54 серия
Нож для колки льда задрожал, словно ожил, в руке Гавриила Глебовича.
Оля, не боясь оружия, бросилась к отцу.
– Папочка! – Она прижалась к зарождающемуся брюху Гавриила Глебовича.
А вот старшая, Оксана, не спешила кидаться в объятия. У нее вдруг задрожали губы – в какой-то момент в полный унисон с ножом в руках, который тоже водило из стороны в сторону. Оксана словно пыталась что– то в себе сдержать, что-то, рвущееся наружу. Но это что-то сочилось слезами из глаз, вибрировало дрожью тела. Кончилось тем, что Оксана заревела. Хотя и была старшей, не малявкой.
– Вы скучали, девочки? – сбивающимся голосом спросил Гавриил Глебович.
При этих словах к слезам Оксаны добавился истеричный смех.
– Ой, не могу! Скучали ли мы?! – задыхалась она смехом. – Глупее ничего не можешь спросить?
– Ну, извини… те, – забормотал растерянный Гавриил Глебович.
– Мы скучали! – запищала Оля.
– Где вы были? Почему вы беременные? Что это значит?
– Может, хватит? – раздался жесткий голос Семена Аркадьевича.
– Но это же мои… мои дочери!
– И что с того? – каркнул Семен Аркадьевич.
– Как вы не понимаете?!
– Да я все понимаю! Все! Прекрасно! Понимаю! Развели тут Санту-Барбару. Гавриил Глебович, дельный совет – давайте завершим дело одним ударом. Хотя, конечно, двумя. И не будем разводить тут мерихлюндию.
– Это же дочери мои!
– Послушайте, вы, жалобный недотепа! – жестко грохнул литаврами голоса Семен Аркадьевич. – То, что это – ваши дочери – часть вашего испытания. Вас предупреждали, что вы должны претерпеть настоящую боль. Теперь вы можете представить, какую.
– Я же искал их!
– Да ну? – саркастически хмыкнул Семен Аркадьевич.
– Ну, хотел начать их искать! Они же мои родные!
– Сюси-пуси! – загрохотал Семен Аркадьевич. – Обосраться и не жить.
– Почему вы так разговариваете?
– Да потому что вы – слабак! Перед вами – двери открыты! Осталось только войти! Вы станете небожителем. Да, надо не бояться причинить себе боль!
– Но как же я могу?
– Как? Раз и все!
– Но если я… если Бог есть… Как тогда быть?
– Пусть он придет в ярость! Этого мы и добиваемся!
Повисло совершенно жуткое для Гавриила Глебовича молчание. Нарушила его неожиданно Оксана:
– Папаша! Не тупи уже! Убей нас! Ну?
***
Папочка никак не изменился. На нем был хороший костюм – который, кстати, был ему мал. В облике появилась какая-то ухоженность. Но, по сути, отец не изменился никак. Он как был слизняком, так им и остался. Что мама им вертела, что сейчас не может проявить себя, как мужик.
Вечно он находит себе проблемы – этот папочка. На пустом месте! Уговаривают же его: «Убей!» Уже давно убил бы. И всем бы легче стало! И Оксана пойдет к своему любимому толстому мальчику. И эти мужики получат то, что им надо, примут папочку к себе. И все проблемы при этом решатся разом!
Но папочка ебет мозги и делает всем только хуже.
– Папаша! Не тупи! Убей же нас! Ну?
***
И снова повисла тишина. Смолкла даже попса, бухтевшая на далеком фоне происходивших событий.
Тихо звякнул нож для колки льда, упав на пол.
– Ну, вот и все, – сказал Семен Аркадьевич. – Мое терпение на пределе.
– Вы животное! – простонал Гавриил Глебович.
– А вы – слабак! – грохнул его наставник. – Какого хера вы полезли туда, где не тянете. Вы же лох! Выметайтесь отсюда нахуй! Выход найдете сами.
– Но…
– Что, блядь, «но»?
– Как вы можете предлагать такую чудовищную вещь?
– Так. Пошел вон! – Семен Аркадьевич стал выкидывать Гавриила Глебовича прочь из зала с круглыми стенами. – Ты же просто среднестатистический лох. Дуракус обыкновенникус вульгарис! Действительно, зачем мы с тобой возимся?
– Я уйду! – воскликнул Гавриил Глебович. – Можете меня не признавать. Но я богат!
Первым засмеялся Березовский. Борис Абрамович дрожал кадыком, на который была кое-как натянута морщинистая, в седой поросли, шкура. Он закрыл лицо рукой и давился смехом, трясся. Глумливо захохотал Ходорковский. От души развеселились Авен с Потаниным. Кто-то из олигархов от смеха тряс пузом, кто-то хлопал пухлыми ладошками себя по коленкам.
– Сам понимаешь, что сморозил? – сказал Семен Аркадьевич. – Да мы сделаем так, что через полчаса, максимум – через час у тебя твоих миллионов не станет.
– Но я еще заработаю!
– Для нас, – прищурился Семен Аркадьевич. – Ты станешь нашим рабом. Ты будешь добывать деньги для нас. Сам ты ими пользоваться не можешь. Ты слишком глуп и нежен. Все, давай, уебывай, лошара! Через неделю принесешь мне миллион баксов. Пшел-пшел! У тебя был шанс стать достойным человеком.
Гавриил Глебович взбесился. Он вернулся к тому месту, где уронил нож для колки льда, схватил его.
«И что теперь! – думал он. – Девчонок ведь резать я не буду. Нет! Ни в коем случае! Значит, тогда сначала – Березовского зарежу, потом – вон того банкира – очень уж противный».
С другой стороны, Гавриил Глебович понимал, что все это – полный бред. Никого он не заколет. Во-первых, не умеет. А во-вторых, он слишком хил и неспортивен. Не герой. В-третьих, его скрутят, изобьют.
Слова Семена Аркадьевича больно ранили олигарха-новичка. Надо было, действительно, что-то сделать.
Начали бить старинные часы.
– Полночь! – воздел палец Семен Аркадьевич. – Пора приносить жертву. Гавриил Глебович, ты готов? Или так и будем ебать му-му?
– Готов, – выдохнул Гавриил Глебович.
– Вот и правильно. Одним ударом. Лучше бить вот сюда, в шею. Забрызгает, конечно. Но что делать?
С ножом в руках Гавриил Глебович шагнул к дочкам.
***
«Наконец-то! – подумала Оксана. – Папаша перестал тупить! Сейчас он, наконец, меня/нас убьет. И закончится вся эта бессмысленная хуйня. Начнется вечный кайф в объятиях толстого мальчика. Кажется, это уже неминуемо! Быстрей бы!»
Но длилась эта эйфория недолго. Оксана посмотрела папочке в глаза и поняла: нет, не убьет. Ни за что на свете. Потому что лох и слабак. Действительно, залупнулся не по чину. Только злость и усталость чувствовала Оксана. Смерть, которая манила ее, как морковка осла, издевалась над ней.
«Милый толстый мальчик! – мысленно взмолилась Оксана. – Сделай так, чтобы мы быстрее встретились. Я больше не могу терпеть эти бессмысленные издевательства угрюмого мира. Забери меня. Сделай, что хочешь! Заставь моего придурошного папку ударить меня ножом в шею! Или в сердце! Хоть куда!»
– Давай! – крикнула Оксана. – Убей меня!
«Приди ко мне, толстый мальчик! Любовь моя!»
Дрожащее острие ножа для колки льда приближалось к шее Оксаны.
– И меня! – пискнула Оксана.
«Куда ты лезешь, малявка? – зло подумала Оксана. – Впрочем, смерти, наверное, хватит на всех. Толстый мальчик, я тебя жду!»
***
Совсем на другой стороне пространственно-временного тыквоида Саня Жирный сидел в мокрых кустах на улице Пруд-Ключики и думал.
«Поебался ли я? – вот что мучило Жирного. – Вдруг мне все это привиделось? Ну, как раньше бывало, когда я дрочил и меня куда-то уносило, в каких-то мужиков, которые ебутся».
Поскольку никакой телки поблизости не было, а где-то в окрестностях рыскала старуха с собакой, можно было сделать вывод, что Саня все-таки не поебался, посмотрим правде в глаза. Он, получается, просто дрочил. Ну, да, мощно. Но все-таки дрочил. Хотя по ощущениям – полноценно поебался.
Ну, ладно. Окей. Пусть просто дрочил. Но опять же по ощущениям – словно бы ума из пизды набрался Саня. Он теперь был гораздо умнее. Точнее, стал. Он вдруг многое понял о телках. О том, как и почему они дают. А где взять эту информацию, если не поебаться? Человеческая психика так устроена, что не задерживаются в мозгу простые, вроде, вещи. Не понимаются. А вот если на своей шкуре почувствуешь, то другое дело – воспринимаешь эту мудрость где-то в основе, даже под разумом. И все, пиздец – ты другой человек!
Вот и Саня сейчас стал таким другим человеком. И теперь он был готов на все, чтобы только поебаться во второй раз. Но, с другой стороны, он же может снова подрочить. Все в его руках, если разобраться. Его соскучившиеся руки сейчас перенесут Саню из кустов в сладкие пространства дроч-континуума, наполненного манящими образами и дающими телками.
Сладкий огонек разгорался все сильнее, превращался в пламя.
Вот бы встретиться с той телкой, с которой Саня типа как поебался!
Поехали!
Бывший узник титановых трусов, как бодрый скакун, резво воспрял, демонстрируя готовность к бою. Несколько уверенных движений ладонью, и скакун превратился в звездолет, который нес Саню через вселенную – к пизде Вселенной.
– Я выебу тебя, Вселенная! – гоготал Саня, и созвездия на сверхскорости проносились мимо него, сливаясь в белые нити.
Пизда Вселенной, видимо, становилась все ближе. Саня чувствовал его, как обученный пес запах тротила. Саня летел уверенно. Вселенная превратилась в туннель. И Саня летел по нему, заходясь от хохота.
Его вынесло в большую круглую комнату. Там стоял круглый стол, за которым сидели семь мужиков. Восьмой мужик стоял с длинным кривым ножом и явно хотел зарезать какую-то телку, которую держал безмолвный охранник. А рядом была молодая девчонка, которую тоже держал охранник.
И вдруг Саня узнал телку, которую хотел зарезать мужик с ножом. Это же была та самая, которая дала Жирному. Она увидела Саню, и глаза ее загорелись.
– Толстый мальчик! Любовь моя! – сказала телка.
Мужик с ножом обернулся и застыл.
Блин! Он был похож на биологического батю Сани – на того олигарха, который так Жирного и не признал. Только олигарх был огромен, а этот дрищ какой-то. Но лицо одно.
Саня был зол на Гавриила Глебович. На этого мужика – тоже. Саня перехватил руками свой хуй, выросший до размера оглобли, и звезданул им мужика с ножом по лбу.
Мужик вскрикнул и упал. Потом зачем-то стал креститься.
Саню заметили все. Дядьки за столом тоже повались на пол. Даже самые пузатые. Растеклись по полу. Явно приссали.
«Да они же мне поклоняются! – понял Жирный. – Во прикол! Надо им что-нибудь приказать!»
– Слушайте меня, долбоебы! – важно произнес Саня, размахивая елдой. – Немедленно отпустите девчонок!
– С-слушаемся! – произнес седой носатый дядька, осмелившийся поднять на Жирного взгляд.
– И смотрите мне! – грозно сказал Саня. – Я – ебатель Вселенной!
Совершенно нечаянно, он, держа свою дубину, резко дернул ладонями. По стволу орудия прокатилась сладкая электрическая судорога, активировала фонтан. Жирный вдруг кончил. Семя выстрелило и заляпало рожу самого молодого, хотя и седого мужика в очках, растеклась по линзам.
И тут Саня стал исчезать. Таять. Сейчас его словно засасывала черная дыра. Сопротивляться ей не было сил. За какой-то единый миг Саня пролетел через всю Вселенную и снова оказался на улице Пруд-Ключики. В мокрых кустах.
***
Одна из причин того, почему Гавриил Глебович не выбрал своим наследником толстого мальчика, было то, что он напомнил олигарху того самого странного призрачного гостя, который явился ему сентябрьскую полночь 1993 года. Конечно, вряд ли толстый мальчик в студии был тем же сверхъестественным существом, которое огрело Гавриила Глебовича хуем по лбу. Но на решение это странное сходство все-таки повлияло.
А тогда, в сентябрьскую полночь, Гавриил Глебович стоял на коленях и крестился, хотя был и некрещеным.
Олигархи же распластались по полу. Ходорковский, которому сверхъестественное существо кончило на очки, снял их с себя и рассматривал со сложным чувством.
– Забирайте своих девчонок, – сказал Семен Аркадьевич.
***
Подляна пришла, откуда не ждали.
Толстый мальчик обломал Оксану. Он натворил какой-то фигни. Зачем-то стукнул папашу хуем по лбу. И исчез! Исчез!
Это было подло и неправильно. Он-то ушел в свой рай, а Оксане – мучайся здесь, жди, когда он придет снова.
– Пошли, девочки! – невероятно фальшиво сказал Гавриил Глебович. – Я рад, что нашел вас. Теперь мы будем счастливы!
«Да чтоб ты лопнул!» – подумала Оксана.
Впрочем, это пожелание сбыться не могло.
To be continued...