Зима в полях рисуется размытой акварелью и тушью. Небо только начинает светлеть, ты проезжаешь мимо утренних деревень в бесконечность, бегущую к горизонту. На рассвете краски ложатся лёгкими нежными мазками, растекаясь по мокрой бумаге неба. Быстро растворяются, сменяясь лёгкой чёрно-белой графикой еле заметных к горизонту околков. Ветер, незаметный в городе, разбитый домами, в полях набрает силу. Несёт косыми лентами хлопья снега, облепляя ветки и стирая горизонты. Заметаются следы, по полю тянет позёмкой, наметая перемёты в еле заметных низинах.
Снег в чапыге весь в путанице заячьих пробежек, по дороге струится цепочка следов лисы. Метель стирает чёткость, через пять минут остаются только намёки. Через дорогу, выныривая из мелкой поросли берёз, бежит крупная пушистая лиса, скрываясь в кустах. Невдалеке находим свежий след косули. Сумерки ещё не наступили, подкрадываясь незаметно, скрадывая яркость дня. К закату вылетают тетерева, садятся на макушки берёз, раскачиваясь на ветру как тёмные шарики. Чёрная стая срывается с поля, тянет к околку, скрываясь за ним.
Пора возвращаться. Согреть машину и налить горячего чая с мёдом, отрывая куски такой вкусной после пробежки по зимним полям лепёшки. И ехать домой, через загораживающую мир пургу, бережно неся в душе графику зимних следов и карандашные наброски убегающих к небу берёзовых околков.