Был такой у меня приятель, Миша Макарэна. Прозвище получил из за школьного спектакля. Ему нашли кудрявый парик, как могли, более менее превратили в Минаева. Даже было похоже если не вглядываться. Это был как раз новогодний спектакль, после которого в актовом зале прошла дискотека. Что бы обучить Мишу знаменитому танцу, ушло где-то пол недели. В день икс весь зал уссывался от смеха, глядя на Миху, который с серьёзной рожей исполнял Макарэну, при этом танцуя, а вокруг были его одноклассницы на подтанцовке. Да, при этом ещё пел под фанеру само собой. Это правда очень смешно было, эх хотя б туда одну более менее нормальную камеру, не было нихуя тогда.

Как-то раз отметив у него Новый Год, вместе с родителями и друзьями, прижилась такая традиция, все более менее существенные праздники отмечались у него. Его мать готовила на целую казарму, половина этого не съедалась. Бывало что с 23 февравля могло перепасть что нибудь на 8 марта. Ну то что может долго храниться. Она правда очень много готовила, два холодильника и два балкона (если зима) были забиты под завязку. Алкоголь старались приносить свой, пить вонючий самогон его отца, хуй знает на чём я брезговал. Пировать начинали где-то плюс минус в обед и так поздней ночи. Родители у него были хоть и советской закалки, особенно батя, но с ними общаться было легко. Макарэна их любил. Правда было один нюанс. Его папашка уж очень то любил раздавать ему лещей по поводу и без, особенно если был выпимши. А за серьёзную провинность мог и по еблу дать. Как-то раз Миха где-то задержался, мобильников не было ещё в массе, батя как даст ему по еблу в прихожей, тот на жопу аж сел и задумался. Отец переживает. Запросто мог отвесить плюху за столом, при всех. При друзьях, при жене (Макарэна потом женился же ещё) при тёще и тесте. Отсаживаться на другой конец стола не помогало, идти до него было не далеко. Даже на собственной свадьбе получил подзатыльник, когда мы выгружали из машины водку. Макар задел коробкой заднюю фару и немедленно получил отцовского, правда кроме меня и водителя это никто не видел, вроде бы. Это плохо сказывалось на его сексуальной жизни с женой. Я в такие подробности никогда не лез, чужая постель это чужая постель, всё что происходит на Зелёной Миле, там же и должно оставаться. Но однажды его благоверная накидавшись сказала:

-Он не Макарэна, а Макаронина..

Намёк был на свисающую спаггетину.

Последней каплей стал его же юбилей. Все по очереди произносили унылые тосты и вот Михаил взял налитую ему рюмку водки, случайно задев бокал с шампанским. Дамы пили только шампунь или вино. Всё содержимое вылилось в салат, бокал треснул. Тут отец и правда перегнул палку, дав ему такую сильную затрещину в тот момент когда именинник осушал рюмку и даже не успел сообразить что произошло. Рюмка вылетела как пробка из его губ, в пышный бюст свояченицы, сестры жинки. Кто-то засмеялся там, пытаясь всё перевести шутку, остальные молчали, обстановка накалилась. И вот если честно я уже плохо помню что было после, вроде как сидели дальше, потому что уже вечерело, мы вышли на балкон покурить. Вдруг Макарэна начал плакать без слёз и жаловаться как его это всё достало, каждый раз одно и тоже, да ещё при жене постоянно. Я неуклюже пытался его как-то подбодрить, самыми дежурными словам что бы успокоить, понимая что толку всё равно не будет, но что-то ведь надо говорить. Вдруг он посмотрел мне прямо в глаза, чуть ли не в упор и спросил что ему делать, самым серьёзным голосом. Во мне тогда уже было около 0,6 виски, я соображал так себе и в шутку сказал:

-Да возьми, набей ему ебало!

Он продолжал смотреть в упор, но в глазах появилось какое-то безумие, сумасшедший огонёк, как будто он смотрел сквозь меня, куда-то в параллельные миры. А на улице появилась кривая улыбка. Мы вернулись за стол, я хорошо помню, что его товарищ по работе в этом момент показывал всем фокусы с картами. Как вдруг Макарэна накинулся на батю, ебаша его кулаками по лицу. Тот был к этому явно не готов и большую часть пропустил, он смотрел на карты. Но придя в себя, будучи очень тучным легко отпихнул сынка и пошёл в атаку, со словами:

-Ах ты сучёнок, былять!!

Миша зарычав бросился снова на папашку, сбив того с ног, прямо на стол. Я заорал:

-Стой, я же имел в виду не в буквальном смысле!!

В этот момент отец посмотрел на меня, дальше всё как в слоумо. Они падают, задевают стол, стол валиться на бок, все яства и вина летят на диван и ковролин. Бьётся стекло, женщины верещать, детятки плачут. Довольно скоро на пороге появились менты. Бабка снизу вызвала, ветеран труда. Что неудивительно, она могла вызвать даже если кто-то курил в парадной. Пройдёт, поздоровается, улыбнётся, зайдёт домой и позвонит.

Я сидел в кресле, в зале, под огромной картиной с каким-то кораблём. Держал в руке единственную уцелевшую вазу, обдумывал происходящее и трезвел. Шилом бритый мусор средних лет составлял протокол. Макарэна ему что-то говорил, отвечал на вопросы, вид у него было подавленный. Когда я навёл фокус, увидел его отца, который сидел в углу на стуле, с фиолетовым бланшем и смотрел на меня очень недобро. Я выждал момент и ретировался под шумок, что бы не с кем не прощаться. А Мишаня кстати с отцом после этого помирились, поговорили, выпили и больше не дрались. Какое-то время. Папа сказал, что всё сделал он правильно, понимает, накипело, он бы тоже не выдержал. Вроде бы всё наладилось, мы после этого встретились с другом, вспомнили тот вчера, от души посмеялись.

Через несколько месяцев, я позвонил ему поздравить с Новым Годом, в трубке услышал как его отец остервенело на него орал. Называя пидорасом и козлом. Макаронина бросил трубку и больше со мной никогда не общался.