10 октября 1923 — 13 марта 2021
Комментировал гонки Формулы 1 на BBC c 1976 по 1996 год, когда канал потерял права на трансляции. Однако, вслед за этими правами Уокер перешёл на ITV и работал там по 2001 год.
Перевод статьи «Katabira no Tsuji – The Crossroad of Corpses» из блога «百物語怪談会 Hyakumonogatari Kaidankai». Статья рассказывает о том, почему небольшой перекрёсток в Киото получил название «Перекрёсток трупов», а также немного о жанре буддийской живописи, изображающем разложение тела.
«Сохраняя чистоту» (浄相の持続). Автор Фуюко Мацуи.
В начале эпохи Хэйан, во времена царствования императора Сага, жила императрица Татибана-но Катико (橘嘉智子; 786-850 н. э.). Будучи благочестивой буддисткой и праведной женщиной, Татибана основала большой храмовый комплекс и учебный центр Данрин-дзи, получив прозвище — государыня Данрин.
Всю жизнь императрица желала только одного: использовать своё положение и образование, чтобы распространять учение Будды. Но была серьёзная проблема — проклятие красивого лица. Оно было настолько прекрасным, что каждый раз, пытаясь наставлять людей в буддизме и предупреждая о непостоянстве жизни, Татибана-но Катико получала вместо заинтересованных учеников любовные послания и непристойные предложения. Её не оставляли нежелательным вниманием даже в горных кельях, куда она отправилась практиковать аскезу среди святой братии — тех, кто был наиболее духовно защищен от искуса плоти.
Это очень беспокоило Татибану. Она знала, что красота её лица и тела — ничто, просто иллюзия, которая однажды поблёкнет и исчезнет. Но как могли люди узнать о глубинных истинах вечности, постоянно отвлекаясь на преходящее очарование? Этот вопрос омрачал всё существование Татибаны.
В 64 года императрица умерла — оставаясь по-прежнему прекрасной, — но её последняя воля привела всю императорскую семью в смятение. Вместо положенных церемоний и надлежащего погребения она просила, чтобы её тело облачили в самую простую одежду, а затем бросили на улице. Когда люди увидят, что нежная плоть сгнила, что мясо обглодали вороны и бродячие псы, что прекрасное тело обратилось в неприглядные кости; они наконец-то поймут всё непостоянство вещей и, возможно, сумеют выучить урок, который она пыталась им преподать.
Так и случилось. Тело Татибаны-но Катико было брошено на грязной киотской улице, где постепенно сгнило, было обглодано псами и склёвано птицами. Тело одели лишь в простую катабиру — белое кимоно для трупов — поэтому улица, где оно лежало, получила название Катабира-но Цудзи — Перекресток трупов. Вы до сих пор можете попасть на Катабиру-но Цудзи (остановка B1/A9 на линиях Арасияма и Китано в Киото), хотя сегодня многие уже позабыли почему этот перекресток так называется.
Жёлтый кружок — перекрёсток Катабира-но цудзи
***
Вот и ещё одна мрачная история, правда, тут нет настоящего призрака. На самом деле Катабиру-но Цудзи не посещают никакие духи, ведь императрица получила именно то, что хотела — у неё не осталось никаких томительных привязанностей или обид, которые удерживали бы её в мире живых. Но вам должен понравиться этот жуткий образ и история, которая к нему прилагается. Перекресток Катабира-но Цудзи есть в каталоге ё:каев Такэхары Сюнсэна — «Иллюстрированная книга ста историй» (絵本百物語, Эхон хяку-моногатари).
«Катабира-но цудзи». Автор Такэхара Сюнсэн.
Небольшое дополнение к истории. Последний поступок благочестивой Татибаны-но Катико не остался незамеченным и стал началом для абсолютно нового направления буддийской живописи, известного как кусо:дзу (九相図; «Девять стадий»). Эти картины сравнивают образ прекрасного и живого человека с девятью стадиями трупного разложения. Изображения были чрезвычайно реалистичны и очевидно получены из наблюдений за реальным разложением тел.
Обычно картины кусо:дзу изображали прославленных красавиц, дабы показать, что их прелесть и очарование не более чем смерть и гниющая плоть — только душа имеет значение. Популярной темой для кусо:дзу была знаменитая дама Оно-но Комати, что привело к некоторой путанице с её историей и рассказом о Татибане-но Катико.
Когда, в конце 1800-х годов, дипломат Эрнест Сатоу попал в Киото, он написал в дневнике:
Посетил Катабира-но Цудзи, где было брошено на съедение хищникам тело Оно-но Комати. Её любил Фукакуса-но Сёсё, но был отвёргнут. Она пообещала ответить взаимностью, если он будет приходить к ней 100 ночей подряд, не пропустив ни одной. Каждую ночь он проходил 3 ри туда и 3 ри обратно, но на сотую ночь её не оказалось дома.
В киотском храме Анраку-дзи школы Дзё:до (Чистой Земли) висит свиток с «Девятью стадиями» Оно-но Комати.
Стадия 1. «При жизни» (生前相).
Стадия 2. «Свежее тело» (新死相).
Стадия 3. «Вздутие газов» (肪脹相).
Стадия 4. «Проступание крови» (血塗相).
Стадия 5. «Гниение плоти» (肪乱相).
Стадия 6. «Усыхание» (青瘀相).
Стадия 7. «Пища животных» (噉食相).
Стадия 8. «Скелет» (骨連相).
Стадия 9. «Только прах» (古墳相).
Примечание от переводчика:
Есть предположение, что такой способ избавления от останков не был чем-то особенным в своё время. В Японии всегда был дефицит земли для погребения, а если тело по какой-то причине не получалось кремировать, его могли оставить распадаться естественным путем, чтобы потом захоронить голые кости.
Что касается жанра кусо:дзу, то он появился вовсе не после кончины императрицы Данрин, а значительно раньше и был заимствован из книг китайского буддизма, где изложена эта специфическая практика религиозного созерцания. Просто именно история о прекрасной императрице (скорее всего вымышленная) послужила основным сюжетом для японских картин в этом жанре.
© перевод с английского — Алкэ Моринэко, 2018
© «Katabira no Tsuji – The Crossroad of Corpses» by Zack Davisson, 2013
Телеведущий Ларри Кинг умер в возрасте 87 лет, говорится в сообщении, опубликованном на его странице в Twitter.
Телеведущий был известен благодаря своему шоу "Larry King Live". Он провел более пятидесяти тысяч интервью.
В начале января стало известно, что Кинга госпитализировали с положительным результатом теста на коронавирус.
В 2017 году телеведущий рассказал о своей борьбе с раком легких. В апреле 2019 года он прошел через ангиопластику, а в прошлом году перенес инсульт.
В субботу не стало Виктора Понедельника.
Скончался легендарный футболист и чемпион Европы Виктор Понедельник. Ему было 83 года.
Как, уже, всем известно, в возрасте 60 лет, умер человек-легенда. Не просто легенда, а один из синонимов футбола, однако я хочу посвятить пост не его заслугам на поле, а тому, каким он запомнился, весёлым, горячим и жизнерадостным.
Всем он запомнился своим яркими высказываниями. И он, никогда не отходил от своих принципов)
Ниже приведу некоторые из его ярких, и запоминающихся фраз. Некоторые фразы, очень остроумны сказаны во время.
Мое имя — не такая уж тяжелая ноша, как многим кажется.
Мать думает, что я лучший. А я никогда не перечу матери.
Попробовав наркотики впервые, ты быстро понимаешь: это то, с чем тебе скоро придется сражаться каждый день. Они вызывают эйфорию — такую, будто ты только что выиграл чемпионат. И вот ты уже думаешь: какая разница, что будет завтра, ведь сегодня я чемпион.
Наркотики заставили меня пропустить самое важное: взросление дочерей. И этого я себе не прощу никогда.
Мои законнорожденные дети — это Дальма и Джанина. Остальное — продукт моих денег и моих ошибок.
Для своих дочерей я кумир, и мне этого вполне достаточно.
Если женихи моих дочерей заставят их заплакать хотя бы пару раз, с каждым из них наверняка произойдет несчастный случай.
Когда дело доходит до того, чтобы отстаивать честь семьи, я становлюсь очень плохим человеком — таким же плохим, как бен Ладен.
Когда же люди наконец поймут, что Марадона — это не машина по производству радости.
Я никогда не изменял своей жене. Но если бы это и произошло, я ни за что на свете не признался бы в этом.
Хорошо, что в мире есть гомосексуалисты. Они оставляют нам больше красивых женщин.
Грубая шутка — это то, чем я питаюсь.
Нет смысла спорить о том, кто лучше — я или Пеле. Любой скажет, что я.
В психиатрической клинике, где я лечился, один считал себя Наполеоном, а другой — Сан-Мартином (лидер аргентинской борьбы за независимость от Испании. — Esquire). А мне никто не верил, что я — Марадона.
Футбол — игра удовольствия и радости, и игроки здесь не должны испытывать стресс. Стресс — это для тех, кто всю жизнь проводит за рабочим столом.
Господь наделил меня хорошей игрой. Вот почему я всякий раз накладываю на себя крестное знамение, когда выхожу на поле. Мне кажется, я подведу его, если не сделаю этого.
Когда-то в моем доме в Фиорито (пригород Буэнос-Айреса. — Esquire) было столько дыр, что внутри дождь лил сильнее, чем снаружи.
Я просрал все, что у меня было. Теперь я просто хочу наслаждаться семейной жизнью.
Господь помогает лишь тем, кто помогает себе сам.
Я слишком часто чувствую себя, как Джек Николсон в «Пролетая над гнездом кукушки».
Люди даже не подозревают, что сотни таких же парней, как Бэкхем, играют по всему третьему миру на пыльных уличных площадках.
Я аргентинец по самые яйца. Я хочу умереть в своей стране.
Всем, кто критикует меня, придется рано или поздно сожрать свои слова.
У меня есть несомненное преимущество перед политиками: они — люди публичные, а я — человек популярный.
Всякий, кто обокрал вора, заслуживает прощения.
Не бойтесь испачкать мяч.
Кроме его ярких фраз, все вспомнят руку бога, его загулы, допинг тесты... И самое незабываемое..
Мы тебя запомним на всегда.. И всегда будем помнить ту радость, те эмоции, которые ты на подарил....
"Когда же люди наконец поймут, что Марадона — это не машина по производству радости",- Диего Армандо, ты как раз и был такой машиной)
Покойся с миром, прощай.
Сегодня в возрасте 60 лет скончался Диего Марадона — антиимпериалист, социалист и, возможно, величайший футболист всех времен.
Марадона был левым как на футбольном поле, так и в политике. Он неустанно боролся с коррупцией в Международной федерации футбольных ассоциаций (ФИФА), которую сравнивал с мафией. Изо всех сил пытался объединить футболистов в профсоюзы. А в конце 90-х Марадона вместе с другими выдающимися звездами основал Международную ассоциацию профессиональных футболистов для защиты прав игроков.
Марадона открыто демонстрировал свою поддержку левым, социалистическим и прогрессивным движениям и правительствам во всём мире, и особенно в Латинской Америке. Он гордо носил татуировку Че Гевары на руке и татуировку Фиделя Кастро на ноге. Он был близким другом и сторонником Уго Чавеса, Эво Моралеса, Фиделя Кастро и других социалистических лидеров.
Однажды он сказал: «Я верю в Уго Чавеса. Я чавист. Все, что он и Фидель делают, с моей точки зрения, является самым лучшим». Как социалист и антиимпериалист, Марадона оставался убежденным сторонником Венесуэльской Боливарианской революции и прогрессивных социальных движений по всей Латинской Америке, никогда не теряя надежды на освобождение бедных и угнетенных.
«Я левый в том смысле, что я… за прогресс моей страны, за улучшение жизни бедных людей, чтобы у всех нас был мир и свобода». «Нас нельзя купить, мы левши в ногах, мы левши в руках, и мы левши в уме. Люди должны знать, что мы говорим правду, что мы хотим равенства, и что мы не хотим, чтобы нам водрузили флаг янки».
Покойся с миром, Диего Армандо Марадона!
Несчастные случаи на Столбах происходят постоянно, но их количество резко увеличивается каждую осень и весну, когда в заповедник устремляются школьники и студенты. Причем истории достаточно типичные — поскользнулся на мокрых камнях или на обледенелой скале и сорвался, в лучшем случае получив травмы, а в худшем — разбившись насмерть. Именно так погиб в сентябре 2006 года молодой скалолаз, который в сильный дождь спускался со Второго столба без страховки.
Практически на ровном месте травму позвоночника получил 18-летний студент, решивший покорить самую простую, казалось бы, скалу — «Львиные ворота». Отметим, что именно с нее начинают свое знакомство со скалами многие поколения красноярцев.
Среди несчастных случаев особо выделяется один — гибель 26-летнего мужчины, которого спасатели нашли между Вторым столбом и скалой Митра. Защитив диплом, он отправился в одиночестве побродить на Столбах, отдохнуть от экзаменов. Его тело нашли лишь через несколько дней после смерти — он сорвался со скалы.
Бывают и счастливые случайности, но они лишь подтверждают опасность скал. В 2014 году мужчина сорвался во время ливня со скалы Китайская Стенка, но выжил, потому что во время падения попал ногой в петлю веревки, оставленной скалолазами, тренировавшимися ниже.
Назвать какую-либо особо опасную скалу или скальный район невозможно, говорят спасатели — трагический случай может произойти где угодно, начиная от небольшого камня, куда сможет подняться даже ребенок, до высокой скалы, которая по силам лишь профессионалам.
Сказать, что несчастный случай может произойти только со «случайными» на Столбах людьми, значит обмануть. Поднимаясь по дороге вдоль петляющего ручья Лалетино, остановитесь у часовни и почитайте надписи на мемориальных досках перед ней. Далеко не все эти люди погибли на Столбах, но все они воспитывались здесь, были профессионалами и заслужили большое уважение своими спортивными достижениями.
Владимир Теплых
- Недавно на этой скале мужик разбился.
- Как?
- А он без каната полез.
- А-а. Во дурак.
Услышав этот разговор, я содрогнулся. Сердце сразу сжалось, выдавив всю кровь. Стало так пронзительно горько и обидно, что резко отвернулся я от этих случайных людей, чтобы не видеть их вовсе, и зашагал прочь. Всё было совсем не так.
…Когда выдавалась возможность, я жил на Столбах, в «живом уголке». Естественно, разговоры то и дело касались скалолазов, их там пруд пруди. Если же речь заходила о Володе Теплых, у всех даже тембр голоса менялся на почтительный. Чувствовалось, что он пользуется огромным уважением. Сам Володя останавливался в избушке «Беркутянка», что совсем неподалеку от кордона Нарым. Кима вызнала, что я до сих пор не знаком с ним, и удивилась тому.
- Не знать Володю просто стыдно.
- Да кто он такой? Только и слышно: Теплых, Теплых…
- Ты что? Он сильнейший скалолаз планеты. Пойдем-ка, я вас познакомлю.
На следующий день мы лазили уже вместе. Володя был худощавым, даже щуплым, невысокого роста. Лицо простое, немного насмешливое, с тонкими лучиками возле глаз. Говорил он всегда мягким голосом, чуть-чуть по-детски картавя. Даже самые твёрдые согласные он проговаривал мягко, легко, словно лаская. И все движения его были мягкими, плавными, почти женскими. К моему удивлению, на скале он надел очки. В них он выглядел совсем по-домашнему: в самый раз на диване сидеть, в пушистых тапочках и с газетой. Такое впечатление, что его легко обидеть. Очки и скалы казались мне не совместимыми. Там же прыгать надо, очки запросто разобьются. Но Володя сразу полез так пластично, гибко и свободно, что кошка позавидовала бы.
Вероятно, я должен попросить у читателя прощения: Теплых, как величайший скалолаз, заслуживает пристального изучения. Но этим занимаются другие люди: они снимают о нем фильмы, разыскивают фотографии, пишут статьи. Я же ходил с ним всего два года, и могу лишь поделиться воспоминаниями, не более того.
Володя был гениальным покорителем самых сложных хитрушек и головоломных лазов. В течение двадцати лет не находилось ему равных на скалах. Сначала он освоил все известные хитрушки, потом начал открывать свои. Ему достаточно было найти едва заметную зазубрину на гладкой скале, для него это уже опора. А порой обходился и вовсе без зацепок. Не раз я слышал странное выражение: «Рука Теплыха». Потом увидел… Володя прикоснулся к скале ладонью, нащупал чувствительными пальцами какие-то неведомые бугорки, вмятинки, напряг руку и вцепился, как клещ. Больше так никто не умел.
Теплых был прост и доступен, чем и подкупал, общаясь с нами, как с равными. Конечно же, прежде всего я мечтал научиться лазать по скалам, потому и прилип к нему банным листом. Странная парочка: полнейший чайник и скалолаз с мировой славой. Но Володя никогда не прогонял меня. Правда, и не учил. На мои просьбы он с лукавой улыбкой говорил:
- Лезь за мной!
С проворностью обезьяны он легко поднимался по какой-нибудь вертикальной стене. Я же судорожно зависал на первой или второй зацепке и с недоумением сообщал, что у меня почему-то не получается.
- Ничего странного, - объяснял Володя, - здесь, кроме меня, никто не ходит…
Чаще всего мы лазили по Четвертому Столбу или по камням в его окрестностях. Впрочем, какое там «мы»! Теплых лазил, а я просто смотрел с восторгом. Часто к нам присоединялись Гена Эсса и другие столбисты. Возможно, для спортсменов высокого класса тренировки Володи и были бы ценными уроками, но я тогда совсем мало смыслил в столь сложном процессе. Ни один из ходов Володи я пройти не мог. Зацепки крохотные, стены крутые, катушки скользкие, пальцы слабые, зад тяжелый. Терпения, правда, хватало, я подходил к хитрушкам десятки раз. Но что толку? Поднимался метра на два и шлепался, как лягушка в болото. Однажды у Володи заболело плечо, и он позвал меня как бы в гости. Так я познакомился с его второй женой Ниной и детьми. С плечом все обошлось: болезнь отступила. Наверное, в знак благодарности Теплых показал мне лаз по силам. Он привел меня к Первому Столбу, остановился возле хода Детская Щелка и хлопнул рукой по вертикальной стенке.
- Вот здесь полезешь.
Мне показалось, что он опять шутит. Стенка совершенно гладкая, без единого зацепа, а начинается вообще с уровня пояса, ниже пустота. Встав на цыпочки, я вытянулся вверх и ощутил под ладонью плоское местечко, но камень был ровным, ухватиться не за что.
- Нечего руками шарить, - заворчал Теплых, - без рук лезь!
- Знаешь, Вова, я иногда не понимаю твоего юмора…
- На первый взгляд, это невозможно. – Он лукаво хмыкнул: - А ты попробуй с разбега. Набираешь скорость, прыгаешь вверх, как бы взлетаешь, правой ногой касаешься вертикальной стены, не отталкиваясь, но поднимая тело, и левой становишься на площадку. У тебя получится, ты прыгучий.
Теплых объяснял, действительно, очень подробно. Я встал на старт, наметил на камнях точки разбега, проработал в уме все движения… Страшновато было. Бежать по горбатым камням не так удобно, как по дорожке. А скорость должна быть приличной. Прицелился ещё раз. Пошёл! Взмыл буквально птицей. И встал! Правда, не удержав равновесия, вынужден был спрыгнуть обратно. Тут же вторая попытка. Удержался! Но инстинктивно схватился за скалу руками.
- Без рук! – закричал Теплых. - Всю красоту портишь! Птицей лети, птицей…
Вероятно, он имел в виду орла, я же казался себе неуклюжим пингвином. Но с шестой или седьмой попытки я взлетел подобающей птицей, даже не задев крылом края скалы. Восторг жарко забился в груди. Мне уже требовались зрители… Теплых заявил, что раньше этим приёмом владел только он один. Теперь, стало быть, двое. Но больше у меня ничего не получалось. На Слоник я не мог подняться ни Чипчиком, ни Постирушкой. Арфа и Кровосос давались с трудом.
- Может, у меня руки слабые?
- Идём, я покажу тебе Михайловский силомер. Сможешь подняться – значит, пальцы достаточно сильные.
Михайловский силомер, оказывается, располагался на Петровском камне, где знаменитая Дуськина Щелка, только с другой стороны. Для начинающих скалолазов Михайловский силомер – штука серьёзная. Площадь опоры всего лишь несколько квадратных миллиметров, а нужно не только выдержать вес тела, но и поднять его вверх. Если бы Теплых внизу не смотрел с одобрением, я бы ни в жисть не залез. Жалко было менять выражение его лица на осуждающее или презрительное.
Однажды я застал Володю на скале с напильником. Он зачем-то подпиливал зацепку. Она и так крохотная, держаться неудобно, для чего делать её ещё меньше?!
- Что-то много народа здесь стало ходить, – пояснил Теплых, - место опасное, нечего им тут делать.
Володя сначала ходил на Пролетарку лазом Львиные Пятна, однако вскоре понял, что левее можно проложить ещё один ход. Зачистил его от лишайника металлической щёткой, освоил. Другой скалолаз, заметив там Володю, тоже решил подняться по скале новым ходом. Да уровень техники оказался не тот, не хватило мастерства. После трагического исхода ход назвали Мясом. Довольно жуткое место, не вздумайте ходить там без страховки.
Володя нашёл и освоил на Втором Столбе два хода высшей категории сложности, они получили его имя: Ребро Теплых и Петля Теплых. Особенно зрелищной получилась Петля. Если я приводил на Столбы друзей, Теплых непременно усаживал нас на Печке и велел смотреть на Второй Столб. Дескать, сейчас он там полезет.
- Почему же так далеко? – Удивлялись новички.
- Великое видится на расстоянии! – Улыбался Володя. А если кто-нибудь скептически фыркал, тогда уже я рассказывал по Петлю Теплых, про сложную катушку, нависающую над пропастью. Лаз начинается в верхней части крутонаклонной стены, описывает петлю и возвращается в ту же точку. Это не просто ход фантастической сложности. Теплых единственный человек в мире, который мог пройти там без страховки. И для него это было тоже не так просто. Он даже определял время, когда солнце освещало нужные еле заметные кармашки. Затаив дыхание, мы следили за крохотной фигуркой на краю обрыва.
- Виртуозность артиста и грация кошки, - заметила однажды Нелли Молтянская.
- Человек-птица, - добавил кто-то, - но для чего он это делает? Да ещё бесплатно?
- Для утверждения победы человеческого духа над серостью и обыденностью быта.
Часто мимо проходили отдыхающие. Уловив наши напряжённые позы, они оборачивались на Володю, скользили по нему равнодушным взором и шли дальше. Мне хотелось остановить их криком: «Не спешите! Полюбуйтесь, на что способен человек!». Но молчал. Не каждому дано было понять…
Однажды Володя взял меня с собой на эту Петлю. Сидя возле Сарачевской полки, я видел Володю совсем рядом. Только теперь я понял, насколько это сложный ход. Для рук – почти никаких зацепов. Держаться нужно исключительно на трении. А катушка-то крутая! Если с катушки Слоника слиняешь, то земля рядом, ничего страшного, даже ушибиться проблематично. Здесь же до земли больше 50 метров, лететь и лететь… Легенды гласят, будто Теплых везде и всегда ходил очень легко, свободно, изящно и как бы небрежно. Птица и есть.
Легкость, гибкость, абсолютная координация движений присущи всем скалолазам. А Теплыха, мне кажется, отличало поразительное самообладание. Сам видел, что у Володи ноги на Петле иногда скользили. Руками он почти не держится, просто не за что, опирается на правую ногу, ищет, куда бы поставить левую… и этот момент правая калоша начинает скользить. Всё, у меня кровь в голову бросается, пот прошибает, хотя сижу в безопасном месте, а Теплых спокоен, даже песенку мурлычет. Единственная опора, удерживающая его от смерти, ненадежна, а он смотрит вроде как с любопытством – дескать, что там под ногами? Ставит, не спеша, левую ногу, поднимает правую и опять скользит.
Когда Теплых прошёл Петлю и вернулся на Сарачевку, я был мокрым, как мышь. И сейчас, годы спустя, описываю это случай и чувствую, как ладони увлажняются.
- Вова, а о чём ты думаешь, когда нога по катушке скользит? Я в таких случаях непроизвольно дёргаюсь и тут же срываюсь. А ты так спокойно…
- Дёргаться нельзя. Движения скалолаза на катушке должны быть плавными. Когда нога едет, приятного, конечно, мало. Но я знаю, что галоша будет скользить ещё секунды три, не меньше. То есть, времени достаточно, чтобы хорошо поставить другую ногу. А ты уже сам убедился, что ногу нельзя ставить куда попало. Глазами смотреть надо! Кроме того, внизу растёт большая разлапистая пихта. Думаю, в случае срыва смогу оттолкнуться от стены и долететь до пихты, а ветки спружинят…
Володя, как истинный артист, любил зрителей. Само по себе движение опытного столбиста по скале – это уже увлекательное зрелище. Но Володя порой превращал его в представление, практически цирковое.. На Первом Столбе, возле хода Голубая катушка, он нашёл камень, нависающий карнизом. С удовлетворением убедившись, что два-три десятка столбистов и зевак терпеливо его ждут, Володя совершал виртуозное прохождение. Сначала лёгкими прыжками, потом, распластавшись по вертикальной скале, приближался он к этому карнизу. Ход чрезвычайно трудный и опасный. Володя плавно тянул руку в поисках зацепки, потом другую… И вдруг его тело нервно вздрагивало! Одна рука, не найдя опоры, беспомощно соскальзывала, обе ноги срывались со скалы… Внизу все непроизвольно вскрикивали. Некоторые женщины визжали и закрывали лицо руками. А Володя, вися на одной руке, оборачивался и успокаивал толпу:
- Это шутка…
Он ловко заскакивал на карниз и спускался с другой стороны. Зрители встречали его аплодисментами. Кое-кому не нравились подобные игры на нервах, но я считаю, что не нам его судить. Сам же прославленный столбист отвечал на претензии лаконично и в самую точку. Однажды, в тёплый воскресный день, когда столбисты и просто отдыхающие заполонили все пространство между скалами, стояли мы напротив хода Восклицательный Знак. Люди облепили утёс, ну, точно человеческий муравейник. Около нас остановилась женщина средних лет, цивильного вида. Окинув нас критическим взором и заметив висящие на поясах галоши, она хмыкнула и осуждающе заметила:
- Ну и дураки же! Где лазят…Ой, дураки!
- Извините, - обернулся к ней Теплых, - а у вас дети есть?
- Сын примерно твоего возраста.
- А каким видом спорта он занимается? – в мягком голосе Володи появилось ехидство.
- Некогда ему спортом заниматься! – Отрезала женщина. – Он в ЛТП это… работает…
Володя счёл дискуссию завершённой. К нам подошли две девушки:
- Вы поможете нам подняться на эту скалу?
- Разумеется.
- Мы видели, как вы здорово карабкаетесь. Как это у вас получается?
- А я не пью и не курю, - Володя хитро улыбается.
- А женщины?
- И никаких женщин!
- Ой, мы лучше других попросим…
Володя так любил Столбы, что порой, лазая, забывал обо всём. Как-то мы весь день провели на Манской Стене. Возвращаемся под вечер, а Володя и говорит:
- Давай черники соберём. Собственно, меня сегодня жена за черникой отправила…
Иногда Володя брал с собой и детей. Младшему около двух лет было. Володя ухитрился где-то достать для него крохотные галошики. Малыш смотрелся в столбовском наряде очаровательно. Лазить, правда, не хотел. Отец прилип к стене, почти не дышит, еле держится, а сын не понимает, хватает его за ногу:
- Папа! Пошли домой…
- Сыночка, не трогай меня в такой момент… Миша, оттаскивай его!
Так что я порой нянчился с его детьми, а Володя ползал по скалам и приговаривал:
- Ребятишек нужно приучать к природе с первых лет… потом поздно будет… пусть привыкают… поэтому я и беру их с собой, приучаю… ты за ними следишь? А то ведь я не вижу…
Сейчас уже трудно сказать, кому Теплых встал поперёк дороги. Но враги у него нашлись. Поговаривали, что это была компания Абреков. Дескать, недовольны они, что кто-то лазит у них над головой, где они сами не могут. Они устроили настоящую охоту. Теплых над этим только посмеивался.
- У меня такая реакция, - улыбался он, - что ни ножом, ни кастетом меня не ударить, я всегда успею руку перехватить.
По вертикальной стене Второго Столба ведёт ход исключительной сложности. Там есть карман, до которого нельзя дотянуться. Ухватиться за него возможно только в прыжке, причем прыгать нужно с площадки в сторону. Карман располагался над пропастью. Если не смог цепко схватиться – сам виноват, назад на полку уже не попадешь. Володя там классно прыгал! Уверенно и совершенно точно. Однажды Кима рассказала нам, что вчера кто-то лазил по верёвке по этому месту. Теплых сегодня тоже взял с собой верёвку. Странно, думаю, зачем бы это? Володя, не объясняя, укрепил наверху верёвку и начал медленно спускаться по ней, обследуя ход. Как будто он его наизусть не знал! Но вдруг всё прояснилось: нависший над пропастью карман оказался обильно смазан солидолом.
- Что это? – опешил я.
- Ловушка, - хмурясь, объяснил Володя, - ведь снизу солидол не заметен. Расчёт прост: я прыгаю, пальцы соскальзывают, а лететь тут далеко.
- Но ведь так уйму народу угробить можно!
- Нет, ловушка адресная, без страховки тут, кроме меня, никто не ходит.
Теплых тщательно протёр камень тряпочкой и продолжал лазить, как ни в чем не бывало. Он рассказал, что это не первая и, наверное, не последняя ловушка.
Думаю, что Володя в конце концов проглядел подобную каверзу. Он очень красиво ходил широким камином на Перьях. Встанет наверху, руками упирается в одну стену, а ногами в другую, тело горизонтально. Так далеко в распоре там никто не выходил. А Володя ещё и рукой махал приветственно. Зрелище было обалденным. Фотографы умоляли Володю залезть на Перья и показать небывалый трюк. Теплых сотни раз его проделывал. Вот только солнечные лучи освещают ход Зверевский лишь на рассвете. В то утро 6 августа 1989 года Володя привычными движениями взлетел между каменными колоннами, встал в распор и… сорвался. Володя падал ногами вниз, но, ударившись о каменистый склон, опрокинулся уже на земле затылком. Фотограф запечатлел этот последний полет. Тогда много писали об этом. Первые столбисты, поднявшись на Перья, обнаружили на стене приклеенную каменную крошку, которая, дескать, и осыпалась под галошей. Но к полудню уже никакой крошки не было…
В том месте, где он разбился, установили мемориальную доску с надписью: «Скала его не погубила, она его к себе взяла».
За мгновение до трагедии.
Падение Теплых.
Мемориальная табличка.
Еще одна легенда Столбов — Людмила Зверева, десятки лет лазившая по скалам, погибла в 1991 году, в возрасте 74 лет, на Втором Столбе. Люди, не слышавшие о ней, порой думают, что ходы, названные «зверевскими», получили название за свое «зверство», то есть, сложность, а вовсе не из-за её фамилии. В тот трагический октябрьский день Зверева лазила одна, свидетелей ее гибели не было. Поэтому до сих пор есть версия о том, что таким образом она покончила с собой.
Легенда Столбов, Людмила Владимировна Зверева прославилась ещё до моего рождения. Была спортсменкой, скалолазкой и просто красавицей. Она не случайно оказалась первой женщиной, покорившей сложный ход на Перьях. Ранее считалось, что этот лаз по силам только суровым мужикам. Подходили девушки к утёсу, трогали осторожно вертикальные стены и сокрушённо понимали – да, такие трудности только мужику по плечу. А Зверева сломала этот стереотип. С той поры лаз так и назвали: Зверевский. По будням она, как врач, работала в медсанчасти, а по выходным – на скалы! Лазанье стало для неё не тренировками, а обычным образом жизни. Долгое время я знал её только по многочисленным публикациям в газетах и журналах. С праздником 8 марта тогда поздравляли прежде всего космонавта Валентину Терешкову, потом Звереву, а уж потом разных передовиков производства и артисток. Познакомился я с ней так…
Однажды поздним вечером лазил я по Первому Столбу. Сумерки, дождь моросит. На скале, ясное дело, никого. Пробегаю мимо утёса Коммунар. Это исключительно сложная скала. И вдруг слышу на Коммунаре шуршание! Ничего себе… Недоуменно оглянувшись, вижу: со скалы спускается фигурка. Я кинулся спасать, но она уже легко бежала мне навстречу. От изумления остановился, как вкопанный. Мыслимое ли это дело, под дождём по Коммунару лазить, да ещё в темноте. Не существует таких людей на свете…
Фигурка приблизилась, и я вовсе остолбенел: это была женщина. Зато сразу понял, кто именно.
- А, догадался! Вы Зверева!
Закричал я с таким нескрываемым восторгом, что Зверева улыбнулась. С этого началась наша дружба. Хоть я был младше её лет на сорок, нашлось много общего. Мы ходили вместе на Развалы, по Манской Стенке и другим скалам. Особенно любила Зверева Второй и почему-то Третий Столб. Лазила Людмила Владимировна прекрасно. У нее замечательная координация движений - и это в соединении с волей и чувством реальности. Гибкость тела, техника и оптимизм оставались безупречными.
Однажды вёл я ребят Леушинским, это на Втором Столбе. Ход назван именем его первопроходца Леушина, капитана старейшей компании столбистов «Беркуты». В течение полувека этот лаз считался очень сложным, это сейчас им бегают все. Но мало кто ходит южным вариантом, ходом Шелуха. Иногда его называют Щит или Орлиный, потому что он выводит под Орлиное Яйцо. Он и поныне считается лазом высшей категории сложности. Лезем мы Леушинским, а навстречу нам улыбающаяся Зверева. В стене одна щель - не разойтись. Заметались было мы, пытаясь освободить скорее путь, но Зверева показала нам знаком - оставайтесь на месте. И пошла Шелухой. Впервые в жизни мы увидели, что можно лазить без страховки по Шелухе! Зацепки там крохотные, а высота около 30 метров. И со страховкой там лазят единицы… Люда шла очень красиво, плавно, на откидках, еле касаясь камня, будто птицей летела! Мы от восторга и дышать забыли.
- А вы знаете, сколько ей лет? Семьдесят…
Людмила напоследок одарила нас ослепительной улыбкой и скрылась за перегибом. А мы ещё несколько минут не двигались, поражённые и очарованные увиденным совершенством.
Мне посчастливилось общаться с Людой несколько лет. Мы много беседовали и лазили. Её ладони были сухими и шершавыми, а голос мягким, женственным, иногда с еле заметной вибрацией. С ней можно было посоветоваться по любому вопросу: хоть по жизни, хоть по скалам. Она точно оценила мою технику лазания и подсказывала, какими ходами мне уже можно лазить, а какими рано. Лишь однажды Люда ошиблась. На высокой скале задумал я прыжок с одной вершины на другую. Далеко лететь, страшно, но чувствую, что смогу. Спросил.
- Нет, не получится, - прикинула Зверева, - расстояние подходящее, но катушка слишком крутая. Тебя же отбросит.
Несколько раз поднимался я на скалу и подолгу сидел, рассчитывая прыжок. Решил, что он всё-таки возможен. Созрел, собрался с духом - прыгнул. Наклонная катушка отбрасывала, но, если сразу очень точно вцепиться в неё руками, удержаться можно. Посмотрела Зверева, потрогала мои зацепки, сокрушённо покачала головой и заявила:
- Больше не прыгай.
Раза два я там ещё сиганул, а потом перестал. Потому что по совету старшего товарища. Все-таки авторитет и опыт Людмилы убедили меня. Зато Зверева продемонстрировала мне другой прыжок, который она давно задумала. То, что я увидел, вначале показалось шуткой. Лететь было недалеко, но приземляться нужно… в выемку в стене. И эта выемка настолько низкая, что поместиться туда можно было, только присев на корточки!
- Прыгаешь, складываешься в воздухе в комок и в таком положении туда влетаешь. – Объяснила свой замысел Зверева. - Только не вздумай смотреть, куда летишь, а то голову разобьёшь.
Так я и делал. Другой раз Зверева спасла мне ногу. Или две. Или вообще жизнь. Подошли мы к Перьям. Пока Люда привязывала галоши, я самонадеянно и опрометчиво решил покорить Новый Авиатор. Довольно лихо поднялся до середины, упиваясь своей ловкостью, но внезапно почувствовал острую усталость. Не зная досконально хода, я затратил слишком много энергии. Болтаюсь на вертикальной стене, руки дрожат, ноги поставить некуда, отдохнуть не получается. Кажется, оставалось одно – прыгать вниз. Высоковато, но зато упаду на ноги. Главное ведь голову сберечь. Хоть и дурная, а другой нет. Прицелился. Понимаю, что сейчас ногу сломаю, а что делать.
- Ты что удумал?! – вдруг вскричала Зверева, догадавшись о моих намерениях. - Левую ногу налево и заклинивай в щели! Левую руку чуть выше, там есть зацепка…
Она корректировала мои движения. Двигаться по скале стало легко. Слушая команды, я дошёл до подножия, где и сел, со страхом оглядываясь на коварный ход.
- Ты никогда не ходил Новым Авиатором?! И полез впервые без страховки?! Да ты, я вижу, соображаешь через раз. Зацепок ведь не знаешь…
Галоши столбистов изнашивались за неделю-другую. Зверева научила меня беречь их. Она наклеивала полоски лейкопластыря. Такой простой способ позволял пользоваться одной парой целый месяц.
Однажды бегу по скалам, встречаю Людмилу, а у неё рука в гипсе.
- Ого, что случилось?
- Да пошла я на Столбы, как обычно, - стала рассказывать Зверева, - поднялась сначала на Коммунар, потом на Митру, сбегала ещё на катушку Третьего Столба…
Тут я весь обратился в слух, ловя каждое слово. Кажется, меня ожидает потрясающая история.
- Возвращаюсь в город, в подъезде темно, вот и наступила на банановую шкурку. Перелом!.. Все опасности в городе.
В этом я многократно убеждался – в городе опасностей гораздо больше, чем на природе.
Обычно по вечерам мы сидели у костра или возле избы. Нас не удивляло, что Людмила в 70 лет обладает пластичностью гимнастки. Самое интересное начиналось, когда мы пели. В темноте Звереву невозможно было отличить от других. Тот же звонкий голос, тот же задорный смех. Она всегда была бодрой, смеялась и шутила. Юность души - это так здорово! Одна из нас. Обычно мы гужевались до рассвета. Но если с нами Людмила, то к полуночи все смолкали. Все знали: ей нужно отдохнуть, выспаться, завтра она будет лазить. И стоило кому-то хоть чихнуть, на него сразу все шипели:
- Тихо ты! Зверева спит…
Однажды мы попели толпой, потом угомонились, устраиваемся спать. Снаружи холодно, поэтому изба полна всякими белками, птицами, кошками и прочими собаками. Нас два десятка, а спальных мест дефицит. Улеглись на печке, на столе, на скамейках. Мне досталось место на сундуке. Правда, почти всю крышку захватила моя подруга Риха, оставив мне узкую полоску. Скалолазу много ли надо? Примостился, заснул. На плече бельчонок пристроился, пушистый, несмышлёный, хорошенький. Все дружно спим. Кто же знал, что Риха посреди ночи чихнёт… Неожиданным толчком меня сбросило на гуся и на щенка, которые подняли соответственно тревожный гогот и визг. Бельчонок с перепугу драпанул, да запутался в рубашке, тоже попискивает. Тут появилась сердитая Кима с неизменным фонарём:
- Вы чего тут?! Звереву разбудите. Ты что, не можешь гуся утешить?
Ой, мы ведь могли потревожить Звереву! Как неудобно... В этом случайном происшествии отразились чувства, которые мы испытывали к Людмиле. Она - наша гордость, наша любовь, наш счастливый мудрый талисман. К ней надо относиться с той же робкой бережливой осторожностью, с какой мы относимся к редким, исчезающим видам животных или растений. Мы очень любили её и действительно боялись потревожить. Утром Людмила Владимировна улыбнулась и пошла лазить. Ничего не сказала.
Зверева хорошо знала и уважала Володю Теплых.
- Почему он так поздно родился? – сокрушалась она. - Ух, мы бы с ним полазили!
Со мной Зверева любила гулять по тайге и беседовать, а вот лазить – не очень. Уж слишком я отставал. Зато я внимал каждому её слову. Людмила всю жизнь была молодой. Как можно быть всегда спортивной, стройной, гибкой?
- Тело нужно держать в строгости, чтобы оно повиновалось душе, - усмехалась она, - пища должна всего лишь утолять голод. Тело не расслышит голоса души через жировые складки…
- А как вам удаётся оставаться жизнерадостной?
- И старость полна наслаждений, только надо знать, как ею пользоваться…
Люда умела радоваться мелочам и говорила, что не стоит откладывать радости на завтра. Сразу надо успевать!
- Человека разрушают ненависть, зависть и презрение. Не пускайте их в свою душу.
- Да, это сказано давно, – говорю. - Только почему-то некоторые до сих пор не слышат!
- Незачем разговаривать с тем, кто не станет слушать.
- Мне хочется научиться лазить так же, как вы. Или хотя бы вполовину так. И оставаться всегда молодым. Это так здорово!
- Глупо впустую мечтать о том, чего можно добиться от себя самого.
Зверева боялась только одного: умереть в больнице.
- Лежать в постели и от кого-то зависеть? Ну, уж нет! Если это случится, то лучше где-нибудь в родной стихии, на скалах, за две секунды…
В 1991 года Зверевой исполнилось 74 года. Она продолжала лазить, как в молодости. 5 октября она была одна, лазила по Леушинскому или, скорее, по Шелухе. Высота около 30 метров. Срыв. Возможно, ветром занесло под галошу опавший лист. Она ушла от нас так, как хотела.
Скала Второй Столб. Снимок сделан с вершины Первого Столба. Отсюда хорошо видны оба лаза высшей категории сложности: Петля Теплых и Ребро Теплых.
Вот простые правила безопасности, которые спасут вам жизнь на Столбах:
Выбирать для прогулок можно любое время года и любую погоду, но лазить на скалы (особенно, если у вас нет опыта) можно только в хорошую и сухую погоду
Никогда не пытайтесь лазить в одиночку. Даже для умелых людей важна поддержка и помощь товарищей.
Не стесняйтесь попроситься в компанию скалолазов на восхождение — на Столбах это в порядке вещей и даже приветствуется. Если вам предлагают помощь в подстраховке — не отказывайтесь!
Начинайте обучение с простых камней — ведь важно не то, насколько высоко вы залезли, а то, как умело вы это сделали. Пробуйте свои силы в том месте, где много людей. Если с вами что-то случится — они придут на помощь.
Не получилось залезть — отойдите. Значит, пока это вам не по силам. Если обувь не держит вас на камнях— вернитесь, не надо ничего никому доказывать.
