© Гектор Шульц
Глава первая
Глава вторая
Глава третья
Глава четвертая
Глава пятая
Глава шестая. Махач, грязь и «Экзорцизм».
Весной 2006 года во время празднования моего дня рождения в летней кухоньке Кира Балалаю пришла в голову очередная гениальная идея. Олег дождался, когда все напьются, подобреют и размякнут, а потом спросил:
— Братишки и сестренки, а давайте свою банду соберем?
— Чо? — пьяно спросил Кир, тщетно пытаясь собрать хотя бы собственные глаза в кучу. — Банду? Типа пиздить лохов, отжимать мобилы и крышевать киоски? Ты совсем ебанутый, Олег? Тут же все давно уже поделено…
— Да не ту банду, дебил, — выругался Балалай. — Музыкальную. Хули мы метал котируем, а свое не играем?
— Может потому что играть не умеем? — спросил Жаба, поцеживая пиво. Рядом с ним на тарелке стоял и тортик, но Жаба так обожрался жареного мяса, что живот его вспучился, а джинсы трещали по швам, готовые разлететься на клочки. — Ты у нас один музыкант.
— Бля, ну я играл когда-то на гитарке, но сейчас хуй вспомню, — буркнул Кир.
— Хуйня, — авторитетно заявил Олег. — Многие великие банды начинали с нуля, вообще играть нихуя не умея.
— Тогда я на басу буду тренькать, — рассмеялся Кир. — «Раз-два, раз-два, раз-раз-два-два».
— Вот и заебись, — обрадовался Балалай. — Самое то для тебя. Дьяка на барабаны посадим.
— Схуяли меня? — настал мой черед возмущаться. — У меня день рождения вообще-то!
— И чо? Кто в детстве на тазу пластиковом ебашил, соседей до ебыча доводя? — не сдавался Олег. — Ты вон вечно, как напьешься, так давай вилками ритм отбивать.
— Весь стол, блядь, покоцал, падла, — ухмыльнулся Кир, заставив меня смутиться.
— Кухню найдем. Черепаха тут пизданул, что в доме культуры списывать будут инструменты, — продолжил Олег.
— Кухню? — удивилась уже Ирка. — А чем эта не подходит? Тут места дохуя, и бухать, и репетировать.
— Ударную установку, — вздохнул Балалай, поняв, что имеет дело с пьяными тупарями. — Кухня на сленге. Хорош уже тупить, а?
— А ты понятно говори, — буркнул я. — Кухня, банда…
— Баланда, — закончил за меня Жаба, заставив всех заржать. — Я тоже на гитарке немного умею. Ну и пианино мучил в детстве.
— Не, пианину Ольке отдадим, — перебил его Кир. Лаки, меланхолично сидящая на краешке дивана, сдержанно кивнула.
— Музыкалка по классу фортепиано, — пояснила она, заставив Жабу уважительно хмыкнуть. — Только не угадали, ребятки. Я теперь и на милю к клавишным не подойду. Наигралась, хватит.
— Ну и правильно. Мы ж метал рубить будем, — кивнул Кир. — Нахуй нам там клавишные? Мы, чо, «Nightwish» типа?
— Не, — поморщился я. — Надо блэкуху рубать тогда уж. Или дэт.
— Решим, чо играть, — махнул рукой Олег. — Так что? Вы в теме?
— В теме, — кивнули мы с Киром, а чуть погодя и Жаба.
— А гитару там найти можно? Ну, в клубе этом? — спросил он. Олег, чуть подумав, помотал головой.
— Вряд ли. Там если и остались гитары, то какое-нибудь говно, типа «Урала» или «Трембит». Ты при деньгах?
— Смотря сколько надо, — осторожно ответил Жаба. В вопросах денег он проявлял небывалую аккуратность и предпочитал их тратить на себя любимого.
— Братан тут с Окурка свое весло толкает, — пояснил Олег. — Нормальный «Джексон». Японец вроде, но я хуй знаю. Может, и пиздит. Звучит, правда, отменно. Они с Колумбом, когда играли, то на этой гитарке с десяток концертов оттрубили. В общем, если надумаешь, маякни, я сведу вас.
— Олеж, а остальную хуйню где брать? — улыбаясь, спросил я. Энергия Олега понемногу передавалась и всем остальным. — Ну, кабинеты там, кабели и прочее?
— Найдем, не ссы. Братанов потрясу с Речки, — отмахнулся тот.
— Ну так тряси, — буркнул Кир, наливая в стопку водки. — Будем!
— Будем! — воскликнули остальные.
И если мы после того дня обо всем забыли, то Олег наоборот взялся за дело с удвоенной энергией. Прохладной апрельской ночью он вместе с Черепахой, Аспидом и Чингизом выломал решетку на первом этаже окурковского дома культуры. Ночной сторож мирно дрых в своем кабинете, а количество пустых бутылок из-под вина и водки явно говорило о том, что проснется тот только утром, если проснется, конечно. Добычу поделили не поровну. Олег собрал из трех украденных установок одну, захватил до кучи пару акустических гитар, древний синтезатор и хуй знает каким боком затесавшийся в эту компанию хлама японский бас. Черепаха с друзьями забрали духовые, скрипки и треснувшую виолончель, тут же загнав все добро на металлолом своим знакомым.
Взломщиков не нашли. Конечно, участковый дядя Миша косился на Черепаху и его дружков, но доказательств не было. В итоге кражу списали на бомжей, а Балалай чудом отделался от срока. Правда, и на этом он не успокоился. Месяц он шароебился хуй пойми где, а потом зазвал нас в гаражи. Неподалеку от Блевотни, где жил Кир, находился старый гаражный кооператив. Наполовину заброшенный, наполовину населенный старыми дедами, которые по выходным копались в своих ржавых ведрах, наполняя тишину кооператива старой совковой попсой и звуком бьющихся рож, если деды дорывались до водки.
Наша компашка собралась у гаража номер 113 ближе к вечеру. Олег уже крутился там и сиял, как мыльный шар. И когда он открыл двери, пропуская нас внутрь, мы поняли причину этого сияния.
В углу гаража стояла ударная установка, тускло поблескивая металлическими деталями. У противоположной стены нашлась стойка с гитарами, которых было ровно три. Бас, собственный «страт» Олега и белая акустика. Напротив стоял диван, две колонки с усилком и микрофоном, и сбоку от них притулился небольшой фендеровский комбик, который я часто видел у Олега дома.
— Ну, брат, ты удивил, так удивил, — присвистнул Кир, садясь на диван. Олег, улыбаясь, кивнул и сдержанно поклонился, а потом порозовел, когда все, не сговариваясь, устроили ему овацию.
— Бля, прям точка настоящая, — кивнул я, садясь за барабаны. Взяв палочки, я неуверенно стукнул по хай-хету и рассмеялся. — Бля, звенит, пацаны!
— Еще бы, блядь, не звенело. Я из трех установок её собирал, — буркнул Олег, уваливаясь на диван и доставая из кармана знакомый нам бумажный сверток. — Ща веселое расскажу. Располагайтесь пока.
— Давай, — кивнул Кир, когда все расселись. — Чо там Черепаха отчудил?
— Откуда ты знаешь? — вздрогнул Олег, но Кир рассмеялся и махнул рукой.
— А хули тут не знать? Дядь Миша ко мне домой частенько захаживал. Все про Черепаху спрашивал, а потом сказал, что дом культуры наш обнесли, — ответил он, открывая дверцу холодильника и вытаскивая оттуда бутылку пива. — О, пивчанский! Живем!
— Ну да, — нехотя буркнул Олег. — Черепаха, пидор, подставил. Сначала пизданул, что инструменты списывать будут, а как мы на место приехали, сказал, что обломилось. Ну и хули, обратно ехать? Мы подумали, что один хуй там все ржавеет, и решили спасти…
— Чип и Дейлы, блядь, — ругнулся я. — Не примут нас за этот гараж?
— Не, братка. Все путем, — уверенно ответил Олег. — Гараж я, не поверите, у кого снял. У дядь Миши.
— У участкового нашего? — удивился Кир. — Ебать, ну и номер.
— Ага. Он же тачку свою продал, а гараж стоит. Ну я и допизделся, что мне он для репетиций нужен. Типа я на гитаре играю, а дома ругаются. Дядь Миша, добрая душа, за пол-цены отдал. Сказал только, чтобы хуйню не творили тут.
— А если он сюда завалится? А тут пизженные инструменты, — хмыкнул Жаба, поглаживая белую гитару.
— Не завалится, — загадочно сказал Олег и опустил глаза. — Можем спокойно репать, хоть весь день. Гараж никто не тронет. Дядь Миша сказал, что тогда сразу всему району пизда приснится.
— Что-то ты темнишь, Олежа… — вздохнул я, поднимаясь со стула. — Давай, не крои. Говори, как есть. Свои все.
— Короче, я Чингиза ему сдал, — буркнул Олег. — Черепахи кента. Чингиз совсем забурел на наркоте, пиздюков подсаживать начал местных. Черепаха его сам слить хотел, да бздел, пидор.
— По тонкому льду ходишь, Олег, — ответил ему Кир. — Смотри, чтобы кенты его не узнали. Хуево будет.
— Да кто узнает уже? — снова отмахнулся Балалай. — Зато цени! У нас все есть.
— Солёный прав, — кивнула Ирка. — Чингиз вообще ебнутый, и дружки у него такие же.
— Ладно, — встрял я. — Нахуй Чингиза и Черепаху. Чо вы начали? Олег за всех старался, а вы говнитесь. Короче, Олеж. Ты на будущее предупреждай, куда вмазываешься. Ну и если проблемы будут, говори. Братанов не бросаем.
— Эт да, — кивнул Кир, подходя к Олегу и хлопая его по плечу. — Ворюга, блядь. Ума хватило, а? Но ты другое скажи, братка. Как играть-то учиться? Денег на репетитора у меня нет, сам знаешь.
— Хуйня все это. Я научу, — ответил Балалай и, метнувшись в угол, притащил стопку пыльных книг. — Вот тут все есть. И барабаны, и бас. А там методом тыка разберетесь. Нихуя сложного, отвечаю.
— Посмотрим, — вздохнул я и снова стукнул палочкой по хай-хету.
На этом Олег тоже не остановился. Вместо привычных посиделок после универа или работы он начал зазывать нас в гараж на репетиции. Хотя бухло там тоже лилось рекой, но Кир по крайней мере начал выводить какие-то простенькие басовые партии, да и я начал играть худо-бедно ровно под метроном.
Наших девчат это очень веселило. Особенно в те моменты, когда музыкальный слух Олега, изнасилованный двумя долбоебами в лице меня и Кира, сдавал, как и терпение Балалая. Жаба же наоборот весьма быстро освоился в роли ритм-гитариста и практически не косячил, жужжа стареньким «Джексоном», который все-таки купил по наводке Олега. Мы с Киром — другой случай. Иногда я, забывшись, сбивался с простенького ритма, из-за чего сбивались и остальные. Иногда Кир «пердел» своей басухой невпопад, а если напивался слишком сильно, то эту какофонию никто уже не выдерживал. И тогда Балалай начинал орать.
— Блядь, Кирилл! — рявкал он, откладывая свой «страт» в сторону. — Ты чо коричневую ноту извлечь хочешь? Меня уже блевать тянет от твоего пердежа.
— Иди нахуй! — взрывался Кир. — Сам, бля, подорвал всех в этот блудняк. Дьяк вон сам ебланит сидит. А на репах одни парадидлы свои хуярит.
— Потому что это основные рудименты, Солёный, — вздыхал я. — Мы же блэк играем. Там без парадидлов никуда.
— Пошли нахуй! — снова взрывался Кир, бросая многострадальную басуху на диван. — Умники, блядь. Жаб, пошли наебенимся?
— Никто никуда не идет, — рявкал Олег, и в эти моменты с ним даже Кир не решался спорить. — Взял, блядь, басуху и начал, блядь, заново!
— Взял я твою, блядь, басуху, — зло, но все же с улыбкой, отвечал ему Кир. — Залупа твоя патлатая.
— Твоя зато лысая и глупая, — парировал Балалай, намекая на висок Кира, который тот выбрил, как у Ньюстеда. — Давай еще раз, с начала.
— Ебанашки, — смеялась Ирка, сидя на диване с Лаки и Лялькой. Мы тоже, разрядившись, начинали веселиться, и даже Балалай ничего не мог с этим поделать. Ну а в конце каждого ждала бутылочка холодного пива или водка, запас которых всегда был в холодильнике. Жаба ответственно следил, чтобы холодильник не пустел.
— Чо, как корабль назовем? — разомлев от пива и выволочек Балалая, спросил Жаба. Кир тут же нахмурился.
— Чего? Какой корабль? Ты перепил, братан, или просто ёбу дал?
— Да он о группе, блядь, — устало вздохнул я. — Кто еще ёбу дал, Кир?
— Слушай, а в натуре, — хмыкнул тот. — Названия-то у нас нет.
— И не будет с такой игрой, — сердито добавил Олег.
— Ой, отъебись, Пуччини ебаное, — отмахнулся Кир, еще не отошедший от истерики друга. — Весь мозг выебал, так дай отдохнуть пацанам, а?
— Вам не отдыхать, а пизды дать надо, — буркнул «Пуччини ебаное», обидевшись на новую обзывалку. — И хули я Пуччини-то?
— Хуй его знает, — пожал плечами Кир. — Пуччини, и все тут.
— А ты пердун тогда, — парировал Олег и, чуть подумав, добавил: — Тоже ебаный.
— Слышь, заебали оба! — рявкнули мы с Иркой. — Пиздуйте вон на улицу и там раз на раз, как все нормальные пацаны. А мы тут в тишине посидим пока.
Но «раз на раз» никто не пошел. Кир и Олег побуравили друг друга немного злыми взглядами, а потом, выпив по стопке водки и закусив сваренными Лялькой пельменями, помирились. Жаба, задумавшись, что-то черкал в блокноте, с которым не расставался, а потом предъявил на наш суд несколько вариантов логотипа.
— Белка что ли пропоносилась? — хмыкнул Кир, смотря на первый логотип. — И чо тут написано?
— «Черный замок», — ответил Жаба.
— «Dimmu Borgir» уже заняли, — встряла Лялька, тыкая пальцем в свою майку. Жаба вздохнул и покорно перевернул страницу.
— А это чо? — Кир даже шею выгнул, не понимая, в какую сторону читать. — Слышь, Пуччини, ты понимаешь?
— Не-а, — ответил Олег, пропустив мимо ушей выбесившую его обзывалку. — Жаб, не мучай, а? Чо тут написано?
— «Black Souls», — ответил тот. — Черные души, типа.
— Ну, неплохо, — похвалил Кир, углядев в каракулях название. — Ха, в натуре так и написано. Ну ты и затейник, Ромыч.
— Лучше «Exorcism», — тихо сказала Лаки, с улыбкой смотря на нас.
— Погодь, экзорцизм же — это изгнание, не?
— Все так, — кивнула Олька. — Но на древнегреческом это еще и «связывание клятвой». Символично получается.
— А мне нравится, — улыбнулся Кир, получив улыбку в ответ.
— Еще б тебе не нравилось. Откажешься, так пизду через полгода только увидишь… — буркнул Олег и свалился на пол, не договорив, потому что Кир насел на него сверху и поднял кулак. Если бы не Олька, то Балалая отскребали бы от пола.
— Хватит! — рявкнула она. — Заебали, дурогоны! Совсем с группой своей пизданулись!
— Она права, — усмехнулся я, доставая из холодильника еще одну бутылку пива. — Остопиздели уже своими терками. Помирились же вроде, хуль ты, Балалай, опять начинаешь?
— Извини, братка, — шмыгнув носом, ответил Олег, косясь на кулак, который завис в воздухе. — Был неправ и непочтителен. Можешь ударить, я не обижусь. Зря на Ольку быканул. Ты тоже извини, Оль. Ну дурак, хуль тут поделать.
— Язык бы тебе вырвать и жопу им твою вытереть, — зло бросил Кир, но с Олега все-таки слез. — Не был бы своим, убил бы нахуй.
— Повезло Олеже, — хмыкнула Лялька. Я кивнул, поддержав её.
— Ага. В Кире дури много. Въебет, и мозги в жижу превратятся.
— Закончили? — чуть остыв, спросила Лаки. Дождавшись синхронного кивка от обоих, она вздохнула. — Как дети, блядь.
— Олькино название подходит, — сказал Жаба, не обративший на перепалку никакого внимания. Он протянул нам блокнот с новым логотипом. — Ну чо?
— Огонь! — кивнул я. — А теперь давайте бухать, пока опять не передрались. Жаб, докинь пельмешей в кастрюльку, а?
Однажды Балалай опоздал на репетицию, чего сроду не случалось. Обычно мы приходили позже и неизбежно получали порцию нытья от Олега на тему опозданий. В этот раз Жаба меланхолично подергал висящий на двери замок и, вздохнув, полез в вентиляцию, где был спрятан запасной ключ.
Олег не пришел ни через час, ни через два. Мы сыграли пять песен и расселись кто где, чтобы наградить себя пивом и чипсами. А когда часы на стене показали пять вечера, железная дверь скрипнула и в гараж ввалился Балалай.
— Нихуя себе струя, — присвистнул Кир, когда Олег поднял голову и мы увидели его лицо. Правый глаз заплыл, губы были разбиты и покрылись темной коркой спекшейся крови, на щеке темнели нехилые царапины, а косуха вся была в грязи.
— Дайте пива, — раздраженно бросил Балалай и, когда Жаба протянул ему бутылку, осушил её за три глотка. — Ох, блядь…
— Чо случилось, братка? — весело подмигнув другу, спросил Кир. — Боярку у бомжей отжать решил?
— Все нормально, — ответил Олег, не поддержав шутку. Тут уже Кир напрягся и положил руку Олегу на плечо.
— Не юли, бля. Рассказывай, кто тебя так отпиздил и за что, — велел он. Олег вздохнул и, кивнув, откинулся на спинку дивана.
— Чингиз отмазался, — коротко сказал он, и каждый понял, о чем речь. — Короче, выпустили этого дурака. Видать, спина широкая была, или хуй его знает. Но это все хуйня. Ему сказали, кто слил. Я, как обычно, в магаз выбежал, думал потом в гараж пойти, а меня у пивнухи тормознули два тела, Чингизовы дружки. Я и подумал, что они ищут, чем бы вмазаться, поэтому без лишнего подошел и лапу протянул. А мне сразу в ебало прописали и в кусты затащили. Потом в тачку какую-то бросили и к Чингизу отвезли.
— Чингиз чо? — мрачно спросил я, переглядываясь с Киром.
— Чо-чо, отпиздил, — попытался улыбнуться Олег, но его губа лопнула, и он поморщился. — Отхуярили так, что я думал все, край. Боялся, что печень, нахуй, в пятки вобьют. Ну, в целом за дело пизды получил. Вы же предупреждали.
— Угу, предупреждали, — буркнула Ирка, подключаясь к разговору. — Что он выставил?
— Откуда…
— Блядь, Олег! — вздохнула она. — Мы чо, первый день знакомы или на район только переехали. Такие пидоры, как Чингиз, просто так не отстают. Что он тебе выставил?
— На счетчик поставил, — шмыгнул носом Балалай. Его глаза при этом предательски забегали, когда за дверью послышался шум проезжающей машины.
— Сколько?
— Много.
— Чо делать будешь? — спросил Кир, закуривая сигарету. Правда потом махнул рукой и повернулся ко мне. — Чингиз по беспределу поступил. Толпой отпиздил. Надо предъявить.
— Надо, — кивнул я, заставив Кира улыбнуться. — Олег, сколько у него тел в компашке?
— Хуй его знает. Пятеро, может. Хмурым барыжат, пиздюков потрошат, все по классике, — ответил Балалай и побледнел, когда в дверь гаража громко постучали. — Блядь…
— Хули ломитесь? — крикнул Кир, доставая из-под дивана монтировку. Я тоже отошел к столу с инструментами и вернулся с молотком. Девчата, переглянувшись, пересели к нам поближе. Брезент, закрывающий дверь, откинулся, и в гараж вошел Чингиз с незнакомым нам рыхлым пацаном, который преданно трусил за вожаком.
Чингиз вошел и, уперев руки в бока, встал перед диваном, на котором мы сидели. Я видел его пару раз, и с тех пор ничего не изменилось. Чингиз был татарином, высоким и некогда мускулистым, но наркотики отложили свой отпечаток. Лицо болезненно землистого цвета, усталые и потухшие глаза с желтыми белками, тонкие потрескавшиеся губы и покрытая сеточкой кожа, словно у пожухлого помидора. Он был старше нас лет на пять, но я был уверен, что мы запросто дадим ему пизды, если он начнет быковать.
— Солёный, ты меня знаешь, — без лишних слов начал Чингиз. На вжавшегося в спинку дивана Олега он даже не смотрел.
— Знаю, — набычившись, ответил Кир, поднявшись со своего места. Монтировка спокойно покачивалась и стукалась об бедро Кира, но я знал, что стоит Чингизу или его дружку дернуться, как Кир мигом выбьет уродам все зубы.
— Я никогда не беспределил и к твоим не лез. Но это животное, — Чингиз ткнул грязным пальцем в сторону Олега, — решило меня наебать и вложило мусорам.
— И? Не вы ли его наебали первыми? — спросил Кир. — Когда сказали, что с клуба инструменты будут списываться?
— Это он вам так сказал? — широко улыбнулся Чингиз, обнажая гнилые зубы и почерневшие десны. — Ну, ну.
— Хочешь что-то сказать — говори, — буркнул я. Чингиз кивнул и, достав пачку из кармана, закурил сигарету.
— Не знаю, чо он вам наплел, но вот моя предъява, — с угрозой ответил он. — Балалай торчал мне бабки за хмурого. Я поставлял исправно, входил в положение, когда его корежило, не ставил на бабки дурака. Свои же типа, окурковские. Позвал его клуб гопануть, чтобы хоть децл расплатился. Я ж не добрый дядя, сам на это живу. А эта сука меня ментам вложила и мой схрон до кучи.
— Прятать надо было лучше, — быканул Кир, наклоняя голову. — В чем предъява, Чингиз?
— Схрон не моим был, Солёный, — снова улыбнулся Чингиз. — Серьезные люди им владели. Я всего лишь продавец, а там бабки большие мутились. Короче проебался твой друг и теперь хуеву тучу денег должен. Мне и серьезным людям.
— Блядь, Олежа… — прошипела Ирка, посмотрев на бледного Балалая.
— Свой моральный вред я, так и быть, спишу, — чуть подумав, продолжил Чингиз, посмотрев на монтировку в руке Кира. — Пизды он уже получил и хмурого среди моих никогда больше не получит, хоть сдохнет пусть от ломки. А вот за схрон ответ держать придется.
— Сколько? — спросил Кир и удивленно присвистнул, когда чумазый пацан, пришедший с Чингизом, протянул ему бумажку. — Нехуево так-то…
— Знаю, — коротко бросил Чингиз. — Быковать не советую. Это не нарки, которых отпиздить можно. Это люди серьезные и на пиздюшню вроде вас внимания не обратят. Закопают и забудут нахуй, чтобы остальным неповадно было. Советую не затягивать с долгом. Они ждать не любят, а время идет.
— Ладно, деньги соберем, — нехотя буркнул Кир, засовывая бумажку в карман. Затем паскудно улыбнулся и сделал шаг к Чингису. — А вот за то, что братана нашего толпой отпиздил, ответить придется.
— Сам виноват, — равнодушно пожал плечами Чингиз. — Могли и убить, имели право.
— Имели право прийти и предъявить, — встрял я. — Кулаки чешутся? Раз на раз выйди и реши вопрос.
— Дохуя дерзкий, а? — злобно бросил чумазый пацан, но отступил, когда я крепче сжал молоток и кивнул.
— Ша! — тихо сказал Чингиз, поднимая руку. Пацан тут же замер, как собачонка, увидевшая кость в руке хозяина. — Забивай стрелу, Солёный. Ответим по чести.
— Куда ты денешься, — хмыкнул Кир и добавил: — Завтра, на речке, у старого причала. В полдень.
— Добро, — кивнул Чингиз и, скользнув равнодушным взглядом по нашим девчатам, усмехнулся. — Только народ собери. Таким составом опиздюлишься сразу.
— Давно ты на хмуром? — резко спросил Кир, повернувшись к Олегу, когда Чингиз ушел. Балалай растерянно посмотрел на нас, но не увидел сочувствия. Только брезгливость и злость.
— Бля, Кир, ты ж сам… — он не договорил, потому что Кир зарычал и резко запустил монтировкой в сторону гаражной двери. Металл жалобно лязгнул, заплясав на бетонном полу.
— Давно? — повторил вопрос Кир. Олег вздохнул и кивнул.
— С вписки.
— У Черепахи? Когда мы вдвоем вмазались?
— Ага, — потер переносицу Олег. — Тебе не понять. Это ж такое вдохновение! Такие мелодии рождались, когда я… ну, того.
— Пидорас! — злобно буркнул Кир и сел на диван. — Понимаешь, что Чингиз прав? И мы сейчас беспределим, что стрелу забили. Ты за дело получил.
— Знаю. Из-за этого слишком погано, — тихо ответил Олег. — Я не хотел врать. Само так получилось.
— Сколько он должен? — меланхолично спросила Лаки, подходя к Киру. Она отстранилась, когда он попытался обнять её, и поджала губы. — Сколько?
— Много, — вздохнул Кир, протягивая ей бумажку. Лаки чуть подумала, кивнула, но бумажку брать не стала.
— Я найду деньги, — резко сказала она. — А стрела…
— Стрела — наша проблема, Оль, — перебил я её. Лаки, перехватив мой взгляд, грустно улыбнулась и снова кивнула.
— Оль… Спасибо… — попытался было подняться с дивана Олег, но Кир дернул его обратно и так на него посмотрел, что Балалай невольно стушевался.
— Сиди, блядь! — рявкнул он. — Наделал делов уже. Девчат, вы, наверное, идите, нам тут поболтать надо.
— Угу, — буркнула Ирка и покачала головой, посмотрев на Олега. — Сильно не болтайте с ним. Получил уже своё.
— Разберемся, — махнул рукой Кир и, дождавшись, когда девчата уйдут, поднялся с дивана. — Ну, чо делать будем?
— Может, ментам позвоним? — спросил бледный Жаба. Он боялся драк, как огня, и всегда старался их избежать.
— Не вариант, — отрезал я. — Сами замажемся только. Проблема в другом. Хуй знает, кто впишется за Балалая, когда узнает, что он натворил.
— Ну, попытка не пытка, — вздохнул Кир, вытаскивая телефон. — Давай обзванивать знакомых.
Как я и предполагал, желающих было не сильно много. Большинство считало, что Балалай сам виноват и должен быть наказан за такое. Но нашлись и те, кто согласился.
— На него мне похуй, — серьезно сказал Дим Димыч, когда я объяснил ему ситуацию. — Впишусь ради тебя и Кира.
— Спасибо, Дим, — коротко поблагодарил я.
— Со мной еще парочка будет. Лобок и Леший, — Дим Димыч усмехнулся, услышав мое «а». — Не ссы, братка. Лобок в драке фору любому бойцу даст, не смотри, что хилый. Леший тоже, за него ручаюсь. Во сколько стрела?
— В двенадцать, на другом конце Блевотни. Подтягивайся к остановке к одиннадцати. Вместе пойдем, — ответил я.
— Добре, братка. До встречи.
Я нажал отбой и, чуть подумав, пролистал контакты еще раз. Потом чертыхнулся, помотал головой и нажал «вызов».
Через час я стоял у входа в гаражный кооператив и курил. Потом выбросил сигарету, когда к воротам подъехала белая «шестерка». Двери открылись, и на воздух выбрались рослые широкоплечие пацаны. Все, как один, короткостриженные, в бомберах и армейских берцах. Впереди шел мой друг детства Макс Трубин.
— Здорово, Миха, — широко улыбнулся он. Мы обнялись, и Макс повернулся к своим друзьям. — Знакомься. Шаман, Пауль, ГэМэУ.
— ГэМэУ? — переспросил я. Парни рассмеялись, и один из них, в светлом бомбере, кивнул.
— Сокращение. От Gott mit uns, — пояснил он. — Можно просто Готик. Друганы Макса — мои друзья.
— Рад знакомству, парни, — кивнул я, пожимая руки. Высокий бородатый скин, отзывавшийся на Шамана, улыбнулся и похлопал меня по плечу.
— Это ты правильно сделал, что Нафане набрал, — сказал он. Голос у Шамана был низкий и грубый. Такой рявкнет, и трусы даже Кир оподливит. — Давай коротко, чо не поделили с торчками?
— Друга нашего отпиздили толпой, — ответил я.
— За дело? — прищурился Шаман. Я кивнул, заставив его вздохнуть. — Похуй. Сами с ним разберетесь потом. Нам эта погань гнилая остопиздела уже. Чингиз, крыса, вечно где-то ныкается, хуй найдешь. Говоришь, он на стреле будет?
— Стрелу ему забили, так что должен, — подтвердил я.
— Сколько с его стороны будет? — спросил Пауль, чуть пониже ростом, чем остальные, но тоже внушительный. Череп Пауля весь был в шрамах, и я невольно задумался о том, в каких драках он эти шрамы получил.
— Человек пять или десять, если еще подпряжет, то больше, — пожал я плечами.
— А вас?
— Я, Кир, Балалай, Дим Димыч и два его друга, — задумался я. — Большинство отказалось вписываться за Олега.
— Ну и нас четверо, — кивнул Шаман. — Нет смысла остальных подпрягать. Нарики, что старики. Ебнешь, и кость ломается. Совет только дам. Руки замотайте. У них кровь порченная, не хватало еще потом заразу какую подцепить.
— Само собой, — я улыбнулся Максу и протянул руку. — Спасибо, друже.
— Не вопрос, Мих. Давно хотим этих уебков проредить, — блеснул глазами Макс. — А тут хороший повод нарисовался. Где и во сколько забились?
— У речки, где старый пирс. Мы в одиннадцать от остановки пойдем. В полдень, — ответил я. Скины кивнули и, пожав мне руки, уехали.
Ночевать мы решили в гараже и в кои-то веки обошлись без попойки. Выпили пива, попиздели, пожрали пельмешек, которые нам сварил Жаба, и увалились на боковую. Утром нас разбудила Ирка. Она оделась в старые джинсы и черную майку, а на все вопросы лишь беззлобно огрызалась.
— Макс сказал, что руки бы замотать, — вспомнил я, пока мы похмелялись и собирались на стрелу.
— Похуй, — коротко ответил Кир, обматывая монтировку тряпкой. — Руками я эту падаль трогать не буду.
— Убьешь ведь, — робко вставил Балалай. Весь прошлый вечер он был тихим и старался не отсвечивать.
— И заебись, — хмыкнул Кир, пробуя монтировку на своей ладони. — Ай, бля…
— Ириш, ты-то куда? — улыбнулся я, глядя, как Ирка заматывает руки эластичным бинтом.
— С вами, конечно. Куда, блядь, еще, — буркнула она, чем развеселила Кира.
— Смотри, Жаб, у бабы яйца больше, чем у тебя!
— От меня там толку нет, — скривился Жаба. — Я драться не умею.
— А там и не надо уметь. Видишь чужое ебало, пиздишь со всей дури, — ответил Кир. — Ладно, забей. В стороне постоишь.
— В стороне?
— Да, блядь, в стороне, — рявкнул Кир. — Хуль ты думаешь, мы своих бросаем? Не дерешься, так если чо поможешь по мелочи. Закончили трёп.
— Не ссы, Ром, — криво улыбнулся я. — Драка как драка. Подеремся, потом выпьем. Может, ты Кира на своем горбу из кучи вытащишь.
— Ага, мечтай, — огрызнулся Кир и посмотрел на часы. — Погнали на остановку. Димыч должен подвалить уже.
— Погнали, — кивнул я, засовывая в карман свинцовый кастет, с которым редко расставался на районе.
— Пацаны… — снова встрял Балалай, но его перебила Ирка.
— Потом спасибо скажешь. Пошли уже.
Забрав Димыча, мы углубились в Блевотню. Лобок прийти не смог, сожрал что-то невкусное и всю ночь провел на горшке, но я, увидев Лешего, не сильно-то и расстроился. Леший был под стать Дим Димычу. Такой же пузатый, высокий и с густой бородой. От него вкусно пахло дымком и лесом. И уже по пути Димыч объяснил, что Леший любит в лесах обитать, отсюда и погоняло. Он практически не разговаривал, но часто улыбался, когда Кир или Дим Димыч начинали препираться на тему любимых групп.
Придя на речку, мы увидели, что нас уже ждут. Возле старой, поебанной жизнью перевернутой лодки сидел на корточках Чингиз. Рядом с ним стояли два мужика в телогрейках, причем один держал в руке арматуру. Чуть поодаль расположились и дружки Чингиза. Я выхватил среди них шатающегося Аспида и чумазого пацана, который приходил в гараж с Чингизом.
— Пятнадцать, — шепнул мне Кир. Его глаза злобно разгорелись, и я знал, что другу не терпится влететь в толпу с разбегу, круша и ломая все на своем пути.
— Угу. А нас семеро, если Жабу за бойца считать, — угрюмо бросил я. — Что-то Макса не видно.
— Прокинул видать, бритый, — хохотнул Кир, с вызовом смотря на Чингиза. — Похуй, сами сдюжим. Сто пудово там половина вмазаных.
— Там за кустами еще сидят, — ответил побледневший до состояния вареного яйца Жаба. Посмотрев в указанную сторону, я увидел местную окурковскую гопоту.
— Гопари вроде обычные, — пожал плечами Кир. — Человек пять. Ладно, попотеем, братка.
— Хули делать, — вздохнул я, скидывая косуху. — Вырубаем тех, что в телогрейках, а быдлоту потом. О, а вот и Макс.
На возвышении остановилась знакомая мне белая «шестерка» и зеленая «Волга», а чуть погодя на берег спустился Макс с друзьями. Причем, помимо знакомых мне, скинов прибавилось. Макс, подойдя, кивнул мне и пожал руку Киру, которого тоже знал. Затем, повернувшись, злобно посмотрел на толпу. Те растерянно галдели, явно не ожидая, что у нас появится подмога.
— Э, чурка ебаная! — рявкнул Шаман, делая шаг вперед. — Ты, блядь, Чингиз, ты. Пиздуй сюда, сынок.
— Ты кого сынком назвал, пидор? — крикнул ему в ответ Чингиз. Рука татарина нырнула под куртку и вернулась с зажатым в ней ножом.
— О, смотрю, по беспределу будем, — широко улыбнулся Пауль, стоящий рядом со мной. Он отстегнул от пояса цепь и, частично намотав её на кулак, поманил ближайшего к нам гопаря рукой. — Иди сюда, петушара. Ща я те шпоры нахуй вырву.
Продолжение главы в комментариях.