Грех уходит корнями своими во мрак древнего богоборчества; это участие в падении первоангела; грех – внутреннее богоотречение. Место Бога в душе человека занимают два идола: он сам и демон. Под всяким грехом лежит скрытый протест: «Почему я не Бог, почему кто-то другой должен управлять мной; мне не нужен Бог – я сам хочу быть свободным повелителем своего бытия».

Наслаждение это психологический момент – удар по чаше колеблющихся весов (выбор воли). Но в грехе главное другое: ненависть к Богу и стремление к иллюзорной свободе через грех.

Как человек может бороться с Богом? Также, как и сатана – изгоняя Бога из своей души. Человек – образ и подобие Божие. Самое дорогое для Бога в сотворенном мире – любовь человека к Нему. Эту высшую ценность жизни – свою любовь – человек отдает сатане. Любовь Бога к человеку – это страдающая, распинаемая любовь. Человек, страшась величия этой любви, из-за своего нравственного ничтожества отвергает и оплевывает божественную любовь. Сатана и грешник мстят Богу посредством своего духовного самоубийства.

Нам могут сказать, что грешник не размышляет над метафизикой, он просто хочет пожить в свое удовольствие, выжать из жизни как сок из лимона всевозможные наслаждения, а до Бога или до черта ему нет дела. Но на самом деле это не так. В подсознании человек, как образ и подобие Божие, как частица неба, как дыхание божественных уст, знает, что он вовсе не земная пыль, не предмет этого мира, обусловленный его законами, не конгломерат молекул и атомов, не клеточная структура, а нечто другое – единая личность, нравственная монада; он на земле, – но не от земли. В его подсознании, таится воспоминание о потерянном рае, там тлеют угли ворвавшегося в душу ада, и в глубине сердца решается вопрос: с кем хочет быть душа – с Богом или демоном?

Грех – это выбор демона. У грешников появляется ненависть к святыни. Вспомним вакханалии, которые устраивали безбожники в монастырях и храмах; кровавую инквизицию атеистической диктатуры, где вера в Бога считалась преступлением, достойным казни. Такое состояние богоненавистничества, хотя бы в бледном отражении, переживает каждый грешник.

У некоторых само имя Бога вызывает психическую аллергию. При напоминании о христианстве они передергиваются как в пароксизме, будто Христос их личный, непримиримый враг. Заговорите с неверующим о религии, посмотрите на первую реакцию: какой сатанинский блеск злобы вспыхнет в его глазах, какой металл, похожий на стук ножен, прозвенит в его голосе. Затем он может взять себя в руки, словно спрятать когти в перчатки, но заметьте, как трудно ему продолжать этот разговор, как будто он задыхается от нехватки воздуха. Люди, умеющие держать себя в обществе и поддерживающие беседы на любые темы, вдруг переходят к явной или скрытой иронии, забыв о нормах этики и приличия, а другие срываются на оскорбления и брань. Никто не стал бы горячиться или волноваться, если бы физик выступил с космогонической теорией, где доказал бы, что сначала существовала энергия, а затем материя, что сначала был вакуум как поле сил, а затем появилось вещество. Эти теории могли бы стать предметом оживленной дискуссии, но мысль о существовании Бога для неверующего подобна удару железа о камень, от которого отлетают искры. Значит, неверие – это личностное отношение к Богу, Которого отрицает сознание, но ненавидит подсознание – сфера эмоций и страстей.

Обратимся к искусству, являющемуся в некотором смысле интимом философии и символикой психологии. Мы должны признать относительную гностическую ценность абстракционизма и декадентства, которые обнажили подсознание человека, как бы оголили электрические провода его психики и мы увидели демонические призраки, которые таились в его глубинах.

Декадентство – это культ сатаны, который воплощен в стихах Бодлера и Рембо, в романах Гюсманса и Пшибышевского, музыке Скрябина (столь любимой Лениным), современном роке, картинах Гойи и Врубеля. Декадентство – это гимн уродству, как красоте; смерти и тлению – как полноте жизни, мраку – как свету. Декадентство похоже на кривое зеркало, где человек изображен перевернутым вверх ногами: небо и бездна меняются местами. Декадентство можно определить через одно название известной книги «Цветы зла». Зло видится не в его гнусной наготе и безобразии, а как букет ярких цветов, где яд превращен в краски. Но зло имеет свое начало, ставшее личностным началом, свой духовный центр – царя ада. Поэтому декадентство сливается в единый гимн сатане.

Абстракционистское искусство хочет вывернуть наизнанку человека, заглянуть в глубь его души, как ребенок хочет посмотреть, что внутри куклы. Оттуда – из расселин души вылетают чудовища, безобразные призраки, как джины из бутылки, которых нельзя вернуть обратно. В абстракционизме индивидуальность уничтожает, как бы съедает до костей личность, и сама разрывается от внутренних противоречий и превращается в груду искореженных конструкций.

Абстракционизм – это пляска смерти, предвидение грядущих катастроф и, в тоже время, гимн уничтожению и разрушению. В абстракционизме нет живых людей, – там только тени и призраки, там кладбище прошедших и будущих цивилизаций, а сама земля мертва, как лунный пейзаж. Даже от пламени пожаров на картинах художников-абстракционистов веет холодом льдины. Это мир грядущих катастроф больного и извращенного подсознания, мир, где царствует демон, полный ненависти к Богу.

Гуманисты прошлого и нового времени игнорируют грех, свивший гнездо в сердце человека. Вообще всякий гуманизм – это примирение с грехом. Язычники, чтобы оправдать грех, ввели понятие некоего «сверхбожества», судьбы или рока, которым связан человек, как узник цепью. Сколько бы не метался человек, он бессилен, – все обусловлено и предрешено. Судьба бросает его из стороны в сторону, как мяч на поле; его свобода оказывается мнимой, это только игра неумолимого рока: рано или поздно удар забросит его в сеть.

Если язычники считали человека игрушкой судьбы, то современные гуманистические теории хотят представить его как продукт исторических и социальных отношений, то есть опять детерминизировать его и притупить чувство ответственности за свою жизнь. Субъективно грех переживается не как оскудение добра, а как невидимое присутствие некоего темного существа. Оно давит на человека непонятной гнетущей тяжестью, похожей на тяжесть трупа. Оно парализует его волю и властно влечет за собой. Говорят, что вид огромного водопада, массы стремительно падающей и клубящейся пеной воды, вызывает у человека тайное желание броситься в эту ревущую бездну. Люди, совершившие тяжелые преступления, особенно убийства, впоследствии рассказывали, что они явно ощущали повеление какого-то третьего существа.

Демонов рисуют черной краской. Черный цвет означает крайний эгоцентризм; черная поверхность поглощает лучи, а не отражает их. Грех – это потеря, прежде всего благодати. Иногда после греха человек чувствует, словно видит, что душа его покрыта мраком, как бы закутана в черный плащ. Часто после греха во сне человек видит змей – древний образ демонов.

Люди могут видеть духовный мир в двух полярных состояниях: через подвижническую жизнь (прозрение святых), или через общение с демонической силой – посредством магии и оккультизма. В первом случае, душа видит демонов как своих искусителей и врагов, как силу, борющуюся с ней. Во втором, душа чувствует себя частью сатанинского царства; этот мир давит на нее как земля на грудь пробудившегося в могиле. В первом случае, душа видит демонов как призраков, как бесплотных духов, во втором, демонический мир материализуется для оккультистов, как бы облекается в тяжелое как свинец вещество.

В демонических ритуалах присутствуют три культовые действия: осквернение святыни, пролитие человеческой крови и разврат. Осквернение святыни – преступление по отношению к Богу, убийство – к человеку, разврат – против собственной души как образа Божьего. Они подобны трем рекам, текущим из ада, или ядовитым растениям, корни которых находятся в области метафизического зла…

Трагизм греха и тайна вечных мук в том, что человек уподобляется сатане, и в вечности становится единым духом с ним.