Новый "телефон"
Протостихи
Прочитала только что книгу К. Чуковского "От двух до пяти", вернее, её часть, рассказывающую про детские экикики – манасоподобные детские протостихи,порою лишенные норм языка и иногда смысла. И вспомнила творения из нашего детства, тоже своего рода протостихи:
Записанные на память родителями напевки, исполненные мною мною в дошкольном возрасте:
1) Тири-пири,кыргыздар,
Или-пили мажарлар.
Камбаркан,камбаркан,
Жамгыр жана чагылган .
(То есть просто набор национальностей, название танца и погодных явлений)
2) Ох жайлоо, ох жайлоо
Кыргыздын сонун жашоо!
(просто песенка о жайлоо и о том,что жизнь кыргыза замечательно)
3) Чолпонай,Салкынай,
Куралай,Жылдызай.
(просто перечисление имен с одним окончанием)
Ещё было несколько напевок,где чередовались венгерские и кыргызские слова,но сохранилась только одна:
4) A bogár repül,
Коңуз учуп баратат.
(и так повторяла по 20 раз,а это всего лишь "летит жук" на двух языках)))
5) Ак алма,кызыл алма
Бул Алима.
Жашыл алма,сары алма
Бул Назима.
(белое яблоко, красное яблоко это Алима,а зелёное и жёлтое яблоко это Назима,смысла никакого, просто рифма)
А ещё как-то я узнала,что Мажарстан (Венгрию) можно называть не только Модьорорсаг,но и Мадьяристан.
И придумалалась сама собой напевка:
6) Мажарстан, Мадьяристан,
Модьорорсаг, Мадьяристан!
А это было летом,на жайлоо,и в итоге этот протостих выкрикивали вставши в кружок все дети которые услышали это.
Эти подобия стихов распевавшиеся в подобной эпосу "Манаса'' манере были придуманы без умысла, случайно, повторялись насколько раз.
Интересно а ваши дети что-то такое наговаривали, напевали, рассказывали? А ещё интересно бы было услышать истории на эту тему тех,у кого с детства слышны два языка в среде.
ПОСЛЕДНЯЯ СКАЗКА КОРНЕЯ ЧУКОВСКОГО
Маленькие дети! Ни за что на свете
Не ходите в Африку, в Африку гулять!
Эти строки навечно врезались в память миллионов советских и пост-советских детей, которые с замиранием сердца следили за борьбой доброго эскулапа Айболита и злобного разбойника Бармалея. Мойдодыр, неумытая Федора, злобное Тараканище, Муха - Цокотуха, и многие другие герои сказок в стихах, вышли из под пера замечательного писателя Корнея Ивановича Чуковского. Его поэзия, одновременно забавная и поучительная, не только развлекала подрастающее поколение, но и мягко наставляла: надо слушаться родителей, быть чистоплотными, держаться в стороне от порока, стремиться стать лучше.
Интересный факт заключается в том, что сага о знаменитом докторе Айболите состояла не из двух частей, как мы всегда полагали, а из трёх. Заключительная часть находилась под запретом на протяжении целых пятидесяти лет. О том, почему это произошло, и будет сегодняшний рассказ.
Дело обстояло следующим образом: в 1941 году, в самый тяжёлый момент Великой Отечественной войны, Чуковский вместе с другими советскими писателями отбыл в эвакуацию в Ташкент, где на злобу дня задумал произведение под названием «Одолеем Бармалея!». Работа шла тяжело. Корней Иванович в тот момент переживал, наверное, худшие времена: один из его сыновей пропал без вести на полях сражений в ходе битвы за Москву, другой оказался запертым в блокадном Ленинграде. Угнетаемый неизвестностью, сводками с фронта, гибелью многих друзей, писатель устроился в комиссию по помощи эвакуированным детям, где ежедневно слушал ужасающие истории о разрушенных семьях и погибших родственниках. В такой атмосфере не то, что творить — жить не захочется. Работа шла урывками - от абсолютного застоя к бурной деятельности. Писатель вспоминал впоследствии, что порою работал, "как сомнамбула", едва успевая записывать рождающиеся рифмы, а временами не мог выдавить из себя ни строчки. К весне 1942 года сказка была завершена. На чтениях в Ташкенте аудитория оценила произведение весьма высоко, и этот первоначальный успех весьма взбодрил автора. По воспоминаниям современников, Корней Иванович принялся за работу, будучи полным скорби согбенным шестидесятилетним старцем, а закончил, пребывая в абсолютной бодрости духа. «Я написал лучшую свою сказку», - делился он радостью с Самуилом Маршаком.
Сюжет произведения таков: злобные хищники во главе с Бармалеем напали на мирную страну Айболита в отместку за то, что добрый доктор отказал в лечении бегемоту — убийце, злобной волчице, и знакомой нам по первой части саги зубастой акуле - Каракуле.
Однако, добрые звери собрали ополчение, и вышли на бой с негодяями. Ряд войсковых операций ополченцы сумели провести с исключительной тактической грамотностью, но подлый Бармалей и не думал отступать, взяв страну Айболитию в осаду:
Он стоит со своими удавами,
Со своими волками кровавыми.
Вкруг него павианы поганые
На траве развалилися пьяные.
...А за ним крокодилы с гориллами,
С кабанами его тупорылыми
Повторяют и ночью и днём:
«Загрызём! Искалечим! Убьём!»
Далее начинает происходить совершенно лютое безумие. Засланный людоедским Бармалеем, бегемот с самолёта расстреливает из пулемёта ежат и зайчат. В ответ на это истребительная авиация, представленная журавлями под командованием воробья, уничтожает противника. Сводки с фронтов гласят:
...А у города Эн-Эн
Мы гориллу взяли в плен
И спасли пятьсот тюленей
Из разрушенных селений...
Разумеется, потерпев поражение на поле боя, Бармалей засылает шпиона в тыл врага. Хитрая лисица выведывает, где ополченцы хранят боеприпасы, и армия вторжения овладевает стратегическим резервом. Тут - то и кранты доброму доктору. Но вдруг откуда ни возьмись появляется некий Ваня Васильчиков. Он высаживается из аэроплана и популярно объясняет злобным зверям, что блицкриг в случае со страной Айболитией не выгорит. Преследуя удирающего Бармалея, Ваня сначала разбирается с его приспешниками. Первой жертвой падает акула - Каракула:
...И всадил он Каракуле
Между глаз четыре пули…
Затем Васильчиков планомерно истребляет мохнатую гориллу, предательскую лису, и наконец настигает злодея. Тот, по старой привычке начинает давить на жалость, обещая перековаться, но звери выносят пирату и людоеду Бармалею смертный приговор- расстрел.
...И сразу же в тихое утро осеннее,
В восемь часов в воскресение
Был приговор приведён в исполнение…
В момент казни из Бармалея вытекает какая - то и вовсе дьявольская отрава, да настолько забористая, что убивает всю его армию.
...А добрые звери спаслись от заразы,
Спасли их чудесные противогазы...
После казни военного преступника звери пускаются в безудержное веселье, объедаются пряниками, орехами и сладостями, и это было бы мило - не будь предшествующей жести с массовыми убийствами. В восприятии читателя, когда он знакомится с текстом, возникает действительно резкий диссонанс от натуралистично описанных ужасов войны к детскому утреннику, где милые зверушки катаются на салазках с радуги, словно с горки.
В суматохе сорок второго года сказка, что называется, "зашла на ура". Её напечатали в "Пионерской Правде" и других газетах. Очень вдохновились этим произведением солдаты на фронте. Как свидетельствовал советский литературовед Валерий Кирпотин, Союз писателей даже выдвинул "Одолеем Бармалея!" на соискательство Сталинской премии. Вот тут-то и нашла коса на камень. У товарища Сталина была одна неприятная особенность - он предпочитал лично знакомиться с произведениями, попавшими в премиальный список, а не делегировать кому - либо эту заботу. Прочтя сказку Чуковского, вождь пришёл в ужас, и якобы распорядился пустить под нож весь тираж уже отпечатанной "Антологии" произведений советских писателей, куда вошёл и актуальный шедевр Корнея Ивановича. 1 марта 1944 года в "Правде" вышла разгромная статья доктора философских наук Павла Фёдоровича Юдина, руководителя ОГИЗ при Наркомпросе и экс-директора института красной профессуры, в которой упомянутый Юдин всячески клеймил Корнея Чуковского в целом, и поэму "Одолеем Бармалея!" в частности.
Дабы позабавить читателя, позволю себе несколько выдержек из этой статьи: "...Чуковский перенес в мир зверей социальные явления, наделив зверей политическими идеями "свободы" и "рабства", разделил их на кровопийцев, тунеядцев и мирных тружеников. Понятно, что ничего, кроме пошлости и чепухи, у Чуковского из этой затеи не могло получиться, причем чепуха эта получилась политически вредная...
К. Чуковский наделяет зверей всеми качествами и навыками, необходимыми для людей, ведущих войну: они умеют летать на самолетах, умеют стрелять из зениток, минометов, они управляют танками, знают тактику боя - разведка, засада, десант, шпионаж и предательство.
Звери оснащены всеми современными средствами войны, у них настоящие самолеты - истребители и штурмовики, у них настоящие танки, зенитки, минометы, автоматы, пулеметы. Бегемот стреляет из скорострельного пулемета, орангутан - из миномета, макаки летают на штурмовиках и т. д...
...Чуковский в своем рассказе сместил все реальные понятия и представления...
...Пляшут гуси с индюками
И ромашки с васильками…
И с лопатою топор
Прискакал во весь опор.
Этим — после стрельбы в детей из пулемета — никого не развеселишь и не утешишь... Нельзя смешивать эти вещи друг с другом".
Ну что же, друзья, есть в словах критика определённая доля истины, потому что давненько не доводилось мне читывать более безумного произведения. Неудивительно, что сказка "Одолеем Бармалея!" исчезла отовсюду на долгие годы. Впрочем, первая и последняя главы запрещённой поэмы в виде отдельных стихотворений входили в детские сборники Корнея Ивановича. История закончилась в целом хорошо: хоть Чуковский перестал писать детские сказки, и затаил обиду на товарища Сталина, печататься в дальнейшем ему это нисколько не мешало. Ну а советские дети сохранили свою психику в порядке, так и не узнав об истинном финале противостояния Айболита и Бармалея.
***
ч/б иллюстрации В. Басова из Ташкентского издания книги делают градус неадеквата ещё выше
P. S. Текст моего друга. Обычно пишет на околоисторические темы. Кому интересно - ищите "За рулём историк".
На волне президентских выборов в Республике Беларусь. Отрывок из сказки Корнея Чуковского:"Тараканище"
Вот и стал Таракан победителем,
И лесов и полей повелителем.
Покорилися звери усатому
(Чтоб ему провалиться, проклятому!).
А он между ними похаживает,
Золоченое брюхо поглаживает:
«Принесите-ка мне, звери, ваших детушек,
Я сегодня их за ужином скушаю!»
Бедные, бедные звери!
Воют, рыдают, ревут!
Но однажды поутру
Прискакала кенгуру.
Увидала усача,
Закричала сгоряча:
«Разве это великан?
(Ха-ха-ха!)
Это просто таракан!
(Ха-ха-ха!)
Таракан, таракан, таракашечка,
Жидконогая козявочка-букашечка.
И не стыдно вам?
Не обидно вам?
Вы — зубастые,
Вы — клыкастые,
А малявочке
Поклонилися,
А козявочке
Покорилися!»
Испугались бегемоты,
Зашептали: «Что ты, что ты!
Уходи-ка ты отсюда!
Как бы не было нам худа!»
Только вдруг из-за кусточка,
Из-за синего лесочка,
Из далёких из полей
Прилетает Воробей.
Прыг да прыг!
Да чик-чирик,
Чики-рики-чик-чирик!
Взял и клюнул Таракана —
Вот и нету великана.
Поделом великану досталося,
И усов от него не осталося.
P.S. На фоне того что сейчас происходит в Беларуси, я просто оставлю это здесь. Белорусам удачи и мира!
Милла Йовович прочла "Муху-Цокотуху" на русском языке
Американская актриса русско-сербского происхождения Милла Йовович прочитала детское произведение Корнея Чуковского "Муха-Цокотуха" на русском языке в рамках акции "Сказки на дому".
Бродский на злобу дня или маркеры судного дна
Дева тешит до известного предела -
Ближе к ней не подойти, чем на два метра.
Сколь же радостней прекрасное вне тела:
Ни от туч не заразишься, ни от ветра.
Вот и прожили неделю карантина.
Как сказал мне старый раб перед таверной:
"Лучше гречки только гречка со свининой".
Взгляд, конечно, очень варварский, но верный.
Понт шумит за черной изгородью пиний,
Понта шум - он тоже в общем нейролептик.
На рассохшейся скамейке - Старший Плиний,
Пара масок... две перчатки... антисептик...
В магазине был, вожусь с большим пакетом,
Взял себе еды, сухого корма псине.
Что в Ломбардии, мой Постум, или где там,
- Неужели до сих пор на карантине?
Здесь в глуши поменьше шансов заразиться,
В мегаполисе - изрядно хватишь горя.
Если выпало в Империи родиться,
лучше жить в глухой провинции у моря.
От заразы далеко и от закона,
Руки мыть не нужно, рыскать, суетится
Говоришь, что все врачи тут фармазоны?
Фармазонщик мне милей, чем врач-убийца.
Этот вирус переждать с тобой, гетера,
я согласен, но давай-ка без обиды:
брать гречихой с покрывающего тела -
неприлично в эти мартовские иды.
Вот лежит купец из Азии. Толковым
Был купцом он - деловит, но незаметен.
Умер враз - коронавирус. По торговым
Он делам сюда приплыл, а не за этим
Чуковский
Крокодилы в крапиву
Забилися,
И в канаве слоны
Схоронилися.
Только и слышно,
Как зубы стучат,
Только и видно,
Как уши дрожат.
Карантин, карантин, карантинище.
А вот и наше все, Пушкин подъехал:
Китай. Он самых лучших правил,
Когда короной занемог,
Он уважать себя заставил
И лучше выдумать не мог.
Его пример другим наука.
Но боже мой, какая скука
На карантине - день и ночь,
Не уходя из дома прочь.
Какое подлое коварство
На карантине зависать,
Сознательно давить бунтарство,
Вздыхать и думать про себя:
Когда же черт возьмет тебя.
Ну и естественно, как и все остальное хорошее, это тоже не мое, а сперто вот тут: ЖМЯКАТЬ ТУТ
В Питере шаверма и мосты, в Казани эчпочмаки и казан. А что в других городах?
Мы постарались сделать каждый город, с которого начинается еженедельный заед в нашей новой игре, по-настоящему уникальным. Оценить можно на странице совместной игры Torero и Пикабу.
Реклама АО «Кордиант», ИНН 7601001509