На детской площадке царило обычное для субботнего утра оживление. Инна ловила солнце и мысли, пока её семилетний сын, Артём, увлечённо лепил куличик с двойным фундаментом.

Вдруг её взгляд зацепился за мальчика на турнике. Тот ловко подтягивался, будто в его мышцах были скрыты стальные пружины.

— Смотри, Тёма, — не удержалась Инна, — как тот мальчик занимается! Ловко у него получается!

Артём, не отрываясь от своего архитектурного проекта, поднял на мать взгляд, чистый и бездонный колодец.

— Мам, а ты не сравнивай меня, — произнёс он с лёгким укором. — Я же тебя с другими мамами не сравниваю. Вон смотри, у той тёти волосы длиннее, а вон та печенье испекла, а не купила.

В этот момент время для Инны резко рванулось вспять. Перед ней словно возникло её собственное детство. Она, третьеклассница, и её мама, которая с завидным постоянством приводила в пример подругу-отличницу Лену.

И вот тот самый день, когда юная Инна, доведённая до точки кипения, посмотрела на мать и сказала с неподражаемой интонацией: «Ну, извини, что твоя дочь Я, а не она».

Стыд на лице матери был таким ярким, что, казалось, мог бы осветить всю их хрущёвку. Урок тогда был усвоен. Вроде бы.

Годы прошли. Теперь её взрослый сын, двадцатипятилетний Алексей, выслушивал её претензии по поводу разбросанных носков и нежелания мыть посуду сразу. В ответ он, с невозмутимостью дипломата, вёл классическую партию: «А у Колиных родителей сын уже два раза в вытрезвителе был. А у тёти Светы дочь с чужим мужем сбежала».

И тут в Инне проснулась не только мать, но и дочь той самой женщины, когда-то получившей свой урок. Она парировала с убийственной вежливостью: «А есть матери, Леша, которые запивают тяжёлое детство с сомнительными личностями, бросают детей и меняют мужей как перчатки. Хочешь, чтобы я взяла с них пример?»

Наступила могильная тишина. Алексей, побледнев, прошептал: «Мать… Только этого мне не хватало».

— Вот и мне, сынок, только этого не хватало! — парировала Мария, заканчивая разговор с эффектом закройщика, отрезающего лишнюю ткань.

Тему закрыли. Навсегда.

И сидя теперь на площадке с младшим сыном, Инна наконец сформулировала для себя главное правило. Его можно было бы назвать «Синдромом сына маминой подруги». Этой вечной, как мир, сказки о загадочном идеале, который всегда делает всё лучше. Она сама когда-то стала жертвой этого синдрома, а потом, сама того не желая, попыталась сделать его семейной реликвией.

Лишь однажды, уже с Артёмом, она снова сорвалась, указав на его одноклассника-книголюба. И снова получила ответ, достойный быть отлитым в бронзе. Её сын, сверкнув чёрными, черничными глазами, изрёк с философским спокойствием: «Я не он. И никогда им не буду. Смирись».

Она смотрела на него и понимала, её дети были не теми, кого надо переделывать. Они были теми, у кого надо было учиться. Учиться прямой, как луч, ясности, которая не признаёт кривых зеркал сравнений.

Ведь единственное, что по-настоящему стоит сравнивать, это тот ли ты сам по себе человек, которым обещал быть в семь лет, глядя на маму с вызовом и безграничной любовью.

А всё остальное оказалось просто чужими снами, которые мешали разглядеть её настоящее. Упрямое, своё и самое дорогое.

© Ольга Sеребр_ова

Материал был ранее опубликован на https://dzen.ru/a/aQTLGNBl0HX0xoXY

Из канала Мем в глаз попал

Также в МАХ