Шоу непуганых идиотов Часть 4
Два дня Андрей провалялся в постели. Помимо разбитой физиономии, ушибленных плеч и рук, на боку у него обнаружилась огромная багрово-синюшная гематома, которая простиралась от левого полужопия до подмышки, а формой напоминала Аппенинский полуостров. Вдобавок у него поднялась температура, которую бабушка заговаривала жаропонижающим парацетамолом и поила его морсом из клюквы. Паша, забежавший проведать друга, был изгнан с порога и допущен в качестве посетителя только на третьи сутки, когда старушке срочно потребовалось отлучиться.
- Здарова, дятел! - скалозубил спаситель, протягивая Андрею руку - Ну ты реально вляпался! Как тебя только угораздило-то?
Андрей вяло поморщился в ответ: - Бывает...!
- Главное, такой: "Я щас...!" Сиди, типа, думай, где бабло заработать! А сам - фигак! - и с концами... - Паша надул щеки и выпучил глаза, демонстрируя другу, насколько он был шокирован его исчезновением, от чего стал похож на смешарика Копатыча. Глядя на него, Андрей засмеялся, но тут же закашлялся, перекосившись гримасой боли. Немилосердно отдавало в бок.
- Эк тебя... - сочувственно покачал головой друг.
- Фигня! Заживет... Главное - все кости целы, что удивительно! – поморщившись, ответил Андрей, и спросил: Ты хотя бы представляешь себе, куда я провалился?
- Известное дело! В говнище! - радостно заржал Пашка, - куда ж еще? Воняло оттудова... Жесть!
- А вот хрен тебе! - сказал Андрей и обстоятельно рассказал другу все, что он помнил с того момента, как очнулся внутри колодца.
По мере повествования глаза друга вылезали из орбит все дальше и дальше. В изумлении он слушал Андрея, практически не дыша. То есть, вдыхать - потихоньку растягивая диафрагму, он все-таки вдыхал, но как выдыхать - забыл напрочь. Наконец, возникла прямая угроза того, что весь Павлик сейчас лопнет от удивления и восторга.
- Сдуйся! - сердито сказал Андрей, - чего выпучился?
- Ни-фи-га-се!!! - по складам выдохнул друг, - то есть там, под землей, целый лабиринт, целый город, а мы ни сном, ни духом? Ух ты! Вот это даааа...! Слушай! - с жаром заговорил он снова - а может, там чего ценное найти можно? Ну, там, провода из цветных металлов какие-нибудь, еще чего-нибудь, а?
- Не знаю, - мрачно произнес Андрей - мне было не до того, да и фонарик издохший... Чего там разглядишь?
Он откинулся на подушку и продолжал:
- Меня гораздо больше поразило, что оттуда на почту попасть можно.
- А на фига тебе это? - равнодушно пожал плечами Паша.
- Как на фига? - удивился Андрей - помнишь, я тебе говорил на счет идеи ограбить сберкассу?
- А я тебе еще тогда сказал, что это бред полный! - авторитетно произнес Павлик - ты посмотри на себя... Какой, в жопу, из тебя грабитель? Смех один!
- Смех, или грех, мы еще посмотрим, - серьезно ответил Андрей.
- Выбрось из головы! - безапелляционно продолжал Паша - в тюрьму захотел? Эк тебя, оказывается, по носу-то приложило... Моск наизнанку!
Андрей поморщился:
- Я же не говорю тебе, что я стопроцентно собрался! Просто в тот день, пока мы с бабулей за пенсией в очереди стояли... Я в шутку там все внимательно разглядел... Забавно! Такая богадельня - запросто обчистить можно, а тут еще и подземный ход!
- Там камер, поди, повсюду понатыкано, дятел! Пёрнуть не успеешь - в ментовке очутишься! - брезгливо скривившись, сказал Павел.
- Дай сигаретку... - вместо ответа попросил Андрей - три дня уже не курил...
- Ты чего, в комнате курить собрался? - удивился Паша, протягивая другу курево - А бабка? Она мне голову оторвет!
- Форточку приоткрой - поморщился Андрей, вставая с дивана - тут покурим, влом на лестницу тащиться, да и придет она не скоро... Выветрится!
Паша отодвинул занавеску и потянулся к форточке.
- Блин, высоко!
Он взгромоздился на стоящий рядом табурет, перешагнул на подоконник и потянул фрамугу на себя. Свежий, холодный воздух заструился в комнату. Слезая вниз и целясь ногой в табурет, Паша, случайно, всем своим весом наступил на край чугунной батареи, выступающей из-под подоконника... Раздался громкий, сопровождаемый шипением и треском, хлопок, словно в квартире взорвали петарду и во все стороны, словно из водомета, в комнату хлынул кипяток! Все это случилось так быстро, что ребята даже не поняли, что произошло! Павлика моментально смыло с подоконника, а комнату в один миг затянуло густым, непроницаемым паром, словно в турецкой бане! Разглядеть, что творится с батареей, не представлялось возможным. Чудом не ошпарившись, они проворно выскочили в коридор!
- Что делать??? - в ужасе причитал Андрей
- Не знаю!!! - бестолково размахивая в воздухе руками, отвечал Паша - надо аварийную вызывать!
- Какой номер?
- Да откуда я знаю!!!
Словно привидение, в белесом пару материализовалась фигура бабушки, очень вовремя вернувшейся домой. Она молча оттолкнула двух молодых идиотов от телефонного аппарата и вызвала аварийку:
- Хоссподи, Боже ты мой! - Сердито взмолилась она, перекрикивая шум бьющейся наружу воды - Ни на минуту вас одних оставить нельзя! Придурки!!!
Приехавшие аварийщики перекрыли воду и долго ворчали на безалаберных жильцов. Оказалось, когда тучный Паша наступил на радиатор, подгнившая резьба на подводящей трубе не выдержала нагрузки и оторвалась. Устранив аварию, они снова включили отопление, строго-настрого запретив забираться с ногами на батарею.
Остаток дня ушел на ликвидацию последствий потопа и переговоры с нижними соседями, которые почему-то прибежали с претензиями и настойчиво требовали денег. Они ругались, брызгали слюной и пытались вспомнить стоимость рулона обоев, поклеенных лет двадцать назад. Надо отдать должное бабушке Андрея, которая, выслушав неинтеллигентную речь, перегруженную междометиями и тавтологией, сумела культурно послать соседей в ж... В смысле - в жилконтору! Объяснив им, что разговаривать с ними будет исключительно в присутствии домоуправа и только после составления акта о залитии.
Через пару недель, когда раны зажили, а падение в люк из разряда насущных бедствий переросло в досадные воспоминания, друзья собрали необходимое снаряжение и инструмент для путешествия в подземелье.
Поздним вечером, убедившись, что во дворе уже нет посторонних глаз, они углубились в кусты, где отыскали в заиндевелых зарослях дыру в преисподнюю. Поначалу, Андрею даже стало нехорошо: пережитый стресс, словно заноза, подымал голову и впивался в душу, играя на нервах, как на балалайке. Но, постепенно, он пришел в себя. Качественный свет мощных фонарей и хорошее физическое самочувствие сделали свое дело.
Кряхтя и морщась от ароматов, они преодолели говняную трубу и скрылись в боковом проходе. Несколько часов, проведенных в непрерывном обследовании подземелья, давали представление о его масштабах. Это был настоящий город под землей. Огромный и заброшенный. Непонятно было, относилось ли прежде, безжизненное ныне подземное царство к ведомству ГО и ЧС? Или, все это было частью какой-нибудь сверхсекретной лаборатории не менее таинственного КБ из эпохи Советского КГБ? Выяснить это ребята не сумели. Никаких особых ценностей, к величайшему Пашкиному сожалению, обнаружить не удалось, хотя бронзово-медный цветмет безусловно имелся. Позеленелые от времени медные наконечники и трубки, бронзовые гайки и латунные скобы в изобилии присутствовали в покореженных, сгнивших железных шкафах и механизмах непонятного назначения.
Когда свет фонарей существенно потускнел, ребята засобирались в обратный путь. Прежде чем покинуть катакомбы, Андрей потащил Пашу взглянуть на свою прежнюю находку.
Поднявшись по железной лесенке в заложенной шахте, Пашка припал взглядом к щели между листами железа:
- Дааа! - прошептал он - И вправду похоже на нашу почту...!
**
- Это что еще за выдумки? - яростно кипела начальница. Мы сидели у нее в кабинете и с грустью разглядывали фикус.
- Вы хотя бы представляете себе, что вы натворили?
- А что, собственно, такого? – насупившись, спросил Константин, скручивая в трубочку листик фикуса, - мы везде хорошо работали, нигде не накосячили! Никто даже не заподозрил, что немец фальшивый...
- Оставь дерево в покое! - шлепнула ладонью по столу начальница -
Не-емец фальши-иивый! - зло передразнила она - Вот именно, что не заподозрили! Слишком много людей вокруг поверило, что он самый настоящий! Надо ж такое выдумать? Теперь только и разговоров о том, как хорошо работают приезжие и какие бездельники наши!
Мы только пожали плечами.
- Но это - не самое страшное, - продолжала она - плохо другое: налоговая интересовалась в бухгалтерии суммой контракта с немцами и движением средств на счете по этой статье!
- Какая еще налоговая? - ошарашено спросил я.
- Какой такой контракт, какое движение средств? - занервничал Костик, - это ж выдумка все!
- Выдумка? Вспоминайте, где вы работали? Выдумка! Вы сделали халтуру кому-то из налоговой, а точнее - из наших проверяющих!
- Ну мы же не накосячили!!! - взмолился Константин.
Начальница откинулась в кресле и, нервно отбарабанив пальцами дробь, негромко сказала: - Вот именно! Вы были слишком хороши и правдоподобны настолько, что у них теперь полная уверенность, что вся эта лабуда с присланными по обмену немцами - правда! А бухгалтерия просто укрывает от уплаты налогов прибыльный контракт! Деньги отмывает!
Я только тихо присвистнул.
- Вы со своими изощренными выдумками очень серьезно подставили контору. Генеральный жаждет крови! Боюсь, что потерей премии отделаться не удастся - задумчиво сказала она, немного поостыв: - ну, объясните мне, на кой ляд вы все это затеяли?
Глубоко вздохнув, Костик начал каяться и рассказал ей практически все, благоразумно умолчав о роли Иваныча в этом капустнике.
- Ну, немец-то вам зачем? - простонала начальница, всплеснув руками.
- Для колориту... - важно ответил Костик - хорошие рекламщики никогда не стесняются и врут напропалую, лишь бы свой товар расхвалить! И водка у них сплошь родниковая вода из экологически чистой Сибири, и сосиски из натурального мяса, вместо крахмала и туалетной бумаги!
- Все ясно! - мрачно произнесла начальница - к сожалению, я вынуждена сдать Вас с потрохами. Утаить шило в мешке не выйдет, учитывая, что все теперь знают о том, что это ваша затея. Поезжайте на ковер к Генеральному, он у себя. Я сейчас же позвоню к нему в приемную и буду упрашивать через секретаря, чтоб вас хотя бы не уволили... Это максимум, что я могу попытаться для вас сделать!
- Вазелин с собой брать? - угрюмо съязвил я
- Угу! На брудершафт, для двух персон! - вяло улыбнулась она в ответ.
Огромный кабинет генерального директора был отгорожен от приемной двойными дверями с глубоким тамбуром. Стены и откосы окон были зашиты благородным, потемневшим от времени дубом. У противоположной стены под портретом будущего президента раскинулся директорский стол, с минимальным набором офисных принадлежностей, к которому вплотную примыкали пара кожаных кресел и диванчик для посетителей, явившихся бить челом.
Над столом неподвижной махиной возвышался Сам. Когда мы вошли, допущенные в его апартаменты высокомерным жестом секретарши, он даже не взглянул в нашу сторону, настолько был занят. Угрюмый сосредоточенный взгляд был устремлен в ноутбук, экран которого подозрительным зеленоватым отблеском отражался в стекле президентского портрета, предательски выдавая разложенный пасьянс косынка.
Приблизившись к столу на ватных ногах, мы не отважились приземляться без разрешения и остались стоять позади диванчика, вцепившись ему в холку.
- Какие вы робкие ребята, оказывается! - подал голос директор, не отрывая взгляда от монитора.
- Д-добрый день! - вместо ответа пролепетал я.
- Чего уж доброго? - сердито произнес он, закрывая ноутбук и внимательно разглядывая нас.
Повисла гнетущая, словно кариес, пауза. Тяжелый, уничтожающий взгляд сулил нам в лучшем случае - харакири по собственному желанию, а в худшем... Впрочем, думать о плохом не хотелось.
- Что за клоунада? - сердито спросил он - Вам на участке что, заняться больше нечем? Ступайте тогда в коммерческие структуры, возможно, там вашим талантам найдут достойное применение! Теперь весь Жилкомсервис, по вашей милости, будет шерстить налоговая, которая всегда найдет способ и нервы бухгалтерии вымотать и штрафов напихать! При этом, я не смогу им внятно объяснить, почему у меня два взрослых обалдуя устроили здесь цирк и детский сад!!!
- Мы не хотели, чтобы... - забормотал было Костик.
- Молчать!!! - рявкнул генеральный с такой силой влепив кулаком по столу, что ноутбук подпрыгнул выше графина, а сидевшего за окном воробья порвало в мелкие перья - Сейчас же! Идете к секретарю! Берите бумагу и пишите мне подробную объяснительную, с указанием всех адресов, где вы успели насвинячить!
Лицо генерального пылало, словно Светило. Изо рта летели протуберанцы, коими он заплевал себе весь стол.
Мы выпорхнули в приемную, где, получив от секретарши перо и бумагу, принялись изобретать оправдательную цыдулю.
Окончив сочинение, мы вернулись в кабинет.
Директор, выпустив пар, немного поостыл и обрел человеческий цвет лица. На столе появилась пепельница, в которой угасающе тлел зверски раздавленный хабарик.
- Написали? - деловито спросил он, знаком приглашая садиться.
Мы сели на краешек дивана и я протянул ему бумагу. Сердце мое тревожно трепыхалось, пока он водил глазами по строчкам. В конце концов, он оторвался от чтива и спросил:
- Вы отдаете себе отчет в том, что это - мошенничество?
- В какой-то степени да, - тихо произнес я, - только с тех пор, как нас лишили платных заявок, жить стало очень тяжело.
- Вам же прибавили зарплату? - негодующе воскликнул он
- От такой прибавки, знаете ли... Ни тепло, ни холодно, - пробурчал Костик, - уж лучше бы все осталось, как прежде.
Не удостоив нас ответом, директор снова закурил и, убрав писанину в стол, сказал:
- Решение по вашему вопросу будем принимать по результатам проведенной инспекции. Не думаю, что обойдется без жертв.
В следующий миг дверь в кабинет отворилась и секретарша заглянула внутрь:
"Борис Александрович! На первой линии Глава Администрации района...!"
Генеральный взял трубку:
"Здравствуйте, Олег Алексеевич! Рад слышать!
Лицо директора, первоначально расплывшееся в авансовой улыбке, подзастыло, перерождаясь в гримасу, и постепенно начало бледнеть. Чем дальше вел свой разговор Глава Администрации, тем мертвее становился вид у генерального. В какой-то момент синюшную бледность начали сменять багровые оттенки, и он попытался прервать собеседника, вставив нечто вроде: "Нет! Послушайте меня, Олег Алексеевич, я должен вам объяснить..." Но взять инициативу в свои руки ему не удалось.
Мы молча наблюдали, как лицо директора полыхало пятнами, примеряя на себя все цвета солнечного спектра, согласно известной формуле про любознательного "охотника, желающего знать, где сидит фазан".
"Я понял Вас, Олег Алексеевич! Все будет в лучшем виде", - утирая пот со лба, вымолвил генеральный и повесил трубку. Взгляд его был бессмысленным и обалдевшим. Не замечая нас, он замер, уставившись в окно на крупные гроздья рябины, подернутые первым морозцем.
- Борис Александрович, мы пойдем, да? - деликатно спросил я приподымаясь с дивана.
- Стоять! - сердито рявкнул он, не меняя позы. Мы послушно замерли, уставившись на него, и постарались не дышать.
- Ну, за что мне такие несчастья? - собираясь с мыслями, выдохнул он, вернувшись из медитации - вы знаете, кто сейчас мне звонил?
- К-кажись... Глава Ад-дминистрации! - по складам вымолвил Костик
- Пра-авильно! - Борис Александрович поперхнулся улыбкой буйного шизофреника, спеленатого в смирительную рубашку - а знаете, что он хотел?
Я отрицательно затряс головой, с ужасом глядя директору в переносицу.
- А я вам расскажу, клоуны вы мои любезные! - с этими словами, он вытащил из ящика стола нашу объяснительную и затряс ею словно бубном в воздухе - Я же велел, чтобы Вы указали здесь все адреса, где вы потрудились!!!
- Ну, Борис Александрович! - заскулил я - на память сложно все заявки вспомнить, а записной книжки у меня с собой нету!
- А я вам напомню, голуби вы мои! Секретарь первого зама главы администрации нашего района, проживает в семнадцатом доме, по проспекту Ленина!
- Точно! Так оно и есть! - потряс указательным пальцем Костик и в ужасе добавил - неужели там что-то случилось после нашей работы?
Сердито прищурившись, Генеральный молчал, взглядом просверливая Костика насквозь.
- Случилось - выдержав паузу, тихо сказал он, - случилось... Секретарь первого зама в неописуемом восторге от Вашей работы и уже растрезвонила всем, кому надо и не надо, о том, каких хороших мастеров она себе нашла... Родственница Главы, то бишь Олега Алексеевича сейчас делает дома ремонт. Он звонил с пожеланиями привлечь вас к этой работе, чтобы я высвободил вам время для проведения работ, поспособствовал, одним словом... И я не могу сказать ему, что приехавшего по обмену немца не существует в природе! Не могу!!!
Директор раскинулся в кресле: - Он попросту не поверит мне, решит, что я не желаю ему помочь! Что же мне сделать? Рассказать ему про ваши выкрутасы? Превратить себя в жалкое посмешище?
Он снова занервничал. Лицо его опять пошло пятнами, достойными палитры фотошопа. Мы сидели на краешке дивана, свесив буйны головы и, боялись даже пикнуть поперек.
Борис Александрович достал сигареты, закурил и, выпустив дым, одновременно изрек вердикт:
- Значит, так! - сказал он - Раз вы заварили эту кашу, вам и расхлебывать! Вы должны будете отработать эту заявку в ставшем уже привычным для вас клоунском амплуа. Предупреждаю сразу: работа должна быть выполнена с безупречным качеством! Упаси вас Бог хоть в чем-нибудь там накосячить! А главное - держите свой русско-немецкий язык за зубами!
Не веря своим ушам, я восторженно уставился на Генерального, который продолжал:
- Если все закончится благополучно, то можете считать, что мы нашли с вами общий язык, а значит и репрессивные меры в ваш адрес будут не нужны. Координаты и необходимую информацию по этой работе я передам вам через начальника участка... - он тяжело вздохнул и добавил - Всё... Свободны!
Еще пару мгновений мы наблюдали, как он потянулся вперед, чтобы открыть лэптоп. После чего, бестолково выдавив слова благодарности и не чуя под собой ног, мы поспешно выскочили из кабинета.
***
В воскресенье вечером в кафе возле рынка, специально для Асият, была назначена координационная встреча с одним из "руководителей проекта". Брат и сестра пришли сюда немного раньше и заняли столик в углу у окна.
Асият изрядно проголодалась, но мысль о еде вызывала тошноту. Нервный спазм в животе разливался от верхнего желудочного сфинктера и, проходя через весь ливер, заканчивался в том месте, которое первым чует опасность и приключения. Наотрез отказавшись от приема пищи, она все же позволила уговорить себя на фруктовый десерт с йогуртом и взбитыми сливками.
Вскоре в кафе появился высокий, стройный кавказец. Разумеется, он не понравился Асият с первого же мгновения. Цепкий, сверлящий взгляд его темных глаз проникал в самое сердце. От незнакомца веяло холодом и опасностью. Было видно, что за внешним спокойствием скрывается сжатая до предела пружина, готовая в любой момент выстрелить. Косой шрам пересекал скулу от мочки уха до носогубной складки.
Он кивнул головой официанту и сел к ним за столик.
Салам Алейкум! Сказал он, и вежливо улыбнулся девушке.
Мужчины пригубили мгновенно поданный чай и завели неспешную беседу. Асият таки отведала выловленную из десерта клубничинку. В другой раз она бы язык проглотила от удовольствия посмаковать такую вкуснятину, но сейчас, от волнения, даже не чувствовала вкуса. Вскоре незнакомец отодвинул чашку и замолчал, глядя девушке прямо в глаза. От этого взгляда Асият бросило в дрожь. Нечто дьявольское и гипнотическое было в этих огромных, похожих на бездонные дыры зрачках. Незнакомец заговорил, обращаясь непосредственно к ней, и она почувствовала, что отрывается от земли и куда-то летит, подстегиваемая его словами, словно метлой. Сделав над собой неимоверное усилие, Асият стряхнула наваждение и вцепилась пальцами в край стола, чтобы не упасть. Между тем, гость начал говорить о несправедливости и неравенстве в этом мире, о месте под солнцем, которого, почему-то заслуживают не все, и о суровой борьбе, в результате которой достойные люди могут занять это самое место. Уже через несколько минут Асият поняла, чью галиматью позавчера вечером с таким жаром повторял ее брат. После вступительного ушата промывки мозгов, гость наклонился вперед и сказал:
- Теперь о деле: Тебе нужно будет пронести в здание взрывное устройство. Его придется куда-нибудь спрятать, чтобы не вызвать подозрение. В назначенный день и час, ты проносишь его и располагаешь, как можно ближе к очереди людей, стоящих в кассы. Нужно, чтобы в результате срабатывания было как можно больше жертв. Это - основная цель.
- А как же я? - испуганно зашептала Асият, до которой только сейчас дошло, что из нее хотят сделать смертницу - Я не хочу погибнуть!
Незнакомец осклабился - слушай внимательно, девушка, тебе и не придется этого делать! Мы серьезная, современная организация, выполняющая важные, ответственные мероприятия. Вербовать камикадзе и посылать вас на гибель не входит в наши замыслы. Оборудование, с которым мы имеем дело - современное, электронное. Ваша задача заключается в том, чтобы пронести его туда, замаскировав под что-нибудь. Например в помойном ведре. Вы, моя красавица, если не ошибаюсь, менеджер по уборке? Ну вот! У вас должно быть ведро, в котором вы носите воду для мытья пола! Туда и надо будет спрятать устройство. Оно совсем не большое... Никто кроме вас, драгоценная моя, не сможет выполнить эту задачу, не вызывая подозрений. А вы пронесете очистительный огонь ислама в самую гущу толпы неверных, оставите его там и незаметно уйдете. Все остальное сделает техника! Незнакомец устало откинулся в кресле и махнул официанту.
Принесли счет. Незнакомец расплатился за всех и закурил.
И еще... - добавил он, выпустив кольцо дыма - смотри, девочка, без глупостей. У тебя впереди будет еще целый месяц до акции. Нервы могут дать сбой. Тебе может стать страшно. Или тебя неожиданно одолеет жалость к этим людям. Даже если тебе захочется стать спасительницей этой жалкой, никчемной кучки людей... Не думай об этом! Думай о деньгах, которые ты получишь. И учти: ты дала нам свое согласие. Назад пути нет. Если ты внезапно откажешься или попытаешься воспрепятствовать нам и нашим планам, будет плохо. Мы не прощаем предательства. Устройство, которое ты пронесешь внутрь здания, будет поставлено на таймер. Отключить его, даже в случае непредвиденной ситуации, невозможно. Мы будем неподалеку наблюдать за происходящим. Если ситуация выйдет из-под контроля, максимум, что мы сможем сделать - это дать устройству преждевременный пуск дистанционно по радиосвязи. Остановить запущенный процесс не сможет никто. Поэтому случайностей и ошибок в этом деле быть не должно. Понятно?
Асият с трудом проглотила образовавшийся в горле ком и отчаянно закивала, всем видом давая понять, что ей, ну... просто все абсолютно понятно, ничего ее не тревожит и не пугает и вообще вся эта затея ей офигенно по душе. Прям вот с детства мечтала стать террористкой.
Гость попрощался и ушел. Брат и сестра в задумчивости посидели за столиком еще некоторое время, потом поднялись и отправились в общежитие.
Незнакомец оказался прав. Асият замкнулась и ушла в себя. С братом она была по-прежнему приветлива и любезна, чтобы не вызывать подозрений. Но внутри у нее разливалась удручающая черная тоска. Чем меньше впереди оставалось дней до назначенного часа Х, тем тяжелее становилось на душе. Мысли бесконечным потоком терзали девичий мозг. В сознании рисовались жуткие картины искореженной, изорванной в кровавые клочки человеческой плоти, стоны, боль и смерть, которую Асият своими руками должна была принести этим ни в чем не повинным людям. В назначенный день выдачи государственного денежного вспомоществования старики и старухи, инвалиды и матери-одиночки, самостоятельно явятся на почту за своей порцией смерти.
Ничего изменить она не сможет. Самонадеянно и глупо было соглашаться на участие в этом дьявольском спектакле, в котором все оказалось хорошо продумано. Неоднократно прокручивала Асият в мозгу различные варианты спасения этих людей, и всякий раз получалось хуже некуда: обратиться в Органы она не могла. Боялась. Гастарбайтеров и так не жалуют, а тут, чего доброго, могут и дубинкой отходить. Не посмотрят, что девушка. Она хорошо запомнила эти безразличные, озлобленные лица сотрудников ППС, с которыми здесь, в России, ей регулярно приходилось сталкиваться, их брезгливые взгляды и лживые глаза цвета дохлой кошки. Она хорошо представляла себе, какой шухер начнется, если она явится в полицию и с чудовищным акцентом произнесет: - "хочу заявить о готовящемся террористическом акте!"
Возможно, что после такого заявления удастся избежать беды. И в этот раз взрыва не произойдет. Но: как отнесутся к ней в полиции? Упекут за решетку и вышлют вон из страны в железной клетке? Террористов такой ценой не остановишь - найдут себе другое место и других идиотов. А вот последствия для предателей будут слишком страшны: пострадают не только они с братом. Вся их община может оказаться под угрозой, вместе с оставшимися на родине близкими... Неизвестно, на что способны люди, заманившие их в свои сети.
Временами Асият охватывало усталое безразличие. Обещанная им сумма денег была столь огромна, что вынырнувший из преисподней шайтан садился ей на ухо, сладким лебезящим голосом принимался петь елейные осанны и уговаривал, плюнув на все, совершить задуманное. Что было сил, она гнала от себя рогатого, с тоской ощущая, как бегут часы, неумолимо приближая ее к развязке.
По ночам ей не спалось. Если раньше, добравшись до своего топчана, в сыром подвале, именуемом общежитием, с песчаным полом, крысами и неисправной канализацией, она засыпала как убитая, теперь она подолгу лежала без сна, терзая себя за то, что не может ничего сделать.
В конце концов, за сутки до намеченного, она решила для себя так: если воля Аллаха, чтобы все эти люди погибли, что ж... Да будет так! Не станет она - маленькая песчинка в пустыне вмешиваться в пасьянс высших сил. Если Аллах будет против – значит, произойдет нечто такое, что изменит весь ход событий. Главное - думала она, не упустить этот знак свыше, ибо - как гласит народная мудрость: "на Аллаха надейся, а сам не плошай"
Она успокоилась и с мрачной решимостью приготовилась встретить неизбежное.
Шестерёнка.
Начало девяностых. Индустриальная база одной нефтедобывающей конторы.
Нашим слесарям неожиданно поставили задачу перебрать какой-то редуктор. Что это было я уже не помню. Да и меня как сварщика это особо не касалось. По мне так просто большой чемодан доверху набитый шестеренками. Но и для наших слесарей эта была работа вообще не по профилю. Как самый опытный, взялся за это дело сам бригадир. В процессе разборки он поручил Толику составить схему что, где и как.
Схема получилась довольно сложная, на двух листах и как выяснилось в ходе сборки - сильно непонятная. Короче бригадир похоронил кучу нервов собирая, опять разбирая и снова собирая чертов редуктор. Но вот наконец, к середине второго дня дело сделано. Бригадир поставил крышку, и соблюдая правило "затягивать крест накрест" завернул рожковым ключиком на 17 полсотни болтов по её периметру. Потом облегченно вздохнул и взял с верстака ветошь, вытереть руки. И тут нашему непосредственному начальнику натурально поплохело - под ветошью нашлась ещё одна не смонтированная шестеренка.
На его, полный драматизма крик "да ну на@#&!!!" сбежалась вся бригада. Двое слесарей кинулись двумя ключиками на 17 откручивать только что, с такой аккуратностью, затянутые болтики. На бригадира было жалко смотреть. Народ толпился вокруг, теша себя надеждой, что вот сейчас крышку снимут и тут же станет ясно где не хватает злосчастной детальки. Надежда не оправдалась. Слесаря озабоченно заглядывали вовнутрь, крутили в руках схемки, высвечивали спичками нижние ярусы - всё напрасно.
Становилось всё очевиднее - надо разбирать по новой. В этот момент в слесарку зашел наш дизелист - Григорич. Он уже был тут минут сорок назад и давал какие-то советы на заключительном этапе сборки. Все тут же молча расступились давая ему дорогу - всё-таки человек с огромным опытом. Может быть он сейчас наметанным глазом... Григорич подошёл к верстаку и погруженный в какие-то свои тяжкие думки равнодушно заглянул в редуктор.
Потом пошарил глазами по верстаку и облегчённо пробормотав "бляяя, да вот же она" забрал шестеренку и тут же вышел.
Первые сдержанные смешки раздались лишь после того как за ним с грохотом захлопнулась дверь.
© ЛЁХА68
Второй дом по улице Виноградная
Никто не верил, что на Виноградной улице во втором доме живет ведьма. Но ради предосторожности с бабой Шурой никто не общался, а мы обходили ее стороной, не ленясь сделать длинный крюк в несколько улиц.
Да и не удивительно это!
Взрослые часто говорили о ней не в лучшем свете. А узор на ее доме в виде перевернутого креста над дверьми, на стенах и даже над чердачным окном лишь усиливал нашу веру.
Падет у кого-то скот, баба Шура виновата. Заболеет ребенок – ведьма виновата. Перестанет корова молоко давать, все туда же. Найдут перед воротами, детскую игрушку, пару ржавых гвоздей, наперсток или связку ключей, то обязательно припишут эти дела бабе Шуре, которая пыталась порчу навести, сглаз сделать и всю живность домашнюю истребить.
Но жители знали свои личные рецепты, которыми и пользовались. Обсыпят солью ржавые гвозди перед воротами и радуются, что скот не передох.
А мы смотрели на все это и верили.
Так еще и баба Шура своим видом лишь укрепляла нашу веру. Зимой и летом она куталась в сальную болоньевую куртку вдоль и поперек штопанную толстыми капроновыми нитками. Ходила сгорбленная от прожитых лет (хотя никто не знал, сколько ей на самом деле) еще и холщевый мешок навсегда прирос к ее горбу. Кстати говоря, нас не раз пугали, что баба Шура заберет нас в мешок и унесет к себе в дом. Опиралась она на такую же старую как сама клюку из грубого дерева. Голова ее была замотана в платок, который менялся несколько раз в год. Один был бардовым, а второй темно-зеленым.
Дом ее казался брошенным. Забор прохудился и собаки давно протоптали тропинки через ее участок. Скрипучая калитка, сорванная с нижней петли, едва держалась за верхушку столба и накренившись, напоминала изрядно выпившего человека. Дом ее давно пора было покрасить, а крыльцо и вовсе заменить, ибо сгнившие ступеньки того и гляди проваляться.
Мы часто наблюдали за ее домом, но надолго нас не хватало. Баба Шура никуда днем не высовывалась. Даже плотно завешанные окна не колыхались, словно в доме совсем никого не было. Пожалуй, единственный, кто нас развлекал в минуты скучного наблюдения, была небольшая собака в будке возле колодца. Волоча не по размеру большой ошейник, она добиралась до миски с водой, громко хлебала и снова пряталась в тени. Иногда на прохудившемся крыльце умывался лоснящийся кот.
Нам порой, казалось, что в доме происходят какие-то движения. И лишь мы замечали, как вздрогнет штора, то тут же, с криками бросались в рассыпную.
Спустя время, мы собирались на безопасном расстоянии и начинали бурно обсуждать то, как едва избежали смерти и, как буквально над самой головой чувствовали невидимую руку бабы Шуры.
Говорили, что она может на расстоянии прикоснуться к человеку и одно ее касания сулит мучительную смерть. А кот ее, который часто лазает по чужим дворам, есть не кто иной, как сообщник бабы Шуры, который не только помогает ей переносить сглаз и порчу, но и через него, баба Шура видит все, что видит он. Псу, под гнетом непомерно большого и увесистого ошейника с цепью, повезло больше. Он не имеет никаких сверхспособностей и является всего лишь верным псом ведьмы, на которого мы не обращали никакого внимания. В какой-то мере, мы даже сочувствовали ему, что он вынужден служить этим двум существами нечистой силой.
Но стоило нам увидеть черного лоснящегося кота с характерной белой отметиной на лбу, как мы тут же бросали в него камни и прогоняли издалека, боясь что он притронется к нам или подойдёт ближе.
На самом деле мы боялись еще и того, что баба Шура через его глаза заметит кто кинул в него камень и тогда нам не избежать сглаза. Вон, Лешка с Молодежной улицы тогда кинул в кота камень, а через три дня утонул в озере. И нашли его лишь на четвертый день, синего и с глазами открытыми.
И в руках он держал все тот же камень, которым запустил в кота. Так, по крайней мере, говорили взрослые. А еще они говорили, что баба Шура на этом не остановится. Есть ведьмы добрые, похожие на змей, как однажды сказала дядя Юра – не трогай ее и она тебя не тронет. А есть те, как баба Шура, которые пока не изведут все село, не подчинят себе всех, то ни за что не успокоятся.
Мы боялись ее.
Но детское любопытство не давало нам спокойно жить по соседству с ведьмой.
В средние века их хоть на кострах жгли. Чистили мир от нечисти, а теперь и этого не делают.
Дядя Юра говорил, что раньше такого не было. Если кто узнавал, что в доме живет ведьма, то всем селом собирались и ночью выгоняли ее восвояси. Или дом сжигали и ведьма сама уходила. Главное чтоб у нее не осталось ничего из ее инструментов, а то она перед уходом может на все село порчу навести. Тогда совсем плохо будет. Правда она в таком случае должна быть очень сильной и могущественной ведьмой, но баба Шура скорее всего такой и является.
А еще дядя Юра рассказывал, что когда он был маленький, то в их деревне поселилась одна бабка цыганских кровей, которая своими проклятиями весь скот повалила на ферме. Рождались двухголовые телята и из водоема даже рыба выпрыгивала на берег. Так они собрались детворой и нагрянули к бабке. Ночью пришли, чтоб она подлая, не видела, кого проклинать. Пришли и выгнали ее.
- …а теперь, - вздыхал дядя Юра, - теперь она пойдет в милицию и пиши пропало. Приходится жить и терпеть такое соседство.
Мы с интересом слушали дядю Юру и с таким же интересом продолжали наблюдать за домом под номером два на улице Виноградная.
Баба Шура выходила, лишь когда солнце скроется за горизонт или хотя бы приблизится к небосводу. Первым делом она кормила своего кота. Потом кормила собаку. И спустя некоторое время она подходила к колодцу во дворе и медленно, словно это какая-то традиция, с которой не стоит спешить, поднимала воду.
По-старчески, она опиралась на бревна, хваталась сухими руками за ручку и начинала ее крутить. Пустое ведро медленно опускалось в черную дыру колодца. Ручка скрипела и мы, наблюдая за всем этим процессом чувствовали как от каждого скрипа, толпы мурашек бегают по спинам. А волосы на затылке вставали как у кошек перед дракой.
Опустив ведро в колодец, баба Шура отпускала гладкую ручку и, облокотившись на трухлявые бревна, почти свисала над краем, пытаясь что-то высмотреть на дне. После этой процедуры, она так же медленно бралась за ручку и начинала ее крутить. Каждое движение давалось ей с трудом. Мы видели, как она всем телом упирается чтобы ручка не сорвалась и ведро не рухнуло обратно в яму.
После того как процедура набирания воды, которая занимала не меньше десяти минут, заканчивалась, баба Шура возвращалась в дом и могла не выходить до самой ночи. А что она делала ночью, мы, к сожалению не знали. Так поздно нам нельзя было находиться на улице.
Славка рассказывал, что когда он возвращался с мамой от тети Любы, то видел, что она ходит по двору с мешком и что-то бормочет, посыпая песком свой путь.
На днях тетя Катя, жаловалась соседке, что баба Шура ни за что ни про что, накликала порчу на ее младшего сынишку Димку, которому уже пятый год идет, а он еще и слова не проронил. Все дети болтают, смеются, кричат, а он ходит, улыбается, агукает и иногда стонет. Она говорила, что водила его к врачу, но там ответили, якобы они бессильны.
А еще, тетя Катя сказала, что когда она была беременна, то перешла дорогу бабе Шуре. То ли кусты обрезала, которые заступали в ее огород, то ли дерево обстригла. Баба Шура недолго думая, взяла и прокляла ее.
- …век молчать будет, - испуганно рассказывала тетя Катя соседке.
А мы слушали. Слушали и понимали, что дальше так продолжаться не может.
Собравшись на очередной совет, мы поняли, что пора нам брать дела в свои руки. Взрослые не могут справиться с проблемой, поэтому вся ответственность лежит на нас.
Естественно для того чтобы избавиться от ведьмы во-первых нам надо избавиться от ее правой руки – от кота.
День был выбран удачно.
Солнце взобралось на вершину небосвода, откуда изливало на землю весь свой жар.
Собака спряталась в будке, а кот сидел на крыльце, словно охранял владения.
Мы подобрались к дому настолько близко, насколько еще ни разу не подбирались.
Я стоял в густых кустах перед самым забором. Метрах в пяти от меня сорванная с нижней петли калитка, которая то и дело скрипит и нагоняет жути.
Не лучшее конечно соседство, но выбирать мне не приходится.
Игорь достал кусок смоченного подсолнечным маслом хлеба. По его рукам стекали жирные капли.
- От такого он точно не откажется, - приговаривает Игорь и втыкает внутрь иголку.
Взмах руки и кусок хлеба, который должен был угодить в лапы коту, отскакивает и падает перед крыльцом.
Кот лениво смотрит на съестной кусок и не бросается с головой, как мы рассчитывали. Он вперевалку подбирается к хлебу, хорошенько его обнюхивает, затем берет в зубы и куда-то несет.
Неторопливо перебирая лапами он подбирается к колодцу, но в этот момент в будке просыпается пес, который звеня цепью и волоча огромный ошейник, вырывается из будки и мчится за котом. Тот в свою очередь роняет хлеб и ловким движением оказывается на колодце. Вздыбив шерсть и шипя на собаку он отступает. Но пес не обращает на него никакого внимания. Вместо кота ему больше интересен смоченный в подсолнечном масле хлеб. Не разжевывая и даже не обнюхивая, он сходу глотает кусок и убегает в будку.
Спустя два дня мы узнаем, что собака умерла.
Теперь будка пустая, а огромный тяжелый ошейник валяется во дворе.
- Вы видели как кот отдал хлеб собаке?! – говорит Игорь.
Конечно же мы видели.
Мы сами были в пяти метрах от них и сквозь густые кусты нам было очень хорошо видно как кот не стал есть приманку, а отдал ее псу, который и погиб из-за хитрости кота.
Наше упорство не знало границ. И вместо иголки и куска хлеба у нас завелись таблетки крысиного яда и пара кусков колбасы. Мы вновь соорудили приманку и Игорь снова замахнулся и бросил под крыльцо, где сидел кот.
В этот раз Игорь был более точен, а кот более неразборчив, потому как кинулся к колбасе и съел ее точно так же, как в прошлый раз собака съела кусок хлеба.
Привороженные мы смотрели, как кот с жадностью заглатывает последний кусок колбасы и совсем забыли поглядывать по сторонам.
Штора в окне дернулась, но мы этого не заметили.
Лишь когда на крыльце показалась баба Шура с клюкой и мешком, мы поняли что прокололись.
- Собаку извели, теперь и кота сгубить хотите!? – орала с крыльца она. – Вы мне за все ответите. Паразиты мелкие. – она махала рукой, а мы стояли как вкопанные боясь даже с места двинуться. Она ведь нас видит! Она смотрит на нас! – Прокляну! – крикнула напоследок бабка и услышав это, мы буквально сорвались с места.
Ломая хрупкий кустарник мы разбежались в разные стороны.
- Как вы думаете, видела она нас? – говорил разгоряченный Игорь.
- Видела, - сказал Слава. – она за нами в окно наблюдала. Крышка нам. – пессимистически закончил он.
- Все хорошо. Ее кота теперь нет, а без него она не так сильна, - утешал Игорь.
- Кота нет? А ты видел чтобы он сдох? Она его сейчас быстро откачает и тогда нам точно крышка, - не унимался Слава.
Я помалкивал.
- Не паникуйте, все будет хорошо, - попытался успокоить нас Саня, а самого трясло. То ли от недавнего бега, то ли от страха.
- Вы слышали, что она крикнула? – наконец-то подал я голос и осмотрел всех.
- Ну да, про кота кричала, - сказал Игорь.
- …и про собаку, - добавил Саня.
- Нет, не это. – я видел что все понимают о чем я хочу сказать, но боятся произнести это слово, будто оно возымеет над нами силу только после того как покинет наши уста. – она прокричала это и тогда мы побежали. Она прокричала – прокляну, - прошептал я и снова почувствовал как волосы шевелятся на затылке.
- Я тоже это слышал.
- И я.
- И я.
- Надо что-то делать, - предложил я. – спросим у дяди Юры, что в таком случае делают.
На том и порешили.
Дабы не раскрыть секретность операции, мы невзначай вновь вывели дядю Юру на разговор о нечистой силе, о которой, кстати говоря, он мог бы говорить часами.
- Проклятье это сильное заклинание, - со знанием дела говорил он, пыхтя вонючей папиросой. – Смотря кто наложит. Лучший конечно способ это в церковь сходить или к другой бабке обратиться, но и там гарантий нет. Тут как повезет. Дам я вам пару советов на будущее, - мы притихли и, затаив дыхание слушали.
На следующий день, мы встретились на рассвете. Не было лишь Игоря. Он не пришел, потому что сказал, что не верит во все эти детские страхи.
Конечно, нам бы хотелось, чтобы он был с нами, но не принуждать же его силой.
Нехитрый обряд с солью, игрушкой, красной ниткой и иголками мы провели без него.
Пока вставало солнце мы обсыпали игрушку солью по кругу, обвязали ее нитками и иглами проткнули ватное тельце на которое и перевели все наше проклятье.
Испуганные, но довольные мы вернулись по домам, а уже на следующий день Игорь слег в больницу. Мы пытались узнать у его матери, какой недуг сразил нашего друга, но нам отвечали, что он просто болен и скоро вернется.
Он не вернулся через день, два. И даже через неделю не вернулся.
Вернулся он лишь спустя две с половиной недели.
Точнее не вернулся, а вернули. Спустя еще три дня, его похоронили.
Нам так и не сказали, отчего он умер, но честно сказать нам и не надо было говорить. Мы и сами знали, что умер он от проклятия. Мы очистились, но заклятие видать было намного сильнее, чем наш обряд очищения.
Снова среди взрослых пошли некоторые слухи, которые мы со шпионским усердием слушали и собирали.
Слава предложил радикальный метод, который у всех уже вертелся на языках.
- Как в старые времена. Как говорил дядя Юра. Сжечь ее. Подпалить ей дом и подпереть дверь, чтоб не выбралась.
- Страшно,- сознался я.
- Тогда она нас всех как Игоря.
Но и умирать было страшно.
Солнце догорало зависнув над горизонтом.
Недалеко от дома номер два по улице Виноградная, мы припрятали бутылку бензина и пару тряпок. Там же стояло и полено, которое должно было послужить чем-то вроде задвижки для двери.
Когда на небе вместо солнца повисла полная луна, мы вновь встретились на улице.
Никто кроме нас троих не знал о том, что должно произойти сегодня ночью. Да мы и сами плохо себе представляли как все будет происходить.
Я выбрался через окно, оставив его открытым, дабы можно было без проблем заскочить обратно.
- Делаем так, - сказала Слава. – Пробираемся тихонько к ней во двор, подпираем дверь поленом, бросаем тряпки, обливаем, поджигаем и бежим по домам. Главное чтобы никто не залез в бензин руками, потому что будет сильно вонять и нас могут найти.
Мы с Саней согласились, что надо быть крайне осторожными чтобы не вляпаться не только в бензин, но и в неприятности которые могли потом последовать.
Было три или четыре часа ночи. Луна на несколько минут выглядывала из облаков и вновь скрывалась.
Забрав наш тайник и приготовив спички, мы выдвинулись к дому номер два по улице Виноградная.
Мне было страшно. Я даже так и сказал:
- Мне страшно.
- Не трусь, - сказал Слава и тут же добавил. – Хотя мне тоже страшно.
Я аккуратно нес бутылку, обернув ее в сухую тряпку. Саня нес полено, а Слава нес ворох тряпок и спички. Спички были только у него.
Подойдя к калитке мы последний раз проверили снаряжение и спрятались в кустах.
Я не знаю что мы ждали, но вот так, особо ничего не делая и не двигаясь мы просидели примерно полчаса.
Наконец-то Слава дал отмашку.
Ноги затекли и мне довольно сложно было двигаться. Но в скором времени, адреналин вновь разогнал кровь по телу, придав бодрости и силы.
Аккуратно, чтобы не зацепить ни одной ветки, мы просунули бутылку и полено в дыру в заборе, а сами пошли на другую сторону, где и залезли во двор.
Было до жути страшно. Еще эта полная луна, которая казалось, наблюдает за нами. Выглянет из-за туч, посмотрит и обратно скроется.
Не было ни ветерка. Даже собаки притихли по всему селу. Все спали. Кроме нас.
Слава показал нам что-то жестами, но я ничего не понял.
Я посмотрел на Саню, который с глупым выражением смотрел на меня.
- Идите и возьмите полено с бутылкой, - нервно прошептал Слава.
Я вернулся с бутылкой, а Саша обнимал полено.
Мы залегли за колодцем и снова чего-то ждали.
- Пора, - сказал Слава. – не испачкайтесь в бензине. Ты, - ткнул он на Саню. – подопри дверь, а ты, облей крыльцо и проведи ручеек сюда.
Крыльцо предательски скрипело и в ночной тишине, этот противный звук казался особенно громким.
Я видел, как Саня возится с бревном пытаясь примостырить его так, чтобы дверь не открылась. Я в это время положил возле двери тряпки и открыл крышку, стараясь аккуратно пролить каждую складку.
Саня уже все сделал и вернулся к колодцу, а у меня еще оставалась половина бутылки которая никак не хотела заканчиваться. Мне казалось, что дверь вот-вот откроется и оттуда, из темноты, выйдет бабка и схватит меня своей сухой рукой. Схватит за шиворот и втащит в дом, закрыв на замок.
Я чувствовал, как бутылка скользит в руках и старается выпрыгнуть из запотевших рук.
Мне надоело стоять на коленях возле крыльца и я начал отходить назад, оставляя за собой бензиновый след.
- Есть, - сказал я, присаживаясь возле колодца.
Слава достал коробок и, чиркнув несколько раз выбил искру. Спичка загорелась оранжевым пламенем. И стоило ей прикоснуться к пролитому мною бензину, как дорожка тут же вспыхнула и быстро побежала к двери, где огонь в один миг охватил крыльцо и дверь.
Несколько минут мы стояли завороженные пламенем, пока не сообразили, что пора бы нам уносить ноги из этого проклятого места.
Не щадя себя, мы перемахнули через забор и понеслись по домам, даже не успев попрощаться.
Улица Виноградная лишилась дома под номером два.
На следующий день, слухи быстро распространились по селу.
Все жалели бабу Шуру. Даже дядя Юра скорбел и напился с горя.
Встретился он с тетей Катей и долго обсуждал покойницу. Рассказывали забавные случаи. Смеялись над прошлым и твердили лишь о том, какой она была тихой и доброй. Пальцем никого не тронула. Что жила, что не жила – почти отшельник.
А мы-то думали что совершили благой поступок. Думали, что очистили мир от порчи и избавили село от зла.
Мы уже жалели о содеянном, когда по селу разошелся слух, что тело бабы Шуры так и не нашли.
И для нас это были две очень плохие новости.
Во-первых, она все-таки ведьма.
Во-вторых, она жива, а мы скоро жить не будем.
Благо потом выяснилось, что сожгли мы пустой дом. А бабу Шуру нашли спустя день в колодце. Столкнул ее кто туда или она сама упала, осталось неизвестным.
Правда позже, среди обуглившихся головешек и черного пепелища мы нашли кучу наперстков и связки с ключами.
О клиентах от тыжпрограммиста, пост добра
Прошу прощения за грамматику - русским языком нынче почти не пользуюсь.
Так вот. Читал я посты про клиентов которым то поменяй, сё поменяй. И что они капают на мозги, и раздражаются когда не получается. И разраб раздражается. И все недовольны. И думал я - вот почему у меня таких не было? И накаркал.
Клиент мой нынешний - мне две недели посылал изменения из разряда "тут пожирнее, тут другого цвета" а потом "уберите жирность с текста, и цвет поменяйте обратно". Сначала думал что - ну мож это будет пару раз. Аннет - две недели к ряду.
И задолбало меня это, и говорю клиенту, что - давайте в скайп залезем. И будем вместе подбирать то - как вам нравиться. Мой экран вы видеть будете, так что всё зашибись. Она говорит что вот ешё чуть чуть изменений и всё. После пары емейлов говорю - скайп, а то уже совсем неприлично. И она согласилась.
Залезли мы в скайп, и начали делать текст жирным, менее жирным. Маленьким, большим. Шрифты перебирать. Через полчаса ей стало неудобно, говорит "Ну я наверно вас задолбала, давайте на этом варианте остановимся?", я ей в лоб сообщаю что : "Мы экономим друг другу время. Давайте сделаем достойно, быстро же идёт процесс". Ну и час мы ешё парились, но результат ей очень понравился.
Так вот. Она осталась под великолепным впечатлением, очень благодарила и говорила как ей понравилось. И ... готовьте кота с лампой... Предложила мне бонус в размере дополнительных 35% от общей суммы заказа.
Я в ахуе, а она довольная.
Так что вот вам совет камрады прогеры - скайп вешь шикарная, пользуйтесь.
Чудом ушли. Чудом.
Было это, а может и не было, в ебучие девяностые. Может, для кого-то они и были буйными или там, блядь, лихими, но я навсегда запомню их как ебучие.
Мне тогда пришлось бросить институт и пойти работать дворником на градообразующее предприятие. ЗП задерживали на полгода, зато, когда ее давали - уйти трезвым с территории приравнивалось к личному оскорблению каждого работника из нашего немалого коллектива. И вот после одной ЗП, будучи изрядно пьян, в одном из дворов нашего района я лоб в лоб столкнулся с нашей раёнской шпаной. Пацаны были веселы и тоже изрядно пьяны - как я чуть позже из их разговоров понял, что они успешно вынесли один из коммерческих ларьков на районе и их простые натуры желали праздновать эпическую победу.
Мне в приказном порядке сунули молочную бутылку (были такие, стеклянные, с широким горлом) с паршивым шмурдяком и такую же бутылку с теплой водой из отопительной системы. Тут конечно я, как Чак Норрис, раз, два и немедленно выпил. Пацанов было девять человек, я был один после ынцати квадратных км отдолбленного снега и льда после смены. Пол-литра залпом пали на благодатную почву - звезды в чистом зимнем небе плавно пошли по кругу, а лавочка под задницей стала успешно косплеить банку шхуны в бушующем море.
И тут из ближайшего подъезда полувышла-полувыпала женщина в шубе, праздничном платье, без шапки и без обуви, с бутылкой водки в руке. Я немного ушел в астрал, слушая шорох черных ветвей на холодном ветру, и очнулся уже от громких голосов рядом. Пацанам пафосное явление алкогольной феи понравилось и ее попытались раскрутить на дальнейший досуг. Первое, что я отметил - женщина была высокой и крепкой, голос ее, с задорной хрипотцой и чуть не здешним говором, мягко бился в такт пульсу в моих ушах. "Пиздец" - подумал я - "Прямо тут и выебут". Сэр Ланселот протрубил в свой рог, я решительно схватился за лавочку и немедленно пизданулся наземь. Народ заржал, показывая на меня пальцами и весело комментируя. Поскольку все смотрели на павшего рыцаря, а павший рыцарь лежал ебалом к подъезду, только я и увидел, как из подъезда выскочил трехстворчатый шкаф-купе. "Накрыло" - отстранено подумал я.
Приближаясь, шкаф превратился в здоровенного, как пиздец фондовому рынку, мужика. Аналогично фее, мужик был в крутом костюме, куртке нараспашку, без шапки и без обуви. Проигнорировав пацанов, мужик нежно ухватил фею за десницу, и ласково повлек обратно к подъезду - "Алёна, ну пойдем! Там все наши тебя потеряли, что ты босиком и без шапки, ты же простудишься!". Фея сначала послушно последовала за мужиком, но на полпути уперлась и высказалась, что "Да нахрен они все там мне в пизду сдались! Здесь мальчики!". "Мальчики" одобрительно гоготнули. Я лежал бревном, захваченный каким-то резким, болезненным выражением сцены - серый истоптанный снег, ослепительный свет бело-синей "кобры" над подъездом и сложное переплетение черных теней на снегу и стене.
Скандал между мужиком и феей набирал обороты - она кричала, ругалась и пыталась вырваться, он удерживал и уговаривал. И тут, совершенно без перехода, начался натуральный ПИЗДЕЦ. Я такого даже в тех ебучих гонконгских боевиках такого не видел - фея во мгновение ока перекинулась в безумную фурию. Удары ногами, руками, какие-то резкие переходы, стремительные наскоки и отходы - она билась, как валькирия, босая, растрепанная и бешеная. Мужик уклонялся, согнувшись и выставив руки перед лицом - ну знаете, защитная стойка боксера - а она била, била и била его. От некоторых попаданий мужика здорово сносило, несколько раз он падал, она пинала его лежачего, он откатывался и снова вставал. И я, лежащий пластом, и пацаны, стоявшие рядом - все мы смотрели на эту ирреальную сцену, не издавая ни звука. Наконец, фурия устала и выдохлась, от нее валил морозный пар, она стояла в какой-то хитрой стойке. Мужик стоял напротив, темным неразличимым силуэтом, словно глыба в речной воде. "Горная река и утес" - мелькнула у меня нахуй никому не нужная в нашем мухосранске поэтическая и пафосная мысль.
Неожиданно из женщины словно вынули стержень, она как-то неловко и одновременно плавно шлепнулась на задницу и в голос заревела. Мужик подошел к ней, опустился на колени и ласковым "быр-быр-быр" что-то ей втирал, а она цеплялась за него и самозабвенно рыдала. Наконец он подхватил ее на руки и понес к подъезду. Из-под тени козырька подъезда он оглянулся. Вот хер его знает как я, да и пацаны, это поняли - под козырьком была почти непроглядная тьма, видно было только неясное движение - и вдруг четкое ощущение, что на нас смотрит что-то злое, хищное и голодное. Я протрезвел. Бугор пацанов, только несколько минут назад мешавший горские слова и русские с лютым акцентом, неожиданно четко, ясно произнес - "Пацаны, валим!". Пацаны со сноровкой, выдающей немалый опыт, мгновенно и практически бесшумно исчезли. Я на подгибающихся непослушных ногах ломанулся в сторону дома, и как ни странно, дошел.
Через пару дней я прошел тем двором - на дорожке перед подъездом были щедро разбросаны крупные и мелкие пятна крови, в снегу газонов рядом застыли багровые комочки. Что это все было тем вечером, кто были эти мужик и фея, и кем они приходились друг другу, я не знаю до сих пор.
Задротство
Сидели на лекции в аудитории, чуть дальше центра от доски, сидели ниже травы и тише воды, пока препод сам себе что-то бубнил и писал. Вдруг чуть впереди нас заиграла музыка из марио, достаточно громко, чтобы все слышали, но препод либо не слышал, либо делал вид, что не слышит.
Сперва посмеялись, но она не прекращалась. Вдруг одногруппник не выдерживает и полушепотом себе под нос говорит:
-Хорош в Марио дрочить.
-Сам то в Half-Life дрочишь - так же полушепотом я ему ответил, на что он, уже выпрямившись и на всю аудиторию:
-Но я же дома дрочУ!
Не смеялся только препод, который все также монотонно что-то бубнил и писал на доске. Если кто из группы увидит это и узнает, то передаю пламенный привет!
Его отвели в палату к умиравшему отцу…
Утомленный и находившийся в несколько заторможенном состоянии из-за сердечного приступа, мужчина увидел в смутных очертаниях молодого человека с выправкой, стоявшего около кислородной палатки. Он протянул ослабевшую руку, которую офицер перехватил своими напряженными пальцами.
Медсестра принесла стул, чтобы парень мог присесть около кровати. Всю ночь он просидел, не смыкая глаз, в слабо освещенной палате, держа отца за руку и говоря ему ласковые и такие важные в те минуты слова сыновней любви. Медсестра предложила парню немного вздремнуть, но тот отказался.
Не раз и не два заглядывала она в палату, сын сидел, не замечая ни ее, ни полночного шума персонала, ни криков и стонов больных. Время от времени она слышала, как он говорил что-то теплое. Умиравший отец не отвечал ничего, только крепко держал руку сына. Всю ночь.
Под утро пожилой мужчина умер. Военный отпустил его уже безжизненную руку и пошел к медсестре сообщить о случившемся. Он ждал, пока она закончит все необходимые манипуляции. И вот она вернулась. Женщина начала было высказывать свое сочувствие, но парень прервал ее:
«Кто был этот мужчина?» – спросил он ее.
Медсестра была в замешательстве: «Ваш отец»… последовал ответ.
«Нет, это не мой отец. Я видел его впервые в жизни».
«Но почему вы не сказали мне этого, когда я привела вас к нему?» — медсестра вопросительно смотрела на парня. «Я сразу понял, что здесь какая-то ошибка, но я понял и то, что ему очень был нужен его сын. Когда я увидел, что он так болен, что и меня едва признает, я почувствовал, что должен побыть для него сыном, который не пришел. Я же приехал, чтобы найти некоего мистера Грея. Его сын погиб на войне сегодня и я должен был ему сообщить это печальное известие».
Едва сдерживая слезы, медсестра прошептала: «Мужчину, у которого вы просидели всю ночь, звали Уильям Грей».