Ситуации примерно такие: подходит на улице парень лет 30 внешности что-то типа казаха/таджика/и т.п. Говорит: - Здравствуйте! А скажите, пожалуйста, нужна ли вам работа? Я ответил: - Ну нет, я трудоустроен. Тогда он ушёл.
Ещё случай: стою на остановке в селе, мимо проезжает 2 машины. Останавливаются друг за другом, выходит тоже парень такой же внешности и: - Здравствуйте! Я: - Здравствуйте. Он: - Скажите, а вам работа не нужна? Я: - Нет. Он машет рукой передней машине, садится сам в заднюю, и они уезжают друг за другом.
Страна занимает одно из ведущих мест по количеству побед в международных конкурсах, таких как: "Мисс Вселенная", "Мисс Мира", "Мисс Интернешнл", "Мисс Земля".
Филиппинки неоднократно доказывали, что их красота, грация и интеллект достойны мирового признания! И самое главное - все эти девушки - метиски от союза белого иностранца с филиппинкой.
Одной из самых ярких представительниц филиппинской красоты является Катриона Элиса Магнайон Грей.
Родившись 6 января 1994 года в Кэрнсе, Австралия, в семье филиппинки и австралийца шотландского происхождения, Катриона с детства впитала в себя лучшие черты двух культур. Её путь к мировой славе начался с победы в национальном конкурсе "Мисс Вселенная Филиппины 2018", что открыло ей дорогу к участию в международном конкурсе.
В декабре 2018 года Катриона Грей завоевала титул "Мисс Вселенная", став четвёртой филиппинкой, удостоенной этой чести. Её выступление покорило судей и зрителей не только внешней красотой, но и уверенностью, элегантностью и глубокими ответами на вопросы, касающиеся социальных проблем.
Катриона активно занимается благотворительностью, поддерживая различные образовательные и социальные проекты на Филиппинах, демонстрируя, что истинная красота заключается не только во внешности, но и в добрых делах!
Филиппинки продолжают вдохновлять мир своей красотой и талантом, подтверждая статус Филиппин как страны, дарующей миру НАСТОЯЩИХ КОРОЛЕВ КРАСОТЫ!
Мы привыкли воспринимать Ханса Кристиана Андерсена как создателя хрустальных миров, где Русалочка жертвует голосом ради любви, а Гадкий утенок превращается в прекрасного лебедя. Однако за этой хрестоматийной маской скрывается писатель, чьи амбиции простирались гораздо дальше детских сказок.
“Местами очень скучен”
Андерсен, родившийся в нищете и пробившийся к вершинам литературного Олимпа, всегда мечтал о признании как серьезный романист и драматург. Свои знаменитые сказки он вообще не считал главным делом жизни. Первое издание “Сказок, рассказанных детям” (1835) он выпустил почти случайно – как побочный эксперимент. Кто бы мог подумать, что именно это станет его визитной карточкой?
Он жаждал, чтобы его воспринимали не просто как автора милых историй для детей, но как глубокого мыслителя, способного затронуть самые важные вопросы общества. Амбиции, подпитываемые комплексами, — вот что двигало его вперед.
Его первый роман “Импровизатор” (1835), написанный под впечатлением от путешествия по Италии, стал своего рода заявкой на серьезную литературу. Обратите внимание – вышел он в свет в тот же год, что и сборник сказок. В нем Андерсен рассказывает историю Антонио, молодого флорентийского поэта, стремящегося к признанию. Роман изобилует яркими описаниями итальянских пейзажей, карнавалов и народных обычаев. Однако за внешней красотой скрывается глубокий анализ творческой души, ее поисков и разочарований.
“Импровизатор” не был банальным путевым очерком. Это было погружение в психологию художника, размышление о цене славы и одиночестве гения. Критики заметили талант молодого автора. Но роман, хоть и принес ему некоторую известность, так и не стал прорывом.
Интересно, что в 1844 году роман был переведен на русский язык и на него сразу написал разгромную рецензию Виссарион Белинский:
“Этот роман не лишен занимательности, хотя местами и очень скучен, сколько по характеру героя, довольно жалкому, столько и по утомительному однообразию своего содержания вообще. Самая интересная сторона его — итальянская природа и итальянские нравы, очерченные не без таланта и не без увлекательности. Но как бледны и слабы эти очерки в сравнении с мастерскими картинами Италии, дышащими глубокою мыслию и могучею жизнию в романах Жоржа Занда!”
Скрипач и баронессы
Более откровенным и автобиографичным стал роман “Всего лишь скрипач” (1837). В нем Андерсен, опираясь на собственный опыт, рассказывает историю бедного мальчика Кристиана, мечтающего о музыкальной карьере. Роман пронизан темой социальной несправедливости. Кристиан, несмотря на свой талант, обречен на нищету и забвение из-за своего происхождения.
Андерсен, остро чувствовавший свою социальную неполноценность, вложил в этот роман всю свою боль и обиду. В одной из ключевых сцен Кристиан, выступая перед аристократической публикой, осознает пропасть между собой и этими “господами”, которые не понимают истинной ценности его искусства. Роман был встречен неоднозначно. Одни хвалили Андерсена за смелость в изображении социальных контрастов, другие упрекали его в излишней мелодраматичности.
А лучшим из его несказочных произведений считается роман “Две баронессы” (1848). Две главные героини – баронесса Доротея и ее приемная дочь Элизабет – олицетворяют две разные судьбы, сформированные обстоятельствами рождения и воспитания. Одним из ключевых моментов романа является ежегодный ритуал, совершаемый баронессой, когда она втайне напоминает себе о своем происхождении и старых травмах, связанных с социальным положением.
Роман насыщен символами и аллегориями, подчеркивающими борьбу с социальными стереотипами и собственными страхами. Характеры персонажей разработаны детально, автор уделяет особое внимание внутренним переживаниям героев. Андерсен подчеркивает как социальный статус влияет на восприятие человеком собственного достоинства.
Стихи, пьесы и очерки
Помимо романов, Андерсен страстно мечтал о признании как драматург. Он написал более тридцати пьес, в том числе исторические драмы, комедии и водевили. Одной из наиболее значимых является пьеса “Мулат” (1840), обличающая рабство и борьбу за свободу.
Там есть жестокий плантатор. Есть две белые героини, влюбляющиеся в мулата. Есть конфликт в стиле классицизма. В целом критики пьесу невзлюбили, но зрителям она нравилась. Однако опять же, какой-то широкой известности на драматургическом поприще Андерсен не снискал.
Не стоит забывать и о поэтическом таланте Андерсена. Его стихи, отличающиеся лиризмом и искренностью, раскрывают его внутренний мир. Он писал о любви, природе, родине и, конечно же, о своих переживаниях. В стихотворении “Я – датчанин”, написанном в период Первой Шлезвигской войны, он выражает свою любовь к родине и веру в ее будущее.
Интересны и его путевые заметки, собранные в книгах “Базар поэта” (1842) и “В Швеции” (1851). В них Андерсен предстает как наблюдательный и чуткий путешественник, живописующий увиденные пейзажи и делящийся своими размышлениями о культуре и истории разных стран. Он описывает свои впечатления от греческих руин, турецких базаров и шведских лесов, создавая яркую и многогранную картину европейской жизни XIX века.
Почему же сказки Андерсена затмили все остальное его творчество?
Возможно, дело в их универсальности. Его сказки затрагивают вечные темы, понятные и близкие людям всех возрастов и культур. Возможно, дело в простоте языка, которая делает их легко читаемыми и запоминающимися. Или в том, что это и было его настоящее призвание.
Его истинный дар проявился именно в сказках. Он рожден был для того, чтобы стать сказочником. Как гадкий утенок был рожден для того, чтобы стать лебедем.
В 1922 году Есенин переживал острый внутренний конфликт — **мир изменился, и ему в нем нет места**. Уехав в Москву, он утратил связь с родными корнями, а при попытках вернуться обнаруживал, что в родном селе его никто не ждет.
Стихотворение стало поворотным в творчестве Есенина, завершив его «сельский» период. Оно отражает трагедию целого поколения русской интеллигенции, оказавшейся между старым и новым миром, не способной ни вернуться в прошлое, ни полноценно принять будущее.
Корней Чуковский, опасавшийся скандала, стал свидетелем того, как два таланта разных эпох нашли общий язык.
Перенесемся в лето 1915 года на берег Финского залива, в дачный поселок Куоккала (ныне – Репино). В одной комнатушке корпит над «Облаком в штанах» 22-летний Владимир Маяковский, гроза буржуазных гостиных и главарь футуристической братии. Через дорогу – почтенные «Пенаты» Ильи Репина, мэтра русского реализма, который на «футурню» взирал, мягко говоря, без восторга. А по соседству – знаменитая «Чукоккала» Корнея Чуковского, невольного «свахи» этой невероятной встречи.
В. В. Маяковский и К. И. Чуковский в Куоккале (между ними младший сын Чуковского Борис). Фото 1915 г. Государственный музей В. В. Маяковского
Именно у Чуковского все и закрутилось. Репин, заглянувший на огонек, застал Маяковского за чтением его дерзкой поэмы. Ждали громов и молний? А получили: старый мастер, к всеобщему изумлению, воскликнул «Браво!» и сравнил юного скандалиста… ни много ни мало, с Гоголем и Мусоргским. Видимо, под куоккальским небом творились чудеса.
Эффект был столь силен, что Репин тут же, не отходя от кассы (точнее, от Чуковского), изрек: «Я напишу ваш портрет!». Предложение для художника, писавшего отнюдь не первого встречного, – знак высшего признания. В «Пенатах» заготовили внушительный холст: Репин грезил запечатлеть образ «народного трибуна» во всей его мощи, ключевым элементом которой, видимо, считались… «вдохновенные волосы» поэта.
В. В. Маяковский. Репин и Чуковский. 1915 (Дружеский шарж)
Назначен день сеанса. Маяковский является в мастерскую. Репин поднимает взгляд… и ахает. Перед ним предстает поэт, сияющий лысиной, гладкий, как бильярдный шар. «Что вы наделали! Где же ваши вдохновенные волосы?!» – воскликнул, вероятно, потрясенный художник. Величественный портрет трибуна рухнул, не успев начаться. Гигантский холст пришлось спешно заменить на скромный этюдник. Репин бурчал, но кисть в руку взял. Увы, следы этого вынужденного этюда канули в Лету – не найдены ни холст, ни эскизы. Видимо, лысина оказалась сильнее.
Фото. На даче И.Е. Репина «Пенаты». В центре – И.Е. Репин, справа от него – Н.Б. Нордман-Северова , Н.Н. Евреинов, К.И. Чуковский, М.Б. Чуковская, В.В. Маяковский. 1915. Государственный музей В. В. Маяковского
Впоследствии лысая голова поэта показалась Репину… неожиданно вдохновляющей. Художник, только что лишившийся объекта для портрета, вдруг разглядел в этом бритом черепе что-то знакомое. Возможно, ему вспомнились его же запорожские казаки с их бритой макушкой и чубами – во всяком случае, этюд Маяковского он решил использовать для новой версии «Черноморской вольницы», над которой (вновь) работал в 1915-1918 годах. Если присмотреться к лицам на картине, то в одном из молодых казаков на первом плане можно уловить нечто маяковское: тот же тяжеловатый взгляд исподлобья, тот же овал лица.
Но Владимир Владимирович не был бы Маяковским, если бы остался в долгу: ранее поэт за считанные минуты вывел на бумаге карандашный шарж на самого мэтра. Ирония судьбы: из двух работ, созданных в тот памятный июль – репинского этюда и маяковского шаржа – до нас дошел только последний. И что удивительнее всего? Репин, взглянув на шарж, где поэт не без ехидцы подметил его старческие черты, восторженно оценил: «Какой — не сердитесь — реализм!». Обиды – ноль. Чувство юмора победило.
Слева – шарж на Репина (автор Маяковский), справа – фото Ильи Репина 1915 г.
Что же сблизило этих столь разных титанов? Во-первых, искреннее, вопреки всему, восхищение талантом. Репин видел в Маяковском «народного трибуна», а Чуковский отмечал «ласково-внимательное» отношение мастера к дерзкому футуристу. Во-вторых, обоюдное остроумие и любовь к розыгрышу. Лысая выходка Маяковского мгновенно стала притчей во языцех петербургской богемы. И, наконец, их объединяла страсть к мгновенному рисунку. Листая альманах «Чукоккала» (рукописное издание, составлявшиеся Корнеем Чуковским с 1914 по 1969 год), и сегодня можно найти десятки их набросков – от репинских шаржей до мимолетных карандашных зарисовок Маяковского.
Курьезов хватало. Чуковский поначалу опасался сводить «футурню» с Репиным, предвидя катастрофу, а стал свидетелем рождения легенды. После бритья Репин, по словам Корнея Ивановича, звал Маяковского в гости, но «про волосы больше не заговаривал» – мудрая тактика. На знаменитых «репинских средах» в «Пенатах» молодой футурист частенько читал свои вирши нараспев, а художник просил: «Читайте по-обычному, я хочу слова понимать!». А финские дачники, бывало, пугались, завидев на берегу залива «бродящего великана», часами бормочущего себе под нос рифмы – словно заклинания.
Куоккала. Берег моря. Открытка 1900-1910 гг.
История эта, длившаяся всего одно лето, – маленький шедевр человеческих отношений. Мэтр реализма, вопреки предубеждениям, разглядел мощь новой поэзии. Юный футурист-бунтарь показал, что можно с почтением относиться к классику, не теряя своего дерзкого нрава. И хотя портрет Маяковского кисти Репина мы, увы, не увидим, дошедший до нас шарж поэта – красноречивее многих слов. Он напоминает, что настоящее искусство и чувство юмора способны перекинуть мостик между самыми непохожими мирами, пусть даже ценой одной копны «вдохновенных волос».
Негатив. Картина художника С. А. Ротницкого "Горький и Маяковский у Репина в Пенатах. 1915" (пересъемка с оригинала, 1950-1961 гг.). Национальный музей Республики Татарстан
Титры
Материал подготовлен Вероникой Никифоровой — искусствоведом, основательницей проекта «(Не)критично».
Я веду блог «(Не)критично», где можно прочитать и узнать новое про искусство, моду, культуру и все, что между ними. В подкасте вы можете послушать беседы с ведущими экспертами из креативных индустрий, вместе с которыми мы обсуждаем актуальные темы и проблемы мира искусства и моды. Также можете заглянуть в мой личный телеграм-канал «(Не)критичная Ника»: в нем меньше теории и истории искусства, но больше лайфстайла, личных заметок на полях и мыслей о самом насущном.
