Подросток на крыше
«Семь дней до школы. Если дистанционку отменят, точно придется опять ходить. Ненавижу ее. Учителя злые, как ведьмы. Придурки одноклассники, опять будут вытряхивать содержимое портфеля на пол и ржать. Или ещё какую-нибудь гадость придумают. На гадости их фантазии вполне хватает. Уроды. Ненавижу!»
Юля, шла по вечернему городу, под моросящий дождем. Никто не обращал внимания на розовощекую девочку подростка. Мало ли таких ходит. Девочка, как девочка. Юля брела на свою любимую заброшку, только там, сидя на краю крыши, она чувствовала себя свободной.
«Родителям на школу не пожалуешься. У мамы один ответ "Сама виновата". Я вечно во всем сама виновата. И в драке, которую я устроила на Дашкином дне рождения. Меня впервые пригласили, ведь я изгой, общаться со мной себе дороже. А Даша не побоялась.
Я так волновалась, выбирала наряд, стащила у мамы тушь и помаду, чтобы выглядеть не полным отстоем. А когда я пришла, девчонки начали стебаться над моим прикидом и хихикать, отпуская шуточки по поводу моих музыкальных вкусов. Я даже и не дралась, так толкнула эту лицемерку Дашу, она же первая меня и дразнила. Я же не виновата, что в два раза тяжелее и она граблями своими посуду со стола смахнула. Ну обварилась чуток, даже скорую не вызывали.
Но я была наказана. Телефон отобрали, на улицу нельзя. Только в школу и к репетитору. От репетитора не отвертеться, сразу матери позвонит. И это летом, когда все остальные отдыхают и залипают в тик-токе, я должна. Я вечно всем должна. И вечно виновата».
Юля уже пробралась сквозь отогнутый профлист в заборе, поднялась по шатающихся лестницам без перил и теперь брела по скользкой, усыпанной битыми бутылками крыше. Здесь часто собирались компании подростков для веселья и разогрева себя алкоголем. Юлька всегда замирала на первом этаже, прислушиваясь, разгоряченную алкоголем компанию было слышно издалека. В этом случае, она просто разворачивались и шла дальше бесцельно бродить по городу. Сегодня крыша была пуста и уныла.
Забравшись на парапет Юля ухватилась руками за мокрый край и свесилась, разглядывая кусты под собой. Под кустами битые кирпичи и арматура, отличный способ умереть. Кровь, покореженное тело, разбрызганные мозги, об этом не думалось.
«Не станет меня, пусть тогда поплачут. Может поймут, как мне больно. Вот, интересно, если бы сейчас мама оказалась рядом, она бы бросилась меня спасать или завела бы шарманку про то, что я всё выдумываю, и начала бы хвататься за сердце. Говорить, что она уже не может, у неё из-за меня давление скакануло, и сердце прихватило, и что я ее в могилу сведу. Или, что она от меня отказывается и отдаст в детдом. Врёт, конечно, ну куда возьмут четырнадцатилетнюю дуру, даже если родители не справляются с воспитанием. Или возьмут? Что теперь об этом думать. Домой то всё равно возвращаться нельзя.
Я уже смирилась, что мама постоянно просматривает мой телефон. Пароль туда поставить нельзя, потому что "Мы же семья! Тебе что, есть что от нас с папой скрывать?" Постоянно: куда пошла, зачем пошла, с кем разговариваешь, почему дверь в свою комнату закрываешь.
Но дневник. Дневник это уже за гранью. Дневник я им не прощу. Мало того, что они прочитали о моих сексуальных фантазиях (и как после этого мне в глаза им смотреть), так еще и...»