В России будет все более распространяться фудшеринг.
По данным ООН, около трети всей производимой в мире еды превращается в отходы. За последний год в мусорной корзине российских потребителей оказалось 17 млн тонн еды. Таким количеством продуктов можно было бы накормить 30 млн человек, что значительно превышает число россиян, живущих за чертой бедности, но вместо этого еда оказывается на свалках, выделяет токсины и парниковый газ, загрязняет почву, воду и воздух.
Мы ранее уже писали про зарождающийся тренд ограничения потребления, и, похоже, эта тема становится актуальной и в нашей стране. Эксперты считают, что проблему выброшенной еды (на 1,6 трлн руб в год) могут решить онлайн-сервисы фудшеринга, где пользователи будут делиться едой с истекающим сроком годности.
Фудшеринг - проект в первую очередь экологический, а не благотворительный, и кому именно достанется еда – бедному голодающему или обеспеченному человеку, не так важно. Главное - чтобы она не попала в мусорное ведро.
В развитых странах фудшеринг становится все более популярным.
В Германии, например, все организовано официально, через платформу Foodsharing.de. Стать фудсейвером (активистом движения фудшеринга) там можно, только сдав специальный тест. В других странах, например, в Бельгии, открываются специальные заведения на основе фудшеринга, где блюда готовят из остатков продуктов. В Дании недавно было запущено специальное приложение Too Good To Go, которое показывает нераспроданные излишки продуктов в ресторанах, супермаркетах и пекарнях.
Это приложение уже используется в 11 странах Европы и успело предотвратить потерю тысяч килограммов еды. При этом проблема голода остается актуальной даже для развитых стран — по официальной статистике, только в Великобритании регулярно недоедают 8,4 млн человек, при регулярной утилизации пищевой промышленностью около 2 млн тонн еды.
В России пока слабо развита культура безотходного потребления, и пока используется p2p-фудшеринг - люди договариваются об обмене едой непосредственно друг с другом. Таким образом за 2018 год сохранили 7 тыс. т продуктов.
Эксперты прогнозируют, что к 2024 году онлайн-сервисы фудшеринга в России смогут спасти уже до 1 млн т еды стоимостью около 85 млрд руб.
...Мы обозначаем тренды
Читайте больше в канале https://tele.gg/newdigitalera
Апокалипсис. Мясо. Смерть.
Я не веган, но в разговорах о здоровой пище мясоеды иногда говорят - будет апокалипсис - и мы выживем. Давайте разберёмся. 😉
Кто выживет после ядерной войны - так это уж точно не мясоеды!
А дело в том, что тяжёлые металлы - так же как боевые отравляющие вещества - имеют свойство накапливаться с каждым звеном пищевой цепочки.
Пример из жизни - рыба. Мы так загрязнили природу, что любая рыба заражена ртутью. Это научные данные.
Но больше всего ртути на вершинах цепочек - например в тихоокеанском Тунце.
Правило простое - на каждом звене пищевой цепочки примерно в 10 раз больше тяжёлых металлов, чем в его пище.
Вот в Японии случай был: https://ru.wikipedia.org/wiki/Болезнь_Минаматы
Сопоставьте цифры: Концентрация ртути в воде была
- не более 0,68 мг/кг
В рыбе - до 36 мг/кг. В итоге 14 человек спасти не удалось.
Радиоактивные вещества так же плохо выводятся организмом и разрушают его изнутри. Так, что если хотите выжить - запасайте много риса, мёда, фасоли и сухого молока. У них у всех срок годности в районе 40 лет. А мёд вообще вечен.
И будет вам счастье.
В гостях у бразильянки: фейжоада, музей завтрашнего дня, Илха Фискал. Куда уж дальше! Выпуск 3
В гостях у бразильянки мы убедились еще раз в том, что бразильская кухня богата на калории, но самое главное мы выяснили, что в ресторанах и кафе Рио-де-Жанейро нас также кормили национальной бразильской едой, а не ее производным.
В третьем выпуске тревел-шоу "Куда уж дальше!" вы не только познакомитесь с гостеприимством бразильцев и узнаете о вкусных десертах этой страны, приготовленных из Асаи или картофеля, обеде африканских рабов Фейжоада и фарофа, но также вы обнаружите, что Рио, несмотря на бедственное положение дел во многих районах, все-таки задумывается о будущем.
Автор и ведущая Анжелика Блейз посетит ультра современный Музей завтрашнего дня, который находится в одном из беднейших районов Рио, также она окажется на острове Илха Фискал, до которого добраться можно только со специальным разрешением. Еще одно необычное место - кладбище Сан Жуан Батиста - некрополь, напоминающий роскошный музей.
Homo gluttonous – человек ненасытный
Люди эволюционируют, обладая незначительным сопротивлением обильной, легкодоступной пище. Не доведёт ли наша прожорливость до вымирания планеты?
Десять тысяч пустынных крыс, десять тысяч рыб, четырнадцать тысяч овец, тысяча ягнят, тысяча жирных быков и множество других существ были забиты, приготовлены и поданы на стол: именно так Ашурнишабаль Месопотамии (883-859 гг. до н. э.) потчевал почти 70 тысяч гостей на протяжении 10 дней. Пир, устроенный в честь интронизации Архиепископа Йоркского в 1466 году, потребовал 104 быка, 2000 гусей, 1000 каплунов, 1000 овец, 400 лебедей, 12 морских свиней и тюленей, а также большое количество других птиц и млекопитающих. Король Франции Людовик XIV, который любил роскошь, стал недееспособным, переев на собственной свадьбе.
Ничто так не будоражит воображение, как крайности – чрезмерные банкеты и оргии, эпические битвы, разрушительные стихийные бедствия, славные человеческие триумфы. Наши всеядные аппетиты находят экстравагантные пиры захватывающим и завидным зрелищем, которое иногда приводит в замешательство.
Для наших предков, которые были охотниками-собирателями – и это составляет 99% нашей истории как вида – такие всеядные вкусы хорошо служили нам. Мы регулярно наедались до отказа различной пищей, чтобы спастись от недоедания и голода. (Мы также довольно часто обходились без еды днями или неделями.) Качество и количество пищи были непредсказуемыми: они зависели как от человеческих сил, таких как торговые пути, так и от капризов погоды и природных циклов. Очень рано мы приспособились к периодическому дефициту, хватаясь за любой шанс накопить калории и питательные вещества – например, когда мы находили куст, обвешенный спелыми ягодами, или водоём, полный моллюсков, выброшенных приливом. Те, кто был достаточно сообразителен, чтобы увидеть возможность, когда она представлялась, и имел физиологические средства для преобразования лишних калорий в жир, с большей вероятностью выживали в длительных промежутках между приёмами пищи и воспитывали здоровое потомство.
Такая адаптация существовала уже давно к тому моменту, когда человечество начало свою первую огромную сельскохозяйственную революцию, которая позволила хранить продукты питания. По мере развития цивилизаций основные владельцы набитых зерном хранилищ и скота – фараоны, цари и другие правители – могли устраивать банкеты, чтобы отплатить за политические милости, или использовать их как знак власти над неимущим большинством. Фантастический пир для избранных стал частью фольклора.
Увы, социально-экономическое неравенство было реальностью жизни в Европе, Азии и многих других частях цивилизованного мира. «Еда стала социальной дифференциацией – обозначением класса, мерой ранга – в отдалённый, незадокументированный момент, когда одни люди начали управлять большим количеством продовольственных ресурсов, чем другие», – объясняет историк Фелипе Фернандес-Арместо из Университета Нотр-Дам в Индиане.
Некоторые из первых историй о пищевой утопии появились в средневековой Европе, во времена глубоко укоренившихся религиозных верований и феодализма, а также голода и эпидемий. Мечта о рае с легкодоступной едой стала популярным спасением для осаждённых крестьян.
Версии этого идеального места включают немецкий Schlaraffenland («ленивая земля»), голландский Luilekkerland («лениво-пышная земля») и наиболее узнаваемой страны Кокен (сказочная земля изобилия и праздности), которая впервые появилась в 1250 году во французской поэме. Эти три места отличались наличием обильного количества пищи и свободного времени и бросали явный или скрытый вызов классовой системе.
Страна праздного переедания была столь же сюрреалистична, как картина Иеронима Босха. Деревья были увешаны съестными припасами, из них также были построены дома. Различные сельскохозяйственные животные, уже приготовленные и снабжённые удобными ножами и вилками, резвились вокруг, словно живые – безобидная вариация нежити. Угри и мясные пироги падали с неба, как дождь. Реки были наполнены вином или молоком. Повсюду были животные, готовые стать едой; иногда они прыгали прямо в рот человека. Изнурительная работа, связанная с выращиванием домашних животных и птиц, их забоем и приготовлением, исчезла.
В своей книге «Мечтая о Кокене» (2001 год) Герман Плейж, почётный профессор средневековой голландской литературы из Университета Амстердама, описывает страх того периода, что «и без того жалкое земное существование внезапно обернётся к худшему». Чтобы уменьшить беспокойство, фантастические пищевые утопии объединили ежедневную борьбу за выживание с «юмором гиперболы, чтобы произвести весёлые перевёрнутые миры». Кокен был возвращением в Эдемский сад, земной вариант Рая, завязанный на природе, устраняющий боль, дискомфорт и нужду любого рода. В этой волшебной стране человеческая борьба внутри пищевой цепочки, наконец, прекращалась, и мы были свободны – не только от того, чтобы быть добычей, но и от того, чтобы быть полностью хищными. Он также избавлял от изнурительного и жалкого труда, связанного с сельским хозяйством, в пользу сверхправителей.
Готовность животных быть пищей в Кокене перекликается с некоторыми историями коренных американцев, где добыча, такая как олени или кролики, предлагает себя охотникам, которые хорошо относятся к ним. Для коренных американцев идея взаимоуважительного соглашения может быть названа просвещённым личным интересом; неистощительная охота обеспечивала будущее для последующих поколений как животных, так и охотников, которые хотели их съесть. В отличие от этого, одомашненные животные в стране Кокен всегда готовы стать пищей, независимо от того, как ведут себя люди. Как и в любой фантазии, природные законы здесь не действуют.
Одна константа кажется ясной: чревоугодие – постыдное или горделивое – сохраняется в виде чрезмерного переедания на общественных собраниях, конкурсах еды и покупок со скидками. Но, как бы это ни называлось, оно всё ещё является напоминанием о поляризованной привилегии, присущей аграрному делу и нашему более шаткому прошлому.
Плейдж утверждает, что, если бы люди Средневековья могли видеть нас сейчас, «современная Европа [предстала бы для них] во многих отношениях как воплощение Кокена: фастфуд доступен в любое время, как и климат-контроль, бесплатный секс, пособия по безработице и пластическая хирургия, которая, как кажется, продлевает молодость». Не будучи исторически подкованными, современные маркетологи могут использовать потребительские желания, основанные исключительно на человеческой природе. На самом деле это может быть один из самых простых способов заставить потребителей расстаться со своими деньгами: поразить их ум едой, достойной праздника, лёгкой для приобретения и потребления.
Стремление к избытку может объяснить ту частоту, с которой люди доводили желательные популяции диких животных до грани вымирания, а иногда и за её пределы. Особо выделяются три североамериканских вида: странствующий голубь, популяция которого сократилась с миллиардов до нуля к 1914 году; американский бизон, который сократился с 30 миллионов до 1000 к середине 19-го века и сегодня в основном держится за счёт регулируемых стад; и атлантическая треска, размер и численность которой поддерживали один из самых прибыльных международных рыбных промыслов в истории.
Во всех случаях охотники, столкнувшись с таким невообразимым изобилием, никогда не имели – или быстро теряли – никакого представления о неистощительной практике. Должно быть, им казалась почти нелепой идея брать меньше, когда можно столько, сколько хочешь, поскольку не существовало никаких законов, регулирующих это. В самом деле, один мой знакомый из Центра рыболовства и океанов Канады, часто жаловался в 1980-х годах, что ужасные прогнозы его исследовательской группы о падении популяций трески власти пропускали мимо ушей. Результатом стало критическое уменьшение численности трески в Ньюфаундленде и мораторий на коммерческий промысел 1992 года, который существует по сей день.
И хотя на протяжении тысячелетий люди уничтожали гораздо менее плодовитые популяции, три вида, упомянутые выше, отличаются исключительной многочисленностью. Наверное, именно это стало причиной доведения их до вымирания: мы были ослеплены их колоссальным количеством. Легко обвинять людей других времён и обстоятельств в экологической недальновидности, но представьте себе, что вы стоите в поле в Пенсильвании 19-го века и наблюдаете, как миллионы странствующих голубей пролетают над головой, закрывая свет в течение нескольких дней: вы бы непременно задались вопросом, стоит ли их начать отстреливать каждую неделю.
С другой стороны, как показывает относительно недавнее плохое регулирование численности северной трески, нет никакого оправдания для игнорирования потребностей будущих поколений ввиду краткосрочного изобилия прямо сейчас. Может быть, никакие исследования или моральные ограничения не способны сохранить то, что приходит к нам естественным образом. Фернандес-Арместо считает, что склонность к чрезмерному убийству является «человеческой характеристикой» и поэтому не ограничивается одним местом или периодом в истории (как бы мы не хотели свалить всю вину на людей европейского происхождения). «Чрезмерная эксплуатация является общей опасностью охоты, потому что охотничьи культуры, как правило, являются конкурирующими: нет смысла сохранять дичь, чтобы её убил соперник», – объясняет Фернандес-Арместо.
Сочетание изобилия и легкодоступности принимает всё новые формы. В Северной Америке и Европе вывески рекламируют обеды из курицы, говядины и свинины с изображениями курицы или петуха, бычка или свиньи, радостно зазывающими потенциальных посетителей в заведение, которое подаёт мясо их собратьев. Это может быть форма чёрного юмора – изображать домашний скот, который так хочет быть съеденным. Как отмечает английский писатель-путешественник Питер Майл в книге «Уроки французского» (2001 год), суть состоит в том, чтобы быть игривым и соблазнительным:
«Французы обычно не сентиментальны в отношении своей еды, но им нравится, когда то, что они собираются съесть, выглядело счастливым... Таким образом, в мясных магазинах и на рыночных стендах, на плакатах и обёрточной бумаге вы увидите... как цыплята улыбаются, коровы смеются, свиньи сияют, кролики подмигивают, а рыба ухмыляется. Все они, кажется, в восторге от того, что они сделают важный вклад в ужин».
Английский писатель Дуглас Адамс рассматривает этот абсурд в остроумной сцене из ресторана в «Конце Вселенной» (1980 год). Артур Дент и его друзья заказывают еду. К их столу подходит животное, «большое, жирное, мясистое четвероногое бычьего типа с большими блестящими глазами». Он обращается к группе: «Добрый вечер. Я главное блюдо дня. Возможно, вас заинтересуют какие-то части моего тела?»
Артур поначалу недоумевает, а затем возмущается, когда ему говорят, что он должен выбрать и съесть кусок живого животного. Когда приятели Артура показывают недоумение из-за его реакции, он объясняет, что чувствует себя «бессердечным», а затем заказывает салат.
Лёгкое убийство допускается, но всё ещё кажется неправильным. Как и многие другие человеческие черты, противоположности здесь находятся как мощная пара в коллективном сознании. Некоторая брезгливость в отношении смерти сосуществует с пониманием того, что любая невегетарианская трапеза стоит жизни, возможно, не совсем такой, как наша, в плане анатомии и эмоционального диапазона. Мы понимаем цену, но чревоугодие – часть нашей биологии – всё ещё является правилом. Эта биология едва ли уникальна, и не факт, что культура воздействует на неё, создавая своего рода «тему и вариации», но огромное количество перестановок может быть только нашим.
В книге «Доисторические времена» (1996 год) английский писатель Колин Тадж отмечает, что человеческие и нечеловеческие всеядные одинаково склонны быть расточительными в своём обжорстве – в краткосрочной или долгосрочной перспективе:
«Всеядный хищник, который может есть различных животных или как мясо, так и растения, не зависит от какого-либо одного вида добычи. Когда преобладающая добыча уменьшается, он просто меняет рацион. Но если предпочитаемая добыча действительно любима, то хищник может иногда охотиться на неё даже после того, как она стала редкой... в общем, такие животные, как мы, которые едят оппортунистически и просто меняют свой рацион, когда любимая добыча становится редкой, способны нарушить экологический закон, который гласит, что хищников должно быть по отношению к их добыче».
Эколог Дженнифер Данн, эксперт по пищевым цепочкам и профессор из Института Санта-Фе в Нью-Мексико, указывает на то, как переключение на другую добычу может привести к тому, что дефицитный продукт станет дорогим, частично потому, что его мало. Голубой тунец пользуется очень высоким спросом на международном рынке суши, поэтому на него ведут коммерческую охоту. Поскольку он стал более редким, его стоимость возросла. «Вы получаете извращённую антиэкологическую динамику, – объясняет Данн. – В экологической системе, когда что-то становится всё более редким и труднодоступным, его экологическая ценность снижается. Вот почему хищники меняют приоритетную добычу: они должны потратить слишком много калорий, чтобы попытаться получить редкую добычу, или это бывает слишком опасно. Но на рынке роскоши вы внезапно получаете извращённый стимул охотиться больше, потому что добыча стоит много денег».
Биология может предоставить нам аппетит и физиологию для такого диетического драйва, но культура кодирует, оправдывает и слишком часто преувеличивает его, создавая странную оправдывающую петлю обратной связи. Чтобы разорвать этот круг, требуется суровое регулирование, поскольку административные наказания и штрафы просто загоняют рынок в подполье, как в случае с торговлей слоновой костью и чешуёй панголинов. Опять же, продукты воображения – будь то гипербола впечатляющего пиршества, фантазия о месте, где еда легкодоступна и беззаботна, или идея о тунце за 3 миллиона долларов – стирают реальность животного мира.
Шведские столы, позволяющие есть столько, сколько влезет, и вездесущие заведения фастфуда – это современное воплощение Кокена: лёгкость, дешевизна, доступность. Изображение жареной свиньи, бегающей с ножом в спине, устраняет напряжение, связанное с убийством, избегая самого убийства. Само количество, не говоря уже о легкодоступности, каким-то образом влияет на наши отношениями с живой или некогда живой пищей. Ошеломлённый изобилием (с разыгравшимся воображением), ум может избегать неприятных мыслей, прежде всего, о боли и страданиях, которые животное испытывает во время преследования (или заключения) и убийства. Как и в случае с исчезающим тунцом, даже знание о дефиците не может остановить стремление приобрести высокостатусную, фантастическую пищу. Её символическая ценность (в дополнение к вкусовой) почти стирает тот факт, что она включает в себя живое, чувствующее существо, не говоря уже о его важной роли в экосистеме.
Вот какие мы: прожорливые, ненасытные, ленивые и непредусмотрительные. Чтобы действовать иначе, интеллект должен использовать сложные аргументы философии и науки с целью подавить тысячелетнюю адаптацию. Это тяжело. Голод застревает в нашей клеточной памяти; жир и белок в мясе являются страховкой от него, поэтому биология кричит, что мы должны есть! Культура добавляет, что мясо должно быть не только легко найти, но и легко приобрести. Таким образом, земля изобилия – это также земля ленивых. И у ленивых есть дополнительная роскошь отрицать непростую правду, скрывающуюся за их легкодоступной едой.
Не все йогурты одинаково полезны.... и не только йогурты....
Гостили мы на новогодние праздники у родственников в Германии. Живут они там уже очень давно, более 25 лет, и их можно смело назвать немцами (к слову, у дяди отец и мать репатриированные немцы).
Они очень следят за питанием и здоровьем. Продукты только из Bio магазинов, с соответствующей маркировкой, лекарства не принимают, врачей без острой необходимости не посещают, только народная медицина, выступают против прививок.
Я ооочень скептически к этому отношусь, особенно по поводу биопродуктов. Для меня это просто этикетка, в большинстве случаев. Аргументы, что там дороже и чище - значит качественней или то, что те продукты быстрее портятся - значит без химии, не совсем убедительны для меня.
Но дядя мне поведал историю, которая стала предпосылкой всем этим пристрастиям. Так вот, приехала к ним в гости родственница, тоже немка. Она очень подвержена была аллергиям, поэтому избирательна в еде. Решила порадовать себя яблоком, уж от него то точно ничего не будет! Данный домысел был в корне не верным. После двух укусов все лицо обсыпало и покраснело. Яблоко, как оказалось, было польским. (иронично, но их там не жалуют)
С тех пор они решили очень внимательно выбирать продукты, а в сторону польских даже не смотрят.
Меня это история ни капли не смутила, аллергики на то и аллергики, что чихают и краснеют от любой пылинки- соринки. На следующий день мы поехали домой, через Польшу (Та-да-дам))), где на 2 суток остановились в гостинице. На ресепшене, стояло блюдо с огромными яблоками, величиной с грейпфрут (если не с помело). Администратор предложила «яблочки» детям, а им и предлагать не надо. С превеликим удовольствием взяли по штуке. В номере помыли, и пока родители располагались, стали его грызть.... И зря..
Я когда увидела их лица, мне чуть плохо не стало, кожа вокруг рта была вся красная, щеки обсыпало. Муж решил доесть яблоко, аргументируя тем, что ему то ничего не будет.
Наивный.
В общем, с ним та же история.
Конечно, меня изначально смутил размер этих "чудных" яблочек, но я и предположить не могла, что они настолько токсичные! если не сказать химозные....
Дети были напуганы не меньше меня. И при виде яблок в магазине теперь спрашивают: "А это яблоки точно можно есть? ".
Увы, фото сделать не успела, ни самих диковиных фруктов, ни последствий их употребления. Не до того было...
А вы смотрите на страну производителя продуктов и этикетки?
Karma - шведский стартап: приложение для продажи остатков скоропортящейся еды.
На написание поста сподвиг вот
этот пост из горячего. @Ordinary.Seaman, давай надеяться вместе, что скоро все изменится?
Залежавшиеся в магазине продукты в сервисе можно купить за полцены.
Магазин готовит свежие салаты каждое утро, днём продаёт за полную цену, поздним вечером с существенной скидкой, а глубокой ночью выкидывает. Эту привычную модель шведский стартап Karma переносит в онлайн.
Рестораны, супермаркеты, кондитерские подключаются к системе и загружают в неё нераспроданные остатки свежих блюд. Пользователь в приложении выбирает хлеб или пирожные, платит половину обычной цены и заезжает за покупкой по дороге домой.
Кроме прямой выручки заведения получают ещё и бесплатную рекламу, Karma работает как дистрибьютор пробников. Сегодня Вася купил одно блюдо за полцены, а завтра, если кухня понравилась, он вернётся полноценным гостем. Для сетевых супермаркетов такая модель привлечения вряд ли сработает, но для авторских ресторанов — почему бы и нет.
Дополнительный бонус для потребителя — чувство сопричастности к прекрасному. Karma не зря выбрала такое название, стартап позиционирует себя как экологичный: как плохо выкидывать еду, как хорошо спасти её от мусорной корзины, вот через нас уже столько порций купили, это значит, CO2 в воздух меньше вылетело. Покупатель уже не просто ест вкусненькое, он спасает человечество — бесценное ощущение.
Зарабатывает Karma в лоб, на комиссии, забирает 25% чека. В родной Швеции стартап популярен, заявляет о 350 тысячах загрузок — это каждый тридцатый швед, включая младенцев. С другой стороны, большинство пользователей заказывает один раз.
На промосайте Karma пишет, что компания спасла от 450 тысяч блюд, даже если число в два раза устарело — всё равно мало. Для сравнения, Delivery Club десятки тысяч заказов в день развозит. Тем не менее инвесторам красивое будущее стартап нарисовал, в августе получил большой раунд в $12 млн на международную экспансию. В Лондоне Karma уже работает.
Источник: https://vc.ru/food/46042-startap-dnya-karma-prilozhenie-dlya...
Ссылка на приложение (в России пока недоступно, но будем надеяться): https://play.google.com/store/apps/details?id=com.karma.life
Создан полностью съедобный аналог полиэтилена
Американское химическое общество и сельскохозяйственный департамент Соединённых Штатов представили широкой общественности принципиально новый вид
упаковки для продуктов - съедобную плёнку, которая может заменить собой традиционный полиэтилен.
Такой вид упаковки изготавливается из коровьего молока, точнее, из казеина - неотъемлемой его части. Этот белок появляется при створаживании молочной
массы. Его использование в качестве упаковочного материала является на 100% экологичным и безвредным для человеческого здоровья.
Внешне новый вид упаковочного материала абсолютно неотличим от привычного полиэтилена. Увидишь такую плёнку и даже не предположишь, что её можно съесть
вместе с упакованными в неё продуктами. Разумеется, употреблять упаковку совершенно не обязательно, но в некоторых случаях это будет не только
экологично, но и очень удобно. Например, если продукт необходимо готовить при высокой температуре, то это можно будет делать прямо в упаковке. При
нагревании казеиновая плёнка просто растворится и станет совершенно безопасным ингредиентом блюда.
Источник: https://humanstory.ru/ecology/kazein-510