Стефан Шульц, когда нагрянул с рабочим визитом в Урюпинск, очень быстро решил дела с торговыми партнерами, а до следующей встречи в Москве, все еще оставалось четыре дня.

"Два из них посвящу Урюпинску."— подумал Шульц, и отправился в пешую прогулку по городу.

Порассматривал могилки на кладбище, перекусил в "Жили-были", прогулялся по центру — посидел на коленях у бронзовых бабушек-вязальщиц, и забрел в переулок Яйцебазы. Вечерело, пошел мелкий дождик, и не взявший зонтика Шульц стал искать укрытие от непогоды.

Вдруг, Стефан услышал звуки игры на рояле — исполняли что-то из Шопена. Шульц направился к источнику звука. Музыка исполнялась отменно, явно на хорошо настроенном рояле. И действительно, через минуту поисков, Стефан набрел на маленький магазинчик с вывеской "Продаются рояли".

Шульц был большим любителем классики, и сам играл на пианино неплохо, и даже подумывал о покупке рояля.

Войдя в торговую лавку, мужчина премного удивился: на десяти квадратных метрах магазинчика, только и умещались: стойка с кассовым аппаратом, письменный стол и несколько стульев. Не было ни роялей, ни динамиков, откуда могла бы доноситься музыка, ни двери в подсобку, где, на худой конец, могло бы стоять что-нибудь звуковоспроизводящее.

— Здравствуйте, — поприветствовал Шульц седого продавца, с усами как у Александра Второго, и бэджиком на сорочке, сообщающим, что старика зовут странным именем Тервер Рогач,— Вы роялями торгуете?

— Добрый вечер, господин Шульц, — улыбнулся Тервер, — ими - родимыми.

Стефан на мгновение остолбенел, а после спросил:

— Простите, я разве называл Вам свое имя?

— Что вы! — весело рассмеялся усач, — Разве у вас имелась такая возможность? Все просто — потенциальных клиентов на наш товар можно по пальцам счесть...на всей планете, и, конечно же, мы их всех отлично знаем.

— Я думал, кхм, что рояли покупает немного больше людей. — только и сумел промямлить Шульц.

— Обыкновенные рояли, безусловно, — кивнул продавец, — "рояли в кустах", много реже. Вы уж простите, сие пояснение на магазинную вывеску не уместилось.

— В каких-таких кустах? — вытаращился на "Александра Второго" Шульц.

— В ракитовых, терновых, часто в зарослях шиповника, иссык-кульской эфедры...

— Стоп! — поднял руку Стефан. Поднял и вторую, помассировал пальцами виски, проверил пульс, прикинул вероятность того, что сошел с ума, — откуда раздается музыка вообще?

— Шопен то? Из полыньи, когда кусты ее мокрые от дождя, тогда рояль Шопена играет.

— А когда травка-могильник мокрая? — спросил Шульц, и удивился уже собственному вопросу..ведь не о том думал вообще.. а о чем?

— Когда могильник?— присвистнул продавец, — тогда тоже Шопен...похоронный марш.

Стефан дооолго смотрел на старика, не в силах вымолвить ни слова, и потом сказал:

— Я какие-то неправильные вопросы задаю, так может долго продолжаться, просто объясните мне то, что считаете нужным...

— Будете возвращаться в гостиничный номер,— улыбка так и не сходила с уст Тервера, — увидите кусты чертополоха напротив ларька "спортлото", остановитесь у него и дослушайте "Половецкие пляски" Бородина до конца, это и будет Ваш "рояль в кустах".

— А, ммм, ну ладно, я что-то Вам должен за него?

— Должен, господин Шульц, — внезапно посерьезнел "Александр Второй", и в его голосе появились стальные холодные нотки, — должен. Хорошо Вам добраться до номера, будьте здоровы!

Стефан вышел из магазина, так ничего и не поняв, и направился в гостиницу. Проходя мимо ларька "спортлото", он действительно увидел возле него кусты чертополоха. Остановился, провел рукой по все еще свежим колючим бутонам, и "Половецкие пляски" дивного исполнения на рояле, которого он так и не увидел, заструились ему в уши.

"Как же хороша жизнь, даже в самых своих безумных проявлениях!"— подумалось Шульцу, когда умолкли последние аккорды мелодии, а в трех сотнях метров, на пути в гостиницу, на тротуар рухнул ветхий балкон старого купеческого дома.

Впервые я познакомился с принцем, когда ему исполнилось двадцать лет.

Наша волнительная встреча произошла на поле битвы подле стен столицы, во время общей контратаки на полчища одержимых, которых опальный Архиканоник Вольдус использовал для своих темных целей, омрачив торжество царственного опрыска. Прорыв элитного отряда рыцарей во главе с наследником трона к лидеру одержимой орды изначально имел мало шансов на успех. Придворные маги своими чарами их, в лучшем случае, удвоили. Что же до меня, фактора, который было невозможно просчитать, то я со своим воинством обеспечил гарантированную победу, ударив во фланг беснующимся ордам. Мои Сокрушители, облаченные в тяжелую техномагическую броню, методично прошли по улицам столицы, разя топорами и синим пламенем всякого, кто посмел встать у них на пути. Отдаю должное воинским навыкам принца: пока я прорывался к нему, ломая стены и круша своей булавой кости вопящих ублюдков, он смог не только прорваться до Архиканоника, но и выжить в дуэли с Носителем Секретов из его личной стражи.

Задержись я на пару мгновений - и для храбреца королевских кровей все было бы кончено. Противник с зашитым ртом не станет разглагольствовать над поверженным, но живым противником.

Поэтому моя булава впечаталась в живот Носителя Секретов в тот самый момент, когда он готовился опустить здоровенный двуручный меч на приходящего в себя наследника престола. Немногие существа могли пережить подобный удар, однако, проклятый телохранитель Архиканоника смог встать. Пришлось упокоить его следующим ударом, активировав молниевое навершие булавы. Вольдус даже не стал умолять меня о пощаде. Не знаю как, но он узнал меня.

- Этого я не предвидел... - прошептал он окровавленными губами, после того как я вонзил ему в грудь изогнутый клинок. Пленитель Душ, древнее оружие, позаимствованное мной в руинах древнего храма, исправно выполнило своё предназначение, и я извлек из рукояти кинжала багровый стержень с душой Архиканоника. Нельзя было допустить его перерождения под знаменем демонических хозяев.

- Я Эрик. - просто представился принц, когда я повернулся к нему.

Вскоре наши объединенные силы вычистили улицы города от скверны одержимых, и я смог увидеть своего императора. Императора, который двадцать лет назад приказал казнить меня. Мне и моим идеям механизации не нашлось места в государстве, которое купалось в милостях богов. Старый Архиканоник особенно настоял на этом. Теперь, после стольких лет, я думаю, что этот спектакль был спланирован Вольдусом заранее. Ведь в то время он входил во внутренний круг Первосвятейшества. Справедливости ради, я сам допустил грубую ошибку. Не стоило считать Вольдуса другом, работающим на благо Империи. Не стоило распинаться о перспективах объединения некромантии и механики. Как бы то ни было, я сбежал, не без посторонней помощи, конечно, и оказался выброшен на переферию, озлобленный и одинокий. Однако, при помощи техномагии и некромантии можно существовать даже в пустыне.

И вот я смотрю в глаза старого императора и слышу, как его губы судорожно шепчут слова сожаления. Когти демона-убийцы уже сполна наказали его за ошибочное решение прошлого. Что же, мои чувства удовлетворены, и все мои дела здесь завершены. Я смогу взять из столицы всё, что мне требуется для дальнейших изысканий и никто не осмелится встать у меня на пути. Из соседней комнаты доносятся сдавленные всхлипы, и я решаю заглянуть туда. В полумраке покоев я обнаружил императрицу, которая готовится принять вуаль вдовы. Благодаря её заступничеству годами ранее, я смог выбраться из темницы и сбежать. Я благодарен ей, в том числе и за то, кем я сейчас являюсь. Она подняла на меня глаза в немой просьбе, но я ничего не мог сделать для её мужа, даже если бы хотел. Это, безусловно, эгоистично, но мертвым все равно. В дверях я столкнулся с Эриком. «Однажды мы понадобимся друг другу», —вот что я ему сказал тогда, вручая искусно сделанный амулет в виде черепа.

Второй раз я повстречал Эрика, прозванного Мудрым, спустя 15 лет. Крепкий 35-летний мужчина, владыка Империи, герой, любящий муж и отец, он стоял напротив меня, не понимая, как такое могло случиться.

После моего вмешательства, Империя кардинально сменила курс. Безудержная машинная экспансия, принудительное переселение Иных рас, попрание веры и божественности - их можно было понять. Я мог бы гордиться своим царственным последователем. Под его руководством люди овладели азами техномагии в масштабах, о которых мне приходилось только мечтать и достигли пика своего могущества. Некоторой долей спокойствия Империя была обязана мне - в конце концов, все демонические орды осаждали мои пустынные владения на протяжении пятнадцати лет в тщетной попытке освободить душу Архиканоника. Как мне поведал один из демонов в попытке отстрочить своё развоплощение, незадолго до гибели от моих рук Вольдус стал аватаром Разрушения, соединив в своём теле две души: свою, человеческую, Темнейшего Владыки. Теперь обе души томились в стержне, который, будучи облачён во всевозможные защитные контуры, хранился в самом надёжном месте – у меня под бронёй.

Там, где спасовала грубая сила, на выручку пришла хитрость. Вместе со всеми доступными мне силами я появился на стенах столицы именно в тот момент, когда два тыловых легиона Империи, совращённых демонами, готовились начать штурм. Нам удалось сдерживать противника достаточно долго, чтобы пять верных легионов смогли дойти до столицы и снять осаду. Пусть ради этой победы и пришлось пожертвовать всем, что я имел. Мои пустынные владения навсегда погрузились в демоническое царство, чтобы взорваться там неконтролируемой мана-бомбой. Я надеюсь, что смог нанести вотчине демонов достаточно урона. Однако, самые ценные артефакты и знания остались со мной. В прочем, порождения демонической техномагии основательно проредили наши силы. Последняя атака предателей сломила сопротивление и почти достигла Ядра, последнего осквернённого солдата удалось уничтожить в считанных метрах от величайшего творения людей. Окажись этот артефакт разрушен или, того хуже - осквернён, Империя бы рухнула в считанные часы.

Когда Эрик Мудрый приблизился ко мне, я полусидел, прислонившись к стене, куда меня отбросил последний удар демоно-механического кошмара. К счастью, своими действиями я купил достаточно времени, чтобы император собственной рукой поверг это существо. После чего уцелевшие гвардейцы в яростной контратаке отбили покои. Шесть моих уцелевших Сокрушителей образовали кольцо вокруг нас. Сквозь сквозные дыры их доспехов я видел битые витражи, но воины всё ещё функционировали. Этого было достаточно.

Искорёженные пластины доспеха издали противных скрип, когда я поднялся. Однако, левая нога не послушалась, и я был вынужден преклонить колено перед императором, которому не служил. У меня мало времени, поэтому, не слушая его вопросы, уцелевшей рукой я срываю с себя нагрудные бронепластины. Он в шоке замолкает, видя моё внутреннее устройство. Я согласен, там осталось мало от человеческой природы. Мои пальцы извлекают вместилище двух душ из бронированного гнезда. Мысленно отдаю последний приказ своим воинам – теперь император Эрик будет их командиром. Все мои знания, хранящиеся в Оракуле, так же отныне принадлежат ему.

— Это твоя ноша, Эрик. – я протягиваю ему цилиндр. Он помнит, что заключено в нём. Его лицо озаряется реши, когда его руки сжимают темницу душ. Моё дело сделано, пусть и не идеально. С чувством выполненного долга я наконец-то засыпаю. Навсегда.