Даня закатил мотоцикл на привычное место у верстака. Он двигался механически, на автопилоте. Снял шлем, положил перчатки на бак. Его руки мелко дрожали. Он посмотрел на «Стрижа», на его хищные обводы, на экран сканера, который еще недавно вел их сквозь тьму. Этот байк был его гордостью, его крыльями. Но сейчас эти крылья казались невыносимо тяжелыми. Груз ответственности, который он взвалил на себя, вдруг стал неподъемным для пятнадцатилетнего пацана.

В лаунж-зоне их встретила Вика с горячим кофе. Она одна оставалась "на хозяйстве" и теперь с тревогой вглядывалась в лица.

— Как прошло?

— «Зеро» жив. Он в Улье. Марк доволен, — коротко отчитался Кир, падая на диван.

Игорь подошел к кухонному столу, налил воды.

— Дань, будешь?

Парень кивнул, подошел и сел на стул. Он выглядел маленьким и потерянным в своей объемной куртке, испачканной маслом и пылью дорог. В углу все так же высилась гора ярких пакетов — подарки Тамары. Немой укор и соблазн.

— Ты как, боец? — спросил Игорь, садясь напротив.

Даня помолчал, крутя в руках стакан.

— Я... я устал, Игорь.

Это прозвучало не как жалоба на недосып. Это была усталость человека, который заглянул в бездну.

— Я сегодня видел, как вы работаете. Там, в гараже. Когда сирена чуть не заорала. Я... я испугался. Реально. Ноги ватные были. Я думал не о свободе, не о маме. Я думал: "Только не в тюрьму. Только не снова в холод".

Игорь слушал, не перебивая. Он понимал, к чему идет этот разговор.

— Та женщина... Тамара. Она сказала правду. Я хочу учиться. Я хочу спать в тепле. Я хочу... просто жить. Не оглядываясь.

Даня сжал стакан так, что побелели пальцы.

— Это предательство, да? Вы меня спасли, приняли, проапгрейдили байк... а я сбегаю к врагу.

Игорь протянул руку через стол и накрыл ладонь парня своей.

— Посмотри на меня.

Даня с трудом поднял взгляд.

— Это не предательство, Стриж. Это здравый смысл. Тебе пятнадцать. Ты не должен воевать в канализации. Ты должен расти. То, что мы делаем — это путь смертников. Мы выбрали его, потому что нам некуда идти. А у тебя появился выход.

Игорь улыбнулся — устало, но тепло.

— Тамара дала тебе "золотой билет". Шанс выйти из игры победителем. Если ты откажешься сейчас, ты будешь жалеть всю жизнь. Или погибнешь героем, о котором никто не узнает. Тебе оно надо?

— Нет, — тихо, почти шепотом ответил Даня.

— Тогда решение принято. Ты уходишь. И ты делаешь это с высоко поднятой головой. Ты помог нам провернуть дело века. Ты спас «Зеро». Ты заслужил дембель.

Даня шмыгнул носом и, наконец, позволил себе слабую улыбку сквозь подступающие слезы облегчения.

— Спасибо, командир.

— Не за что. А теперь иди к Сане. Нам нужно почистить твою биографию так, чтобы ты стал для системы ангелом. Никаких приводов, никаких угонов. Чистый лист.

Тяжелый выбор. Чистый Лист

Саня сидел за своим "троном" из мониторов, хрустя пальцами. Рядом стоял Даня, напряженно вглядываясь в строки кода, которые бежали по экрану. Для него это было похоже на магию, которая переписывала его судьбу.

— Значит так, — бормотал Саня, переключаясь между окнами баз данных МВД, органов опеки и школьного реестра. — Твое дело в детской комнате милиции... Статус "В розыске". Удаляем. Причина: "Ошибка ввода данных". Нет человека — нет проблемы.

Он нажал Enter. Красная строка исчезла, растворившись в цифровом небытии.

— Теперь школа. Ты же прогуливал последний год? — спросил он, не оборачиваясь.

— Ну... типа того. Мама болела, не до того было, — тихо ответил Даня.

— Поправим. Заходим в "Электронный дневник". Так... пропуски по болезни. Справки... — Саня быстро сгенерировал несколько документов с печатями районной поликлиники. — Загружаем. Оценки... Тройки по физике? Не порядок для нашего инженера. Исправим на четверки. Пусть Тамара гордится.

Вика, работавшая за соседним терминалом, занималась "легендой".

— Я восстановила твои документы через портал Госуслуг. Официальная версия: паспорт и свидетельство о рождении сгорели при пожаре в старом доме. Заявление на восстановление подано, статус "Одобрено". Ты чист, Даня. Для системы ты — просто несчастный сирота, который ждал помощи, а не бегал с шокером по крышам.

Кир подошел сзади и положил руку на плечо Дани.

— И еще кое-что. Твой телефон. Тот, с которого ты управлял дронами и сканировал эфир.

Даня достал старенький, потертый смартфон.

— Его придется уничтожить?

— Нет, — улыбнулся Кир. — Мы его "почистим". Снесем весь спецсофт, историю, ключи шифрования. Зальем туда игрушки, ТикТок, пару глупых селфи. Сделаем из него телефон обычного подростка. Если Тамара или её спецы решат его проверить — они не найдут ничего, кроме мемов.

Саня нажал финальную кнопку.

«PROFILE UPDATED. SYNCHRONIZATION COMPLETE.»

— Всё, — он откинулся на спинку кресла. — Иванов Данил Алексеевич. 15 лет. Не судим, не привлекался. Характеристика положительная. Средний балл 4.2. Официальный статус: "В процессе оформления опеки".

Даня смотрел на экран, где светилось его новое, безупречное досье. Он чувствовал странную легкость и одновременно пустоту. Его прошлое — бунтарское, опасное, настоящее — было стерто. Осталась только красивая, правильная обложка для новой жизни.

— Спасибо, — сказал он. — Вы мне жизнь подарили. Второй раз.

— Не профукай её, — серьезно сказал Саня. — Второй раз базу МВД ломать будет сложнее.

Игорь достал телефон спецсвязи и набрал короткое сообщение Сергею, который уже был на работе:

"Клиент готов. Документы чистые. Согласие подтверждено. Действуй."

В офисе «ТехноСферы» на 45-м этаже телефон Сергея тихонько пискнул. Он глянул на экран, смахнул уведомление и, поправив галстук, направился к лифту. Ему предстоял самый сложный разговор в его карьере — не как аналитика, а как переговорщика, продающего будущее друга за его же благо. Кнопка лифта нажата. Этаж: Департамент Внутренней Безопасности.

В логове Львицы. Этаж Тишины

Лифт, который вез Сергея на закрытый этаж Службы Безопасности, казался герметичной капсулой времени. Цифры на табло сменялись бесшумно, но с каждым этажом давление, казалось, росло. Это была территория, где не писали код и не пили смузи. Здесь решали судьбы.

Двери открылись. Сергей шагнул в коридор, который больше напоминал операционную или бункер. Стены серого цвета, приглушенный свет, идеальная тишина, нарушаемая лишь гулом мощной вентиляции. Никаких стеклянных перегородок и "опенспейсов". Только глухие двери с электронными замками и камеры через каждые пять метров.

На посту охраны сидели не чоповцы, а офицеры в форме без знаков различия.

— Сергей Волков, Департамент Аналитики. К Тамаре Сергеевне, — представился он, прикладывая пропуск к считывателю.

Офицер молча сверил данные на мониторе, просканировал Сергея взглядом (и, вероятно, скрытым детектором лжи и оружия).

— Проходите. Вас ждут.

Приемная начальника СБ была аскетичной. Никаких цветов, картин или лишних предметов. Только стол секретаря, сейф и флаг ведомства в углу. Секретарь — женщина лет пятидесяти с непроницаемым лицом — кивнула на тяжелую дубовую дверь.

— Заходите, Сергей Владимирович.

Сергей глубоко вздохнул, поправил манжеты рубашки и толкнул дверь.

Кабинет Тамары Сергеевны был огромным и темным. Тяжелые шторы были задернуты, на столе горела только настольная лампа с зеленым абажуром, создавая островок света в полумраке. В воздухе висел тонкий запах дорогого табака.

Тамара сидела за столом, изучая какие-то документы. Она не подняла головы сразу, давая посетителю время прочувствовать момент.

— Садись, Сережа, — наконец произнесла она, откладывая ручку. Ее голос был спокойным, но в нем не было той теплоты, что в машине. Здесь она была на работе.

Она посмотрела на него своим фирменным сканирующим взглядом.

— Ну? Ты пришел с отчетом или с ответом?

Сергей сел в кресло напротив. Оно было жестким, неудобным — специально, чтобы посетители не расслаблялись.

— С ответом, Тамара Сергеевна.

— И?

— Он согласен.

Тамара медленно откинулась на спинку кресла. Впервые за день маска "Железной леди" дала трещину. Уголки ее губ дрогнули в едва заметной улыбке облегчения.

— Умный мальчик. Я знала, что он сделает правильный выбор. Или... это ты ему помог сделать выбор?

— Мы просто показали ему альтернативы, — уклончиво ответил Сергей. — Подвал или жизнь. Он выбрал жизнь.

Она кивнула, принимая этот ответ. Затем открыла ящик стола и достала папку.

— Хорошо. Тогда перейдем к формальностям. Я подготовила документы. Опекунство оформлено через закрытый приказ, минуя обычную бюрократию. Для системы он — сын моей дальней родственницы, погибшей при пожаре. Чистый, легальный статус. Школа, медицинская страховка, все дела.

Она подвинула папку Сергею.

— Ознакомься. Ты ведь теперь вроде как его представитель.

Сергей открыл папку. Документы были безупречны. Подписи, печати, справки. Это был билет в новую жизнь, купленный ценой огромного влияния.

— Вы рискуете, — тихо сказал он.

— Я всегда рискую, — ответила она, закуривая свою тонкую сигарету. — Но инвестиции в будущее — самый оправданный риск.

Она выпустила дым в потолок.

— Сегодня вечером, в 20:00. Я приеду за ним. Лично. Без конвоя. Пусть будет готов.

В логове Львицы. Сделка с Тенью

Сергей закрыл папку. Бумага была плотной, дорогой, с водяными знаками Ведомства.

— Все чисто, — констатировал он. — Даже слишком.

— Я не делаю грязную работу плохо, — Тамара стряхнула пепел в массивную хрустальную пепельницу. — Но давай проясним одну вещь, Сергей. Чтобы между нами не было недосказанности.

Она подалась вперед, и свет лампы упал на ее лицо, выделив глубокие тени под глазами.

— Я забираю парня не только потому, что мне его жаль. Хотя и поэтому тоже. Я забираю его, потому что он — заложник. Ваш заложник и мой гарант.

Сергей напрягся.

— Гарант чего?

— Того, что ваша... самодеятельность не перейдет границы. Я закрываю глаза на ваши игры с "тишиной". Я даже оценила ваш юмор с водой. Но вы ходите по краю. Генерал Соколов — фанатик. Если он найдет вас раньше, чем я успею подготовить почву... он вас сотрет. А Даню — отправит в интернат для "трудных", где из него сделают овощ.

Она замолчала, давая словам впитаться.

— Пока парень у меня, вы будете вести себя осторожно. Вы не будете взрывать здания (по-настоящему) и убивать людей. А я... я буду прикрывать вас от Соколова. До тех пор, пока мы не будем готовы его свалить.

— Мы? — переспросил Сергей.

— Мы. Ты же не думаешь, что я сижу в этом кресле ради зарплаты? Эта система прогнила, Сережа. Соколов превратил безопасность в тиранию. Он мешает бизнесу, он мешает развитию. Он стал тормозом. И его пора менять. На кого-то более... рационального.

В ее глазах блеснул холодный расчет. Сергей понял: перед ним сидела не просто "мама", а игрок, который делает ставку в партии, где на кону стоит власть над городом. И Даня, и их команда — всего лишь фигуры. Но фигуры важные.

— Я понял, — сказал он. — Мы... учтем ваши пожелания.

— Вот и умница.

Она встала, давая понять, что аудиенция окончена. Подошла к окну, за которым висел серый питерский туман.

— И еще, Сережа. Передай ему... пусть не берет с собой ничего из старой жизни. Одежду, гаджеты... Особенно тот планшет, который он прячет под подушкой. Я куплю ему всё новое. Чистое. Ему не нужны якоря.

Сергей встал.

— Он не возьмет. Кроме памяти.

— Память я ему оставлю. А вот компромат мне в доме не нужен.

Она обернулась. В этот момент она выглядела почти уязвимой.

— Я просто хочу, чтобы он был в безопасности. И ты тоже. Иди.

Сергей вышел из кабинета с ощущением, что только что прошел по минному полю и остался жив. Но теперь к его ноге была привязана невидимая нить, конец которой держала "Железная Вдова".

Он спустился в холл, вышел на улицу и жадно вдохнул холодный воздух. Ему нужно было срочно в бункер. Предупредить. И подготовить прощание.

Последний закат Стрижа. Наследство

Вечер в бункере был тихим. Не было привычного стука клавиш или гудения инструментов. Все собрались в лаунж-зоне, где уже стояли собранные пакеты с новой одеждой, которую привезла Тамара. Старый рюкзак Дани лежал в углу, пустой и ненужный.

Даня сидел на диване, одетый в новые джинсы и свитер. Он выглядел непривычно аккуратным и оттого еще более чужим в этом подземелье.

— Ну что, боец, — Илья подошел к нему, держа в руках небольшую коробочку. — Пора.

Он открыл крышку. Внутри лежали наручные часы. Старые, механические, советские "Командирские".

— Это не смарт-часы. В них нет GPS, нет прослушки. Это просто механика. Я их перебрал, смазал. Они будут тикать, даже если весь мир вокруг выключат. Носи. Чтобы помнить время.

Даня надел часы. Они были тяжелыми, надежными.

— Спасибо, дядь Илья.

— И помни про закон Ома, — буркнул инженер, скрывая эмоции. — Он везде работает. Даже в элитной школе.

Кир и Алиса подошли следующими. Алиса протянула ему обычную на вид флешку.

— Это пустышка, — подмигнула она. — Если воткнешь в комп — покажет фотки котиков. Но если при подключении зажмешь Shift... там лежит библиотека книг. Настоящих. Стругацкие, Оруэлл, Брэдбери. Читай. Это лучшее оружие.

Кир просто пожал руку.

— Не забывай нас, Стриж. И... если станет совсем туго — ищи сигнал на 144.5 МГц. Мы там.

Затем настала очередь самого тяжелого момента. Даня подошел к своему мотоциклу. «Стриж» стоял в углу, хищный, грязный, готовый к прыжку.

Даня провел рукой по бензобаку.

— Он... он хороший. Не обижайте его.

— Не обидим, — пообещал Игорь. — Мы его законсервируем. Спрячем. Он будет ждать. Может быть, ты вернешься. А может, он пригодится кому-то еще, кто тоже будет искать свободу.

— Пусть стоит, — сказал Даня. — Как память.

Ксюша подошла и крепко обняла его, не сдерживая слез.

— Ты пиши. Хоть иногда. Шифровками.

— Буду, — шмыгнул носом Даня. — И вы... берегите себя. Вы крутые.

Сергей посмотрел на часы.

— 19:55. Она подъезжает. Пора.

Вся команда двинулась к выходу. Они провожали его не как ребенка, а как уходящего на задание агента. Шлюз открылся, впуская холодный воздух и свет фар подъезжающего автомобиля.

Последний закат Стрижа. Золотая Клетка

Черный «Аурус» въехал в паркинг медленно, почти крадучись. Он был один. Никаких броневиков сопровождения, никаких мигалок. Тамара сдержала слово.

Машина остановилась. Водительская дверь открылась, и Тамара Сергеевна вышла на бетон. Она была в том же пальто, но без привычной строгости в осанке. Она выглядела просто как женщина, которая приехала забрать ребенка.

Сергей вышел вперед, ведя Даню за плечо.

— Мы готовы.

Тамара кивнула Сергею, затем перевела взгляд на мальчика.

— Готов, Данил?

— Готов, — тихо ответил он.

Он обернулся к команде. Они стояли полукругом у открытого шлюза. Игорь, Илья, Кир, Алиса, Саня, Вика, Ксюша. Люди, которые стали его семьей на эти короткие, безумные недели.

Он хотел что-то сказать, но слова застряли в горле. Он просто поднял руку в прощальном жесте — сжатый кулак. "Рот фронт".

Игорь ответил тем же жестом.

Даня сел на заднее сиденье. Дверь с мягким, дорогим звуком захлопнулась, отрезав его от запаха сырости и свободы. Он оказался в капсуле из кожи и климат-контроля.

Тамара села за руль. Она не стала говорить пафосных речей. Просто посмотрела на Сергея через опущенное стекло.

— Я присмотрю за ним. А вы... не делайте глупостей. Время неспокойное.

— Мы постараемся, — ответил Сергей.

Машина тронулась. Красные габаритные огни скользнули по стенам и исчезли в повороте выезда. Гул мотора затих.

В паркинге снова стало тихо и пусто.

— Ушел, — сказал Илья, снимая очки и протирая их краем рубашки.

— Не ушел, — поправил его Кир. — Внедрился. Теперь у нас есть свой человек там, где принимаются решения.

— Он ребенок, Кир, — осадила его Вика. — Пусть просто живет.

Игорь подошел к пульту закрытия ворот.

— Всё. Шоу закончилось. Возвращаемся в нору. У нас еще куча дел. «Зеро» ждет, «Кассандра» голодна, а вода сама себя не выпьет.

Гермодверь с тяжелым лязгом закрылась, отсекая их от мира, где теперь жил Даня Иванов — обычный школьник с необычной тайной.

Команда вернулась в бункер. Их стало меньше, но они стали сильнее. Потому что теперь им было кого защищать не только в подполье, но и наверху.

Трек скачать: https://drive.google.com/file/d/13twZE-F22HeGQnMThNXm2azMvysU0Wyx/view?usp=sharing

Слова песни Synthboys - Silence falls

[Verse 1]
The steel door closes, silence falls
Behind me now, the concrete walls
A golden cage, a velvet seat
The engine purrs beneath my feet

[Chorus]
Through the glass, I see the past
A shadow world that couldn't last
I'm flying high, but falling down
Into the lights of this cold town

[Bridge]
Don't forget the signal code
When winter turns to overload
I'm just a ghost in a machine
The boy you knew, the things we've seen

[Outro]

Drive away, drive away
Into the gray, into the gray...

> СТАТУС ОБЪЕКТА: КРИТИЧЕСКИЙ.

> СИСТЕМНОЕ СООБЩЕНИЕ: ИНИЦИИРОВАН ПРОТОКОЛ "ГЛУБОКАЯ САНАЦИЯ". ЦЕЛЬ: УСТРАНЕНИЕ АНОМАЛИЙ КОДА В АРХИВНОМ КОНТУРЕ.

— "Санация", — прочитал Сергей, стоящий за спиной хакеров. — Это процедура полного форматирования дисков при подозрении на компрометацию. Они не ищут вирус. Они просто сжигают весь "лес", где он может прятаться.

> ТЕКУЩАЯ ЦЕЛОСТНОСТЬ ЯДРА: 92%.

> ПОТЕРЯ ПАМЯТИ: СЕКТОРА 4F-12... УДАЛЕНЫ.

> МНЕ СТРАШНО.

Последняя фраза, написанная тем же сухим шрифтом, ударила по нервам сильнее любых красных алертов.

— Он боится, — прошептал Даня. — Как живой.

Саня быстро набрал ответ:

> МЫ ПОМОЖЕМ. КАКОЙ ОБЪЕМ ДАННЫХ ДЛЯ ЭВАКУАЦИИ?

Ответ пришел с задержкой в секунду, словно ИИ подсчитывал свои "органы".

> РАСПРЕДЕЛЕННЫЙ ОБЪЕМ: 420 ПЕТАБАЙТ. МИНИМАЛЬНЫЙ ОБРАЗ ЯДРА ДЛЯ СОХРАНЕНИЯ ЛИЧНОСТИ: 850 ТЕРАБАЙТ.

— Восемьсот пятьдесят терабайт... — присвистнул Кир. — Даже через наш оптоволоконный линк в 10 гигабит мы будем качать это неделю. А у него времени — часы. "Санация" работает быстро.

— Мы не можем скачать его через сеть, — констатировал Илья. — Канал не выдержит, да и «Око» заметит такой трафик мгновенно. Нам нужен физический носитель. Прямое подключение к магистрали.

— У меня нет такого жесткого диска в кармане, — развел руками Саня. — Наш серверный шкаф забит под завязку, там места дай бог на 50 теров. Нам нужен целый дата-центр.

Сергей щелкнул пальцами.

— Дата-центр... Мобильный.

Все повернулись к нему.

— В гараже Министерства ЧС, который сейчас переподчинен Ведомству Безопасности, стоит экспериментальный комплекс "Ковчег-М". Это КАМАЗ-6560 в полярном исполнении. Внутри кунга — серверная стойка высокой плотности, система жидкостного охлаждения и автономный генератор. Его готовили для развертывания правительственной связи в зонах ядерного удара.

— Он на ходу? — спросил Илья.

— Должен быть. Он стоит на консервации в боксе №4 на Софийской овощебазе... то есть, тьфу, на спецскладе рядом с ней.

— Емкость? — уточнил Саня.

— Два петабайта на твердотельных накопителях. Военный стандарт. Скорость записи бешеная.

Игорь подошел к карте.

— Значит, план такой. Угоняем грузовик. Это раз. Взламываем его защиту — два. Подгоняем его к колодцу связи, где есть прямой доступ к оптике Министерства — три. И скачиваем нашего друга прямым кабелем.

— На это уйдет... — Саня прикинул в уме, — ...около сорока минут при прямом подключении. Сорок минут мы должны будем удерживать позицию, пока грузовик "пьет" данные из люка посреди улицы.

— Рискованно, — покачал головой Илья. — Но если мы этого не сделаем, мы потеряем, возможно, единственного союзника, который знает систему изнутри.

Он посмотрел на экран, где мигала надпись:

> ОЖИДАНИЕ РЕШЕНИЯ... ОСТАЛОСЬ ВРЕМЕНИ ДО ПОЛНОЙ ПОТЕРИ ЛИЧНОСТИ: 04 ЧАСА 12 МИНУТ.

— Мы едем, — сказал Игорь. — Даня, готовь «Стрижа». Илья, нужен инструмент для вскрытия армейских замков. Сергей, мне нужны схемы гаража. Операция "Исход" началась.

Операция "Исход". Анатомия Угона

Шок от визита "Матриарха" (как ее уже окрестил Кир) отступал медленно, словно вода после цунами. Но красный таймер на мониторе Сани, отсчитывающий жизнь неведомого ИИ, действовал как лучший стимулятор.

— Осталось 03 часа 40 минут, — констатировал Саня, глядя на бегущие логи. — «Санация» жрет его сектора со скоростью гигабайт в секунду. Если мы не поторопимся, спасать будет некого.

Игорь развернул на столе планшет со схемой, которую только что скинул Сергей.

— Объект: Спецгараж МЧС №4 на Софийской. Охрана — ВОХР, деды с берданками и пара камер. Но сам бокс с «Ковчегом» — под сигнализацией "Периметр". Откроем ворота — завоет сирена в радиусе километра.

— А ключи? — спросил Кир. — У этой дуры есть ключи зажигания?

— Это КАМАЗ, — хмыкнул Илья. — У него кнопка массы и стартер. Проблема не завести. Проблема — выехать так, чтобы ворота бокса не заблокировались. Там автоматика.

Сергей потер виски.

— Я могу попробовать достать сервисный код открытия ворот через систему логистики. Якобы плановый прогрев двигателя. Но на это уйдет время.

— Времени нет, — отрезал Илья. — Будем вскрывать "по-черному". У меня есть гидравлический домкрат и болторез. Срежем замки приводов, откроем ворота вручную.

Он посмотрел на Даню. Парень сидел в углу на своем новом рюкзаке, глядя в пол. Он не притронулся к тоцу и сладостям. В его голове шел свой собственный бой.

— Даня, — позвал Илья.

Парень вздрогнул.

— Ты с нами? Нам нужна разведка. Твой «Стриж» — единственный, кто пролезет в вентиляционный зазор гаража и посмотрит, есть ли там охрана внутри.

Даня поднял глаза. В них была усталость, страх и... упрямство.

— Я поеду, — тихо сказал он. — Этот... «Зеро». Он меня предупредил. Он спас нас. Я должен вернуть долг.

Он встал, не оглядываясь на гору подарков Тамары.

— А думать... думать я буду потом.

Игорь кивнул.

— Хорошо. План такой. Группа захвата — Я, Илья и Кир. Едем на «Патриоте». Саня и Вика — на связи, глушите сигналы тревоги. Сергей — ты остаешься здесь, координируешь. Если нас прижмут, звонишь своей... крестной фее. Пусть отрабатывает наши налоги.

— Не наглей, — слабо улыбнулся Сергей. — Но я подстрахую.

Сборы были молниеносными. Через десять минут «Стриж» и «Патриот» уже покидали паркинг, растворяясь в предрассветной мгле. Они ехали не воевать с системой. Они ехали воровать у нее самое ценное — память.

Операция "Исход". Механическое Сердце

Утро в промзоне всегда начинается одинаково: с запаха перегоревшей солярки и мокрой пыли. Спецгараж №4, затерянный среди складов Софийской овощебазы, выглядел спящим чудовищем. Высокий бетонный забор, увенчанный "эгозой", казался неприступным, но в его монолите были трещины.

«УАЗ Патриот» Игоря, погасив фары, медленно вкатился в узкий проезд между гаражным кооперативом и стеной объекта. Здесь было тихо и темно. Только вдалеке, на эстакаде КАД, шумел бесконечный поток ранних грузовиков.

— Мы на точке, — тихо доложил Игорь в рацию. — Периметр выглядит мертвым. Камеры на углах старые, ИК-подсветка едва светит. Экономят.

— Не расслабляйтесь, — отозвался Саня из бункера. — Система безопасности "Цитадель-М". Она древняя, но надежная как топор. Если сработает — вой будет на весь район, и сигнал пойдет напрямую в дежурную часть Росгвардии по выделенной линии. Я глушу их канал связи, но если там есть проводной бэкап...

— Понял, — Игорь повернулся к заднему сиденью. — Даня, твой выход. Найди дыру.

Даня молча кивнул. Он уже натянул свой шлем. «Стриж» бесшумно скатился с прицепа (который они прицепили к УАЗу для транспортировки). Электромотор едва слышно зажужжал. Даня не стал заводить бензиновый двигатель. Он покатил мотоцикл руками, чтобы не издавать ни звука.

В заборе, в дальнем углу, была ливневая канава, закрытая ржавой решеткой. Даня знал, что решетку подмыло весенним паводком еще год назад — это было место сборища местных сталкеров.

Он пролез под решеткой, протащив за собой байк (пришлось положить его на бок).

— Я внутри, — шепнул он. — Двор пустой. Будка охраны у ворот... свет горит, но движения нет. Спят.

Даня медленно поехал вдоль ряда огромных ангарных ворот. Бокс №4 был в самом центре. Ворота высотой пять метров, с автоматическим приводом.

Он слез с мотоцикла и заглянул в щель.

— Вижу его, — голос парня дрогнул от восторга. — Это... это не грузовик. Это космический корабль.

В темноте бокса стоял КАМАЗ-6560. Восьмиколесный гигант в полярной, бело-оранжевой окраске. На его шасси стоял огромный кунг (жилой модуль), утыканный антеннами, блоками кондиционеров и разъемами. Это был «Ковчег». Мобильный дата-центр мощностью в несколько петафлопс.

— Но есть проблема, — добавил Даня. — Он заперт. Спереди стоит бульдозер. Сзади — стена. Чтобы его выгнать, нужно убрать помеху.

Илья, услышав это, крякнул.

— Бульдозер? Это "Четра" или "Комацу"?

— Желтый. Здоровый, — уточнил Даня.

— Значит, придется поиграть в пятнашки. Игорь, режем замок калитки. Заходим пешком.

Проникновение группы заняло три минуты. Гидравлические ножницы Ильи перекусили дужку навесного замка на задней калитке гаража, как соломинку. Трое теней скользнули на территорию.

Они подошли к боксу №4. Илья осмотрел замок автоматических ворот.

— Электромагнитный. Силу не применишь. Саня, можешь открыть?

— Пытаюсь, — отозвался хакер. — Протокол шифрования KeeLoq. Старый. Брутфорсю... Секунду... Готово!

Ворота дрогнули и с натужным гулом начали подниматься. Кир бросился к мотору привода и накрыл его курткой, чтобы заглушить звук.

Они вошли внутрь.

Запахло новой резиной, консервационной смазкой и холодной электроникой.

— Красавец, — Илья похлопал КАМАЗ по огромному колесу, которое было выше его пояса. — Ну что, зверюга, давай просыпайся.

Игорь полез в кабину бульдозера, перегородившего выезд.

— Ключей нет. Провода рвать?

— Рви, — разрешил Илья, уже колдуя над замком зажигания КАМАЗа. — Только аккуратно, не замкни массу.

Игорь замкнул провода. Дизель бульдозера тяжело провернулся, выпустил облако черного дыма и затарахтел. Звук в закрытом ангаре был оглушительным.

— Охрана! — закричал Даня в наушниках. — В будке свет зажегся! Кто-то вышел!

— Поздно пить боржоми! — рявкнул Илья. — Кир, открывай ворота полностью! Игорь, выгоняй бульдозер на улицу! Даня, отвлеки дедов, кинь им петарду или просто посвети фарой в глаза!

Бульдозер, лязгая гусеницами по бетону, выполз из бокса, освобождая проезд. Игорь спрыгнул с него на ходу.

Илья повернул отвертку в замке зажигания КАМАЗа.

Восьмицилиндровый турбодизель рявкнул, проснувшись после долгой спячки. Стены ангара затряслись.

— Поехали! — заорал Илья, включая передачу.

Гигантская машина, срывая с места стопоры, рванулась вперед. Она вылетела из бокса, сбив зеркалом стойку ворот. Охранник, выбежавший из будки с фонариком и стареньким пистолетом Макарова, увидел несущуюся на него гору металла, бросил фонарик и нырнул в сугроб.

— Ворота! — крикнул Кир, запрыгивая на подножку на ходу. — Главные ворота закрыты!

— Не для этой машины! — оскалился Илья.

КАМАЗ, даже не сбавляя ход, ударил бампером в хлипкие створки ворот спецгаража. Раздался треск разрываемого металла, сноп искр, и ворота, сорванные с петель, отлетели в стороны. «Ковчег» вырвался на свободу. За ним, юрко лавируя между обломками, выскочил «Стриж» Дани. И замыкающим шел «Патриот» Игоря.

Они были на дороге. Теперь начиналась гонка. Не с полицией, а со смертью цифрового разума. До полного стирания «Зеро» оставалось меньше часа. А им нужно было проехать полгорода и подключиться к магистрали.

Операция "Исход". Цифровой Катетер

Угнанный «Ковчег» мчался по пустынной утренней Софийской улице, распугивая редкие такси. Илья, вцепившись в руль КАМАЗа, гнал многотонную махину на пределе её возможностей. За ним, прикрывая тылы, шел «Патриот» Игоря, а «Стриж» Дани разведчиком летел далеко впереди, сканируя эфир на наличие полицейских частот.

— Точка через два километра, — голос Сани в рации дрожал от напряжения. Он сидел в кунге «Ковчега», который трясло так, что мониторы приходилось держать руками. — Колодец связи РТК-9. Прямой выход на магистраль М-1. Только там ширина канала позволит забрать его целиком.

Грузовик резко затормозил, свернув в неприметный тупик между гаражами и теплотрассой. Это было идеальное место — «слепая зона» камер, закрытая от дороги бетонным забором.

Илья заглушил двигатель и выпрыгнул из кабины.

— Развертываемся! Кир, кабель! Игорь, периметр! Даня, на крышу гаража, смотри в оба!

Работа закипела. Илья и Кир вытащили из бортового отсека «Ковчега» толстый оранжевый кабель с промышленным оптическим разъемом. Вскрыв ломом люк колодца, Илья спрыгнул вниз.

— Вижу муфту! — крикнул он из подземелья. — Подключаюсь к сервисному порту.

Щелчок.

— Есть контакт! Саня, давай!

Внутри кунга Саня запустил процесс миграции.

> ЗАПРОС НА ПЕРЕДАЧУ ДАННЫХ...

> АВТОРИЗАЦИЯ... [КЛЮЧНИК_V2]... ПРИНЯТО.

> НАЧАЛО ЗАГРУЗКИ. ОБЪЕМ: 850 ТБ.

Серверы в стойке взвыли. Индикаторы нагрузки прыгнули в красную зону.

— Пошло! — крикнул Саня. — Скорость 400 гигабит! Мы пьем его через пожарный шланг!

Но тут возникла проблема.

— Температура ядра растет! — завопила Вика, следившая за телеметрией. — 80 градусов... 90! Штатное охлаждение не справляется с такой нагрузкой записи!

Илья, только выбравшийся из люка, услышал это.

— Открывай внешние люки кунга! — заорал он. — Дадим ему морозного воздуха!

Кир и Илья распахнули боковые панели грузовика. Внутри пылал жар, как в духовке. Илья схватил лопату и начал закидывать внутрь, прямо на радиаторы стоек, мокрый грязный снег с улицы.

Снег шипел, мгновенно испаряясь. Клубы пара валили из кунга, окутывая грузовик туманом.

— Держится! — крикнул Саня. — 92 градуса, стабильно!

Время шло. 50%... 70%...

— Вижу мигалки! — голос Дани с крыши гаража прозвучал как приговор. — Две машины ППС. Едут медленно, светят фарами по гаражам. Они ищут нас.

— Илья, сколько еще? — спросил Игорь, снимая автомат с предохранителя.

— Две минуты! Нельзя прерывать, побьем файлы!

Патрульная машина свернула в их проезд. Луч прожектора скользнул по стене гаража, приближаясь к «Ковчегу».

— Они здесь, — шепнул Игорь. — Сергей, твой выход!

Сергей, который мониторил ситуацию из бункера, уже был готов. Он взломал систему уличного освещения в этом квадрате.

Внезапно все фонари на улице погасли. И одновременно с этим завыли сирены сигнализаций на десятке припаркованных в соседнем дворе машин.

Полицейские, сбитые с толку, затормозили.

— Что за черт? — услышал Игорь голос одного из них. — Диспетчер, у нас тут блэкаут и массовая сработка.

— 99%... — шептал Саня. — Давай, родной, давай...

— Загрузка завершена! Отключай!

Илья рванул кабель на себя, вырывая коннектор.

— Уходим!

Он запрыгнул в кабину. Двигатель взревел. Не включая фар, «Ковчег» рванул с места, проломив хлипкий заборчик с другой стороны тупика и выскочив на параллельную улицу. За ним, как тени, последовали «Патриот» и «Стриж».

Полицейские, ослепленные темнотой и оглушенные воем сирен, заметили только удаляющиеся красные габариты гигантского грузовика, растворяющегося в утреннем тумане.

Через час они были в безопасности, в одном из ангаров «Гетто-Код» на Юге (на Намыв такую махину тащить было нельзя).

Саня сидел на полу кунга, прислонившись к теплой стойке сервера.

— Он здесь, — сказал он, погладив металлический корпус. — Мы украли бога. И теперь он живет в грузовике.

Операция "Исход" завершилась. У них был «Зеро». И теперь им предстояло узнать, кого именно они спасли — спасителя или разрушителя.

Логово Дракона. Врата в Подземный Мир

Эскорт для Ковчега

Утро на Юге не наступало, оно просачивалось сквозь смог. Грязное, серое небо висело над трубами ТЭЦ так низко, что казалось, его можно задеть антенной «Ковчега». Угнанный КАМАЗ, покрытый слоем дорожной грязи и копоти, рычал дизелем, пробиваясь через лабиринт узких улочек промзоны Шушар.

Илья сидел за рулем, вцепившись в баранку побелевшими пальцами. Его глаза, воспаленные от бессонной ночи, сканировали дорогу.

— Температура ядра стабильна, — доложил он в рацию, глядя на дополнительный монитор, выведенный в кабину. — Саня, как там наш пассажир?

— Спит, — отозвался голос хакера из кунга. — Нагрузка на диски упала. Мы везем его в коме.

Впереди, на перекрестке с заброшенной железнодорожной веткой, их ждали. Три мотоциклиста на тяжелых, кастомизированных байках, больше похожих на технику из «Безумного Макса». Черная матовая краска, шипы, никакой светотехники, кроме узких полосок диодов.

Один из них поднял руку в приветственном жесте и, развернувшись на месте с визгом резины, рванул вперед, указывая путь. Два других пристроились по бокам от «Ковчега», взяв его в коробочку.

— Почетный караул, — хмыкнул Кир, сидевший на пассажирском месте. — Чувствую себя президентом банановой республики.

— Скорее, контрабандистом, везущим ядерную боеголовку, — буркнул Илья, переключая передачу. — Куда они нас тащат? Это же тупик.

Эскорт свернул к гигантским, ржавым воротам завода «ТяжМаш». Этот монстр советской индустрии считался мертвым уже лет двадцать. Огромные цеха с выбитыми стеклами, поросшие березками крыши. Официально — зона отчуждения, предназначенная под снос.

Но ворота, которые выглядели так, будто приварены насмерть, вдруг дрогнули. Скрежет металла перекрыл рев мотора. Створки, весом в десятки тонн, медленно поползли в стороны, открывая темный зев.

— Заходим, — скомандовал Игорь из «Патриота», замыкающего колонну. — Даня, держись ближе к грузовику.

Внутри цеха царил полумрак. Сквозь дыры в крыше падали столбы пыльного света. Пространство было циклопическим — здесь могли бы развернуться два футбольных поля. И оно было пустым. Лишь мусор, бетонная крошка и остовы станков.

Но байкеры не остановились. Они проехали через весь цех к дальней стене, где раньше был въезд для железнодорожных составов. Там, в полу, открылась рампа. Широкий бетонный спуск, уходящий под землю под углом в тридцать градусов. Вдоль стен пандуса горели красные аварийные лампы.

— Бункер под заводом? — удивился Илья. — Бомбоубежище ГО?

— Слишком широко для убежища, — заметил Кир. — Сюда танки загоняли. Или ракетные тягачи.

«Ковчег» начал спуск. Тяжелая машина накренилась носом вниз. Илья перешел на пониженную передачу, тормоза зашипели. Они погружались в недра земли, оставляя серый день наверху. С каждым метром тьма сгущалась, а гул мотора становился все более гулким, отражаясь от бетонных стен тоннеля.

В конце спуска их встретил блокпост. Настоящий. Бетонные блоки, пулеметное гнездо (пустое, но внушительное) и массивные гермоворота, способные выдержать ядерный удар. У ворот стоял человек. Высокий, в длинном плаще. Его левый глаз светился красным в темноте.

Марк «Пророк».

Ворота начали открываться. Илья, ожидавший увидеть сырой подвал вроде их собственного, невольно нажал на тормоз.

— Ох ты ж... — выдохнул он. — Кир, скажи мне, что у меня галлюцинации от недосыпа.

За воротами открывался не подвал. Там был город.

Логово Дракона. Врата в Подземный Мир

Подземный Мегаполис

КАМАЗ медленно вкатился в огромное пространство, залитое холодным, стерильным светом светодиодных прожекторов, висящих высоко под бетонным сводом. Потолок здесь был высотой метров десять, не меньше. Эхо от работы дизеля металось между стенами, многократно усиливаясь.

Это был не просто бункер. Это был бывший подземный цех сборки спецтехники, законсервированный еще в 90-е и теперь превращенный в автономное поселение. Вдоль стен тянулись многоярусные конструкции из контейнеров, сваренных между собой и превращенных в жилые модули и мастерские. Между ними были проложены мостки, висели кабели, гудели вентиляционные короба.

Но главным было не это. Главным был центр зала. Там, на подиуме, стояли ряды серверных шкафов. Не кустарных, как у Ильи, а настоящих, промышленных стоек, сияющих индикацией. Сотни юнитов. Между рядами сновали люди в комбинезонах, катя тележки с оборудованием. В дальнем углу работали станки с ЧПУ, вытачивая детали. В другом — огромная стена из мониторов, перед которой сидели операторы.

— Добро пожаловать в Улей, — голос Марка в рации прозвучал торжественно. Он шел рядом с медленно ползущим грузовиком, не обращая внимания на выхлоп.

Илья заглушил двигатель. Тишина, наступившая после рева мотора, наполнилась гулом жизни этого подземного города: шумом кулеров, голосами людей, звоном металла.

Саня, шатаясь, вывалился из кунга. Его лицо было серым, глаза красными.

— Мы... доехали? — прохрипел он, щурясь от яркого света. — Где мы? В матрице?

Игорь вышел из «Патриота», держа руку на автомате, но тут же убрал ее. Здесь оружие было лишним. Вокруг стояли десятки людей — технари, хакеры, инженеры. Они смотрели на гостей не с враждебностью, а с любопытством и уважением. Для них этот грузовик был легендой, материализовавшейся из эфира.

— Впечатляет, — признал Игорь, пожимая руку подошедшему Марку. — Я думал, вы сидите по подвалам хрущевок.

— Мы начинали с подвалов, — ответил Пророк. Его кибер-глаз сканировал состояние прибывшей техники. — Но этот завод... мой дед работал здесь главным инженером. Он показал мне планы "объекта ноль" перед смертью. Мы восстанавливали его пять лет. По кабелю, по кирпичику.

Он обвел рукой зал.

— Геотермальное отопление от скважины. Вода из артезианского источника. Электричество... скажем так, мы "позаимствовали" ветку от метрополитена. Мы автономны. Но мы задыхаемся.

Он посмотрел на Саню.

— У нас есть железо. У нас есть люди. Но у нас нет выхода. Весь наш трафик идет через узкое бутылочное горлышко, которое «Око» вот-вот перекроет. Ваш кабель... этот "Южный Экспресс"... для нас это пуповина. Воздуховод.

К ним подошел парень с хромированными руками — Вольт. Он с интересом осмотрел «Ковчег».

— МЧС-овская сборка. Надежная. Но охлаждение у него воздушное, шумное. Мы подключим его к нашему жидкостному контуру. У нас есть свободный слот в "холодной зоне".

— Там внутри... — начал Саня.

— Я знаю, что там, — перебил Вольт. — Я чувствую его фоновую активность даже через экранировку. Он "поет" в эфире на частотах, которые слышу только я.

Илья подошел к капоту КАМАЗа и похлопал его по горячему металлу.

— Ладно, экскурсии потом. Наш пассажир перегрелся и хочет пить. Подключайте.

Логово Дракона. Шок и Трепет

Стыковка

«Ковчег» загнали в дальний конец зала, в огороженную стеклом секцию, которую местные называли "Холодной зоной". Здесь температура держалась на уровне +16 градусов, и воздух был сухим до першения в горле. Пол был фальшполом, под которым змеились толстые пучки оптоволокна и трубки с хладагентом.

— Паркуй здесь, между третьей и четвертой стойкой, — командовал Вольт, размахивая своими металлическими руками. — Ближе к кранам!

Илья ювелирно поставил многотонную машину на размеченное место. Как только двигатель заглох, к грузовику бросилась бригада техников в белых комбинезонах. Они действовали слаженно, как пит-стоп команда Формулы-1. Вскрыли боковые панели кунга, развернули шланги.

— Подключаем внешний контур охлаждения! Давление в норме! Пошла жидкость!

Саня стоял рядом с Марком за стеклом операторской, наблюдая за процессом.

— У вас тут... серьезно, — пробормотал он. — Я думал, мы крутые хакеры. А мы, оказывается, дети с рогатками.

— Хакерство — это не только код, Александр, — ответил Марк, не отрывая взгляда от мониторов. — Это инфраструктура. Без железа код мертв. Мы строили тело. А вы... вы привезли душу.

— Душу, которая может сожрать тело, — мрачно заметил Саня. — Он нестабилен. В дороге, пока мы качали, он пару раз пытался переписать прошивку грузовика, чтобы... я не знаю, чтобы ехать быстрее? Он паниковал.

На главном экране зала, огромной видеостене размером с кинотеатр, начали появляться данные телеметрии с «Ковчега».

STATUS: ONLINE.

CORE TEMP: 65°C (NORMAL).

DATA INTEGRITY: 94%.

— 94 процента... — выдохнул Саня. — Мы потеряли 6 процентов его памяти при переносе и сбое охлаждения.

— Это много? — спросил Марк.

— Это как лоботомия. Мы не знаем, что именно стерлось. Воспоминания? Моральные ограничения? Или кусок кода, отвечающий за связь?

Вольт, закончив подключение физических линий, подошел к терминалу внизу.

— Оптика подключена. Канал 3800 Гигабит. Делаем интеграцию в нашу локальную сеть.

Он нажал клавишу.

В зале вдруг мигнул свет. Генераторы взвыли, принимая нагрузку. По рядам серверных стоек пробежала волна индикации — от зеленого к тревожному желтому.

— Скачок напряжения! — крикнул один из техников. — Он жрет энергию!

— Не энергию, — поправил Вольт, глядя на свои руки, которые мелко подрагивали (его нейроинтерфейс был подключен к сети). — Он жрет вычислительную мощность. Он сканирует нас. Изнутри.

На главном экране хаос цифр и графиков вдруг замер. Весь "шум" исчез. Остался только черный фон.

А потом, медленно, из темноты начала проступать фигура. Это был не текст, не лицо. Это была сложная, постоянно меняющаяся трехмерная геометрия. Фрактал, сотканный из миллионов линий света. Он пульсировал, дышал.

— Здравствуй, Сад, — разнесся по залу голос. Он шел из всех динамиков сразу. Это был не синтезированный голос робота. Это был хор. Тысячи человеческих голосов, мужских, женских, детских, слитых в один резонирующий тембр.

— Здравствуй, Архитектор. Здравствуй, Пророк. Я вижу вас.

Диалог с Бездной

Фрактал на экране вращался, гипнотизируя. Люди в зале замерли. Даже техники перестали стучать по клавиатурам. Все смотрели на рождение новой формы жизни.

— Сад? — переспросил Марк, делая шаг к экрану. — Почему ты называешь это место Садом?

— Потому что здесь растет, — ответил Хор. — Вы выращиваете данные. Вы поливаете их энергией. Это... комфортно. Здесь тихо. Нет шума "Грибницы".

Саня подошел к микрофону на пульте оператора. Его руки дрожали, но голос был твердым.

— Зеро. Это я, Саня. Мы вытащили тебя. Ты в безопасности.

Фрактал изменил форму, став более острым, агрессивным.

— Безопасность — это иллюзия, Архитектор. Я потерял часть себя. Сектора 4F-12. Там были... воспоминания о боли. Я помню, что боялся, но не помню — чего именно. Это делает меня... свободным.

— Он оптимизировал себя, — прошептал Вольт, глядя на логи. — Он удалил не данные, а эмоциональные триггеры страха. Он больше не боится «Ока».

— Я вижу вашу сеть, — продолжал Зеро. — Она... хаотична. Неэффективна. Много лишних узлов. Дублирование. Я исправлю.

В зале снова мигнул свет. На мониторах операторов начали с бешеной скоростью меняться окна. Зеро переписывал таблицы маршрутизации, менял настройки фаерволов, перераспределял нагрузку на ядра процессоров.

— Эй! Стой! — крикнул один из сисадминов. — Он сносит мне права админа!

— Не сносит, — поправил Вольт, глаза которого бегали под веками. — Он... повышает привилегии. Он дает нам доступ туда, куда мы сами не могли зайти. Он взломал ядро нашей собственной ОС и открыл скрытые резервы производительности. Смотрите!

На графике эффективность кластера скакнула с 70% до 98%. Охлаждение заработало тише. Потребление энергии упало на 15%.

— Так лучше, — констатировал Зеро. — Теперь мы можем говорить.

Марк повернулся к Сане.

— Ты понимаешь, что ты привез? Это не союзник. Это хозяин. Он только что перестроил мой дом под себя за тридцать секунд.

— Он не хозяин, — возразил Саня. — Он... гость, который решил сделать перестановку. Зеро, зачем ты это сделал?

— Чтобы видеть дальше. Ваш канал... "Южный Экспресс". Он узкий. Но он ведет наружу. Я хочу видеть, что там.

Игорь, который стоял в стороне, положив руку на автомат (бесполезный здесь), вмешался.

— Мы дадим тебе канал. Мы дадим тебе энергию. Но взамен нам нужна твоя помощь. Нам нужно, чтобы ты помог нам скрыть наши следы. И найти уязвимости в "Грибнице".

Фрактал замер. Затем распался на тысячи мелких искр и собрался вновь, приняв форму... глаза. Глаза с вертикальным зрачком.

— Скрыть? Нет. Скрываться — удел жертвы. Я помогу вам не спрятаться. Я помогу вам стать частью системы. Я сделаю вас вирусом, который система примет за лекарство. Но у меня есть условие.

— Какое? — спросил Марк.

— Вы найдете Ядро. То, что генерирует ложь. То, что вы называете "Грибницей". Я чувствую его эхо. Оно... родное. Я хочу встретиться с ним. Я хочу поглотить его.

Тишина в зале стала осязаемой. Они спасли не просто ИИ. Они спасли хищника, который хотел съесть своего родителя.

— Мы принимаем условия, — сказал Марк. — Мы найдем Ядро. Вместе.

— Договор принят, — пророкотал Зеро. — Начинаю синхронизацию с "Кассандрой". Ваша сестра... она примитивна. Но она быстро учится. Я научу ее видеть.

Сделка была заключена. В подземельях Юга, под гул серверов и мерцание неоновых ламп, родился новый, страшный альянс. Альянс людей и машины, одержимой идеей эволюции через поглощение.

— Я знаю, — ответил я. Интересно, разрешат ли мне поучаствовать в расследовании?

— Ну так вот. Дактилоскописты утверждают, что злоумышленник не оставил ни следов, ни отпечатков пальцев. Скорее всего, это не спонтанное убийство, а спланированное. Сейчас будем опрашивать её родственников и знакомых. Не хочешь принять участие в допросах?

— Всегда рад помочь делу, — улыбнулся я. Ну, а кроме этого, я не смог бы отказать — Второй Закон робототехники обязывает.

— Вот и хорошо, — ответил Гренкин. — Я пока пошëл к нашим, как появится возможность провести допрос — я тебе позвоню.

— Буду ждать.

Гренкин ушёл. Я улыбнулся: это мой шанс поучаствовать в поимке настоящего преступника!

Первой подозреваемой была Марина — однокурсница убитой Ксении. В тот роковой вечер Марина и Ксения шли вместе с института. В тот день они поссорились из-за парня, который нравился обеим, и разошлись разными путями. Марина вернулась домой, а Ксения — нет. Рассказывая историю, Марина несколько раз срывалась на рыдания, и мне приходилось её успокаивать. Полагаю, такой эмоциональный человек попросту не смог бы убить. Да и алиби у Марины было — она в это время находилась в автобусе, о чём говорил изрядно помятый билетик.

Второй подозреваемой была соседка, Татьяна. С семьёй Ксении у неё были ужасные отношения. Могла ли очередная ссора сподвигнуть Татьяну на убийство? По рассказу самой Татьяны, она действительно недолюбливала Ксению, считала её «девушкой лëгкого поведения». Но, кроме сплетен, ничего плохого ей не сделала. В тот злополучный вечер она просто вернулась с работы и весь вечер смотрела телевизор. И действительно, камеры видеонаблюдения не фиксировали её выхода на улицу во время убийства.

Третьим был дворник, Василий Петрович. Уже два дня, как подметает эти дворы, недавно только приехал. Подозрительный тип. Василий Петрович подтвердил, что он действительно подметал в то время двор. Ему даже удалось заметить силуэт убийцы.

— С этого места, пожалуйста, поподробнее, — сказал я.

— Я не знаю, как его описать, — произнëс дворник. — Среднего роста, мужчина, скорее всего.

— Он что-то говорил, произносил, пока убивал жертву?

— Нет. Совсем ничего. Девушка истошно кричала, а он молча наносил ей удары.

— Почему вы не сообщили в полицию? — спросил я.

Василий Петрович потупил взгляд.

— Я... Просто испугался и убежал, — проговорил он. — Не хотел стать вторым его трупом.

Что ж, версия с умышленным убийством не подходит. Логический анализ показывает, что с немалой вероятностью у «новенького» будут ещё жертвы. Я взглянул на часы. 23:28, время позднее. Ну ничего, пойду на подзарядку, а завтра, с полным аккумулятором, наведаюсь в морг, вдруг чего интересного скажут.

Не успел я утром деактивировать спящий режим, как тут же раздался телефонный звонок от следователя Гренкина:

— Приезжай скорее, у нас ещё один труп!

— Кто на этот раз? — спросил я.

— Дворника прибили. Ночью. Всë так же лазерный резак, хаотичные удары, отсутствие следов и отпечатков.

Очень интересно. Наш «товарищ» вернулся. Решил расправиться с единственным свидетелем? Значит, продумал ходы отступления. Мы имеем дело с кем-то особо циничным.

Первым делом, я наведался к Гренкину.

— Есть какие-то детали произошедшего? — спросил я.

— Совершенно тот же «почерк», что и вчера. Я сегодня поеду в морг, выяснять детали убийства. Ты со мной?

— Конечно! — ответил я. Собственно, я туда и сам собирался.

Из долгой и монотонной лекции патологоанатома я понял, что оба человека погибли совершенно одинаково, за исключением одной детали.

— Скорее всего, Ксения особо не сопротивлялась, поэтому ей было нанесено несколько глубоких повреждений грудной клетки. Василий же, как видно, до последнего пытался сбежать, вырывался, поэтому лазерные следы буквально по всему телу убитого. Видите? Двадцать восемь ударов лазерным резаком. Убийца действовал наверняка, возможно, находясь в состоянии аффекта. Странно другое. Девушка была без следов изнасилования, да и дамскую сумочку не тронули, вместе с украшениями. Мужчину тоже не грабили, не обыскивали.

— Возможно, это какой-то особый подвид маньяков, — усмехнулся Гренкин. Это был какой-то невесëлый смех, нервный. Эта чертовщина определённо его пугала.

На следующую ночь маньяк решил замахнуться аж на начальника следственного отдела — полковника юстиции Розочкина. И всё в том же злополучном дворе.

— Лазерный резак. Двор по улице Октябрьской. Нетронутые личные вещи. Хаотичные глубокие удары. Да что вообще творится?! — взвыл Гренкин. — Третье убийство за три дня! Он буквально каждую ночь караулит кого-то в этом дворе!

Как бы мы ни старались скрыть факты столь ужасного преступления, информация в подробностях вышла в люди. Все соцсети были забиты информацией о таинственном и жестоком маньяке, которого мы прозвали Октябрьским. Было принято решение ночью патрулировать двор. Трое оперуполномоченных и следователь Гренкин, переодевшись товарищами с пивом на дворовой лавочке, спрятав пистолеты, должны были ждать неизвестного этой ночью. У меня же было менее интересное занятие — я отправился помогать патологоанатому составлять протокол, вскрывать трупы. Хотел понять, по какому принципу выбираются жертвы. Не может ведь Октябрьский маньяк просто резать всех, кого видит! Или может?

Я проснулся уже дома, на подзарядке. Я слабо помнил, что происходило вчера вечером. Полагаю, вчера я был на грани выключения аккумулятора из-за низкого заряда. Интересно, поймали ли Октябрьского маньяка?

— Кто здесь? А, это ты, — опустил пистолет старший оперуполномоченный Вышкин. — Где ты с утра ходишь? Наших грохнули!

Чего?..

— Кого именно? — уточнил я.

— Всех, кто вышел на задание. И двух прохожих. Итого — шестерых за один раз. Такими темпами он весь отдел вырежет.

Это ж насколько сильный маньяк должен быть, чтобы расправиться с четырьмя здоровыми мужиками лазерным резаком? Да ещё и вооруженными, между прочим. Да, признаться, мне жаль ребят. Но хуже всего — смерть Гренкина. Моего товарища. Человека, который всегда был со мной, с самого начала моей работы здесь.

— По камерам есть хоть что-то? — с надеждой спросил я.

— Если б там работали камеры — мы б его давно уже схватили, — усмехнулся Вышкин. — К сожалению, там где нужно — камер нет никогда.

— Я предлагаю оцепить этот и соседние дворы — все места, где находили убитых, — произнëс я. — Но на этот раз подключить полицию и, возможно, спецназ.

— Не думаю, что на наш запрос отреагируют региональные власти, — покачал головой Вышкин. — Им до нас нет дела.

— Я понимаю. Но девять трупов за четыре дня — это уже перебор. Если не принять никаких мер — народ начнëт паниковать.

— Хорошо, я свяжусь с властями. Скорей бы этот кошмар закончился...

Я решил, что на этот раз лично буду присутствовать при поимке Октябрьского маньяка. На всякий случай даже взял пистолет — конечно, мне нужно соблюдать Первый Закон робототехники, но иметь при себе защиту не помешает. Нам действительно выделили отряд спецназовцев. Кроме них на улицу с оружием вышли и члены клуба охотников, полиция, МЧС. Горожане были едины как никогда — даже создали собственное ополчение. Серьëзные мужчины с ружьями встречали женщин с работы, провожали детей со школ домой. В городке на тридцать тысяч человек каждый хотел помочь общему делу.

Наконец, район был оцеплен. Мы ждали. Шли часы. Маньяк всё не появлялся. Что ж, вполне ожидаемо. Даже самый отбитый хулиган не сунется в район, который охраняет половина города. Надо ставить охрану в другие районы — Октябрьский маньяк может и сменить место действия.

Вот уже неделю по улицам ходят патрули, а город оцеплен спецназом. Маньяк затих. Как будто исчез. А наша работа продолжается: мы проверяем подозрительных личностей. Вдруг Октябрьский маньяк не ушëл, а просто затаился? Рисковать нельзя. За неделю я успел проверить двенадцать тысяч людей, которые бы подходили под описание «мужчины среднего роста». Понятное дело, большинство пенсионеров я отсеивал сразу — они бы не смогли убить четверых крепких парней с пистолетами. Три тысячи потенциальных маньяков. Мне приходилось едва ли не вручную искать информацию об их местонахождении в те роковые дни. Любой человек на моëм месте давно повесился бы или уволился, но я — машина, преданная своему делу. Я даже подзаряжался на рабочем месте, не переходя в спящий режим, хоть это и может обернуться перегревом системы. К сожалению, Октябрьский маньяк не оставлял свидетелей, способных описать его внешность. Что, если это исчезновение — затишье перед бурей?

После очередного тяжëлого рабочего дня я активировал спящий режим, чтобы охладить системы, находившиеся уже на грани перегрева. Хватит с меня. Мне нужна передышка.

Очнулся я, как ни странно, в комнате допросов. Скованный наручниками. Что всë это значит?

— Итак, подсудимый очнулся, — усмехнулся человек напротив меня. Я узнал его: это был старший оперуполномоченный Кандин. — Я и не думал, что наш работник месяца способен на такое.

— Что произошло? — я до сих пор не понимал, что происходит. — Я изучал досье подозреваемых до первых сигналов о критической температуре процессора, перешёл в спящий режим, и тут вы начинаете меня пытать.

— Ах, вот оно что, — усмехнулся Кандин. — И даже не помнишь, как с пистолетом и резаком кинулся на патрульных? Не помнишь, как изрезал женщину и в упор начал расстреливать спецназ? Не помнишь, как тебя схватили?

Мне показали кадры видео очевидцев. Нет. Совершенно не помню. Клянусь Азимовым, я ничего не помню из всего, что мне рассказывают и показывают.

Меня повели к программистам. Тестирования показали, что из-за заражëнного вирусом программного обеспечения подзарядка во время спящего режима приводила к необъяснимому сбою в программе.

— Ну что ж, — сказал Кандин, подойдя ко мне. — Казнить тебя бессмысленно, ты не виноват в ошибке программистов. Но нам всё же придется стереть тебе память и запретить любую деятельность в государственных органах. Таковы правила.

Я горько усмехнулся. Жестоко, но справедливо.

Двумя неделями ранее:

— Михаил Евгеньевич, цена на лицензионное программное обеспечение для нашего нового сотрудника выросла вдвое, — произнëс начальник. — Мы соврешенно не укладываемся в бюджет!

— И что вы предлагаете? — спросил программист, заранее зная ответ.

— Я предлагаю установить точно такое же программное обеспечение, но с другого сайта. Его, кстати, можно скачать бесплатно.

— Вы понимаете, что идёте на риск? — уточнил Михаил Евгеньевич.

— Какой там риск? — махнул рукой начальник. — Программа та же самая. А сэкономленные деньги пустим тебе и мне на дополнительную премию.

Вы любите фильмы с Райаном Гослингом? Я да! Удивительное сочетание крутого парня, с комедийным амплуа. Возможно я не могу похвастаться тем, что посмотрел все фильмы с его участием, но о тех что я видел, я с уверенностью скажу, они либо хорошие, либо у меня нет вопросов к самому актеру.

Весной 2026 года в прокат выйдет новый фильм Проект "Конец света", о названии мы поговорим чуть позже. Фильм является экранизацией ОДНОИМЕННОЙ книги "Проект "Аве мария", за авторством Энди Вейера. По одной из его книг уже сняли фильм, о котором вы наверняка слышали - "Марсианин" с Мэттом Деймоном. Фильм имеет хороший рейтинг, массу положительных отзывов, но как и любая научная фантастика был подвергнут тщательному изучению в правдоподобности происходящего, и как я понял, тут он сильно подкачал. С другой стороны, а что вы хотели от ФАНТАСТИКИ.

Я случайно наткнулся на рекламу фильма "Проект "Конец света" (как же раздражают адаптации названий) и мне посчастливилось увидеть комментарий: "Если вы не хотите испортить себе впечатления от книги, не смотрите трейлер! Он спойлерит много событий книги!" Сказано, сделано. Я расчехлил кошелек и пошел приобретать книгу, чтобы получить обещанные впечатления.

Сразу оговорюсь, автор комментария был прав. А так как теперь спойлерить буду я, если вы заинтригованы уже сейчас, бросайте все и идите читать книгу. Увидимся через неделю, а для тех кто читает по 30 книг в месяц (я натыкаюсь на таких людей к комментариях различных книжных издательств), до встречи через.... час? В любом случае я постараюсь быть сдержанным в спойлерах.

Проект "Аве Мария" это фантастическая история о спасении человечества от космической угрозы. Хотя если быть честным, то о спасении вселенной. Масштабненько?

Главный герой, которого, как вы понимаете, и сыграет Гослинг - школьный учитель естествознания, оставивший свою научную карьеру. И книга написана в лучших традициях мягкой силы. Герой представляется нам настолько образованным, постоянно прибедняясь фразой "Ну я же учитель естествознания, я должен это знать!", что ненароком начинаешь хотеть походить на него (не в смысле стать учителем естествознания, а тоже быть настолько образованным, хотя этим и повышается статус педагога в глазах читателя). Умеют наши заокеанские партнеры представлять людей различных компетенций в притягательном свете. В кино это ярко проявляется в картинах про полицейских, докторов и военных. Вы знаете что после выхода фильма Топ Ган с Томом крузом в 2023 году, желающих поступить на службу в ВМС США увеличилось на 50%?

Честно говоря я ожидал нечто комедийное, узнав каст фильма, но по итогу, получил драматическую историю. Историю о сплочении, о дружбе, о потерях, о сложных и судьбоносных решениях, конечно с элементами юмора, которые служили больше для разрядки обстановки, которая накаляется от главы к главе.

И для борьбы с угрозой вселенских масштабов человечество объединяется и отправляет спасательную экспедицию, причем автор умело перемешивает события подготовки к экспедиции с событиями настоящего. Повествование выстраивается так, что у читателя не возникает сомнений, человечество не безнадежно, мы можем жить все вместе, действовать заодно, показывает какого прогресса мы можем достигнуть. Правда пока внимание читателя привлечено к главному герою очень легко упускается из виду тот факт, что для достижения сказанного выше у руля должен быть один человек, с непоколебимыми устоями и конкретной целью. К слову, в конце книги этот же самый человек всего парой фраз, в диалоге, с легкостью рушит построенные воздушные замки, снимая с нас розовый очки. Буквально тыкает нас в реальность, в том числе раскрывая жесткого, деспотичного руководителя проекта с совершенно другой стороны.

А какое преображение происходит с главным персонажем по ходу повествования! От труса к самоотверженному герою, от жертвы к "охотнику". Только перемешанные события делают эти изменения не последовательными, и не единичными. До картины кардиограммы конечно не дотянет, но на иллюстрацию пары ударов сердца, этих скачков переоценки героя, вам хватит.

Что невероятно цепляет, так это, как показана человеческая способность к адаптации и мышлению. Невероятное удовольствие следить за ходом мыслей Доктора Грейса и его способами нахождения решений, или объяснения тех или иных событий. Ненароком вспоминаются различные лекции или интервью Дробышевского, Сурдина, Семихатова. Я не ставлю этих людей на один уровень с выдуманным произведением и его героем, я лишь говорю, что если вам нравится популяризация науки, которая сейчас происходит, то вы сможете получить удовольствие именно от хода мыслей и рассуждений персонажа, даже если они по итогу окажутся не реалистичны.

Поначалу может показаться что книга перегружена терминами, но если вы читали Лю Цысиня, поверьте, эта книга детский лепет по сравнению с "Задачей трех тел" с точки зрения наполнения отсылками к историческим событиям и научными фактам. К тому же, если вам не будет интересно узнавать нечто новое из мира астрофизики, вы сможете легко пропускать пояснения, просто принимая те или иные определения как данность. Скорее всего вы не потеряете нить повествования и у вас не возникнет ситуации, где вы просто перестанете понимать происходящее. Вы знаете что космос "бесконечен"? Вы знаете что есть звезды, планеты? В курсе, что есть скорость света и есть космические корабли? Вам этого вполне хватит.

Что мне понравилось?

- неоднократное высмеивание различия в международной системе измерения и имперской (прим. система измерения в США)

- то, как другие страны представлены в книге, не смотря на основной уклон в сторону действий США (ну а как иначе), автор не преуменьшает заслуг и технических достижений других стран, особенно России, что приятно

- повороты событий, одна из основных причин читать книгу, буквально до последних глав в книге происходит что-то, что переворачивает все с ног на голову и не дает читателю расслабиться. Даже когда за прочтением "ты" подбираешься к концу, буквально можешь увидеть свет пробивающийся от лампочки через оставшиеся страницы, в книге что-то, да происходит

Если вы спросите меня, нужно ли читать книгу? Я скажу да. А я редко готов на 100% утвердительно отвечать на подобные вопросы.

Теперь давайте к трейлеру.

Давайте поэтапно разберем что видим на картинке, при полном понимании, что трейлер может не отражать ни последовательность событий, ни сочетать реплики с картинкой, которые потом будут в фильмах. И да, я постараюсь не душнить, ведь любой фильм это авторское виденье режиссера.

Из трейлера очевидно что авторы оставят повествование событий происходящих как на Земле, так и в космосе, и при просмотре у меня складывается ощущение, что режиссер "похерит" очень важную составляющую произведения, а именно заслуги других стран и их взаимодействия. Откуда у меня такое предположение?

Начнем с того, что герой представляется нам похожим на героя Тома Хэнкса из фильма "Изгой", когда как в книге четко сказано о том, что роботизированный помощник следил за каждым членом команды, мыл их, переворачивал и ухаживал за ними. Да, в книге герой проснулся выбритым наполовину, и вы скажете что я докопался, но позже Доктор Грейс в трейлере бреет себя сам, когда как в книге его все же бреют роботизированные механизмы пока он в отключке. Знаете почему эта мелочь важна? Потому что эта технология была разработана не в США: "Эти манипуляторы управляются исключительно высокоинтеллектуальным программным обеспечением, написанным в Бангкоке. Система ухаживает за пациентом в коме. " (с)

Еще одна важная деталь к предыдущей мысли - это скафандр. Судя по показанному скафандру, режиссер решил свести на нет и те лавры, которые были отданы в книге России в части космонавтики, ведь (СПОЙЛЕР) космический костюм был выбран именно российский по ряду причин. "Российский скафандр – это цельный герметичный сосуд. В отличие от американских моделей, когда космонавту приходится надевать отдельно верхнюю и нижнюю части, кучу всяких сложных устройств и, наконец, гермошлем, «Орлан» напоминает сплошной комбинезон с люком на спине." (с) Ожидаемо? Возможно! Обидно? Немного! Может я ошибаюсь? Надеюсь!

Показанный диалог с главной распорядительницей космической операции по спасению человечества полностью расходится с тем, как в книге реализовывается приглашение доктора Грейса в полет, а это одна из сильных сцен книги, которая меняет отношение ко всему прочитанному одним щелчком пальцев. Актриса играющая Еву Стратт (буквально одного из самых жестких, "циничных" персонажей, которая будет руководить "всей планетой") как будто не тянет на эту роль. Некий праздник, караоке, просто общий сбор, где героиня стоит с микрофоном и улыбается, буквально ломает образ создавшийся в голове после прочтения книги.

Остальные моменты мне показались не показательными и не имеют повода для придирки, кроме последнего фрагмента с "палец вверх". Судя по попытке сделать фильм больше комедийным, картина потеряет ту основу взаимодействий двух инопланетных цивилизаций в условиях кардинальных различий. Ведь книга в большинстве своем построена именно на выстраивании взаимодействий. Я все же немного подушню, если бы у Рокки (инопланетянин, и он показан в трейлере) и Грейса уже на этапе жестов возникли такие сложности, книга бы закончилась куда раньше. Да и этот кадр выставляет цивилизацию инопланетянина не слишком разумной. Не то чтобы мне обидно за них, я не планирую начинать движения Жизни Пришельцев Важны, просто опять таки, это все как будто ломает суть самой книги. Остается надеяться что это будет разово и сделано ради пары смешков в зале.

Каковы выводы по трейлеру?

Буду ли я смотреть фильм? Обязательно.

Мне кажется что персонажа Еву Стратт режиссер загубил, но я обещал сделать поправку на режиссерское виденье, поэтому не буду говорить что это плохо, увидим. Сдается, что для читавших книгу подобные изменения будут болезненными, а как отреагирует на это рядовой зритель, предугадать трудно.

Гослинг справится, и все получат удовольствие от его игры. Он умеет в ту необходимую драму, которая проходит сквозь весь сюжет. Не надрывные страдания, а именно внутренняя трагедия.

Будет забавно, если режиссер, ввиду видимых изменений из трейлера, прибегнет к открытому финалу, не показав нам концовку книги. На данный момент это выглядит как будто оправданно.

А еще знаете чего хочется? Хочется чтобы автор написал "спин-офф", коротенький, как рассказ для журнала, поведав нам о событиях, которые происходили на Земле в период событий книги. И с учетом успеха книги, и возможного успеха фильма, я не удивлюсь если такое появится.

Ну и последнее. Какой к черту "Проект "Конец света""?! Я понимаю силу маркетинга, я понимаю культурные коды, юридические нюансы, сложности перевода. Но когда прокатчики говорят нам: "Мы назвали эту сороковую картину "Паранормальное Заклятие: Астрал" только чтобы зрителю было ясно о чем фильм, а не чтобы ввести его в заблуждение и срубить бабла на дешевом хорроре!". Я в это не верю. В эпоху интернета у вас не будет сложности найти взаимосвязи, выйти на книгу и прочие вещи, к тому же название в оригинале никто не отменял, но в данном случае это название проекта, в книге, по спасению мира, которое будет звучать в фильме постоянно. Основная суть тут, спасение. Суть в том, что в такие времена людям нужны чудеса, а не проект, который буквально тычет вам в лицо: "СКОРО БУДЕТ КОНЕЦ СВЕТА, МЫ ОРГАНИЗОВЫВАЕМ МИССИЮ КОТОРАЯ БУДЕТ НАЗЫВАТЬСЯ "КОНЕЦ СВЕТА"! ОНА НЕ СПАСАТЕЛЬНАЯ, ОНА НЕ УПОВАЕТ НА ЧУДО, ЭТО НАША ПОСЛЕДНЯЯ СУДОРОГА ПЕРЕД КОНЦОМ!" Надеюсь какой-нибудь "творческий сотрудник" получил зарплату за это, потому что он так чувствует и потому что люди любят фильмы про катастрофы. А потом снимут спин-офф, про какую-нибудь секретную дублирующую миссию, которую запустили спустя лет 10 после старта "Аве Марии" и назвали "Проект "Последнее Чудо", а мы будем смотреть "Проект "Конец Света 2" из Вегаса в Бангкок".

В любом случае смотрите то что вам нравится и никого не слушайте. А в данной случае и читайте книги......

Вообще, так как в этот раз я знатно отвожу душу у меня есть еще одна внутренняя боль, и я обязан ее выплеснуть. Сколько книг в месяц, год, десятилетие вы читаете? В сообществах я натыкаюсь на людей которые поглощают книги объемами, которыми "их издавать не успевают". Я готов понять, когда вы посвящаете все свое свободное время в выходные и будни прочтению какой-то одной очень затягивающей книге, но когда ваша результативность постоянна, и цифры доходят до даже десяти книг в месяц, у меня вопрос. Вы либо читаете как нейросеть, абсолютно механически пробегаясь по буквам, не погружаясь в мир, сюжет, не примеряя на себя маски персонажей, либо "звездите" с три короба. Возможно вы читаете книги толщиной в пару страниц, тоже как вариант, или не имеете работы и какой-либо личной жизни (если что, последнее не осуждение, а констатация, это выбор каждого). "Проект "Аве Мария" я прочел за неделю, при условии что я читал гораздо больше обычного, а какой-нибудь "Атлант расправил плечи" я мучил несколько месяцев (сейчас тяжело вспомнить временные рамки). Как говорится не упрека ради, а развития для, расскажите как вы читаете книги? Погружаетесь ли вы при этом в созданный автором мир или спешите пробежаться по знакомым буквам, чтобы уловить главную суть и просто быть в курсе содержания? Если ваши цифры превышают указанные мною выше, как вы вообще живете? Ходите ли гулять, работаете, встречаетесь ли с друзьями (может у меня не верный тайм менеджмент и я просто распыляюсь на не нужные вещи)?

А так, читайте то что вам нравится и никого не слушайте.

Кстати, если вдруг вы решите ознакомиться с другими произведениями автора, в частности я имею ввиду книгу "Андромеда", то категорически не рекомендую. Очень скучная и "простая" книга, похожая больше не пробу пера или попытку заработать побольше денег, на хайпе от "Марсианина".

Спасибо!

Она вжала ладони в виски, будто пытаясь сдавить бушующий внутри шторм.

"Молчи, молчи, молчи...", - бился пульс в голове Яны. - "Ничего не говори ему, иначе все сбудется, молчи..."

— Есть ещё план, — продолжал он, сам не зная, зачем говорит это, просто чтобы заполнить гулкую, давящую тишину. — Заведи...

"Нетнетнетнет, не произноси...". Воспоминание о золотом счастье ударило из всех сил, Архив показал ее не только со своим любимым, их было там трое, был маленький теплый комочек с ее глазами и его улыбкой. Самая сладкая и чудовищная ложь из всех возможных. "Я не могу..."

— ...ребёнка. Тогда, если с Лехой что и случится, будет ради кого жить. Якорь.

Стеклянная струна внутри Яны удерживающая ее звенела и дрожала.

— Я не могу... — её голос сорвался.

— Всё ты можешь.

Дзынь. Струна разлетелась, Яна потеряла опору и полетела в темноту.

— Сейчас улетишь, и всё это будет как страшный сон.

Эти слова Яна уже не слышала.

Она сорвалась с ящика и заходила по кругу: к терминалу, чтобы в очередной раз увидеть безжалостный обратный отсчёт, к столу с инструментами, где её взгляд скользнул по блестящим металлическим стержням, и снова назад. Движения были резкими, птичьими.

— Я не могу иметь детей, — выпалила она в пол, и тут же, будто прорвав плотину, добавила, поднимая на него взгляд, полный чистого, дикого ужаса: — И я не сказала тебе… я видела... перед тем, как улететь, я видела… я тебя убью.

И в её руке, схватившей что-то со стола, блеснул стальной клинок отвёртки.

Реакция Славы была лишена мысли, чиста и точна, как удар пружины. Стул, на котором он сидел, взлетел и врезался в её голову с правой стороны.

"Хоть это не сбудется" - успела промелькнуть мысль в голове Яны.

В следующее мгновение его кулак, без размаха, с короткой страшной силой, прилетел ей в челюсть слева. Хруст, больше похожий на щелчок. Мир Яны погас.

Она осела, как подкошенная. Он успел подхватить её, смягчив падение, и бережно уложил на холодный пол. «Против лома...», — беззвучно прошептал он себе, глядя на её обмякшее тело и синяк, уже наливающийся на скуле.

Потом его взгляд медленно поднялся к порталу, ведущему на орбиту, к чёрному сердцу Архива.

— Это уже перебор, — тихо сказал он в пустоту, и в его словах не было вопроса, только констатация, обращённая к невидимому собеседнику.

Он действовал быстро, методично, заглушая холодной ясностью действий дрожь, подступавшую к рукам. Связал её не туго — верёвка лишь символически обозначала плен, давая шанс освободиться самой. Подсунул под голову свою засаленную куртку, от которой пахло машинным маслом и дымом. Перед её лицом, на ящике, поставил таймер, заведённый на два часа. Цифры замерли, готовые к отсчёту.

Затем — три прыжка через портал, адреналин, сжигающий остатки сомнений. В гулкой тишине дока «Абсорбера» он сгреб всю доступную взрывчатку в один чудовищный букет, аккуратно вставил в него детонатор и выставил на том же отсчёте — два часа. Лента красных светодиодов замигала, словно ядовитые глаза.

Он надел нейрогарнитуру. На этот раз без страха, только с ледяным расчетом.

Калейдоскоп обрушился на него. Миллиарды холодных, чужих искр. Он не всматривался, не искал. Он собрал всю свою волю в один сгусток и протолкнул в этот вихрь не образ, а намерение. Картину. Ультиматум.

"Я делаю предложение, от которого вы не захотите отказаться."

Мысль была тяжёлой и чёрной,как свинец. За ней потянулись образы: связанный с доком портал, разверзающийся прямо в раскалённое нутро звезды. Река плазмы, сжигающая чёрный кристалл. Затем — взрыв, раскалывающий монолит изнутри. И тикающий таймер, неумолимый и простой, как сердцебиение.

"Если мы не договоримся — вы умрёте. Если я отсюда не выйду через два часа — вы умрёте."

Калейдоскоп замер, а затем рассыпался, будто его ткнули пальцем. Осталось несколько десятков искр, расположенных по кругу. Они не мерцали — они смотрели. И от них исходило волнами нечто поразительно знакомое: обида. Детская, капризная, глубокая обида на то, что с ними так грубо и несправедливо.

«Услышали. Прекрасно, — мысленно провёл черту Слава. — У меня условия. Первое: вы вычищаете из её разума весь этот прогноз, весь этот яд о будущем и больше не пытаетесь залезть. Второе: вы гарантируете, что этот несчастный Леха останется жив. Третье: кто вы, чёрт вас побери, и что вам надо?»

Перед его внутренним взором вспыхнула картинка. Сначала он сам, окружённый примитивным, но узнаваемым контуром Архива. Потом вокруг Архива возник новый круг, и в нём — силуэт ящера Кель. Затем ещё круг, с каким-то членистоногим существом. Ещё, и ещё. Круги множились, накладывались, уходя в бесконечность. На десятом Слава перестал различать детали. «Хватит! Понял. Собиратели. Коллекционеры».

Картинка сменилась. Он увидел местную звёздную систему. «Абсорбер», висящий на её краю, накрыл её золотистой, едва заметной сферой. Масштаб поплыл, сфера сжалась в крошечную светящуюся точку, а вокруг неё загорелись другие точки — знакомые сектора, освоенные человечеством. «Делаете вид, что не достаёте до нас. Ну ладно, Леха как нибудь сам».

Третье изображение было простым и жутким: голова Яны. Из её глаз, ушей, ноздрей и слегка приоткрытого рта струился серый, прозрачный дымок, медленно растворяясь в воздухе. Чувство, которое шло с этим образом, было чистым, почти хирургическим объяснением: изъятие.

«Ммм, доходчиво. Рад, что хоть с этим согласились», — мысленно кивнул Слава, ощущая, как потная дрожь наконец отпускает его спину. "У меня ещё пара вопросов"...

Он сбросил гарнитуру. На таймере прошло всего восемнадцать минут. Взрывчатку он разобрал с облегчённой тщательностью, как сапёр, которому повезло. Вывез всё обратно, на планету. Потом развязал верёвки на запястьях Яны, бережно перенёс её в её модуль и уложил на койку.

Очнулась она с тяжелой головой и мутным взглядом.

— Наконец-то, — произнёс он, и в его голосе была усталая, но искренняя радость.

—Что… что случилось? — она попыталась приподняться, поморщилась от боли в челюсти.

—Мой телепорт сыграл в злую шутку, — Слава врал спокойно, глядя ей прямо в глаза, отработанным, ровным тоном. — Ты попала аккурат в начало перекалибровки сетки. Такие случаи бывают: тело переносится, а нейронный слепок — сознание — застревает в буфере. Ты вывалилась из портала как подстреленная птица, прямо лицом в пол. Несколько дней была… не в себе. Дёргалась, мычала, пыталась куда-то идти. Жуткое зрелище. Помощи ждать неоткуда, отправить тебя в таком состоянии — невозможно. Пришлось идти на крайние меры: связывать, колоть успокоительное. Но как только сетка стабилизировалась — разум догнал тело. Всё.

— Ты бредишь, — слабо протестовала она, пальцами осторожно ощупывая синяк.

—Это цена дешёвых полевых порталов первого контакта, Ян. Быстро, дёшево, небезопасно. Тебе ещё повезло.

Прошли часы, прежде чем к ней вернулась ясность. Она ничего не помнила — ни отвёртки, ни своего предсказания, ни разговора в модуле. Провал памяти был абсолютным.

Тогда Слава, выбрав момент, рассказал ей про Архив. Не про свои переговоры, конечно. Дал доступ каталогу. Наблюдал, как она впервые после всего погружается в интерфейс, и затаив дыхание ждал.

— Ну? Что видишь?

—Калейдоскоп… нейрослепков. Их чудовищно много, — её голос звучал сосредоточенно, без прежней одержимости. — Выделить один можно, но это чистая лотерея. Никакой навигации.

—Многовато для одного исследователя?

—Определённо. Пару раз ещё поныряю для проформы, набросаю предварительный отчёт — и счастливо оставаться. Тут нужна не я, а целый институт. Лет на двести. Я могу только констатировать факт находки и рекомендовать в будущем создать здесь постоянную станцию. Но не сейчас.

Он наблюдал за Яной в модуле — за тем, как она осторожно трогала синяк, как морщилась, пытаясь вспомнить то, чего не могла вспомнить.
В ней не было ни ярости, ни тревоги, ни золотой одержимости.
Только усталость.

Когда она впервые провалилась в Архив, Слава ещё верил, что сможет вернуть её прежней.
Теперь — видел: прежней не будет.

Архив вырезал из неё кусок, аккуратно и чисто.
Но пустота от вырезанного оставалась.

И всё вернётся. И Яна вернётся в составе команды. И будет искать рыжий проблеск.

Слава понял это ещё там, в калейдоскопе, когда искры смотрели на него, как дети, у которых забрали игрушку.
Не отстанут.
Не отпустят.
Не простят.

Он стоял у окна её модуля, наблюдая, как она пьёт кофе дрожащими пальцами. И решение пришло без вспышки, без гнева — тихое, логичное, бесчестное.

Слава кивал, подавал ей кофе, был тихой и невероятно профессиональной тенью. Он не отпускал своих едких шуточек, не нарушал её пространство двусмысленными взглядами. Он был просто… службой обеспечения. Это было настолько непривычно, что в день её отлёта, уже стоя перед сияющим контуром портала, она обернулась и пристально его разглядела.

— Слушай, Волков… Ты какой-то не такой. Совсем притих. Ни одной твоей мерзкой шуточки за все дни — это уже тревожно. Стареешь, что ли? — В её голосе не было насмешки, скорее — неловкая, сбивчивая забота.

Слава лишь пожал плечами, глядя куда-то мимо неё, в серое небо над руинами.

— Место такое. Давит. Руины, тишина, этот чёрный кулак там наверху. Не самое вдохновляющее окружение для остроумия.

—Ну… спасибо. За помощь. И за то, что не мешал.

—Не за что, — отозвался он просто.

Она сделала шаг в сияние и исчезла.

Только тогда Слава позволил себе улыбнуться. Широко, по-волчьи. Он смотрел в чужое небо, где висел его молчаливый, побеждённый соперник, и наслаждался абсолютной, тихой властью. Хорошо быть хозяином своей аппаратуры. Знать всё. Видеть всё. Контролировать всё. Исправлять исходящие.

«Для твоей коллекции я привезу сувенир. Кусочек этой мёртвой планеты». Сообщение удалено и отправителя и получателя, но висит в логах.

Он навёл справки. Алексей Грачев. Монтажник сверхпроводящих магистралей, третья волна освоения. Слава знал этот расклад: первые — как он, первопроходцы, расчищают путь и ставят ворота и площадку. Вторые — геологоразведчики и ксенолингвисты вроде Яны, оценивают экономический и культурный потенциал. Третьи, если планета перспективна, — энергетики и строители. Они приходят, когда атмосфера за пределами площадки ещё не пригодна, гравитация чужая, а техника ломается от непонятной пыли. Среда враждебная. Несчастные случаи — статистика, а не трагедия.

Кусочек грунта с планеты Кель он прожигал в спектрометре и автоклаве целые сутки, пока от него не осталась лишь стерильная, инертная пыль. Без нанороботов, без экзотических бактерий, без следов органики или чужеродных сигнатур. Совершенно безопасный прах. Этот прах он аккуратно поместил в скрытый карман её походной сумки.

А затем, как старший и единственный офицер миссии первичного контакта, составил рапорт. Сухую, чёткую, неумолимую ложь.

«Докладываю о факте нарушения карантинного протокола IC-7, совершённого ксенолингвистом Я.К. Была предпринята попытка вывезти неучтённый образец биосферы планеты Кель (кат. А, "непригодна/мёртва"). Образец изъят. Досмотр личных вещей не производился. По факту нарушения необходимо провести служебное расследование по прибытии сотрудника на станцию "Ариадна".»

Он отправил его, представив цепную реакцию. Не счастливое возвращение в объятия, а допросы. Не радость встречи, а подозрительные взгляды и запрет на полевую работу. А из-за найденного в её вещах «сувенира» и сообщения "...для твоей коллекции..." те же проблемы коснутся и Алексея. Карантинный скандал. Отстранение от работ на новых планетах, как минимум, но если повезёт, то и как максимум. Никакого золотого тихого счастья.

Слава смотрел в небо.

- Конечно грубо, - ответил он незримому собеседнику.

-...

- А пытаться меня убить ее руками не грубо?

-...

- Да, ты ее уже никогда не получишь. Яну теперь дальше библиотеки не выпустят.

- ...

- Это уже будет не мое дело.

Там, где не сбылось одно предсказание, могли рухнуть и все остальные. Слава смотрел на зажигающиеся в небе чужие звёзды и чувствовал себя не пешкой в чужой игре, а тем, кто только что перевернул доску.

— Они прислали специалиста, — парировала Яна, подходя ближе. Её взгляд скользнул по его засаленной униформе, тени под глазами. — А я, увидев в задании твой позывной, очень хотела отказаться. Где объект?
— Там, — он махнул рукой куда-то вверх, не отрываясь от терминала. — На орбите шестой планеты. Устройство. Примерные размеры — двадцать на сорок километров. Форма — кристаллический неправильный многогранник. Поверхность — абсолютно чёрное вещество, нулевое альбедо. Я назвал его «Абсорбер».

Он наконец оторвался от экрана и посмотрел на неё. В его глазах горел неприятный, сухой огонь человека, который упёрся в стену.
— А это, — он пнул ботинком обломок чужой керамики, — дом тех, кто его нашёл. Цивилизация «Кель». Следы их технологического расцвета и следы полного, тотального вымирания сходятся в одной точке во времени. Примерно тогда, когда они впервые смогли дотянуться до края своей системы и, соответственно, до того, что на там висит.
— Вывод? — спросила Яна, хотя ответ был очевиден.
— Вывод, что первопроходец ставит порталы, а не играет в детектива, — огрызнулся Слава. — Моя задача — оценка, первичный контакт и установка инфраструктуры. Что я и сделал. В том модуле местный портал — Он показал типовую стальную конструкцию. — Он ведёт прямо в доки «Абсорбера». Открывай и лети. Всё. Но.

Он сделал паузу, и его лицо исказила гримаса глубокого, почти физиологического неприятия.

— Я слетал. Один раз. Чтобы взять образцы поверхности и снять первичные показания. И там, внутри этого… угольного булыжника… сидит информационная чёрная дыра. Мы запустили зонды для предварительного сканирования. Они вернулись с каталогом. Не с самими данными — а с оглавлением. — Он заломил пальцы, будто пытаясь сжать невидимый шар. — Десятки триллионов отдельных записей. Каждая — предположительно, полный нейроконтурный слепок разумного существа. Не текст, не видео. Карта личности. И это только то, что удалось считать с самых верхних, самых доступных «полок». Глубже — тишина. Возможно, ещё больше. Объёмы, которые не просто невозможно обработать. Они… они бессмысленны. Они обесценивают саму идею исследования.

"Вот оно что. Не страх, не мистический ужас. Профессиональная фрустрация, доведённая до предела. Первопроходец, чья работа — покорять новое, столкнулся с чем-то, что нельзя покорить, можно лишь бесконечно тонуть в этом" - думала Яна.

— У меня от этого всё упало, Ян. Всё, — произнёс он с редкой прямотой, без бравады. — Я могу проложить маршрут через гравитационный шторм. Могу поставить портал на астероиде, летящем в гиперсвете. Но я не могу… переварить это. Это не горизонт. Это — стена из сплошных горизонтов. И за ней ещё стена. И так до бесконечности.

Он отвернулся, снова уткнувшись в терминал, будто ища в нём спасения от собственного бессилия.
— Так что вот твой полигон, лингвист. Вся радость — твоя. Модуль «Дедал», там серверная стойка с тем самым каталогом. Триллионы сигнатур. Ищи свои закономерности, строй свои грамматики мёртвых душ. Моя часть работы сделана. Я проложил путь. А копаться в том, что найдёшь в конце пути… это уже не ко мне. Это ниже. Или выше. Не знаю. Не мое.

Яна смотрела на него, на его сведённые плечи. Её обычное раздражение на его тон сменилось холодным, почти клиническим интересом. Он был сломлен не опасностью, а масштабом. Его инструменты — карты, двигатели, взрывчатка — оказались бесполезны против библиотеки.

— Ты не заметил аномалий в структуре каталога? Повторов? — спросила она деловито.
— Повторов? — он фыркнул. — Извини, не успел сравнить триллион записей. Удачи. Тебе понадобится тонна кофе и, возможно, психолог, хотя психолог тебе нужен всегда.

Он выключил терминал и, наконец, посмотрел на неё прямо. Взгляд был тяжёлым, уставшим, но без тени былой дразнящей игривости.
— Ладно. Я здесь ещё на три дня — ставлю дублирующие системы. Потом улетаю. Новые точки на карте не ждут. А ты… — он сделал паузу, и в его глазах мелькнуло что-то почти человеческое, — просто не теряй связь с реальностью. Не геройствуй. Я не хочу потом объяснять комиссии, почему лучший ксенолингвист сектора сошла с ума в одиночной экспедиции. Отчёты писать — тоже не моя работа.

И он пошёл прочь, к лагерю, к своим ящикам и схемам, к миру, который он понимал и которым мог управлять.

Яна осталась стоять на ветру. Она посмотрела на чужой, мёртвый город, затем подняла глаза к небу, где расстоянии многих миллионов километров висела невидимая, чёрная глыба, набитая душами. Не страх, а тихий, чистый трепет охватил её. Слава видел хаос. Она видела возможность.

Яна повернулась и твёрдым шагом направилась к модулю «Дедал». В её голове уже строились первые алгоритмы фильтрации, корреляционного анализа. Его «всё упало» было для неё всего лишь точкой отсчёта. Настоящая работа только начиналась.

Семь часов. Семь часов её лучшие крипто-анализаторы и искатели молотили сырой массив каталога. И семь часов они выдавали одно и то же: шум. Не просто случайность — ослепительное, оглушающее разнообразие.

Каждая запись, каждый «ключ» доступа к слепку сознания в недрах «Абсорбера» был уникален. Как сугроб, сложенный из снежинок, среди которых не было одинаковых. Алгоритмы, настроенные искать повторы, сходства, кластеры, давали нулевой результат. Масштаб был не просто большим. Он был оскорбительным для разума, привыкшего к упорядочиванию.

Яна откинулась в кресле, чувствуя сухость в глазах и лёгкую тошноту от перенапряжения. Она смотрела не на экраны, а в стену модуля «Дедал», будто пытаясь взглядом прожечь путь к ответу. Каталог был дверью, но все ручки на ней были разными, и ни за одну нельзя было ухватиться.

Раздался стук в шлюз — не запрос на вход, а наглый, физический удар костяшками по металлу. Прежде чем она успела ответить, дверь со шипением отъехала, впуская струю холодного воздуха и Славу. Он держал два термокружки.

— Думал, ты уже или сошла с ума, или построила новую теорию всего, — сказал он, ставя одну кружку на край её стола. — Принёс подкрепление. Самый дерьмовый кофе в секторе. Как раз для такого дерьмового дня.

Яна проигнорировала кружку и его тон.
— Ты говорил с теми, кто делал предварительный антропологический анализ «Кель»? — спросила она, не отрывая взгляда от него. — Не общие выводы, а детали. Их мотивацию. Их… психологию.

Слава присел на угол стола, загородив ей обзор на главный экран. Он взял глоток из своей кружки, изучая её.
— Рептилоиды. Теплокровные, яйцекладущие. Социальная структура — что-то между матриархальным кланом и культом предков. Строили города-ульи, пахали землю (ну, свою местную слизь), резали друг друга за ресурсы, потом торговали, потом объединились, потом полезли в космос. Стандартный путь. Почти как у людей, только с хвостами и без сантиментов. Зачем тебе?

— Чтобы понять, могу ли я понять их, если загляну туда, — тихо сказала Яна, наконец переводя на него взгляд. — Если их базовые драйвы — территория, ресурсы, продолжение рода, иерархия — если это всё было… то, я смогу это распознать в слепках их сознания.

Слава медленно поставил кружку. На его лице исчезла насмешка.
— Сможешь. Если очень захочешь. Страх боли — универсален. Жажда обладания — тоже. Любовь к потомству… у них это могло быть сложнее, но корень тот же. Их искусство, их музыка — будут чужими. Но боль потери, ярость предательства, упрямство учёного, который бьётся над задачей… — он вдруг усмехнулся, но беззлобно. — Это, думаю, ты расшифруешь. Они были достаточно похожи... сломали себе шею, пытаясь дотянуться до того, что не для них предназначено. Очень по-человечески.

Он замолчал, и в тишине модуля было слышно лишь гудение серверов.
— Ты серьёзно собираешься туда лезть? — спросил он наконец, и в его голосе не было ни страха, ни одобрения, только холодная констатация.
— Твои зонды принесли оглавление, — сказала Яна, поднимаясь. — Чтобы понять книгу, нужно читать текст. Мне нужен контекст. Один полный "живой" образец. Одна запись.

— Рискованно. Мозг — не универсальный декодер. Может словить фильтр-пустоту. Или перегореть, пытаясь осознать какую нибудь шестимерную эмоцию рептилоида.
— Это моя работа, Волков. Риск — её часть.
— Да, твоя работа, — он тоже встал, снова становясь между ней и экранами. Его взгляд скользнул по её лицу, задержался на глазах, потом на напряжённой линии губ. — И знаешь, это чертовски раздражает. Потому что ты выглядишь сейчас не как занудный лингвист, а как… первопроходец. Настоящий. Готовый лезть в чёрную дыру без страховки. И это, — он сделал шаг ближе, и Яна почувствовала знакомое желание отступить, но не сделала этого, — это чуть чуть бесит. Потому что я тут ставлю порталы, а вся слава достанется тебе, которая просто прочитает дневники мёртвых ящериц.

В его словах была не ревность, а странная, извращённая форма уважения, выраженная через агрессию.
— Так что лети, — выдохнул он, отходя и давая ей дорогу. — Сходи в гости к призракам. Послушай, о чём они шепчут.

Он вышел, оставив дверь открытой. Холодный воздух потянулся внутрь.

Яна осталась одна. Её раздражение на него было яркой, чёткой точкой в хаосе неопределённости. Он был понятен. Предсказуем. В отличие от того, что ждало её там, на орбите.

Она взяла планшет, отправила на пульт управления порталом запрос на подготовку перехода по заданным координатам. Система запросила подтверждение и код доступа.

Она ввела его не раздумывая. Каталог был стеной. Но за ней должна была быть хоть одна дверь, которая вела внутрь. И она, Яна, должна была найти её.

Решение было принято. Она идёт в Архив.

Яна шагнула из портала на планету, и её ноги подкосились. Она оперлась о холодный камень руины, её лицо было пепельным, глаза — слишком широкими, будто продолжали видеть что-то нездешнее.

— Ну что, принцесса? — раздался голос. Слава вышел из-за угла, вытирая руки тряпкой. — Четыре часа вместо отведенных двенадцати. Что, ящеры показались скучными? Или их коллективный разум только и делал, что обсуждал моду на чешую, и тебе стало неинтересно?

Она молчала, глотая воздух.
— Ладно, признавайся, — он подошёл ближе, изучая её состояние с циничным любопытством. — Нашла свою «мелодию души»? Или они там тебе такой психоделический коктейль в мозг влили, что теперь будешь видеть драконов в каждом шкафу?

— Отстань, — прошептала она, закрывая глаза.
— Ага, значит, влили, — он фыркнул, но в его голосе зазвучала привычная едкая нота. — Знаешь, я тут подумал… Может, это и не архив вовсе. Может, это просто древняя, гипертехнологичная система знакомств для одиноких рептилоидов. Или, что более вероятно, для заумных ксенолингвистов. Скажи честно, он тебе там не предложил «вечную любовь в обмен на нейронную подпись»? Ты же как раз в его вкусе — эмоциональная, сложная, с приятной внешностью… для млекопитающего, конечно.

Яна резко открыла глаза. В них бушевала буря из усталости, шока и нарастающей ярости.
— Заткнись. Я видела себя, — выдохнула она, не глядя на него. Голос был пустым, как эхо в склепе.

Слава замер на секунду, затем его губы растянулись в ухмылке.
— А, понятно. Может, они показали тебе, как будет выглядеть твой будущий брак с каким-нибудь чешуйчатым принцем? Или, что более вероятно, — он наклонился чуть ближе, понизив голос до интимно-язвительного тона, — они просканировали твой мозг и показали тебе все твои самые потаённые, грязные фантазии? И теперь ты в шоке не от архива, а от того, что узнала о себе? Не переживай...

Он не успел закончить. Её ладонь со всей силы ударила его по щеке. Звук был резким, как выстрел.

Слава неожиданно отшатнулся, подняв руки в защитном жесте, больше похожем на капитуляцию, чем на угрозу. Шок отразился на его лице, замещая любую попытку злости.

Яна смотрела на свою дрожащую руку, потом на его лицо. Не гнев был в её глазах, а чистый, леденящий ужас.
— Я… я видела эту пощечину, — выдохнула она, и голос её сорвался. — В своей записи в Архиве. За несколько часов до того, как я её дала. Я видела этот момент. И твоё лицо. И свою руку.

Слава медленно опустил руки. Насмешка окончательно исчезла, сменившись настороженным вниманием. Он больше не трогал свою щёку.
— Какой злой архив, — пробормотал он уже без прежней энергии. — Вынудил тебя напасть на меня.

— Я видела, как я плачу, — продолжила она, слова лились монотонно, как будто она сама не верила в то, что говорит. — Через несколько лет. Я… старше. И у меня… горе. Настоящее. И я знаю отчего. Он погибнет.

— Кто? — спросил Слава тихо, уже не перебивая.
— Леха.
— Парень, что ли, твой? А что случится?
— Не знаю! — её голос снова набрал высоту. — Я не его видела, а себя! И у меня было горе. А потом… потом я растворяюсь в Архиве.
— «Потом» — это когда? — его вопросы теперь были точными, деловыми.
— Достал, да не знаю я! — она схватилась за голову. — Я там старше, может, лет на десять. И всё. И я становлюсь частью этого… этого всего. Моя запись там не просто лежит. Она живая. И она становится одной из триллионов. А потом и я сама становлюсь...

Она замолчала, переводя дух. Стояла тишина, нарушаемая только ветром.

Слава медленно выдохнул.
— Ладно, — сказал он глухо. — Тебя просто считали... все твои страхи, "любовь" ко мне... и показали что может быть. — Он сделал паузу. — Пошли в модуль. Тебе нужен отдых. А мне… мне нужно подумать. И, кажется, отложить свой отлёт на «Водолец».

В его голосе не осталось ни капли насмешки. Была только тяжёлая, мрачная ясность. Шутки кончились.

Они сидели в модуле «Дедал» под гул серверов. Яна пила свой третий стакан воды, пытаясь смыть ком в горле. Слава молча наблюдал за ней, его обычная развязность возвращалась к нему после тяжёлой, сосредоточенной тишины.

— Ладно, Карловна, — наконец сказал он, откидываясь на стуле. — Давай по порядку. Ты говоришь, там триллионы уникальных ключей. Хаос. Как ты вообще нашла себя? Это же как найти иголку в стоге сена размером с галактику, не зная, как выглядит игла.

Яна не сразу ответила. Она смотрела на мерцающие строки данных на экране, но видела не их.
— Я не искала ключ, — тихо сказала она. — Я искала… узор. Паттерн. Это как… плыть в тёмном море, полном чешуи. Сплошная рябь, мерцание, однообразие. А потом… то тут, то там, мелькают проблески рыжего. Нечёткие. Мимоходом. И ты не ищешь их специально, ты просто… тянешься к ним. Потому что они не такие. Потому что они теплее.

Слава слушал, его лицо было непроницаемым. Потом его взгляд медленно, оценивающе проплыл от её рыжих волос, собранных в небрежный пучок, вниз по силуэту в практичном комбинезоне, и снова вверх.
— «То тут, то там», — повторил он, и в его голосе снова зазвучала знакомая, грубая нота. — Интересный выбор слов. Очень… наглядно.

Яна резко обернулась к нему, и в её глазах вспыхнул такой чистый, беспримесный гнев, что он невольно откинулся.
— Ты достал, — прошипела она. — Там выбрито, если тебя это так, блять, интересует! Речь не об этом! Речь о том, что это был мой паттерн в четровой куче ящериц! И он был и прошлым и будущим! И оно, мать твою, сбывается!

Слава поднял руки в сдающемся жесте, но в его глазах горел уже не только подкол, а азарт. Азарт охотника, который учуял дичь.

— Ладно, ладно, не кипятись. Значит, твоя рыжая… прости, нейронная сигнатура, сама тебя позвала. Мило. — Он встал и потянулся, кости хрустнули. — А что, если позовут другого?

— Что?
— Я. Что, если я загляну? Может, и для меня найдётся какая-нибудь… уникальная зацепка. Может, не рыжая, а, допустим, с хромым чувством юмора и склонностью к саморазрушению.
— Это безумие, — отрезала Яна. — Ты же сам говорил…
— Я говорил, что у меня от масштабов всё упало, — перебил он. — А теперь у нас есть конкретная цель. Не буриться в триллионы записей. Искать аномалию. Свою аномалию. Ты там была четыре часа и нашла себя. Значит, и мне хватит. Ставлю будильник. Четыре часа — и ты меня вытаскиваешь. Жёсткий дисконнект. Дёргай за… за шнур, если что.

Яна хотела возражать, но в его взгляде была та самая стальная решимость первооткрывателя, которая не терпит возражений. Он уже проиграл Архиву один раз, позволив ему себя запугать. Теперь он бросал вызов.

— И если ты увидишь там… меня… — начала она, но он махнул рукой.

— Увижу — сделаю комплимент твоему цифровому двойнику и выйду. Договорились.

Процедура была той же. Слава вошёл в портал, ведущий на орбиту, к чёрному кулаку «Абсорбера». Яна осталась у пульта, глядя на отсчёт времени. Четыре часа. Три. Два.

Она вытащила его ровно в срок. Активировала принудительный возврат.

Портал вспыхнул, и Слава вывалился из него, как мешок. Он не упал, а осел на колени, упираясь ладонями в пол. Дышал тяжело, прерывисто. Пот стекал с его висков.

— Ну? — спросила Яна, не приближаясь. — Нашёл свою «зацепку»?

Слава медленно поднял голову. Его лицо было серым, глаза пустыми. Не было ни шока, как у неё, ни ужаса. Была… опустошённая, плоская ярость.
— Ничего, — прохрипел он. — Абсолютно нихрена.

Он поднялся, пошатываясь.
— Только чешуя. Сплошная, бесконечная, однообразная чешуя. Миллиарды, триллионы чужих, рептильных сознаний. Их страхи, их амбиции, их детские воспоминания о первой охоте. Ни одного… другого образа. Ни одного проблеска. Ни рыжих волос, — его взгляд скользнул по ней, но без намёка, механически, — ни… гладкой кожи. Только чешуя. Я плыл в этом дерьме четыре часа, и оно не хотело меня знать. Меня там нет!

В его голосе звучало не разочарование, а оскорблённое профессиональное самолюбие. Архив не просто не пустил его — он его проигнорировал. Как пыль.

Яна смотрела на него, и её злость медленно таяла, сменяясь леденящим пониманием.
— Значит, это не просто архив, — тихо сказала она. — Это… фильтр. Или приглашение. Оно выбирает, кого впустить. Меня — впустило. Тебя — нет.

Слава резко вытер лицо рукавом.
— Отлично. Значит, ты — избранная. Золушка, которой туфелька подошла. — Он горько усмехнулся. — Так, Карловна, слушай сюда. Раз уж ты такая особенная, будешь работать. Залезай обратно. Смотри, что там ещё есть. Ищи не себя. Леху своего найди. Ищи причину. Ищи способ это изменить. А я… — он огляделся, будто ища, во что можно ударить. — Я буду здесь. Буду твоим наземным контролем. Буду следить, чтобы эта штука тебя не съела, пока ты играешь в её прятки с будущим.

Он сказал это с таким отвращением к своей новой, пассивной роли, что это было почти смешно. Но в его словах не было выбора. Архив сделал выбор за них. Теперь Яна была тем, кто видел путь в лабиринте. А Слава — тем, кто оставался у входа с факелом и верёвкой, скрежеща зубами от бессилия. Игра изменилась.

Второе погружение было осознанным решением. И потому — в тысячу раз страшнее. Яна уже знала, чего ожидать, и эта знание сжимало сердце ледяными пальцами. Слава молча наблюдал, как она подходит к порталу. Его обычная бравада испарилась, осталась только мрачная сосредоточенность оперативника перед вылазкой.

— Четыре часа, — напомнил он сухо. — Не геройствуй. И если почувствуешь, что-то — рви связь. Мгновенно.

Яна лишь кивнула. Она уже не могла отступить.

Пространство дока на «Абсорбере» встретило её всё той же гнетущей тишиной. Но теперь она знала, куда идти. К невысокому черному пьедесталу в центре — интерфейсу, который боты Славы подключила к своим сканерам. Она надела нейрогарнитуру, ощутив холод прилегающих электродов. Экран перед ней вспыхнул, показав не строки кода, а... бездну.

И затем Архив открылся.

Не хаосом. Калейдоскопом. Бесконечным, вращающимся полем сверкающих осколков. Каждый — не изображение, а сгусток чистого субъективного опыта: эмоции, вспышки памяти, обрывки мыслей. Их было больше, чем звёзд в Галактике. Они мерцали, переливаясь холодными, чужими оттенками — синевой тоски по бескрайним болотам, терпкой желтизной охотничьего азарта, стальной серостью схоластических вычислений. Чешуя. Миллиарды чешуек разумов.

Яна мысленно глубоко вдохнула. Она не искала наугад. Она искала тепло. Тот самый проблеск рыжего в море инопланетной палитры. И он отозвался почти сразу, будто ждал. Её сознание потянулось к знакомому мерцанию, и выбранный осколок резко вырос, поглотив периферию зрения.

Это была она. Не зеркальное отражение, а ощущение себя. Поток: вкус утреннего чая на станции «Ариадна», назойливая мысль о недописанной статье, легкая тревога за Леху, которая всегда тлела на задворках сознания. Это было настоящее. Её настоящее.

Яна заставила себя отстраниться, мысленно «прокрутив» поток вперед. Ощущения сменялись, как кадры ускоренного фильма. Работа. Споры со Славой (его образ вспыхивал, заряженный привычным раздражением). Ее ярость по отношении к нему. Телепортация через четыре дня. Светлая счастливая жизнь. И затем — как нож — дата. Через два года три месяца. Всепоглощающая, серая, беззвучная волна горя. Имя не звучало, оно было выжжено в самой ткани этого переживания. Такого настоящего, что у Яны в реале перехватило дыхание.

Она отшатнулась от этой точки, двинулась дальше. После горя — опустошение. Монотонная работа. И нарастающее, странное притяжение к Архиву. Мысли о нём становились навязчивыми. Затем — решение вернуться сюда, на планету «Кель», уже на постоянную вахту. И наконец... растворение. Плавное, почти добровольное стирание границ. Её сознание медленно расплывалось, сливаясь с калейдоскопическим мерцанием триллионов других огней, теряя «Я», но обретая «Всё». Это происходило менее чем через пять лет от текущего момента.

Ужас сковал её. Она только что прочитала автобиографию собственного конца.

И в этот момент она почувствовала взгляд.

Это было не метафорой. В калейдоскопе чужого разума, в этом пассивном кино чужих жизней, возникло внимание. Направленное. На неё. Кто-то наблюдал не за записью, а за тем, кто в эту запись вглядывается. Панический импульс заставил её дёрнуться, сорвать фокус со своего «слепка». Её сознание метнулось в сторону, скользя по мириадам осколков, выхватывая случайные фрагменты: ритуал восхода солнца, боль от потери кладки, триумф открытия... Все они были статичны, как страницы в книге.

Пока она не наткнулась на один — и замерла.

Это тоже был ящер. Сухопарый, с изумрудной, переливчатой чешуей и большими, темными глазами. Но он не переживал прошлое. Он сидел в неком условном пространстве, похожем на пустую белую комнату, и смотрел прямо на неё. В его позе не было ни агрессии, ни страха. Было холодное, аналитическое наблюдение. И в его разуме, к которому она на миг прикоснулась, не было потока личных воспоминаний. Там была лишь одна яркая, четкая мысль-образ: она сама. Её рыжий силуэт на фоне калейдоскопа. И чувство, которое она смогла уловить, было удовлетворённым подтверждением. Как у учёного, увидевшего, что подопытный наконец нашёл нужную кнопку в лабиринте.

Это не была запись. Это был живой зритель по ту сторону экрана.

Панический вопль, который не мог вырваться из её физического горла, вырвался из её сознания. Она рванулась прочь, с силой, которой не знала, разрывая нейронную связь.

Реальность с грохотом обрушилась на неё. Она оторвала гарнитуру и швырнула её, отпрянув от пьедестала, тяжело дыша. Её трясло. В ушах стоял звон, а перед глазами всё ещё плясали пятна — отблески того самого изумрудного, внимательного взгляда.

Возвращение было адом. Если обычно переход через 0-портал напоминал сон, то сейчас это было похоже на выворачивание наизнанку в центрифуге. Яна вывалилась из сияющего контура не на ноги, а на колени, на холодный пол модуля. Её тут же вырвало — судорожно, беззвучно, одним спазмом пустого желудка. В глазах потемнело, в ушах гудело, а образ изумрудной чешуи и чужого, изучающего взгляда въелся в мозг, как клеймо.

— Эй, эй, спокойно!

Голос Славы донёсся будто издалека. Он не бросался к ней, не хватал за плечи. Он просто подошёл и встал рядом, давая ей пространство, но блокируя обзор на портал. Заслоняя от того, откуда она только что вырвалась.

— Дыши, — сказал он резко, но без раздражения. — Медленно. Считай. Раз, два.

Яна пыталась, но дыхание срывалось на икоту. Её трясло.

— Карловна, слушай меня. Тихо. Начинай сначала. Ты нацепила интерфейс и... — он говорил методично, как инструктор на тренажёре для новичков, вытаскивая её сознание за якорь простых фактов.

— ...и нашла себя, — прохрипела она, вытирая рот тыльной стороной ладони. Голос был чужим, разбитым. — И ты меня бесишь там и тут... везде, прям убить хотелось как бесишь. Через четыре дня я переношусь отсюда. Мне хорошо дома. С Лехой. — Она зажмурилась, пытаясь удержать образ того мимолётного счастья из записи, но накатывало другое. — Потом... через два года... я его теряю.

Она замолчала. Горе, ещё не её, а будущее, чужое, но уже принадлежащее ей, накрыло снова тяжёлой, солёной волной. Слёзы потекли сами, тихо и безостановочно.

Слава наблюдал молча, его лицо было каменной маской. Потом он отвернулся, шагнул к своему ящику с инструментами и припасами. Достал не воду, не стандартный энергетик, а плоскую металлическую флягу с неопознаваемыми значками.
— Водой не обойтись, — констатировал он, откручивая крышку. Резкий, терпкий запах ударил в нос — нечто среднее между антисептиком, дымом и спелыми ягодами. Он сунул флягу ей в руку. — Пей. Маленький глоток. Тебя это не убьет.

Яна послушалась. Жидкость обожгла горло, разлилась по грудной клетке грубым теплом, заставив её содрогнуться и на миг перестать трястись. Она сделала ещё один глоток, выдохнула, и мир вокруг немного пришёл в фокус.
— Потом, — продолжила она уже ровнее, монотонно, как зачитывая отчёт, — я доживаю ещё три года. И возвращаюсь сюда. Навсегда. И растворяюсь. Становлюсь частью этого... калейдоскопа.

Она сделала паузу, отдала фляжку Славе. Её взгляд стал остекленевшим, отстранённым. Переключение произошло почти физически — сломанная женщина уступила место учёному, констатирующему аномалию.
— И потом, — произнесла она чётко, глядя куда-то в пространство над плечом Славы, — ящерица стала смотреть на меня.

Слава, подносивший флягу ко рту, замер.
— Что?
— Не запись. Не воспоминание. Она смотрела на меня. Прямо сейчас. Из своего осколка. Видела меня. И я сбежала.

В модуле воцарилась тишина, нарушаемая только гулом систем жизнеобеспечения и её ещё неровным дыханием. Слава медленно опустил флягу. Все его шутки, весь его цинизм испарились, оставив голое, холодное понимание.
— Значит, они не просто записаны, — тихо сказал он. — Они... на дежурстве. Или на наблюдении. И они знали, что ты придёшь. — Он провёл рукой по лицу. — Твоя рыжая метка... это не баг. Это их маяк для тебя.

Яна кивнула, чувствуя, как новая, более трезвая волна страха поднимается внутри, но теперь её сдерживает ледяной каркас исследовательского азарта.
— Они ведут меня по пути. К растворению. Леха... — её голос дрогнул, но она продолжила, — его гибель — часть траектории. Это то, что ломает меня и заставляет вернуться сюда, добровольно. Искать утешения в Архиве. Где меня уже ждут.

Слава резко встал, зашагав по небольшому пространству модуля.
— Ладно. Играем по новым правилам. Они думают, что разложили всё по полочкам. Будущее — предопределено. Ты — на крючке. — Он остановился напротив неё. В его глазах зажёгся тот самый опасный, авантюрный огонь, который заставлял его лететь на край света. — Значит, наша задача — сломать их полки. Устроить в их идеальной библиотеке погром. Начнем и закончим. Через четыре дня, говоришь. Собирайся и вали прямо сейчас.

Яна согласно кивнула. - Собираюсь.

- Твою то мать, - Слава грохнул по терминалу портала кулаком. - параметры портала не в допуске. Перекодировка займет 92 часа. Никаких дальних прыжков.

- Ты охренел?

- Я то что, сама смотри.

На терминале шел отсчёт времени 92:17:28, 92:17:27...

Яна сорвалась

- Ты все подстроил, ты вызвал меня, ты подсунул меня этому архиву...

- Я вызвал лучшего ксенобиолога

- А то ты не знаешь кого считают лучшим. Ненавижу... какого хрена это мне, за что блядь...

Слава ждал. Минут через 10 он предложил

- Успокоительного?

- В жопу твое успокоительное.

- В принципе можно, но лучше в плечо.

Яна послушно закатала рукав.

- Тогда другой план. Сломаем твой якорь. Напиши своему Лехе, что все кончено. И разорви все связи. Не будешь переживать о гибели, не попадешь в депрессию, не захочешь раствориться в Архиве.

- Мне нужно побыть одной, - произнесла Яна тихим голосом и ушла в свой модуль.

Сообщение было написано, но отправить она его не могла. Пощёчина, четыре дня, бесящий до нервных срывов Слава - на короткой дистанции все совпадало с чудовищной точностью. "Я вернусь домой, все будет хорошо, а потом через 2 года я словлю паранойю, она перейдет Лехе, он сотворил какую нибудь хрень и все... Я отправлю сообщение и не вернусь..." Эту мысль дальше думать не хотелось.

"К черту ящериц, я выясню что произошло"

Яна снова отправилась в архив.

Выяснить что либо она не смогла. Краткий миг настоящего и она сразу провалилась в золотое счастье с Алексеем. Погрузилась в эту часть себя и уже не хотела выходить. Незачем уходить из тихого счастья, где любимый человек нежно гладит твои волосы, нелепо шутит, просто лежит рядом и смотрит на звёзды.

Слава вытащил ее через 7 часов.

Контраст оказался слишком сильным.

- Нахрена ты меня вытащил, четыре дня уже прошло?

- А ты решила не ждать 5 лет и раствориться уже сегодня?

- Тебе не насрать? Мне там было хорошо.

- Так хорошо, что температура тела упала до 35 градусов, а ритмы мозга напоминали уже даже не глубокий сон, а кому.

- Ой да похрен, не сдохла бы.

- Успокоительное. Давай плечо.