Джойс любил придумать приметы. Их не обязательно было исполнять, но само упражнение поднимало ему настроение. Сегодня он думал о том, что было бы неплохо маркировать каждый прошедший день каким-то цветом, чтобы в конце года понять, каких дней было больше: тёмных или светлых. И ближайшую пятницу он был замазал чёрным, таким же глубоким, как сердце старого кальмара, который преподавал у них Океанические Конфликты. Возможно, этому дню больше подошёл бы вязкий коричневый, как жидкая грязь после дождя, или блеклый жёлтый, каким мог бы помочиться здоровый мужик, махнувший пару пинт светлого. Но важен был не оттенок, а бесконечная глубина сожалений, которых у Джойса хватало.
В первую очередь он сожалел о сорванной в аспирантуре спине, которую лечил за свой счёт, поскольку страховая не покрывала «непроизводственные травмы». Во вторую, что согласился отправиться к черту на рога, лишь бы поскорее покинуть университет. Он был лучшим на своём курсе, мог найти выход из любой специфической ситуации, поэтому его быстро взяли на проект. Даже слишком быстро, что должно было насторожить, но у него не было времени на сомнения. Дело казалось не сложнее других кризисов, с которыми ему доводилось работать. Несколько дней в резервации, общение с туземцами, поиск альтернативы старинному ритуалу, который они не проводили уже лет сто, но именно сейчас он стал настолько важен, что назрел конфликт между администрацией и племенем. Всё представлялось необычным приключением, в которое он бы вряд ли отправился при других обстоятельствах. Жаль, он так и не обзавелся подругой или другом, которые поехали бы с ним в эту глушь и разделили его страдания.
Когда он вошёл в кабинет администрации, когда в его грудь нацелились дула обрюзгших лиц, то почувствовал, насколько поспешным было согласие. Он мазнул взглядом по сидевшим перед ним существам и сразу переключился на картины, которые висели за их спинами. В первой он узнал «Девушку с земляникой» Шильмарка: круглолицая дворянка, одетая в крестьянское платье, слишком яркое и чистое для того, кто пошёл в лес за ягодами. Настоящая крестьянка берегла бы такую роскошь на свадьбу, а потом на похороны. Со второй пасторали на него глядели сонные свинки, а у ослов был такой сочувственный вид, будто они понимали, как не нравится Джойсу его положение. Он прищурился, заметив на заднем фоне рыжеволосую фигуру. «Не обращал внимания на него раньше у Дюжардена, - он глянул на первую картину. - С другой стороны, я никогда не притворялся, что мне интересна простая крестьянская жизнь. В отличие от тебя, дорогуша». Он подумал о том, что ближайшие недели его ждут спартанские условия: тепловатый душ в местной гостинице, растворимый кофе из автомата, дрожащая глазунья на завтрак...
— …мы надеемся, что вы урегулируете вопрос быстро, - услышал Джойс одного из руководителей. Его влажные подбородки потрясались от волнения. - Каждый день отсрочки стоит нам дорого.
«Интересно, его прадед был рыбой-каплей? Почему он такой оплывший? И почему они сами не начнут пасти скот? Действительно чтут те договоренности, которые заключили с местными или боятся не простоять столько в поле? А если волки? Этот колобок не укатится от волков…»
— Они выдвигали какие-то условия?
— Только одно: им нужна Ниата.
— Из вашего письма я не совсем понял, кто это и почему она так важна?
— Ниата – вымершая порода коровы. У них было заведено раз в год приносить в жертву её телёнка. Они уверены, что его дух защитит от порчи всё стадо. Варварская привычка решать любые проблемы через кровопролитие привела к тому, что в один день телят не осталось, а новые не появились на свет. Последняя Ниата умерла лет 150 назад.
— А чем хуже телята других коров?
— Если бы мы знали, то не пригласили вас, - трещина улыбки рассекла лицо говорившего. Джойс не мог решить, какой вариант собеседника ему нравится меньше: заискивающий с этой змеиной щелью под носом, или хамовато-надменный, лоснящийся избыточностью. «Небось твой дед ещё закусывал стейком этой Ниаты, а сейчас вы во всём вините дикие нравы племени».
— Ясно. Подскажите, а почему они сотрудничали раньше?
— Прошлый вождь был сговорчивее. Он понимал, что Ниата исчезли несколько веков назад, а его племя живёт сейчас, им нужны, скажем так, ресурсы для существования. К сожалению, он отправился к своим богам.
— Официально - да, но мы подозреваем переворот. Дамиан недолюбливал старика…
«Интересно, почему его имя за версту воняет Новой Европой?»
— Когда я могу отправиться в резервацию?
— Завтра. Мы выдадим вам конька.
— Конька? Почему не автомобиль?
— Слушать не станут, - Джойс отыскал на толстом лице глаза, немногим больше тех, которыми смотрели козы с картины, и внимательно вгляделся в них. Нет, не издевается, даже есть что-то похожее на сочувствие.
— Тогда сейчас я поеду в гостиницу, а завтра пришлите мне всё необходимое. Есть ещё что-то, о чём мне стоит знать?
— Вам придётся от души потрудиться. Они не любят чешуйчатых, - и снова эта щель.
Джойс поспешил покинуть кабинет, в обитателях которого было слишком много от пасторальных картин. Он перебирал в голове проблемы.
Во-первых, ему придётся отбивать зад на коньке. В седле он сидел всего один раз, и после этого несколько дней не мог ходить. Оставалось надеяться на доброжелательность племени… Во-вторых, Джойсу предстояло разобраться, молодой вождь - гений тактики, который хочет расторгнуть отношения с администрацией и освободить племя или же он радикально настроенный псих, которому действительно нужна вымершая корова любой ценой. Джойс нервно потёр запястье. Конечно, разборки между небольшим городком и кучкой аборигенов не достойны его, как кризисного дипломата, но лучше качаться в седле молоденькой кобылы, чем перекрикивать грохот мин в одной из горячих точек планеты. Ведь именно туда отправляют лучших выпускников курса, которые обстоятельно и предельно подробно объяснили деканату, почему им нужно пойти в жопу. Он тяжело вздохнул. Джойс умел решать многие проблемы, кроме собственных, которыми обрастал с интенсивностью сытой грибницы после дождя.
