Страна, почти позабывшая свою песню
Жил-был Парагвай, развивался, естественно был у него и свой флаг, и гимн. Но случилась страшная война Парагвая с Тройственным союзом в которой Парагвай потерял по некоторым оценкам до 90 процентов населения. Прошло некоторое время, стала худо-бедно жизнь налаживаться, да как-то не до гимна было. А потом гимн понадобился, текст-то нашли, а вот музыки-то никто и не знает. C большим трудом нашли несколько старых солдат, которые и вспомнили гимн. Вот такая вот прискорбная история и сташная война случилась в Парагвае, если гимн страны чуть насовсем не забыли.
Нельзя сказать что парагвайская музыка никакая, есть очень даже хорошие песни, да вот разнообразия, такого как у соседей нет. Только гуарани и парагвайская полька. Видать до сих пор та война в душе парагвайской, хроническое. Одна из самых часто исполняемых(по моему наблюдению) песен- Акоста Нью, посвященная погибшим при Акоста-Нью последним гвардейцам Парагвая и ополчению, состоявшему почти целиком из 12-летних пацанов. Сказка про Мальчиша- Кибальчиша знаете? Так вот- там это была не сказка, да и не было Парагвайской Красной Армии... 150 лет прошло с той поры.
Парагвай
Мужики с арфами, вьетнамский бальзам"Звездочка" на флаге, вышиванки, гармонь... Ну это я по доброму , умеют они веселиться.
Вакцина «Спутник V» зарегистрирована в Парагвае
Москва, 15 января 2021 г. – Российский фонд прямых инвестиций (РФПИ, суверенный фонд Российской Федерации) объявляет о регистрации российской вакцины против коронавируса «Спутник V» Министерством здравоохранения Республики Парагвай.
Регистрация осуществлена в рамках ускоренной процедуры (emergency use authorization) без проведения дополнительных клинических исследований на территории государства. По аналогичной процедуре вакцина «Спутник V» ранее была зарегистрирована в Аргентине, Боливии, Сербии, Алжире, Палестине и Венесуэле.
Поставки будут обеспечены благодаря международным партнерам РФПИ в Индии, Китае, Южной Корее и других странах.
Кирилл Дмитриев, генеральный директор Российского фонда прямых инвестиций (РФПИ), заявил:
«Регистрация вакцины «Спутник V» в Парагвае демонстрирует рост заинтересованности государств Латинской Америки в безопасной и эффективной российской вакцине против коронавируса. Мы ожидаем, что в ближайшее время «Спутник V» получит одобрение в ряде других государств региона и готовы к расширению партнерств для совместной борьбы с пандемией».
Вакцина «Спутник V» обладает рядом ключевых преимуществ:
Эффективность «Спутник V» выше 90%, вакцина обеспечивает полную защиту от тяжелых случаев заболевания коронавирусом.
Вакцина «Спутник V» создана на проверенной и хорошо изученной платформе аденовирусных векторов человека, которые вызывают обычную простуду и с которыми человечество сталкивалось на протяжении тысячелетий.
В вакцине «Спутник V» используются два разных вектора для двух уколов в процессе вакцинации, что формирует более стойкий иммунитет по сравнению с вакцинами, которые используют одинаковый механизм доставки для обоих уколов.
Безопасность, эффективность и отсутствие долгосрочных негативных последствий у аденовирусных вакцин доказаны в более чем 250 клинических исследованиях на протяжении двух десятилетий.
Более 1,5 млн человек уже вакцинированы препаратом «Спутник V».
Разработчики вакцины «Спутник V» сотрудничают с компанией AstraZeneca для совместных клинических исследований с целью повышения эффективности вакцины AstraZeneca.
Вакцина «Спутник V» одобрена в России, Беларуси, Сербии, Аргентине, Боливии, Алжире, Палестине и Венесуэле. Инициирован процесс регистрации вакцины в ЕС.
«Спутник V» не вызывает сильной аллергии.
Температура хранения «Спутник V» на уровне +2+8 градусов Цельсия позволяет хранить ее в обычном холодильнике без необходимости инвестиций в дополнительную инфраструктуру холодовой цепи.
Цена «Спутник V» составляет менее 10 долларов за инъекцию, что делает ее доступной для всего мира.
Как русские в Южной Америке всех победили (не ЧВК)
Поговорим о войне. О войне между Парагваем и Боливией в начале 30-х годов ХХ века. Казалось бы, почему нас должен интересовать региональный конфликт почти восьмидесятилетней давности, происходивший на другом краю земного шара?
Во-первых, это одна из первых войн за нефть.
Во-вторых, это самая жестокая и кровопролитная война в том регионе, которая, правда не шла ни в какое сравнение с европейскими войнами.
Ну, а в-третьих, это блестящая победа русских военных, о которой известно незаслуженно мало. Обо всем по порядку.
Итак, до начала 19-го века почти вся Южная Америка была испанской колонией. Но кризис в метрополии углублялся, сама Испания стала полем боя между англичанами и Наполеоном - не до заморских колоний было. Ну и начался парад суверенитетов.
Поскольку раньше это была, по сути, одна страна, никто не придавал особого значения четкости административных границ. Особенно в малонаселенных территориях вроде плато Гран-Чако.
Гран-Чако – равнина, расположенная в центральной части Южной Америки. Преимущественно равнина находится на территории Аргентины, Боливии, Парагвая. Высота Гран-Чако варьируется в зависимости от ее местоположения. Так, на востоке высота равнины составляет 50 м, а на западе – все 600 м. Гран Чако – малозаселенный район, простирающийся по центральной части континента. До начала 20-го века эти территории никому особо были не нужны. И Боливия, и Парагвай считали их своими, но брать там было особо нечего, климат так себе, поэтому вопрос повис в воздухе; все считали, что эта их земля, но никто не стремился туда ехать. Все изменилось, когда одна из геологических экспедиций уловила в тех местах признаки, указывающие на крупные нефтяные залежи.
Следует сказать, что за несколько лет до того, Боливия проиграла Чили так называемую «Селитровую войну» (1879-1880), по результатам которой утратила выход к Тихому океану. Теперь весь экспорт Боливии шел через порты Чили и Перу, а это было очень накладно, ибо чилийцы с перуанцами взимали за транзит совершенно неимоверные торговые пошлины. А вот через Чако текла полноводная река Парагвай, и намерением боливийцев было построить там торговый порт, чем окончательно решить свои проблемы с внешней торговлей. Поэтому и началась в эту область ползучая экспансия Боливии с самого начала 20-го века. Строились форты и укрепления, ибо все понимали, что со временем вооруженный конфликт окажется неизбежен.
Первые вооруженные столкновения произошли еще в 1904 году, однако в серьезную войну не переросли, Парагвай раздирали внутренние противоречия и воевать за кусок джунглей никто не стал. И боливийцы этим воспользовались. За 20 лет они хорошо укрепились в этой территории и провели армейскую реформу. О ней чуть подробнее.
С 1911 года Боливия активно пользовалась услугами немецких военных специалистов. С 1923 года военным министром Боливии был Ганс Кундт, генерал-майор немецкой армии, ветеран первой мировой войны. А с 1923 по 1931 годы в Боливийской армии военным советником служил небезысвестный Эрст Рём, сподвижник Гитлера, один из создателей НСДАП, командир нацистских штурмовиков.
Кроме привлечения военспецов Боливийцы активно перевооружались, закупая оружие и технику в Англии, Германии и США. На момент начала конфликта Боливийская армия, вооруженная и обученная по немецкому образцу, значительно превосходила парагвайскую; по личному составу в 3,5 раза, по самолетам в 4 раза. Боливийцы даже имели на вооружении 3 легких танка, парагвайцы же не располагали бронетехникой вовсе. Да и в экономическом плане Боливия значительно превосходила Парагвай, так что, казалось бы, исход конфликта был предрешен, но все оказалось не так просто.
Боливия была довольно крупной, промышленно развитой страной, ну, для Южной Америки, разумеется. А вот Парагвай, на тот момент, был одним из самых отсталых в регионе государств. Незадолго до того Парагвай потерпел сокрушительное поражение в войне против Аргентины, Бразилии и Уругвая, и потерял 2/3 своей первоначальной территории. Население Боливии превышало 2 миллиона человек, а население Парагвая едва дотягивало до 800 тысяч. На нефтяные месторождения претендовали две крупные корпорации; американский "Стандарт Ойл" и европейский "Шел". «Стандарт Ойл» сделал ставку на Боливию, а «Шел» на Парагвай.
Первые столкновения начали происходить еще в конце 20-х годов. Тогда конфликт удалось погасить усилиями Лиги Наций (аналог ООН того времени) и соседних государств. Но в 1932 году война началась по-настоящему. Боливийские войска начали массированное наступление по всей границе и нанесли ряд крупных поражений парагвайцам. Последние отступили почти со всей спорной территории, окопались и готовились к ожесточенной обороне. Но после первых ошеломительных успехов ситуация несколько выровнялась. Во-первых, это было связанно с тем, что наступающие боливийские войска растянули свои коммуникации и затруднили свое снабжение, а парагвайцы сражались на своей земле и пользовались поддержкой местного населения. А во-вторых, в дело вступили русские офицеры.
Откуда они взялись на фронтах этой войны? Как они оказались так далеко от дома? Всему виной две войны и две революции. Но, обо все по порядку.
В 1924 году в Парагвай прибыл бывший белогвардейский генерал — майор Иван Тимофеевич Беляев, бежавший от ужасов революции. Он сразу же получил предложение от парагвайского правительства стать преподавателем фортификации и французского языка в парагвайской Военной школе, но так и не успел приступить к своим обязанностям. Узнав о том, что Беляев имел большой опыт в топографии, военный министр Парагвая генерал Шенони предложил Ивану Тимофеевичу приступить к исследованию и составлению карт Северного Чако. Беляев с удовольствием согласился. В период с 1924 по 1931 год Иван Тимофеевич совершил 13 экспедиций в Северный Чако. За это время он познакомился с жизнью индейских племён, обитавших в этих краях, выучил язык гуарани и его диалекты. В 1931 году очередная экспедиция, возглавляемая Беляевым в составе двух русских (Василия Орефьева-Серебрякова и Александра фон Экстейна), трёх парагвайских военнослужащих и двух индейцев-проводников открыла большое, размером около 10 квадратных километров, пресное озеро Питиантута. Оно находилось в самом центре Северного Чако.
Кроме Ивана Тимофеевича в Парагвай прибыло много бывших белогвардейских офицеров. Это были настоящие "псы войны", у каждого за плечами был опыт первой мировой и гражданской войн. Большая часть из них уже отошла от военной карьеры, многие, как и Беляев, служили в государственных органах Парагвая, некоторые имели свой бизнес. В общем, все у парней было более-менее хорошо. После ужасов войн и революций они смогли осесть на другом конце света в теплой гостеприимной стране. И только все наладилось, как вдруг опять война...
Русская диаспора не осталась в стороне от конфликта. Боле 80-ти офицеров вступили в ряды парагвайской армии, а Иван Тимофеевич Беляев стал одним из главных советников парагвайского главнокомандующего, Хосе Феликса Эстигаррибии. Таким образом, с одной стороны оказались немецкие офицеры, а с другой — русские. 15 лет прошло с тех пор, как они сталкивались на полях сражений первой мировой...
Разные исследователи по-разному оценивают вклад русских военных спецов, но все сходятся в том, что их роль была если не решающей, то очень серьезной. Перевооруженная и замотивированная парагвайская армия перешла в контрнаступление. Парагвайцы все равно уступали боливийцам в вооружении, но зато блестяще пользовались преимуществами, которые давала им местность и диспозиция. Например, боливийские танки оказались абсолютно бесполезны в джунглях, а превосходство противника в воздухе парагвайцы свели на нет строительством ложных целей вроде фальшивых артиллерийских батарей из стволов пальм и бутафорских аэродромов. Боливийцы опасались спускаться на малые высоты из-за меткого зенитного огня парагвайцев, а с больших высот отличить ложные цели от настоящих было решительно невозможно.
Используя знание местности, Эстигаррибия и Беляев спланировали и осуществили наступление, завершившееся окружением и разгромом боливийской армии. В столице Боливии Ла-Плате началась паника, и в итоге произошел государственный переворот, сместивший боливийского президента войны и положивший начало мирным переговорам. Иван Тимофеевич Беляев был одним из переговорщиков и взаимодействовал с комиссией Лиги Наций по поводу мирного урегулирования. Парагвай высказывал очень умеренную и адекватную позицию по этому вопросу и мир был вскоре заключен.
В итоге Парагвай получил 3/4 спорной территории, Боливии, от щедрот, дали порт на реке Парагвай и право судоходства по территории бывшего противника, что дало ей выход к Атлантическому океану и некоторые торговые преференции. Кстати, нефть, после войны там так и не нашли. Месторождение было обнаружено только в начале 21-го века.
Ну а бывшие белогвардейцы отстояли свою новую родину и обеспечили себе, наконец-то, спокойную мирную жизнь. Власти Парагвая высоко оценили вклад наших соотечественников, в столице Парагвая Асунсьоне многие улицы носят имена русских офицеров, героев чакской войны.
Иван Тимофеевич Беляев вписал свое имя в историю Западного полушария как русский первопроходец, географ, этнограф, антрополог, лингвист, впервые описавший культуру и быт индейцев тех мест. Он написал ряд трудов по языку и верованиям индейцев, боролся за их права, выступал против насильной европеизации, и даже возглавлял Национальный патронат по делам индейцев.
Во время Второй Мировой войны Беляев, несмотря на свой ярый антикоммунизм, однозначно поддержал СССР в борьбе с гитлеровскими захватчиками.
Умер Иван Тимофеевич в 1957 году в Асунсьоне, и был ему 81 год.
Ну, а русская диаспора до сих пор живет и здравствует на дальних берегах и теперь, как почти 80 лет назад, вносит свой вклад в развитие своей вновь обретенной родины, правда уже не с оружием в руках. Однако они не забыли эти героические страницы в своей истории.
О книге и человеке: Иван Беляев. Белый генерал - вождь краснокожих
Вдохновлено Слабоумие и отвага
Как-то на одном сайте (warspot.ru, если кому интересно) я прочел статью о Чакской войне. Так я узнал о ней, а также... о человеке неповторимой судьбы - Иване Тимофеевиче Беляеве.
После этого я кинулся разыскивать его мемуары. Ведь не мог же он не оставить повествование о таких ярких страницах не только его жизни, но и Истории!
Увы, удалось познакомиться только с воспоминаниями, связанными с российским периодом, до эмиграции. А я хотел узнать больше о событиях, о которых в принципе написано и известно относительно немного, но которые даже в первом приближении представляются невероятно захватывающими, многозначительными и даже в чем-то символичными. Чего стоит одно только противостояние заклятых врагов - русских и немцев - в джунглях Южной Америки спустя пятнадцать лет после того, как они же бились друг против друга на равнинах Европы!
Забегая вперед, скажу, что теперь-то я знаю, что Беляев писал мемуары о парагвайском периоде. Но они то ли не сохранились, то ли еще не обнаружены исследователями.
И вот недавно я забрел в Дом книги и обнаружил то, о чем я хочу вам рассказать:
Издание очень качественное и приятное: твердая обложка, плотная бумага, в конце помещены объемный справочный материал, примечания и библиография.
Автор с большой ответственностью и великим тщанием подошел к выполнению миссии, которую он сам на себя возложил: собрать по крупицам информацию из известных источников, разыскать ранее не известные и пробиться к недоступным; увидеть своими глазами то, что видел Иван Тимофеевич, и то, что появилось благодаря ему; услышать тех, кто застал Беляева, и тех, кто до сих пор хранит память о нем; разоблачить ложь и заблуждения о нем и извлечь на белый свет правду, даже горькую.
Ради этого автор побывал в Парагвае, заручился поддержкой местных властей, включая министерство обороны, открыл всевозможные архивы и библиотеки, посетил различные города и поселения, в том числе в Чако (Асунсьон, Марискаль Эстигаррибия, Бокерон и др.), встретился со множеством людей.
Стиль изложения, на мой взгляд, как нельзя более отвечает духу и цели произведения: это органичный сплав беллетристики (ибо жизнь Беляева в Парагвае - это сплошное приключение), журналистики (ибо беседы дали существенный объем сведений), истории (ибо был вскрыт целый пласт важнейших событий в этой части Света) и науки (ибо нашлось место и экономическим, и социальным, и этнографическим вопросам).
При этом повествование дышит трепетным отношением автора к личности Ивана Тимофеевича, наполнено искренним интересом к прошлому, переживанием за настоящее и тревогой за будущее, в котором может не остаться места ни памяти о Беляеве, ни его делам.
Автор начинает с того, как Беляев загорелся идеей обретения Русского мира в Парагвае и с какими трудностями добирался до своей цели через не питавшие теплых чувств к эмигрантам страны Европы и Америки. После Турции, куда эвакуировалась Добровольческая армия, он был вынужден перебраться в Болгарию, но
Болгарское правительство теперь смотрело на русских "как на временных, непрошенных пришельцев"
Покинув Болгарию, большая часть товарищей Беляева по несчастью предпочла остаться в "цивилизованной", "комфортной" и понятной им Европе, пусть даже без достойной работы и перспектив. Беляев же отправился в Южную Америку.
В 1923 г. он оказался в Аргентине, но место оказалось занято социалистами, бежавшими от преследований царских властей и любыми способами препятствовавшими проникновению чуждых им элементов:
Именно по ходатайству старожилов два корабля с казаками в Варне были лишены аргентинских виз, а корабли были отправлены в Одессу. Два следующих за ними корабля, узнав о судьбе предшественников, развернулись и отправились в Европу.
Казалось сама судьба указывала Беляеву путь в Парагвай, к которому у него издавно лежало сердце:
Хорошо зная его историю, его трудное прошлое, недостаток людских ресурсов после кровопролитной войны второй половины XIX века, И.Т. Беляев приложил все усилия, чтобы добраться до этой страны.
8 марта 1924 года Беляев сошел с парохода на берег Парагвая, в его столице Асунсьон.
Он уже знал, что потребуется от него и что он должен сделать. Президенту страны Хосе Элихио Айале он заявил:
Я русский патриот. Я лишен счастья умереть за мое отечество. Но я предлагаю мой меч вам. Я готов сражаться в ваших рядах с любым врагом, не только с тройственной, но и с десятирной коалицией...
И страна действительно нуждалась в помощи. Как он сам вспоминал
Страна, только вышедшая из двухлетней распри (гражданская война 1922-1923 гг. - прим. авт.), была обессилена. Общий уклад жизни напоминал Россию до 1900 года. Та же патриархальность, радушие к иностранцам, жизнь без претензий на европейские достижения, но полная своеобразных прелестей и вполне сочная...
Далее автор подробно и сочувственно описывает хлопоты Беляева по обустройству на новом месте.
Знание испанского, который он начал изучать еще в России, помогло ему сломать лед и познакомиться с - как выражаются сейчас - нужными людьми, в первую очередь с министром обороны Парагвая Манлио Скенони Луго, итальянцем по происхождению. (Представляете, Гугл вообще ничего о нем не знает!) Благодаря ему Беляев начал преподавать в местной военной школе, где возглавил кафедру фортификации. Жалованье ему положили скромное.
"Но за оплатой я не гонялся, - вспоминал Беляев. - Для моей задачи, сказал ему я, понадобятся миллионы".
Миллионов от бедной страны он не получил, но тем почетнее был его подвиг. К задачам, насущность которых он, новый человек в чужом краю, предвидел как никто из аборигенов, ему пришлось приступить уже через каких-то семь месяцев, в октябре 1924-го. Не все он решил, но ни одной не бросил до последнего своего вздоха, до самой смерти спустя тридцать с лишним лет, в 1957 году.
Началось все с того, что военное ведомство Парагвая поручило ему осуществить экспедицию в ранее не изведанные места - в регион Чако.
На тот момент это была громадная территория, границы которой не были определены и на которую претендовали Парагвай и Боливия. Было очевидно, что войны не избежать и что победа достанется тому, кто будет знать эти земли лучше.
Между 1924 и 1931 годами Иван Тимофеевич провел несколько экспедиций, все глубже и глубже проникая в Чако. Составлялись подробные планы и карты, намечались места для фортификаций и логистики, изучались особенности природы и климата, выяснялись полезные ресурсы местности. В частности, Беляев стремился открыть большое водохранилище, называвшееся Питиантута. О нем знали индейцы, для которых это было священное место, но белые о нем лишь слышали. Питиантуту Беляев открыл в своем последнем (и самом тяжелом) походе в марте 1931 года. (Увы, в наше время это озеро пересохло и исчезло.)
Все это время Беляев всегда был впереди и везде. И это не осталось незамеченным:
Его страсть к опасности и приключениям в сочетании с его интеллектом и проницательностью, тщательная продуманность его рекомендаций вызывали обеспокоенность в боливийской армии, руководство которой предлагало 1000 фунтов стерлингов тому, кто сможет захватить его живым или мертвым.
А руководил боливийской армией в то время некто Ганс Кундт. Этот германский офицер с 1911 г. в составе военной миссии занимался реформированием боливийской армии по прусскому образцу. В Первую Мировую войну он служил на Восточном фронте, затем в 1921 году вернулся в Боливию и возглавил Генштаб этой страны, а в 1923-м занял пост военного министра. (Между прочим, одно время военным советником в Боливии служил небезызвестный Эрнст Рем, будущий глава СА.) Нетрудно представить, какие "нежные" чувства он испытывал к старому врагу. Схватка славян и тевтонов в джунглях Южной Америки - что может быть символичнее?
Столь же символичной можно назвать точку начала этой схватки: 15 июня 1932 года боливийские подразделения атаковали и захватили форт Лопес, сооруженный у открытого Беляевым озера Питиантута.
Война началась.
Не стоит пересказывать ход военных действий. Следует лишь отметить, что прусская школа не пошла на пользу боливийской армии, а Кундт и его коллеги-немцы, по-видимому, проявили худшие стороны немецкого характера: заносчивость, упрямство, негибкость, пренебрежение. Кундт готовился к войне XX века в местности, застывшей веке в XV-м: закупались все последние новинки военпрома (танки, гаубицы, бомбардировщики и др.), армия насыщалась техникой - и все это без оглядки на условия применения этого добра.
В результате танки застревали в джунглях, гаубицы безо всякой пользы молотили по кронам деревьев на десятки километров вперед, а бомбардировщики не видели куда они сбрасывают свой смертоносный груз.
Напротив, Парагвай планировал навязать противнику свои правила, невыгодные для последнего, и максимально реализовать свое преимущество, заключавшееся в знании местности: была сделана ставка на пехоту и на оружие ближнего боя, в особенности на минометы, которые оказались весьма полезными.
В результате война завершилась тотальным разгромом Боливии. Боливия понесла жуткие людские потери (45 тыс. человек убитыми, 17 тыс. пленными) и под конец была вынуждена мобилизовать даже женщин.
"В лучшей манере ведения мировых войн Кундт буквально сжигал боливийцев в лихих массовых атаках, пока не исчерпал окончательно весь потенциал страны".
21 января 1936 года между Парагваем и Боливией было заключено перемирие.
Чако осталось за Парагваем и остается за ним по сей день.
Вклад Беляева и его соотечественников в победу Парагвая был неоценим:
Проживавшие в Парагвае русские офицеры, как только началась война, незамедлительно откликнулись и стали вступать в ряды парагвайской армии. Они дали Парагваю свой военный опыт Первой Мировой и Гражданской войн, причем не только при участии в боевых действиях, но задолго до войны, в период подготовки парагвайского офицерского состава. Офицеры-россияне были преподавателями в парагвайской военной школе. Русские топографы и офицеры Генштаба внесли большой вклад в снабжение войск картами и планами, а экспедиции Ивана Беляева помогли сделать абсолютно понятным театр будущих военных действий. Российские инженеры и офицеры Генштаба обучали парагвайских коллег фортификационному и дорожному строительству. Русские наладили работу в единственном в Парагвае Асунсьонском арсенале, особенно в отделе взрывчатых веществ, а также в лаборатории и в ремонтных мастерских, где во время войны не только ремонтировали орудия, ружья и пулеметы, но и занимались изготовлением авиационных бомб и ручных гранат. Моряки передавали свой опыт личному составу парагвайских речных канонерок, а российские врачи серьезно подняли уровень медико-санитарной службы в армии.
Всего на стороне Парагвая сражались от 62 до 86 бывших русских офицеров.
Как видно, в грозный час Беляеву удалось сплотить русских эмигрантов в боевом братстве и привести их к общей цели. Но, думаю, не стоит сомневаться, что Иван Тимофеевич дорого дал бы за то, чтобы это единение не потребовало скрепления кровью, как и за то, чтобы оно оставалось незыблемым и впредь.
Увы, но этой его мечте не было суждено сбыться, и об этом автор рассказывает с нескрываемыми грустью и сожалением.
Немедленно по прибытии Беляев развил бурную деятельность по привлечению в Парагвай переселенцев из России.
Парагвай нуждался в людях, особенно в специалистах. А люди нуждались в очаге, которого они лишились в России после 1917 года.
"Теперешние поколения не знают этого чувства, которое питали мы к родному гнезду... Теперь, особенно в Америке, смотрят на дома и земли лишь как на валюту, как на преходящую ценность. Для нас родной очаг - было все. Теперь это чувство знают только дикари".
Русские начали заселять Парагвай с 1920 года при содействии Лиги Наций, но организованный и осмысленный характер это движение приобрело лишь благодаря Беляеву.
В 1924 году президент Парагвая одобрил его предложение по приему русских, причем преимущество отдавалось специалистам (плотники, кузнецы, слесари, механики, строители, агрономы, врачи, кооператоры), а также земледельцам.
В 1933 году Беляев внес законопроект о правах и привилегиях русских эмигрантов, который был принят в 1934 году: переселенцам гарантировались свобода вероисповедания и право обучения на русском языке, они могли в течение десяти лет формировать русские колонии. Первые гости получили от 10 до 20 гектаров земли; было основано 5 колоний и один кооператив. В середине 30-х годов в Парагвае проживало около 1,2 тыс. русских эмигрантов.
Едущие в Парагвай знали о том, что "климат в стране хороший", но главное - местное население по-доброму относится к русским.
Но увы, не все было безоблачно.
Во-первых, далеко не все приезжие в действительности умели или хотели трудиться на благо свое и своей новой Родины. Нельзя назвать их нахлебниками, но тот "вклад в экономическое возрождение нации и ее общий прогресс", на который рассчитывали власти, они не внесли. Большинство, вопреки принятым на себя обязательствам, избегали земли и стремились поселиться поближе к столице, а то и в самом городе. Исследователь пишет:
...беляевские колонии потерпели неудачу, потому что в своем большинстве здесь были бывшие офицеры Императорской русской армии, которые "ничего не понимали в сельском хозяйстве".
Во-вторых, очень скоро власти ужесточили правила приема эмигрантов. В 1935 году был принят новый закон, который оставил льготы только земледельцам, усложнил получение льгот ремесленниками, обязал врачей и инженеров подтверждать квалификацию и вводил санкции за нарушение этих и других правил.
В-третьих, начинание Беляева получило подлый удар откуда он совершенно не ждал. Будучи с головой погруженным в работу, он мало интересовался внутренними делами и настроениями среди соотечественников. А между тем в среде людей, которые, в общем-то, были обязаны Беляеву всем, плелись интриги и назревал раскол.
Центром противодействия Беляеву, по-видимому, являлся некто Рудольф Риттер - таинственная личность родом с русского севера (по одной из версий: "финн или наподобие") и один из богатейших людей Парагвая. Он самоназначил себя эдаким русским представителем в Парагвае и пользовался этим.
Впервые Беляев встретился с ним в 1923 году, имея рекомендательное письмо от бывшего президента страны. Встреча не задалась:
После непродолжительной беседы Риттер рекомендовал Беляеву поскорее убраться из страны, предложив, "как всякому дорогому соотечественнику, который приезжает к нам в Парагвай", 30 аргентинских песо на обратную дорогу. Иван Беляев был ошеломлен.
Иван Николаевич выяснил множество любопытных подробностей о Риттере (о которых вы сами можете узнать из книги) и... выбросил его из головы. Но совсем скоро тот напомнил о себе: по его наущению в Парагвай из Аргентины прибыл генерал Бобровский, который объявил о намерении возглавить русскую колонию в стране.
Беляев в общем-то равнодушно отнесся к этим честолюбивым планам, но счел своим долгом предупредить, что "ручаться за качественное создание эмигрантского очага под началом Бобровского не может".
Его предупреждение было проигнорировано. Многие из тех, кого он считал если не друзьями, то верными товарищами, переметнулись на сторону Бобровского.
"Мое отсутствие, - признает Беляев, - давало простор бессовестным русским эмигрантам, которые совершенно разложили русскую колонию и лишили ее патриотического смысла - спасения остатков русской культуры...".
Итог был печален: русская община в Парагвае исчезла, и теперь о русских людях, которые отдали свои знания, опыт и жизни за Парагвай, напоминают только надгробия на кладбище.
Но потеряв русских соотечественников, Беляев в то же время обрел новых братьев, в сердцах которых он жив до сих пор. Речь идет о коренных обитателях Парагвая и Чако в частности - индейцах.
Еще в период чакских экспедиций Беляев осознал необходимость тесного взаимодействия с местными племенами и ту помощь, которую они могут оказать стране в случае войны:
"Его инстинкт охотника делает его прирожденным солдатом. Его смелое и бесстрашное сердце, азарт в погоне, хорошее знание лошадей делают его прекрасным кавалеристом".
Ставка на индейцев оправдалась в декабре 1931 года, когда индейцы предупредили Беляева о появлении боливийцев в окрестностях Питиантуты. Участник той войны Карлос Дж. Фернандес в своей книге "Война Чако" написал о Беляеве:
"Но еще больше мы должны ценить его за упорство в желании превратить индейца - местного агента таинственного Чако - в нашего лучшего союзника против боливийских захватчиков".
Но привлечением к военной службе планы Беляева в отношении индейцев не ограничивались.
Он был убежден, что индеец, облеченный доверием властей, занявший свое место в государственной структуре и ставший полноправным гражданином Парагвая, может принести стране неизмеримую пользу, а широкие реформы в этом направлении являются - ни много ни мало - залогом процветания Парагвая в будущем.
Пока же индейцы нуждались в спасении, и с 1936 года Беляев актив занялся этим.
Он учредил Ассоциацию индейских народов Парагвая.
Создал первый индейский театр, который дал первое представление в 1938 году и затем успешно гастролировал.
Добился чтобы правительство выделило индейцам в вечное пользование участок земли и основал на нем аграрную школу для них.
Организовал школьное обучение для детей.
Всего здесь не перечислить, да и не нужно, ибо книга рассказывает об этих делах Ивана Николаевича очень подробно. Стоит только отметить, что, в отличие от идеи создания Русской общины, здесь усилия Беляева не пропали даром, и в настоящее время экономическое и социальное положение индейцев несравнимо лучше, чем оно было в начале 20-х годов XX века.
Как уже было сказано, в силу известных событий Беляев практически утратил связь с русскими соотечественниками. Зато связь с подопечными индейцами оказалась сильнее всех испытаний. Поэтому не вызывает удивления последняя воля Беляева:
"Когда я умру, похороните меня среди моих братьев мака".
Примечательно, что ни родные Беляева, ни община в целом не протестовали против такого поворота. Наверное, понимали почему так...
Гроб был помещен в центре школы, и все индейское население, от мала до велика, шло к школе, молчаливое и печальное, чтобы последний раз увидеть генерала... Индейцы повесили гроб в помещении школы, куда они не впустили никого из приехавших белых, и там они долго пели над ним свои индейские песни. Потом они похоронили его и через несколько дней сплели индейский шалаш вокруг его могилы.
В качестве послесловия скажу вот что.
Иногда я жалею, что не родился веке в XIX-м, желательно во второй его половине.
В моем представлении, это было золотое время, когда на долю каждого могло хватить приключений, открытий, подвигов. Можно было завербоваться в научную экспедицию и исследовать многочисленные белые пятна на карте; можно было вступить в армию и покорять дикарей в Африке и разрушать тысячелетние государства в Азии; можно было прокладывать железные дороги через континенты и добывать алмазы; можно было... Да можно было все мыслимое и немыслимое, ибо мир только начал открываться и готов был принять каждого.
А XX век... А что XX век? Все поделено, все открыто и изучено, все построено и добыто.
Но история жизни Ивана Николаевича Беляева показывает, что пределы приложения моральных и физических усилий человека поистине безграничны.
Что эпоха славных дел отнюдь не закончилась.
Что белых пятен меньше отнюдь не стало. И не столько на географической карте, сколько в сознании людей и целых народов.
Что только от самого человека зависит, будет ли он безучастным наблюдателем или творцом будущего, даже если кажется, что будущего нет.
Слабоумие и отвага
Во время Великой Парагвайской войны в 1860-х годах парагвайская армия, вынужденная сражаться протий тройственного альянса Бразилии, Аргентины и Уругвая, порой отжигала так, что хоть святых выноси.
Как-то в 1867 году парагвайский генерал Хосе Диас решил поиздеваться над бразильцами, и, взяв всего двух адъютантов, сел в каноэ и поплыл на середину реки – рыбачить прямо под носом у бразильских броненосных кораблей
Поначалу все шло хорошо, но через какое-то время бразильцы все же раздуплились и увидели, что прямо у них под носом нагло плавает вражеский командующий.
По лодочке Диаса был открыт огонь из всех корабельных орудий, и один из снарядов все же попал в цель. Несмотря на то, что генерала серьезно зацепило, он сумел вплавь добраться до берега, где его подобрали парагвайские солдаты.
Дела его, впрочем, были неважные, так что одному английскому хирургу, состоявшему в качестве военного специалиста при парагвайской армии, пришлось ампутировать генералу ногу.
Президент страны и главнокомандующий ее армии Франсиско Солано Лопес оказал своему генералу поддержку в чисто парагвайском духе – вместо орденов и медалей прислал тому его же собственную отрезанную ногу, забальзамированную и уложенную в лакированный «гробик» подобно христианской реликвии.
Увы, Диасу это мало помогло – от ранений он так и не оправился, и вскоре отошел в мир иной, где вновь воссоединился со своей утраченной конечностью.