Короткометражка «ЗОИ»
В самый разгар зомби-апокалипсиса Джоди и её муж Пол отправляются на поиски пропавшей дочери, Зои.
В самый разгар зомби-апокалипсиса Джоди и её муж Пол отправляются на поиски пропавшей дочери, Зои.
28 апреля 2020 года, канадский режиссер Джефф Барнаби представил широкой публике свой фильм ужасов «Blood Quantum» про людей, которые превращаются в зомби после заражения вирусом. Во время написания сценария, он не мог себе представить, что релиз его проекта произойдет во время реальной пандемии.
Джефф родился и вырос в Квебекском заповеднике Листугудже в семье потомков коренных жителей Америки. В детстве он был сильно впечатлён, когда узнал, что во время колонизации, европейцы привезли на американский континент инфекцию и заразили местных жителей страшными болезнями. Став кинодеятелям, Барнаби создал сценарий, в котором только "белые" люди подверглись влиянию болезни, превращающей людей в зомби.
Автор с помощью гиперболизма в своей работе исследует вопросы расизма, колониализма и угрозы исчезновения этнического населения Америки, которые на протяжении многих поколений подвергаются гонениям и дискриминации. Таким образом он вдохнул новую жизнь в выгорающий жанр и его старания уже успели высоко оценить на фестивале в Торонто.
Действия фильма происходят на территории резервации индейцев “Красный ворон”. Это единственное безопасное место в округе, потому что только коренные жители Америки имеют иммунитет к вирусу. Сюда съезжаются все больше выживших в надежде получить убежище, но мест не хватит для всех, а полчища зомби все ближе подступают со всех сторон...
Пумм.
Кто-то давит со стороны подъезда на обитую кожзамом металлическую перегородку на петлях. Китайская сталь постанывает. Иногда поскрипывает и коричневая обивка.
«Как будто кожа трётся о кожу?»
Перед Мариной несколько метров тёмного пространства с разрывом слабого света, слева чуть дальше середины коридора. Это поворот на кухню и во вторую комнату. Ближе к входной двери.
«Тот самый "бывший"? — со страхом шевельнулась мысль. — Болотного цвета. Вытянутый. С большущей головой. Новый. Ну а кто ещё там может быть?»
Казалось, день никогда не закончится. Если тебя не убьёт одна неведомая тварь, так найдётся другая. И пусть первая прикована к машине, так вторая придёт за тобой прямо в дом.
Только сейчас почувствовала, что тело дрожит, а сама, в уме, словно бы и не замёрзла. Понимание… нет, ощущение холода, но не сам холод, как будто включалось и выключалось, по чьей-то команде. Может быть, так мозг пытался хоть как-то помочь пережить безжалостные удары безумного дня? Ведь всё произошло чуть ли не за час.
Крик Саши.
Выход за дверь.
Два «первых» и неведомый «водитель».
Схватка в машине.
Бегство.
«Первый»-калека. Драка с ним.
Потом тот зелёный в подъезде.
И ещё Миша.
«Божечки, что же с Мишкой-то случилось?»
Подходить к входной двери не хотелось. И она незаметно для себя отвлекалась на посторонние мысли. Позволяла им захватывать свой разум. Что угодно, лишь бы забыть о страхе. Мечтала о том, чтобы это всё скорее закончилось. Хотела согреться, обнять ребёнка, поспать. Успокоиться. Если вообще теперь хоть когда-нибудь сумеет успокоиться.
«Да, за эту половину дня произошло больше, чем за несколько последних месяцев взаперти».
Само собой, тело должно было как-то отреагировать, чтобы сохранить свою целостность. И наверное, из-за этого по коже временами проходили волны мягкого тепла. Возможно, так и отключался холод? Снова хотелось прилечь и заснуть. Набраться сил. Но Марина не поддавалась и двигалась дальше — шла сквозь тёплый ватный сон.
Чем ближе к двери, тем страшнее. Тем непослушнее становились ноги и медленнее движения.
Из тёмных углов иногда на миг снова показывались искрящиеся спирали. Словно пытались вернуться, но что-то не пускало. С каждым движением как будто вступаешь в пространство какого-то тёплого мрачного сна. Когда от холода перестаёшь чувствовать ноги и кажется, что они в тепле…
Марина и не заметила, как оказалась возле выхода из квартиры.
Пришла.
Мысли спутаны.
Тошнит.
Темно.
Глазка не видно. Хотя он маленькой точкой света должен был разрывать тьму.
Близко подходить к двери духу не хватает.
Медленно протянула руку. Провела ладонью по поверхности.
Пуммм — отпрянула от испуга! Сердце заколотилось.
«Оно сейчас… прямо там!» — в руки добавилась нервная дрожь, слабость — в колени. Женщина еле держалась на ногах.
Страшно.
Тяжело понимать, что их с нечеловеком разделяли лишь несколько миллиметров металла.
Вдох-выдох. Вдох…
Привела мысли в более стройный вид. Глаза привыкли к темноте и должны уже суметь различить дверной глазок.
«Но его не видно!»
Снова провела ладонью по дверной обивке.
Не спеша.
Едва касаясь.
Словно по чему-то горячему.
«Нашла!»
Сглотнула слюну, сжала челюсти и медленно, как будто с отвращением, приблизила лицо к двери.
Посмотрела.
Темно.
«Странно. Ведь прямо сюда должен бить свет из окна в подъезде. Всегда хорошо освещалось».
То есть, темно быть не должно.
«Сейчас утро. Ведь ещё утро же? Божечки, хоть бы "бывший" ушёл, нет уже сил никаких…»
Тогда почему темно?
Сотрясаясь от страха, прильнула к глазку снова. Всматривалась более пристально, стараясь различить хоть что-то в темноте.
Снова звук!
Такой бывает, когда летом встаёшь с кожаного кресла, и обивка немного прилипла к твоим ногам. Слшииип.
«Подожди-ка», — темнота изменялась, обретала глубину — похоже на киношное движение монстра в вечерних водах, когда едва различимый силуэт проплывает где-то на границе видимости. Темнота за секунду словно растворилась, и перед её взглядом возникла морда нового «бывшего». Страшное тёмно-зелёное пятно, обведённое слабым светом.
Его глаза внимательно скользили по поверхности двери, но… нет, они смотрели прямо в душу Марины.
— Аукх!
Тело на испуг отреагировало так, что её словно взрывом отшвырнуло назад. Отпрыгнув от двери, женщина врезалась спиной в стену. Наступила на какие-то пакеты и упала — мягко на них приземлившись. Сердце колотилось. Колючая боль прострелила грудную клетку — Марина даже схватилась за сердце. Но не сводила глаз с двери.
Во взгляде было что-то умоляющее. Кого? Что? Неизвестно. Но испуганная женщина продала бы душу, лишь бы проснуться от этого кошмарного сна.
Вот только никто не спал.
«Замок! А замок закрыт? Дура! Я же за этим сюда шла!»
Страшно вставать. Как же страшно вообще двигаться! Дышать, смотреть!
Тело — сплошная сведённая судорогой мышца!
«Божечки-божечки-боже!»
Со стоном, который не смогла сдержать, поднялась. Слёзы катились по щекам, руки неприлично плохо слушались. Попыталась нащупать ключ в замочной скважине.
«Пусто!»
Замерла. Нет, всё её тело сотрясала неконтролируемая дрожь. А разум, треснутой льдиной, висел в чёрной невесомости.
«Лучше не шевелиться, чтобы не привлечь внимание "бывшего" новым шумом».
Трясти начало ещё сильнее. Зубы стучали так, что размолотили бы горсть орехов. И самое страшное, что она совершенно не помнила, закрыла ли дверь после возвращения. А если замок не заперт, то тварь сможет забраться в квартиру.
Механизм дверной ручки скрипнул. Как будто кто-то со стороны подъезда взялся за неё и потянул на себя.
«Может померещилось? Темно…»
Затем, ручка немного провернулась вниз. Словно некто пытался понять, как работает эта система. И подёргивал её в разные стороны, не понимая, какой должен быть результат.
«Божечки! Да он же и так знает, что я здесь!» — схватилась со всех сил за ручку. Потянула металл вверх, чтобы не дать «бывшему» её повернуть и открыть дверь.
Очередная волна панической дрожи прокатилась по уставшему телу. Но что-то во всей этой ситуации стало казаться ей глупым и нелепым. Поддавшись неосознаваемому предчувствию, Марина одной рукой снова провела по двери. Нащупала пальцами язычок щеколды — совсем рядом с дверным косяком. А значит… Дверь заперта на щеколду!
«Вот же дура глупая! — начала ругать себя. — Я же сразу её так и закрыла! Не на ключ, а на щеколду! Божечки, что с моей головой? Я от ужаса чуть не умерла!»
Страх начал разжимать тиски боли на сердце. Облегчение. Стыд за свою глупость и дырявую память.
«Всего этого можно было и не переживать, помни я про эту щеколду!»
Снова медленно приблизила лицо к двери.
Посмотрела в глазок.
Никого. Пустой подъезд. Слабый свет из окон, заставленных книгами.
Холод накатил новой волной. Обняв себя за плечи, Марина подумала:
«Он, что, тоже пытался смотреть в глазок? Он понимает, как это работает?»
Неожиданный кашель и боль в горле направили мысли в другое русло:
«Нужно переодеться! Или я умру от простуды, которая мне обеспечена, если не сниму мокрую одежду. Божечки, какая же я всё-таки дура! Забыла про щеколду!»
Прошептала сыну:
— Мишунь, всё хорошо! Посиди пока, я сейчас.
Шатаясь, женщина направилась в сторону кухни, на ходу раздеваясь.
Опустив взгляд на перепачканные руки, немытое в тёмных разводах тело, чёрные пальцы ног, Марина вздохнула:
«Отвратительно, как же это отвратительно!»
Вошла в кухню. Осмотрелась. Потом, с таким выражением лица, как будто что-то вспомнила, достала из шкафчика коньяк. Взяла в руки первое попавшееся кухонное полотенце и щедро полила его тёмным напитком. Когда оно достаточно пропиталось, начала медленно протирать им своё тело. Движения постепенно ускорялись, и через минуту она уже начала чувствовать жжение и тепло от растирания.
Кожа очищалась и согревалась, а мыслям по крупицам возвращалась ясность.
Выдавила слабую улыбку, больше похожую на оскал паралитика — приятно видеть, как тело становится чистым. Приятно это чувствовать. И пусть вместо мочалки давно не стираное полотенце, а воду и мыло заменяет крепкий алкоголь. Главное, что они делали своё дело — очищали и согревали. Долго оттирала кровь с лица. Потом намочив водой краешек другого полотенца, снова протёрла всё тело.
Чистая кожа выглядела настолько непривычно, что, разглядывая свои руки, Марина погрузилась в тёплые воспоминания. Картинки того, как жила их семья «до», стали хаотично появляться в памяти. Но внезапно она так сильно встряхнула головой, что, слегка потеряв равновесие, оперлась на столешницу. Это движение вернуло к реальной жизни.
Мужа больше нет.
С ребёнком творится что-то странное.
Вокруг полно людей, переставших быть людьми. И они научились входить в подъезды.
Стараясь не шуметь, прошла в дальнюю комнату.
Взяла со старой антресоли крем и густо намазала им тело. Тут и там на чистой коже виднелась красная сыпь.
«Ещё бы, столько не мыться!»
Марина выбрала бельё и одежду почище и быстро натянула всё на себя. Упаковавшись «как положено», она поняла, что тело совсем согрелось.
— Малыш, вылезай. Всё хорошо, — помогла сыну выбраться, ласково поцеловала в лоб. — Как ты? Сейчас водички принесу попить. Есть не хочешь?
— Только спать, — ребёнок выглядел уставшим.
— Болит что-нибудь сейчас?
— Нет. Очень спать хочу...
Напоила, уложила сонного сынишку на диван, легла рядом и накрыла обоих с головой покрывалом.
***
Марина стояла на кухне. Руки тряслись, в глазах двоилось, что-то внутри готово было взорваться…
«Не мог Саша там выжить. Только не в схватке с этой злой тварью крюкастой. Которая огромными кусками пожирала "бывших". Боже, какой же ужас! Что теперь делать?»
А слёз у неё уже, кажется, на сегодня не осталось?
Миша полулежал на диване в зале. Она дала ему ещё воды и вытерла лицо. Ребёнка уже не тошнило. Поговорила с ним… оказалось, что сын ничего не ел в её отсутствие. А завтракали они вместе, одним и тем же. Портиться там было нечему.
«То есть отравиться не мог».
Просто постепенно ему вдруг стало «темно и плохо». А потом он ничего не помнит. Но было не холодно.
Хм. В матери что-то шевельнулось при этих его словах, но она не смогла разобрать, что именно. Поэтому просто решила, что малыш переволновался и поймал паническую атаку. Или что-то такое, что случается у детей.
«Божечки, что же мне делать? — всхлипнула и подавилась воздухом. — Но если Сашу убила эта тварь, то он хотя бы не станет "бывшим" и не нападёт на нас».
— Есть хочешь? — заглянула она в комнату к сыну.
Мальчик кивнул и продолжил играть в «чибриков» — пластмассовые фигурки каких-то мультяшных вояк. Муж тоннами заказывал их из Китая.
Вздохнув, открыла кухонный шкафчик и достала банку тушёнки.
Тумхк — пробила открывашкой маленькую дырку в жестяной банке.
«Если мы остались вдвоём, то теперь мне придётся выходить за едой. Слава богу, что я не потеряла этот топор! — чуть не плача, рассуждала женщина. — Но только, как это мне поможет в драке с "бывшими"? Сегодня повезло выбраться живой, не то, что Саше…»
Левой рукой держала банку, а правая активно работала открывашкой. Сын уселся за стол и уже держал любимую вилку — старую, ещё советскую, со светлой пластмассовой ручкой.
При ребёнке она старалась держаться, не плакать, не всхлипывать. Быть нормальной. Получалось ли? Конечно же, нет.
Сегодня мама разрешила Мише есть только тушёнку. Не подъедать вместе с ней соления, чтобы сэкономить мясо, а кушать вволю. Но не больше одной банки. На двоих. Времена наступали тяжелые, и надо учиться экономить. Снова. И быть ещё экономнее. Даже усмехнулась над такой мыслью.
«Куда уже тяжелее, казалось бы? Но жизнь показывает, что есть куда».
К её удивлению, сын ел всё, от чего раньше воротил нос. И солёные огурцы, и помидоры, и даже куски маринованного чеснока. Лишь бы набить живот. Вот бы в мирное время такой аппетит и непритязательность в пище!
«Во всём надо искать положительную сторону?» — горько спросила сама у себя.
Марине в тушёнке попалась мягкая косточка, и она старательно разжевывала её. Миша сидел и с аппетитом уплетал еду, жадно запивая её водой.
«Было нас трое. Теперь стало двое. Еды нам хватит на какое-то время, пока здесь всё не утихнет. Но что дальше?»
Посмотрела в окно. На улице возле «того» дома бродили несколько «первых». Их чёрные раскачивающиеся фигуры вызывали у женщины отвращение и страх. Она видела тварей вблизи. Знала, как они смотрят на людей, как пахнут… Даже сумела, пусть и больше случайно, но всё же убить одного и покалечить второго.
«Хоть бы попались какие-то люди, которые помогли бы нам убраться из этого города. Ведь не вся же Россия такая? А мир?»
Потом женщина вспомнила про второго нового «бывшего» за сегодня. Того, что поджидал её в подъезде.
«Нам конец, если "бывшие" теперь понимают, что можно заходить в подъезд. Открывать двери. Если они научатся и двери открывать… — покачала головой. — Но двери-то мы запираем».
«Просто, как мне выйти в подъезд, если "новичок" всё время там? Да и там ли он? Саша же, кажется, как-то закрывал подъездную дверь? А я-то не закрыла».
Грустно посмотрела в пол.
Глаза снова наполнились слезами.
И тут Миша спросил:
— Мам, а где папа?
Два закадычных друга, Ферри и Роберт дружат с детства и даже работают в одном офисе. Но теперь их дружбе придётся пройти необычную проверку – кожа Роберта меняет цвет, а он сам начинает пробовать на вкус своих коллег. Смогут ли Роберт с Ферри остаться друзьями даже после зомби-апокалипсиса?
В темноте.
Как призрак.
В конце коридора.
Стоял ребёнок.
Закрыв дверь, Марина почувствовала — запас сил иссяк. Она больше не способна бороться за свою жизнь. И если «бывший» заберётся в квартиру, так и останется лежать. Всё.
Лежа-а-а-ать…
Женщина не находила сил даже плакать. Просто свернулась в клубочек на полу. Было темно, холодно и до противного сыро. Бессильно.
Чернота выползала из тёмных углов. Обволакивала. Чем-то теплым, похожим на горячую вату. Сначала кончики пальцев. Потом дальше и дальше.
Наступал покой. Мир.
Тёплая.
Искрящаяся.
Ватная.
Темнота.
Почти невесомость.
Марина слегка скривила губы. Представляла, что широко улыбается. Лежит на чёрной тёплой вате и просто улыбается. Как не делала давно.
Протянула руку. Обняла Мишу. Тёплого. Маленького. Родненького. Протянула другую и попыталась обнять Сашу. Но пальцы вляпались во что-то чёрное, густое и липкое.
Открыла глаза.
И поняла — её мужа больше нет.
Пальцы на руках и ногах стали колюче-тёплыми и одновременно чужими. Не слушались. Попыталась пошевелить ими, но так и не поняла, верны ли они ей.
— Ээээхххх, — с какой-то пьяной тревогой поднялась на одном локте. Повернула голову.
Мир как будто медленно-медленно кружился вокруг её оси.
Взгляд смог за что-то зацепиться.
Как нечто неестественно маленькое и хрупкое для этого мира.
У двери во вторую комнату.
В темноте.
Стоял Миша.
Слабый свет падал сзади, словно выталкивая его в мрачный коридор.
Маленькое чудо её жизни обволакивали тёмные тени. А в углах закручивалась в искрящиеся спирали отпрянувшая чернота.
— Миша. Малыш, — выдавила из себя мать, глядя на сына.
Кап.
Кап.
Тёплое на холодных губах. Липкое на пальцах правой руки.
Темно. Слишком мало света, чтобы рассмотреть.
Кап.
Кап.
— Сынок! — женщина перевернулась и оперлась на оба локтя.
Из носа закапало чаще. Кап-кап-кап.
Напрягла пресс и рывком подтянула ноги. Встала на колени.
Запрокинула голову, как смогла — пыталась остановить кровь.
Подождала несколько секунд.
Миша был виден на границе черноты.
Выпрямилась.
Мир стал дрожащим. И многомерным. Богатым чернотой, распадающейся на тени, полутени и иные цветовые образы. Взрывающейся искрящимися спиралями.
Почти не чувствуя пальцы, начала расстёгивать мокрую куртку.
Зжжуууккх — затрещала молния. Одежда, насквозь пропитанная уличной грязью, словно вторая кожа, снималась с трудом.
Шшшшп — куртка упала на пол. Тяжёлая. Без неё легче. Лучше.
«Чем я выше, тем меньше черноты», — вдруг не поняла, а почувствовала Марина.
Надо встать.
Коридорчик узкий — вытянула руки в стороны. Упёрлась в стены. Рывком попробовала подняться. На середине движения чуть не свалилась обратно. Замерла, удержалась. Вялый рывок. Стон. Смогла подняться на ноги.
Сделала шаг.
Искрящиеся спирали черноты вздрогнули по углам, скрутились туже и почти исчезли.
Лишаясь многомерности, мир становился беднее и проще. Углы теряли чёрную глубину. Невесомость уступала жестокой гравитации.
— Мишка, Мишустик!
Трясло, колотило, выбрасывало из собственного тела. Таков уж мир живых.
Марина продолжала снимать мокрую верхнюю одежду. И опираясь на стену, шаг за шагом приближалась к ребёнку.
Контроль тела — тлеющей болью, лёгкими спазмами и иглами нервов — возвращался.
— Миша! — мать аккуратно, с нежностью взяла ребёнка за плечи, будто боялась разбудить. Опустилась на колени, шумно ударив ими о пол. Скрипнули старые неровные половицы, окрашенные той самой краской, цвет которой знаком, наверное, каждому.
Сын не шевелился. Маленькие глазки смотрели куда-то сквозь неё. Личико казалось по-комичному… злым. Не по-настоящему, но злым.
Злым?
— Вернулась. Я вернулась, — произнесла слабым голосом, полным любви и отчаяния.
«Вот только есть ли для него место там, за дверью? — спросила она себя, взглянув на Мишу. — Ни для него, ни для меня нет. И точно не без Саши!»
— Мишка! Мой Мишенька!
В глубине детских остекленевших глаз, на самом дне, произошло какое-то движение. Маленькие глазки стали выглядеть просто уставшими. Что-то чужое пропало из них. Ребёнок заморгал. Удивлённо посмотрел на мать, спрашивая взглядом: ты уже вернулась?
Потом его вырвало.
Скрутило. Мальчик упал на четвереньки и начал отплёвываться какой-то желтоватой пеной.
— Ах, — жалобно выдохнул он сквозь слёзы.
«Желудочный сок? — запаниковала Марина. — Голодный? Отравился? Что за чертовщина!»
— Мальчик мой! Как ты себя чувствуешь? Что случилось? — мать старалась поддерживать сына, чтобы он не упал в собственную рвоту. — Ты что-то съел?
— Мне плохо.
Миша шумно выдохнул. Ещё несколько спазмов скрутили маленькое тело. Потом всё как будто закончилось.
Марину тоже затошнило, но она справилась с этим.
Сердце сжалось от жалости. Подтянула ребёнка к себе. Из последних сил подняла «на ручки». Мальчик прижался головой к маме.
— Ох.
Он плакал. Так, как плачут дети, когда уже нет сил плакать.
— Где болит? Скажи маме! Где тебе плохо, котёнок?
— Не знаю. — Миша совсем не понимал, что происходит. Не мог объяснить, где ему нехорошо. — Всё плохо.
Скрипнула дверь.
Нет, не скрипнула, а…
Звук как в фильмах про глубоководную бездну. Когда нечто со дна морского проникло на борт подводного корабля и давит на дверь. За которой от него спрятался экипаж. Вот и сейчас, что-то как будто нажимало на стальной лист двери. И тот, чуть-чуть прогибаясь, издавал звук — пумм.
Марина медленно повернулась в сторону шума и прошептала:
— А заперла ли я замок?
Начала пятиться. Три бесшумных шага назад. Почувствовала спиной дверной косяк. Немного влево. Вошла в дальнюю комнату, не отводя глаз от источника шума.
Осмотрелась. Нахмурила брови. Поняла: во время её приключений сынишка прятался под диваном.
Матерчатый хозяйский диван, тёмно-красного цвета. Пережил не одно поколение ещё советских квартиросъёмщиков. И совершенно закономерно, что дальняя от стены сторона его провисала. В разложенном виде она доставала почти до пола. Чтобы её выровнять, Саша когда-то подложил туда стопку книг посередине. И между спинкой и полом появилась маленькая ниша, где как раз мог поместиться ребёнок. Миша часто туда залезал, когда они играли в прятки.
Теперь он укрылся под диваном уже не играя. А по-настоящему. Когда остался совсем один. Набросил сверху покрывало, чтобы свисало до пола, как занавеска, и спрятался за ней.
Мать замерла от увиденного. Представила, как сын лежал там совершенно один. Чувство вины начинало давить внутри. Сжала губы так, что, несмотря на всю свою бледность, они побелели. На глазах снова навернулись слезы жалости к Мише. Прижала к себе крепче.
Проморгалась. Времени на сопли не было.
Руки затряслись от напряжения. Всё-таки сын был уже слишком тяжелый. Видя, что он немного успокоился, Марина со вздохом облегчения поставила его на пол. И кивком указав, что делать, помогла забраться в укрытие. Прислонила палец к губам. Погладила по голове, поправляя волосы. Шепнула дребезжащим голосом:
— Полежи тут. Я сейчас, — а самой страшно даже поворачиваться в ту сторону.
Видимо, это прозвучало очень неубедительно и неуверенно, потому что сын сначала послушно кивнул, а потом попросил.
— Может, не уходи? — как будто жалел её, измученную, грязную, испуганную.
— Я только до двери. Выходить не буду. Хорошо?
— Мне плохо.
— Я знаю, мой маленький. Знаю, — с нежностью ответила Марина, — я сейчас. Подыши спокойно, как я учила. Считай вдох и выдох.
— Я не хочу. Я хочу с тобой. Сидеть с тобой.
Она покачала головой, улыбнулась и накрыла диван так, чтобы ребёнок оказался полностью завешен покрывалом.
— Считай про себя, Мишунь. Я тебя люблю и очень быстро вернусь. Ничего не бойся.
Посмотрела назад. Медленно вдохнула и выдохнула.
И опираясь на стену, вышла в коридор.
В темноту.
К двери.
Пуммммм!
В нашем районе практически не осталось бездомных.
Многие видели в этом грамотную работу местного правительства, но, конечно, все было не так. Кто хоть раз общался с чиновниками любых мастей и рангов знает, что ожидать от них хоть каких-нибудь толковых действий - все равно, что надеяться на дождь в Сахаре, высадив там вишнёвый сад. Их убирал мой папа. Ну точнее не лично он, он лишь привозил в старый дедушкин дом, где оставлял в подвале. Остальное довершала мама.
Однажды она просто легла спать и не проснулась.
Но горевали мы недолго, после похорон она просто заявилась к нам домой и начала готовить ужин.
Отец в тот миг и поседел. Да и я, чего уж таить, кошмары стал по ночам видеть.
Но нет, это была все та же наша мама. Она ничего не помнила, после того как уснула, но нам было не до этого, мы просто были рады ее возвращению.
Следующим утром в новостях показали сюжет о зверском убийстве сторожа на кладбище: все внутренние органы были съедены, тело было растерзано. То самое городское кладбище, где мы совсем недавно похоронили нашу маму.
Отец тогда решил подождать с заявлениями о возвращении своей умершей жены, да и правильно, наверное, а то бы маму от нас забрали. Через пару недель убийство повторилось, на этот раз жертвой стал почтальон, разносивший газеты. Мы узнали об этом первыми, так как отец проснулся рано утром от хруста пожираемых костей - мама ела. Тут бы нам ее и сдать, да? Или повторно отправить на тот свет...Но ведь это была наша мама... Большую часть времени она была все той же милой женщиной, которую мы знали всю жизнь, но через определенные промежутки времени, ей необходима была «особая диета». Это так назвал ее папа.
Мы приспособились. Стали жить более скрытно, переехали в старый дедушкин дом. Мама никогда не выходила наружу, но она заботилась о нас: готовила еду, стирала, убирала, утешала в сложные жизненные периоды, давала советы...А мы заботились о ней. Ведь семья всегда должна быть на первом месте, так учил меня папа.
Отец вычислил периоды обострения ее «особой диеты» и периодически привозил в дом разных неблагоприятных личностей, люмпенов, изгоев общества, исчезновение которых никто особо бы не заметил. Так продолжалось довольно долго. Я повзрослел, уехал учиться в другой город. Отец оставался с мамой.
Друзья пытались знакомить его с другими женщинами, но отцу это было неинтересно - его жена, любовь всей его жизни была с ним рядом.
Учеба отнимала у меня все время, я практически не появлялся дома, затем завёл свои отношения, жену, детей. Мы стали видеться с родителями все реже и реже.
А затем раздался звонок. Я приехал с работы, хотел пойти с детьми в кино, но этот звонок поменял все.
Звонила мама.
Я примчался в старый дом деда быстро, как мог, гнал машину под 200. Мама встретила меня в прихожей. За все это время она ничуть не постарела. Она выглядела очень грустной и виноватой. Отец умер. Она рассказала мне, что он в очередной раз собрался в рейд, чтобы поддержать “мамину диету”, но в этот раз что-то пошло не так и бездомный, которого он взял, якобы на сезонную работу, пырнул его ножом и отобрал все деньги, после чего скрылся.
Отец смог добраться до дома, где погиб у матери на руках. Мама не хотела рассказывать, что произошло дальше, но я, спустившись в подвал, увидел все сам - накрытое растерзанное тело отца лежало в дальнем углу подвала. Я не винил маму, она не могла ничего с собой поделать, а папа любил ее больше жизни. Я думаю, он был бы доволен, что помог маме.
Я вернулся домой и поговорил с женой. Я не рассказал ей всей правды. Лишь то, что мама осталась одна и ей нужна помощь. Та помощь, которую оказывал ей папа.
Ведь в конце концов семья - это самое важное в жизни, ведь так?
Неизвестный вирус вырывается на свободу в одном из торговых центров Испании. Молниеносно распространяясь, он превращает людей в кровожадных зомби. Главный герой Хави и небольшая группа выживших пытаются выбраться из этого ада.
Зомби, вирус и безответная любовь ‒ всё это и не только в короткометражном фильме Рафы Мартинеса (Rafa Martínez) "Зомби и сигареты".
Одна вакансия, два кандидата. Сможете выбрать лучшего? И так пять раз.
Однорукий «первый» вывалился из-за машины и захромал к Марине.
Сзади.
Ещё далеко.
К ним уже неслась свора разномастной нежити. «Первые». «Вторые». Даже «третьи».
А тут ещё этот.
«Калека».
Так как ступню левой ноги «бывший» уже где-то потерял, он протыкал грязь голой костью и цокал ей об асфальт. Ручища, которой он тянулся к жертве, не досчитывалась нескольких пальцев, вместо них только чернели дырки. Медленный, покромсанный «нежизнью», он собирался урвать свой кусок из тела человека.
«О божечки, о боже, о боже…» — только и повторяла про себя испуганная женщина.
Она почувствовала, что попала в западню. «Первый» вынудил её отступать назад, навстречу целой своре «немертвецов».
«Куда бежать?» — возникла и пропала мысль, потому что, сделав несколько шагов назад, Марина поскользнулась.
Пытаясь поймать равновесие, она взмахнула руками и, наступив на какой-то мусор, с шумом свалилась на спину. Тут же сверху на неё прыгнул «бывший» и в полёте ударил своей лапищей по голове.
Марина остановила «первого», выставив для защиты руки вперёд. Он повис на них, клацая гнилыми зубами у её лица.
Лёгкий.
От омерзения женщина с криком выгнулась как кошка. С неестественной силой, руками и ногами оттолкнула «бывшего», перекинув через себя. Послышался звук удара о машину. Человек бы от такого, в лучшем случае, потерял сознание, но тварь только несколько раз тряхнула головой и начала подниматься.
Правда, Марина встала первой.
Поскользнулась.
Упала.
Снова вскочила.
И опять поскользнувшись, в падении обрушила холодный металл топора на затылок мертвеца.
Череп хрустнул.
Убила почти случайно.
Почувствовала, как приятное тепло разливается внутри при виде поверженного врага. Эта неизвестная энергия плавила страх и освобождала покорённое ему тело. Если бы у Марины была минутка для самоанализа, она бы поняла, что просто получает удовольствие от убийства тех, кто разрушил её жизнь. И, возможно, это справедливая награда. Хотя на справедливость в этом мире уже никто не рассчитывал.
Поверженный «первый» зашевелился.
Глаза женщины расширились от удивления.
Но времени на размышления не осталось. Стая разномастных «бывших» стремительно приближалась к ней. Не пытаясь добить однорукого «первого», Марина бросилась со всех ног к своему дому. В очередной раз за последние несколько минут.
Спотыкаясь и почти упав снова, пересекла проезжую часть и ворвалась во дворы.
«Теперь только дом обогнуть, и будет мой подъезд!»
Стараясь не сбрасывать скорость на поворотах, не заметила, как что-то попало ей под ноги. Это перебегала дорогу «бывшая» кошка. Хотя возможно, мёртвое животное пыталось даже напасть. Но выбрало неудачный момент. Кошачий череп хрустнул под подошвами зимних ботинок, а глаза выдавились наружу. Не успев даже захрипеть, зверёк испустил свой теперь уже точно последний дух.
Из-за блохастого монстра женщина снова растянулась на грязном асфальте. Издав жалостливый стон, едва нашла в себе силы подняться. Встав, шатаясь побежала к видневшейся уже двери в подъезд. Она не заметила, но и у этого «бывшего» животного тоже были странные зубы, словно сделанные из обломков чёрного камня.
Вбежала в свой двор. Из разбитого окна соседнего дома, прямо напротив её подъезда, высунулась морда «бывшего». У него не хватало части черепа, носа и верхней губы, можно было даже разглядеть его почерневшие зубы.
«Ох, мамочки, гадость какая!» — пропищала она, замешкавшись на секунду, и с удвоенной силой заработала ногами. Но «первый» не сдвинулся с места, а лишь наблюдал. Возможно, именно эта его странность спасла ей жизнь.
Подбежав к подъезду, Марина ловко перепрыгнула через лежавшую у входа покрышку, рванула на себя дверь и внеслась в здание.
«Иначеживой», что выглядывал из окна дома напротив, медленно растворился в темноте квартиры.
С рекордной скоростью преодолела три этажа ступеней. Подбежав к своей двери, быстро вставила ключ в скважину. Два раза провернула и потянула на себя. Почувствовала сырой запах дома и юркнула внутрь.
Но закрывая дверь, она успела заметить, что на площадке между третьим и четвёртым этажами сидел ещё один «бывший»!
Весь голый, с увеличенной головой и неестественно длинными конечностями от локтей и колен. У существа была болотного цвета кожа и большие жёлтые глаза, которые глядели на женщину с… любопытством. Так ей показалось за те доли секунд, что она успела его рассмотреть. Монстр выглядел страшным, но не опасным. Не пытался напасть, а просто смотрел вытянув голову. С грохотом закрыв дверь и провернув щеколду замка, Марина приникла к глазку и сразу же отпрянула. Существо за секунду преодолело лестничный пролёт и уже стояло перед дверью!
Снова медленно приблизилась к глазку. «Бывший» уже уходил вниз по лестнице, но неожиданно застыл на месте. Слегка повернул голову назад в её сторону, как будто прислушиваясь.
«Уходит».
Обессиленная Марина опустилась на пол.
А где же Миша?