В какой‑то момент жизни большинство людей задается вопросами вроде «Почему я существую?», «Почему есть что‑то, хотя могло ничего не быть?», «Откуда появился наш мир?». С древних времен философы и ученые пытаются найти ответ на эти вопросы, а проповедники утверждают, что нашли единственно верный.

На первый взгляд кажется, что это самые сложные из всех возможных вопросов, однако это не так. Несмотря на сложность, а иногда даже и полную невозможность проверить истинность определенного ответа на эти вопросы, мы можем хотя бы судить об убедительности тех или иных ответов, их логической непротиворечивости и согласованностью с наблюдениями.

Может быть, существование мира неизбежно, как дважды два неизбежно равно четырем, а может быть, если нет ничего, то нет и никаких препятствий для возникновения мира. Мы можем гадать, мы можем строить теории и проверять их. В любом случае, мы можем хотя бы попытаться ответить на этот вопрос и примерно представляем себе формат ответа на него.

Существует гораздо более сложный вопрос — мы не только не можем проверить на истинность или ложность ответа на него, но мы даже не представляем себе формат ответа, да и сам вопрос, честно говоря, мы сформулировали с большим трудом. Кроме того, многие люди даже не понимают суть вопроса, а другие отрицают его осмысленность. Этот вопрос, величайшая загадка Вселенной — тайна человеческого сознания.

Сперва, может показаться, что вопрос высосан из пальца, но на самом деле, он лежит в самой основе человеческого бытия, и к нему сводятся все остальные вопросы философии, науки и общества. К примеру, автор бестселлера «Sapiens: Краткая история человечества», известный израильский историк Юваль Ной Харари как‑то сказал, что без отсылки к сознанию у нас не получится даже обосновать ни одну этическую систему. Он кратко сформулировав свою мысль в виде простого вопроса: «Как без отсылки к сознанию доказать, что пытки это зло?».

Кроме того, научный и технологический прогресс все сильнее набирает ход, и мы вплотную подходим к эпохе киберпанка, в которой нам просто необходим ответ на вопросы о сознании: «Есть ли сознание у нейросети?», «Возможна ли загрузка сознания в компьютер?» и «Снятся ли андроидам электроовцы?».

Субъективный опыт

Религиозные евреи читают свою первую молитву утром сразу после пробуждения ото сна. Звучит она так: «Благодарю Тебя, Царь живой и сущий, за то, что Ты по милости Своей возвратил мне мою душу.» Что это может означать? Почему они считают, что утром Бог возвращает им душу?

Дело в том, что душа — это религиозный синоним термина сознание. Когда философы античности, средневековья и Возрождения рассуждали о душе, они говорили именно о сознании. Однако возникало много путаницы из‑за того, что разумные утверждения смешивались с мистическими и религиозными домыслами. Чтобы это исправить в аналитической философии XX века вместо слова «душа» стали употреблять термин «сознание».

Сознание — это поток субъективных впечатлений.

Когда мы засыпаем этот поток прекращается или почти прекращается, а когда просыпаемся, этот поток возвращается. Именно этот поток и имеется в виду в еврейской молитве под термином «душа».

К сожалению, «поток субъективных впечатлений» — это очень расплывчатое и неочевидное определение. Тут требуется некоторое разъяснение и примеры. Субъективные впечатления — это те чувства, которые мы испытываем при том или ином физическом процессе. Это то, что отвечает не на вопрос «Что это?» или «Как это работает?», а на вопрос «Каково это?».

Отличный пример для объяснения того, что такое субъективные впечатления, привел американский философ Томас Нагель. Представьте, что вы ученый, который изучает летучих мышей. У этих животных кроме привычных человеку органов чувств, существует еще один дополнительный — эхолокатор. Летучие мыши при полете в темноте издают ультразвук, и по его отражению от препятствий и предметов понимают, что где находится. Вы как ученый изучаете эхолокацию летучих мышей: делаете мышам МРТ, проводите им хирургические операции, ставите на них эксперименты. Вы знаете об эхолокации летучих мышей буквально всё — все ответы на вопросы «Что это?» и «Как это работает?».

Но есть одна вещь, которую вы никак не можете узнать об эхолокации мышей с помощью экспериментов — это то каково это чувствовать эхолокацию, каково это быть летучей мышью. Ответ на вопрос «Каково это?» — и есть субъективное впечатление. А поток таких субъективных впечатлений — это и есть сознание.

Другой классический пример объяснения сознания — комната Марии. Представьте, что некоторую девочку по имени Мария с самого рождения держат в закрытом помещении без окон под стражей. Все в комнате Марии черно‑белое: и стены, и одежда, и экран компьютера. Марии доступно неограниченное количество информации о цветах — книги по физике света, книги про устройство глаза и восприятие цветов людьми, книги про работу мозга. Таким образом, Мария знает о цвете буквально все. Однажды Марию отпускают за пределы ее комнаты во внешний мир, полный красок. В тот самый момент, когда Мария увидит, что либо красное, она получит субъективное впечатление восприятия красного цвета. Это чувство — то, что она не могла получить ни из каких книг.

Каждое субъективное впечатление само по себе в аналитической философии принято называть словом «квалиа».

Квалиа — это элементарная неделимая частица сознания.

Примеров таких элементарных частиц субъективного опыта целое множество: например, красный цвет, звук скрипа двери, запах апельсинов. Не существует способа как либо описать, определить квалиа или передать знание о нем. Невозможно объяснить, что такое красный цвет, слепому от рождения человеку, и что такое звук скрипки глухому.

Также мы даже не можем вообразить себе, какие квалиа испытывают другие живые существа. Какие цвета видят животные с тетрахроматическим зрением? Как чувствует оргазм человек противоположного пола? Эти безответные вопросы подводят нас к одной из проблем изучения сознания — проблеме других умов.

Проблема других умов

Главная проблема, препятствующая изучению сознания — это невозможность посмотреть на мир «глазами другого человека». У нас есть доступ к нашему собственному сознанию, но нет доступа к сознанию других. Эту проблему знаменитый немецкий математик и философ Готфрид Лейбниц окрестил «проблемой других умов».

Представьте себе, что весь наш мир — это одна большая видеоигра, а вы персонаж этой игры. Игра работает на базе графического и физического движков — физический движок просчитывает взаимодействие всех объектов в игре, а графический отрисовывает для вас картинку от первого лица.

Находясь внутри этой игры, вы можете ставить любые эксперименты с любыми игровыми объектами. С помощью этих экспериментов, вы можете выяснить детали работы физического движка игры. Потенциально, вы даже можете воспроизвести на листе бумаги полный код алгоритма работы физического движка — этакую внутриигровую Теорию Всего.

Однако, будучи персонажем игры, вы никакими экспериментами не можете узнать ответы на два вопроса:

• Являются ли другие персонажи игры такими же игроками или же хорошо запрограммированными, но бездушными NPC

• Если предположить, что другие персонажи игры являются игроками, то такие же у них настройки и шейдеры графического движка или нет?

Есть абсурдное утверждение о том, что игра не мультиплеерная, а рендерится только для одного игрока — такое утверждение называется солипсизмом. Несмотря на всю абсурдность солипсизма, не существует ни единого способа его опровергнуть. Существование других умов — это предмет чистой веры.

Большинство людей верят в то, что игра все‑таки мультиплеерная. Однако никто не в состоянии как‑либо проверить, такие же у другого человека настройки графики или какие‑то другие. Возможно ли такое, что разные люди видят цвета по‑разному? На эту тему существует мысленный эксперимент

Представьте, что вы и ваш друг смотрите на красное яблоко. Ни у вас, ни у друга нет никаких физических проблем со зрением или нарушений восприятия вроде дальтонизма. Вы показываете на яблоко пальцем и утверждаете, что оно красное. Ваш друг показывает на яблоко пальцем и утверждает, что оно красное. Вы сходитесь в том, что оно красное, ведь вы оба с детства привыкли к тому, что этот цвет называют красным. Может ли быть такое, что в своем сознании вы видите этот цвет так, как ваш друг в своем сознании видит зеленый, а зеленый вы видите так, как ваш друг видит красный? Не существует ни единого способа подтвердить или опровергнуть это предположение. Описанный мысленный эксперимент известен как «инвертированный спектр».

Проблема других умов долгие годы останавливала ученых от любых попыток изучения сознания, ведь существование других сознаний — это нефальсифицируемая гипотеза. Ее невозможно ни опровергнуть, ни подтвердить. Такое несоответствие критерию Поппера не дает возможности изучать сознание с помощью классического научного метода. И многие ученые даже утверждают, что сознание, душа — это выдуманная иллюзорная сущность, и ее нужно выбросить на свалку истории, где уже покоятся феи, единороги и прочие мифические создания. Однако, кое‑что не дает всем ученым согласится с этим — ведь факт существования сознания стоит у них перед глазами.

К концу XX века некоторые ученые подступились к изучению сознания. И первым шагом стало разделение вопросов о сознании на два типа: те, на которые можно попытаться найти ответы, и те, на которые нельзя.

Легкие и трудные проблемы

Долгое время даже очень умные люди, рассуждая о сознании, путались в терминах и утверждениях. В конце XX века вышла в свет книга австрало‑американского философа Дэвида Чалмерса под названием «Cознающий ум», с помощью которой мыслитель попытался внести в дело ясность.

Чалмерс разделил вопросы о сознании на два вида — легкие и трудные проблемы.

Легкая проблема сознания — это вопрос, на который возможно найти ответ с помощью научного способа при некоторых допущениях.

В последние десятилетия многие нейробиологи занимаются поисками ответов на легкие проблемы сознания. Они ищут так называемые нейрокорреляты сознания — соответствия между цепочками активации нейронов в мозгу пациента и субъективными впечатлениями в его сознании. Единственное допущение, на которое опирается изучение сознания при этом методе — это вера в то, что пациент обладает сознанием и в то, что его устные отчеты о его субъективных переживаниях верны.

Трудная проблема сознания — это вопрос, на который найти ответ с помощью научного способа на нашем уровне мышления невозможно.

Основной трудный вопрос — «Почему сознание вообще возникает и как квалиа связаны с физическими процессами?».

Если мы зададимся вопросом, что вообще обладает свойством «красноты», то не сможем найти ответ. Мы называем предмет красным, только потому что от него отражается свет определенной длины волны. Мы называем этот свет красным только потому, что при его попадании в глаз, в мозгу активируется цепочка нейронов, вызывающая у нас субъективное впечатление красного цвета. Но ни в предмете, ни в свете, ни в глазе, ни в мозге нет ничего красного.

Почему одна цепочка нейронов в голове вызывает впечатление красного цвета, а другая впечатление фиолетового? Если и то, и другое, просто последовательность сигналов, последовательность активаций, то почему красный цвет так сильно отличается от вкуса сливы? Да и почему, черт возьми, активация этих цепочек нейронов вообще порождает какие‑либо чувства? Ответов на эти вопросы нет — это трудная проблема сознания.

Уже упоминаемый мною Лейбниц проиллюстрировал эту проблему отличной метафорой с мельницей. Представьте на секунду, что вашу голову увечили до огромных размеров так, что в нее теперь можно войти как в мельницу. Вы входите туда и видите огромное число связанных друг с другом проводов, или как писал сам живший задолго до изобретения электричества Лейбниц «шестеренок». Каждую из шестеренок приводит в движение предыдущая, а та в свою очередь приводит в движение последующую. При осмотре этой мельницы вы не найдете ничего такого, чем бы можно было бы объяснить сознание.

Эта проблема называется разрывом в объяснении. Этот разрыв не дает редуцировать ментальные состояния к физическим процессам. Так как все научные теории описываются математикой, а для квалиа невозможно дать строгое математическое описание, то получается, что невозможно свести сознательные впечатления к математическому или алгоритмическому описанию работы мозга. Красный цвет и процесс активации нейронов — это абсолютно ортогональные вещи. Именно поэтому нейробиологи называют изучаемые ими связи нейрокоррелятами — потому что корреляция между активацией нейронов и сознательным чувством есть, а причинно‑следственной связи нет.

Разрыв между сознанием и физическим миром сильно интересовал знаменитого французского философа и математика Рене Декарта. Мыслитель одним из первых в Европе сформулировал трудную проблему сознания — он называл её психофизической проблемой или проблемой «духа и тела». Декарт размышлял о том, как могут происходящие с телом физические явления порождать сознательные впечатления, и как сознательное усилие воли может управлять телом. Например, как наше волевое усилие приводит к тому, что мы поднимаем палец?

Декарт считал, что сознание сконцентрировано в шишковидной железе головного мозга, которая получает сигналы от тела и отправляет обратно управляющие сигналы. Возможно, во времена Декарта такая теория и имела право на существование, но она содержит очевидную ошибку. Если все сознание сконцентрировано в шишковидном теле, то откуда оно там?

Таким образом аргумент о том, что сознание сконцентрировано в шишковидной железе — это первый шаг к бесконечной регрессии. Американский философ Дэниэл Деннет высмеял теорию Декарта, назвав ее картезианским театром. Деннет представил шишковидную железу из теории Декарта в виде гомункула — маленького человечка, живущего в голове, смотрящего за происходящим на экране и управляющего действиями тела. Даже если это действительно было бы так, то как же сознание возникает в голове у самого гомункула?

Нейрофизиологи не смогли найти единого центра сознания в нашем мозге — нейрокорреляты сознания тонким слоем размазаны по многим отделам мозга. Но некоторые отделы все же никак с сознанием не связаны. Например, содержащий половину всех нейронов мозга мозжечок почти не связан с сознательными впечатлениями.

Несмотря на очевидную ошибочность гипотезы связи тела и сознания, размышления Рене Декарта о природе сознания оказались не бесполезны. Вслед за Декартом многие другие европейские мыслители Нового Времени стали задумываться о проблеме сознания. И кроме того, Декарт сформулировал единственную вещь, в которой обладающее сознанием существо может быть уверено: «Я мыслю, следовательно я существую».

Перейти ко второй части.

Люди с нормальным цветовым зрением согласятся. Но тем не менее цвет это иллюзия. Цвет не существует во внешнем мире, вне нас самих. В отличии от гравитации или например, протонов. Он создаётся в нашем сознании. Наш мозг преобразует разные частоты электромагнитного спектра в цвет.

Длину волны излучения мы можем измерить, но абсолютно никак нельзя узнать как это излучение воспринимает в своём сознании другой человек.

Когда мы смотрим на ягоду клубники, мой мозг воспринимает её цвет таким, который я называю красным. Как я могу быть уверен, что ваш мозг воспринимает этот цвет не так?

И вы тоже будете называть его красным. Мы совершаем полноценное общение и расходимся, не зная, насколько различным было наше внутреннее восприятие.

Конечно же, нам известно, что не все видят цвета одинаково. Одним из примеров является дальтонизм. Но мы можем выявлять такие отклонения, так как люди с данной патологией не видят то, что видит большинство из нас.

Человек может видеть абсолютно все цвета и оттенки, общество и он сам будет считать себя персоной без отклонений в цветовосприятии. Но возможна такая болезнь, когда человек видит цвета, комплиментарные обычным. Ниже картинка комплиментарных цветов.

Таким образом *красная* клубника для такого человека будет *зелёной*, но он никогда об этом не узнает.

Это имеет значение поскольку это позволяет увидеть, насколько мы одиноки в своём сознании и восприятии.

Предположим, я встретил пришельца из далёкой галактики андромеды и к счастью, он умеет говорить на русском. Но он никогда не чувствовал и не способен чувствовать боль. Я мог бы объяснить ему, что боль передаётся по нервным волокнам в спинной мозг. Пришелец может узнать о каждой клетке, нервном пути, процессе и веществе, являющихся составляющими чувства боли. Пришелец может даже сдать экзамен по биологии на эту тему и понять, что боль для нас негативна и неприятна. Но сколько бы он не узнал о боли, он никогда её не почувствует.

В философии такие невыразимые интенсивные ощущения называют Квалиа. А наша неспособность ассоциировать физические явления с этими ощущениями называется *объяснительным разрывом*. Такой разрыв происходит когда человек с нормальным зрением пытается объяснить слепому что такое цвет. Слепые люди часто говорят о том, какими странными для них кажутся объяснения цветов. Некоторые люди объясняют что красный можно описать как *горячий* цвет, а синий/белый, как *холодный*, зелёный - как цвет большинства растений на Земле. Но тому кто никогда не видел цветов это кажется очень странным.

Некоторые люди, принимающие наркотические вещества, говорили, что на определённый момент у них в мозгу возникали удивительные ассоциации. Послушав любимую музыку некоторые испытывали сладкий и слегка терпкий вкус во рту. Или же посмотрев на картину, чувствовали её *запах*.

Мы одиноки в своём сознании. Вы можете согласиться со мной, что шоколад вкусный, но вы не можете проникнуть в моё сознание и понять, как я его чувствую. Я никогда не узнаю, видите ли вы красный цвет так же, как и я.

Но я могу спросить. Это главное орудие человека. Оставайтесь всегда любознательными и удивляйтесь новому. Говорят, труд сделал из обезьяны человека, но я считаю, это не совсем так. Труд + любознательность. Если бы обезьяне не было интересно проверить, с какой эффективностью можно убивать животных камнями/дубинами, мы бы так и остались обезьянами.