фармер в предисловии к переизданию «Венеры». Тут он слегка кокетничает. Его рассказы неоднократно публиковались в «Плейбое» — конечно, это не журнал «Норки нараспашку», но с фотографиями полуголых женщин там все ОК. Более того, в конце 1960-х Фармер выпустил два романа в порнографической серии издательства «Essex House» — получилась, правда, скорее фантастическая пародия с элементами нуара, но это как раз вполне в духе Траута.
Когда «Венера» вышла, критики, разумеется, начали гадать, кто же скрывается под псевдонимом — и некоторые предположили, что это сам Воннегут, а кое-кто даже неосторожно похвалил его за смелый эксперимент. Закончилось история печально: создатель образа Траута отозвал разрешение и даже пригрозил судебным иском, если Фармер попробует продать права на экранизацию романа. Впрочем, «Венера» заслуживает внимания не только благодаря ауре скандала: на страницах этой книги Фармер во многом предвосхищает культовый «Путеводитель для путешествующих автостопом по Галактике» Дугласа Адамса. Главный герой, плейбой Сайман Вагстафф, отправляется в бесконечное космическое путешествие с собакой Анубисом, совой Афиной и неизменным банджо после того, как чистоплотные инопланетяне продезинфицировали Землю, утопив человечество в волнах нового Всемирного Потопа — так же, как Артур Дент из цикла Адамса отправляется в космическое путешествие с неизменным полотенцем и путеводителем после уничтожения Земли инопланетянами, прокалывающими скоростную межзвездную магистраль. Оба героя ищут Смысл Жизни, Вселенной и Всего Остального, и оба, что характерно, находят — но радости находка не приносит ни тому ни другому. Нарочитые жанровые штампы Фармер обыгрывает с очевидной иронией — порой грубоватой, но вполне воннегутовской. А вот сюжетные повороты напоминают скорее абсурдистские трюки сценаристов «Монти Пайтона»: понятно, с одной стороны, почему некоторые критики приписали «Венеру» Воннегуту, а с другой — почему сам Воннегут, сторонник четкости и логики, остался от книги не в восторге.
«Он вошел в историю научной фантастики как этакий Христофор Колумб использования таких методов, как метапроза, рекурсивная проза, пародия, стилизация, вымышленные биографии, фанфикшен, „мамкьюментари-проза“ и все такое прочее», — пишут Майкл Крото и Рис Хьюз в послесловии к «Венере». Все это вполне применимо и ко второму роману сборника, «Другому журналу Филеаса Фогга», — стоит только включить в список еще и такой субжанр, как кроссовер. Фармер пересказывает знаменитую историю путешествия вокруг света за 80 дней как один из эпизодов запутанной шпионской игры двух противостоящих инопланетных рас, каждая из которых стремится к «завоеванию Земли во благо землян». Автор перемешивает героев из разных романов Жюля Верна и добавляет к ним персонажей Артура Конана Дойла — ну а в цикле «Семья из Ньютоновой Пустоши», к которой относится «Журнал», в одну пеструю толпу собираются практически все викторианские «супергерои» и множество реальных исторических персонажей, от Ньютона до Тарзана. По сути, Фармер проводит тот же эксперимент, который много позже повторил в формате комикса Алан Мур в «Лиге выдающихся джентльменов». Увы, успешные последователи спешат забыть своих предшественников-неудачников. Свинство, конечно. Но мы-то теперь знаем, откуда у этого кроссовера ноги растут.
Чарльз Стросс. Оранжерея
Одна из самых популярных «формул бессмертия», о которых любят поговорить фантасты, связана с созданием двойников. Надо всего-то разобрать тело человека по атому, а потом собрать заново, попутно омолодив, подлатав изношенное сердечко, восстановив утраченные зубы и конечности. Если вдуматься, это, конечно, эрзац: двойник может унаследовать память, характер, личность, но останется лишь копией, как ни бейся. Однако такие мелочи не заботят героев «Оранжереи» Чарльза Стросса. Граждане его постсингулярного мира будущего искренне уверены, что живут веками, а не передают эстафету череде идентичных доппельгангеров, просуществовав день, час или пару минут.
У персонажей «Оранжереи» есть другие, более насущные проблемы. Там, где технологии позволяют изменить человеческое тело, отрастить дополнительную пару рук или ног, никто не мешает изменить личность, вмешаться в работу памяти и мозга. И однажды граждане утопической Насущной Республики замечают, что что-то забыли. То ли какое-то событие, то ли какую-то историческую персону — компьютерный вирус, получивший имя Король в Желтом, вычеркнул этот факт из коллективной памяти. Они бы, наверное, и вовсе не обратили внимания на зияющую прореху, если бы не маргиналы, параноики, отщепенцы на периферии вселенской паутины, сохранившие неотредактированные воспоминания. Ну а дальше модернизированные версии вируса начинают плодиться как тараканы, создавая все новые «информационные пузыри», изолированные версии реальности — и разгорается Война Правок, в которую вовлечено все человечество, давно покинувшее Землю и живущее среди звезд.
Главный герой Стросса — ветеран этой самой Войны Правок, добровольно отказавшийся от травмирующих воспоминаний, не то военный преступник, не то жертва геноцида, а может, и то и другое вместе. Для продолжения терапии ему предлагают принять участие в социологическом эксперименте: дело в том, что историки будущего парадоксальным образом знают больше о повседневной жизни человека 1950-х, чем первой половины XXI века. Чем проще работать с информацией, тем легче ей манипулировать — в итоге цифровые архивы либо сфальсифицированы в политических и рекламных целях, либо наглухо зашифрованы. Группа исследователей планирует заполнить лакуны, реконструируя жизнь человеческой общины начала третьего тысячелетия, и набирает добровольцев из числа ветеранов. Вот только вместо всесторонней реконструкции нашей эпохи получается злая карикатура на консервативный американский пригород, где аборты запрещены, абьюз и домашнее насилие поощряются, а за нарушение негласных правил виновных могут подвергнуть суду Линча. Тут герою (да и читателю) самое время насторожиться — и не зря. Понятно, что на самом деле ни к истории, ни к социологии этот псевдонаучный эксперимент отношения не имеет. А к чему имеет, мы узнаем в финале книги.
Если кратко, то в романе «Оранжерея» Стросс говорит прежде всего о манипуляции памятью и манипуляции сознанием — как о главном инструменте любого авторитарного режима. Не то чтобы шибко оригинально, Джордж Оруэлл придумал свое Министерство Правды еще в 1940-х, автор «Оранжереи» просто поднял проблему на новый технологический уровень. Зато вытеснить из сознания страх смерти, экзистенциальный ужас перед небытием героям этой книги удается самостоятельно, без помощи навороченных компьютерных вирусов и неповоротливого репрессивного аппарата. И вот о том, как это у них получилось, действительно хотелось бы узнать подробнее.
Автор: Василий Владимирский
Источник: https://gorky.media/reviews/konspirologiya-metaproza-i-vojna...
Другие материалы:
Смертельная слава — 9 известных актеров, которые погибли во время съемок
«Молчание ягнят» — в чем фильм устарел, а в чем остался прогрессивным?
Предтечи фантастики — Роберт Льюис Стивенсон. Странная история доктора Джекила и мистера Хайда
Мартин Скорсезе снимет второй в своей карьере фильм об Иисусе
«Бойцовский клуб» — как Дэвид Финчер продал бумерский сюжет иксерам
«Ваш роман вам принесет еще сюрпризы» — о специфике фантастического в «Мастере и Маргарите»
Классика кинофантастики — «Контакт» (1997), реж. Роберт Земекис
В производство запущен сериал «Рыцари Сорока Островов» — по роману Сергея Лукьяненко
210 лет Рихарду Вагнеру – композитору, считавшему, что гению можно все
Слышу голос из прекрасного далёка — 7 любимых всеми песен Евгения Крылатова
Какие фантастические сериалы смотреть в июне 2023 — Чёрное зеркало, Ведьмак, Звёздный путь и другие
Русская классика в мультфильмах — Аксаков, Пушкин, Чехов, Салтыков-Щедрин, Лесков, Гаршин, Гоголь
От Душечки до Харли Квинн — 10 легендарных блондинок в истории кино
Литературные игры Роджера Желязны — «Стальная пиявка» сестра «Стальной Крысы»?
Классика кинофантастики — «Запретная планета» (1956), реж. Фред М. Уилкокс
