До революции японские няни пользовались популярностью у русской аристократии - они чрезвычайно ответственно относились к своим обязанностям (тем паче, что в Японии всегда к детям было особое отношение, так как они - "дар богов") и на них можно было положиться. В годы Русско-Японской войны многие из них были оторваны от своих воспитанников, что иногда становилось причиной ужасных трагедий - известны случаи, когда амы, оторванные силой от своих воспитанников, кончали жизнь самоубийством.

..."Японских нянь было не оторвать от русских детей, ставших для них родными детьми. Слышались истерические рыдания, дети цеплялись за своих «тетя Дзио» и «мама Оку». Тут Каваками показал свое лицо самурая. У него, оказывается, заранее была приготовлена своя «полиция», которая беспощадно отрывала японских женщин от русских семей. Одна молоденькая японка с криком вырвалась от них, она спрыгнула на прибрежный лед, добежала до парящей полыньи и...

- Вечная память..., - перекрестились русские"...

(Валентин Пикуль, "Крейсера").

Поучительная история о том, как российские военачальники накануне войны вешали красивую лапшу на уши Государю Императору относительно диспозиции и состояния войск - и русской армии, и армии противника. Великий князь Александр Михайлович вспоминал события накануне русско-японской войны, в ходе которой русский флот понес катастрофические потери: «Тучи все более и более сгущались на Дальнем Востоке. Тогдашний военный министр генерал Куропаткин произвел «инспекторский смотр» наших азиатских владений…

Если бы ему можно было верить, то наше положение на Дальнем Востоке представлялось совершенно неуязвимым. Японская армия не являлась для нас серьезной угрозой, продуктом пылкого воображения британских агентов. Порт-Артур мог выдержать десятилетнюю осаду. Наш флот покажет микадо, «где раки зимуют»… Не было никакой возможности спорить с этим слепым человеком. Я спокойно выслушал его доклад, с нетерпением ожидая, когда он его окончит чтобы немедленно ехать в Царское Село. «К черту церемонии!- думал я по дороге к Никки, - русский Царь должен знать всю правду!»

Я начал с того, что попросил Никки отнестись серьезно ко всему тому, что я буду говорить.

«Куропаткин или взбалмошный идиот, или безумец, или же и то, и другое вместе. Здравомыслящий человек не может сомневаться в прекрасных боевых качествах японской армии! Порт-Артур был очень хорош, как крепость, при старой артиллерии, но пред атакой современных дальнобойных орудий он не устоит…Остается наш флот. Позволю себе сказать, что в прошлом году, во время нашей морской игры в Морском Училище, я играл на стороне японцев и, хотя я не обладаю опытом адмиралов микадо, я разбил русский флот и сделал успешную вылазку у Порт-Артурских фортов!» — «Что дает тебе основание думать, Сандро, что ты более компетентен в оценке вооруженных сил Японии, чем один из наших лучших военачальников? Русский Император не имеет права противопоставлять мнение своего зятя мнению общепризнанных авторитетов!»

Я вернулся к себе, дав себе слово никогда не давать более советов».

Вырезка из газеты "Московский Листок", год, к сожалению, неизвестен, скорее всего 1905-й.

Обратите внимание, как изменились шотландские овчарки (колли), с начала XX века по настоящее время.

37-я пехотная дивизия - в 20-х числах августа 1904 года высадилась в Мукдене в составе I армейского корпуса.

120 лет назад, случилось локальное сражение, не оказавшее сколько-нибудь важного влияния на ход бушевавшей в то время войны, но, уверен, весьма важное для каждого из его участников. Вероятно, для многих это был самый важный день в жизни. Самый важный и самый последний. 10 марта 1904 состоялся героический, во многом самоубийственный, бой миноносца «Стерегущий» с японскими кораблями.

«Помилуй нас, Бог Всемогущий,
И нашей молитве внемли!
Так истребитель погиб «Стерегущий»
Вдали от родимой земли»

Если вы не читали об этом конфликте совсем ничего - советуем, хотя бы, пробежать глазами наш цикл статей. Ежели и этого не желаете делать, то ситуация на начало марта 1904 года была примерно такова: "Варяг" с корейским другом закончились месяц назад, и в том же Порт-Артуре вдруг начали понимать, что шапками самураев закидать не получится.

К началу марта русская эскадра в пока еще не осажденной крепости успела таки пострадать от атак японцев – три суръёзных корабля (броненосцы «Цесаревич» и «Ретвизан» и бронепалубный крейсер «Паллада») были надолго выведены из игры. Вице-адмирал Старк хоть и не был обвинен в неудаче, но полномочия сложил – на его место прибыл вице-адмирал Степан Осипович Макаров, считавшийся одним из лучших на тот момент флотоводцев - уж в Российской империи так наверняка.

9 марта Макаров распорядился провести ночную разведку. В дозор вышли два эскадренных миноносца типа «Сокол» - «Решительный» и «Стерегущий» под общим командованием капитана 2-го ранга Фёдора Эмильевича Боссе. Флаг командующего развивался на «Решительном». Приказ по возможным столкновениям упоминал – торпедная атака противника и отход. В снарядные дуэли не вступать.

Ночь для парочки прошла тихо, туманным утром 10-го марта корабли кильватерным строем (друг за другом) возвращались в Порт-Артур. Вот с этого момента будничная операция стала очень яркой и достойной помина.

Миноносцы тип «Сокол»:

Водоизмещение полное: до 259 тонн;
Длина 57,9 м;
Скорость до 27 узлов;
Экипаж 4 офицера, 48 матросов;
Вооружение: 1х75 мм орудие; 3х47 мм орудия; 2 торпедных аппарата.

Наперерез нашим судам шли 4 японских истребителя (эскадренных миноносца). Два класса «Икадзути»: «Акэбоно», «Садзанами»; и два класса «Муракумо» (он же «Синономэ»): «Синономе» и «Усугу-Мо». За исключением несколько бОльших размеров, эти типы практически не отличались по главным характеристикам, интересным для нас:

Истребители (эскадренные миноносцы) тип «Икадзути»/«Муракумо»:

Водоизмещение полное: до 420 тонн/до 367 тонн;
Длина 68,4 м/67,7 м;
Скорость до 30 узлов (оба типа);
Экипаж 55 человек/ 50 человек;
Вооружение (после доработки в 1904 году): 2х76 мм орудия; 4х57 мм орудия; 2 торпедных аппарата.

Думаю беглый просмотр характеристик, даже человеку, который вообще не понимает, что стоит за этими цифрами, намекает о главном: к нашим кораблям очень заметно подкрадывался п*здец. Еще точнее, он летел к ним на всех парах.

Боссе принял единственно возможное решение – прорываться домой, пока есть шанс.

Две строя морских охотников неслись наперерез друг другу. Умело использовав маневр японцев, которые разделились, заходя с двух сторон и имитируя клещи, капитан «Решительного» направляет вверенные ему суда на одну из групп противника, стремясь на полном ходу уйти в сектор, простреливаемый береговой артиллерией. «Эх, проскочу!», - так мечтал Фёдор Эмильевич и мнилось ему как он на бричке с лихой парой вороных проскакивает железнодорожный переезд перегона Петербург – Царское село. Но японский командующий, капитан 2-го ранга Цуция, был опытным машинистом. «У меня хрен проскочишь!» - иероглифами мыслил потомок самураев и буравил взглядом морскую гладь.

Ведя огонь на предельных скоростях и коптя рассвет всеми трубами, эсминцы различных конструкций и подданства прилежно старались нанести противнику максимальный вред. Гостям с островов это удавалось лучше – огонь был сосредоточен на идущим вторым «Стерегущем» и после первых же залпов в 6-40 утра один из снарядов противника повредил два котла в машинном отделении русского миноносца. Корабль начал стремительно терять ход, отставая от «Решительного» и становясь все более удобной мишенью для в разы превосходящего численностью и судов и орудий, противника. Вскорости вода из очередной свежей пробоины в корпусе залила топки кочегарки №2 и корабль перешел от использования тепловой энергии на дожор угасающей инерционной.

Боссе принимает решение продолжать отход на вырвавшемся из клещей «Решительном». За этот «маневр» Фёдора Эмильевича потом долго еще будут «клевать». Эпитеты, уверен, приводить не нужно. От грома из столицы "сбежавшего капитана" спасет Макаров, заступившись, и обоснованно объяснив, что если бы Боссе принял решение драться, то поминать пришлось бы оба судна. Правда, история умалчивает, как именно офицер договаривался со своею совестью.

Достигнув порта, раненый командующий, успеет доложиться адмиралу Макарову и потеряет сознание. Степан Осипович с эскадрой поспешит на выручку с двумя легкими крейсерами, но станет лишь свидетелем конца миноносца «Стерегущий».

Пока сотоварищ спешил за подмогой/спасался(смотря кого об этом спросить), экипаж отставшего миноносца максимально дорого продавал свои жизни. Уже вначале сражения прямым попаданием была уничтожено единственное 75 мм орудие – снаряд снес половину ствола и, разорвавшись, убил весь расчет. Потеряв главную ударную силу и уже расставшись с подвижностью, рассчитывать на удачный исход боя не приходилось даже очень наивным парням. Абсолютно точно затащить этот бой было нереально. Даже если бы сошелся один шанс на миллион и шальной «лаки панч» из 47 мм калибра вызвал бы детонацию в пороховом погребе одного из миноносцев противника. Устоять и против оставшихся троих не было бы никакой возможности. Как не могло быть и речи о надежде дотянуть до прибытия подмоги.

К этому моменту уже погиб командир корабля, лейтенант Александр Семёнович Сергеев – вражеским снарядом его наблюдательный пост на мостике был превращен в декорации к постапокалиптическому фильму. Умирая, с перебитыми осколками ногами, лейтенант отдавал распоряжения до последнего вздоха. Читал, что прощальными словами лейтенанта был полуприказ, полувоззвание: «Истребитель не должен попасть в руки врага!». Несмотря на то, что этим же снарядом и парой последующих убило оставшихся трех офицеров корабля, никаких колебаний не возникло – ведь еще в начале боя Андреевский флаг был гвоздями приколочен к мачте намертво. Сдаваться никто не собирался ни тогда, ни позднее.

В 7-10 утра замолчало последнее орудие миноносца – 47 мм пушку сорвало с лафета и она своим падением довершила жуткую картину на палубе небольшого судна. Частично затопленный корабль, не подавая признаков жизни, покачивался на зыби. Носовая часть решительно вся была разворочена до неузнаваемого состояния. Полотно «Ад на морской глади» дополняли ампутированные взрывами конечности и тела по меньшей мере двух десятков человек. Затопление достигло жилой палубы, на которую решился бы ступить только аквалангист. Кормовая часть, на которой лежали всего несколько трупов у повернутого и подготовленного к работе торпедного аппарата, лишь отчасти «освежала» композицию. Могильным памятником над остовом судна возвышались изрешеченные и искореженные трубы. Но это никого не радовало, даже японцев. Осматривавший миноносец мичман Ямазаки из призовой команды сделал вывод: «Вообще положение миноносца было настолько ужасное, что не поддается описанию».

Четыре истребителя Страны восходящего солнца получили разное количество повреждений. Головной «Акебоно» схавал 27 снарядов. Немного везения, и разорвавшийся в непосредственной близости с патронным погребом снаряд мог раскрасить небо над Желтым морем новыми красками. Но не задалось – взрыв разворотил только капитанскую каюту. Окутанный паром и дымом миноносец вышел из боя еще когда «Стерегущий» огрызался огнем. Будь у российского корабля исправно 75 мм орудие… Эх, чертово сослагательное наклонение. «Сазанами» получил 10 попаданий, не сказавшихся на мореходности судна, но вынудивших и его отвалить из артиллерийской дуэли для устранения поломок. Остальные два корабля получили незначительные повреждения.

Призовая команда в 8-10 утра взяла уже совсем не миноносец на буксир. Возможно, сказалась рачительность японцев, которые умудряются из мусора острова строить. Но стать трофеем «Стерегущий» «не захотел» - уже видя приближавшейся пары легких крейсеров спешащего на помощь Макарова, корабль вздрогнул и пошел ко дну. На часах стрелки показывали 9 часов 7 минут. В японском «Описании военных действий флота на море в 37—38 гг. Мейдзи» сказано, что затонул он в 7 милях к востоку от маяка Ляотешань. Истребители под знаменем Микадо ушли к крейсировавшей неподалеку броненосной эскадре, наши крейсера отвернули под защиту береговых батарей.

Из всей команды чудом выжило 4 матроса (Юрьев, Хиринский, Осинин и Новиков), попавших в плен в бессознательном состоянии. Уже на суше, в Японии, в Сасебо, им вручили послание от адмирала Императорского флота Японии, «Отца флота», морского министра Японии Ямамото Гомбэя: «Вы, господа, сражались храбро за свое Отечество и защищали его прекрасно. Вы исполнили свой тяжелый долг как моряки. Я искренне хвалю вас, вы — молодцы.»

Позднее, вдова лейтенанта Сергеева писала в Токио запрос о судьбе команды, Ямамото ответил и ей: «Изъявляю глубокую симпатию всему экипажу русского миноносца «Стерегущий», который выказал храбрость и решительность в бою против нашего более сильного отряда». Именно вдова высказалась по поводу «бегства» Боссе, и на защиту капитана 2-го ранга пришлось вставать Макарову.

В Александровском парке Петербурга был установлен памятник памяти подвига экипажа миноносца «Стерегущий». Но тут есть «косяк». Поданная английским журналистом «утка», что по данным японской стороны два выживших матроса (Новиков и Бухарев) заперлись в машинном отделении и открыли кингстоны, была проглочена всеми. Придумали эскиз памятника, получили Высочайшее соизволение, но… выяснилоcь, что на миноносце не было кингстонов. В итоге Николай II распорядился: «Памятнику быть!» Но без надписи, описывающей подвиг. Эскиз менять не стали.

Это не единственный памятник команде «Стерегущего». Еще один установлен в … Японии. Стела черного гранита с надписью: «Тем, кто больше жизни чтил Родину». Как по мне – такое уважение от врага дорогого стоит!

«Не важно, как ты жил, важно как ты умер!»

Часто именно так и бывает. Помянем тостом и доброй чаркой моряков, полностью выполнивших долг перед Родиной!