— Викуша! Родная моя! — мама обняла её так крепко, как будто боялась, что дочь снова исчезнет. — Наконец-то! Я так волновалась! Что случилось? Почему так внезапно? И почему ты такая… измученная?

Они вошли в квартиру. Пахло свежей выпечкой и чистотой. Не было ни следа того хаоса и запустения, что царили здесь раньше. Вика сбросила сумку, позволила маме усадить себя за стол и налить чаю. Началась исповедь. Сквозь слёзы, сбивчиво, Вика выкладывала всё, про фонд, Пола, спецслужбы, арест, депортацию, унизительный автобус, встречу с Волынским и его невероятное… понимание. Рассказала она и про приложение — своего цифрового кукловода.

Люда слушала, не перебивая, лишь сжимая дочери руку. Её глаза наполнялись слезами, болью, а потом — гордостью и бесконечной нежностью.

— Доченька моя… — прошептала она, когда Вика замолчала, обессилев. — Как же ты прошла через всё это… Одна. Как же я тебя не понимала… Как обижала… — Она обняла Вику. — Но ты дома, теперь ты дома. И мы вместе, мы справимся. Я здорова, я сильная. Найдём тебе работу. Всё наладится, дочь. Главное, что ты жива.

Этот момент покоя, тепла, безусловной материнской любви был таким хрупким и таким драгоценным. Они сидели, обнявшись, пили чай, и Вика впервые за долгие дни почувствовала, как лёд в груди начинает понемногу таять. Может, и правда? Может, это шанс начать всё с чистого листа? Без амбиций, без Пола и без приложения? Просто жить и работать, быть рядом с мамой…

Стук в дверь прозвучал как выстрел. Резкий, официальный. Мама, по своей старой привычке открывать всем и вся, не задумываясь, пошла и открыла дверь.

— Кто там?

— Участковый уполномоченный полиции, Иванов. Проверка паспортного режима, — прозвучал за дверью ровный, не терпящий возражений голос.

Сердце Вики упало. Проверка паспортного режима? Сейчас? Но мама уже открывала дверь.

— Да, пожалуйста, заходите… — Людмила Сергеевна была немного растеряна. — Вот, паспорта… Моя дочь как раз приехала…

— Дочь? — Участковый Иванов, мужчина лет сорока пяти с усталым, но очень внимательным лицом, переступил порог. Его взгляд мгновенно нашёл Вику, сидевшую за столом. В его глазах не было удивления. Было… понимание. И что-то ещё. Холодный расчёт. — Виктория Викторовна Кириллова? — спросил он, уже зная ответ.

Вика встала, чувствуя, как ноги снова становятся ватными.

— Да, это я.

Иванов достал планшет.

— Так и есть. Мы вас давно разыскиваем, Виктория Викторовна. По месту прежней регистрации, по последним известным адресам… — Он сделал несколько касаний на экране. — На вас поступил целый ряд заявлений о мошенничестве в особо крупном размере. — Он поднял глаза, и его взгляд стал тяжёлым, как гиря. — Серьёзные заявления, гражданка Кириллова, от разных потерпевших. Суммы… значительные. Очень значительные.

— Это… это ошибка! — вырвалось у Вики, но голос дрожал. Она вспомнила и свой «бизнес» с приложением, и фонд Пола, который теперь объявлен преступной схемой. Кто подал заявления? Жертвы приложения?

— Ошибка? — Иванов усмехнулся беззвучно. Он мастерски играл на их страхе. — Документы, свидетельства, финансовые потоки… Всё указывает на вас, гражданка Кириллова. Как на активного участника организованной группы. — Он сделал паузу, давая словам осесть. — Следствие идёт активно. Обвинения тяжкие. Речь может идти… о значительных сроках лишения свободы. И, конечно же, конфискация имущества. Всего, что будет признано нажитым преступным путём.

Мама Люда ахнула, схватившись за сердце.

— Нет! Не может быть! Вы ошибаетесь! Моя дочь не преступница! Она хорошая! Она меня вылечила! — Она бросилась к участковому. Её глаза были полны слёз и ужаса. — Пожалуйста! Разберитесь! Не губите её!

Иванов смотрел на плачущую женщину, потом на бледную, как мел, Вику. В его глазах не было жалости. Был профессиональный холод и понимание их полной беззащитности.

— Разберёмся, гражданочка. Улики… они весомые. — Он снова взглянул на планшет. — Следствие может пойти по разным путям… Иногда дело можно… локализовать. Закрыть на уровне участка. Если, конечно, потерпевшие получат хоть какую-то компенсацию. Можно покрыть хотя бы часть ущерба. Это смягчает вину. Иногда… очень существенно.

Наступила тягостная пауза. Манипуляция была грязной и очевидной, но действенной. Он предлагал выход. Грязный, унизительный, но выход, чтобы избежать тюрьмы.

— У… у нас есть деньги! — вдруг выкрикнула мама Люда, дрожа от страха. — Не всё, но есть! Я сейчас отдам все свои сбережения! Только закройте дело! Не сажайте мою девочку! — Она бросилась к старой шкатулке, вытащила оттуда несколько пачек аккуратно перевязанных купюр — свои скромные, честно отложенные на черный день деньги. — Вот! Возьмите! Это всё, что у меня есть!

Вика смотрела на мать, и сердце разрывалось от боли и стыда. Она не могла допустить этого!

— Мама, нет! Не отдавай! Это твои деньги! — Она вытащила из кармана деньги Волынского. — Вот! Возьмите это! Здесь… здесь около ста тысяч! Это компенсация! Остальное… я найду! Закройте дело, пожалуйста!

Иванов смотрел на деньги на столе — мамины скромные накопления и толстую пачку купюр от Волынского. Его глаза быстро оценили сумму. Более полумиллиона. Для уровня участка — очень даже неплохо. Он сохранял каменное лицо.

— Мало, гражданка Кириллова. Очень мало для таких дел. Но… — он сделал вид, что раздумывает, — учитывая ваше чистосердечное… признание и желание загладить вину… И вашу мать… Пожилой человек… — Он тяжело вздохнул, разыгрывая сомнения. — Ладно, рискну и закрою материал. Считайте, что вам крупно повезло. — Он начал аккуратно складывать деньги в портфель. — Но запомните, что любая новая жалоба — всё откроется снова. И тогда… — Он многозначительно посмотрел на Вику. — Тогда уже никакие деньги не помогут. Понятно?

— Понятно! Понятно! Спасибо вам огромное! — запричитала мама Люда, кланяясь. — Вы наш ангел-спаситель! Спасибо вам большое!

Вика молчала. Она смотрела, как деньги — её последняя надежда на передышку, на помощь маме, на возможность хоть что-то начать — исчезают в портфеле участкового. Деньги Волынского, который поверил в неё. Деньги мамы, заработанные тяжким трудом после лечения.

Иванов захлопнул портфель и кивнул.

— Паспорта проверены. Нарушений нет. Всего доброго. И… ведите себя тихо. — Он повернулся и вышел, оставив в квартире гробовую тишину и запах страха.

Мама Люда опустилась на стул, всхлипывая от облегчения и опустошения.

— Слава Богу… Слава Богу, Викуша… Всё обошлось… Он закрыл дело…

Вика стояла посреди комнаты, глядя в пустоту. Облегчения не было. Было лишь ледяное, всепроникающее чувство полной, абсолютной беспомощности. Её спасение обернулось новым ограблением. Система, в лице участкового-манипулятора, выжала из них всё до копейки. Она снова была у разбитого корыта. Без денег и без перспектив. Зато с клеймом, которое могло всплыть в любой момент. И с мамой, которая отдала последнее, чтобы её спасти.

Она подошла к маме, обняв её дрожащие плечи.

— Всё будет хорошо, мам… — прошептала она, сама не веря своим словам. — Всё будет хорошо…

Но в её глазах, отражавших унылый вечер за окном, была только пустота и вопрос: «Что же делать теперь?» Дорога вниз, казалось, не имела дна. Вика и мама Люда сидели за столом, на котором ещё лежали крошки от пирожков, а в воздухе витал призрак только что унесённых полумиллиона рублей. Пустота в кошельках и в душах.

— Вот же… манипулятор, — прошептала мама Люда, вытирая платком последние слёзы, но в её глазах теперь горел гнев. — Настоящий волк в погонах. Как ловко… как подло! Запугал и вытряс последнее… И мы, как дуры, повелись.

Вика кивнула, стиснув зубы. Унижение жгло сильнее потери денег.

— Круче них манипуляторов в этом мире нет, мам, — её голос был хриплым от сдержанных эмоций. — Они знают все рычаги. Знают, куда нажать, чтобы человек от страха отдал всё, даже последнюю рубашку. И ведь мы… мы даже не знаем, были ли эти заявления реальными или он всё выдумал, чтобы нас обобрать! Возможно, никакого дела и нет!

— А как же сроки? Конфискация? — всхлипнула мама Люда. — Он так страшно говорил… Как жить теперь, Викуша? На что? Я… я всё отдала…

— Найдём выход, мам, — сказала Вика, больше чтобы успокоить мать, чем веря в это сама. Где выход? Работать? Но с её досье, которое теперь, возможно, есть у этого участкового? Он же сказал: «Любая жалоба»… Он может шантажировать их бесконечно. — Начнём с малого. Завтра поищу работу. Любую! — Она попыталась улыбнуться, но вышло криво. — Главное, что мы вместе. И ты здорова. Это дороже любых денег.

Они сидели, держась за руки, пытаясь найти хоть каплю утешения в этом море безнадёжности, как вдруг… Зазвонил телефон.

Звонкий, неожиданный звук оповещения разорвал тишину. Вика вздрогнула. Это звучал её старый, запасной телефон, который она купила на последние гроши по пути домой. На экране горело уведомление от мобильного банка. Вика машинально взяла его, ожидая какую-нибудь рекламу или страшный счёт за что-нибудь. Она открыла сообщения и замерла. Перевод на карту: один миллион рублей. Комментарий: «Возврат денежных средств за не оказанную услугу».

Вика уставилась на экран. Миллион? Возврат? За что? Она протёрла глаза. Цифра не исчезла.

— Мам… — она прошептала, не в силах вымолвить больше. — Смотри…

Мама Люда подошла и заглянула в телефон. Её глаза округлились.

— Святые угодники… Миллион? Откуда? Что это? Викуша, это не ошибка?

Прежде чем Вика успела хоть что-то предположить, телефон зазвонил. На экране высветился незнакомый номер. С дрожащей рукой Вика ответила:

— А-алло?

— Добрый день, это Светлана Петрова, старший менеджер по безопасности клиентов банка, — прозвучал в трубке чёткий, профессиональный женский голос. — Я звоню относительно Виктории Кирилловой.

— Да… это я, — прошептала Вика, сердце колотилось как бешеное.

— Виктория, на вашу карту был зачислен возврат денег за неправомерное списание денежных средств приложением «Манипулятор». Следственные органы из Интерпола сообщили, что мошенники были задержаны и все средства, украденные у клиентов, возвращены.

— Да, понятно. Спасибо! — не нашла что ещё ответить Вика и быстро положила трубку.

Вика обняла маму, крепко-крепко, чувствуя, как камень падает с души. Давление, страх, унижение — всё разом ушло, сменившись ликующим, почти истеричным счастьем. Она была на седьмом небе! Не просто от денег — от торжества справедливости, от того, что кошмар закончился. Манипуляторы — скрывавшиеся за фальшивыми корочками — получили по заслугам.

— Всё, мам, — Вика вытерла слёзы и впервые за долгие недели улыбнулась по-настоящему, широко и светло. — Всё позади. Самые настоящие герои их поймали. А у нас… у нас есть миллион, здоровье и целая жизнь впереди. Настоящая. Без манипуляций и без приложений. Только ты и я. Всё будет хорошо! Я тебе обещаю.

Они сидели в обнимку на кухне, залитой вечерним солнцем, которое вдруг казалось невероятно ярким и тёплым. Тяжёлая глава была закрыта. И пусть шрамы останутся, но будущее, наконец, не пугало, а манило возможностями и началом новой, честной жизни.

***

Утро после чуда казалось сияющим. Солнце, редкое и драгоценное, заливало мамину кухню. Миллион на карте был не просто деньгами — это был символ очищения, возвращённого доверия мира. Вика чувствовала себя заново рождённой. Первым делом нужно было восстановить связь. Она пошла в салон и купила недорогой, но новый смартфон и восстановила свою старую сим-карту. Она уже обдумывала планы, как помочь маме и найти честную работу… Всё казалось возможным.

И тут зазвонил телефон. Это был незнакомый номер, но с международным кодом. Сердце Вики ёкнуло. Она ответила, ещё не зная почему.

— Вика? — Голос был далёким, с помехами, но этот бархатный тембр она узнала бы из миллиона. Это был Пол.

Она замерла, прижав телефон к уху. Весь воздух будто выкачали из лёгких.

— Пол? — прошептала она. — Это… ты? Где ты? Что случилось? Я пыталась дозвониться… Спецслужбы… Фонд…

— Знаю, солнышко, знаю всё, — его голос звучал устало, но с той же гипнотической теплотой, которая когда-то свела её с ума. — Меня подставили! Страшно подставили!

— Где ты? — повторила Вика, чувствуя, как в груди начинает клокотать смесь тревоги и чего-то старого, запретно-сладкого.

— В бегах, родная, в Латинской Америке. — он фальшиво усмехнулся. — Меня… обокрали. Все счета, все наличные. Я остался только с паспортом и одеждой на себе. И с мыслями о тебе. — Голос его дрогнул, искусно или искренне — Вика уже не могла различать. — Вика, мне нужна помощь. Отчаянно нужны деньги. Хотя бы на билет в безопасное место, на еду… Я как загнанный зверь.

Его слова о беде, о нужде и о том, что он думает о ней… Они попали точно в цель. Всё, что Вика пережила — страх, унижение, несправедливость, а потом невероятное облегчение и возврат денег — создало взрывоопасную эмоциональную смесь. Стена рациональности, которую она пыталась выстроить после краха фонда, рухнула мгновенно. Из глубин души всплыло осознание, острое и неоспоримое, что она безумно любит его. Все его манипуляции, подозрения, исчезновение — всё померкло перед этой слепой, всепоглощающей любовью и жгучим желанием помочь ему от души.

— Пол… — её голос сорвался на шёпот, полный слёз. — Я… так боялась за тебя! Я думала… не знала, жив ли ты! Я люблю тебя! Понимаешь? Люблю и готова на всё!

На том конце провода секунду царила тишина, затем он ответил, и его голос прозвучал глубже, нежнее, чем когда-либо:

— И я тебя люблю, Вика. Больше жизни, больше всего на свете. Эти недели в аду… только мысли о тебе меня и держали. Ты моя единственная надежда и моя единственная любовь.

Она плакала в трубку, слезами облегчения, счастья от его слов и страха за него.

— Пол, а приложение… Тот цифровой аватар… Он был заполнен на девяносто процентов! Это же ты? Твои привычки, твои реакции… Это был ты?

— Знаю, — ответил он быстро, с горечью. — Это мои бывшие сотрудники. Те, кого я считал преданными. Они слили данные и использовали против меня. И, наверное, против тебя. Они предатели, но теперь… теперь это не важно. Важно, что у нас с тобой есть шанс. Если ты поможешь.

Вика была тронута до глубины души. Он страдал! Его предали! Он бежал, как зверь! И он любил её! Все её обиды, все подозрения растворились в этом потоке эмоций. Он нуждался в ней и только в ней!

— Конечно, помогу! Скажи, куда перевести! Сколько тебе нужно? — Она говорила стремительно, уже шагая по улице, оглядываясь по сторонам в поисках банка.

— Любая сумма, солнышко. Любая поможет выжить. На билет, на еду… — Он сделал паузу. — Я знаю, тебе сейчас нелегко…

— У меня есть деньги! — перебила его Вика, вся в порыве жертвенной любви. — Мне вернули… миллион. Это всё, что у меня есть, но я отдам тебе! Ты важнее! Твоя безопасность важнее!

— Вика… — его голос дрогнул. — Ты ангел. Я никогда этого не забуду. Никогда! Слышишь? Я верну тебе всё! Я тебя люблю!

Она уже входила в отделение банка. Сердце колотилось, не от страха, а от экстаза — она спасала любимого! Она совершала подвиг любви!

— Скажи реквизиты, скорее! — потребовала она, подходя к терминалу перевода.

Он продиктовал номер карты неизвестного латиноамериканского банка и имя получателя, явно не Пола. Вика, не задумываясь, вбила данные. Сумма один миллион рублей. Она нажала «Подтвердить» и ввела ПИН-код. Транзакция прошла мгновенно.

— Готово, Пол! — выдохнула она, чувствуя головокружительную слабость и странное, жертвенное счастье. — Все деньги отправила. Ты получил?

— Получу, солнышко, получу, — его голос звучал теплее солнца. — Ты спасла меня, спасла нашу любовь. Я свяжусь, как только буду в безопасности. Я люблю тебя. Ценю больше жизни. Береги себя. До связи!

Он положил трубку. Вика стояла в банке, держа в руке телефон с погасшим экраном и пустым банковским счётом. Эйфория жертвы ещё пылала в груди, но постепенно, по краям сознания, начали прокрадываться первые, ледяные сомнения. «Неизвестный банк… Чужое имя… Свяжусь, как буду в безопасности…»

Она вышла на улицу. Яркое солнце внезапно показалось ослепительно-холодным. Миллион, символ её освобождения и нового начала, исчез. Он был переведён в никуда. Ради любви? Ради спасения? Или… Ради последней, самой изощренной манипуляции?

Вика медленно шла по улице, чувствуя, как почва снова уходит из-под ног. Но на этот раз это была пропасть, в которую она шагнула сама. Добровольно, с криком любви на устах. И дно этой пропасти было покрыто не льдом, а пеплом последней надежды.

Читать книгу "Манипулятор" полностью >>

(Спасибо большое за лайки и комментарии, которые помогают продвигать книгу!)

— Виктория, вот здесь, в разделе «Казначейство», вы утверждаете ежемесячный лимит на операционные расходы, — его голос был ровным, как линия горизонта за стеклянной стеной. — Сюда вносятся счета за аренду, коммуналку, софт, канцелярию. Вы просто ставите электронную подпись вот здесь… после проверки, разумеется.

Вика смотрела на мельтешащие цифры и незнакомые термины. «Казначейство»? «Операционные расходы»? Ей казалось, что всё это написано на китайском. Она нервно потянулась к смартфону.

— Подождите, Сэм, секундочку… — она быстро открыла приложение-переводчик финансовых терминов и тыкала в экран. — «Казначейство»… это типа… касса? Управление деньгами? А «лимит»… это потолок расходов, да? — Она подняла на него глаза, надеясь на подтверждение.

Сэм едва заметно вздохнул. Его вежливость стала ещё более ледяной.

— По сути, да, Виктория. Это базовые понятия. Вам нужно утвердить лимит на этот месяц. Данные уже внесены бухгалтерией. Просто… подпись. — Он снова ткнул пальцем в экран, в конкретное поле. Его движение было резким, почти раздражённым.

— Ага, понятно, — Вика поспешно кивнула, чувствуя, как жар стыда разливается по шее. Она нашла в интерфейсе значок электронная подпись и ввела ПИН-код. На экране всплыло зелёное «Подписано». — Готово. Что дальше?

— Дальше, — Сэм переключил вкладку, — отчёт о движении средств по благотворительным программам за прошлую неделю. Его нужно просмотреть и тоже подписать. Обратите внимание на колонку «Факт». Там должны сходиться цифры.

Вика уставилась на таблицу. Цифры плыли перед глазами. «Факт»? Отклонения? Она снова схватила телефон.

— «Факт» — это сколько реально потратили? А «план» — сколько собирались? И если отклонение больше десяти процентов, это плохо? — её голос звучал всё более неуверенно.

— Виктория, — Сэм сложил руки за спиной. Его поза излучала терпение учителя, объясняющего азбуку особо тупому ребёнку. — Это основы финансового контроля. Если вы не уверены в терминах, возможно, стоит сначала… пройти базовый курс? Или делегировать подписание отчётов кому-то более… компетентному в этих вопросах? Пока вы… осваиваетесь. Чтобы не задерживать процессы.

Его слова, обёрнутые в вежливую упаковку, ударили Вику прямо в сердце. «Более компетентному». «Осваиваетесь». Он дал ей понять, что она здесь — ноль, помеха, «пассия босса», которой вручили игрушку под названием «фонд».

— Я… я разберусь, — пробормотала она, глотая ком унижения. — Дайте мне… время.

— Конечно, — Сэм кивнул, его взгляд скользнул по часам. — У меня сейчас обеденный перерыв. Вернусь через час. Попробуйте… ознакомиться. — Он развернулся и вышел из кабинета, не оглядываясь, его безупречные туфли бесшумно ступали по глянцевому полу.

Вика сидела, сжимая кулаки, пока ногти не впились в ладони. Она чувствовала себя полной дурой. Неудачницей. Самозванкой. Ей хотелось провалиться сквозь землю. Чтобы прийти в себя, она решила пойти на кухню за водой. Подойдя к двери кухни, она услышала приглушённые голоса. Сэм и ещё кто-то — мужской голос, который она слышала в коридоре, возможно, другой менеджер.

— …да она вообще ничего не понимает, — говорил незнакомый голос, снисходительно посмеиваясь. — Смотрит на отчёт, как баран на новые ворота. Сэм, как ты терпишь?

— Работа, — ответил Сэм, его обычно ровный голос звучал расслабленно, даже цинично. — Что поделать. Пассия босса. Надо обслуживать.

— Пассия? — фыркнул другой. — Полноценная дура, по-моему. Пол просто кинул её на бабки, а она мнит себя благодетельницей. Смотри, как бы она своими кривыми руками фонд в минус не загнала. Боссу потом отдуваться.

— Он знает, что делает, — парировал Сэм, и Вика услышала, как открывается банка с газировкой. — А она… расходный материал. Красивый, но бесполезный. Главное, чтобы подписывала, где скажут, и не лезла в серьёзные вопросы. Рано или поздно Пол её… нейтрализует. Как обычно.

Слова «пассия босса», «дура», «расходный материал», «нейтрализует» впились в Вику как ножи. Весь воздух вырвался из лёгких. Мир поплыл перед глазами. Она едва не вскрикнула, судорожно зажав рот рукой. Это был не просто слух — это было общее мнение. Её здесь презирали. Считали глупой куклой Пола. А он знал? Он преднамеренно поставил её в это унизительное положение? «Нейтрализует»…

Она не помнила, как выскочила из-за угла, как пронеслась мимо них, не видя ничего, кроме размытых пятен лиц, искажённых удивлением. Она ворвалась в свой кабинет, захлопнула дверь и, дрожащими руками, схватила телефон. Надо позвонить Полу! Сейчас же! Он должен всё объяснить и остановить это! Он… он не мог так поступить!

Она лихорадочно пролистывала контакты, нашла его имя — «Пол». Нажала вызов. Гудки. Долгие, нудные гудки. Никто не брал трубку. Она сбросила, набрала снова. И снова. И снова. Десять гудков, пятнадцать, но в ответ тишина. Она пыталась ещё раз — уже набирая номер вручную, боясь, что ошиблась в панике. Тот же результат. Вечный, леденящий душу гудок в пустоту.

«Расходный материал… нейтрализует…»

Телефон выпал из её ослабевших пальцев на безупречно белую столешницу. Вика стояла посреди своего шикарного, бездушного кабинета, купленного ценой её прошлой жизни и её квартиры. Вокруг сверкали стекло и сталь, как символы власти и денег, которые теперь казались стенками гигантской, роскошной клетки. А она была птицей, которую заманили внутрь блестящей приманкой, а теперь оставили биться о прозрачные стены в полном одиночестве. Пол не брал трубку. Он просто исчез. И единственное, что она слышала в гробовой тишине кабинета, кроме стука собственного сердца, — это презрительные слова: «Пассия босса. Полноценная дура».

Слёзы, жгучие и горькие, наконец хлынули из глаз, оставляя тёмные пятна на идеально белом столе. Она проиграла, ещё даже не начав по-настоящему играть. Слёзы ещё не высохли на щеках Вики, а паника сжимала горло ледяной рукой, когда в стеклянные двери офиса «Рассвета» резко вошли двое мужчин. Они двигались с холодной, неоспоримой целеустремлённостью, их тёмные, безупречно сидящие костюмы и короткие стрижки кричали о принадлежности к чему-то серьёзному и безликому. Один, высокий, с каменным лицом, направился прямо к столу Сэма, который только что вернулся с обеда и замер, увидев их. Второй, чуть ниже, с пронзительным взглядом, подошёл к кабинету Вики и без стука открыл дверь.

Вика вздрогнула, отпрянув от стола, заваленного непонятными бумагами, которые она безуспешно пыталась понять. Её глаза, красные от слёз, широко распахнулись от неожиданности и нового витка страха.

— Виктория Кириллова? — спросил вошедший. Его голос был ровным, лишённым интонаций, как дикторский текст. Он не ждал ответа, просто достал из внутреннего кармана пиджака черную корочку с золотым гербом и предъявил её. — Артур Грей. Мой коллега — мистер Смит. Специальное подразделение финансового мониторинга.

Мистер Смит тем временем уже стоял рядом с побледневшим Сэмом, демонстрируя аналогичный документ.

— Ч-что случилось? — выдохнула Вика, чувствуя, как подкашиваются ноги. — Мы только открылись… Фонд благотворительный… Мы помогаем…

— Фонд «Рассвет» зарегистрирован как дочерняя структура хедж-фонда «Нексус», — отчеканил Грей, убирая корочку. Его глаза бесстрастно скользнули по дорогому, но бесполезному интерьеру кабинета. — В настоящий момент «Нексус» оцеплен силами безопасности по решению суда. Все его активы, счета и дочерние предприятия, включая «Рассвет», арестованы.

Слова «арестованы», «оцеплен» ударили Вику, как обухом. Она схватилась за край стола, чтобы не упасть.

— Что?! Что происходит?! На каком основании? — её голос сорвался на крик. — Это благотворительный фонд! Деньги для помощи! Вы не можете просто…

— Основание, — перебил её Грей, даже не повышая тона, — относится к сфере государственной безопасности и финансовых преступлений исключительной тяжести. Детали не подлежат разглашению. Это всё, что вам нужно знать.

Он сделал едва заметный жест Смиту. Тот подошёл к Вике.

— Ваши документы! Паспорт, виза и всё, что удостоверяет личность и статус пребывания в стране.

Вика, дрожащими руками, достала из сумки паспорт с вклеенной визой. Смит взял их, бегло просмотрел, сфотографировал на специальный планшет. Он что-то быстро набрал, подождал несколько секунд. Планшет издал короткий звуковой сигнал.

— Виза аннулирована, — констатировал Смит, глядя на экран. — Основание — угроза национальной безопасности в связи с причастностью к криминальным финансовым схемам. Вы будете депортированы завтра утренним рейсом.

— Депортация?! — Вика почувствовала, как мир рушится окончательно. — Но я ничего не сделала! Я просто хотела помогать! Это ошибка! Пол… Пол знает? Я должна поговорить с Полом! Он учредитель! Он всё объяснит!

— Это невозможно, — произнёс Грей с лёгкой, леденящей душу усмешкой. — Вам следует сосредоточиться на сборе вещей. Всё имущество фонда, включая ваши личные вещи в этом кабинете, опечатывается и будет находиться под арестом до завершения следствия. Возьмите только самое необходимое на одну ночь.

Он указал на её сумочку. Вика, в полуобморочном состоянии, машинально схватила её. Сэм стоял как истукан, его лицо было маской профессионального безразличия, но в глазах читался шок и… страх? Страх за себя?

— Но… что мне делать? Куда идти? — прошептала Вика, чувствуя, как её бросили в ледяную пустоту.

Смит шагнул к рабочему ноутбуку Вики. В отчаянии, инстинктивно желая хоть какой-то опоры, хоть какого-то совета, Вика судорожно выхватила свой смартфон. Она тыкнула в иконку своего спасительного приложения — того самого, что всегда давало ответы, помогало перевести, понять, справиться с паникой. Экран погас на секунду. Потом загорелся снова, но вместо привычного интерфейса появился неожиданный, пугающий экран: черный фон, алым, тревожным цветом горели слова: «Критическая ошибка. Система недоступна!»

Вика тыкала в экран снова и снова. Тот же черный экран, те же кроваво-красные буквы. Приложение мертво. Окончательно и бесповоротно. Последняя соломинка, за которую она бессознательно цеплялась, сломалась.

— Телефон тоже, — сказал Смит, протягивая руку.

Вика безвольно отдала ему смартфон. Он положил его в специальный экранированный пакет. У неё ничего не осталось. Ни денег, раз счета блокированы. Ни связи, раз телефон конфискован. Ни знаний, раз приложение мертво. Ни поддержки — Пол исчез, Сэм в шоке, фонд арестован. Ни даже права находиться в стране, раз депортация завтра.

Она стояла посреди опечатываемого кабинета своего же фонда, который должен был стать символом новой жизни и помощи, а стал символом краха и ловушки. Агенты Грей и Смит работали быстро и безэмоционально, наклеивая стикеры с печатями на ящики стола, шкафы, ноутбук Сэма. Сэм молча собирал свои личные вещи в маленькую папку под бдительным взглядом Смита.

Вика медленно вышла в пустой, гулкий холл офиса. Она опустилась на холодный пол у стеклянной стены, прислонилась лбом к прохладному стеклу и закрыла глаза. Шаг за шагом, от продажи квартиры до этой ледяной пустоты в шикарном аду… Как же она была слепа, как же мастерски её вели к этому краю. И теперь прыгать было некуда, только в бездну.

Ночь в камере временного содержания при отделе полиции была бесконечной и унизительной. Не тюрьма, но и не гостиница. Жёсткая металлическая лавка, тусклая лампочка под решёткой, зарешеченное окно, сквозь которое доносились ночные звуки незнакомого города. И запах — дезинфекции, пота и отчаяния. Вика не сомкнула глаз. Каждую минуту её терзали вопросы: «Как? Почему?» Она ворочалась, прижимаясь к холодной стене, пытаясь заглушить внутренний крик бессилия. Рядом, за тонкой перегородкой, кто-то громко рыдал, кто-то ругался, кто-то монотонно кашлял. Мир, в который она так отчаянно рвалась, обернулся каменным мешком.

Утром пришли двое в штатском — не Грей и Смит, но такие же меднолицые. Без лишних слов, с ледяной эффективностью: «Кириллова, с вещами на выход». Её сумочку с жалкими остатками личных вещей обыскали ещё раз, вытряхнув всё на стол. Потом погрузили в серый, глухой микроавтобус с решётками на окнах.

Внутри уже сидели другие люди. Вика сжалась на свободном сиденье у окна, стараясь не дышать и не смотреть. Рядом сидел мужчина с опухшим лицом и синяками, от него пахло перегаром и немытым телом. Напротив — девчонка лет восемнадцати, с выбритым виском и пустым, озлобленным взглядом, непрерывно трясшая ногой. Сзади кто-то бормотал невнятные угрозы. Запах был ещё хуже, чем в камере: дешёвый табак, рвота, страх. Автобус тронулся, везя свой груз отверженных в аэропорт. Депортация. Ярлык «угроза национальной безопасности». Какой абсурд!

«Почему?» — билось в висках, сливаясь с грохотом двигателя. Почему это всё произошло именно с ней? Она вспоминала свои бессонные ночи над учебниками, попытки вырваться из серости, титанические усилия, чтобы построить хоть что-то своё. Работала до изнеможения, верила в добро, в помощь, в справедливость. Продала последнее — квартиру, прошлое! А получила что? Позор! Арест! Автобус с отбросами общества! Унизительную депортацию с клеймом преступницы. Как же несправедлива судьба! — стучало в такс колёсам. До какой же степени надо было ошибиться? Довериться не тому? Поверить в ложь? Горечь подступала к горлу, но плакать уже не было сил. Только пустота и леденящее ощущение полного, беспросветного краха.

В аэропорту их встретили всё те же безликие люди в штатском. Процедура была отлажена до мелочей. Забрали паспорт и купили билет — самый дешёвый, эконом-класс, на ближайший рейс до Москвы. Выдали посадочный талон и паспорт обратно уже с отметкой о выдворении. «Следуйте в зону вылета. Вас проводят до гейта. Не отставайте».

Её «провожали» двое. Молодые, крепкие, с каменными лицами. Шли по бокам, как конвоиры. Вика чувствовала на себе любопытные, а иногда и брезгливые взгляды других пассажиров. Депортированная. Преступница. Она опустила голову, желая только одного — исчезнуть. Добраться до самолёта. Уснуть. Отключиться.

У гейта её ждал ещё час. Конвоиры устроились неподалёку, не спуская с неё глаз. Вика сидела на жёстком пластиковом кресле, уставившись в пол, пытаясь не думать. Вдруг её взгляд упал на посадочный талон. И там, в графе «Примечания», она увидела едва заметный штамп: «Бесплатный проход в бизнес-зал».

Последний, нелепый подарок судьбы? Или атавизм от того времени, когда фонд «Рассвет» ещё был действующим юридическим лицом, а Пол вписывал её в свои привилегированные программы? Ирония была горькой до слёз. У неё отбирали всё, но забыли отменить этот крошечный бонус. Привилегия, которой она сейчас абсолютно не соответствовала.

Но сил не было. Ни физических, ни моральных. Тело ныло, глаза слипались, голова гудела от недосыпа и стресса. Хотя бы час. Хотя бы немного тишины и покоя.

Она поднялась, подошла к конвоирам, показала талон.

— Там написано… доступ в бизнес-зал. Можно? Я… очень устала. Просто посижу. Рейс ещё не скоро.

Они переглянулись. Один пожал плечами, другой кивнул с безразличием. Видимо, не входило в их инструкцию запрещать доступ в залы ожидания. Главное — не упустить до посадки.

— Час, не позже. К гейту подойдёте, мы вас найдём.

Бизнес-зал встретил её тишиной, мягким светом и прохладой. Контраст с грохочущим, пропахшим потом и тревогой общим залом был ошеломляющим. Широкие кожаные кресла, расставленные с комфортным расстоянием. Тихая музыка. Запах кофе и свежей выпечки. Люди в дорогих костюмах работали за ноутбуками или не спеша пили кофе, погруженные в свои мысли. Никто не смотрел на неё с осуждением. Здесь она была просто ещё одной уставшей пассажиркой.

Вика нашла свободное кресло в углу, у окна, откуда был виден перрон и готовящиеся к вылету лайнеры. Огромное, мягкое, уютное кресло. Она сбросила сумку на пол, опустилась в него, и тело мгновенно отозвалось волной благодарности. Каждое перетруждённое место, каждая зажатая мышца начали понемногу расслабляться.

Она заказала у стойки стакан воды — бесплатно. Выпила его медленно, маленькими глотками, ощущая, как холодная влага немного проясняет сознание. Потом откинулась на мягкий подголовник и закрыла глаза.

Шум аэропорта, голоса, музыка в зале — всё это сливалось в далёкий, неразборчивый гул. Мысли, ещё недавно метавшиеся как испуганные птицы, начали утихать. Сейчас не было сил на анализ, на гнев, на поиск виноватых. Не было сил даже на страх перед завтрашним днём в Москве. Была только всепоглощающая, животная усталость и хрупкое, почти нереальное ощущение безопасности и покоя в этом островке тишины и комфорта посреди хаоса её рухнувшей жизни.

Вика дремала, укутавшись в мимолётное ощущение безопасности, как вдруг почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Она неохотно открыла глаза, и сердце её остановилось, а потом бешено заколотилось, пытаясь вырваться из груди. Через проход, в таком же удобном кресле, сидел он. Аркадий Петрович Волынский. Человек, которого она когда-то обманула на пять миллионов рублей под видом инвестиций в несуществующий технологический стартап. Его спокойный, аналитический взгляд был устремлён прямо на неё. В его глазах не было гнева, лишь… любопытство? Или понимание?

Паника, ледяная и всепоглощающая, захлестнула Вику. Он узнал. Сейчас он вызовет полицию. Это конец! Она инстинктивно вскочила, готовая бежать, куда глаза глядят, забыв про конвоиров, про рейс, про всё. Её сумка со стуком упала на пол.

— Виктория? — его голос был удивительно спокойным, даже тёплым. Он поднял руку в успокаивающем жесте. — Пожалуйста, не надо бежать. Присядьте. Всё в порядке.

Вика замерла, не веря своим ушам. Её ноги дрожали. «Всё в порядке? После того, как она его обокрала?» — подумала она.

— Я не… — она начала запинаться, готовая отрицать всё, но слова застряли в горле под его проницательным взглядом.

Аркадий Петрович тихо вздохнул, указал на кресло напротив.

— Садитесь, Виктория. Пожалуйста. Я знаю и всё знал почти сразу.

Она, как заворожённая, медленно опустилась в кресло, не сводя с него испуганных глаз.

— После нашей первой встречи, — начал он размеренно, попивая минеральную воду, — моя служба безопасности предоставила мне полный отчёт о вас часа через два. Ваше настоящее происхождение, нелёгкая судьба, больная мать… Всё. Каждый ваш шаг.

Вика почувствовала, как горит лицо от стыда. Она была для него открытой книгой с самого начала.

— Меня… тронула ваша история, Виктория, — продолжил Волынский. Его голос звучал искренне. — Глубоко тронула. Несмотря на категорические предупреждения службы безопасности о рисках для репутации, я дал указание… позволить вам провести сделку. Перевести деньги на ту самую квартиру в Москве. — Он усмехнулся, но без злобы. — Мне было чертовски интересно, как вы поступите? Сможете ли вы справиться с такой суммой? На что направите эти средства? Будете ли развивать тот самый мифический стартап или… — он сделал паузу, — или попытаетесь спасти то, что вам дорого.

Он отставил стакан, его взгляд стал изучающим, но восхищённым.

— И знаете что? Я был поражён вашей… находчивостью. Вашей красотой, конечно, но куда больше — вашей невероятной напористостью и уверенностью в себе, несмотря на молодость. Вашим интеллектом! Вы не просто взяли деньги. Вы… разыграли целую операцию. Это было впечатляюще, хоть и незаконно. Я наблюдал, как вы действуете, и не мог не восхищаться вашей дерзостью и умом.

Вика слушала, ошеломлённая. Он восхищался ею? Той, кто его обманул?

— Но… квартиры… — выдохнула она. — Её уже нет… Я её продала!

— Это уже не важно, — ответил Волынский. Он посмотрел на неё с внезапной серьёзностью. — Но откуда такая уверенность тогда, Виктория? Такая… харизма? Вы излучали силу и знание, перед которыми сложно устоять. Как вы это делали?

В её глазах мелькнуло отчаяние и облегчение одновременно. Нужно сказать правду. Больше скрывать нечего и незачем.

— Это… не я, — прошептала она, глядя на свои дрожащие руки. — Это Приложение. Оно… давало уверенность, разрабатывало план. Каждое слово, каждый жест, каждую манипуляцию… Оно подсказывало. Я была… куклой. Очень умной, очень уверенной куклой на его цифровых нитках.

Аркадий Петрович Волынский замер. Его брови медленно поползли вверх. Он долго смотрел на неё, а потом… рассмеялся. Тихо, но искренне. Не насмешливо, а с неподдельным изумлением и даже восторгом.

— Приложение? — переспросил он, все ещё улыбаясь. — Вот это поворот! Цифровой Казанова! Это… гениально, в своём роде. И чертовски современно. — Он покачал головой, все ещё переваривая информацию. — А теперь что? Приложение молчит? Системная ошибка?

— Оно умерло, — сказала Вика, и в её голосе прозвучала вся горечь последних дней. — Когда всё рухнуло. И… у меня ничего нет. Ни денег, ни телефона, ни даже права нормально находиться здесь. Меня депортируют этим рейсом. — Она кивнула в сторону гейта. — У меня… даже нет денег, чтобы доехать до мамы. Я её… вылечила. Благодаря… — она запнулась, — …благодаря тем деньгам. Она теперь здорова. И мы… помирились. Но я не знаю, как к ней теперь приехать и что ей сказать.

Наступила пауза. Волынский перестал улыбаться. Его взгляд стал серьёзным и внимательным. Он наблюдал за этой удивительно сильной и одновременно сломленной девушкой, чья жизнь превратилась в фарс по воле алгоритмов и чужих игр.

— Может, вам чем-то помочь? — спросил он тихо, по-деловому, но с неподдельным участием.

Вика посмотрела на него, не веря. Помощь? От него?

— Я… не знаю, — честно призналась она. — Мне просто нужно добраться до мамы. И… немного денег на первое время. Пока я не найду… что-нибудь. Любую работу. Я всё верну!

Волынский достал из внутреннего кармана пиджака изящный кожаный бумажник. Не спеша отсчитал несколько крупных купюр.

— Вот, — протянул он ей. — На билет и на такси. И ещё… на первое время. Чтобы не думать о хлебе насущном хотя бы пару недель. Возвращать не надо. — Он увидел протест в её глазах и добавил:

— Считайте это… компенсацией за самый интересный социально-технологический эксперимент, в котором мне довелось поучаствовать в роли… благодарного донора. Вы дали мне уникальные данные о человеческой природе и современных технологиях. Это бесценно!

Он вложил деньги ей в руку. Его прикосновение было кратким и нейтральным.

— Спасибо, — прошептала Вика, чувствуя, как слёзы снова подступают, но теперь — от невероятного облегчения и какой-то хрупкой надежды. — Огромное спасибо.

— Не за что, — Волынский встал. Его рейс, видимо, был раньше. — Виктория, я искренне желаю вам всего самого наилучшего. Вы — удивительная женщина. Сильная. Настоящая. Вы прошли через ад, но выжили. И вылечили мать. Это дорогого стоит. Не сдавайтесь! — Он улыбнулся ей своей спокойной, уверенной улыбкой. — И берегитесь приложений. Некоторые из них… слишком хорошо умеют играть людьми.

Он кивнул на прощание и направился к выходу из зала, оставив Вику сидеть с пачкой денег в руке и с калейдоскопом невероятных эмоций в душе. От страха и стыда — к шоку и непониманию, а затем — к неожиданной помощи и… восхищению? От человека, которого она обманула.

Она сжала купюры, глядя вслед удаляющейся фигуре Волынского. Путь домой был открыт, а впереди… была новая, пугающая, но уже не казавшаяся абсолютно безнадёжной реальность.

Читать книгу "Манипулятор" полностью >>

(Спасибо большое за лайки и комментарии, которые помогают продвигать книгу!)

Пол так легко, так элегантно предложил помощь с управлением, с документами, с «взаимодействием с инстанциями». «Доверься мне, Вика, это моя стихия». И она поверила. Поверила в его опыт и связи, пока не увидела смету от его же рекомендованных юристов и управляющих компаний. Суммы за их услуги были астрономическими. Гениально! Он обещал ей помощь, а выходило, что это она должна была выложить круглую сумму, чтобы его «помощь» состоялась. Помощь, которая, по сути, была просто допуском к игре. Он не вкладывал ни копейки на этом этапе, лишь открывал дверь своим именем и контактами, за которые нужно было платить… ей.

«Вот это гений», — пронеслось в голове горько с оттенком восхищения. Она вцепилась пальцами в прохладный шёлк подушки. «Вот он настоящий манипулятор высшей лиги. Опутал предложением, от которого невозможно отказаться. Помощь бедным? Да! Но чтобы помочь, мне нужно сначала разориться на его услуги. Играет на моих же амбициях и… этой чёртовой симпатии».

Мысль о Поле, о его уверенной улыбке, о том, как он смотрел в её глаза на яхте, вызвала предательскую волну тепла, тут же подавленную холодным расчётом. А что оставалось? Отступить? Признать, что он её переиграл на старте? Закопать мечту о центре? Это был единственный шанс зацепиться…

«Нет!» Ответ прозвучал в тишине комнаты почти вслух. Минусы — да, огромные. Риск — колоссальный. Но шанс — уникальный. С Полом, с его ресурсами, фонд мог не просто помогать, а стать реальной силой, приносить прибыль, которая позволит масштабироваться. В её руках будут сосредоточены большие деньги, направленные на добро. Идея светилась, как маяк в предрассветном сумраке. Тем более, что она будет помогать людям. Это оправдывало всё!

Дороги назад не было. Решение созрело ночью и кристаллизовалось к утру. Оно было единственным, пусть и ледяным от безнадёжности. Её квартира в Москве. Последний крупный актив и связь с прошлой жизнью.

Открыть счёт в надёжном банке с хорошим онлайн-банкингом оказалось самой простой частью. Деньги от продажи должны были прийти туда. А потом… Потом нужно было сделать следующий шаг. К Полу.

Вика набрала его номер, пальцы чуть дрожали, но голос она поставила ровный, деловой.

— Пол, привет. Приняла решение. Деньги скоро будут, но мне критически важна скорость и надёжность с оформлением фонда. Твоя помощь с документами и менеджментом… ты говорил, сможешь ускорить?

На том конце провода секунду царила тишина. Вика почти физически ощутила, как он переваривает информацию, оценивая её решимость.

— Вика, это… серьёзный шаг. Ты решительная. Уважаю! — прозвучал его голос, тёплый, с лёгкой ноткой одобрения, которая заставила её внутренне сжаться. — Конечно, помогу. Сейчас дам контакт моего лучшего менеджера по запуску проектов, Сэм. Он тебе все организует под ключ. Скажи, что от меня. Будем работать быстро.

Московская квартира, её последний бастион, последняя иллюзия безопасности. Теперь она висела на ней гирей, тянущей ко дну в бурном море её новой авантюры. Мысли о Поле, о его хитрой игре с помощью в обмен на мои миллионы, о холодных цифрах сметы фонда не отпускали. Но отступать было поздно. Шанс был слишком велик, а мечта о центре — слишком ярка, чтобы позволить ей угаснуть из-за страха или гордости.

Вика заварила крепкий кофе, его горечь соответствовала настроению. Достала смартфон и ввела в приложение: «Продажа квартиры в Москве удалённо. Срочно. Надёжные агентства». Отзывы, рейтинги, обещания «гарантированной быстрой продажи». Она выбрала одно из топовых агентств, специализирующихся на экспресс-сделках и электронном документообороте. Набрала номер, сердце бешено колотилось. Это точка невозврата, — напомнил себе внутренний голос.

— Добрый день, Агентство «Быстрый ключ». Меня зовут Анна, чем могу помочь? — прозвучал бодрый женский голос.
Вика сделала глубокий вдох, стараясь говорить чётко и уверенно:

— Здравствуйте. Мне нужно срочно продать квартиру в Москве. Я нахожусь за границей, вернуться не могу. Нужен полный цикл: оценка, поиск покупателя, оформление сделки удалённо. Возможно ли это?

На той стороне не было и тени удивления. Анна заверила, что это стандартная практика.

— Абсолютно возможно. У нас отработанная схема. Мы проведём фото и видео съёмку квартиры, подготовим документы для электронной сделки. Вам понадобится квалифицированная электронная подпись — мы поможем её оформить дистанционно. Когда найдём покупателя, все документы, включая договор купли-продажи, вы подпишете электронно. Деньги поступят на ваш счёт, который вы укажете за вычетом нашей комиссии.

— Хорошо. Давайте начнём. Что нужно от меня сейчас? — ответила тут же Вика.
Процесс запустился с пугающей эффективностью. В тот же день в квартиру пришёл фотограф, взял ключи у соседей и сделал фото. Через два дня ей прислали ссылку на виртуальный тур — её бывшая жизнь вращалась в 3D-пространстве, как музейный экспонат. Документы на оформление ЭП пришли на электронную почту. Она подписала их с помощью одноразового кода из смс, ощущая, как цифровая удавка затягивается на её прошлом.

Агент Анна звонила ежедневно с отчётом. Интерес был. Потенциальные покупатели. Торг. Вика, находясь за тысячи километров, чувствовала себя отстранённо, как будто продавала чужую квартиру.
Это облегчало боль. Единственное, за что она цеплялась — цифры на экране. Они должны были стать топливом для фонда.

Через несколько дней Анна позвонила и сообщила:

— Виктория Викторовна, есть покупатель на вашу квартиру. Готовы заключить сделку по вашей цене. Через два дня. Всё удалённо.

День Сделки. Вика сидела в номере хостела. На экране телефона было окно браузера с платформой электронного документооборота. Голос Анны звучал чётко, направляя:

— Виктория Викторовна, перед вами договор купли-продажи. Пожалуйста, внимательно просмотрите все пункты… Особое внимание на реквизиты счета для перевода денег… Готовы? Ставим электронную подпись здесь и здесь…
Вика кликала по экрану телефона. Каждый раз всплывало окно подтверждения через её электронную подпись и ПИН-код. Подпись поставлена, никакой толкучки и нервного пересчитывания пачек денег, запаха чужих духов в тесном кабинете риелтора. Голос по телефону сообщил:

— Поздравляем, Виктория Викторовна! Сделка заключена. Деньги поступят на ваш счёт в течение трех банковских дней.

Она положила трубку и ощутила тишину внутри. Не было ни облегчения, ни радости, а была лишь пустота. Квартиры больше не существовало, а её московская жизнь окончательно превратилась в цифру на банковском счёте. Она проверила баланс через час — сумма ещё не пришла. Она чувствовала себя подвешенной в небытии.

На следующий день пришло СМС от банка. Зачисление. Цифра, эквивалентная годам её прошлой жизни, легла на счёт. Вика не стала медлить. Открыла интернет-банк фонда «Рассвет». Пол уже внёс свою долю — внушительная сумма в евро светилась на валютном субсчете. Она ввела сумму — четыре миллиона рублей. Подтвердила транзакцию всеми необходимыми кодами. Деньги ушли. Из личного счета — в фонд. Из её прошлого — в её будущее, неразрывно связанное с Полом.

Через пятнадцать минут пришло письмо от Сэма, менеджера Пола:

— Виктория, взносы учредителей получены. Все документы в порядке. Фонд «Рассвет» официально начинает свою финансовую деятельность с сегодняшнего дня. Инструкции по первым шагам и доступ к управленческому интерфейсу вы получите отдельно.

Сэм оказался эталоном эффективности: немногословный, знающий каждую бюрократическую лазейку. Он вёл Вику по процессу, как по минному полю, обходя задержки. Документы летели между инстанциями в электронном виде, подписи ставились через госуслуги, счёт фонда открылся в рекордные сроки. Вика чувствовала себя винтиком в отлаженном механизме Пола. Это было и восхитительно, и пугающе.

Вика стояла посреди номера в хостеле. За окном был уже полдень, но в душе царил странный сплав ледяного ужаса и лихорадочного возбуждения. Квартиры больше не было. Деньги перетекли в абстрактный фонд, управлять которым ей предстояло бок о бок с Сэмом — человеком, которого она видела впервые в жизни.

Неожиданно нахлынули эмоции. Вика ощутила себя такой одинокой и беспомощной. Волна страха и одиночества накатила с такой силой, что она не выдержала и расплакалась. Сев на кровать и рыдая, она вдруг ощутила боль и жжение в груди, переходящее в осознание того, что она, возможно, только что совершила самую большую ошибку в своей жизни. А с кем можно поговорить? Не с кем! Она здесь одна и никому не может довериться. Ни-ко-му! Единственный родной и любимый человек, с которым она могла поговорить, была мама. Мама! Надо позвонить в клинику. Она нашла телефон клиники и набрала номер. Гудки казались бесконечными, каждый — удар по нервам. Наконец, щелчок, и приятный, профессиональный женский голос:

— Клиника «Возрождение», Ольга слушает. Чем могу помочь?

Голос Вики предательски дрогнул, срываясь на хрип:

— З-здравствуйте… Мне нужно… поговорить с пациенткой… Людмилой Сергеевной. Это я… её д-дочь… Виктория.

На другом конце короткая пауза, затем голос Ольги смягчился, став почти тёплым:

— Виктория Викторовна? Конечно, узнаю ваш голос. Минутку, пожалуйста, я сейчас найду Людмилу Сергеевну. Она как раз в своей комнате отдыхает после занятий.

Повисла гробовая тишина. Вика слышала лишь собственное прерывистое дыхание и бешеный стук сердца. Она боялась услышать ненависть, осуждение, ледяное молчание. Боялась, что мама откажется с ней говорить. Эти несколько минут ожидания показались вечностью.

Потом — шорох, приглушенные шаги, и вдруг — родной голос, такой знакомый и одновременно неузнаваемо трезвый, без привычной горечи или раздражения:

— Вика? Это ты, доченька?

И всё — плотина прорвалась. Вика зарыдала в трубку, не в силах сдержаться. Слова сами вырывались сквозь спазмы в горле:

— Мам! Мамочка… Прости меня! Прости, ради Бога! Это я… это я тебя сюда отдала… Силой… Обманом… Я д-думала… Я не знала, как ещё… Я так боялась… Я…

Она не могла говорить, захлёбываясь слезами и виной, но вместо ожидаемого гнева, упрёков, в трубке раздались тихие, сдавленные всхлипы и голос мамы Люды, дрожащий, но удивительно мягкий:

— Тихо, доченька… Тише… Не плачь так… Не вини себя…

Вика замерла, не веря своим ушам. Мама плакала? Не ругалась, не кричала?

— Викуша… Солнышко моё… — голос мамы прервался. — Я… я только сейчас… здесь… все поняла. Как слепа я была! Как глупа и жестока! — Рыдания стали громче. — Я не виню тебя… Ни капли! Я… я благодарна тебе! Ты спасла меня… Дочка моя родная… Ты вытащила меня из этой ямы… когда я сама уже не могла… не видела дна…

Вика прижала телефон к уху так сильно, что стало больно. Она не могла поверить.

— Мам?.. Ты… ты благодарна?.. Но я… я же…

— Молчи, доча, слушай! — Мама говорила сквозь слезы, но с невероятной силой осознания. — Я называла тебя дурой… Го…говорила гадости… А ты… ты одна боролась за меня… За нас обеих. Прости меня! Прости старую, слепую дуру! — Голос Людмилы Сергеевны сорвался на крик отчаяния и раскаяния. — Я не смогла… не смогла дать тебе лучшей жизни… Не смогла быть матерью… Я только губила… губила тебя и себя…

— Мамочка, нет! — выдохнула Вика, и её слезы вдруг стали другими — не только от горя и вины, но и от какого-то щемящего, невероятного облегчения. — Ты дала мне жизнь! Ты… ты всегда была… несмотря ни на что… Я тебя люблю! Люблю больше всего на свете! Прости меня за то, что… за клинику… за обман…

— Ничего не прощаю! — неожиданно твёрдо сказала мама, и Вика испугалась. Но Людмила Сергеевна продолжила: — Потому что прощать нечего! Ты поступила правильно. Единственно верно. Я благодарю Бога и тебя… за этот шанс. За то, что я наконец вижу. Вижу, какая у меня умница, сильная дочь… Вижу, как я тебя… как я тебя обижала… — Она снова заплакала, но теперь это были слезы очищения. — Люблю тебя, Викуша. Люблю больше жизни. Ты моё самое дорогое, самое любимое сокровище на этом свете. Прости меня… моя хорошая…

— Я тебя люблю, мама! — Вика повторяла это как молитву, рыдая уже без стыда, отдаваясь потоку нахлынувших чувств. — Самая дорогая… самая любимая… Мы с тобой… мы вместе… Я тебя вылечу! Я все сделаю! Ты только… держись там… Пожалуйста…

— Держусь, доченька, — мамин голос окреп, в нем появилась капелька знакомой, но теперь здоровой твёрдости. — Работаю. Здесь… хорошие люди. Они помогают понять… себя и тебя. Я буду бороться, Вика. Для тебя, для нас. Обещаю!

Они говорили ещё несколько минут, сквозь слезы и смех, перебивая друг друга словами любви и ободрения. Говорили о мелочах, о клинике и о том, что Вика в Амстердаме. «Ой, доча, как ты далеко!», — удивлялась мама Люда. Они словно пытались наверстать годы молчания и непонимания за один разговор. Каждое «люблю» было бальзамом на их израненные души.

— Мне скоро надо, занятия начинаются, — с сожалением сказала мама Люда. — Но я могу звонить? Тебе не тяжело?

— Мам, звони! Всегда! В любое время! — Вика чуть не выронила телефон от нетерпения. — Я всегда буду рада!

— Ладно, солнышко. Береги себя. И… спасибо. Ещё раз, за всё!

— И тебе спасибо, мамочка… За то, что ты есть. Я тебя люблю!

— Люблю тебя доченька. Больше всех на свете!

Связь прервалась. Вика опустила телефон. Лицо было мокрым от слез, глаза опухшие, а грудь ныла от пережитой бури чувств и эмоций. Но внутри… Внутри бушевал не ужас и одиночество, а странное, тихое ликование. Словно огромная, давившая годами глыба тревоги и вины вдруг рассыпалась, освобождая место для тёплого, яркого света. Она сдала маму Люду в клинику насильно, обманом. Это был поступок отчаяния. И это оказалось самым правильным, самым любящим поступком в её жизни. Мама не только не прокляла её — она благодарила. Она видела, ценила и любила.

Вика медленно поднялась, подошла к окну. Амстердам за окном, мокрый и серый, вдруг не казался таким чужим и враждебным. Где-то там работал фонд, в который она вложила всё. Там был Пол со своей игрой. Там были риски и страхи, но теперь у неё был тыл. Самый надёжный и самый важный — её мама. Они снова были вместе, ведь искренне любили друг друга. Они были самыми дорогими людьми на свете друг для друга. Она вытерла слезы и сделала глубокий вдох. Боль в груди утихла, сменившись странной, хрупкой надеждой. Дорога была ещё долгой и сложной, но теперь у неё был маяк.

Читать книгу "Манипулятор" полностью >>

(Спасибо большое за лайки и комментарии, которые помогают продвигать книгу!)

Эйфория была такой сильной, что требовала немедленного материального воплощения. Тут её взгляд упал на маленькое уютное кафе на углу улицы. Сквозь огромное окно виднелись стеллажи, ломящиеся от румяной выпечки. Воздух вокруг двери был пропитан божественным ароматом — тёплого масла, карамелизированного сахара и свежемолотого кофе. Вика почувствовала, как предательски текут слюнки. Зачем себя ограничивать? Я это заслужила.

Она толкнула стеклянную дверь, и волна тёплого, сладкого воздуха моментально окутала её. Интерьер был милым хаосом: мраморные столики, стулья с гнутыми ножками, стены, увешанные картинами местных художников, и центральная стойка-витрина, где горой лежали круассаны — классические, шоколадные, миндальные, все золотисто-коричневые, с пухлыми боками и обещающими хруст слоями.

— Два классических круассана, пожалуйста, и большой капучино. С корицей сверху, если можно, — заказала Вика на безупречном английском, улыбаясь жизнерадостной баристке. Она выбрала столик у самого окна, откуда открывался вид на канал и проплывающие мимо лодки. Солнечный зайчик грел её руку.

Когда перед ней поставили большую белую кружку с пышной шапкой молочной пены, щедро припорошённой корицей, и тарелку с двумя огромными, ещё тёплыми круассанами, Вика закрыла глаза на мгновение, вдыхая волшебный дуэт ароматов. Блаженство. Простое, земное блаженство.

Она взяла круассан в руки. Он был невероятно лёгким, но в то же время ощутимо весомым — знак качественного теста и тонких слоёв. Поднесла ко рту, вдыхая запах свежеиспечённого теста и сливочного масла — чистый, честный, без химических примесей. Первый укус. Хруст! Звук был таким громким и отчётливым, что эхом отозвался где-то внутри. Слои рассыпались во рту невесомыми, тающими хлопьями. Вкус богатый, маслянистый, с лёгкой солоноватой ноткой настоящего сливочного масла и сладостью идеально пропечённого теста. Она прожёвывала медленно, позволяя аромату заполнить всё нёбо, чувствуя, как крошечные капельки масла тают на языке.

Рядом стоял капучино. Она поднесла кружку к губам, ощущая тепло керамики. Пена была шелковистой и нежной. Первый глоток — горячий, обжигающе-нежный. Насыщенный, глубокий вкус эспрессо, смягчённый молочной сладостью и тёплой пряностью корицы. Идеальный баланс. Она вздохнула с наслаждением, отставила кружку и снова взялась за круассан. Ела она медленно, смакуя каждый крошечный кусочек. Масло таяло и слегка пачкало пальцы. Не задумываясь, Вика облизала подушечку большого пальца, потом указательного, наслаждаясь сладко-солёным привкусом во рту. «Пальчики оближешь», — пронеслось в голове детское воспоминание, смешанное с нынешним торжеством. Это было так просто и так вкусно.

Глядя в окно, она снова подумала о Поле и о яхте. Представила его за штурвалом, ветер в его темных волосах, эту его сосредоточенность, смешанную с непринуждённой уверенностью. Представила, как он будет смотреть на неё, пытаясь разгадать её очередной ход. А что, если… что, если он не просто цель? — крамольная мысль проскользнула снова, окрашенная теперь в сладкие ноты круассана. Что, если он… невероятно классный? Настоящий? Она ловила себя на том, что вспоминает не его состояние или связи, а его смех, такой редкий, но искренний и чуть хрипловатый, его неожиданную рассеянность, когда он увлекался рассказом об алгоритмах, его… эту самую недоступность. Он был другим. Не как те московские пустышки, которых она щёлкала как орешки. Он был вызовом сам по себе.

Чем я могу ему понравиться? По-настоящему? — этот вопрос прозвучал в голове так громко, что она чуть не споткнулась. Не как стратегия, не как расчёт. А просто… как женщина мужчине. Может, открыть ему душу? Сказать правду про ту нищету, в которой она росла, про маму, про весь этот грязный ком прошлого? Показать ему не бизнес-леди, а выжившую? Простую русскую девушку, умеющую по-настоящему любить. Идея обожгла ледяным страхом. Это же всё обрушит! Его мир — чистый, отлаженный, сияющий — не выдержит такой грязи. Он отшатнётся. Или… или посмотрит с жалостью? Последнее было хуже. Она ненавидела жалость. Нет! Никогда! Маска «независимой деловой женщины» была её броней и билетом в его реальность. Снимать её было бы самоубийством.

Доев последний кусочек круассана и с наслаждением допив остатки капучино, оставив на дне кружки коричневый след, Вика откинулась на спинку стула, чувствуя приятную сытость и тепло внутри. Солнечная эйфория, подкреплённая кофеином и углеводами, вернулась с удвоенной силой. Но под ней уже зрела привычная холодная тень необходимости контролировать. Удовольствие — это прекрасно, но игра продолжалась. Нужно было готовиться к следующей фазе.

Она расплатилась щедрыми чаевыми, поймав восхищённый взгляд баристки на свои идеальные ногти, которые теперь были чуть липковаты от масла, и вышла на набережную. Солнце пригревало сильнее. Она шла к отелю, уже не паря, а уверенно ступая, но в душе все ещё ощущая тот хруст круассана и сладость победы.

Она почти бегом поднялась в свой номер отеля. Солнечная эйфория сменилась привычным холодком необходимости контролировать. Приложение — оно же всегда знает ответ:

«Манипулятор. Сценарий встречи на яхте. Цель: укрепить позицию недоступности, перевести интерес в практическую плоскость с максимальной выгодой. Условие: Физическая дистанция. Эмоциональная — под контролем. Финансовый результат — обязателен».

Экран засветился буквами и цифрами, выдавая безжалостный план действий. Стратегия: «Прогулка на яхте». Анализ: Цель ценит интеллект и эффективность. Прямое выпрашивание денег уничтожит образ и вызовет отторжение. Рекомендация: Совместный проект. Превратить себя из объекта желания и спонсорства в партнёра проекта.

Вика читала, и лёгкая досада смешивалась с облегчением. Проект? Это же настоящая работа. Она надеялась на… на что? На то, что он просто подарит ей крупную сумму после пары удачных свиданий? Как в Москве? Но Пол был не таков. Приложение, как всегда, было право. Совместный проект — это крючок, который свяжет его с ней надолго, даст ей место в его мире и… деньги. Надеяться на щедрость безвозмездно — глупо и рискованно.

Она погрузилась в подготовку и начала изучать благотворительные фонды, рисовать схемы платформы и продумывать аргументы. Приложение помогало, подсказывая слабые места, моделируя его возможные возражения с помощью аватара Пола. Она оттачивала каждую фразу, каждый жест. Внутри теплилась глупая надежда: А вдруг он сам предложит? Без проекта? Просто потому что… потому что я ему нравлюсь? Но она гнала эту слабость. Надежда — плохой советчик.

***

Вика только что вернулась после прогулки с Полом на яхте. Тишина номера отеля после насыщенного дня казалась гулкой, почти звенящей. Вика лежала на спине в огромной кровати, утопая в прохладном белье, и смотрела в темноту потолка. Внутри бушевало море мыслей, и имя шторма было Пол. Она закрыла глаза — и сразу же увидела его. Не как цель, не как объект манипуляции, а просто… его. Его профиль у штурвала яхты, озарённый солнцем, сосредоточенный и одновременно расслабленный. Его руки, уверенно лежащие на штурвале — сильные, с тонкими пальцами. Его взгляд, который сегодня, во время разговора о проекте, был не просто оценивающим, а… заинтересованным. По-настоящему заинтересованным.

Вот это да, — пронеслось в голове, и Вика невольно улыбнулась в темноте. Всё получилось. Яхта, море и солнце. Он… Это была картинка из какой-то роскошной сказки, в которую она вдруг не просто заглянула, а шагнула. И он, Пол, был её принцем! Нет, не принцем, он был настоящим королём, владельцем этого сияющего мира. Вот это жизнь. Ощущение было головокружительным, пьянящим, как шампанское. Она вырвалась из тесноты своего прошлого, из вечного запаха безнадёги, и теперь парила над миром возможностей, и Пол был её проводником и партнёром.

Партнёром! Слово отозвалось новым витком мыслей. Пятьдесят на пятьдесят. Он не дал ей денег просто так, а втянул её в игру на равных. Это злило? Да, немного, может быть, но больше… восхищало. Он был умным и сильным, не дал себя обвести вокруг пальца. Он видел в ней не просто красивую игрушку, а силу и потенциал! А что, если он видит меня настоящую? Ту, что под маской?

Мысль обожгла. Она резко перевернулась на бок, прижав руку к животу. Что со мной? Сердце колотилось как сумасшедшее. Она ловила себя на том, что снова и снова прокручивает в голове их диалоги — не стратегические пассы, а его интонации, его редкие улыбки, его замечания о парусах, о музыке, о том, как он ненавидит светские пустышки. Она думала о том, как его рука сжала её ладонь на яхте — крепко, по-деловому, но теплота от этого прикосновения все ещё где-то жила под кожей.

Это… это что, любовь? — вопрос прозвучал в тишине комнаты почти пугающе громко. Вика замерла, прислушиваясь к себе. Любовь? Она не знала, что это такое. В её мире любовь была слабостью, инструментом, разменной монетой. Что она чувствовала к тем мужчинам в Москве? Презрение? Удовлетворение от хорошо выполненной работы? Да, но это… это было другое. Это было как навязчивая мелодия, которая не отпускает. Как постоянное ожидание — что он скажет? Что он подумает? Как посмотрит?

Не влюбилась ли я в него? — снова пронеслось, и на этот раз страх смешался с каким-то сладким, запретным предвкушением. Но это же катастрофа! Голос разума, холодный и резкий, тут же вступил в бой. Ты же все разрушишь! Как же твой план и новая жизнь? Он твоя цель, Вика, и средство достижения результата! Ты не можешь позволить себе чувства! Они сделают тебя уязвимой и слабой! Он почувствует это и… или сломает тебя, или вышвырнет.

Она представила, как открывает ему душу и говорит правду. Не о легендарном кураторе, а о девчонке из трущоб, выживавшей на хлебе и воде рядом с вечно пьяной матерью. О грязи, о страхе, о цинизме, который стал её броней. Представила его лицо — брезгливость? Жалость? Разочарование? Сердце сжалось в комок. Нет! Никогда! Правда разрушит всё. Она потеряет и его, и свой шанс. И вернётся… туда, обратно в нищету и безысходность. Этот страх был сильнее любого зарождающегося чувства.

Но чем я могу ему понравиться по-настоящему? — настойчиво возвращался вопрос, уже не как стратегия, а как отчаянное желание. Если не правдой… то чем? Умом? Красотой? Он видел красивых. Сексуальностью? Он мог купить любую. Её силой? Его упорством? Её игрой? Но игра — это обман. А он, кажется, начал видеть сквозь него. Сегодня, на яхте, в его взгляде было слишком много понимания.

Вика села в кровати, обхватив колени руками. Темнота была уютной, но не давала ответов. Она чувствовала себя как на карусели — восторг от высоты, ужас от падения, и эта навязчивая мысль о нем, о его руках, о его голосе, о том, как солнце играло в его волосах… Чтобы заглушить хаос, она нащупала на тумбочке телефон. Холодный экран осветил её лицо в темноте. Она ввела запрос: «Как управлять благотворительным фондом и где взять денег для запуска? Пол обещал дать столько же, сколько я вложу сама!»

Сложность: Высокая. Благотворительный фонд — некоммерческая организация со сложной юридической, финансовой и отчётной структурой. Требуется регистрация, устав, чёткие цели, прозрачная отчётность перед донорами и контролирующими органами. Высокие риски мошеннических схем в целевых регионах. Управление: Критически важен профессиональный управляющий. Обязанности: стратегия, поиск доноров, управление командой, включая бухгалтерию, юристов и проектных менеджеров, контроль за реализацией программ, отчётность. Без квалифицированного управляющего фонд неэффективен и рискует закрыться или быть дискредитированным. Зарплата управляющего: Зависит от опыта, локации фонда, офиса и масштабов деятельности. Ориентир для фонда среднего уровня в ЕС: пять тысяч евро в месяц до вычета налогов. Ваши текущие сбережения недостаточны для покрытия даже трёх месяцев работы управляющего и минимальные расходы на офис.

Источники финансирования на старте: Основной источник для запуска и регистрации компании, расходов на юристов, первый месяц работы ключевого персонала и минимальные проекты. Рекомендация: Использовать все доступные личные сбережения. Без значительных личных вложений привлечь крупные сторонние пожертвования сложно. Инвестиции партнёра: Обещанный эквивалент ваших вложений — оптимальный стартовый капитал. Требует юридического оформления через договор инвестиции в уставный капитал. Ключ: Предоставить ему детальный, профессиональный бизнес-план фонда с бюджетом, целями, ключевыми показателями эффективности. Без плана — высока вероятность отказа или уменьшения суммы. Риски: Высокие затраты на администрирование, более тридцати процентов бюджета могут уйти на управление, а не на помощь. Сложность контроля за расходованием средств в удалённых регионах. Юридические риски. Репутационные риски при неэффективности или скандале. Рекомендация: Нанять опытного консультанта для разработки устава, бизнес-плана и поиска управляющего. Без профессиональной команды и чёткого плана фонд обречён.

Она отбросила смартфон, как раскалённый уголёк. Он упал на одеяло, экран погас, погрузив комнату обратно в темноту. Нахлынула эйфория от яхты, тёплые мысли о Поле, сладкая иллюзия, что она может просто взять и изменить чью-то жизнь… Она представляла не только солнце и блеск воды, но и его рядом. Не как цель, не как партнёра по бизнесу, а просто… как Пола. Человека, который невольно заставил её сердце биться чаще, а разум — сомневаться во всех её прежних правилах.

«Я не влюблена», — попыталась убедить себя Вика, зажмуриваясь. Это просто азарт! Это адреналин от игры и новой жизни. Она перевернулась на другой бок, лицом к окну, к мерцающим огням чужого, но манящего города. Я не влюблена ни капли! Но даже сквозь плотно закрытые веки она видела его улыбку. И чувствовала, как предательское тепло разливается по груди, вопреки всем доводам разума и холодным инструкциям «Манипулятора». Ночь была долгой, а битва между расчётом и зарождающимся чувством только начиналась. И Вика с ужасом понимала, что не знает, на чьей стороне победа.

Читать книгу "Манипулятор" полностью >>

(Спасибо большое за лайки и комментарии, которые помогают продвигать книгу!)

Она подошла к зеркалу, не включая верхний свет. Лицо в полумраке казалось чужим — резкие скулы, подчёркнутые умелым контурингом, губы, сжатые в тонкую линию решимости. Но глаза… В них все ещё плавала тень той девочки из провинциального городка. Она вспомнила свой опыт манипуляций и разницу между провинциалами и жителями столицы. «Разница в менталитете», — вдруг пришло озарение.

А здесь? В Амстердаме? В городе, где вода диктует правила, где свобода — не просто слово, а воздух? Вика чувствовала себя снова немного марсианкой. Язык, культура, эти негласные правила… Пол был продуктом этой среды. Чтобы сыграть его игру, нужно было понять не только его личность, но и код его мира.

«Манипулятор, — голос Вики прозвучал тихо, но чётко в тишине номера. — Проанализировать и выделить ключевые критерии ментальных и поведенческих различий: первично — между типичными представителями Испании и Нидерландов, особенно Амстердама. Вторично — специфические черты молодых финансистов в Амстердаме. Акцент на коммуникации, ценностях, отношении ко времени, социальному взаимодействию, карьере. Кратко и структурированно».

Экран засветился. Появился знакомый холодный шрифт аналитического отчёта «Манипулятора»:

Анализ культурных кодов: Испания, Амстердам, Нидерланды. Время и пунктуальность в Испании: Гибкое восприятие времени. Опоздание на пятнадцать — тридцать минут на неформальную встречу часто некритично. Акцент на процессе, а не строгом расписании. Длинные обеды — норма. Амстердам: Культ пунктуальности. Опоздание это неуважение и непрофессионализм. Время — ресурс, его тратят эффективно. Встречи начинаются и заканчиваются строго по графику. «Время — деньги» в действии. Коммуникации в Испании: Прямота смягчена вежливостью и дипломатичностью. Важен контекст, невербалика, построение отношений. Критика подаётся осторожно, часто через комплимент или намёк. Эмоциональность в общении допустима и даже приветствуется. Амстердам: Крайняя прямота «Dutch directness». Ценится ясность, факты, минимум «воды». Говорят то, что думают, даже если это звучит резко. Эмоциональность в деловой сфере сведена к минимуму. Контекст менее важен, чем чётко сформулированная мысль. Сарказм и самоирония — частые инструменты. Социальное взаимодействие как иерархия в Испании: Более иерархична, особенно в бизнесе. Уважение к статусу и возрасту. Важны личные связи или «enchufe». Социальные сети плотно вплетены в жизнь, много личного. Амстердам: Ярко выраженная горизонтальность. «Польдермодель» или консенсус. Старшинство и титулы менее важны, чем компетентность и идеи. Решения часто принимаются после обсуждения со всеми заинтересованными сторонами. Личное и профессиональное разделены строже. Соцсети — больше профессиональный инструмент или узкий круг. Работа и жизнь в Испании: Жизнь важнее работы. Социальная жизнь, семья, обеденный перерыв священны. Работа — часть жизни, но не вся жизнь. Уход с работы вовремя не осуждается. Амстердам: Важен баланс, но работа — ключевая часть идентичности, особенно у яппи. Эффективность на первом месте. Рабочие часы интенсивны, но уход вовремя также норма, если работа сделана. Ценится умение отдыхать качественно, спорт, хобби, но работа никогда не уходит далеко из фокуса. Отношение к правилам и инновациям в Испании: Правила важны, но возможна гибкость, «закон — закон, но…» Инновации внедряются, но с оглядкой на традиции. Амстердам: Правила созданы для соблюдения и легализация лёгких наркотиков — регулирование, а не анархия. Системность, порядок. При этом — культ прагматизма и инноваций. Если что-то неэффективно, систему меняют. Готовность к экспериментам в рамках системы.

Специфика молодых финансистов-яппи, Амстердам: Гипер прагматизм, где решения оцениваются через призму окупаемости инвестиций, даже в личной жизни. Эмоции — неэффективная валюта. Интеллект как Статус: Демонстрация глубоких знаний финтеха, нейросетей, блокчейна, умение вести острый, аналитический спор. Снобизм в отношении «непрофильных» тем. Контроль: Над ситуацией, эмоциями, имиджем, временем. Любая потеря контроля — слабость. Профессиональные связи — главный актив. Каждое взаимодействие — потенциальное расширение сети деловых контактов. Соцсети — тщательно курируемое профессиональное портфолио. «Умный» гедонизм: Отдых — высококачественный, часто эксклюзивный. Это может быть парусный спорт, гастрономия, электронная музыка снобистских лейблов, современное искусство, но служит также нетворкингу и поддержанию статуса. Демонстративное потребление ушло в прошлое, сменилось на разборчивое и осознанное. Цинизм и сарказм как защита: Щит против сентиментальности и глупости. Сухой юмор и самоирония — признаки «своего». Глобальная Ориентация: Мыслят глобальными рынками, легко перемещаются, говорят на нескольких языках. Местная привязанность слаба.

Вика медленно выдохнула, читая вывод. Пол был эталонным продуктом этой среды. Амстердамский яппи до мозга костей. Его прямота, сарказм, помешанность на эффективности, увлечения — все вписывалось в этот код. Его раздражение пустословием и непунктуальностью — ключевые триггеры голландской деловой культуры. Его «лёгкая социальная неловкость» на светских раутах — возможно, отголосок того самого разделения личного и профессионального с предпочтением содержательного общения.

Она вспомнила своих московских «айтишников на инвестиционных форумах». Они тоже были амбициозны, прагматичны, помешаны на статусе. Но в их поведении было больше бравады, показного пафоса, попыток казаться глобальными игроками, иногда переходящих в грубость. Здесь же, в Амстердаме, всё было тоньше, холоднее, системнее. Здесь не кричали о своих успехах — их демонстрировали через безупречно скупо оформленный профиль соцсети и умную реплику в нужный момент. Здесь не пытались задавить статусом — просто знали себе цену и ожидали соответствующего уровня. Москва была огнём — ярким, жгучим, иногда обжигающим. Амстердам — отточенной сталью: холодной, эффективной, неумолимой.

«Значит, никакой дури», — прошептала Вика, глядя на красное платье. Никакой театральности, излишней эмоциональности, которые могли сойти в Москве. Только холодный расчёт, выверенная до миллиметра игра по их правилам. Прямота, но изящная. Сарказм, но сухой и точный. Профессионализм без тени напыщенности. Эффективность в каждом жесте, каждом слове.

Она снова подошла к зеркалу. Девочка из провинции спряталась глубоко. В отражении смотрела на неё другая Вика — та, что прошла огонь московской мясорубки и теперь училась владеть сталью. Та, что понимала коды. Её пальцы больше не дрожали. Страх не исчез, но превратился в холодную точность хищницы перед прыжком.

Завтра она выйдет в красном платье к амстердамскому светофору. Она не будет смотреть на его машину. Она будет говорить по телефону с идеально отрепетированной досадой о том, что опаздывает. Она будет периферией, но периферией, которую невозможно не заметить. А вечером в «De Kas» она оставит ему номер на салфетке, завершив разговор первой — легко, иронично, без тени сомнения.

Она не дура. Она — стратег. И Амстердам, со всеми его каналами, правилами и холодными финансистами-яппи, стал её новой игровой доской. Пол Ванденберг был лишь первой, самой важной фигурой, которую предстояло взять. Вика поймала собственный взгляд в зеркале. В нем горела та самая, всё сжигающая жажда победы, теперь подкреплённая знанием.

Ладони Вики были липкими, а сердце колотилось где-то в горле, отдаваясь глухим эхом в висках. Она стояла у перекрёстка, пятый раз сверяя точку на экране смартфона с окружающей реальностью. Синий кружок приложения уверенно показывал, что она — на месте, где должен был проехать Пол.

«Что я делаю?» — мысль билась в голове, как пойманная муха. — «Стою, как дура, на ветру, высматривая незнакомую машину. А если он не проедет?» Она закусила нижнюю губу, нервно прошлась вдоль тротуара, поправляя несуществующие складки на платье. Ветер трепал её волосы, выбившиеся из некогда идеальной прически. Каждая секунда тянулась мучительно долго. Сомнения душили.

И вот, когда желание сбежать достигло пика, из-за поворота плавно выкатила его серая машина, которую она так хорошо запомнила по фотографии. Вика замерла. Номер совпадал. Сердце билось как бешеное. Вот он остановился на красный свет. Вика сделала шаг вперёд. Потом ещё один. Её ноги словно ватные, а в голове — шум.

Вдруг загорелся зелёный. Машина тронулась. Паника! Инстинкт пересилил сомнения. Её палец почти сам нажал на экране кнопку «Громкая связь». Голос приложения, громкий и отчётливый, прозвучал прямо из динамиков её телефона:

— Вика, я опаздываю!

Она увидела, как Пол резко повернул голову, когда проезжал мимо. Он посмотрел на неё, но услышал ли громкую связь? Это было уже неважно. Приложение тут же показало ресторан, в который он направлялся, чтобы организовать там случайную встречу. Найти обозначенный ресторан оказалось не так-то просто. Узкие улочки старого города сбивали с толку. Вика снова достала телефон. Синяя линия вела её по булыжным мостовым, мимо витрин старинных лавок, под арочными переходами. С каждым шагом волнение возвращалось, холодными иглами пробегая по спине. «Всё отрепетировано до идеала. Волноваться не о чем!» — думала она про себя, и это придавало ей сил.

И вот он — тот самый ресторан, стилизованный под старинный корабль. Вика глубоко вдохнула, поправила платье, сгладила волосы. «Спокойно, Вик. Ты тренировалась. Ты можешь». Она вошла. Полусвет, запах кофе, свежего хлеба и воска от горящих свечей. Она его сразу узнала. Он сидел у дальнего окна, спиной к стене, просматривая меню. Вика замерла на мгновение, наблюдая за ним. Он выглядел… спокойным. Совсем не таким растерянным, как она. Это придало ей немного сил, смешанных с новой порцией страха.

Она подошла к его столику. Внутри все сжалось в тугой, дрожащий комок. Горло пересохло. Казалось, она забыла все слова, все репетиции. Но тело, запомнившее движения, сработало само. Она сделала шаг вперёд, и её голос, чуть дрожащий, но чёткий, прозвучал в полумраке:

— Простите…

***

Вика вернулась с первой встречи с Полом. Тишину номера отеля нарушал гул системы кондиционирования и лёгкий стук каблуков Вики по паркету. После удачного, но изматывающего «случайного» знакомства и так идеально отрепетированной встречи в ресторане Вике нужно было изучить следующий этап стратегии манипуляций и хорошенько потренироваться. Хоть первое знакомство и прошло гладко, адреналин всё ещё пульсировал в висках. В ходе встречи сердце несколько раз ёкало так, что казалось — всё рухнет, но предыдущий опыт и закалка здорово помогли. Вика ввела данные в приложение. Успех этапа «Инициация» был подтверждён холодными цифрами: «Цель зафиксирована. Интерес цели составляет более восьмидесяти процентов. Ориентировочное время до следующего контакта составляет двадцать четыре часа».

Следующий шаг был критичен. Это должно было стать первым настоящим свиданием в его любимом ресторане. Здесь она должна была не просто закрепиться, а завладеть игрой и перевести Пола из состояния уверенного охотника в позицию заинтригованного преследователя.

«Манипулятор», — её голос прозвучал чётко в тишине, — «Разработай стратегию поведения для ужина с Полом в ресторане. Продумай, как позиционировать недоступность, создать интригу и установить невидимые границы для форсирования его инициативы в дальнейшем сближении».

Экран смартфона ожил, заполняясь текстом, схемами, психологическими профилями. «Манипулятор» работал без эмоций, как хирург, рассекающий социальные взаимодействия скальпелем алгоритмов.

Стратегия «Кошки-мышки». Цель: Трансформация восприятия с «Интересный новый объект» на «Ценный, но сложно достижимый приз». Формирование у цели потребности «добиваться». Ключевые критерии: Контроль физической и эмоциональной дистанции: Рекомендуется опоздание на пять — десять минут, но не больше, для демонстрации собственной значимости без оскорбительного пренебрежения. Посадка: стойка барная или у окна — минимум возможностей для случайных касаний. Идеально подойдёт угловой столик, где можно контролировать пространство. Барьеры: сумка на стуле рядом, бокал в руке — создание физических преград. Визуальный контакт: не более шестидесяти процентов времени. Частое отведение взгляда в сторону на интерьер или в окно для создания эффекта лёгкой отстранённости и внутренней занятости.

Информационный голод: Минимум информации о себе. Общие, уклончивые ответы. Легенда «независимый арт-куратор» используется как щит. Фокус на вопросах к нему. Эмоции: сдержанность. Улыбка — редкая, тёплая, но быстро уходящая. Никакого заразительного смеха. Демонстрация глубины, а не доступности. Интрига через метафоры, образы и незавершённые истории: «Был интересный случай на биеннале в Венеции…, но это долгая история, не будем сейчас». Намёки на занятость: «Завтра ранний вылет в Базель, контракты подписывать». Контраст: кратковременные вспышки искреннего интереса к его работе, к теме еды или вина, на фоне общей сдержанности. Чёткие непроизносимые, но ощутимые границы: В финале уход строго по плану через один час сорок минут. Предлог: «Раннее утро, важный звонок, работа». Никаких намёков на продолжение. Физический контакт нулевой. Избегать даже случайных касаний. Отклонять его попытки лёгким движением или переключением темы. Алкоголь: один бокал вина максимум. Ясность сознания — приоритет. Визуал «Сдержанная Сила»: Темно-синее платье сложного кроя, подчёркивающее фигуру без вульгарности. Минимум украшений, но дорогих. Макияж — акцент на глаза, создающий эффект «глубокого взгляда». Причёска — собранная, демонстрирующая шею как символ уверенности, но не распущенная как символ доступности.

Вика читала, впитывая каждую деталь. План был безупречен, но воплотить его в жизнь требовало не просто понимания, а мышечной памяти, интонационного совершенства. И здесь на сцену вышел её личный тренажёрный зал. «Активировать симуляцию стратегии Кошки-мышки на максимальном уровне сложности», — скомандовала она.

«Вика», — его голос, идеальная копия, прозвучал из скрытых динамиков. Цифровые губы тронула улыбка, в глазах — ожидание и любопытство. — «Ты выглядишь… впечатляюще». Вика сделала вдох, ощущая шёлк темно-синего платья на коже. Она специально надела его для полного погружения. «Спасибо, Пол», — её голос звучал ровно, теплее, чем в жизни, но без лишней сладости. Она позволила улыбке коснуться губ и тут же погасила её, оглядевшись. — «Место необычное. Ощущение, будто ужинаешь в сердце экосистемы. Очень… твой стиль». Комплимент через ассоциацию с его миром. Без лести. Хорошо. Отведение взгляда.

Разговор проходил, как предписывала стратегия. Пол пытался расспрашивать о ней — о работе, о впечатлениях от Амстердама. Вика парировала: «Арт-рынок сейчас… непредсказуем. Как и твои алгоритмы, наверное?» — перевод разговора на него. «Амстердам очарователен, но я слишком мало видела, кроме галерей и залов переговоров», — намёк на занятость. На прямой вопрос: «Что привело тебя именно в Амстердам?» — она ответила загадочной полуулыбкой: «Поиск. Иногда самые интересные вещи находятся там, где их не ждёшь. А ты? Что удерживает тебя здесь?» «Интрига и контрвопрос. Отлично. Уровень вовлеченности цели возрос до восьмидесяти процентов».

Потом была кульминация тренировки. Аватар, отражая возможную реальную реакцию Пола на её холодноватость, произнёс с лёгкой, но колючей усмешкой: «Знаешь, Вика, иногда кажется, что ты играешь в какую-то очень продуманную игру. Словно каждое слово, каждый жест… рассчитан». Сердце Вики ёкнуло. Разоблачение? В симуляции? Но приложение не дало сбой. «Критическая точка. Риск распознавания. Рекомендуемая реакция: Искренность и контролируемая уязвимость».

Вика сделала то, чего не было в изначальном сценарии. Она задержала на цифровом Поле взгляд чуть дольше, позволив лёгкой тени замешательства промелькнуть в глазах. «Игра?» — её голос звучал тише, с лёгкой хрипотцой. — «А разве вся жизнь — не игра, Пол? Просто у кого-то правила написаны на стенах детства, а кто-то… пишет их сам. Иногда методом проб и ошибок». Она опустила взгляд на свои руки, потом снова подняла на него — уже без прежней брони, но с достоинством. «Микро-ошибка с философским обобщением и намёк на тяжёлое детство. Эффект: Снижение риска распознавания на сорок процентов. Цель: заинтригована глубже до уровня восемьдесят восемь процентов».

Они дошли до десерта. Ровно через один час сорок минут Вика посмотрела на невидимые часы. «Время выхода: Сейчас», — сказала она, и её голос снова обрёл ту уверенную мягкость, — «Было невероятно интересно, но мне пора. Ранний вылет в Цюрих». Она встала, не давая ему возможности предложить проводить или продолжить вечер. Вика позволила себе ещё одну, на этот раз почти тёплую улыбку. «Амстердам — город не большой. Кто знает?» Она не дала прямого ответа, оставив его в подвешенном состоянии. «Финал идеален. Инициатива следующего контакта полностью переложена на цель. Границы установлены. Интрига максимальна».

Симуляция погасла. Вика стояла посреди номера, дыша ровнее. На смартфоне горел итоговый отчёт: «Соответствие стратегии составляет девяносто восемь процентов». Почти совершенство. Она подошла к зеркалу, глядя на своё отражение в темно-синем платье. Женщина в зеркале выглядела безупречно: собранной, сильной, недосягаемой. Но в глубине её собственных глаз, которые так хорошо научились скрывать истину, мелькнуло что-то неуловимое. Не страх. Не триумф. Скорее… усталость от безупречности. Или сомнение? Сомнение в том, сможет ли она быть только этим холодным, расчётливым созданием, даже перед Полом, даже ради всего, о чем мечтала.

Она резко отвернулась от зеркала. Сомнения были роскошью, которую она не могла себе позволить. Завтра будет настоящий ресторан и настоящий Пол. Она была готова. Приложение сказало — девяносто восемь процентов. Этого должно быть достаточно, она должна верить цифрам и в алгоритм своей новой жизни. Ведь другой опоры у неё не было. Никогда не было.

Читать книгу "Манипулятор" полностью >>

(Спасибо большое за лайки и комментарии, которые помогают продвигать книгу!)

«Убирайся!» — шипела Вика, стараясь не смотреть в эти глаза и на дрожащие руки. — «Ты мне не мать! Ты — позор! Уйди, пока я не вызвала полицию!»

Она захлопнула дверь. Закрылась на щеколду. Слышала, как за дверью всхлипывают, как шаркают ноги по лестнице… Как будто уходила часть её самой, самая больная, самая ненавидимая и… самая любимая.

«Так больно и стыдно…» — пронеслось в голове сейчас, заставляя сжаться сердце. Слёзы, горячие и солёные, потекли сами, смешиваясь с отражением облаков в стекле. Она их не вытирала. Пусть видят соседи, пусть думают, что это от страха полёта. Но главный страх был в том, что дверь захлопнулась навсегда. Что её крик «Убирайся!» был последним, что услышала мать.

«Я ведь её люблю… И она меня любит… По-другому и быть не может…» — отчаянно убеждала себя Вика. Воспоминания нахлынули волной. Перед глазами появились мамины тёплые руки, качающие её в детстве, смешная песенка перед сном и первый букварь, купленный в ущерб новой кофточке для мамы… А потом — пустые бутылки, крики, вонь, унижение.

Под этим слоем грязи была и мама Люда, которая, чувствуя её отъезд, пришла с ней проститься. Которая, несмотря на всё, любила её, по-своему. Как-то уродливо, но любила. Как она узнала? Неужели это материнское чутьё?

Боль и стыд сдавили горло. Понимание чего-то более высокого и значимого ударило в сердце. «Надо как-то искупить свою вину… Отправить её в хорошую клинику. В Москве же есть…» — решила она с внезапной яростью отчаяния. Это был не расчёт, не манипуляция. Это было единственное, что она могла сделать сейчас. Исправить хоть что-то и проявить свою любовь к самому дорогому на свете человеку.

Дрожащими пальцами она разблокировала телефон. Не для того, чтобы проверить чаты Паши, Виктора или Гоши, которые были отключены навсегда. Она открыла приложение и ввела запрос:

Лучшая клиника для лечения алкогольной зависимости в Москве. Полный цикл. Принудительная доставка на лечение. Гарантии. Мама Люда. пятьдесят четыре года. Тяжёлая стадия.

Приложение на этот раз «думало» несколько минут. Возможно, анализируя запрос, столь непохожий на предыдущие. После чего выдало результат:

Клиника «Новый Рассвет». Профиль: Лечение тяжёлых форм алкогольной и наркотической зависимости. Психиатрическое сопровождение. Методы: Детоксикация и снятие ломки, глубокая психотерапия, медикаментозная поддержка, реабилитация, постреабилитационное сопровождение. Особое предложение: Служба интервенции и транспортировки. Профессиональные психологи и сопровождающие медики. Тактичное, но настойчивое убеждение пациента на лечение. При необходимости — легальное принудительное помещение по решению суда. Клиника предоставляет юриста для оформления документов. Стоимость полного курса с трёхмесячным сопровождением составляет триста тысяч рублей. Круглосуточный приём заявок. Далее шли контакты для связи.

Вика прочитала описание дважды. «Принудительная доставка». «Легальное принудительное помещение». Слова звучали жёстко, но необходимо. Мать сама никогда не согласится. Она выбрала бутылку. Теперь Вика выбирала за неё. Это был шанс и надежда.

Самолёт уже снижался над зелёными полями Голландии, когда Вика, стиснув зубы от нервного напряжения, набрала номер клиники через интернет в роуминге. Голос на другом конце был спокойным и профессиональным.

— Клиника «Новый Рассвет». Служба интервенции. Чем могу помочь?

Вика сделала глубокий вдох, с трудом контролируя дрожь в голосе:

— Мне нужна помощь для моей матери. Алкогольная зависимость, тяжёлая стадия. Нужна принудительная доставка и полный курс лечения. Адрес…

Она диктовала адрес их старой, прокопчённой квартиры в промзоне, описывала состояние матери, её внешность. Говорила о своей невозможности присутствовать, о том, что оплатит всё немедленно. Голос в трубке не выражал ни осуждения, ни излишнего сочувствия — только деловитость и уверенность.

— Мы понимаем. Наши специалисты выедут в течение двадцати четырёх часов после поступления оплаты. Процедура отработана. Мы сделаем все возможное, чтобы убедить вашу мать принять помощь. Если убеждение не сработает — подготовим документы для суда. Лечение будет комплексным. Опыт показывает, что даже в тяжёлых случаях возможна устойчивая ремиссия и возвращение к полноценной жизни. Она уже очень скоро станет совсем другим человеком, — добавил сотрудник клиники, и в этих словах была не пустая надежда, а уверенность профессионала.

Вика закончила звонок. Она перевела деньги в клинику «Новый Рассвет». Подтверждение пришло мгновенно. Самолёт коснулся колёсами посадочной полосы аэропорта. Вика ощутила такой резкий толчок, что даже вздрогнула. За иллюминатором мелькали огни и здания.

Она вытерла последние следы слез. Боль и стыд никуда не делись. Они были частью её багажа, тяжелее любого чемодана. Но теперь к ним добавилась крошечная, хрупкая искра надежды. Искупление? Нет. Слишком громкое слово. Попытка заплатить за кусочек собственной души, за ту любовь, которую она так яростно отрицала, но которая жила где-то глубоко внутри, под слоями льда и манипуляций. Плата за будущее для мамы. За шанс, что когда-нибудь, глядя в глаза той, другой, трезвой маме Люде, она сможет сказать не «убирайся», а «прости меня».

Вика взяла сумку и пошла по трапу в сырой амстердамский ветер. Позади оставались не только Москва и обманутые мужчины, но и та Вика, что захлопнула дверь перед матерью. Что будет впереди — она не знала. Но первый шаг к искуплению, пусть через холодные деньги и чужие руки специалистов, был сделан. Теперь оставалось лишь ждать и верить в «Новый Рассвет» для мамы Люды. И, возможно, для себя самой.

Вика нашла ближайший хостел, сняла комнату и начала работу. Активность Пола в социальных сетях была очень высока. Его профили выглядели профессионально насыщенными, а посты и комментарии на финансовые и технологические темы были особенно остры, иногда даже саркастичны. Вика также обратила внимание на ретвиты о передовых исследованиях, редкие, но содержательные посты в форумах и отчёты о путешествиях — в основном о рабочих поездках в Азию и США, увлечении парусным спортом на каналах Амстердама, фото с редких ужинов в кругу таких же молодых финансистов. О нём были упоминания в профильных СМИ, включая интервью о будущем алгоритмической торговли.

Стиль его общения был прям, лаконичен и с долей самоиронии. Он просто ненавидел пустословие. Основные его интересы: финансовые технологии, искусственный интеллект в трейдинге, блокчейн, но без фанатизма криптоэнтузиастов; парусный спорт; современная архитектура; электронная музыка на основе анализа его подписок; качественный кофе; гастрономические эксперименты с особым интересом к азиатской кухне.

Позитивные триггеры: интеллектуальный вызов, нестандартные решения, эффективность, чувство юмора и особенно суховатый сарказм, профессионализм без напыщенности, прямота. Негативные триггеры: непунктуальность, глупость, завышенные ожидания без оснований, слишком очевидные попытки льстить, разговоры о криптовалютах как о «лёгких деньгах». Основные жизненные ценности: инновации, свобода как в бизнесе, так и личная, практическая польза, узкий и проверенный круг «своих», профессиональный контроль над ситуацией. Главные уязвимости: высокая рабочая нагрузка — из-за чего ценит моменты искреннего отвлечения и релакса; возможная неоцененность личной жизни в погоне за профессиональными целями; лёгкая социальная неловкость на чисто светских, нерабочих мероприятиях — отмечены редкие, слегка напряженные комментарии об «обязательных» приёмах. Прогнозируемая восприимчивость: высокая к контактам, инициированным через профессиональные каналы, конференции, тематические сообщества. К личным сообщениям «наугад» восприимчивость крайне низка, но к умному, релевантному, ненавязчивому подходу, демонстрирующему понимание его мира, — очень высока!

Вика закрыла приложение: «Вау! Крепкий орешек», — подумала она и прикрыла глаза, вспоминая множество разных айтишников на инвестиционных форумах в Москве. «Да, они все немного дурковатые. Хм, а может быть гении и должны быть такими», — подумала она и слегка улыбнулась про себя. «Может, мне тоже надо стать дурой, чтобы соответствовать им?» — подумала она и ещё раз улыбнулась. «Так я и так дура», — вдруг пришло озарение и улыбка сползла с лица. Мама постоянно долбила меня этим словом, и раз у меня нет на него уже никакой реакции, то я и стала той самой дурой. «Ну и хорошо, значит, у меня всё получится», — подумала она и снова открыла приложение.

Пальцы Вики дрожали едва заметно, когда она вбивала вопрос в приложение: «Оптимальная стратегия первого контакта с Полом». Экран на мгновение погас, а затем выдал холодный выверенный план. Анализ цели: Пол Ванденберг.
Стратегия: «Случайность и осознанный интерес».

Первый этап: инициация контакта. Локация: Участок дороги со светофором между офисом Нексус и его апартаментами. Время: Между тринадцати сорока пятью и четырнадцатью часами дня, вероятность проезда составляет более восьмидесяти процентов. Действие: Стоять у светофора и разговаривать по мобильному телефону. Ключевая фраза: «Вика, я опаздываю» через включённую громкую связь на телефоне. Визуал: Красное платье. Модель: приталенное, длина миди, V-образный вырез умеренной глубины. Бренд не важен, важен крой и цвет. Приоритет первый. Если отсутствует платье, то можно рассмотреть аренду, список ателье прилагается. Цвет активирует подсознательные триггеры «энергия», «уверенность», «нестандартность» в противопоставление его деловой среде. Цель этапа: Зафиксироваться в поле зрения. Создать впечатление случайности, профессионализма, лёгкого раздражения интеллектуальной задачей, созвучно его триггерам. Не пытайтесь остановить машину. Не стоит смотреть прямо на него. В крайнем случае, можно использовать чёрные очки.

Второй этап: закрепление интереса и активное взаимодействие. Локация: Ресторан «De Kas». Его посещение подтверждено три раза за последнюю неделю. Время: Восемь часов вечера этого же дня. Бронирование под именем «Victoria Ivanova» уже осуществлено. Действие: Подойти к его столику якобы для комплимента блюду или вину. Перевести разговор на бизнес-тематику. Поговорить о музыке, искусстве, жизни, желании открыть собственную галерею. Цель этапа: Продемонстрировать наблюдательность, интеллект через небанальные темы, знание его работы через ненавязчивый комплимент и проявить инициативу без навязчивости. Важно захватить его внимание на три-пять минут и завершить разговор первой, оставив ему свой телефон на салфетке. Ключевые критерии: Прямота, ирония, профессионализм. Важно избегать лести, но допустим лёгкий, суховатый сарказм.

Третий этап: подготовка с имитационным взаимодействием. Вы можете потренировать свои диалоги с цифровым аватаром Пола. Инструмент: Цифровой аватар Пола. Модель обновлена на основе последних данных SMM-активности и публичных выступлений. Действие: Провести не менее пяти, а лучше семи сеансов с аватаром для: Отработки интонации фразы у канала. Досада, но не истерика. Уверенность. Построения диалога в «De Kas». Аватар будет реагировать в рамках прогнозируемых паттернов — скептицизм, интерес, проверка знаний, возможная попытка сократить разговор. Тренировка реакции на его реплики, удержание темы. Совершенствования бизнес-английского с акцентом на финансовую терминологию и естественность речи. Аватар отметит малейшие шероховатости. Цель этапа: Довести исполнение до автоматизма. Снизить когнитивную нагрузку в момент реального контакта. Минимизировать невербальные признаки нервозности.

Вика прочла план дважды. Холодная логика «Манипулятора» успокаивала, как наркотик. Красное платье… Да, оно было! То самое, из московской истории с банкиром. Плотный шёлк, цвет спелой вишни, обрезающее колено. Оружие, проверенное в бою. Аренда не понадобится.

Она отбросила телефон на кровать и рывком распахнула чемодан. Платье лежало, словно ожидая своего часа. Вика провела пальцем по прохладному шёлку. Воспоминания — грязные взгляды в московском ресторане, липкие обещания — на миг обожгли, но она отсекла их. Это был просто инструмент. Как и она сама сейчас. Для новой цели. Более высокой.

Не теряя ни секунды, она надела платье, подошла к большому зеркалу в номере отеля. Отражение было безупречным: опасная элегантность, уверенная поза. Но глаза… В них ещё плавал остаточный страх, мелкая дрожь авантюриста перед прыжком.

«Манипулятор. Активируй аватар Пола. Сессия первая. Локация: Ресторан», — её голос прозвучал чётко, но слишком жёстко. Экран смартфона на секунду погас, но затем засветился. В центре появилась фотореалистичная 3D-модель Пола, сидящего за столиком ресторана. Аватар повернул голову; его цифровые глаза, холодные и оценивающие, встретились с её взглядом в зеркале. В наушниках раздался голос, поразительно похожий на настоящий — ровный, с лёгкой хрипотцой, без эмоций:

«Ситуация моделируется. Двадцать часов пятнадцать минут, ресторан. Ваши действия?»

Вика глубоко вдохнула, отрепетировано наклонилась, представив папку в руках, и с симулированной досадой, но с идеальной артикуляцией бросила в пространство комнаты:

— Я так устала от этих бумаг… — сказала Вика, роняя их на стол.

Она замерла, глядя на аватар. Он не моргнул. Шкала в углу экрана показала тональность: двадцать процентов. Уверенность: шестьдесят процентов. Визуальный контакт с целью: отсутствует. «Критическая ошибка», — замигала красным.

«Недостаточная естественность досады, жалобы всё разрушают», — сухо констатировал цифровой Пол. «Слишком театрально. И вы смотрите прямо на меня. В реальности ваше внимание должно быть на стол и на воду. Я — периферия. Повторить».

Вика сжала кулаки, ногти впились в ладони. Просто инструмент, — напомнила она себе. И цель. Она снова наклонилась, представив себя успешной деловой леди. На этот раз её голос звучал тише, но с подлинным раздражением, рождённым холодным взглядом аватара.

— Я, кажется, заняла ваше место. — начала она, и на этот раз слова потекли сами, окрашенные усталостью и сосредоточенностью на несуществующих графиках.

В углу экрана мелькнуло. Тональность: девяносто процентов. Уверенность: восемьдесят пять процентов. Визуальный контакт: коррекция цели принята.

Сессия началась. Впереди были темы о музыке, которую он любил, живописи, работе и технологиях. Она приготовилась к его возможным колким замечаниям, выпрямилась, глядя в глаза своему цифровому оппоненту. Красное платье обтягивало плечи, как доспехи.

— Продолжаем, — сказала она, и в её голосе уже звенела сталь. — Следующая реплика аватара. Максимально приближенная к реальности. И давайте отработаем мой уход первой из разговора в ресторане. Он не должен чувствовать, что это манёвр.

Экран аватара ожил. Игра началась. Завтра ей предстояло сыграть на настоящих улицах Амстердама, с настоящим Полом, чьё сердце и разум были лишь ступенькой в её новой, блестящей жизни. Или ловушкой. Вика предпочла не думать об этом. Она думала только о следующей реплике, о следующем шаге, отточенном до бритвенной остроты «Манипулятором» и её собственной, все сжигающей жаждой победы.

Читать книгу "Манипулятор" полностью >>

(Спасибо большое за лайки и комментарии, которые помогают продвигать книгу!)