Я не могу знать с благоволения каких высших сил мне удалось при жизни лицезреть столь немыслимую картину, и познать абсолютное человеческое бессилие перед ликом смерти в ее скрытой обители. Это столкновение с упокоенным в вечности непостижимым ужасом из мифических архивов египетского прошлого, события которых лишь покоятся в забвении времен и душах приверженцев эпохи божественного начала, никогда не покинет мое сознание и кошмарные сны.
Дальнейшее течение жизни, что, без сомнения, было щедро даровано мне после произошедшего в этом средоточии неведомых для истолкования сил, сейчас уже, пожалуй, граничит с невыносимым помутнением разбитого сознания и, откровенно говоря, ничего не стоит.
Оно до краев полно исступления перед всеобъятным мраком, страданием и болью, отчаянием и скорбью по моим несчастным товарищам, тела которых остались навеки замурованы в пустой бездне жуткого сооружения, вместе с адским чудовищем из ее глубин.
Это порождение ужаса, которое невообразимо для научного объяснения или хотя бы малейшего описания здравого рассудка, без доли сомнения находится там, под завалами многотонных каменных плит и смрадной пыли, веками сохранявшейся в бесконечности темных лабиринтов.
Сейчас, находясь в трезвом уме и светлой памяти, часть из которых, к счастью, не покинула меня окончательно, я полностью убежден, что это проклятое существо все ещё живо, несмотря на значительные и непоправимые разрушения, коим подверглась мрачная Наса-Кабу.
В моих скромных представлениях, на которые я могу полагаться лишь с определенной долей собственного скептицизма и мировоззрения, наша группа неосознанно высвободила стража упокоенной гробницы.
Реальность монстра не могла быть подтверждена разумным научным обоснованием, а лишь существовала и питалась на пыльных страницах древних мифов, дошедших до наших дней.
Это трагическое событие, частично лишившее мой разум способности логически мыслить и здраво рассуждать, произошло после того, как мы с Джеймсом Кевилом почти обессилевшие, а так же обескураженные страшным обстоятельством, схоронившим нашего проводника в необъятной тьме, решили пройти через длинную череду туннелей, напоминающих бесконечные карстовые пещеры.
А затем, отчаянно гонимые неуемной любознательностью и стремлением охватить таинственную безвестность, скрытую от мира живых, вторглись в древнюю гробницу, нарушив ее безмятежный покой.
Мое имя Гилберт Нельсон, а эта история обрела свое начало почти год назад. Поздно ночью 22 марта 1976 года мое спокойное вечернее уединение нарушил неожиданный телефонный звонок. Профессор Джеймс Кевил, мой старый друг и коллега в области изучения тайн Древнего Египта, взволнованным и срывающимся от нетерпения голосом поведал мне радостную новость о полном извлечении пирамиды Наса-Кабу из толщи египетских песков.
Признаться честно, я был занят решением совершенно других задач, но с определенной периодичностью читал новостные заголовки газет, хотя и не вел за этим долгожданным событием пристального наблюдения. Треугольная верхушка неизвестной пирамиды была обнаружена совершенно случайно во время раскопок на территории большого некрополя, посреди множества подземных галерей, склепов и гробниц к югу от Каира.
Скрытая под большим слоем песка, таинственная находка потребовала достаточно большого количества времени, чтобы полностью обнажить свои величественные тысячелетние очертания и в полной мере явить себя миру. Судя по известной мне информации, можно сделать вывод, что объединенная группа египетских археологов была вынуждена потратить не менее пяти лет для достижения поставленной цели.
Джеймс, полностью посвятивший свою жизнь науке и являвшийся широко известной и довольно значимой фигурой в познании истории глубокой древности, был официально приглашен на торжество по случаю такого долгожданного события. Коллега занимался изучением древнеегипетского языка, который составлял отдельную ветвь афразийской группы и был наиболее близок к семитскому течению.
На сегодняшний день этот язык давно уже как мертв и остается лишь в письменности на памятниках давно покинувшей нас эпохи, которая вопреки всем попыткам подробного исследования и тщательного анализа по-прежнему остается для людей непостижимой загадкой.
По словам Джеймса, используя свое колоссальное влияние и даже скромные финансовые махинации, ему удалось договориться с властями страны и организовать небольшую экспедицию в таинственную пирамиду, несмотря на глубокую идеологическую и религиозную приверженность египтян к отречению от этого места.
Дело в том, что пирамида Наса-Кабу, согласно сохранившимся легендам, была жутким средоточием тьмы и покоила в себе гробницу фараона Мерт-к-Хара, правившего в период между 2800 и 3000 годами до нашей эры. А именно — жестокого и кровавого тирана из далекой временной эпохи, вставшего на путь непостижимого мрака и погубившего тысячи жизней в поисках так называемого жезла судьбы.
Артефакт, согласно преданиям, обладал невероятной магической способностью исцеления, возвращал к жизни усопших людей и даже извлекал из пылающих чертогов бездны загробного мира Осириса всевозможную нечисть.
Мерт-к-Хар был жестоко убит во время очередного восстания египтян, а его тело захоронено в гробнице пирамиды Наса-Кабу вместе с найденным артефактом. По глубоким убеждениям и вероисповеданию потворствовать кровавому ужасу люди, ожидаемо, не стали. Вследствие чего покойного отказались бальзамировать или мумифицировать, отвергая любую мысль о сохранении внешнего облика и пристанища для человеческой души. Согласно нескольким легендам, объединяющимся в исходных данных, фараон успел отыскать предмет и решительным образом попытался призвать из царства мертвых приспешника бога Анубиса сквозь глубинные трещины в земле. В то время как исчадие ада начало приобретать физическую оболочку, разгневанные люди схватили чудовище и на цепях пригвоздили металлическим стержнем к стене, неподалеку от склепа.
С тех пор страж находится вместе с Мерт-к-Харом в глубине одинокой темницы, навеки упокоенной и скрытой от посторонних глаз.
Джеймс Кевил как и я, без сомнения, был человеком науки и не верил в столь исключительные предания, которые казались лишь веянием таинственной загадочности мира Древнего Египта и всех мифов, касающихся этого извечного средоточия странных историй. Безусловно, мой коллега, как и множество разных ученых, был далек от единого мнения с другими египтологами, и ко многим выводам он пришел эмпирическим путем, опираясь лишь на малую часть неопровержимых фактов. Джеймс с нескрываемой радостью решил организовать это необычное исследование с целью погружения в таинственную глубину веков, составления внутреннего маршрута по пути передвижения и поиска новых рисуночных писем в виде иероглифов, настаивая на моем безоговорочном присутствии.
Несмотря на толику сомнения в сознании, я все же не решился обойти стороной данное грандиозное событие, которое, вне всяких сомнений, гарантировало новую ступень мировой популярности и признания собственных достижений. Значительным облегчением для нас являлся тот факт, что в западной части у подножия пирамиды Наса-Кабу был обнаружен зияющий пролом, ведущий в глубокий туннель размером на порядок больше человеческого роста. Вооружившись фонарями, необходимым количеством провианта, чертежной бумагой для составления маршрутной карты, и немалой долей собственной храбрости перед лицом неизведанного, мы были готовы отправиться в путь.
В сгущающихся египетских сумерках на первый взгляд Наса-Кабу, несмотря на бесподобный величественный вид и грандиозность своего открытия, представляла собой обычную и ничем не примечательную египетскую пирамиду, сконструированную посредством плотной укладки многотонных гранитных плит и каменных блоков с песчаником разнородной структуры, распространенных в строительстве среди таинственных инженеров прошлой эры. Тем не менее должен признать, что от нее веяло какой-то необъяснимой загадочностью, настолько завладевшей моей душой, что такие глубинные и таинственные чувства были неведомы мне прежде.
Пирамида находилась в низине собственного заточения на глубине около ста метров под землей, и нам пришлось использовать самодельный лифт, который был предназначен для археологов, чтобы спуститься в этот огромный искусственный кратер и подступить к ее подножию.
У входа в большой зияющий разлом гранитной плиты, который находился неподалеку от ее западной части, нас встретил постоянный спутник Джеймса на неизведанных дорожках древней цивилизации, а по совместительству наш давний друг и проводник Асим.
Молодой коренастый араб с зелеными глазами и черными как ночь волосами. Парень, без преувеличения, частенько спасал нас в самых безвыходных и нестандартных ситуациях. И дело было вовсе не в том, что он был опытным проводником, посетившим бесконечное множество смертельно запутанных лабиринтов и таинственных туннелей, пронизывающих эти исполинские пирамиды, как и большую часть территории некрополя. Хотя и умалять данный неопровержимый факт было бы как минимум неразумно и непочтительно с нашей стороны по отношению к человеку, основа религии которого зиждется на абсолютном уважении и добропорядочности по отношению к окружающим.
Дело в том, что душа Асима, скрывающаяся под его блестящим арабским взглядом, представлялась мне не более, чем разменной монетой, ведь он был единственным страстно желающим проводником среди местного населения, который искренне был готов закрыть глаза на довольно глубокие религиозные убеждения и приверженность традициям взамен на оказание помощи старым знакомым за скромное финансовое вознаграждение.
Асим никогда не блистал умом и не изучал английский язык, а своей корявой ломаной речью был обязан лишь нескончаемому туристическому потоку, с которым был вынужден вступать в диалог, используя свой род деятельности как фундамент для разговора о продолжительности маршрута и свисающем с него ценнике.
— Мистер Джимс, я знать, что вы очень хотите попасть внутри. Но должен вас предупреждать, Наса-Кабу таит много опасность. Все местные знать об этом, но ваш друг всегда быть рядом! — промолвил Асим, когда мы вплотную подошли к проему в стене и включили свои фонарики.
— Асим, побойся бога! Я слишком давно тебя знаю, чтобы уверовать в искренность этих слов. Зато в твоей истинной цели у меня, пожалуй, нет никаких сомнений. — рассмеялся Джеймс, намекая на стопку купюр, которая переместилась в карман проводника несколько минут назад.
Молодой араб молчаливо окинул нас добродушным взглядом, а по его лицу промелькнула кроткая довольная ухмылка, явно подразумевающая согласие с этим бесспорным суждением. Вскоре мы прошли через линию разлома и погрузились в тихую обитель извечного покоя и абсолютного мрака, который был пронизан нашими фонарями и тревожными пристальными взглядами. Кромешная тьма медленно растворялась по мере движения нашей группы и смыкалась за спинами, а сам путь в неизвестность представлял собою длинный широкий туннель, конец которого едва ли мог быть различим даже при освещении мощными прожекторами. Асим молчаливо отмечал на бумаге точки пройденного расстояния, подсчет которых, судя по всему, проводник осуществлял с помощью собственных шагов и несложных математических вычислений.
Джеймс немного отстал от нас, углубившись в смрадный запах влажных стен, на которых мой друг пытался отыскать ранее неизвестные ему иероглифы с письменностью, или по крайней мере их наличие в этой безжизненной пустоте. Признаться честно, красота этих вех растворившейся во времени эпохи всегда являла для него некий высший смысл своей жизни и именно благодаря таким находкам, а так же скрупулезному и дотошному их изучению Джеймс в моих глазах всегда был Джеймсом, а не кем-то другим. Пожалуй, мне даже не удастся представить в голове, используя всю глубину своего богатого воображения, кем мог стать этот человек, если бы Египет не даровал миру все свое богатое и необъятное тайное наследие, ключ к разгадке которого до сих пор хранится где-то в недрах этих мрачных чертогов и вековой пыли.
Несмотря на скудное количество пирамид, где я имел честь побывать, и численность коих мне даже стыдно называть, в этом бесконечном туннеле я без труда смог различить странную вещь, с которой никогда ранее мне не приходилось сталкиваться. Но как только я попытался высказать свои подозрительные предположения, Асим аналогично приметил это обстоятельство и перебил мою попытку произнести эту мысль вслух.
— Друзья, этот туннель быть совсем необычным! Я никогда ранее такого не замечать! — произнёс он, спрятав чертежную бумагу за пазуху и подняв голову, — Вы не заметить это?
— Я понял мысль, Асим. Тоже подумал об этом. Ты имеешь в виду угол наклона? — поинтересовался я, осматривая положение мрачных каменных стен.
— Да, Гилбирт . Он углубляется вниз. Судя по всему, мы идти под землю. Но так же я обратить внимание на геометрию.
— Гилберт, что он имеет в виду? Я ничего не понимаю, черт побери. — Джеймс спешно приблизился к нам, когда я остановился.
— Наш проводник имеет в виду, что строители возвели этот проход не полностью горизонтальным. У него была определенная длина в плоскости, по которой мы прошли. Но сейчас я заметил, что примерно метров пятьдесят назад он изменил направление и движется вниз. Мы углубляемся постепенно и это не бросается в глаза, если не обратить внимания.
— Вы имеете в виду, что мы под землей? — растерянно пробормотал Джеймс.
— Трудно сказать. В какой-то степени мы и так были под землей, когда спустились к подножию. Обрати внимание, друг, на геометрию стен. Она совсем не изменилась, — указал я ему, освещая холодные стены фонарем, — тем не менее угол наклона другой, а вес наших тел стягивает в одну сторону под действием гравитации. Это означает что туннель изменил направление.
— Да, кажется я ощутил это... Асим, куда обычно ведут такие туннели? Насколько я помню, мы должны упереться в камеру?
— Все верно, Джимс, туннели упираться в подземные камеры или тупики.
Мы продолжали длинный путь, вздымая тысячелетнюю пыль под своими ногами и раздираемые любопытством, охватившем нас в этом лабиринте кромешной тьмы, который множество раз искривил свое направление. По моим скромным оценкам, а так же словам Асима, угол наклона не превышал одного градуса.
На удивление туннель был идеально выровнен в горизонтальной и вертикальной плоскостях, а такая невообразимая точность столь древней конструкции поражала наше воображение одним своим видом. Конечно, я давно знаком с одним из популярных человеческих заблуждений о том, что это невероятное изящество рельефов, скульптур и проходов, которыми славится это место, можно выразить лишь одной фразой — "Люди не смогли бы возвести такие сооружения тысячи лет назад, ведь у них в руках были простейшие инструменты."
Я же предлагаю мыслить значительно шире, ведь по моему глубокому убеждению инструмент не является фундаментом для технологического прогресса, коим является сам метод подхода к выполнению поставленной задачи.
Нельзя отрицать, что глубокие человеческие познания, давно канувшие в лету веков и суть которых остается загадкой, не позволяют нашему современному логическому мышлению чиркнуть искрой в надежде разогнать эту тьму, скрывающую в себе неведомые алгоритмы деятельности древних египтян.
Тем временем мы подошли к концу мрачного туннеля, оказавшись в большой круглой камере, представляющей собой абсолютно пустое конусовидное помещение, вытянутое вверх. Его пол с идеальной окружностью был покрыт большим слоем той же вековой пыли, что и туннель, а воздух стал ещё более смрадным и мы были вынуждены закрывать дыхательные пути, чтобы избавиться от охватившего нас невыносимого чувства отвращения. Пристально вглядевшись в эти каменные стены, я смог не без труда разглядеть странный небольшой рычаг или какое-то его подобие, которое луч моего фонаря случайно выхватил в кромешной тьме. Ручка одиноко висела у дальней от входа стороны на расстоянии вытянутой человеческой руки, под большим набором символов, четко выгравированных на гранитной стене.
— Джеймс, я думаю ты нашел то, что искал... — прошептал я еле слышно, побоявшись нарушать это царство тишины и атмосферу безмятежного покоя.
Друзья аккуратно подошли к длинному рычагу и изумленно осмотрели предмет, находясь в полном недоумении. Джеймс нанес символы на бумагу и присел на корточки, достав свой словарь, дабы свериться с правильностью и точностью перевода.
— Друзья! Можно я дернуть его! — улыбнулся Асим, схватившись за объект и трепеща от предвкушения.
— Да стой ты, идиот! Куда-то торопишься?! — гневно кинул Джеймс, склонив голову над книгой.
— Секунду, Гилберт... Сейчас переведу... Так что же у нас получается. Ага, вот! Тут написано следующее — "Лишь тот, кто обретет покой навеки, другим узреет жизни круг. Подумай трижды, если странник. Подумай дважды, если друг." Хм... Чертовщина какая-то. О каком круге жизни, интересно, идет речь? Может, послание какое-то?
— Не похоже... Честно говоря, я не большой знаток загадок. Но предположу, пожалуй, что это скорее предупреждение. — ответил я, немного подумав и почесав затылок, — Вот только для кого и от чего? Странно...
— Ну, мистер Джимс. Моя очень хочет нажать! — слезно молил Асим, почти повиснув на рычаге рукой.
— Да успокойся ты, черт тебя дери! Дай же понять для начала перевод! — выкрикнул взбешенный таким настойчивым упорством Джеймс, яростно сотрясая в воздухе книжкой.
— Друг, давай рассуждать логически. Круг жизни — это, возможно, что-то абстрактное, а может быть и просто пол, на котором мы стоим... Далее предлагают подумать трижды, если ты странник, то есть одиночка. Дважды, если ты друг, то есть пришел сюда с кем-то... Если полагаться только на доступную информацию, которая представлена в виде мифа, то вряд ли люди, схоронившие тайну этой тьмы в веках, хотели пустить сюда незваных гостей.
— Господь с тобой, Гилберт... Ну опять ты со своими легендами. Да какое они имеют отношение к этому рычагу на...
— Ну мистер Джимс, моя уже не может терпеть, пожалуйста!
— Да дергай ты, черт побери! Только успокойся!
Асим радостно повис на рычаге всем телом, и сместил длинную ручку вниз до самого упора. В это мгновение послышался странный необъяснимый гул, заполнивший страхом все наше сознание, и заставив его содрогнуться. Он был невероятно похож на звук огромной глыбы камня, которую нещадно тащат по земле, а также напоминал сильный скрежет старого механизма, который сбросил с себя, наконец, вековые оковы и яростно разорвал эту мрачную атмосферу безмятежного покоя и тишины.
Асим неожиданно исчез с наших глаз в бездонной черной глубине, когда небольшая каменная плита под его ногами в мгновение ока сдвинулась в сторону прохода, а пронзительный крик ужаса проводника, летящего в пропасть, зазвенел эхом и замкнулся буквально через доли секунды. Смертельный люк немедленно задвинулся обратно, полностью восстановив свое положение и форму круга помещения в первоначальное состояние.
Все произошедшее было настолько стремительным и внезапным, что мы с Джеймсом, без преувеличения, были ошеломлены и не могли двинуться от оцепенения, сковавшего наши тела. Ровно до тех пор, пока основание камеры не задрожало, словно от землетрясения, а пол не ринулся вверх, вознося нас на адском лифте.
Взяв себя в руки, я отчаянно бросился к выходу из туннеля, что остался позади, в надежде успеть вынырнуть из камеры, но проем в стене достаточного быстро сдвинулся вниз и скрылся с моих глаз, канув в глубину этого проклятого сооружения.
— Гилберт! Что это?! Что нам делать? — кричал Джеймс, словно обезумевший, пытаясь хвататься за каменные плиты, раздиравшие его руки до крови и неумолимо проносящиеся сквозь наше пространство.
Я откинулся на пол, пытаясь с трудом сдержать равновесие и обратил внимание на удивительную плотность соприкосновения фундамента с движущимися стенами. Взмывающая кверху массивная конструкция невероятно тесно прилегала к каменным блокам, а через это соединение, несмотря на активное движение, не прошло бы даже тонкое бритвенное лезвие.
Вскоре, на фоне наших отчаянных криков ужаса, механизм начал постепенно замедлять, а спустя несколько секунд и вовсе остановил свое движение, обнажив для нас другой проем в стене, похожий на аналогичный туннель или подобие черного лабиринта. Мы с трудом дыша, в спешке покинули эту дьявольскую обитель и присели, обхватив головы руками.
— Проклятый Асим, черт побери! Сдвинуть он хотел, доигрался сынок! Что же нам теперь делать, Гилберт? Мы даже не знаем в какой части находимся... — отчаянно пробормотал Джеймс, уставившись в длинный туннель, утопающий в беспроглядном мраке.
— Джеймс, в первую очередь нам нужно успокоиться. Прошу тебя, дыши плавно и размеренно. Нам придется продолжить свой путь, чтобы не кануть в этой ловушке навсегда. — говорил я тихо и обнадеживающе, чтобы привести в чувство своего товарища, на глазах которого были заметны проступающие слезы.
Спустя несколько минут, опустошенные таким, поистине чудовищным и непредсказуемым поворотом этой экспедиции, мы двинулись в путь, направившись вглубь очередного туннеля. Я пытался отгонять все страшные мысли и вселять уверенность в своего друга, который очевидно выпал из реальности и шел очень медленно, с трудом передвигая уставшими ногами.
Чувство непередаваемого страха прочно закрепилось в моем сознании, страстно желая потушить слабый огонек свечи, что была оплотом моих надежд на возможность выбраться из этого проклятого места живыми. Но разум упорно не желал погружаться в этот хаос неопределенности и зловещей безвыходности, постоянно напоминая рассудку, что мы все ещё здесь, все еще целы и практически невредимы.
Не знаю сколько именно мы шли, но погруженный в абсолютный мрак туннель вскоре превратился в огромное помещение, проникнув в которое, мы, без преувеличения, обомлели.
В его центре стояла большая гробница или некое подобие древней усыпальницы, которая использовалась для мумификации и сохранения посмертных тел фараонов в саркофагах. Но выглядела она довольно странно и необычно — небольшой купол в центре помещения, немного вытянутый в одну из сторон и напоминающий ровный геометрический прямоугольник.
С одного торца фигурного объекта находилась небольшая каменная дверь с изображением египетских символов в виде древней письменности.
— Джеймс, нам вновь нужна твоя помощь, друг. — прошептал я в темноте, повернувшись в его сторону.
— Черт побери, в прошлый раз это плохо закончилось... — пробормотал он уставшим голосом, нехотя вынимая свой словарь.
— Кстати говоря, это все-таки очень похоже на легенду. Несмотря на то, что ты не веришь в эти байки. Возможно, это и есть Мерт-к-Хар в собственной гробнице...
— Эх, Гилберт, друг мой. Ну и где же его страж? — посмеивался товарищ, приближаясь к вратам и направляя на символы поток света.
— На этот вопрос ответа у меня нет. Может быть и не было никакого стража. Наверняка эта история была приукрашена за долгие годы и обросла корнями.
— Ну вот, и я о том тоже. Так что тут у нас... Ага, вот перевод — "Разрушив вечной тьмы оковы, ты будешь проклят, как и он. Лишь ткань судьбы пути иного cпособна воскресить сквозь сон". Ну что же, дорогой Гилберт. Перед нами очередной непонятн...
Должен признать, что мой товарищ, к сожалению, не успел договорить, потому что в этот момент произошло нечто странное и необъяснимое, повергшее мой разум в неописуемый ужас. По моим предположениям, на которые я могу опираться лишь с долей своих ничем не подтвержденных догадок, Джеймс Кевил сильно прислонился, немного оперся или, по крайней мере, прикоснулся к одному из этих выгравированных символов рукой.
Последствия этого незамысловатого действия запустили чудовищную цепочку невероятных событий, которые погрузили мой рассудок в дикое и невыносимое состояние, граничащее с крайней степенью психического безумия.
Все началось с того, что каменные врата в проклятую усыпальницу немедленно отворились, а из недр этого мрачного и мертвого покоя вырвался стремительный поток затхлого зеленого воздуха, обдавшего моего товарища с головы до ног. Затем, судя по всему одна из открытых дверей привела в действие странный механизм, протянув по пути своего движения цепь, прикованную к ней и еле различимую в этом кромешном мраке.
Я услышал цокающий металлический звук, похожий на бьющиеся друг о друга железные цепи. Он звучал и яростно громыхал где-то позади меня, но мне все не удавалось различить источник этого противного шума, пока дрожащий тусклый луч фонаря не упал на уступ в скале, находящийся над моей головой. Его было невозможно заметить, потому что глубокая выемка странной формы находилась прямо над выходом из туннеля, и мы с Джеймсом прошли под ней, не придав этой стороне никакого значения.
Само исчадие ада, которое восседало на ней, двигая своими черными клешнями в попытках освободиться, полностью выбило меня из колеи. Я мгновенно выпал из реальности и, без преувеличения, оказался на тонкой нити меж двух миров, а в сознании сразу пронеслась вся история об этом мифическом месте, достоверность которой на данный момент мне была доказана собственными глазами.
В отчаянных попытках немедленно покинуть этот ад, я кричал и бросался к Джеймсу, пытаясь тормошить своего застывшего от удивления друга, пока не осознал, что руки проходят через его тело, как сквозь масло. Шея, плечи и часть головы осыпались сухим песком и превращались в пыль от каждого моего прикосновения, словно он был превращен в песчаную статую потоком зловонного воздуха, а истерзанная душа давно покинула меня в этой мерзкой обители вечных страданий и одиночества.
Звуки за моей спиной заставили немедленно обернуться и направить поток света прямиком на стража. Его суровым и злостным дыханием шел пар, а тяжелый воздух в мгновение изменился. Помещение стало, поистине, ледяным, пронизывающе стылым и невероятно скверным. Словно по бесконечным туннелям, оставшимся позади, сюда украдкой и незримо устремлялся черный облик самой смерти.
Это непередаваемое чувство ужаса перед ликом неизвестности опустошало мои мысли, сознание и даже само восприятие этого жуткого тысячелетнего покоя, бесстыдно потревоженного простыми смертными. Я замер от мрака в этих пылающих глазах и невыносимого пристального взгляда, в страхе сделав робкий шаг назад, не смея издать даже малейшего звука своими подкосившимися ногами или шепота застывшими от страха губами. Расправляясь, судя по всему, от многолетней спячки на этом ветхом пьедестале немыслимого заточения, проклятое существо с невообразимой силой вонзило отвратительную клешню в центральную часть своего тела. Углубив ее настолько, что живой зазубренный наконечник, яростно щелкая, прошел сквозь вздымающуюся плоть и пронзил часть каменной плиты, заставив стены задрожать.
Страж вырвал с гулким мучительным рыком кривой металлический стержень, введенный в основание некого подобия грудной клетки и все сущее начало приходить в движение. Проклятая пирамида начала осыпаться, судя по огромным гранитным плитам, вонзающимся в пол прямо передо мной. Чудовище яростно сорвалось с подвешенных цепей на стене, обнажая свои дьявольские очертания, и грузно рухнуло на землю, высвободившись из своей тошной темницы и взметнув облако смрадной пыли, навеки запертой в беспроглядной тьме.
В этот момент, с трудом поборов очередное оцепенение, сковывающие мое тело, я бросился в гробницу, заметив, что страж закрыл выход в туннель, а с ним и единственный путь на свободу. Саркофага внутри не было, но сгнившие части, с трудом напоминающие человеческий облик и находящиеся на неком подобие древнего алтаря больше не вызывали у меня никаких сомнений — это был Мерт-к-Хар собственной персоной.
С правой стороны, неподалеку от останков лежал длинный предмет, который выделялся на фоне громких звуков обрушения пирамиды и окружающей бездны мрака удивительным образом. Его верхняя, более объемная часть была словно соткана из золотых ниток и, поистине, сияла, ярко переливаясь и отгоняя окружающую тьму. Я схватил жезл судьбы и, не сдержав равновесия, упал на спину, в ужасе наблюдая как страж подошел ко входу в гробницу, яростно щелкая адскими клешнями и не сводя с меня пристального взгляда.
Его смутный образ постепенно угасал в моем сознании и терялся в бесконечном потоке каменных плит, что хоронили меня заживо в этом средоточии истинного зла пирамиды Наса-Кабу. Я видел гранитные исполинские глыбы, которые падали на мои руки, ноги и туловище, каждая из них готова была размозжить мои кости и схоронить под собою навеки.
Но я не чувствовал холодного дыхания смерти, невыносимой боли, страданий собственной души и всего остального. Лишь крепко сжимал в руках этот жезл, повторяя будто в больном бреду последние слова, которые успел перевести мне Джеймс.
— Разрушив вечной тьмы оковы, ты будешь проклят, как и он. Лишь ткань судьбы пути иного, cпособна воскресить сквозь сон...
Я очнулся от страшного сна, содрогаясь в холодном поту среди местных жителей, которые находились поблизости пирамиды в момент обрушения. Египтяне кричали, отчаянно взывая ко мне и пытаясь убедиться в необходимости оказания медицинской помощи.
По их словам и убедительным заверениям, мне удалось чудом вылезти из расщелины в полуобморочном состоянии и завопить как ненормальному. Именно благодаря здравомыслию, покинувшему мой разум, люди бросились на крик безумца и извлекли измученное тело из большого пролома в эту адскую обитель. Никакого жезла в моих руках не было, но я и сам прекрасно понимаю, что жизнь была, поистине, дарована мне по велению неведомых сил.
Ужас этого проклятого места никогда не покинет сознание. Он будет терзать слабеющий рассудок до конца отведенных судьбою дней. Как и лица моих товарищей, образ которых навсегда растворился в исступлении перед этой необъятной и кромешной тьмой, утонувшей в бездонных чертогах и преданиях о пирамиде Наса-Кабу.
