Погреб Исакова (часть 2 из 2)⁠⁠

Погреб Исакова (часть 1 из 2)

Допив чай, Владимир закурил и пошёл прогуляться. Он вышел на общую дорогу, которую от другой, проходящей через весь дачный посёлок, отделял жидкий лес. Исаков пересёк его и, собираясь выходить, вдруг спрятался за стволом осины: у обочины стоял милицейский УАЗ, из-под открытого капота валил дым.

– Закипел, голубчик, – прошептал Исаков, выглядывая из-за дерева.

Перед капотом, отмахиваясь от дыма, стоял растерянный молодой лейтенант.

– Как же тебя сюда занесло…

Сердце Исакова забилось часто, тело будто наэлектризовалось – знакомое ощущение. Он сразу понял, чего хочет погреб; в голове возник план действий.

– Товарищ милиционер, товарищ милиционер! – закричал Исаков, выбегая из леса, – Слава богу.

– Что случилось? Вы кто?

– Там… там, в доме…

– Да что?

– Девушку затащили, издеваются, насилуют… – тараторил он, – Я мимо… увидел…

Лейтенант перевёл взгляд с Исакова на дымящийся капот и обратно, метнулся в салон, вытащил ключи из зажигания и, закрывая машину, спросил:

– Здесь рядом? Сколько их?

– Да метров двести всего, двое вроде…

– Бегом!

– Ага, – кивнул Исаков и побежал к дому, указывая путь.

«Нож или труба? – вертелось в голове у Владимира – У него табельное в кобуре, ножом рискованно. А труба длинная и тяжёлая, череп сразу проломит, и дёрнуться не успеет».

– За этим забором дом.

– Хорошо. Я иду первым, ты за мной. Подбери какую-нибудь дубину – на всякий случай.

– Есть!

Лейтенант открыл дверь и с пистолетом наизготовку вошёл в дом. Следом за ним, с тяжёлой ржавой трубой на плече, крался Исаков. Он с трудом сдерживался, чтобы не рассмеяться.

– Есть тут кто?

Тишина.

– Спрятались, идём дальше, – шепнул Владимир.

Пройдя ещё немного, лейтенант остановился и указал на дальнюю комнату, себе же взял ближайшую. Исакову это и было нужно – пространство, чтобы как следует размахнуться. Он вошёл в комнату, выбрал удобное место за дверью, и позвал:

– Она здесь! Сюда!

Как только молодой милиционер влетел в комнату, Исаков точным ударом в голову сбил его с ног. Пистолет выпал из рук и с грохотом упал на пол. Лейтенант потянулся за оружием, но тут же получил ещё один удар, за ним следующий. Исаков не успокоился, пока голова поверженного не превратилась в кровавую кашу.

С блаженной улыбкой он бережно прислонил трубу к стене, достал платок и вытер лицо. Затем он обыскал труп, вынул ключи от УАЗа из кармана брюк, поднял пистолет и направился к машине. Остывший автомобиль сразу завёлся, и Исаков без проблем загнал его в сарай на участке. Не зная наверняка, смогут ли отследить местоположение машины, Владимир снял аккумуляторную батарею, разбил электронику, перерезал все провода. Очень хотел сжечь автомобиль, но всё же сдержался. Следы от шин на земле он сравнял граблями.

Вернувшись в дом, он первым делом выпил, отметив успех своего дела. Труп милиционера он сбросил в погреб. Исаков почувствовал, что божество довольно подношением, и был очень горд тем, что наконец-то смог хоть как-то отплатить за все его дары. А ещё он заимел пистолет Макарова и к нему полный магазин на двенадцать патронов!

В полдень следующего дня Исаков проснулся оттого, что погреб призывал его. Исаков вскочил с постели и, повинуясь наитию, подошёл к окну. Оно выходило на лес, в котором скрылась недавняя гостья, и сейчас по нему бродили люди. Владимир быстро оделся, прихватил плетёную корзинку, закинул в неё нож, и быстрым шагом пошёл через поле.

Молодые супруги с дочерью собирали поздние грибы. Погреб не интересовался родителями, он требовал именно ребёнка, но хотел заполучить его без лишнего шума: они не должны ничего услышать или увидеть, не должны пострадать. Исакову предстояло выкрасть девочку и принести её живой.

Владимир бродил по лесу, прислушиваясь, и вскоре нашёл их. Они шли на него одной линией, метрах в десяти друг от друга – супруги по краям, девочка посередине. Ему пришлось обогнуть их и зайти сзади. Когда они шумели, разговаривая и смеясь, Исаков стремительно приближался, когда молчали, – шагал медленно и осторожно.

Он приметил, что расстояние между ними увеличивалось. Супруги теперь шли всё больше молча, смотрели себе под ноги и как будто даже позабыли друг про друга и про дочку. Она остановилась перед завалом из толстых гнилых брёвен, присыпанных листьями, ветками, жухлыми кустарниками и травами. Девочка думала, как лучше преодолеть это препятствие: перелезть или обойти.

Исаков выскочил из-за дерева, схватил девочку, зажал рот, и увлёк её на землю, под брёвна. Пролез с ней в самый узкий уголок – туда, где их бы не нашли – и, крепко сжимая дрожащее тельце, замер.

Вскоре родители заметили пропажу и стали звать дочь. Голоса звучали то дальше, то ближе, и муж с женой прошли мимо завала, на какое-то время остановившись. Они осмотрели брёвна, постояли в тишине, прислушиваясь, покричали, и пошли дальше.

Владимир слышал, как билось сердце ребёнка, и боялся, как бы она не померла раньше срока. Когда родители отошли на достаточное расстояние, Исаков завязал девочке рот платком и выбрался осмотреться – супруги уже скрылись из виду. Он достал ребёнка и, погладив по мокрому от слёз лицу, проговорил:

– Не бойся, погреб тебя не обидит. Всё будет хорошо.

Затем он взвалил девочку на плечо и пошёл прочь. Когда он вошёл в дом и аккуратно опустил её на кровать, она была без сознания. Исаков проверил пульс на шее и, к его великому облегчению, жилка ритмично сокращалась. Он открыл крышку и отдал ребёнка во власть погреба.

Исаков понимал, что девочку будут искать, и, скорее всего, вечером или даже раньше, в доме будет поисково-спасательная группа. Конечно, можно было закрыть дверь на замок, и не открывать, но они могли бы знать, что хозяев дома нет в живых, и выломать дверь. Исаков не мог рисковать. Он не мог допустить, чтобы кто-то потревожил покой погреба, осквернил своим присутствием.

Он застелил люк ковром и придвинул к окну кровать, закрыв погреб. Для того, чтобы каркас крепко стоял в неровном, идущем под уклон месте, ему пришлось распиливать доски и подкладывать их под ножки кровати.

Провозившись с кроватью, добиваясь достоверности, он чуть не забыл про милицейскую машину в сарае – туда тоже наверняка войдут. Перегонять её в какое-то другое место не было смысла, да и возможности, ведь он своими руками привёл её в негодность. Нужно чем-то накрыть – брезентом или плотной большой тканью. Ни того, ни другого на участке он не нашёл (даже пробежался по соседским), и решил выкручиваться по-другому. В доме он набрал старых, пожелтевших газет, груду тряпья, и облепил этим кузов машины, обложив досками и кирпичами.

Вечером он сидел на крыльце, выкуривал одну папиросу за другой и напряжённо прислушивался. И действительно, вдали раздались голоса. Женский и мужской показались знакомыми – родители ребёнка.

Исаков забрал банку с окурками и вошёл в дом, прикрыв дверь. В комнате он залез в шкаф с верхней одеждой, пропахшей нафталином и старьём; через дыру, которую сам же пробил, виднелась кровать, скрывающая его божество. Исаков снял пистолет с предохранителя, взвёл курок и стал ждать. Конечно, он надеялся, что оружие применять не придётся, и эти люди ничего не заподозрят и уйдут. Если же нет, он был готов оборонять погреб до последнего. Хотя, не хватись людей другие поисковики, он с удовольствием принёс бы в жертву и их.

Они рассредоточились по участку, звали девочку по имени. Трое или четверо вошли в дом, проверили комнаты, и вскоре вышли на улицу. Покурив на крыльце, они двинулись искать дальше; их голоса становились всё тише, пока не замолкли вовсе.

«Как просто» – подумал Исаков, выбираясь из шкафа.

Он вернул кровать на своё место, освободил люк от ковра и поддерживавших досок. Теперь он почувствовал, что в полной мере выполнил задание. Погреб очень доволен его смекалкой и смелостью. Скоро его преданность будет вознаграждена, осталось лишь удовлетворить последнее желание. И погреб хотел бы, чтобы Владимир Исаков привёл сюда своих врагов, едва не убивших его, и отомстил каждому из них, выкрасив стены этой комнаты их кровью.

Лучшего он не мог и просить и был счастлив услышать такое желание от своего божества. Он дрожал от восторга и ненависти к бывшим подельникам. В памяти возник день их совместного дела, день, который стал бы для него последним.

***

Исаков вальяжно вёл белый Мерседес с тонированными стёклами, представляя, что это его машина. На самом деле он только что угнал этот автомобиль. На парковке торгового центра он сразу приметил шикарного немца, немного покрутился рядом, и скоро появилась хозяйка машины – вот так удача. Он достал из большой спортивной сумки балаклаву, надел, выскочил из-за колонны и навёл на молодую девчонку незаряженный пистолет. Позволил забрать из салона документы и вещи.

Когда иномарка остановилась перед лавочкой, на которой сидели трое подельников, те не сразу сообразили, что это Исаков.

– Ты придурок что ли? – сказал хриплый Саня, усаживаясь на заднее сиденье, – Ещё бы лимузин подогнал, я не знаю.

– Чего ты лезешь, если не понимаешь ни хрена? – ответил Исаков, обернувшись, – У меня всё продумано. Такая машина привлекает внимание на дороге, но никто не подумает, что кто-то станет на ней грабить инкассаторов. Заберём деньги и сразу пересядем в тачку попроще.

– Логика в этом есть, – прервал спор скуластый Константин, – Вторая тачка готова?

– Конечно. И с таким движком мы любого инкассатора догоним.

– Ладно, давай к банку, скоро должны выезжать. Какой там, Рыжий, у машины номер должен быть?

– Елизавета, три, два, один, Михаил, Василий.

Возле банка в ряд стояли четыре бронированных фургона. Исаков нашёл место, с которого машины хорошо просматривались, и припарковался. Номер отъезжающего автомобиля можно было и не увидеть, поэтому Рыжий отправился на разведку. Он прошёл мимо фургонов, сделал круг и вернулся в машину.

– Третий, – отчитался он.

Вскоре в машину сели вооружённые охранники, фургон тронулся. План был такой: аккуратно следовать за инкассаторами, а, когда они въедут в обозначенный периметр, в самом тихом и безлюдном месте подрезать их и перегородить дорогу. Это будет знаком для их сообщника из числа охранников: его задача – расстрелять коллег и открыть двери.

– Давай, – скомандовал Константин, выбрав подходящий участок дороги.

Исаков надавил на педаль газа и мощный автомобиль за несколько секунд приблизился к впереди идущему фургону. Владимир выехал на пустую встречную полосу и, обогнав, стал подрезать и выдавливать фургон с дороги. Когда ему это удалось, и инкассаторы остановились, в кузове прогремели несколько выстрелов.

Водитель фургона выскочил из кабины, но тут же был застрелен Саней.

– Давай, мужики, в бронник, высаживай! Как договаривались! – сказал инкассатор, открыв двери.

– Конечно, дай Рыжему ствол, – ответил Константин, – Саня, Вова, давайте мешки вспарывайте, в сумку кладите.

Рыжий взял пистолет из рук инкассатора, который ему же и передал перед ограблением.

– Зажмурься! – предупредил он, наводя пистолет.

Но вместо того, чтобы выстрелить в бронежилет, тем самым лишь травмировав подельника, он пальнул тому прямиком в голову.

– Вот и зажмурился, – осклабился Рыжий.

Собрав деньги, сообщники прыгнули в Мерседес и рванули в обратную сторону. В одном из ближайших дворов они сменили машину, пересев в пятидверную Ниву. Все разместились в салоне, но Исаков, который забирал сумку с деньгами из первой машины, завозился в багажнике второй.

– Ты чего там ковыряешься? Давай быстрее!

– Костян, иду! – откликнулся Исаков, закрыл заднюю дверцу и сел за руль.

Далее по плану предстояло отправиться в гараж, спрятать в нём деньги, и поодиночке разойтись. А уже на следующий день собраться, чтобы поделить награбленное. Так и поступили. Только делиться деньгами Исаков не собирался – на них у него был свой план.

Константин поручил ему взять большую спортивную сумку под деньги, и он выполнил указание. Только на рынке он купил две одинаковые сумки: одну набил пачками с нарезанной бумагой, верхние из коих – банкноты из магазина приколов; её он спрятал в багажник Нивы. Со второй сумкой он пошёл угонять машину для дела, в неё и складывали инкассаторские деньги. При пересадке из Мерседеса Владимир подменил сумки, и в гараж вынесли бумажки.

Теперь он вёз настоящие деньги в одно укромное место: заброшенный дачный домик, в котором когда-то жили его знакомые. Но с ними случилась беда, и дом пустовал. Все знали, что там произошло, и потому в него не совались ни вандалы, ни бомжи. Исакову же было всё равно.

Спрятав деньги в погреб, Владимир поехал на съёмную квартиру. Там он собирался забрать документы и купленный билет на автобус, который бы увёз его в соседнюю область – отсидеться, переждать. Он рассчитывал вернуться за деньгами, когда спадёт шумиха вокруг ограбления. Сейчас наверняка уже объявили план «Перехват», и легко можно попасться.

Исаков остановился у подъезда и, не заглушив двигатель, вышел. В квартире его ждал неприятный и неожиданный сюрприз в виде мощного удара в челюсть, который прилетел из-за угла. Оглушённый и сбитый с ног, он уже не мог сопротивляться. Его били ожесточённо, ногами и руками, и, когда он был уже в полуобморочном состоянии, Константин остановил избиение.

– Ты что же, сука, решил, что так просто сможешь нас кинуть? – спросил он.

– О чём ты? – проговорил Владимир, сплёвывая.

– Дурака не надо включать. Ты знаешь, что мы из тебя выбьем что нам нужно. Так что по-хорошему скажи, где деньги.

Исаков поразмыслил и решил, что придётся признаться. Они спокойно могли его забить насмерть или запытать. А так, может и получится сбежать.

– Спрятал.

– Где?

– В дачном поселке. Там дом.

– Поехали.

– Как вы узнали?

– Да как. Продумал ты неплохо, только не заметил, что сумки-то разные. На одной три иероглифа, на другой четыре. А Рыжий вон обратил внимание, что складывали мы в сумку с тремя, а в гараже их стало четыре.

Рыжий кивнул и плюнул в Исакова:

– Я бы тебя прямо здесь кончил, гнида!

«Вот и посмотрим, кто кого кончит» – думал Владимир, подводя черту своим воспоминаниям. Не раздеваясь, он лёг спать, но долго не мог заснуть – в красках представлял, как расправляется с бывшими подельниками.

Исаков проснулся рано утром, натощак задымил папиросой, зажёг печь и поставил чайник. Он вышел во двор, выпустил изо рта струю горячего пара и табачного дыма, потянулся – свежо, хорошо! На замёрзшей земле проступал иней, блестела тонкая корочка льда.

Владимир хоть и был уверен в своих силах и своём божестве, но всё же ощущал некоторое волнение. Он размышлял о том, что обычные люди чувствуют себя так перед важным экзаменом или свадьбой. Но он не обычный человек, и нужно добиться полного спокойствия и невозмутимости.

Исаков не спеша позавтракал, сварив на печи макароны с тушёнкой, выпил три стакана крепкого чая. Затем нашёл бумажник убитого милиционера и вынул из него деньги: они понадобились для того, чтобы оплатить звонок с таксофона. Собравшись, он отправился искать почтовое отделение.

Побродив по дачному посёлку, Владимир уже засомневался, что почта здесь вообще есть, а появляться на улицах города не хотелось. Но проходившая мимо бабушка подсказала ему, что ещё метров пятьсот прямо – и будет почта. И не соврала.

У входа в отделение стоял информационный щит, и Владимир задержался перед ним: среди прочих объявлений и рекламы в глаза бросалась листовка о пропаже ребёнка.

«А мусора и не ищет никто» – усмехнулся он.

На стене маленького помещения с одним приёмным окошком и одной будкой для телефонных переговоров висел календарик. Выходило, что Исаков провёл в доме почти три недели. Дождавшись своей очереди, он вошёл в будку, опустил в специальное отверстие жетон и по памяти набрал домашний номер Константина.

– Алло.

– Здорово!

– Это кто?

– Это Исаков. Не забыл ещё?

На том конце наступила тишина, затем шушуканье.

«Переговариваются, значит не один» – понял Исаков.

– Мы думали ты сдох, – вернулся скуластый. – И где ты есть? Почему сам звонишь?

– Я чуть богу душу не отдал и много всего передумал. Зря я вас решил кинуть… Короче, я хочу вернуть деньги.

– Вот как. В чём подвох?

– Нет его. Но и выбора у вас нет: или приезжаете, забираете свою долю, и совесть моя чиста, или я иду в ментовку и всех нас сдаю, а бабки уничтожаю.

Снова пауза. Бывшие сообщники уже не утруждались понижать голос, и Владимир слышал и Рыжего, и Саню.

– Ладно. Где, когда?

– Там же. В том же доме. Сегодня в двенадцать ночи.

– Зачем ночью?

– Потому что я так решил.

Опять переговоры.

– Хорошо, мы будем.

– Да, чуть не забыл, – добавил Исаков, – Если я почувствую, что с вами менты, уничтожу деньги и никто ничего не получит. Ясно?

– Да, – ответил Константин и положил трубку.

На обратном пути Владимир зашёл в магазин, где купил несколько десятков свечек в подставках, малярную кисть и точильный камень. Свечи он расставил по всему дому, а в комнате с погребом – по периметру стен, чтобы видеть, как на них ложится кровь его врагов. Наточил свой охотничий нож, запер дом – и стал ждать.

На улице стемнело, и Исаков зажёг несколько свечей. Он курил папиросы, пытаясь подавить своё беспокойство. В случае с лейтенантом и ребёнком он ощущал физический и душевный подъём – как тогда, в детстве – чувствовал поддержку и сочувствие погреба, но теперь этого не было. Он связывал это с тем, что задание более ответственное и непростое, и что, наверное, погреб хочет, чтобы Владимир справился сам, без помощи. Тем ценнее будет для божества кровь исаковских врагов!

Исаков сидел на стуле перед окном, и теперь его нервировал шелест листьев, доносившийся с улицы. Поначалу он был еле различим, но постепенно становился громче, и к нему как будто добавлялись новые звуки: то ли постукивание, то ли посвистывание. Владимир понимал, что дом старый, и в нём всегда можно услышать разные скрипы и шорохи, но всё же вышел во двор, чтобы прислушаться.

Странно, но никакого шелеста на улице не было и не могло быть: температура воздуха около нуля, листья перемешались с грязью и примёрзли к земле. Да и ночь стояла тихая, безветренная. Пожав плечами, он вернулся в дом, зажёг все остальные свечи.

Непонятные звуки усилились, и он понял, откуда: они исходили из погреба. И никакой не шелест, а шёпот то одного, то сразу нескольких голосов. Исаков не мог разобрать, что именно они шептали, какая-то тарабарщина. Впервые ему стало по-настоящему страшно.

Когда Константин, Саня и Рыжий вышли из подъезда, их сразу же скрутили крепкие мужчины в штатском и затолкали в припаркованный рядом чёрный микроавтобус. Преступникам объяснили, что все участники ограбления давно вычислены и доказательств предостаточно. Например, выжил водитель фургона, и у него оказалась прекрасная память на лица. Они до сих пор на свободе лишь потому, что главная задача – вернуть украденные деньги.

Так, подельники сели в машину с прикреплёнными к каждому из них «жучками» и поехали на встречу с Исаковым; оперативники и группа захвата следовали за ними.

Владимир же немного выпил для храбрости и старался не обращать внимание на голоса. Быть может, божество испытывает его на прочность и силу духа. Нужно выполнить последнее пожелание погреба, сделать ему заслуженное подношение, не обращая внимание ни на что, – убеждал себя он.

Ровно в двенадцать ночи бывшие подельники Исакова стояли перед дверью, а стражи порядка уже окружили территорию. Они не хотели рисковать деньгами, поэтому не собирались сразу штурмовать дом.

Владимир впустил Константина, Саню и Рыжего. У главаря ещё не совсем зажил порез на щеке, очевидно, что на всю жизнь останется огромный шрам; Рыжий успешно пережил осколок в боку и выглядел вполне здоровым.

Ненависть захлестнула Исакова и перехватила дыхание. С первого взгляда ему показалось, что бывшие сообщники зажаты и замкнуты, но он не обратил внимание. Едва он закрыл за ними дверь, как разом потухли все свечи; дом погрузился в темноту.

– Предательство, предательство, предательство, – впервые различил Исаков слова из погреба.

В эту же секунду он выхватил заряженный пистолет и выстрелил в ту часть тьмы, где находился Константин. Тот рухнул, не издав ни звука.

Рыжий набросился на Исакова и выбил пистолет. Саня в это время пытался открыть, выломать дверь, но не выходило – она словно вросла в проём, покрывшись толстым слоем стали.

– Дом окружён, всем выйти с поднятыми руками! – раздался со двора усиленный мегафоном голос.

Исаков и Рыжий в борьбе повалились на пол.

– Сань, зажги свет! – крикнул Рыжий.

В это время Исаков несколько раз порезал его охотничьим ножом, но удары прошлись по касательной, лишь оцарапав.

– Дом окружён, всем выйти с поднятыми руками!

Саня зажёг свой фонарь, но свет совершенно не рассеивал темноту, огонёк просто светился сам по себе среди черноты. Тоже самое происходило с зажигалкой.

– Да как так? Что это? – истерично крикнул он, чиркая зажигалкой и тряся фонарь.

Группа захвата приступила к штурму, но дом не поддавался, словно превратившись в неприступную крепость.

Рыжий ударил Исакова в пах и вырвался, скрывшись в темноте. Внутрь ломились со всех сторон: в окна, дверь, но дом держал оборону.

Владимир шарил по полу, разыскивая пистолет, но быстро бросил это дело: нужно красить стены, один ведь есть! Он нащупал тело Константина и потащил труп в комнату, к погребу. Почувствовав наклон, он бросил тело и достал нож, чтобы перерезать горло. Тут что-то стукнуло его по лбу и со звоном упало на пол. Исаков нащупал предмет и понял: это тот самый крестик, который он бросил в погреб.

– Ниже бери, Володька! – раздался голос деда совсем рядом, – Как мне тогда давай, хорошо перепилил!

Как исступлённый Исаков резал горло острым ножом, фонтанчиком брызгала тёплая кровь. Он собирал её в ладони и выплёскивал на стены.

– Дяденька, вы лучше в рот наберите да брызгайте, – раздался детский голос.

Исаков последовал совету и припал к горлу, набрал полный рот крови и, поднявшись, выплюнул туда, где, по его ощущению были стены.

– Что за херня тут творится? – завизжал откуда-то из угла Саня.

Следующим зазвучал плаксивый голос молодого мужчины:

– За что мне это? Я ведь просто хотел быть героем, хотел кого-нибудь спасти!

И вот входная дверь не выдержала натиска и разлетелась в щепки, в это же мгновение по всему дому зажглись свечи. Рыжий и Саня увидели, как вместе с темнотой исчезли три силуэта, а Исакова затянуло в погреб, словно в трубу; крышка с грохотом закрылась.

Перед ворвавшимися в комнату сотрудниками предстала такая картина: расставленные повсюду свечи, растерзанный труп в луже крови, и кровь везде – на полу и стенах, даже на потолке. В углу сидели ошалевшие преступники.

В погребе, среди запылившихся банок с соленьями и компотами, нашли тела двух пропавших людей: лейтенанта милиции и девочки, потерявшейся в лесу. Деньги нашлись, но в другом месте и чуть позже. Утром следующего дня оперативники решили обыскать все заброшенные и пустующие дома дачного посёлка, и в погребе одного из таких домов обнаружилась сумка, набитая украденными купюрами. Исаков просто перепутал дома: застройка была типовой, поэтому многие из них были похожи друг на друга. Владимира Исакова объявили в международный розыск, но так и не нашли.

Рыжему и Сане инкриминировали в том числе и убийство организатора и сообщника - Константина. Вот только перед судом никто из них не предстал: один покончил с собой в камере, другой лишился рассудка и отправился в психиатрическую лечебницу на пожизненное содержание.

Через несколько лет после описанных событий, бесхозную землю отдали в пользование молодой семье. Они облагородили территорию, создали огород, построили новый двухэтажный дом с погребом. Однажды новому хозяину рассказали, что здесь происходило до них. В ответ он лишь пожал плечами и, призадумавшись, добавил:

– Не бывает плохих мест. Бывают плохие люди.

Иллюстрации: Иван Стан

Рассказ напечатан в журнале Fantomas zine #6 2020 г.