Прочитал пост Николай Носов: писатель, который знал про детей всё. И дети обожают его истории!, что вчера был день рождения у Н.Носова и решил перепостить выдержки из статьи про него, что читал в прошлом году. И если про Незнайку уже разбирали сто раз как писатель метко описал современный мир, а по факту это был просто реальный мир капитализма, то меня поразил факт о том, о чем никогда не задумывался, читая рассказы про Мишку, кашу, огурцы: а в какое время происходит действие? 

Николай Николаевич Носов в русской литературе фигура особенная. Его, в отличие от многих, становится чем дальше, тем больше. Он один из немногих писателей, книги которых действительно читало (добровольно читало!), и с теплотой вспоминает все население страны. Более того – хотя советская классика едва не вся осталась в прошлом, и давно не переиздается, спрос на книги Носова не только не упал ни на йоту, но и постоянно растет.

Биография у него действительно непохожа на авантюрный роман – родился в Киеве в семье артиста эстрады, в молодости сменил множество работ, потом закончил институт кинематографии, из кино ушел в литературу и всю жизнь писал.

Но некоторые обстоятельства этой тривиальной судьбы и впрямь поражают воображение. Все вы наверняка помните знаменитые рассказы Носова из условного цикла «однажды мы с Мишкой». Да, те самые – как они кашу варили, пеньки ночью выворачивали, щенка в чемодане возили и т.п. А вот теперь ответьте, пожалуйста, на вопрос – когда происходит действие этих рассказов? В какие годы это все происходит?

Обычно разброс мнений довольно велик – от тридцатых по «оттепельных» шестидесятых. Вариантов ответов масса, любых – кроме правильных.

А правда заключается в том, что рассказы Носов начал писать незадолго до войны (первая публикация – 1938 год), но самые знаменитые, самые светлые и запоминающиеся писались в самые страшные годы. С сорок первого по сорок пятый. Тогда профессиональный киношник Носов снимал документальные фильмы для фронта (и за учебный фильм «Планетарные трансмиссии в танках», получил свою первую награду – орден Красной Звезды), а в свободное время, для души, писал те самые истории – «Мишкина каша», «Дружок», «Огородники»… Последний рассказ этого цикла, «Тут-тук-тук», был написан в конце 1944 года, и в 1945 у начинающего писателя вышла первая книжка – сборник рассказов «Тут-тук-тук».

Самое главное – когда знаешь отгадку, сразу просыпается досада – ну как же, все же понятно! У всех малолетних героев только мамы, куда папы делись – непонятно. Да и вообще мужских персонажей на весь цикл — довольно таки пожилой, судя по всему, «дядя Федя» в электричке, который все возмущался декламацией стихов, да вожатый Витя, судя по всему — старшеклассник. До предела аскетичный быт, варенье с хлебом в качестве лакомства…

Но все-таки войны там нет. Ни словом, ни намеком, ни духом. Думаю, не надо объяснять — почему. Потому что это писалось для детей. Для детей, которым и без того жизнь отмерила столько, что не дай бог нам это узнать.

И все-таки – как? Как он смог это сделать? Ответ может быть только один – вот этим и отличается настоящий детский писатель от поддельного.

С орденом, кстати, все тоже было довольно интересно.

В юности Носов серьезно увлекался фотографией, а потом и кинематографом, поэтому в 19 лет поступил в Киевский художественный институт, из которого перевелся в Московский институт кинематографии, который и закончил в 1932 году сразу по двум факультетам — режиссерскому и операторскому.

Нет, он не стал великим кинорежиссером, он вообще художественных фильмов не снимал. На самом деле Носов был самым настоящим гиком. Всю всю жизнь он очень увлекался техникой, что, собственно, весьма заметно по его книгам. Помните, как самозабвенно он описывает устройство любого механизма — будь то самодельный инкубатор для вывода цыплят, или автомобиль на газированной воде с сиропом?

Поэтому режиссер Носов снимал исключительно то, что любил — научно-популярные и учебные фильмы, и делал это 20 лет, с 1932 до 1952 год. В 1952 году, будучи уже известным писателем, он получил Сталинскую премию за повесть «Витя Малеев в школе и дома» и только после этого окончательно решился уйти на «литературные хлеба»

Любовь к технике не раз выручала его во время войны, когда он работал на студии «Воентехфильм», где снимал учебные фильмы для танкистов. Уже после его смерти вдова, Татьяна Федоровна Носова-Середина, в книге «Жизнь и творчество Николая Носова» рассказала забавный эпизод.

Будущий писатель делал фильм об устройстве и работе английского танка «Черчилль», поставляемого в СССР из Англии. Возникла большая проблема — присланный на киностудию образец никак не желал разворачиваться на месте, а делал это исключительно по большой дуге. Съемки срывались, техники ничего сделать не могли, и тогда Носов попросился в танк — понаблюдать за действиями водителя. Военные, конечно, посмотрели на штатского режиссера как на идиота, но пустили — на съемочной площадке тот вроде как главный.

А дальше… Дальше было вот что:

До этого Николай Николаевич работал над учебным фильмом о тракторах и вообще хорошо разбирался в машинах, но танкист, конечно, этого не знал. Ругая почем зря иноземную технику, он включал двигатель и опять выделывал танком нелепые кривые, а что касается Николая Николаевича, то он сосредоточенно следил за рычагами, снова и снова просил танкиста проделывать танком поворот то в одну сторону, то в другую, пока, наконец, не обнаружил ошибку. Когда танк в первый раз очень грациозно сделал оборот вокруг своей оси, работники студии, наблюдавшие за его работой, зааплодировали. Водитель был очень обрадован, но и смущен, он извинился перед Носовым и никак не хотел поверить, что тот знает технику просто как любитель.

Вскоре вышел фильм «Планетарные трансмиссии в танках», где «Черчилль» выписывал пируэты под «Лунную сонату» Бетховена. А потом…

Потом на свет появился любопытный документ — Указ Президиума Верховного совета СССР о награждении орденами и медалями. Там, под шапкой «За образцовое выполнение боевых заданий Командования по обеспечению танковых и механизированных войск действующей армии и достигнутые успехи в подготовке кадров танкистов и укомплектование бронетанковых и механизированных войск» значились фамилии генерал-лейтенантов, капитанов и прочих «старшин да майоров».

И только одна фамилия — без воинского звания. Просто Носов Николай Николаевич.

Просто Носов Николай Николаевич награждался орденом Красной Звезды. За что?

Об этом было написано в представлении: т. Носов Н. Н. работает в качестве режиссера на студии «Воентехфильм» с 1932 года. За время своей работы т. Носов, показывая высокое мастерство в своей работе, выдвинулся в ряды лучших режиссеров студии.

т. Носов автор-постановщик учебного фильма „Планетарные трансмиссии в танках“. Фильм этот является лучшим из выпущенных студией в 1943 году. Фильм принят вне существующих оценок качества Комитетом по делам кинематографии при СНК СССР.

т. Носов в работе над этим фильмом проявил образцы подлинного трудового героизма, по несколько суток не покидал производство, стараясь в наикратчайший срок выполнить свою работу. Даже будучи совершенно больным и едва держась на ногах, т. Носов не прекращал работ по фильму. Его нельзя было заставить уйти с производства домой.

По рассказам, этой своей наградой писатель гордился больше всего. Больше, чем орденом трудового Красного Знамени, полученным за литературную деятельность, больше, чем Сталинской или Государственной премиями.

Но есть в творчестве Носова загадки и посложнее, о которых литературоведы ожесточенно спорят до сих пор. К примеру, всех обычно ставит в тупик своеобразная «обратная эволюция» Носова.

В самые идеологически нагруженные сталинские годы Николай Николаевич писал прямо таки демонстративно аполитичные книги, там, по-моему, даже пионерская организация если и упоминалась, то вскользь. Эти события могли происходить где угодно – выводить цыплят в самодельном инкубаторе или дрессировать щенка и впрямь могли «дети разных народов». Не потому ли, кстати, в опубликованном в 1957 году журналом «Курьер ЮНЕСКО» списке самых переводимых русских писателей Носов оказался на третьем месте – вслед за Горьким и Пушкиным?

А вот когда настала оттепель, и идеологическое давление ощутимо снизилось, Носов, вместо того, чтобы вслед за своими коллегами-писателями радоваться обретенной свободе, пишет две большие программные принципиально идеологические книги – «коммунистическую» повесть «Незнайка в Солнечном городе» и «капиталистический» роман-сказку «Незнайка на Луне».

Этот неожиданный поворот до сих пор ставит в тупик всех исследователей. Ну ладно, да, такое случается, но обычно тогда, когда творческие силы автора идут на спад. Потому и пытаются актуальностью компенсировать падение качества. Но к Носову это отнести при всем желании не получится – ни о каком падении качества говорить не приходится, а «Незнайку на Луне» практически все считают пиком его творчества. Известный литературный критик Лев Данилкин даже объявил его «одним из главных романов русской литературы XX века». Не детских книг, и не фантастических романов, а русской литературы как таковой — в одном ряду с «Тихим Доном» и «Мастером и Маргаритой».

Трилогия о Незнайке, этом «четвертом Н» автора, действительно потрясающе талантлива и удивительно многослойна, недаром взрослые читают ее с не меньшим удовольствием, чем дети.

Взять хотя бы не сильно то и спрятанные аллюзии, то, что сегодня именуют постмодернизмом. В «Незнайке» и впрямь спрятана едва ли не вся русская классическая литература. Хвастовство Незнайки перед малышками: «Это я шар построил, я вообще у них самый главный, и стихи эти я написал» — Хлестаков в чистом виде, скитания милиционера Свистулькина ставшего свидетелем чуда, совершенного Незнайкой с помощью волшебной палочки, явно отсылают нас к подобным же мытарствах Ивана Бездомного в «Мастере и Маргарите». Галерею персонажей можно продолжать: Волшебник со своим "Солнышко всем одинаково светит" – вылитый Платон Каратаев, голопузый утешитель отправляющихся на Дурацкий остров («Послушайте меня, братцы! Не надо плакать!.. Сыты будем — как-нибудь проживем!») – явно горьковский странник Лука.

А сравнение внешности Жадинга и Спрутса — Жадинг по своей внешности очень напоминал господина Спрутса. Разница была в том, что лицо его было несколько шире, чем у господина Спрутса, а нос чуточку уже. В то время как у господина Спрутса были очень аккуратные уши, у Жадинга уши были большие и нелепо торчали в стороны, что еще больше увеличивало ширину лица. — опять Гоголь, его знаменитые Иван Иванович и Иван Никифорович: Иван Иванович худощав и высокого роста; Иван Никифорович немного ниже, но зато распространяется в толщину. Голова у Ивана Ивановича похожа на редьку хвостом вниз; голова Ивана Никифоровича на редьку хвостом вверх.

Более того, Носов провидчески пародировал классику, которой тогда еще просто не существовало. Вам ничего не напоминает этот отрывок?

Шутило принялся трясти за плечо Свистулькина. Наконец Свистулькин проснулся.

— Как вы сюда попали? — спросил он, с недоумением глядя на Шутилу и Коржика, которые стояли перед ним в одном нижнем белье.

— Мы? — растерялся Шутило. — Слышишь, Коржик, это как это… то есть так, не будь я Шутило. Он спрашивает, как мы сюда попали! Нет, это мы вас хотели спросить, как вы сюда попали?

— Я? Как всегда, — пожал плечами Свистулькин.

— «Как всегда»! — воскликнул Шутило. — По-вашему, вы где находитесь?

— У себя дома. Где же еще?

— Вот так номер, не будь я Шутило! Слушай, Коржик, он говорит, что он у себя дома. А мы с тобой где?

— Да, правда, — вмешался в разговор Коржик. — А вот мы с ним тогда, по-вашему, где?

— Ну, и вы у меня дома.

— Ишь ты! А вы в этом уверены?

Свистулькин огляделся по сторонам и от изумления даже привстал на постели.

— Слушайте, — сказал наконец он, — как я сюда попал?

Вот, собственно, и прозвучало слово, которое все объясняет – «провидчески».

Сегодняшние читатели наперебой восхищаются – насколько же точно Носов описал капиталистическое общество. Все, вплоть до самых мельчайших деталей. Вот вам «черный пиар»:

— А что. Общество гигантских растений может лопнуть? — насторожился Гризль и пошевелил своим носом, как бы к чему-то принюхиваясь.

— Должно лопнуть, — ответил Крабс, делая ударение на слове «должно».

— Должно?… Ах, должно! — заулыбался Гризль, и его верхние зубы снова впились в подбородок.— Ну, оно и лопнет, если должно, смею уверить вас! Ха-ха!.

Вот «оборотни в погонах»:

— А кто такие эти полицейские? — спросила Селедочка.

— Бандиты! — с раздражением сказал Колосок.

— Честное слово, бандиты! По-настоящему, обязанность полицейских — защищать население от грабителей, в действительности же они защищают лишь богачей. А богачи-то и есть самые настоящие грабители. Только грабят они нас, прикрываясь законами, которые сами придумывают. А какая, скажите, разница, по закону меня ограбят или не по закону? Да мне все равно!

Вот – «актуальное искусство»:

— Ты, братец, лучше на эту картину не смотри, — говорил ему Козлик. — Не ломай голову зря. Тут все равно ничего понять нельзя. У нас все художники так рисуют, потому что богачи только такие картины и покупают. Один намалюет такие вот загогулинки, другой изобразит какие-то непонятные закорючечки, третий вовсе нальет жидкой краски в лохань и хватит ею посреди холста, так что получится какое-то несуразное, бессмысленное пятно. Ты на это пятно смотришь и ничего не можешь понять — просто мерзость какая-то! А богачи смотрят да еще и похваливают. «Нам, говорят, и не нужно, чтоб картина была понятная. Мы вовсе не хотим, чтоб какой-то художник чему-то там нас учил. Богатый и без художника всё понимает, а бедняку и не нужно ничего понимать. На то он и бедняк, чтоб ничего не понимать и в темноте жить.

И даже «кредитное рабство»:

— Я тогда на завод поступил и зарабатывать стал прилично. Даже на черный день начал деньги откладывать, на тот случай, значит, если снова вдруг безработным стану. Только трудно, конечно, было удержаться, чтоб не истратить денежки. А тут все еще стали говорить, что мне надо купить автомобиль. Я и говорю: зачем мне автомобиль? Я могу и пешком ходить. А мне говорят: пешком стыдно ходить. Пешком только бедняки ходят. К тому же автомобиль можно купить в рассрочку. Сделаешь небольшой денежный взнос, получишь автомобиль, а потом будешь каждый месяц понемногу платить, пока все деньги не выплатишь. Ну, я так и сделал. Пусть, думаю, все воображают, что я тоже богач. Заплатил первый взнос, получил автомобиль. Сел, поехал, да тут же и свалился в ка-а-ах-ха-наву (от волнения Козлик даже заикаться стал). Авто-аха-мобиль поломал, понимаешь, ногу сломал и еще четыре ребра.

— Ну, а автомобиль ты починил потом? — спросил Незнайка.

— Что ты! Пока я болел, меня с работы прогнали. А тут пришла пора за автомобиль взнос платить. А денег-то у меня нет! Ну мне говорят: отдавай тогда авто-аха-ха-мобиль обратно. Я говорю: идите, берите в каа-ха-ханаве. Хотели меня судить за то, что автомобиль испортил, да увидели, что с меня все равно нечего взять, и отвязались. Так ни автомобиля у меня не стало, ни денег.

Описания столь точны и детальны, что поневоле закрадывается сомнение – как мог человек, проживший всю свою жизнь за непроницаемым тогда еще «железным занавесом», нарисовать столь масштабное и безукоризненно исполненное полотно? Откуда у него столь детальные знания о биржевой игре, брокерах, «дутых» акциях и финансовых пирамидах? Откуда, наконец, взялись резиновые дубинки со встроенными электрошокерами, их ведь в те годы просто не было на вооружении полиции – ни в западных странах, ни тем более у нас.

Чтобы хоть как-то объяснить это, появилась даже остроумная теория, переворачивающая все с ног на голову. Дескать, все дело в том, что новое общество у нас строили люди, которые все свои знания о капитализме получившие из романа Носова. Вот они, на неосознанном уровне, и воспроизводили засевшие с детства в голове реалии.

Потому мол, это не Носов описал сегодняшнюю Россию, а Россию построили «по Носову».

Но гипотеза о том, что Носов просто был пророком, прозревшим будущее, и попытавшимся предупредить именно тех, кому предстояло жить в этом будущем – детей, куда логичнее. Сначала о том, что будет с их миром. А потом о том, каким будет мир новый.

Чтобы обосновать ее, обратимся к самому главному – ключевой идее обоих книг. Как по вашему, о чем рассказывается в «Незнайке в Солнечном городе»? О коммунизме? О технических новшествах вроде радиоуправляемых машин? Утопия, говорите вы?

Да вы вспомните книгу, сюжет вспомните, фабулу! Книга-то по большому счету о том, насколько хрупким, незащищенным оказалось это построенное «общество справедливости». Помните превращенных Незнайкой в людей ослов и возникшее вслед за этим фатальное для города движение «ветрогонов»?

Ведь что мы имеем? Есть вполне счастливый и, судя по всему, достаточно закрытый социум (вспомните, с каким восторгом там встречают пришельцев, которых буквально рвут за рукав радушные хозяева). Но малейший толчок извне оказывается фатальным, привнесенный извне вирус поражает весь организм, рушится все, и не по мелочи, а до основания.

Новомодные веяния, появившиеся не без помощи пришельцев ввергают этот социум в полную анархию, и лишь ошарашенные полицейские (помните наших «ментов», которые и пистолетов-то на дежурство никогда не брали) беспомощно наблюдают за буйством социальной стихии. Привет, девяностые!

Носов, конечно, сказочник добрый, поэтому на столь пессимистической ноте закончить никак не мог. Но показательно, что даже ему, чтобы спасти Солнечный город, пришлось вытащить рояль из кустов, призвать «бога из машины» — Волшебника, который пришел и сотворил чудо.

А «Незнайка на Луне» — разве же он о капиталистическом обществе? Книга-то о двух счастливых «домашних щенках», которые вдруг оказались на улице, в звериной стае. Кто-то, как Пончик, приспособился, кто-то, как Незнайка, рухнул на самое дно. Словом, как верно сказано в сборнике статей «Веселые человечки. Культурные герои советского детства»: «Чтение книги «Незнайка на Луне» в 2000-е годы чревато «вычитыванием» в тексте смыслов, которые Носов, скончавшийся в 1976 году, вложить туда никаким образом не мог. Эта сказка напоминает нечаянное описание самоощущения тех жителей СССР, которые в 1991 году проснулись словно на Луне: нужно было выжить в ситуации, когда то, что казалось бессобытийный улицей Колокольчиков, осталось в далеком прошлом — вместе со своим якобы вечным временем...».

Впрочем, бывшие жители Цветочного города все понимают. И в день столетия своего любимого писателя пишут в своих блогах: «Спасибо, Николай Николаевич, за пророчество. И хотя мы оказались не в Солнечном городе, как должны были, а на Луне, шлём с неё Вам свою любовь, благодарность и восхищение. Здесь всё именно так, как Вы описали. Большинство уже прошло через Дурацкий остров и мирно блеет. Меньшинство в тоске надеется на спасительный корабль со Знайкой во главе. Он, конечно, не прилетит, но они ждут».

Несколько слов о Носове и смотрим замечательный фильм по его рассказам! Зовите детей к экранам!

Николай Николаевич Носов - литературный папа Незнайки, Вити Малеева, Коли Синицина, Мишки с его кашей, Коли Клюквина и автор весёлых, мудрых и увлекательных приключений, на которых выросло уже не одно поколение. А ещё он родился в этот день 112 лет назад!

В молодые годы Николай Николаевич был землекопом, косарем, возчиком брёвен, торговцем газет; интересовался радиолюбительством, электротехникой, фотографией, занимался музыкой, пением и игрой в шахматы. Наверное, всё это должно было быть в его жизни, чтобы потом в книгах Носова и в фильмах, снятых по его сценариям, всё было так, как будто это происходит в нашем дворе, и все ребята - именно такие, какие они на самом деле.

А ведь в карьере Николая Носова были не только «детские» страницы. Так, после окончания Московского института кинематографии Николай Николаевич занимался режиссурой учебных фильмов для Красной Армии, за что был награждён в 1943 году орденом Красной Звезды. В годы Великой Отечественной войны он снял учебный фильм для танкистов, за который впоследствии получил Государственную премию.

А вот уже после войны было сотрудничество с детским журналом «Мурзилка», и на свет появились первые рассказы: «Затейники», «Живая шляпа», «Огурцы», «Чудесные брюки», «Мишкина каша», «Огородники», а через несколько лет ребята познакомились с его повестями «Весёлая семейка», «Дневник Коли Синицына», «Витя Малеев в школе и дома» и, конечно, трилогия сказок о Незнайке и его друзьях. За свою литературную деятельность Носов был награждён Сталинской премией, а за полюбившуюся всем детям трилогию - Государственной премией РСФСР им Н.К. Крупской.

По киносценариям Николая Носова было снято несколько фильмов для детей и сегодня мы предлагаем посмотреть замечательный фильм «Весёлые истории» (1974).

Фильм состоит из трёх новелл, в которых рассказывается о ребятах, собирающих металлолом. Новелла первая - «Непоседа» - о девочке, которая убежала из дома и помогала собирать металлолом на строительство теплохода для детей. Новелла вторая - «Плутишка» - о мальчике, который говорил родителям и учителям, что собирает металлолом, а на самом деле катался на велосипеде и не готовил уроки. Новелла третья - «Телефон» - о двух мальчиках, которые за сбор металлолома получили в награду игрушечный телефон. Пытаясь разобраться в устройстве телефона, они сломали его.

Давайте читать хорошие книги и смотреть с детьми хорошие фильмы!

Источник: канал на YouTube «Советское телевидение. Гостелерадиофонд СССР», www.youtube.com/c/gtrftv

Тут репортёр Болтик снова покашлял, немножечко помолчал и опять продолжал:

– Внимание, господа телезрители! Вы слышите чей-то крик. Это шумит полицейский обер-атаман Мстигль. Он требует от полицейских беспрекословного повиновения и обзывает их безмозглыми ротозеями за то, что они побросали свои ружья, которые теперь без всякой пользы плавают в воздухе. Обер-атаман Мстигль отдаёт приказ полицейским ловить ружья и стрелять в деревенских жителей. Я вижу, как господин Мстигль пытается собственноручно поймать проплывающую мимо винтовку. Вот он уже схватил её и готовится выпалить… Бах! Вы слышали выстрел? Что случилось?.. Вы слышали как бы шум пропеллера. Что-то с громким жужжанием пронеслось мимо меня. Это пролетел сам обератаман господин Мстигль, вертясь в воздухе словно четырехлопастный вентилятор. Скорость полёта господина Мстигля была так велика, что через две-три секунды он уже скрылся за горизонтом. Как видно, реактивная сила в условиях невесомости – дело не шуточное. Огнестрельное оружие действительно применять нельзя!.. Внимание, господа. Ветер гонит полицейский отряд все дальше, словно какую-то мрачную тучу… Сопровождающий меня оператор Глазик никак не может наладить зрительную связь. Автомобиль, на котором находится наша передвижная телестанция, тоже поднялся в воздух. К несчастью, автомобиль зацепился за дерево, и мы не можем лететь вслед за полицейскими, так как мой микрофон, а также и телекамера связаны с телестанцией электропроводом. Если электропровод порвётся, то наш телерепортаж сам собой прекратится. Порывы ветра между тем становятся все сильней. Я едва удерживаю микрофон в руках. Боюсь, что провод не выдержит…

Не успел Болтик произнести эти слова, как послышался треск. Экраны телевизоров мгновенно погасли. Через несколько секунд на них замелькали какие-то полосы, и появившаяся перед телезрителями дикторша сказала с приятной улыбкой:

– А теперь, дорогие друзья, приглашаем вас потанцевать… Уберите мебель. Стулья поставьте у стен или совсем вынесите из комнаты, стол можно отодвинуть в угол…

Послышалась музыка. На экране появились танцующие пары. Зрителей на этот раз вовсе не интересовали танцы. Однако телевизоров никто не выключал. Каждый надеялся, что вот-вот начнётся передача про космонавтов.

И лунатики, конечно, не обманулись в своих ожиданиях. В те дни как по радио, так и по телевидению то и дело передавались какие-нибудь новости о космонавтах, о гигантских растениях, о невесомости. Особенно поразил всех рассказ о полицейском Хныгле, который, попав в состояние невесомости, выстрелил из дальнобойной крупнокалиберной винтовки, в результате чего реактивная сила понесла его с такой скоростью, что он за каких-нибудь полчаса совершил кругосветное путешествие, то есть облетел вокруг внутреннего ядра Луны и упал примерно в том же месте, откуда вылетел.

Этот головокружительный полёт произвёл столь сильное впечатление на самого Хныгля, что бедняга долго не мог прийти в себя, а когда его доставили в телестудию и попросили рассказать телезрителям о своём кругосветном путешествии, он не мог произнести ничего связного, а только твердил:

– Я-то, это, как его… это вот: бах! А потом пши-и! Пши-и!

И крутил перед собой руками, причём с лица его не сходило идиотское выражение.

Лицо его, впрочем, приобрело несколько осмысленное выражение, когда диктор объявил, что недалеко от города найдена дальнобойная винтовка Хныгля. Телезрители без труда разглядели, что сидевший за столом Хныгль с интересом прислушивался к словам диктора, а когда в павильон принесли винтовку, он выскочил из-за стола, потянулся всем телом к своему ружью, глаза его засветились радостью. Но как только винтовка очутилась у него в руках, произошла страшная перемена. Руки у него задрожали, весь он затрясся с такой силой, будто сквозь него пропускали электрический ток, лицо исказилось, словно от боли, и побелело. Губы его беззвучно зашевелились, винтовка вывалилась из рук, и, потрясая перед лицом кулаками, словно угрожая кому-то, он закричал страшным голосом:

– Никогда! Слышите? Никогда!

Пнув ногой винтовку так, что она отлетела в угол, и опрокинув несколько стульев, он выбежал из телевизионного павильона. Больше его не видели.

Эта сцена произвела неизгладимое впечатление на телезрителей, а в особенности на полицейских, которые смотрели в тот день передачу. Многие из них впервые поняли, что теперь наконец настала пора, когда нельзя уже безнаказанно хвататься за оружие и палить из него в кого попало. Всем стало ясно, что по-прежнему жить скоро будет нельзя.

Нечего и говорить, что полицейские боялись теперь и близко подходить к ракете, а не то что стрелять возле неё. Деревенские жители могли беспрепятственно приходить к космонавтам и получать у них семена гигантских растений. Теперь гигантские семена сажали не только в деревне Нееловке, но и в селе Голопяткине, Бесхлебове, Голодаевке, Непролазном и во многих других. Знайка распорядился, чтоб лунатикам давали не только нужные им семена, но снабжали их приборами невесомости, а также антилунитом и объясняли им, как всем этим пользоваться, чтоб защититься от полицейских.

Полиция до такой степени была напугана всем происходящим, что перестала выступать против рабочих. Многие полицейские выбрасывали свои ружья и пистолеты, закапывали в землю свои полицейские мундиры и каски и, одевшись как обыкновенные коротышки, нанимались работать на фабрики и заводы. Они говорили, что это гораздо приятнее, чем летать сломя голову по воздуху в состоянии невесомости, получая ожоги, ранения и увечья.

...рассказ Носова «Огурцы» стал шоком и предметом горячего обсуждения на материнских русскоязычных форумах. Если кто забыл, то предыстория там такова: дети нарвали огурцов на колхозном поле и убежали от сторожа, дома мама в восторг не пришла и потребовала огурцы сторожу вернуть.

«Мама стала совать огурцы обратно Котьке в карман. Котька плакал и кричал:

— Не пойду я! У дедушки ружье. Он выстрелит и убьет меня.

— И пусть убьет! Пусть лучше у меня совсем не будет сына, чем будет сын вор».

Эта драма вызвала живейших отклик в родительских сердцах.

«Ну вот нет ничего в жизни страшнее, чем предательство человека, которому доверяешь. Которого любишь. Для которого несешь эти проклятые огурцы, а получаешь с ноги в самое свое живое и беззащитное» (doc_namino).

«Маму хочется долго и мучительно убивать. Пока не прочувствует как следует, что натворила. А потом оставить с этим жить. Ребенка жалко до слез» (mara dh).

«А потом подобные Котьки вырастают и идут к психологам лечить свои детские травмы маминой нелюбви» (nadezhda_k).

Отсюда https://www.facebook.com/alexander.dyukov.9/posts/3367373116...