Ты, плесень
— Смотри, — Яуза поддевает покрышку носком ботинка, и она лениво переворачивается.
Саня подходит, пыхая сигаретой.
— Чё там?
— Плесень. Смотри, как проело.
— А красивая! Цвет что надо.
— Мерзость, — кривится Яуза, — Её бы сжечь...
Они возятся в гараже на окраине Королёва. Гараж принадлежал Саниному деду, дед помер — вот наследник и пришёл, чтобы разобрать вещи. И Яузу с собой для компании прихватил.
Теперь тот стоит и, подняв брови, смотрит на Саню, который опускается на корточки и осторожно, как зверька, гладит пушистую плесень. К горлу Яузы подкатывает тошнота. Он вдруг чувствует гнилой, странно знакомый запах. Поднимает взгляд и приглядывается к стенам. То, что он видит, заставляет его тут же надеть строительный респиратор.
Мягкая бурая губка плесени выглядывает из металлических стыков, карабкается по инструментам и верстакам. Яузу передёргивает от отвращения.
Яуза — человек хороший, но немного больной. Так, по крайней мере, говорят. Дома у него все разложено в фанатичном порядке. Книжки стоят по алфавиту, по размеру и иногда по цвету. Пыль с полок он вытирает, смочив тряпку в растворе хлорки. Унитаз моет через день. Протирает мобильник спиртовой салфеткой. Сейчас, стоя в духоте “ракушки”, он не понимает, почему согласился пойти. Ожидал, небось, что здесь будет только пыль да ржа…
Вздрагивая от омерзения, он подходит к Сане и хлопает его по плечу. Тот уже склонился над верстаком, оглаживая плесень нежными движениями пианиста.
— Саш, это нужно уничтожить, — тихо говорит Яуза, — Надень респиратор… Этим нельзя дышать.
Саня с ухмылкой поворачивается. Он крупный, плотно сбитый, уже лысеющий. Разница в возрасте у них небольшая, но Яуза из-за худобы выглядит лет на двадцать, а Саня в свои тридцать три — на все пятьдесят.
— Хрень какая, — фыркает он, — “Уничтожить”? Ты сдурел, Яшка. Посмотри… — он вдруг делает резкий выпад и хватает соседа за капюшон толстовки. Яуза вскрикивает.
— Саша!
— Посмотри, — мужчина толкает его лицом в верстак, и Яуза выставляет руки, чтобы не ткнуться носом в плесень. Из его груди вырывается вопль.
— Посмотри, как цветет!
— Господи! — вскрикивает Яуза и выныривает из захвата, — Ты долбанулся?
Сосед насмешливо глядит на него, по-птичьи наклонив голову.
— Но красиво же, — басит он, — Посмотри!
Яуза нервно ухмыляется. Когда Саня выпьет (а он уже выпил, это ясно, как божий день), его начинает крыть. Яуза даёт себе слово больше никуда не ходить с этим человеком.
А пока всё это нужно сжечь. Он наклоняет голову к плечу, повторяя жест соседа, и смотрит в угол, где стоят канистры с бензином. Одна уже вскрыта. Интересно, там что-нибудь осталось? Он подходит, берёт канистру и взвешивает ее в руках. На верстак и покрышку должно хватить.
— Что это ты делаешь? — с подозрением спрашивает Саня.
— Помоги-ка мне. Полей…
— ТЫ КАКОГО ХЕРА ДЕЛАЕШЬ? — вдруг ревёт мужчина. Яуза замирает с ополовиненной канистрой.
— Тут всё надо сжечь. Изолируем огонь песком. Сожжём тут, я не знаю, где ещё это можно…
— Отдай! — вопит Саня и бросается к Яузе. Тот вскрикивает и роняет бензин.
Всё происходит очень быстро.
Колёсико зажигалки чиркает почти беззвучно — бензин вспыхивает громче. Саня орёт, больше от злости, чем от боли. Он вступил в горящую лужу, и теперь огонь начинает взбираться по его ногам…
Дома Яуза закрывается на все замки. От тошноты раскалывается голова, но рвота не идет. Сидя на полу перед унитазом, он закрывает лицо руками. Опять поджог. Снова. Это всё страх. Паника… Сашка получил ожоги, но он сам виноват. Сам виноват.
Всхлипывая, Яуза раздевается. Одежда отправляется в таз. Нужно больше хлорки. Жалко, ей нельзя промыть нос — запах, кажется, поселился внутри. Плесень осталась на любимой толстовке. Бурые споры пятнают рукав и капюшон. Яуза безжалостно заливает одежду “белизной”. Его трясёт.
Через пару часов раздается звонок в дверь.
На пороге стоит полицейский наряд. Тот, что звонил, выглядит устрашающе — у него военная выправка и острый, как иголка, взгляд.
— Яков Николаевич?
— А почему, собственно…
— Вы знаете, почему, — перебивает мент, — Пройдёмте.
Они садятся в машину. Полицейские хранят хищное молчание.
— Ты зачем поджог устроил? — спрашивает мент, который звонил в дверь. Он сел сзади, рядом с задержанным.
Яуза не поворачивается, тупо глядя на дорогу. Они выезжают из двора, и соседская бабулька крестит их машину.
— Соседа спасал, — тихо отвечает он, — Саня спорами надышался.
— Спорами? — повторяет мент. В его голосе слышится неприкрытая ирония.
— Напился до чертей, — продолжает Яуза, — Я психанул.
— Психанул... — говорит собеседник, — Ты, плесень…
— Простите? — Яуза вздрагивает и, наконец, поворачивается.
Мент смотрит на него в упор. Выглядит он как-то не так, как должен выглядеть полицейский. Яуза тревожно смотрит ему в лицо, пытаясь понять это несоответствие.
— Плесень, — повторяет мент. И тут Яуза замечает, что воротник его рубашки покрыт чем-то тёмным.
Невыносимый запах внезапно сжимает ему лёгкие, как рука, и из горла вырывается сдавленный стон.
В машине пахнет так же, как в гараже.
Пахнет гнилым мясом.
