Актёрское мастерство.
– Нет, ну а кому сейчас легко-то? – Верзила закинул ноги на дощатый и кривой борт телеги и с хрустом потянулся. – У всех свои беды, известно – налоги, оспа вот, недород, опять же…Мор на кур! А шериф дерёт, ох дерёт…И прав по-своему: куда денешься? Будешь добреньким – пришлют другого, мало ли таких в Виндзоре! Вот и грызет наш Марвин всех кругом. А ты со своей этой ерундой к нему сейчас притащишься!
Они сидели в тенёчке под раскидистым вязом, на распряженной кривой и скрипучей телеге, полной сена и тюков кожи; дорога из Хатторпшира в Ноттингем делала здесь поворот, упершись в проросший изнутри гранитными клыками холм; вяз рос у его подножия. Кляча, которая до поры тащила этот роскошный экипаж, умудрилась расковаться на три ноги разом – и теперь, стреноженная, мирно паслась на лугу, полого спускающемуся к широкому ручью.
Мальчишку-подмастерье возница уже давненько услал в ближайшую деревню за кузнецом, поэтому компания на телеге сейчас состояла всего лишь из двух человек: самого возницы, назвавшегося Такком, высоченного и длинноногого детины с ранней плешью в шевелюре, и случайного его попутчика, сутулого, со шрамом на лице, невзрачного парня лет двадцати с вязанкой хвороста и мешком гвоздей; едущего, с его собственных слов, с ярмарки в Хатторпшире на аудиенцию к его светлости шерифу Ноттингемскому, Марвину, и ужасно боящегося ограбления – с самого начала беседы он завел речь о веселых парнях из Шервудского леса; тем паче что лес этот виднелся всего лишь в полумиле по пути.
Возница же, хоть и выглядел человеком состоятельным, ни малейшего страха не выказывал: говорил громко, в выражениях не стеснялся, и, такое ощущение, не боялся вообще никого: ни бандитов, ни шерифа, ни черта, ни прелата.
– Ну как же мне быть, сударь, – робко возражал ему попутчик, которого звали Лок из Малиновки, – ведь если наш землевладелец уже в третий раз повышает аренду против того, что записано в договоре! И с чего жить бедному арендатору? Всё зерно уходит на продажу, а на еду не остается совсем ничего…А я надумал жениться, девушку нашел славную, вот после мая свадьба как раз…гвоздей купил, для нового дома! Кто ж ещё рассудит нас, кроме его светлости?
– Ну, может, ребята из Зеленого Дома помогут? – хитро прищурившись, спросил возница.
– Зеленого? Ах, вы о бандитах из Шервуда? Как же, помогут они. Разбойники, они и есть –разбойники, сударь, кто бы что не говорил. И странно слышать от вас такие советы! Уж не причастны ли вы к их делишкам, коль не страшитесь ехать с товаром через лес?
– Но-но, парень, поосторожней. Просто я не боюсь за себя постоять, и не так-то просто взять меня за вымя, чтобы подоить: каждому советую попробовать…коли жизнь недорога, ха, ха-ха-ха! А ты что ж так насторожился? Не собрался ли уже бежать к стражникам да докладывать, мол, есть тут один, сочувствующий лесным братьям-аутло? А?
Верзила уже не лежал, развалясь. Он сидел на краю телеги, запустив руку под сено; и вряд ли рука его сжимала там пустоту.
Ло, в свою очередь, тоже сунул руку в мешок, и сидел, напружинясь: шрам на его лице побелел:
– Слушай, ты, кожевенная рожа! Не тебе указывать мне, что и как делать,ясно? Дождешься – и пойду… пойду к шерифу! И пусть тебя вздернет его светлость Гай Гисборн, как пособника разбойничьего, проклятого браконьера!
Верзила неожиданно легко выдернул из-под сена косарь на короткой ручке, рубанул от локтя, целясь нахалу в голову. Однако тот оказался ловчее – кувыркнулся через борт, рассыпая на лету свой хворост; вязанка, как оказалась, таила в своих сучковатых недрах лук и колчан, и Лок из Малиновки, едва коснувшись земли, уже натянул тетиву и прицелился в голову Такку.
– Ну что, святой отец? Или ты думал перехитрить меня? Кто же не знает святого фриара Тука, пособника аутло? Теперь и ты пойдешь со мною к шерифу, поговоришь с ним так же, как говорил со мной! А там и до твоих дружков дело дойдет…
Фриар Тук бросил косарь наземь и скорчил рожу.
– Рано, рано нам идти к шерифу! Хоть и замаскировался ты хорошо, и шрам этот меняет твою физиономию до неузнаваемости – но пока ты не научишься сдерживать свой пыл, и не полагаться на лук, как на самый весомый аргумент – не выйдет из тебя обывателя.
Так что – повторим-ка всё снова, Робин из Локсли!
