4 апреля 1699 года в Гааге 33-летняя русская фрейлина Анна Степановна Аничкова родила дочку Марию, и тут же скончалась. Кричащую малышку принял на руки безутешный отец, посол России в Голландии Андрей Артамонович Матвеев.
"Будем теперь жить только с тобой", - прошептал дочери посол, и сдержал слово: новую супругу он привел в дом лишь в конце 1720 года, после 21 года одиночества.
По линии отца новорожденная Мария приходилась внучкой знаменитому Артамону Сергеевичу Матвееву, ближнему боярину царя Алексея Михайловича и одному из первых "западников" на Руси.
Артамона Сергеевича во время Стрелецкого бунта в мае 1682 года сбросили с красного крыльца Грановитой палаты на пики стрельцов. Произошло это на глазах Андрея Матвеева, тогда - 16-летнего царского стольника, а также на глазах у 10-летнего царя Петра I.
Артамон Сергеевич Матвеев.
Андрей Артамонович, также как и его отец, стал убежденным "западником". Выучил французский, английский, итальянский языки, овладел латынью. В 1698 году по велению Петра I отправился послом в Гаагу. У Матвеева появилось в Европе множество друзей, в том числе, французский дипломат Фуа де ла Нёвилль, отзывавшийся об Андрее Артамоновиче следующим образом:
«Этот молодой господин очень умён, любит читать, хорошо говорит на латыни, очень любит новости о событиях в Европе и имеет особую склонность к иностранцам».
Любовь ко всему западному Андрей Артамонович старался привить и дочери Марии. Девочка провела детство в Гааге, научилась свободно говорить по-голландски и по-французски, танцевать и музицировать.
В 1712 году царь Петр перевел Матвеева в Вену. При дворе императора Священной Римской империи Карла VI Андрей Артамонович проработал три года. В 1715 году Матвеева отозвали в Россию. Накануне отъезда император Карл пожаловал русскому послу титул графа Священной Римской империи. Петр I признал и подтвердил этот титул.
Андрей Артамонович Матвеев.
Прожив шестнадцать лет за границей, Мария Матвеева оказалась в Санкт-Петербурге, стала появляться при дворе. Вскоре на юную красавицу обратил внимание сам государь. 40-летнему Петру весьма приглянулась веселая, легкая в общении и по-европейски раскрепощенная барышня.
Вскоре Мария стала метрессой государя. Вот как писал об этом Великий князь Николай Михайлович:
Под выражением "наказал ее собственноручно", несомненно, скрывается порка. Петр Алексеевич был известным ценителем телесных наказаний, особенно в отношении красивых и молодых женщин. Например, достоверно известно об осуществленной по приказу царя порке известной светской дамы Авдотьи Чернышевой.
Однако случай с Марией Матвеевой уникален тем, что Петр выпорол девушку собственноручно и, надо полагать, не так сильно, ведь поведение взбалмошной красавицы не сильно изменилось. Мария продолжала строить глазки другим кавалерам.
Царь крепко ревновал, что случалось с ним нечасто. Через пять лет Петр Алексеевич решил использовать старый, испытанный способ: для удержания юной красавицы в "ежовых рукавицах" - выдать ее замуж.
Дмитрий Золотухин в роли Петра I.
10 июля 1720 года 21-летняя Мария пошла под венец с государевым денщиком, 40-летним Александром Ивановичем Румянцевым. Петр дал невесте богатое приданое, а Румянцеву присвоил чин бригадира.
Условие царя было простым: Александр Иванович мог вести с женой обычную супружескую жизнь, но, когда государь пожелает видеть Марию Андреевну, Румянцев не должен был чинить препятствий.
В ноябре 1721 года Мария родила супругу дочь Екатерину. Через год после рождения девочки Петр Алексеевич отослал своего денщика в Константинополь, а сам стал частым гостем в доме Румянцевых на Фонтанке.
4 января 1725 года Мария родила в Москве сына. Супруг мадам Румянцевой находился в то время на Персидской границе, и ребенка у бабок-повитух принял из рук сам государь Петр Алексеевич. Вскоре малютку окрестили. Крестным отцом стал император, крестной матерью - императрица Екатерина. Назвали мальчика Петром.
Современники были убеждены, что сын Марии Румянцевой был рожден от Петра I. Этой версии придерживался и великий князь Николай Михайлович.
Через две недели после вероятного рождения сына, Петр Алексеевич скончался в возрасте 52 лет.
При императрице Екатерине I жизнь Марии Андреевны складывалась весьма успешно. Она пользовалась расположением государыни, имела влияние при дворе, находилась в большой дружбе с цесаревной Елизаветой.
В 1729 году Мария родила супругу дочь Прасковью, а через год - еще одну дочь, Дарью.
Во времена правления Анны Иоанновны семейство Румянцевых угодило в опалу. Виноват в этом был Александр Иванович, открыто выказывавший нерасположение к немцам и даже, по слухам, избивший Эрнста Иоганна Бирона.
Александр Иванович Румянцев.
Румянцева лишили чинов и сослали в деревню под Казанью. Марию Андреевну с детьми отправили на Среднее Поволжье, в Алатырь.
В ссылке Румянцевы прожили несколько лет.
В 1735 году Анна Иоанновна сменила гнев на милость и вернула Румянцеву чин генерал-лейтенанта, одновременно назначив его астраханским губернатором. В 1738 году Александр Иванович получил новое назначение - правителем Малороссии. Семья Румянцевых переехала в Киев.
Мария Андреевна через свою подругу, фрейлину Марту Шувалову, умудрялась поддерживать связь с опальной цесаревной Елизаветой.
Эта связь помогла Румянцевым резко возвыситься в 1740 году, сразу после смерти Анны Иоанновны и вступления "дщери Петровой" на престол. Елизавета присвоила А.И. Румянцеву графское достоинство, а Марию Андреевну сделала статс-дамой и максимально приблизила к себе.
В 1749 году Мария Андреевна похоронила дорогого супруга Александра Ивановича: граф скончался в возрасте 69 лет.
В 1750-е годы начался впечатляющий взлет карьеры Петра Александровича Румянцева. Елизавета небывало, в буквальном смысле, по-братски, благоволила молодому человеку. Несмотря на легкомысленное, а подчас и скандальное поведение, Петр Александрович получал все новые и новые чины и назначения, уже к 1756 году дослужившись до звания генерал-майора.
Генерал П.А. Румянцев.
Марии Андреевне, между тем, был поручен надзор над принцессой Ангальт-Цербстской. Будущая императрица Екатерина II статс-даму Румянцеву не любила и побаивалась.
Однако юношеские обиды не помешали Екатерине, вступив на престол в 1762 году, назначить графиню Румянцеву гофмейстериной. Таким образом государыня хотела сделать приятное фельдмаршалу, герою нескольких войн, графу Петру Александровичу Румянцеву-Задунайскому, своему преданному стороннику.
Кроме того, Мария Андреевна была старейшей придворной дамой Екатерины II, метрессой самого Петра I.
В старости Мария Андреевна стала завзятой картежницей. Она проигрывала немалые суммы, которые умудрялась занимать у самой императрицы. Долги графиня предпочитала не отдавать, делая вид, что все позабыла. При дворе, впрочем, закрывали глаза на ее "чудачества".
Мария Андреевна Румянцева.
Румянцева всегда была в центре всеобщего внимания. Вот как писал об уважаемой даме граф Сегюр:
"Разбитое параличом тело её одно обличало старость; голова её была полна жизни, ум блистал веселостью, воображение носило печать юности. Разговор её был так интересен и поучителен, как хорошо написанная история".
Отличительной чертой графини Румянцевой была невероятная доброта. Она помогала всем: поэтам, студентам, девицам-бесприданницам. В 1763 году одной из первых в империи Мария Андреевна стала принимать в своем доме детей-подкидышей.
Время шло. Тяжело больная и частично парализованная графиня Румянцева все жила и жила. В свете смеялись, что Господь наделил Марию Андреевну бессмертием.
Графиня отвечала, что секрет ее долголетия - веселый нрав и доброе сердце.
Графиня Румянцева рядом с бюстом Екатерины II.
Увы, вскоре судьба начала наносить страшные удары по веселому нраву и по сердцу Марии Андреевны.
В апреле 1786 года от чахотки скончалась младшая дочь графини Румянцевой, 56-летняя Прасковья Брюс.
Прасковья Брюс.
Через два года, 5 апреля 1788 года, последовал новый удар - в возрасте 65 лет умерла от водянки жившая с матерью в качестве компаньонки дочь Екатерина.
Этого удара сердце "бессмертной статс-дамы" не выдержало: 4 мая 1788 года инфаркт прервал земной путь графини Марии Андреевны Румянцевой. Ей было 89 лет.
Матушкин любимец, великий русский полководец П.А. Румянцев-Задунайский, скончался 8 декабря 1796 года в возрасте 70 лет.
Последней из детей Марии Андреевны земной мир покинула дочь Дарья, в замужестве - княгиня Трубецкая. Статс-дама скончалась 7 июня 1809 года. Ей было 79 лет.
Княгиня Дарья Трубецкая.
Так сложилась судьба женщины, жизнь которой лучше всего отражает пламенная ода великого русского поэта Г.Р. Державина:
Дорогие читатели, если вам нравятся мои статьи, подпишитесь, пожалуйста на мой Телеграм "Женщины в истории", там немало новых текстов: https://t.me/istoriazhen
Смерть с косой вошла в комнату. Мальчик закричал, заплакал, затрепетал. И тут он услышал знакомый, нежно любимый голос. Голос маменьки. Маменька спокойным тоном, будто бы и не происходило ничего, читала любимую приключенческую книжку мальчика.
Художник Фредерик Уоррен Фрир.
Мальчик прислушался, ему стало легче. Но смерть с косой все еще стояла рядом с его изголовьем.
"Читай, маменька, читай", - шептал больной..
В 1793 году в семье тобольского купца Дмитрия Васильевича Корнильева прибавление случилось. Супруга, Екатерина Ефимовна, родила девочку. Окрестили малышку Марией.
Отец новорожденной был человеком уважаемым: владельцем первой в Сибири частной типографии.
На предприятии Корнильева были отпечатаны двенадцать книг, полные комплекты журналов "Иртыш" и "Библиотека ученая".
Типография приносила неплохие деньги, и казалось, что купеческое семейство Корнильевых всегда будет процветать. Как водится, в тучные годы семья росла: к дочери Марии в 1794 и 1796 годах прибавилось два сына - Василий и Николай.
Однако судьба уже готовила Дмитрию Васильевичу три суровых удара, разрушивших и дело купца Корнильева, и его семью. Первый удар состоялся 16 сентября 1796 года, когда престарелая императрица Екатерина II, стоявшая одной ногой в могиле, издала указ о запрете вольных типографий.
Корнильеву пришлось остановить печатный станок, опечатать здание типографии. Семья в этот период жила на накопленные средства.
Николаас Витсена "Вид на город Тобольск", 1786 год.
В 1803 году последовал второй удар, несравнимо более страшный. В декабре слегла с воспалением легких Екатерина Ефимовна. Дмитрий Васильевич самоотверженно ухаживал за супругой, но 10 января та скончалась. Четверо детей остались без матери.
В 1804 году император Александр I ослабил закон о цензуре, и типография снова открылась, но о таких объемах печати как прежде, нельзя было и мечтать. За три года Дмитрий Васильевич отпечатал лишь одну книгу. Правда, в трех томах.
Третий удар по типографу Корнильеву судьба нанесла в 1807 году. Дмитрий Васильевич захворал менингитом, чудом выжил, но частично утратил память. Делами семьи он больше заниматься не мог, и вскоре типография разорилась.
Марии в год, когда отца настигла болезнь, исполнилось 14 лет. Девочка выросла не только красавицей, но и умницей. Не будучи отданной в гимназию, Мария умудрилась самостоятельно пройти гимназический курс со своими младшими братьями.
В 1809 году отец решил обеспечить будущее 16-летней дочери, выдав ее замуж. Жених на примете был, и жених хороший. 26-летнего учителя Тобольского главного народного училища Ивана Павловича Менделеева называли "одним из первых сибирских интеллигентов".
Умный, образованный, начитанный учитель покорил сердце девушки, проведшей детство среди свежеотпечатанных, пахнущих типографской краской книг и журналов. Мария влюбилась, Иван Павлович ответил взаимностью.
В мае 1809 года молодые обвенчались. Сразу после свадьбы отец и младшие братья Марии переехали в дом Менделеева.
Иван Павлович Менделеев.
В 1811 году у Менделеевых родился первенец - дочь Мария. В 1815 году на свет появилась еще одна дочка, Ольга, а в 1816-ом - дочь Екатерина.
Семья в ту пору жила на учительское жалование Ивана Павловича, и денег все время не хватало.
В 1818 году материальное положение Менделеевых улучшилось: титулярного советника И.П. Менделеева за усердие и успехи в преподавательской деятельности перевели в Тамбов сразу на две крупные должности - директора Тамбовской гимназии и директора всех училищ Тамбовской губернии.
В 1823 году Ивана Павловича перевели в Саратовскую губернию на те же должности: это было несомненное повышение. Однако в Саратове у Менделеева не заладились отношения с попечителем Казанского учебного округа М.Л. Магницким. Магницкий требовал преподавания наук на основе священного писания, а Казанский университет под попечением Михаила Леонтьевича превратился в настоящий монастырь.
Менделеев не принял новый подход к образованию, был отстранен от всех должностей и возвратился с семьей в Тобольск.
Лишь в 1828 году Ивану Павловичу снова удалось устроиться на государственную службу - его назначили директором Тобольской классической гимназии. К тому моменту в семье было уже шестеро детей, а еще четверых Мария Дмитриевна родила мертвыми.
До 1834-го у Менделеевых родилось еще семеро детей, но выжило из них лишь двое: Павел и младшенький, последний, назвали которого в честь деда по материнской линии - Дмитрий.
Стало быть, Мария Дмитриевна родила семнадцать детей, но лишь восьмерым из них суждено было дожить до взрослого возраста.
Неизвестный художник "Мария Дмитриевна Менделеева".
В 1834-ом году, через несколько месяцев после рождения Дмитрия, Иван Павлович Менделеев начал быстро терять зрение, а затем почти полностью ослеп. Службу ему пришлось оставить, из-за чего у семьи вскорости возникли финансовые трудности.
Отец семейства пытался вернуть себе возможность трудиться - он согласился на сложную операцию, которую выполнил знаменитый офтальмолог П.Ф. Броссе. После операции Иван Павлович снова стал видеть, но не настолько хорошо, чтобы работать в гимназии.
Жизнь в Тобольске для Менделеевых оказалась слишком дорога, и семья переехала в село Аремзянское.
В Аремзянском находилась небольшая стекольная фабрика, купленная еще отцом Марии Дмитриевны, и доставшаяся по наследству ее младшему брату Василию. Фабрика стояла в запустении и понемногу разрушалась.
Мария Дмитриевна решила восстановить работу предприятия, и взяла у брата доверенность на управление фабрикой. Вскоре на предприятии снова начали производить бутыли, стаканы, кувшины, статуэтки, подставки под мыло, другую стеклянную продукцию. Доход с фабрики был небольшим, но все же он был подспорьем для семьи, жившей на скромную пенсию И.П. Менделеева.
Продукция стекольного завода Менделеевых.
Занимаясь делами стекольной фабрики, главной своей "фабрикой" Мария Дмитриевна считала детей. Все ребятишки оказались талантливыми, умными, упорными в учении. Особенно радовал младшенький, Митенька. Мальчишке было свойственно то, что его отец называл "пытливостью в науках". Митенька даже в раннем детстве не удовлетворялся тем, что написано в учебниках, а хотел дойти во всех вопросах до самой сути, понять, как все устроено.
Мать и отец не могли нарадоваться на сына. Полуслепой, тяжелобольной Иван Павлович днями и ночами учил Митеньку арифметике, латинскому языку, астрономии. Мама обучала сына литературе, русскому языку, Закону Божию.
Усилия родителей не прошли даром: в 1841 году 7-летний мальчик с легкостью поступил в Тобольскую гимназию.
Увы, Иван Павлович так и не увидел, как его сын окончил гимназию: 13 октября 1847 года талантливый педагог и поистине интеллигентный человек скончался от туберкулеза в возрасте 64 лет.
Мария Дмитриевна тяжело переживала потерю, а тут еще и 13-летний Митенька заболел, метался в жару, часто впадая в забытье. Доктор пришел, прописал пилюли, покачал головой. По лицу доктора мать поняла: дело плохо.
Но не запаниковала, не отняла у больного Мити ни капли жизненных сил своим расстройством и неверием. Мария Дмитриевна взяла в руки книгу Жюля Верна и принялась читать сыну.
Митенька шептал:
"Читай, маменька, читай, пожалуйста".
Маменька читала, стараясь, чтобы голос не дрожал от жуткого страха за свое больное дитя.
Вскоре кризис миновал.
Дмитрий Менделеев в детстве.
С этого момента бремя по обеспечению семьи полностью легло на плечи 54-летней Марии Дмитриевны. Мадам Менделеева трудилась, как раб на галерах. На фабрике были открыты дополнительные цеха, работа спорилась, росли и доходы.
Эта маленькая, слабая женщина совершила настоящий трудовой подвиг - она подняла фабрику из праха, сделала из разрушающегося, заросшего бурьяном предприятия один из лучших стекольных заводов Тобольской губернии.
Дети, особенно Митенька, обожали бывать в Арземянском. Позднее Дмитрий Иванович вспоминал:
"Там, на стекольном заводе, управляемом моей матушкой, получились первые мои впечатления от природы, от людей, от промышленных дел".
В отличие от многих своих "коллег", Мария Дмитриевна не была фабриканткой-хапугой. Когда у Менделеевой появились деньги, она стала активно помогать крестьянам, построила в Арземянском школу и церковь.
---
Трудно и представить, какую боль испытала Мария Дмитриевна 27 июня 1848 года, когда ей сообщили, что фабрика в Арземянском сгорела дотла. Пожар вспыхнул внезапно и быстро уничтожил деревянные постройки. Что было причиной несчастья - безалаберность работников или чей-то злой умысел - осталось неизвестно.
После краха своего предприятия Мария Дмитриевна сосредоточилась на обучении Митеньки, которого она считала человеком если не гениальным, то невероятно талантливым.
В 1849 году Митенька окончил Тобольскую гимназию. 15-летнему юноше нужно было продолжать учение, поступать в университет. И Мария Дмитриевна решилась: продав все имущество на малой родине, она отправилась с детьми в Санкт-Петербург.
Дмитрий Менделеев в юности.
Несмотря на несомненный талант, определить Митеньку на учебу оказалось ох как непросто! Сначала Мария Дмитриевна отправилась в Москву хлопотать, чтобы сына приняли в Московский университет. Из-за бюрократических формальностей Менделеева на учебу не приняли.
Возвратившись в Петербург, Мария Дмитриевна и сестра Елизавета смогли добиться экзаменов для Митеньки в Главном педагогическом институте. Юноша с легкостью прошел все испытания и был зачислен на отделение естественных наук физико-математического факультета. Митенька был счастлив: он поступил в институт, который много лет назад окончил его отец, Иван Павлович Менделеев.
Увы, счастье вскоре сменилось горем. 20 сентября 1850 года, ровно через месяц после зачисления Митеньки в университет, Мария Дмитриевна Менделеева скончалась. Мать словно бы выполнила свою главную миссию - направить талантливого сына по нужной дороге.
И он пошел по этой дороге. Митенька... Да какой там Митенька! Дмитрий Иванович Менделеев, величайший ученый в истории человечества, химик, физик, экономист, геолог, открыватель одного из фундаментальных законов мироздания - Периодического закона химических элементов.
Илья Репин "Портрет Д. И. Менделеева в мантии доктора права Эдинбургского университета", 1885 год.
Дмитрий Иванович шел по дороге познания, делая одно открытие за другим, и всегда говорил, что всеми своими достижениями он обязан родителям - отцу и матери. Мать Менделеев буквально боготворил, она была для него высшим идеалом, святой и любимой Маменькой.
---
20 января 1907 года великий русский ученый Дмитрий Иванович Менделеев находился на смертном одре: воспаление легких, бич его семьи. Находясь в сознании, знаменитый химик попросил кого-то из присутствующих прочесть ему вслух что-нибудь из Жюля Верна.
Впадая в забытье, Дмитрий Иванович шептал:
"Читай, маменька, читай, пожалуйста".
Но читала не Маменька, а ведь только она обладала способностью отгонять от сына саму смерть. В 5 часов 20 минут утра Дмитрий Иванович Менделеев скончался в возрасте 72 лет.
---
Закончить эту статью хочется обращением к матери, которым Дмитрий Иванович сопроводил свой первый научный труд "Исследования водных растворов по удельному весу":
Вашего последыша семнадцатого из рождённых Вами Вы подняли на ноги, вскормили своим трудом после смерти батюшки, ведя заводское дело, Вы научили любить природу с её правдою, науку с её истиной, родину со всеми её нераздельнейшими богатствами, дарами, больше всего труд со всеми его горестями и радостями, Вы заставили научиться труду и видеть в нём одном всему опору, Вы вывезли с этими внушениями и доверчиво отдали в науку, сознательно чувствуя, что это будет последнее Ваше дело. Вы, умирая, внушали любовь, труд и настойчивость. Приняв от Вас... так много, хоть малым, быть может, последним, Вашу память почитаю.
И никто никогда не скажет лучше, проникновеннее о Матери, чем ее любящее дитя.
Если Вам понравилась статья, буду благодарен за донат.
с) Василий Гавриленко (Грусть)
Дорогие читатели, если вам нравятся мои статьи, подпишитесь, пожалуйста на мой Телеграм "Женщины в истории", там немало новых текстов: https://t.me/istoriazhen
"Она ж дочь твоя перед Богом!", - батюшка Матрёны, как мог, увещевал старика. Но тот лишь посмеивался, покручивая ус. Для себя Иван Степанович давно все решил: красавица будет его. Уж больно хороша выросла крестница! Грешно, конечно, но не менее грешно кому-то другому отдавать такую красоту..
Художник Константин Маковский.
Пока отец Матрёны кричал да охал, призывал "не губить крестницу", Иван Степанович вспоминал, как открылось ему в беседке "беленькое тельце".
В 1688 году в малороссийской Диканьке, еще не прославленной гением Гоголя, родилась девочка, назвали которую Мотрей, а, по-русски , Матрёной.
Матерью малышки была красавица Любовь Федоровна, дочка полтавского полковника Федора Жученко, владельца богатого села Жуки под Полтавой.
Отец Мотри - человек видный, сам Василий Леонтьевич Кочубей, генеральный писарь Войска Запорожского.
Мотря была пятым ребенком Кочубеев, и третьей дочерью. Росли дети на просторах Диканьки - места красивейшего, наполненного поэтическими легендами да малороссийскими сказками. Каждая бабка в селе готова была рассказать такую историю - заслушаешься. Мотря с сестрами Ганной и Катрей обожали слушать сказки старух, особенно, те, где рассказывалось о мавках - лесных русалках, влюбляющих в себя парубков. Повзрослев, Мотря и сама стала представлять себя мавкой из диканьских лесов.
Диканька, конец XIX века, открытка из серии "Виды Малороссии".
В 1704 году Мотре исполнилось 16 лет, и она превратилась в такую красавицу, что не всякая мавка с нею сравнится. Шея - белая, тяжелая коса по-малороссийски убрана круг головы, глаза, опушенные длинными ресницами, что родники - бездонные. Взглянет как бы невзначай на парубка, - и парубок краснеет до корней волос. Взглянет на матерого казака - и у того щеки зарумянятся. А каков стан! Да такого стана даже в самом Киеве не сыскать.
Василий Леонтьевич Кочубей, которому уже стукнуло 64 года, не мог на дочку нарадоваться. Хотел отец найти Мотре в мужья доброго казака, такого, чтобы и молод был, и силен, и знатен, и гроши чтобы водились.
Да вот судьба распорядилась иначе...
Осенью 1704 года погостить в Диканьку прибыл сам гетман Войска Запорожского обеих сторон Днепра Иван Степанович Мазепа. Кочубей был знаком с Мазепой много лет, и считался одним из его главных сторонников. Именно Иван Степанович сделал Кочубея сначала Генеральным писарем Войска Запорожского, а затем и Генеральным судьей. Более того, Диканьку Василий Леонтьевич также получил от щедрот Ивана Степановича.
Мазепа был настолько близок с семьей Кочубеев, что именно он стал крестным отцом новорожденной Мотри.
Усадьба Кочубеев в Диканьке.
Приехав в гости к Василию Леонтьевичу и Любови Федоровне, Мазепа поразился - до чего выросла крестница, до чего пригожей да ладной стала!
Гетману в ту пору было 65 лет - на год старше родного отца Мотри. Былая красота и удаль Ивана Степановича остались в прошлом - это был тощий старик с потухшим взглядом.
Портрет Гетмана Мазепы, считающийся наиболее достоверным его изображением.
Вернее сказать, взгляд Мазепы был потухшим, пока он не увидал свою крестную дочь. Престарелый вдовец, потерявший супругу Анну Половец два года назад, уже и не чаял, что окаменевшее сердце его оттает. Но оттаяло.
Иван Степанович влюбился в крестницу так, как никогда ранее ни в кого не влюблялся. Гетман и красавица гуляли по усадьбе, сидели в беседке. Отец и мать Мотри были не против, ведь Мазепа - крестный отец девушки.
Опытному ловеласу, образованному и умному, да, к тому же, облаченному гетманской властью, Мазепе, не составило труда очаровать юную Мотрю.
П.И. Григорьев, "Мазепа и Мария", 1887 г.
Вскоре Иван Степанович прислал к Кочубею сватов. Василий Леонтьевич и Любовь Федоровна был в подлинном ужасе, ведь согласно нормам того времени, любовные отношения с крестным отцом считались кровосмесительными, тяжким грехом.
Родители Мотри отказали престарелому жениху. На следующую ночь Матрёна сбежала из дому и вскоре оказалась у Мазепы. Гетман, все еще дороживший дружбой с Кочубеем, не воспользовался плодом, упавшим к нему в руки и отослал Матрену обратно нетронутой.
Мотря возвратилась в родительский дом, но жить с родителями она уже не хотела. Кочубей сокрушенно писал, что Мазепа "очародействовал" крестницу, после чего она "ругается, плюет на родителей и мечется".
Гетман между тем отправлял возлюбленной пылкие письма:
Моя сердечно любимая Мотренько!
Поклон мой передаю Вашей Милости, мое сердечко, а с поклоном посылаю Вашей Милости гостинец, книжечку и колечко брильянтовое, прошу их с благодарностью принять, а меня в любви своей неотменно держать, потом, даст Бог, и лучшее поднесу. С этим целую уста коралловые, ручки беленькие и все тельце твое беленькое, моя нежно любимая!
Предполагаемый портрет Матрены Кочубей.
Вскоре Мотря снова сбежала к гетману. Кочубей рвал и метал, слал Ивану Степановичу негодующие письма, требовал вернуть дочь, обвинял в кровосмешении.
Иван Степанович спокойно отвечал, что шестнадцать лет он терпел от Кочубея "поступки смерти годные", дочь его он любит, а то, что крестный отец ей - так что ж поделать.
"Так и что с того, что дочь? - писал Мазепа. - Чай, не родная кровь".
Кочубею все же пришлось "замириться" с гетманом - иначе выполнять обязанности Генерального судьи Запорожской Сечи он не мог. Однако Василий Леонтьевич не простил Мазепе погубленную дочь, затаил большую обиду.
Василий Леонтьевич Кочубей.
В 1706 году Мазепа, который полностью доверял Кочубею, сообщил Василию Леонтьевичу, что планирует оторвать Сечь от Московского царства. Кочубей немедленно отправил в Москву беглого монаха Никанора с устным доносом. 34-летний царь Петр I, относившийся к Мазепе чуть ли не как к отцу, доносу не поверил, однако повелел установить над гетманом негласный надзор.
В 1708 году Кочубей передал в Москву второй донос. Петр и на этот раз не поверил Василию Леонтьевичу.
Упрямый Кочубей, который прекрасно знал о готовящемся предательстве гетмана, привлек к делу своего родственника, казацкого полковника Ивана Искру, и с его помощью передал донос киевскому губернатору Д.М. Голицыну, который, в свою очередь, сообщил о предателе-Мазепе Петру.
Государя настойчивость доносчиков разозлила. Кочубея и Искру схватили и доставили в Витебск. Допрос арестованных был поручен графу Гавриилу Головкину и барону Петру Шарифову.
Во время пытки на дыбе Кочубей признался, что оклеветал гетмана Мазепу "по злобе".
Петр приказал передать доносчиков Мазепе для казни. Кочубея и Искру перевезли в лагерь гетмана, расположенный в селе Борщаговка под Белой Церковью. Здесь Василия Леонтьевича снова пытали.
Пока Кочубей находился в застенках, Мазепа "блудно жил" с его дочерью. О свадьбе не могло быть и речи - церковь не разрешила бы брак с крестницей.
Иван Мазепа.
15 июля 1708 года в Борщаговке 68-летнему Василию Леонтьевичу Кочубею и его сообщнику казаку Ивану Искре отрубили головы за ложный донос.
Уже осенью Иван Мазепа переметнулся на сторону Карла XII. Тут-то и вспомнил Петр I верного Кочубея, буквально кричавшего о готовящейся измене. Царь заявил, что Василий Леонтьевич был "мужем честным, славные памяти".
После победы под Полтавой по приказу Петра супруге и детям Кочубея были возвращены все его имения и даже пожалованы новые.
Между тем, Мазепа укрылся на территории городка Бендеры, тогда находившегося в составе Османской империи. Турки предателя не выдали, но он, сломленный поражением, скончался 21 сентября 1709 года в возрасте 70 лет.
А что же красавица-Мотря? Увы, историкам ничего не ведомо о судьбе девушки после ареста ее отца. Судя по письмам, Мазепа очень любил крестницу и едва ли он мог причинить ей зло из-за доносов Кочубея.
В Малороссии ходило стойкое предание, что Матрёна после смерти крестного отца тайно укрылась в женском монастыре в Старых Будищах, где приняла постриг под именем Ефросинья. В обители Мотря и окончила свои дни.
Есть и еще одно, совсем уж сказочное, предание. В Диканьке говорили, что Матрена превратилась в мавку, с тех пор она ждет в лесу своего суженого-Мазепу. Ждет, а тот никак не приходит...
с) Василий Гавриленко (Грусть)
Дорогие читатели, если вам нравятся мои статьи, подпишитесь, пожалуйста на мой Телеграм "Женщины в истории", там немало новых текстов: https://t.me/istoriazhen
"Портки-то нашто тебе?", - спросила Елена. - Давай, Ляксей, не дури". Но капитан не спешил разоблачаться, тянул, лицо его красными пятнами все покрылось.
В иллюстративных целях.
"Да что с тобой такое?! - в сердцах воскликнула Елена. - От законной жены нос воротишь?".
Алексей как будто бы решился, но такой реакции супруги он никак не ожидал.
"Обрезанным воротился!", - крикнула Елена и зарыдала в голос.
В 1701 году в Новгороде в семье разрядного дьяка Артемия Богдановича Возницына и его супруги Марфы Львовны родился долгожданный сыночек, окрестили которого Алексеем, Алешенькой.
Мальчишка рос шустрый, и отец решил, что негоже такому егозе идти по отцовской чернильной дорожке, становиться дьяком, просиживать порты в приемных учреждениях.
Как исполнилось Алешеньке тринадцать лет, Артемий Богданович отдал его в Морскую академию, которая только что открылась в самом Петербурге.
В академии выяснилось, что Алеша, вопреки отеческим ожиданиям, не шибко блистал талантами: учился мальчик плохо и нехотя, из-под палки. Но к 1717 году гардемарин Возницын был определен на флот, а через пять лет был произведен в мичманы.
Служил Алексей также неохотно, как и учился в академии. Море молодой человек не любил, искусством управления кораблем владел слабо, подолгу и тяжелее, чем другие, страдал морской болезнью.
Вняв настоятельным просьбам Возницына о переводе на берег, начальство определило его в 1728 году в Кавалергардский корпус, однако, уже в 1731 году Алексей снова был переведен на флот в качестве капитан-лейтенанта.
К тому моменту Возницын был уже женат на красавице Елене Ивановне, дочери небогатого дворянина. Необходимость "бороздить моря и океаны" тяготила Алексея еще сильнее, чем в юности.
В 1733 году согласно Высочайшему указу Возницын все-таки был исключен из флота в связи с "незнанием действительного морского искусства". Дальше Алексею предстояло служить в армейском сухопутном полку, но он не желал и этого. Военная служба сыну разрядного дьяка окончательно опротивела, и он стал искать пути скинуть это ярмо с плеч.
Помог Возницыну еврейский доктор по фамилии Гердинг, предоставивший Алексею свидетельство о болезни селезенки, из-за которой:
"Началось удушье и судорожное сведение, что от худо употребленных напредь сего меркуриальных медикаментов учинилось, от чего вся кровь повредилась, так что всякие опасные приключительства у него в руках и ногах сделались и на левой руке водяную опухоль имеет и затем тремя пальцами владеть не может".
Гердинг дал заключение, что к воинской службе с такими хворями Возницын никоим образом не годен.
Другой врач, немец по фамилии Энглерт не обнаружил у Алексея тяжкой болезни селезенки, лишь небольшую припухлость левой руки. Военная коллегия рассмотрела дело Возницына и порешила дать капитану годовой отпуск для восстановления здоровья.
Здание двенадцати коллегий в Петербурге.
Алексей прибыл в родовую усадьбу, где его ждала жена. Елена Ивановна была крепко недовольна, что муж оставил службу, отказался от продвижения по карьерной лестнице: молодая женщина мечтала, что супруг станет влиятельным человеком с большим жалованьем.
Между мужем и женой начались ссоры. Возницын, даром что, согласно справке Гердинга, "тремя пальцами владеть не мог", супругу поколачивал, и весьма крепко. Женщина жаловалась в Москву родителям, что "бьет аки зверь".
Не найдя поддержки со стороны жены, Алексей с каждым днем испытывал все большую благодарность в отношении доктора Гердинга, давшего ему заветную справку. Свою признательность к врачу мало-помалу Возницын распространил и на всех евреев: этот народ, его нравы, традиции и религия, стали Алексею очень интересны. Достав где-то "Тору", капитан стал почитывать главную иудейскую книгу, вызывая раздражение у жены.
Но вот год прошел. Возницын не спешил ехать в военную коллегию, а отправил туда письмо, в котором сообщил, что состояние его ником образом не улучшилось, а, напротив, значительно ухудшилось.
Из Петербурга в усадьбу Алексея отправили майора Зубова для проверки. Возницын встретил Зубова в постели, обложенный подушками. Вид его, и правда, был крайне болезненный. Майор возвратился в столицу и сообщил, что капитан, и правда, очень болен, к тому же, страдает беспамятством.
В коллегии докладом Зубова не удовлетворились. К Возницыну был отправлен второй проверяющий - солдат Степан Каширин. Но и Каширин нашел Алексея глубоко больным человеком.
Наконец, военные чиновники отправили к капитану медика. Доктор Шмит, побывавший в усадьбе, не только подтвердил "диагнозы" майора и солдата, но и дополнительно сообщил, что Возницын, похоже, сошел с ума.
Коллегия, заслушав доклад доктора Шмита, продлила отпуск Алексея до января 1736 года. Однако уже в августе Возницын внезапно прибыл в Петербург, сообщил, что он полностью исцелился и готов к продолжению службы.
Такая резкая перемена, по всей видимости, была вызвана позицией жены Алексея, настоятельно требовавшей его возвращения на службу.
Военная коллегия назначила новое медицинское освидетельствование. Врачи пришли к выводу, что Алексей здоров, но к воинской службе не годится.
2 октября 1736 года указом императрицы Анны Иоанновны капитан-лейтенант Возницын был окончательно отправлен в отставку.
Таким образом, Алексей обрел долгожданную свободу. Елене Ивановне пришлось смириться с тем, что ее муж больше не военный. Семейство оставило родовую усадьбу в Новгороде и переехало в Москву.
В Белокаменной капитан Возницын полностью отдался своему новому интересу - чтению "Торы" и других иудейских книг. В 1738 году Алексей познакомился с евреем Борохом Лейбовым, который ранее возглавлял иудейский кружок так называемых прозелитов - то есть, верующих, стремящихся обратить в свою веру других людей.
Борис Дубров "Старый еврей.
Лейбов, несмотря на протесты жены, стал близким другом Возницына. Весной 1738 года Борох убедил капитана отправиться с ним в Польшу для изучения Талмуда.
Это было опаснейшее предприятие. Императрица Анна Иоанновна не сильно жаловала евреев, а за переход православного в их веру отступника ждало суровое наказание.
Сначала из Москвы выехал Лейбов, затем на границе его догнал Возницын, и уже вместе въехали в Польшу. В Дубровно Алексей изучал Талмуд, а также совершил обрезание. Процедуру провели сам Борох Лейбов, его сын и еще два еврея.
Операцию Возницын перенес тяжело: пару дней капитан находился между жизнью и смертью, затем три недели пролежал в постели, восстанавливая силы.
Возвратившись в Москву, Алексей явился домой. Жена сначала обрушилась на него с обвинениями, а затем потребовала выплаты супружеского долга. В опочивальне и открылся секрет Возницына.
Для Елены Ивановны это был тяжелейший удар. Она немедленно прогнала Алексея со двора, а наутро донесла на него в Московскую Синодальную канцелярию, сообщив, что капитан отрекся от православия и принял иудейство.
Синодальная канцелярия начала расследование. Вскоре Возницын, Борох Лейбов и некий еврей по фамилии Смерль были арестованы и препровождены в тайную канцелярию.
Лейбов категорически отверг обвинения в прозелитстве, а Алексей, в свою очередь, заявил, что в иудейскую веру он не переходил и остается православным. На вопрос, зачем же тогда сделано было обрезание, капитан затруднился ответить.
Между тем, в тайной канцелярии обвинили Бороха Лейбова в убийстве православного священника Аврамия. Присоединение этого дела к делу о прозелитстве, по сути дела, не оставляло Возницыну шансов на благополучный исход.
22 марта 1738 года, не выдержав пыток в тайной канцелярии, Возницын сознался и в переходе в иудейство, и в убийстве Аврамия, и во многих других грехах. Материалы следствия были переданы императрице Анне Иоанновне, которая 3 июля 1738 года вынесла свой приговор:
«Понеже оные Возницын в богохулении на Христа Спасителя Нашего и в отражении истинного Христианского закона и в принятии жидовской веры, и жид Борох Лейбов в превращении его чрез прелестные свои увещания в жидовство, сами повинились и для того ими розыскивать больше не в чем, дабы долее сие богопротивное дело не продолжилось и такие, богохульник Возницын и превратитель в жидовство жид Борох, других прельщать не дерзали, того ради за такие их богопротивные вины без дальнего продолжения по силе Государственных прав обоих казнить смертию сжечь, чтоб другие, смотря на то, невежды и богопротивники от Христианского закона отступать не могли и таковые же прелестники, как оный жид Борох, из Христианского закона прельщать и в свои законы превращать не дерзали, а жида Смерля, когда он в том деле ни в чём не приличился освободить. Анна.»
Через двенадцать дней, 15 июля 1738 года, приговор был исполнен на Адмиралтейском острове в Петербурге. В соответствии с жестокими нравами времен Анны Иоанновны, виновных публично сожгли. Капитану Возницыну на момент казни было 37 лет.
Елена Ивановна, супруга Алексея Артемьевича, узнав, что произошло с ее супругом, и виновницей чего она стала, долго горевала и каялась о содеянном, но вернуть уже ничего было нельзя.
с) Василий Гавриленко (Грусть)
Дорогие читатели, если вам нравятся мои статьи, подпишитесь, пожалуйста на мой Телеграм "Женщины в истории", там немало новых текстов: https://t.me/istoriazhen
Прочитал пост с интересом и с... ненавистью! Да-да, полыхнуло малость. Ибо, там вот императрицы бунты подавляют, тут мошенники о троне мечтают, а еще там и сям всякие высокородные и не очень, роскошная жизнь, дворцы и яхты, ухаживания и балы.... кто то претендует на российский престол, не ведая даже русского языка и более того, не разу не видав того, кто его, мошенника, потом кормить будет. Все эти князья и высокородные, богатые и типа успешные... да пошли вы все в жопу! Большую такую ЖОПУ!!!! Как же я понимаю революцию... Бегали, интрижки и роскошь, а кормил все это тот единственный, незаменимый и самый почетный и уважаемый мною человек:
Художник Малютин Сергей Васильевич "Пахарь"
Это единственный человек, у которого нет родословной, можно сказать и имени в массе людей нет, но это лучшее из всего человечества. Все эти элитки, это мусор и генетический хлам.
Княжну-красавицу распластали на вшивой постели. Офицер первым позабавился и, сыто ухмыляясь, кивнул солдатам: "Ваша очередь".
Бедная княжна смотрела в желтый, с черными пятнами плесени, потолок подвала. Слезы текли по ее лицу. Теперь ей не хотелось ни денег, ни славы, ни власти.
Лишь бы все это побыстрее кончилось.
"Фройляйн Франк" называли ее в 1770 году в немецком городе Киле, где она блистала на балах и светских раутах.
Молоденькую женщину описывали как невысокую, стройную красавицу с копной блестящих, темных волос. Будучи, по всей видимости, немкой, "фройляйн Франк" больше была похожа на уроженку солнечной Италии. Это придавало Франк пикантности и привлекало к ней повышенное внимание мужчин.
Немного позднее "фройляйн Франк" перебралась из Киля в Берлин, где с ней приключилась некая неприятная история, к сожалению, оставшаяся неизвестной. Из Берлина фройляйн пришлось спешно уехать.
Осела красавица в бельгийском Генте. Здесь она представлялась всем как "Фройляйн Шелль".
Вскоре на одном из балов фройляйн познакомилась с сыном голландского купца ван Турса. Молодой мужчина без ума влюбился в красавицу, и она не упустила возможности пустить по ветру все его состояние.
В Генте фройляйн Шелль атаковали вездесущие бельгийские кредиторы. С женщины требовали огромные суммы, которые она беззастенчиво занимала у знакомых аристократов. В 1771 году Шелль пришлось спешно бежать из Гента в Лондон, прихватив с собой ван Турса, бросившего семью ради темноволосой красавицы.
В Лондоне фройляйн назвалась госпожой де Тремуйль, аристократкой и путешественницей. Едва беглецы ступили на землю Туманного Альбиона, как де Тремуйль потребовала, чтобы ван Турс взял у английских купцов огромный кредит. Деньги женщина забрала себе.
Художник Франческо Беда.
Весной 1772 года кредиторы стали угрожать ван Турсу долговой тюрьмой. Голландец под именем "барон Эмбс" сбежал в Париж. "Госпожа де Тремуйль" на протяжении некоторого времени оставалась в Лондоне, но затем присоединилась к Турсу, причем, в сопровождении нового поклонника - авантюриста, пройдохи и мота барона Шенка.
В Париже "Госпожа де Тремуйль" стала спешно искать новые возможности обогащения. Молодая женщина обожала роскошь, ей необходимы были шикарные наряды, кареты, украшения.
Великолепно владевшая несколькими языками, авантюристка могла общаться с богачами изо всех стран Европы. Однако в Париже женщина поняла, что европейцам хочется некой экзотики, что аристократические красавицы немецких, английских или голландских кровей уже не так популярны.
Так появилась princesse de Voldomir - "принцесса де Волдомир", или же "княжна Елизавета Владимирская". Многоликая европейская авантюристка выдала себя за дочь русской императрицы Елизаветы Петровны и ее фаворита графа Алексея Григорьевича Разумовского.
Новоявленная княжна утверждала, что она оказалась в Персии, где провела детство. Достигнув совершеннолетия, прибыла в Европу для того, чтобы заявить свои права на наследство, оставшееся в Российской империи.
Елизавета Петровна и Алексей Разумовский - "мать" и "отец" "княжны Владимирской".
Перевоплощение в русскую княжну оказалось чрезвычайно удачным. Интерес к авантюристке среди европейской аристократии многократно вырос. Еще бы! Теперь она была не некой "фройляйн", а потенциальной наследницей русского престола!
У княжны немедленно начали появляться новые богатые поклонники. Престарелый маркиз де Марин был без ума от "русской красавицы". Граф Рошфор де Валькур, гофмейстер при дворе графа Лимбургского, пошел еще дальше и предложил княжне руку и сердце. Молодая женщина предложение приняла, однако, свадьба так и не состоялась: в начале 1773 года кредиторы настигли беглянку и ее сообщников в Париже. Ван Турс и барон Шенк были схвачены и заключены в долговой тюрьме.
Княжне Владимирской удалось сбежать при помощи ее нового влиятельного знакомого, литовского великого гетмана князя Михаила Казимира Огинского, который, весьма вероятно, принимал непосредственное участие в создании образа "princesse de Voldomir".
Князь Михаил Казимир Огинский.
На протяжении некоторого времени княжна скрывалась в деревне под Парижем. Когда Шенк и ван Турс (официально принявший фамилию Эмбс) были выпущены из долговой тюрьмы под поручительство старика маркиза де Марина, авантюристы немедленно отправились во Франкфурт, надеясь там скрыться от кредиторов.
Однако заимодавцы настигли троицу и во Франкфурте. Княжну, голландца и барона-пройдоху должны были заключить в местную долговую тюрьму, но этого не случилось благодаря влиятельному поклоннику красавицы.
42-летний граф Фердинанд де Лимбург был так очарован красотой авантюристки, что не просто освободил ее из гостиницы, где она была заблокирована кредиторами, но и оплатил все долги молодой женщины!
Де Лимбург предложил княжне пожить в его замке Нойсес во Франконии. Авантюристка с удовольствием приняла это предложение. Де Лимбургу "княжна" назвалась совершенно другим именем - Али-Эметы или же султанши Алины.
Влюбленный граф был исключительно щедр. Де Лимбург позволил "султанше" распоряжаться доходами от земель вокруг замка по своему усмотрению. Наконец-то у женщины появился стабильный и постоянный доход!
В Нойсесе у "Алины" был роскошный двор, фрейлины и служанки. Мужчинам-поклонникам "султанша" вручала орден "Азиатский крест".
Деньги де Лимбурга "Алина" тратила напропалую. Так, она убедила любовника приобрести соседнее графство Оберштейн, для чего графу пришлось занять огромную сумму.
Осенью 1773 года Лимбург сделал "султанше" предложение и взял на себя обязательство оставить невесте графство Оберштейн, если помолвка по какой-то причине расстроится.
В замке Нойсес начали готовиться к свадьбе. Невесте нужно было предоставить конференц-министру фон Горнштейну документы о ее происхождении. Так появилась единственная "автобиография" авантюристки:
Владения отца моего были подвергнуты секвестру в 1749, и находясь под ним двадцать лет, освобождены в 1769 году. Я родилась за четыре года до этого секвестра; в это печальное время умер и отец мой. Четырёхлетним ребёнком взял меня на своё попечение дядя мой, живущий в Персии, откуда я воротилась в Европу 16-го ноября 1768 года.
Единственный портрет самозванки "принцессы Владимирской".
В письме "Алины" конференц-министру содержится единственное указание на ее дату рождения - 1745-й год. Если принять это на веру, то в 1773-ем году женщине было 28 лет.
"Султанша" не указала в письме имен своих родителей, однако, уточнила, что она - подданная русской императрицы Екатерины и "принцесса Азова". Граф Лимбург, прочтя автобиографию авантюристки, заподозрил было неладное, но "Алина" смогла убедить жениха, что копию письма она отправила "своему опекуну", вице-канцлеру Александру Голицыну. Конечно же, копия отправлена не была.
Колоссальные траты на двор "Алины", покупка графства Оберштейн, подготовка к свадьбе почти полностью разорили графа Лимбурга: теперь он сам стал объектом преследования со стороны кредиторов, грозивших ему долговой ямой.
Кроме того, конференц-министр Горнштейн выразил сомнения в подлинности биографии "султанши". Стали достигать замка Нойсес и слухи о похождениях невесты графа.
Лимбург наконец-то решил навести справки, и узнал, что Голицын не является опекуном "Алины", что происхождение этой женщины туманное, и, скорее всего, самое что ни на есть низменное.
Граф немедленно расторг помолвку и отказался передать невесте графство Оберштейн.
Алина заявила, что поедет в Петербург и там получит официальную бумагу о своем благородном происхождении.
Лимбург через несколько дней передумал и слезно просил прощения у красавицы. Однако авантюристке он уже был не интересен: "султанша Алина", снова став "русской княжной", загорелась новым "выгодным делом". Вскоре выяснилось, что "выгодное дело" - это притязания на престол Российской империи.
"Княжна Тараканова" в сериале "Екатерина. Самозванцы".
В декабре 1773 года самозванка заявила, что, раз она дочь Елизаветы Петровны и Алексея Разумовского, значит, имеет права на русский трон. По мнению историков, лже-княжну вдохновило на подобное заявление начавшееся в России восстание Емельяна Пугачева, назвавшего себя "чудом выжившим" императором Петром III.
Заявление авантюристки осталось бы простым сотрясанием воздуха, если бы ее не поддержала антироссийская Барская конфедерация, созданная краковским епископом Каетаном Солтыком.
Поляки с удовольствием начали распространять слух о появлении законной наследницы "принцессы Волдомир".
В 1774 году "княжна" вступила в переписку с виленским воеводой Каролем Радзивиллом по прозвищу "Пане Коханку", одним из виднейших деятелей Речи Посполитой. Старый враг России, Радзивилл надеялся использовать самозванку для расшатывания ситуации в империи. "Елизавета Алексеевна", в свою очередь, тянула из поляка деньги.
Кароль Радзивилл "Пане Коханку".
Пока в России на самозванку не обращали внимания, "принцесса Владимирская" чувствовала себя вполне вольготно.
В мае 1774 года "княжна" отправилась в Венецию на встречу с Радзивиллом. Назвавшись графиней Пиннеберг, самозванка поселилась в огромном доме, принадлежавшем посольству Франции. У авантюристки был собственный двор, фрейлины, множество поклонников.
"Пане Коханку" пообещал "русской княжне" всецелую поддержку со стороны Барской конфедерации, в том числе, военную. Главное условие - после получения престола, "Елизавета Алексеевна" должна была предоставить Польше полную независимость.
В Венеции "княжна" щедро раздавала "Кемски волости" разного рода просителям и авантюристам. В обмен на русские земли многоликая самозванка получала энные суммы денег.
"Великая княжна всероссийская" пыталась взять колоссальный кредит у венецианского купечества, но негоцианты оказались людьми недоверчивыми и отказали просительнице.
Разочаровавшись в Венеции, "княжна" попросила Радзивилла доставить ее в Стамбул: женщина надеялась, что османские богачи будут щедрее венецианских.
Джованни Антонио Каналетто "Венеция".
В июне "княжна" отплыла из венецианского порта Маламокко. Провожали "Елизавету Алексеевну" с большими почестями. В Турцию авантюристка по какой-то причине не поехала: 30 июня ее корабль причалил в Рагузе (ныне - Дубровник, Хорватия). Город являлся столицей так называемой Дубровницкой республики.
"Принцесса Владимирская", едва ступив на причал, была приглашена в дом французского консула Дериво, который оказывал знатной иностранке всевозможные почести.
Консулу "княжна" рассказала трагическую, но полностью ложную историю своего детства. Екатерина II сослала малышку в Сибирь с ее няней. Няня не выдержала лишений и скончалась, воспитанием девочки занимался священник. Позднее именно священник помог "Лизе" бежать из-под стражи. "Княжна" добралась до "Донской столицы", где ее спрятали казаки.
Екатерина II пыталась отравить девочку, но ей удалось спастись. Лишь после того, как верные казаки вывезли Елизавету Алексеевну в Персию, она почувствовала себя в безопасности. Воспитывалась "княжна" при дворе шаха Жамаса.
По словам самозванки, Емельян Пугачев был ее родным братом, сыном императрицы Елизаветы Петровны и князя Разумовского. "Он пытается вернуть мне престол", - заявила молодая женщина консулу Дериво.
Художник Владислав Чахурский.
Рассказы "княжны" были не так опасны, как деятельность Кароля Радзивилла, прикрывшегося ее именем. Подняв на знамя самозванку, воевода стремительно нанимал на собственные средства албанцев и боснийцев для удара по России с Запада и соединения с войском Емельяна Пугачева.
В Дубровницкой республике происходящее вызвало панику - авантюра "принцессы" грозила обернуться войной с Российской империей. Сенат крошечного государства обратился к "великой княжне" с просьбой покинуть страну.
"Елизавета Алексеевна" приняла представителей сената с холодной надменностью, как и подобает особе императорских кровей. "Я буду находиться здесь, сколько пожелаю, вы мне не указ", - заявила самозванка.
Власти Дубровницкой республики не оставили свои попытки выдворить опасную гостью. Сенат обратился к российскому министру иностранных дел Никите Ивановичу Панину. Так о существовании самозванки наконец-то узнала Ее Императорское Величество Екатерина II.
Портрет Екатерины II.
Впрочем, государыня была занята подавлением Пугачевского бунта, и деятельностью "княжны" она не сильно заинтересовалась.
Для "принцессы Владимирской" отсутствие внимания со стороны русских было своего рода индульгенцией на продолжение аферы. "Княжна Тараканова", как ее прозвали в России, действовала все более нагло.
Самозванка создала поддельное завещание своей матери Елизаветы Петровны. В докУменте черным по белому было написано: по достижению 18 лет следует короновать дочь императрицы, Елизавету Алексеевну.
Между тем, военная афера Кароля Радзивилла терпела крах. Османская империя отказалась участвовать в войне с Россией, боснийцы и албанцы вступали в войско "Пане Коханку" неохотно: всего набралось не более 300 человек.
Кроме того, Радзивилл совершенно разорился, а попытка взять огромный кредит в Риме завершилась безуспешно.
Поняв, что сажать "русскую княжну" на трон ему предстоит с тремя сотнями ратников, Кароль отказался от авантюры. Потерявший почти все состояние, пан отступил и начал искать возможность примириться с императрицей Екатериной II.
Пане Коханку.
Отказ Пане Коханку спонсировать ее "предприятие", стал мощным ударом по "княжне Владимирской". Вскоре последовал и второй удар: восстание Емельяна Пугачева, "дорогого брата" авантюристки, было разгромлено.
"Княжне" срочно был нужен новый мощный союзник. Самозванка написала письмо турецкому султану, в котором пообещала колоссальные территории в Российской империи в обмен на военную помощь. Радзивилл, которого "княжна" попросила передать письмо, даже не удосужился сделать это, настолько глубоко было его разочарование в "наследнице".
С каждым днем положение самозванки ухудшалось. Россия заключила мирный договор с Турцией. Польша была в очередной раз усмирена. В Рагузе над "великой княжной" стали откровенно потешаться: в газетах публиковали фельетоны и рассказы о запретной связи "Елизаветы Алексеевны" с Емельяном Пугачевым.
Последним ударом стал отказ консула Дериво в дальнейшем предоставлении "принцессе Владимирской" апартаментов. Авантюристка в буквальном смысле оказалась на улице.
Единственным верным другом самозванки остался граф Лимбург, который звал ее в замок Нойсес для замужества и рождения детей.
Княжна Тараканова. Кадр из сериала "Екатерина. Самозванцы".
Но Лимбург плохо знал княжну Тараканову. Привыкшая к роскоши и отношению как к наследнице престола, она не собиралась отказываться от своих привилегий.
Княжна была готова продолжать борьбу, вот только она не догадывалась, что победившая Емельяна Пугачева императрица Екатерина Великая наконец-то обратила на нее своей пристальный взгляд.
Несмотря на то, что сторонники Таракановой от нее отвернулись, что ей уже мало кто верил, государыня не собиралась прощать самозванку.
Императрица поручила графу Алексею Орлову захватить княжну Тараканову и доставить ее в Петербург.
К 1774 году влияние Орловых на государыню кардинально уменьшилось. Старший брат Алексея, Григорий Орлов, уже не являлся фаворитом царицы. Пленение самозванки могло помочь Орловым вернуть былое расположение императрицы.
Алексей Григорьевич в то время стоял с русской эскадрой в итальянском порту Ливорно. О княжне Таракановой граф был наслышан, а та, в свою очередь, прекрасно знала, что Орловы оказались в немилости, посему самозванка надеялась привлечь Алексея, а затем и Григория, на свою сторону.
Граф Алексей Орлов.
Самозванка написала Орлову письмо, в котором сулила ему огромные должности после воцарения "Елизаветы Алексеевны". Алексей немедленно переправил послание императрице. По мнению графа, княжна Тараканова могла быть "выдумана" французами, однако, это не делало ее менее опасной. Алексей Григорьевич писал государыне:
"Есть ли этакая, или нет, я не знаю, а буде есть и хочет не принадлежащаго себе, то б я навязал камень ей на шею да в воду. И моё мнение, буде найдётся такая сумасшедшая, тогда заманя её на корабли, отослать прямо в Кронштадт, и на оное буду ожидать повеления: каким образом повелите мне в оном случае поступить, то всё наиусерднейше исполнять буду".
Таким образом, план похищения был готов: заманить "самозванку" на корабль и вывести в Российскую империю.
В январе 1775 года Орлов отправил своих людей на поиски княжны Таракановой. Обнаружить самозванку было непросто: за годы преследований кредиторов она научилась прятаться.
Авантюристка, испугавшись интереса со стороны русских, выехала из Рагузы в Рим, где стала называться графиней Пиннеберг. В Риме молодая женщина вела столь нетипичный для себя малозаметный и скромный образ жизни. На улицу выходила редко, в свет не выезжала. Если нужно было куда-то поехать в карете, окна тщательно завешивались темной тканью.
Тем не менее, слух о приезде "русской княжны" распространился по Риму. Княжна Тараканова, к тому времени уже страдавшая туберкулезом, была крайне этим обеспокоена. Тем не менее, она принимала в своем доме знатных господ, брала у них деньги.
Состояние здоровья княжны, между тем, становилось все хуже. Тараканова часто лежала в постели, отправляя, при этом, письма турецкому султану, полякам, кардиналу Алессандро Альбани. У всех она просила денег и военных для возвращения престола.
Оставшись вовсе без денег, княжна отправила послание английскому послу Гамильтону, через которого бумага попала в руки графа Алексея Орлова. Охота на княжну перешла в завершающую стадию.
По поручению Орлова в Рим выехал генерал-адъютант Иван Христинек. Блестяще образованный и очень красивый генерал был замечен княжной Таракановой и приглашен в дом.
Иван, прежде всего, сообщил: он "от графа Алексея Орлова". По словам генерал-адъютанта, граф верит "наследнице" и жаждет вернуть ей "украденное". Христинек пообещал Таракановой любую помощь, а также огромный кредит от "заинтересованных лиц" в России.
Княжна, которую вовсю атаковали кредиторы, согласилась встретиться с Орловым в Пизе.
В иллюстративных целях.
Для встречи с Орловым "княжна" выбрала один из своих многочисленных псевдонимов - "графиня Зелинская". Самозванка прибыла в Пизу в середине января. В городе молодая женщина поселилась во дворце, специально снятом для нее Алексеем Орловым.
Вскоре граф впервые увидел самозванку. Вот как он описал княжну в письме к Екатерине II:
"Оная ж женщина росту небольшого, тела очень сухова, лицом ни бела, ни черна, а глаза имеет большие и открытые, цветом тёмнокарие и косы, брови тёмнорусые, а на лице есть и веснушки".
Несмотря на сухость этих строк, на Алексея женщина произвела огромное впечатление. Орлов общался с самозванкой чрезвычайно вежливо, и был вынужден признать: обаяние этой женщины несомненно.
Тараканова, в свою очередь, была поражена статью и красотой русского мужчины. Княжна быстро прониклась доверием к графу, и стала писать ему трогательные письма:
Заклинаю Вас Богом, князь, не оставляйте меня, Бог благословит Вас и всех, кто Вам дорог. Бог Справедлив, мы страдаем, но Он нас не оставляет, имею честь быть с самыми искренними чувствами, князь, Вашего Сиятельства покорнейшая и преданная слуга.
Княжна Тараканова не знала, что все послания Орлов немедленно пересылал Ее Императорскому Величеству.
Граф Алексей Григорьевич Орлов.
Влюбленная в Орлова, самозванка потеряла осторожность. Молодая женщина стала ездить с графом в открытом экипаже, посещать с ним оперу. В Ливорно, куда вскоре перебрались Алексей и "наследница", мало кто сомневался, что между этими людьми страстный роман.
Алексей Григорьевич в письме к Екатерине II был согласен заключить брак с Таракановой, "лишь только достичь бы того, чтобы волю Вашего Величества исполнить".
Между тем, "княжна" сообщила Орлову о своих планах посетить Турцию, попросить у султана денег и армию. Граф понял, что мешкать больше нельзя. Похитить женщину прямо с улицы - скандал международного уровня.
Алексей Григорьевич вернулся к первоначальному плану и предложил княжне лично осмотреть русский флот, который "верен ей" и готов к бою.
Тараканова, по всей видимости, была так влюблена, что не распознала опасности.
22 февраля 1775 года самозванка со своей свитой, с Алексеем Орловым и Иваном Христенком поднялись на корабль русского флота "Святой Исидор".
Охота была завершена: княжна больше никогда не ступила на итальянский берег.
Кадр из сериала "Екатерина. Самозванцы".
Поначалу все было прекрасно. Как только красавица-княжна ступила на палубу, русские матросы и офицеры в парадной форме приветствовали ее криками "Ура!". Тут же "наследницу" пригласили в каюту адмирала Грейга, где был накрыт великолепный стол по всем русским традициям.
Орлов, Христинек, другие собравшиеся выпили за здоровье "великой княжны".
Между тем, на пристани собрались чуть ли не все жители Ливорно. Горожан заранее оповестили, что русская эскадра устроит зрелищные маневры. Маневры, и правда, произошли, и никто не обратил внимания, как адмиральский корабль "Святой Исидор" отделился от группы и, набрав полные паруса, взял курс в открытое море.
Граф Орлов, поцеловав ручку княжне Таракановой, сообщил, что ему нужно выйти по делам. Как только Алексей вышел, в каюту спустились моряки под командованием капитана Литвинова. Литвинов заявил, что самозванка арестована.
Таракановой ложно сообщили, что Орлов и Христинек также схвачены за подготовку заговора против Ее Императорского Величества.
Княжна написала Алексею трогательное письмо, призывала его держаться, клялась в любви. Граф Орлов, по свидетельству английского консула Дика, деятельного участника похищения, побледнел как полотно, читая послание самозванки. Граф попросил предоставить Таракановой как можно больше книг на иностранных языках: это единственное, что он мог сделать для этой женщины.
Совершив маневр в открытом море, "Святой Исидор" под покровом ночи причалил в Ливорно. Граф Орлов сошел на берег: ему предстояло командовать эскадрой.
Тараканову же "Святой Исидор" понес прямиком к российским берегам.
Художник Владислав Чахурский.
В дороге "княжна" постоянно плакала. У молодой женщины несколько раз случались нервные припадки, она теряла сознание, когда ее повели гулять на палубу, попыталась прыгнуть за борт.
В марте "Святой Исидор" достиг Балтийского моря, где путь ему преградили плавучие льды. Непогоду пришлось пережидать в Зунде. Вскоре сюда же прибыла и русская эскадра, командовал которой Алексей Орлов.
Лишь 11 мая русские суда достигли Кронштадта. Тараканову свели на берег, тут же посадили в карету и доставили в Комендантский дом на территории Петропавловской крепости. Свита "княжны" была распределена по другим местам.
В Комендантском доме Тараканову поместили в подвал - сырой и холодный.
Комендантский дом. В подвале содержалась княжна Тараканова.
Вскоре началось расследование. На допросе пленница изменила рассказ о своем детстве. На этот раз ее преследователем была не Екатерина II, а ненавистный императрице Петр III. По словам княжны, она никогда не претендовала на трон, а хотела лишь оказать государыне помощь в налаживании торговых отношений с Персией.
Екатерина Великая хотела, чтобы самозванка призналась, кто она на самом деле. Для этого к Таракановой были применены меры воздействия. "Княжну" кормили скудно - в основном, хлебом да водой. В ее камере бегали крысы, на полу стояла вода.
Кроме того, в одном помещении с женщиной находилось два солдата и офицер. Этим мужчинам было приказано не шибко "якшаться" с самозванкой. Караульные относились к Таракановой без малейшего уважения и, по всей видимости, не отказывали себе в удовольствии воспользоваться беспомощным положением арестантки.
К.Д. Флавицкий "Княжна Тараканова". 1864 год.
Тараканова, между тем, наотрез отказывалась признать себя безродной. Княжна писала Екатерине письма, в которых убеждала государыню в своем благородном происхождении и подписывалась "Elisabeth".
Екатерина над письмами Таракановой смеялась и приказывала расследователям:
…велите к тому прибавить, что никто ни малейшего не имеет сомнения о том, что она авантюрьерка, и для того вы ей советуйте, чтоб она тону убавила и чистосердечно призналась в том, кто её заставил играть сию роль, и откудова она родом, и давно ли плутни сии примышленны.
Здоровье "княжны" быстро ухудшалось. На все жалобы и просьбы об улучшении содержания, Екатерина повелела сообщить пленнице, что ее ждет пожизненное заключение именно в таких условиях. Ее положение улучшится лишь в том случае, если она откроет правду о своем происхождении.
"Княжна" говорить правду отказалась.
В ноябре 1775 года Екатерина получила письмо от английского посланника сэра Ганнинга. Ганнинг вполне убедительно утверждал, что самозванка - дочь трактирщика из Праги.
Об этом сообщили Таракановой. Это был единственный раз, когда "княжна" занервничала, не знала, что ей сказать. Собравшись с духом, авантюристка заявила, что выцарапает глаза тому, кто возвел на нее напраслину.
4 декабря 1775 года женщина, чье настоящее имя осталось неизвестным, а перечень ее псевдонимов займет целую страницу, скончалась от туберкулеза в подвале Комендантского дома.
Она была и "наследницей русского трона", и "графиней", и "султаншей", и Бог знает, кем еще. В русской же истории эта женщина осталась княжной Таракановой.
с) Василий Гавриленко (Грусть)
Дорогие читатели, если вам нравятся мои статьи, подпишитесь, пожалуйста на мой Телеграм "Женщины в истории", там немало новых текстов: https://t.me/istoriazhen
Люблю такие истории. Но чаще такие вещи были иными. Падчерица заимела ребенка о левого парня, дело юное, бывает. Чтобы снять с неё вину, отчим рассказал эту историю, мол сам обрюхатил и убил потом ребенка. Скорее ребенка он и убил, но он был не от него. В итоге не падчерица так себе, а отчим козёл. Достаточно посмотреть что жена отчима и падчерица не поднимали шума, потому что понимали. А перед свадьбой отчим начал каяться понимая что после первой брачной ночи женишок поймет что жена имела связи до него, а потом пойдут вопросы неприятные.
Живот Аленке раздуло по весне. Отец места себе не находил: ходит смурной, думу думает. Соседи все удивляются: чего на Ефрема-то нашло?
И мать Аленкина, Марфа, странной стала. Все плачет, платочком глаза утирает. Но, главное, саму Аленку соседи видеть перестали. Была девка - и как в воду канула..
Странные дела творились в крестьянской семье Колосковых!
Художник Ростислав Филицын.
18 января 1880 года шумно было в деревне Сидоровка Чернского уезда Тульской губернии. Крестьянин Ефрем Колосков выдавал замуж свою 17-летнюю падчерицу Елену (Алёну) Егоровну.
Жених Алёнке достался хоть куда - пригожий, молодой, работящий крестьянин Павел Андрианов.
Казалось бы, 45-летнему Ефрему Колоскову только радуйся, но глава семейства сидел за столом мрачнее тучи.
Вот настал момент, когда, по обычаю, Ефрем должен был невесту родительски благословить перед отправлением в церковь, но Колосков внезапно из-за стола выскочил и спрятался в сарае. Хозяина дома разыскала его сестра Марья Крючкова и привела в дом. Однако жених уже увез невесту в церковь.
Узнав об этом, Ефрем взволновался, выскочил на улицу и, упав на колени перед всем честным народом, произнес, разодрав на груди рубаху:
«Простите меня братцы, я грешник».
Пораженные таким поведением Ефрема, соседи и родня стали спрашивать, что же случилось. Ефрем несвязно сообщил, что от падчерицы Елены у него "случился ребятенок", который был ему не нужен, и, отняв дитя у матери, Колосков с ним расправился, а затем зарыл под плетнем.
Ефрем указал гостям место, два мужика взялись за лопаты - и жуткое признание Колоскова подтвердилось.
Кадр из фильма "Жила одна баба".
ннкионоНебольшой деревянный ящичек был отправлен на экспертизу в Тулу. Медик дал заключение:
В деревне Сидоровка начали работать следователи. Выяснилось, что Ефрем Колосков "сневольничал" падчерицу Елену еще два года назад, когда был сильно пьян. Впоследствии издевательство неоднократно повторялось.
При этом, Ефрем по-отечески любил Алёнку и сильно беспокоился за ее судьбу. Когда падчерица понесла, Колосков стал одержим идеей скрыть от всех произошедшее, чтобы не опорочить Елену. Жене Марфе (матери Алёнки) было строго-настрого приказано не распускать язык.
Владимир Маковский, "Свёкор".
8 ноября 1879 года Ефрем отправился в лес по дрова, и, когда вернулся, узнал о рождении ребенка. Дитя было спрятано Марфой в погребе, чтобы соседи не услышали.
Колосков спустился в погреб и около получаса рыдал там навзрыд. Затем, взяв тяжелую доску, Ефрем совершил черное дело.
Марфа, хотя и подозревала о намерениях мужа, была крепко напугана и собиралась заявить на Ефрема. Лишь угроза смертоубийства заставила ее молчать.
Вскоре к красавице-Алёнке посватался Павел Андрианов, крестьянин из соседней деревни.
Ефрем был рад, но вина за содеянное грызла его, и, не выдержав, он во всем сознался прямо на свадьбе падчерицы.
Художник И.М. Львов.
Уголовное дело поступило в Тульский губернский окружной суд, причем, обвиняемых по делу было двое - Ефрем Колосков и ... его падчерица Елена Андрианова. 18-летнюю крестьянку обвинили в беспутном поведении.
В ходе суда было полностью доказано, что все "отношения" Елены с Ефремом были из-под палки. О том, что отчим собирается сделать с младенцем, Алена не знала. Андрианова была полностью оправдана и отправилась к своему мужу.
А вот Марфу Колоскову суд не отпустил. Женщина утверждала, что ничего не знала и была уверена: Ефрем "кому-нибудь подкинет дитя". Между тем, крестьяне Александр Матвеев и Анисим Маликов заявили, будто уже после признания Ефрема имели с ним беседу и тот невзначай обмолвился, что Марфа советовала бросить ящик в реку.
Знала Марфа и о том, что происходило между ее супругом и дочерью.
Сцена из спектакля "Власть тьмы".
Страшная история семьи Колосковых стала известна на всю Тульскую губернию. Узнал о ней и самый знаменитый житель здешних мест - Лев Николаевич Толстой.
Дело настолько потрясло писателя, что он встретился в тюрьме с Ефремом Колосковым. Преступник выражал раскаяние, плакал.
21 октября 1880 года Тульский окружной суд вынес Ефрему приговор - 10 лет каторжных работ в крепостях. Марфу Колоскову отправили на каторжные работы на заводах на 8 лет.
В те времена считалось, что каторга на такие сроки - это почти смертный приговор. Марфа и Ефрем писали прошения о смягчении наказания, но все их просьбы были оставлены без удовлетворения.
Дальнейшая судьба Марфы и Ефрема осталась неизвестной.
Художник Фирс Журавлев.
Для Льва Толстого знакомство с Колосковым не прошло бесследно. В 1886 году он начерно написал пьесу под названием "Коготок увяз, всей птичке пропасть". Пьеса была в полной мере основана на потрясшем Тульскую губернию уголовном деле. И теперь история несчастной Алёнки и ее дитяти потрясла всю Россию.
Под пером Льва Николаевича крестьянская драма развернулась в мощнейшее общечеловеческое полотно, в котором одними из главных преступников были нищета и необразованность. И, как следствие, власть предержащие.
Лев Николаевич Толстой.
Драму, которую Лев Николаевич переименовал во "Власть тьмы", начали было репетировать в Александринском театре, но под давлением обер-прокурора Священного Синода Константина Победоносцева, запретили как вредоносную.
Лишь в январе 1890 года "Власть тьмы" пробилась на сцену, чтобы с тех пор триумфально шагать по миру вплоть до сегодняшнего дня.
А что же Аленка? Увы, и о судьбе бедной девушки ничего неведомо. Остается только надеяться, что муж ей попался хороший, добрый, и за все перенесенные мучения она, наконец, стала счастливой.
с) Василий Гавриленко (Грусть)
Дорогие читатели, если вам нравятся мои статьи, подпишитесь, пожалуйста на мой Телеграм "Женщины в истории", там немало новых текстов: https://t.me/istoriazhen