Глава 10 Беглец (часть первая)
Витя отшатнулся, и зацепившись ботинком за корень, едва не упал. В первый момент показалось, что незнакомец возник от взмахов его палочки, из ниоткуда – как в сказках!
Потом, на ум пришло более вероятное объяснение:
– Вы… Вы сбежали?
Привалившись к сосне, незнакомец улыбался совершенно по-ребячески – рот до ушей. В глазах сверкали озорные искры. С легкомысленным видом он беззаботно развёл руками, будто отвечая: «ты же видишь».
– Как?! – воскликнул Витя.
– Ну, как… Ногами – ухмыльнулся тот.
Витя – машинально – глянул на перебинтованное бедро незнакомца. Марля была истрёпанной и грязной, почти чёрной. Бурое, засохшее пятно крови расползлось по всей повязке. По штанине от неё тянулась тёмно-красная полоса.
«И он ещё улыбается?» – Витя недоверчиво посмотрел на беглеца и только теперь отметил его бледность и смертельное изнеможение, чёрные круги под глазами, будто очки.
Незнакомец хоть и бодрился, но стоял едва-едва. Вблизи Витя мог разглядеть беглеца теперь более детально.
Среднего роста, лет тридцати, он словно был соткан из строгих, резких линий. Подбородок – конус, или пика; скулы – края отточенных лезвий, руки – два длинных клинка, острые плечи. Даже взмокшая, изогнутая чёлка на лбу походила на косу – дотронься, и порежешься.
– Вы пришли за этим? – показал Витя палочку. – Вы видели меня там?
Незнакомец протяжно вздохнул.
– Не видел. И не за этим.
Витя уставился на него в полном изумлении. Беглец же легонько кивнул, указав ему за спину:
– Это ближайшая тут деревня. Отлежаться вот надумал, да сил подкопить. Не поможешь?
Ожидавший другого ответа Витя, не сразу вник в его слова. И даже оторопел ненадолго. А затем – осознав – встрепенулся, и просветлел, как солнечный зайчик.
– Да! У нас дома есть погреб! И чердак ещё тоже!
Незнакомец покачал головой:
– Нет, не в самой деревне.
Витя осёкся, с озадаченным видом, и беглец пояснил:
– Если меня там найдут, то будет очень плохо. И ладно если только мне одному. Но, и остальным ведь тоже. Особенно тому, кто спрячет меня в своём доме. Ты понимаешь, рыжик?
«Мгм, веснушки заметил» – хмыкнул Витя, и привычно снял шапку, демонстрируя густую, чёрную шевелюру.
Беглец, конечно, удивился. Но, совсем не так бурно, как реагировали другие. Видимо, на яркие эмоции у него уже не доставало сил, поэтому он ограничился лишь вымученной улыбкой:
– Вот и тем более, не хочется загубить такой феномен. И вообще, чтоб сожгли всю деревню.
Витя почувствовал холодок внутри, пальцы неосознанно скомкали шапку. Незнакомец, увидев это, тут же поспешно добавил:
– Нет, я путал след. Увёл его в другую сторону, за реку. Думаю, меня ловят на том берегу. Но, рано или поздно всё ж прочешут и деревни поближе. Хотя…
Он призадумался на мгновение, глядя в землю.
– Третьи сутки уже пошли… Странно, что до сих пор не обыскивают… Вообще, странного много.
– А что ещё? – с замиранием спросил Витя.
– Немцы меня ждали – констатировал беглец. – Знали, какой дорогой я пойду. И даже последить пытались.
– Вас кто-то значит, предал! – жарко вскинулся Витя.
– В точку, рыжи… – махнул беглец указательным пальцем и запнулся. – Хм. Даже и не знаю, как тебя называть.
Лесную чащу прорезал далёкий женский крик: тревожный, панический, испуганный.
– Ви-и-и-тя!
Незнакомец метнул взгляд на ряды берёз, осин и кустов скрывавших деревню. Витя быстро обернулся.
– Витя, где ты?! – надрывалась женщина.
Витя раздражённо выдохнул.
– Мама? – спросил незнакомец.
– Да… – с напускным безразличием ответил Витя.
– Витя, отзовись! Сейчас же! Ты слышишь?! – в голосе отчётливо сквозили нотки отчаяния.
Незнакомец выжидающе смотрел на Витю.
– Ну, слышу! – нехотя откликнулся тот.
Вдалеке суматошно затрещали ветки. Беглец отступил назад, готовый скрыться за сосновым стволом.
– Мама! – закричал Витя. – Поойдёшь ближе, убегу дальше!
Хруст резко оборвался.
– Витя… – произнесла мама устало. – Вернись домой.
– Зачем?! – выпалил Витя.
– Просто вернись… – мама будто слабела. – Я волнуюсь.
– Оставь его, не дёргай! – раздался голос бабы Сейды, низкий, угрюмый.
И Витя вздрогнул, озираясь – казалось, ведьма стоит где-то рядом.
– Так ведь опять уйдёт же! – воскликнула мама.
– Не уйдёт – хмуро ответила баба Сейда. – Он не малый, и не глупый.
Колдунья говорила спокойно, сурово, но слышно её было лучше и ближе, чем маму.
– Дай одному ему побыть! – продолжала ведьма. – И себе не рви душу.
Мама всхлипнула, невнятно пробормотав что-то.
– Ступай, ступай – велела баба Сейда. – Не бойся.
Вновь послышался треск ветвей, но судя по звуку шагов, мама уходила обратно.
– Соседка – пояснил Витя, наткнувшись на вопросительный взгляд незнакомца. – Колдунья.
И вдруг, оживился, осенённый внезапной догадкой!
– А вы ведь тоже?! – взмахнул он палочкой. – Вы такой же?!
Беглец воззрился на него с искренним удивлением.
– Что… Колдун? – и рассмеялся задорно, и открыто. – Хорошо бы! – тут же скривившись, с тихим стоном поправил грязную повязку на бедре, осторожно переместив вес тела на здоровую ногу. – Нет. Иначе, и горя не знал бы! А ты значит, Виктор. Ну, будем знакомы. Георгий.
И протянул Вите ладонь. Витя чуть помедлил, а затем, натянув шапку на голову, неловко пожал беглецу руку. Было непривычно – взрослые с ним никогда так не знакомились.
– А отчество? – спросил Витя.
– Я такой старый? – весело парировал беглец. – Не надо отчества. Просто Георгий. Ну, если уж так нужно какое-то дополнение, то – Плотников.
– Совин – представился и Витя. – Витя Совин.
Георгий испытующе посмотрел ему в глаза, будто глянул в самую душу. И одобряюще кивнул, вмиг став серьёзным.
– Ну, значит так тогда, Виктор: дела семейные тебе лучше уладить. Чтобы мама не боялась, и не следила за каждым твоим шагом. Да и вообще, нервная обстановка дома может нам с тобой помешать.
– А что мы будем делать? – Витя чувствовал, как его пробирает дрожь, но не от страха, а от предвкушения чего-то нового, захватывающего, увлекательного и таинственного. – Искать убежище? Но, если не в деревне, то где?
– Рядом, естественно – Георгий неопределённо мотнул головой, указав на лесное пространство вокруг. – И боюсь, что не искать, а строить. Так быстрее выйдет. Из лапника можно сделать хорошее гнездо.
Он тронул пышную, хвойную ветвь над своей макушкой.
– Я там дальше набрал уже охапку. Но, сам понимаешь, это только то, что на земле лежало. Оно опрелое, сырое. А по деревьям лазать я сейчас не мастер – нарочито небрежно Георгий скользнул пальцами по окровавленной штанине.
И лицо его при этом передёрнулось волной острой боли.
– Топор, Виктор, нужен. И тот, кто этим топором веток нарубить сумеет – Георгий говорил легко и благодушно, хотя дышал всё тяжелей. – Словом, без помощника никак мне. Надо ведь, чтоб и присмотрел потом за мной, если совсем ослабну. Потому вот и держусь возле деревни.
– Я помогу! – воскликнул Витя. – Топор дома есть!
– И лопату – улыбнулся Георгий. – Выкопаем яму, обложим лапником. Накроем сверху ветвями и землёй побольше. И будут царские покои. С периной и крышей.
Мечтательный тон последних слов на миг заглушил всю его усталость. Которая, видимо, изматывала ещё сильнее от осознания, что полноценный отдых будет нескоро…
– Лопат у нас вообще полно! – радостно расцвёл Витя, и застыл, остолбенел, внезапно озарённый яркой мыслью.
Георгий насторожился, глядя на него.
– Подождите… Не надо ничего копать! – просиял Витя. – Идёмте! Скорее! – махнул он палочкой и кинулся вглубь леса.
– Куда? – удивлённо спросил Георгий.
– Недалеко тут! – Витя захлёбывался от восторга. – Там всё уже для нас готово! Прям, как специально!
– Гм… Ты уверен? – в голосе Георгия сквозило пусть и учтивое, но сомнение.
– Конечно! – вскричал Витя. – Вы сами убедитесь!
Внутри – в груди и животе – словно выстрелила тугая пружина, погнав его вперёд. Витя с хрустом смял чахлый куст на пути, и живо завертел головой по сторонам, прикидывая дальнейшее направление среди сосен и елей.
– Туда! – ткнул он палочкой, задав курс по диагонали через мешанину зелёных и серых колючих ветвей, меж которыми едва виднелись тёмные стволы деревьев.
Витя устремился в чащу, как сорвался с поводка. И тут же сзади, в плечо ему вцепилась хваткая ладонь, накренив всё тело набок. Витя быстро обернулся, оказавшись лицом к лицу с Георгием.
Тот поудобнее перехватился за его плечо, как за опору, а другой рукой смахнул пот со лба, и мягко, деликатно усмехнулся:
– Три вещи нам с тобой, Виктор, на дорожку.
– Какие…? – Витя непонимающе хлопнул глазами.
– Первое – кивнул Георгий. – Идти придётся молча. В лесу голоса, сам знаешь, как слышны бывают.
Витя нервно сглотнул, вспомнив эхом разносившиеся крики полицаев.
– Я… Хорошо. Я понял – приглушённо выдавил он.
– И дирижировать бы тоже поменьше… – скосил Георгий взгляд на палочку у Вити в кулаке.
«А то будет взрыв?!» – едва не ляпнул Витя, чувствуя, что разговор вот-вот коснётся главной темы.
По крайней мере, главной – для него.
– …Всякое такое мельтешение может быть видно издалека – обыденно закончил Георгий, по-дружески сжав Витино плечо.
И – совершенно не глядя более на палочку, отпустил хватку. С видимым усилием распрямился. Морщась, потёр поясницу, шумно переведя дух.
Сбитый с толку Витя подождал пару секунд, глядя, как Георгий оправляет на себе пиджак. Затем, несмело напомнил:
– А третье? Вы говорили, три вещи.
– Да, а третье, давай-ка разговаривать на «ты»! – глаза Георгия лукаво блеснули. – А то, говоришь мне «вы», и оглянуться тянет: вдруг, я не один, и за мной толпа.
Витя опешил. Это было для него совсем уже в новинку. Мать и отец – единственные взрослые, кого он называл на «ты» до сей поры. Такое предстояло крепко осмыслить.
– Ну, двинулись? – ободряюще спросил Георгий.
«Ага! Идёмте!» – так и просилось с языка. А сказать иначе не получалось даже через силу. Поэтому Витя лишь быстро кивнул. И резвым скачком сорвался с места – в переплетение ветвей, стволов, кустарника и молодых побегов клёна, рябины, ели и ольхи.
Лесную гущу пронзали прямые, ровные лучи солнца – как на живописных картинах. И от того немногочисленная зелень – мох и хвоя – выглядела не по-октябрьски сочно. Кора деревьев же, и вовсе, будто покрылась слоем сусального золота, став похожей на сверкающие доспехи.
Чаща вдали тонула в призрачном мареве туманной дымки.
А за ней, казалось – лишь только туда проникни – и увидишь райский мир волшебных лесных существ и духов.
В иные дни Витя верил в это до трепета и мандража. И крался по лесу, стремясь как можно тише подобраться к манящей сиреневой пелене, чтоб не спугнуть возможных эльфов или гномов.
Вероятно, и сейчас следовало передвигаться столь же аккуратно, избегая обширных солнечных пятен меж деревьев. И больше держаться в тени, в прохладном сумраке, где янтарные стволы сосен становятся угольно-чёрными. И с ними так легко будет слиться, если вдруг возникнет опасность.
Нырнув под сень широкой кроны тополя, Витя оглянулся, вполне готовый к тому, что не сразу заметит Георгия. Уж он-то точно идёт осторожно и скрытно, скользя в полутьме.
И увидел его, неспешно хромающего прямо по центру прогалины, залитой солнцем. Впереди, отделённая тонкой, тенистой полоской, начиналась ещё одна такая же травяная площадка, почти лужайка. И Георгий поковылял к ней, на ходу опуская воротник пиджака, очевидно поднятый ранее в попытке хоть как-то согреться.
Он шёл, блаженно жмурясь, подставляя лицо под тёплые лучи. Георгий наслаждался, заслуженно балуя себя после очередной холодной ночи. И наверняка, стремясь напитаться солнцем про запас.
Витя поёжился, сам того не желая. Последнее время даже в избе ночами было зябко. И это под крышей! В кровати, с двойным одеялом! Каково же приходилось Георгию в лесу? В его положении ведь и костра не разведёшь.
Сколько Витя выдержал бы на его месте…? Да и любой другой?
Он вспомнил Трофима. А ведь тот не получал ранений, не терял сознания. За ним не гнались, не стреляли вслед, и в плен его не уводили. Трофим всего лишь страху натерпелся на болоте, да попал под грозу. И всё-равно – трясся потом, дрожал по возвращению. Даже плакал. И к лесу не подходил почти месяц.
Представить Георгия таким Витя не мог при всём живом воображении. Он сильный, смелый, это да. И он – другой. Непохожий ни на кого из знакомых. Ни на маму, ни даже – в памяти – на отца.
Его поведение, манера общения – всё отличалось от того, к чему привык Витя. Нет, он конечно и раньше встречал взрослых, которые говорили с детьми на равных. Дело не в этом.
Витя затруднялся сформулировать свои ощущения более точно – не позволял малый возраст. Георгий просто был для него не такой. Странный. Непонятный. Необычный.
«Непредсказуемый!» – возникло в памяти, слышанное иногда от старших, слово.
Вот! Теперь он ясно понял, что его смущало и держало в недоумении. Георгий, буквально, на каждом шагу, делал и говорил совершенно не то. Действия и поступки Георгия не вписывались ни в какие рамки, и не поддавались Витиной логике, ну просто совсем.
Взять самое очевидное: пригибаясь от ветвей, он посмотрел на палочку в руке. Страшная мощь. А Георгий к ней равнодушен! Безо всякого притворства. Сломай сейчас Витя палочку пополам, он не шевельнёт и бровью – по его виду не приходилось в том и сомневаться.
И это после того, что натворил ею два дня назад!
«Может, просто не узнал?» – мелькнуло предположение.
Да нет, сразу усомнился Витя. Гладкая, полированная – владелец свою вещь не спутает ни с чем. Тем более, такую!
Или у него другая есть? Какая-нибудь, запасная.
«Вряд ли… – отмёл Витя и эту догадку. – Его же обыскали».
А если даже и есть – зачем отказываться от старой? Да ещё так легко! Кто ж оружием бросается, как хламом?
Случалось, кто-нибудь из селян подбирал неважно спрятанные Витей собственные деревяшки, изображавшие в игре винтовку или пулемёт. И попросить их вернуть бывало стыдно. А потерять, лишиться – жалко.
И он крутился, вертелся неподалёку, надеясь уловить момент и стащить драгоценную палку. Которая могла стрелять лишь в его воображении. Не то, что у Георгия!
Так может, и он стесняется сказать напрямую? Боится выглядеть смешно, и нелепо? Взрослый мужчина забирает у мальчишки тонкий штырёк, размером с тростинку – ещё бы!
«Но, нет! – одёрнул себя Витя – Он ведь теперь знает, я был у реки, и видел, на что способна эта палочка! И значит, не стану над ним смеяться».
Он снова оглянулся на скором ходу. Георгий с трудом переступал через трухлявое бревно, мешала негнущаяся нога. Уловив Витин взгляд, он с лёгкой усмешкой пожал плечами, мол, такие дела – быстро не могу, ты извини уж.
И Витя, вдруг, смутившись, отвернулся.
Может, наоборот, это Георгий сейчас смеётся над ним и его дурацким прутом, раздобытым где-то там в лесу?! И про которого он навыдумывал себе невесть знает что?
Да, были взрывы. А если Георгий и правда, разбрасывал бомбы? Хитро, скрытно, исподволь?
«Так осколков не нашли же!» – вспомнил он сразу.
Тогда, возможно, это взрывался динамит, спрятанный по лесу в разных местах. Так часто делают партизаны. Георгий мог ведь привести своих преследователей на заминированный участок!
«А палочка тогда при чём тут? – немедленно возникал следующий вопрос. – Зачем он махал ею?»
Витя осмотрел палочку ещё раз: ровная, простая…
«Он подавал кому-то знаки! – сверкнула новая мысль – Сообщникам, которые дёргали ручку взрывного устройства! Своим друзьям! Партизанам! Сам же говорил, что мельтешение видно издалека! А дядь Георгий точно партизан. Кем ещё он может быть? Потому, его и ловили!»
Ну, ладно, хорошо, а сломанные деревья? А вырванное с корнем? Это как?! Витя нахмурился, плотно сжав губы. Здесь, напрашивался лишь один вариант: на стволах, и под корнями тоже были заложены сверхмощные заряды.
«Почему же друзья тогда не пришли ему на помощь?» – никак не успокаивался червячок сомнений.
Из-за того, что силы оказались неравны!
Это представлялось вполне убедительным. Один или двое сообщников ничем Георгию помочь не могли, лишь себя бы погубили. И наверно, побежали предупреждать партизанский отряд – перебираться далеко в другое место. А то, вдруг, Георгий не выдержит пыток…
Витя чуть замедлил шаг – Георгий огибал спутанную поросль дикого шиповника, слегка задержавшись.
С отчаянием подумалось: ведь если всё действительно так, то он остался тут совсем один! На много сотен лесных километров! Без оружия, припасов, раненый, голодный… До палочки ли ему сейчас?! Кем, в его глазах, выглядит Витя, размахивая ею перед лицом, словно, какой-то ребёнок?
И устыдившись самих своих мыслей, Витя поспешно сунул палочку за пазуху, во внутренний карман. К фотографии отца.
Будет ещё время расспросить обо всём напрямую, решил он. И о том, кто такой Георгий, и как сбежал из плена. Ну, и про палочку между делом…
Впереди показался небольшой просвет. И серебристым переливом зазвенело весёлое журчание. Витя широко и счастливо заулыбался, громким шёпотом крикнул вполоборота:
– Почти пришли! Немного осталось.
(продолжение главы - завтра)
